Туда, где растет амарант

Кейт Андерсенн

Папа Мигель умеет готовить счастье. Но людям проще купить готовый продукт во флакончиках, пусть те и непомерно дороги из-за разбоя на море.Юноша с Холма отправляется в море воевать за короля – он хочет, чтобы купить счастье мог каждый.Мальчик с Ветродуя с детства владеет счастьем, но мечтает увидеть, где растет амарант и чем пахнет свобода. Ради этого он готов своим счастьем рискнуть.Дочка папы Мигеля тоже ищет амарант.Могут ли стать друзьями те, кто обязан враждовать? И где оно – счастье?

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. НАСТОЯЩЕЕ И МОРЕ

Глава 8. Пришелец на холме Святой Марии

Он пришел на закате, босиком по линии морского прибоя, со стороны Валенсии. Походкой капитана. Уверенной и свободной. От жары его голову защищала широкая шляпа: точно такая, как носят за океаном. Ветер трепал его волосы, которые из-под шляпы свисали почти до самых плеч и напоминали крепко свалявшуюся линялую шерсть. На пришельце были лишь рубаха да бриджи. Камзол и сапоги он перекинул через плечо — поверх небольшой сумки.

Первым с ним встретился старик Санчо, у поворота с пляжа в деревню. Точнее, путник встретился с Санчо.

— Эй, друг! — крикнул пришелец, заметив старика, присевшего отдохнуть в тени оливкового дерева.

Санчо, начавший было дремать, вздрогнул и огляделся. На песке напротив расселся незнакомец и натягивал кожаный черный сапог. При этом лукаво смотря на Санчо. Так, словно этот пришелец владел миром, а Санчо должен был обязательно знать об этом.

Санчо был умен. Он сразу понял нечто эдакое. Потому ответил чуть дрогнувшим голосом:

— Д-да?

Пришелец встал на ноги и стукнул каблуками друг о друга. Изобразил задорную улыбку и махнул рукой неопределенно:

— Есть тут где таверна или постоялый двор?

— Е-есть, — продолжая заикаться, отвечал Санчо. — «Горизонт». Вон там, — и он ткнул в сторону вершины холма.

— «Горизонт». Как оригинально, однако, — одобрительно причмокнул пришелец. — И что, кухня там, должно быть, дрянная?

— Самая лучшая, — горячо возразил Санчо и на всякий случай отодвинулся в сторону. — На побережье…

— Что ж там такого особенного? — заинтересовался пришелец и присел на корточки напротив старика.

Сбежать Санчо не удалось. А хотелось.

— Ну… там дают счастье.

Пришелец вздохнул и почесал затылок, сдвигая шляпу на лоб.

— И по чем?

— Да нет… — замахал Санчо руками, потому что незнакомец явно рассердился. — Флакончики сейчас не укупить ведь… Просто папаша Мигель знает секрет счастья.

— То есть как — знает секрет счастья? — оживился незнакомец и с интересом взглянул Санчо в лицо.

Глаза у пришельца оказались зеленые, как примаверская трава, а горели, чуть ли не как у кота.

— Ну, я откуда знаю… А приходишь — и счастливеешь…

— Что ж, один папаша Мигель на всем побережье секрет счастья знает? — уточнил незнакомец и встал, посматривая в сторону «Горизонта». Таверну словно вытесали из тьмы на фоне заката. — И никто больше?

— Он один, того все к ним и ходют. Посидишь, поешь, глядишь, и жизнь легче покажется. Хотя… — Санчо задумался. — Дочка у него растет, Кристина… Кажется, она тоже что-то знает.

Пришелец нырнул рукой в рукав камзола. И смотрел на холм, не отрываясь. Кажется, о чем-то размышляя. Потом повернулся к Санчо, и тот вновь не успел исчезнуть. Натянул камзол окончательно и вынул что-то из кармана.

— Держи, — бросил он Санчо мешочек прямо в руки.

— Ч-что это? — спросил бедный старик, перепугавшись.

— Купишь себе флакончик счастья, — пожал плечами незнакомец и зашагал по дороге к «Горизонту». От него пахнуло на миг грозой и штормом.

Старик Санчо развязал мешочек и ахнул: в нем блестели золотые.

Второй пришельца встретила местная торговка бусами из морских раковин. Марита была одной из самых надоедливых торговок на побережье. Так что, совершенно не в ее характере было упустить загадочного молодого путешественника.

