Строптивый романтик

Кейтлин Крюс, 2017

Элеонора самоотверженно заботилась о сестре, жестоко пострадавшей в аварии. Желание дать Виви все, к чему она привыкла, заставляло Элеонору трудиться, не щадя своих сил. Именно поэтому она согласилась занять место гувернантки при подопечной несметно богатого герцога Хьюго Гровсмура. Ее не остановило даже то, что в обществе о герцоге сложилось мнение, как о бессердечном и абсолютно аморальном субъекте – ведь за работу Элеонора получит кругленькую сумму. Но, оказавшись в уединенном поместье Гровс-Хаус, Элеонора вскоре понимает, что попала в западню: герцог не только холоден, эгоистичен и себялюбив, он еще невероятно хорош собой и очень обаятелен…

Глава 2

Через пятнадцать минут Элеонора наконец подошла к парадному входу в особняк.

Ведущая к нему лестница была вымощена гладкими камнями, между которыми виднелись отцветшие растения. Приближалась зима.

Это казалось плохим предзнаменованием. Хотя Элеонора не позволяла себе верить в подобную глупость.

Чем ближе она подходила к дому, тем чаще задавалась вопросом, почему она согласилась работать гувернанткой. Неужели ей в самом деле необходимо изолировать себя в этом жутком старом поместье? Неужели деньги действительно стоят того, чтобы приехать в Йоркшир к мужчине, с которым она никогда не предполагала встретиться?

И почему, в конце концов, Виви не желает изменить собственную жизнь?

Но такие мысли заставили Элеонору чувствовать себя предательницей. Ей стало тошно. Виви едва не погибла в той ужасной аварии. А потом она долго боролась за выживание. Элеонора — единственная, кто не пострадал.

Иногда она чувствовала себя виноватой за это, словно яркий шрам красовался на ее собственном теле.

— Перестань жалеть себя, — бодро произнесла она. — Ты уже получила работу.

Она позвонила в красивый колокольчик, висящий у двери. Его звон был долгим, низким и глубоким. Элеоноре казалось, что она попала в Средневековье. Она почти ожидала, что дверь ей откроют рыцари в сияющих доспехах.

И все только потому, что она встретила хозяина этого дома. После их встречи у Элеоноры не на шутку разыгралось воображение. Не облегчило ситуацию и то, что он оказался намного привлекательнее, чем на фотографиях. Кроме того, он остроумный и язвительный. При одном воспоминании о нем у Элеоноры дрожат колени.

Несмотря на ожидания, дверь дома открыл не печально известный герцог Гровсмур, а ребенок. Элеонора уставилась в яркие голубые глаза своей будущей подопечной, которая недоверчиво смотрела на нее.

Перед ней была девочка с шелковистыми рыжими волосами, заплетенными в две косички, и очаровательными веснушками на носу. Элеонора затаила дыхание — девочка была копией своей покойной матери, Изабель Вандерхафен. Покойная женщина обладала лучезарной улыбкой и рыжими локонами и походила на натурщицу с полотен Тициана.

— Мне не нужна гувернантка, — сразу и категорично заявила девочка.

— Конечно нет, — согласилась Элеонора, и девочка удивленно моргнула. — Кому нужна гувернантка? Но тебе повезло, потому что у тебя она все-таки есть.

Маленькая девочка на секунду задумалась, потом выпятила нижнюю губу.

— Я Джеральдина. Но вы, наверное, знаете об этом.

— Конечно, я знаю твое имя, — оживленно произнесла Элеонора. — Я не смогла бы устроиться на работу, не зная имени своей воспитанницы, ведь верно?

Элеонора понимала, что этот ребенок будет держать ее на пороге дома до конца времен, если она сама ничего не предпримет. Поэтому она открыла дверь свободной рукой и прошла мимо Джеральдины, которая смотрела на нее с удивлением и любопытством.

— Обычно они командуют, пишут текстовые сообщения и воюют со мной, — ответила девочка.

— Кто «они»? — Элеонора с трудом закрыла за собой тяжеленную дверь.

Джеральдина продолжала недоверчиво смотреть на нее.

Гровс-Хаус выглядел мрачным снаружи, но внутри казался наполненным светом. Элеонора не знала, что тому причиной: позолота на стенах, люстры, картины, элегантная мебель или остальные вещи, которыми обычно загромождаются холлы домов богачей.

— Все знают мое имя, — сдержанно произнесла Джеральдина. — Иногда они орут на меня на всю деревню. Вы пятнадцатая гувернантка. Вы знаете об этом?