— Сеньор! — подскочила она к пришельцу, легко шагающего к «Горизонту». В его суме явно скрывались богатства, и ее просто необходимо было облегчить. — Купите вашей даме!

«Сеньор» сделал небрежный властный жест рукой, давая Марите понять, что раковины его не интересуют. Но краснощекая Марита только начала.

— Других таких нет до самой Валенсии! — возразила она, забегая вперед и протягивая в ладонях бусы с сушеной морской звездой. — Только взгляните!

Пришелец остановился на миг и сдвинул шляпу на затылок. Мариту прожег внимательный взгляд зеленых глаз. Еще она заметила странного пепельного цвета густую щетину. Затем пришелец заговорил, и Марита больше не могла его разглядывать.

— Твои бусы тоже делают счастливым? — прищурился пришелец. Морщинки рассыпались по его щеке от правого глаза.

— Конечно, — поспешила заявить Марита. — В десять, нет, в сто раз счастливее будет дама, которой вы их подарите, ибо нет места, равного Холму Святой Марии! Здесь счастье расцветает всюду!

Пришелец поморщился.

— Меня не интересует твой товар, — внезапно принял он решение и отодвинул Мариту с дороги.

— Но, сеньор! — не сдалась Марита, хватая его за рукав. — Вам не найти ничего лучше!

«Сеньор» ничего говорить не собирался, лишь брезгливо отцепил грязные пальцы Мариты от рукава своей рубашки.

— Сеньор! — воскликнула Марита.

— Оставь меня, женщина, некогда мне, — царственно махнул рукой пришелец.

Марите показалось, что ее ударили. Женщина! Да ведь ей всего… всего… По щеке торговки скатилась слеза.

— Будь ты проклят, незнакомец! — воскликнула она в сердцах.

Пришелец медленно развернулся на каблуках.

— Что ты сказала? — голос его зазвенел угрожающе.

Марита испугалась. Эти зеленые глаза, казалось, могли съесть на месте. Она съежилась, прижимая бусы к груди.

— Проклятиями нельзя бросаться, — сделал шаг к ней пришелец.

— Убивают! — Марита закричала и заслонилась руками.

Пришелец расхохотался прямо над нею. А потом что-то стукнуло о ремешок его сумки и заставило оглянуться да оставить Мариту в покое.

— Это еще кто? — процедил незнакомец сквозь зубы, потирая плечо: камешек ударил по пряжке на ремне и по плечу.

Подбрасывая в ладони второй камушек, перед ним остановилась светловолосая девушка; совсем юная, почти девочка. Нос ее забавно напоминал бушприт.

— Как ты смел обижать Мариту? — Голос девушки звенел едва сдерживаемой яростью. Торговка поспешила спрятаться за ее узкую спину.

— Кристина… — едва не плача, вцепилась она за плечо девушки. — Он…

— Я слышала, — с достоинством уронила девушка. — Угрожал тебе.

Пришелец снова расхохотался, откидывая голову назад. Это он — угрожал?.. Шляпа его свалилась за спину в пыль, обнажая голову. Совершенно пепельную, а волосы — как прядильная шерсть.

— Советую поднять, — кивнула девушка на шляпу. — Дороги у нас пыльные. А еще на Холме Святой Марии не принято обижать женщин. Если вы не знали.

— Кристина! — воскликнула Марита, сердито толкнула девушку и убежала, едва не потеряв бусы.

— Что? — удивленно обернулась девушка ей вслед. Что она не так сказала?

Пришелец подобрал шляпу и пристально посмотрел на Кристину. Она ответила недоумевающим и осуждающим взглядом.

— Не во всякое дело стоит вмешиваться, — пояснил он назидательно.

— Вы ее обидели, — возразила Кристина.

— Ты тоже, — пожал плечами незнакомец, улыбаясь.

— Ничего подобного, — тряхнула головой Кристина. — Я отвечаю за счастье на Холме Святой Марии, и каждый, кто попытается его нарушить, будет иметь дело со мной.

Пришелец смерил девочку взглядом. Вот, значит, она — дочка папаши Мигеля из «Горизонта». Которая, вероятно, знает рецепт счастья. Она хмурилась так важно, что он не удержался и поддразнил ее:

— Что же, на дуэль меня вызовешь? — издевательски прищурился, и морщинки снова поползли по щеке, как муравьи.

— А вы бы согласились? — вспыхнули глаза Кристины. И, словно устыдившись своего порыва, она закусила губу и повозила босой ногой по пыли. — Я имею в виду…

— На дуэли ходят мужчины, с тобой бы, скорее, вышло свидание, — ухмыльнулся пришелец.

Кристина сжала кулаки. Меньше всего она любила вот таких бесчестных. Она была просто обязана проучить его. И попробовать себя на дуэли.

— Значит, трусите, — пожала она плечами с деланным безразличием. — Я так и знала.

Пришелец поднял брови.

— Это я-то боюсь? Ты хоть шпагу держать…

— В таком случае буду ждать вас завтра в бухте, — перебила Кристина и ткнула пальцем вниз по дороге. — Там есть развалины. видите? Я отправлюсь туда сразу после первого луча рассвета.

— Так мечтаешь о свидании? — невинно поинтересовался незнакомец. — А что скажут родители?

— Не забудьте захватить свою шпагу, — отбрила Кристина и, расправив плечи, развернулась к дому.

— Разочарую тебя, дитя: на рассвете я буду видеть десятый сон: я собираюсь отлично выспаться в «Горизонте», если он хоть вполовину так хорош, как говорят.

— В «Горизонте»?! — в ужасе Кристина вздрогнула и остановилась.

Пришелец прошел мимо нее, посмеиваясь. Прямо по дороге к ее дому.

Потом он перестал быть пришельцем. Потому что представился папаше Мигелю как Бускадор.

Глава 9. Кристина против Бускадора

— Ах, мама… — взмолилась Кристина. — Но я же так редко прошу!

Маму Карлу и пытаться не стоило умолять. Одним глазом она заглядывала в зал, где новый постоялец со странным именем Бускадор с аппетитом потреблял жареную ногу барашка. Вторым глазом мама Карла контролировала, насколько качественно Кристина моет посуду в миске с горячей водой.

— Не может быть и речи, — отрезала мама Карла. — Завтра утром ты мне нужна на рынке и кухне.

— Но это всего на часик! Я выйду с рассветом, даже не по темноте! Тебе ведь не так много надо купить, ты справишься и без меня…

— Что у тебя такого важного? — прищурилась с подозрением мама Карла.

Кристина закусила губу. Скажи она правду — «дело чести» — мама Карла начала бы еще больше возражать.

— Завтра самый длинный день в году, — соврала Кристина.

Мама Карла в солнцестояниях не разбиралась. Это ей казалось грешным. Соврала и сразу почувствовала угрызения совести. Но ради дела чести можно пожертвовать многим, не так ли?..

— Я хочу его встретить и проводить, как полагается… Ну, пожалуйста, мама!

Мама Карла вздохнула. Кристина с каждым годом все больше напоминает папашу Мигеля — как выдумает что-то странное, так не отговоришь. Мужчине-то еще можно простить, но кто захочет взять в жены девушку, которая витает в облаках?.. Мама Карла задумалась. Ее долг — сделать из Кристины нормальную земную женщину.

— Хорошо, — согласилась мама Карла, в голове построив вполне конкретный план. — Но учти — отпускаю только на час, вернусь с рынка — будь добра появиться.

— Мне хватит! — от радости подскочила Кристина на месте, разливая воду, и чмокнула маму Карлу в щеку. — Вот увидишь, я обернусь, ты и не заметишь!

— Потом весь день — мой! — погрозила мама Карла пальцем. — И никаких мечтаний!

— Я даже постели в комнатах поменяю! — на радостях пообещала Кристина.

Посуда в ее руках так и звенела от спешки и восторга. Завтра она первый раз будет драться на дуэли!

Кристина чертила ничего не значащие линии острием шпаги на прибрежном песке. Рассвет уже упал в море, и сердитые волны безжалостно выбрасывали его на берег.

Бускадор не пришел. И ее утренний час близится к концу.

Кристина яростно дернула хвост на затылке, но узел не поддался. Бускадор и не обещал. Он только посмеялся. А она нарядилась мальчишкой, рискуя попасться на глаза тетушке Нине или старику Санчо.

На песке сзади скрипнули шаги. Кристина прыжком обернулась и выставила шпагу вперед.

— А я все ждал, когда славный воин услышит меня, — усмехнулся Бускадор, скользнув взглядом по ее уверенной стойке.

— Вы пришли! — Кристина воскликнула почти радостно, но тут же попыталась исполниться достоинства: — Вы опоздали.

— Я мог вообще не прийти, — резонно возразил Бускадор.

Сегодня шляпы при нем не было. Без камзола — простая рубаха навыпуск. Из под нее, ударяя по икрам, красовалась шпага. Пришелец вытащил ее наполовину и уточнил:

— Ты точно умеешь с оружием обращаться, ребенок?