— Нет.

— Миссис Реддинг говорит, что я непослушная.

— А что думаешь ты? — спросила Элеонора. — Ты непослушная?

Джеральдина немного опешила от ее вопроса.

— Может быть.

— Значит, ты можешь измениться, если захочешь.

Элеонора смотрела на мятежное личико Джеральдины, но не видела в нем непослушания. Она увидела одинокую маленькую девочку, потерявшую своих родителей; эту девочку отправили жить в чужой дом.

Наклонившись к Джеральдине, Элеонора прошептала:

— Знаешь, не имеет значения, плохая ты или хорошая. Я уже могу сказать, что мы с тобой подружимся, а значит, так и будет. Друзья не меняют свое мнение друг о друге только потому, что между ними возникло небольшое недопонимание.

Джеральдина несколько раз удивленно моргнула. Элеонора начала расстегивать свой объемный пуховик.

— Она такая же непослушная, как любые другие дети, — послышался мужской голос. — Ей семь лет. Давайте не будем сажать ребенка в клетку так быстро, хорошо?

Элеоноре потребовалось время, чтобы найти Хьюго в головокружительно сверкающем и ярко освещенном фойе. Он вышел из комнаты в направлении парадной двери.

Элеонора мрачно подумала, что он не выглядит как герцог. С засунутыми в карманы джинсов руками он выглядел как предводитель шайки жуликов из американских трущоб. На нем была футболка с разрывами, подобные которой Элеонора видела в шикарных магазинах, предпочитаемых Виви. Хьюго не лгал о своем метаболизме. Перед Элеонорой был великолепный образчик мужской красоты.

С широкими плечами и узким торсом, он выглядел так, словно собирался участвовать в олимпийском марафоне. Его карие глаза имели оттенок виски, а темные волосы были взъерошены, словно он только что вылез из постели. Хьюго едва заметно усмехался.

Элеонора насторожилась.

— Ребенок уже в клетке, — не подумав, ответила она и быстро оглядела огромное фойе. — Но клетка довольно большая.

Хьюго остановился в нескольких футах от нее. Все трое неловко замерли перед большой входной дверью.

От его близости Элеонора чувствовала себя уязвимой и неуверенной. Она злобно посмотрела на него, словно это помогло бы ей успокоиться.

Она сказала себе, что покраснела только потому, что до сих пор не сняла пуховик. Ей просто жарко. И высокомерный Хьюго тут ни при чем.

Он посмотрел на Джеральдину:

— Ну?

Маленькая девочка только пожала плечами, выражение ее лица было угрюмым.

— Нет смысла нанимать эту женщину, как всех остальных, если позже ты будешь жаловаться. — Голос Хьюго смягчился.

— Прошу прощения, — сказала Элеонора. — Мы обсуждаем мое трудоустройство?

Хьюго лениво посмотрел на Элеонору.

— Да. — Он поднял темную бровь. — А вы нас подслушиваете.

Элеонора разжала стиснутые зубы, когда они заныли.

— Я подслушивала бы, если бы пряталась за цветочной композицией или старалась слиться с декором. — Она заставила себя улыбнуться, но это было непросто. — Поэтому ваше замечание крайне неуместно.

— Вам не кажется, что не следует швырять обвинения невинному ребенку? — лениво спросил Хьюго, и Элеонора подумала, что он ее дразнит.

Но зачем герцогу Гровсмуру дразнить кого-либо? Особенно такую незначительную особу, как гувернантка, которую он, по-видимому, уже передумал нанимать.

— По-моему, мы все прекрасно понимаем, с кем я говорила. — Элеонора посмотрела на девочку и искренне ей улыбнулась: — Я не обижусь, если ты захочешь, чтобы я ушла, Джеральдина. И я не против того, чтобы ты сказала мне об этом в лицо. Но герцог совершенно сознательно ставит тебя в положение, в котором ты можешь поддаться его плохому настроению, а это несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива, — мрачно пробормотал Хьюго.

Элеонора пожалела, что не может легко игнорировать его.

— Ты даже можешь ничего мне не говорить, — сказала она Джеральдине. — Мы с тобой встретились пять минут назад. Я не против того, чтобы ты подумала подольше и уже потом приняла решение.

— Вы говорите так властно, — произнес Хьюго, — словно мы находимся в вашем доме, а не в моем. — Он огляделся, будто впервые увидел свое фойе. — Но нет, — продолжил он, как если бы кто-то спорил с ним. — Это тот самый зал, который я помню с детства, когда гувернантки гораздо строже вас не могли сделать меня порядочным человеком. Портреты моих унылых предков. Родословные. Повсюду одни Гровсмуры. А значит, в этом доме главный я, а не вы, не так ли?

— Забавно, — холодно ответила Элеонора, как ни в чем не бывало выдержав пристальный взгляд Хьюго, словно нисколько его не боялась. — В агентстве удивятся, узнав о том, что в этой ситуации Джеральдина не имеет право голоса.

— Вы так думаете? — Хьюго угрожающе растягивал слова.

Элеонора не знала, что он скажет в следующую минуту. Видя, как он смотрит на нее с вызовом, она затаила дыхание.

— Она мне нравится, — заявила Джеральдина. — Я хочу, чтобы она осталась.

Герцог не сводил глаз с Элеоноры.

— Твое желание для меня закон, моя любимая подопечная, — осторожно произнес он.

Элеоноре казалось, что ее опалило огнем. Она продолжала убеждать себя: ей жарко только из-за того, что она так и не сняла пуховик. Кроме того, Хьюго стоит к ней слишком близко. Он нависает над ней, словно опять сидит на коне.

Хьюго переступил с ноги на ногу и поднял руку. Внезапно в зале появились люди.

Джеральдину увели две кудахчущие няньки. Кто-то взял у Элеоноры сумку и чемодан. А потом к ней подошла очень аккуратно одетая пожилая женщина, которая натянуто ей улыбнулась.

— Миссис Реддинг, я полагаю, — сказала Элеонор, когда женщина к ней приблизилась.

— Мисс Эндрюс. — Женщина заговорила с ней прозаичным тоном, который Элеонора слышала во время их общения по телефону. — Пойдемте со мной.

Идя следом за миссис Реддинг, Элеонора поняла, что герцога нигде не видно. В суматохе он быстро ушел.

Элеонора решила, что может расслабиться.

— Прошу прощения за то, что никто не встретил вас на вокзале, — бесстрастно произнесла экономка. — Это был мой недосмотр.

Элеонора сомневалась, что эта женщина вообще когда-либо ошибается. А она первый день на работе, однако у нее сложилось отчетливое впечатление, что она уже раздражает своего работодателя.

— Я хорошо прогулялась, — ответила Элеонора, решив не жаловаться. — И осмотрела местность. Здесь довольно… интересно.

— Болота есть болота, — с подтекстом заметила экономка, и Элеонора навострила уши. — Остерегайтесь сильных ветров. Они такие пронизывающие, что вы можете легко простудиться.

— Я буду одеваться теплее, — ответила Элеонора.

Они шагали по лабиринту залов, не останавливаясь ни на мгновение. У Элеоноры не было времени, чтобы осмотреться. И она этому обрадовалась. Она боялась, что если остановится, то будет как загипнотизированная рассматривать все несколько дней.

Миссис Реддинг остановилась в дальнем конце коридора.

— Это ваши апартаменты, — произнесла она, махнув рукой на комнаты. — Надеюсь, они вам понравятся. Боюсь, они не такие просторные, как вы, возможно, ожидали. Прежние гувернантки жаловались на тесноту.

Элеоноре хотелось ответить, что она ожидала получить узкую кроватку в подвале. Там, где в прежние времена держали прислугу, но промолчала.

Апартаменты оказались впечатляющими. Квартира, в которой Элеонора жила с Виви, могла легко поместиться в углу большой комнаты. Элеонора не сразу поняла, что у нее есть собственная гостиная. Миссис Реддинг прошла в соседнюю комнату, к которой примыкала гардеробная для кучи одежды, которой у Элеоноры не было.

К спальне примыкала огромная ванная комната, показавшаяся неискушенной Элеоноре спа-центром. В спальне ей сразу бросилась в глаза массивная кровать с балдахином и резными деревянными стойками, словно созданная для королевы; здесь же был камин и диваны.

Приказав себе успокоиться, Элеонора безмятежно улыбнулась миссис Реддинг.

— Отличные апартаменты, — тихо сказала она, очень стараясь казаться сдержанной и профессиональной, а не перевозбужденной как ребенок, который попал в магазин сладостей.

После того как пожилая женщина оставила ее, изложив необходимые инструкции, Элеонора поняла, что стоит в центре спальни, не веря, что будет тут ночевать. Она чувствовала себя не на своем месте острее, чем во время разговора с высокомерным герцогом.