— Лучше защищайтесь! — сделала нетерпеливый выпад Кристина и кольнула его плечо.

Тут же испугалась — вдруг проткнет — и отскочила, замирая.

Бускадор издал короткий возглас удивления и занял позицию, легко нанося выпад воздуху.

— Ты ведь даже не сможешь сделать во мне дыру! — засмеялся он.

Кристина нахмурилась, мотнула головой и подалась в наступление. Сила духа, сила тела. Вставать, если даже падаешь…

— Напомни мне, во имя чего мы деремся? — уточнил пришелец, с усмешкой танцуя между все более отчаянными ударами Кристины.

— Во имя… — Кристина растерялась. А было имя, да?..

— Кажется, тебе просто хотелось приключений, — как бы невзначай кончиком клинка Бускадор проткнул широкий рукав рубахи Кристины. — Что родители-то сказали?

— Между прочим… — возмутилась Кристина, пытаясь пробить его глухую защиту, — мой папа был без пяти минут адмиралом, вот!

— Всего лишь помощником капитана, если уж на то пошло, — рассмеялся Бускадор и изобразил обманный финт.

Кристина опустила шпагу, чтобы заслониться, и застыла. Капитаном? Папа Мигель?.. Бускадор его знает?!

Шпага Бускадора же неожиданно переместилась кверху и оказалась прямо у шеи Кристины.

— Ну, хватит, — с улыбкой заявил Бускадор, не отнимая шпаги от горла запыхавшейся девочки. — Вы обещаете не преследовать меня более, сеньорита?

Кристина протестующе дернулась вперед. В гневе, в отчаянии, в растерянности, позабыв об угрозе. Шпага больно вонзилась в шею. Бускадор не ожидал, испугался и отдернул шпагу.

— Ты что… — глаза его округлились. — У тебя совсем крыша…

Он сделал шаг к Кристине, чтобы помочь, но она молниеносно присела, по привычке набрала полную пригоршню песка и метнула в лицо противника.

Когда Бускадор наконец смог видеть, на песке напротив осталось лишь несколько багровых капель. Девчонки след простыл.

Старик Санчо и торговка Марита с подозрением проводили взглядами Бускадора, который уже успел своим появлением взбудоражить весь Холм Святой Марии. Поговаривали, будто папаша Мигель не взял с него платы. Что Бускадор — пират из дальних морей — схватил папашу Мигеля за горло и потребовал хереса на дармовщинку. И будто он прославился тем, что перебил всю береговую охрану на безымянном острове, а трупы спрятал в балластные мешки.

Но на утреннем рынке лицо мамы Карлы оставалось каменным, как стена дома мэра, так что наверняка ничто ничего сказать не мог.

Сейчас этот самый грозный пират Бускадор летел с побережья к таверне «Горизонт» со шпагой наголо, а в глазах его горело нечто вроде страха. И никто не мог точно знать, чего же ждать. Жиденькой струйкой, крестясь и тихо перешептываясь, люди потянулись в «Горизонт».

— Кристина! — позвала мама Карла, выходя на порог и оценивая ситуацию. — Протри дополнительные стаканы. Кристина! — мама Карла потерла ладони и вернулась в таверну. — Ты здесь?

— Да, мама! — воскликнула Кристина, сбегая по ступенькам вниз и одергивая платье.

Шею ее тугим узлом обнимала цветастая косынка.

— Это еще что? — указала на повязку мама Карла.

— Платочек, — пожала плечом Кристина. — Для красоты.

И едва не поморщилась: глубокая царапина ныла, как укол от цыганской иглы. Но все равно она чувствовала себя победительницей. Только тайна папы и Бускадора будоражила сердце.

— Жарко будет, — сказала мама Карла. — Ты задержалась.

— Прости, мама, — Кристина беспрекословно встала за стойку и начала натирать стаканы.

С грохотом Бускадор ворвался в дверь.

— С добрым утром, — совершенно невозмутимо поздоровалась мама Карла и поглядела на шпагу постояльца. — Вы тренировались? Только в доме прошу оружие убрать.

Бускадор между тем уставился на Кристину. Девушка старательно прятала торжествующую улыбку, но губы так и разъезжались. Она обвела его вокруг пальца.

— Ты… здесь? — с трудом выговорил Бускадор.

Это было странно — как девчонка могла успеть так быстро? Свежа и здорова, словно это и не ее он проткнул четверть часа назад на морском берегу.

— Простите? — Кристина подняла на него кроткий непонимающий взгляд.

Мама Карла заподозрила нечто неладное.

— Сеньор, — подошла она к Бускадору, не сводящего глаз с ее дочери. Когда маленькая Кристина успела вырасти?.. — Чего изволите на завтрак?

Бускадор опомнился и отвел взгляд. Ухмыльнулся. Покрутил одну из пепельных свалявшихся косм и едва ли не элегантно заправил за ухо.

— Пирожков и орчаты. Принесите мне в комнату.

И легкими прыжками пришелец взлетел вверх по лестнице. Кристина проводила его взглядом с легким разочарованием.

Мама Карла вздохнула и покачала головой. Но тут начался поток жителей холма Святой Марии, и до вечера времени на мысли не было. Все хотели пить, есть, а еще историй, и побольше. И — никто этого не говорил — но все ждали, когда появится Бускадор. Он вошел и исчез. Словно его тут и не бывало.

Кто-то сказал, что он и не человек вовсе, а злой призрак.

Папа Мигель со вчерашнего вечера снова впал в печаль и ушел к морю пострадать, так что Кристине приходилось делать счастье самой. Но это было сложно — голова ее была занята словами Бускадора.

Связана ли папина усталость с появлением пришельца? И откуда Бускадор знает о прошлом ее отца?

Косынка стягивала горло, и в духоте было трудно дышать. Но Кристина не отваживалась обнажить шею. Не так болела царапина — просто мама Карла заметила бы, и тогда проблем не обобраться.

Только продержаться до вечера… Счастливой.

Глава 10. Где спрятан амарант?

Бускадор не выходил из комнаты весь день. Он, конечно, не был трусом, но с детства шумной толпы терпеть не мог. То ли таково влияние окружающей среды, то ли издержки воспитания, то ли последствия неизвестной ему самому травмы. Но в «Горизонте» собралось слишком много людей, и встречаться с ними сейчас пришельцу не хотелось.

Так что, впервые за многие годы, он позволил себе выспаться «от пуза», как выражался старый боцман с «Эсперансы». Спать, спать и спать. В обнимку с подушкой, раскинув руки, на животе… По-всякому. Просыпаться, видеть солнце, делать глоток кристальной, но теплой воды из кувшина на прикроватном столике и нырять в сон дальше. Что бы ни случалось во сне, это всегда… ненастоящее, а потому не страшно. А что бы ни случалось в жизни, оно настоящее не бывает. И иногда даже у таких людей, как Бускадор, дрожат коленки.

Например, сегодня он всерьез испугался, что смертельно ранил желторотика-девчонку, на которого хотел посмотреть шутки ради. А в итоге он чувствовал себя так, словно посмеялись над ним.

Бускадор повернулся на сбитой простыне и приоткрыл глаз, чтобы сделать еще глоток. Сумерки, как жу быстро они наступили. И вода закончилась. Пришелец ударил по подушке кулаком недовольно и прислушался. Сойти ли вниз за водой? В горле пересохло, и что теперь делать.

И вдруг что-то защекотало его шею сзади. И сделалось немного холодно, и волосы на затылке дыбом встали. Что бы это могло быть?.. Бускадору показалось, что он знает, но объяснения найти кончику шпаги в опасной близости от сонной артерии не мог.

— Кто здесь? — он сам не ожидал, что со сна его голос прозвучит настолько хрипло.

За спиной раздался шорох и вздох. Кажется, Бускадор начал догадываться.

— Знаешь ли ты, дитя, что для сеньориты заявиться ночью к кабальеро — плохой тон?

Кончик шпаги взлохматил волосы над ухом. Кристина кашлянула.

— Откуда ты знаешь о моем отце? — Она пыталась говорить грозно, но голос у нее слишком тонкий для угроз.

— Не хочешь для начала убрать эту штуку? — попытался обернуться Бускадор и спихнуть с себя ее шпагу.

— Не дергайтесь, — пригрозила Кристина. — А то проткну.

— Кишка тонка, — усмехнулся Бускадор. — Ты уже пыталась и испугалась больше, чем когда я тебя саму продырявил.

Ему казалось, что извиняться нет смысла. И говорить, что испугался — тоже. Все ведь закончилось? И закончилось благополучно.

— О чем это вы? — спросила Кристина и прикоснулась свободной рукой к шейной повязке. — Не припоминаю, чтобы кто-то меня продырявил когда-либо.

Она не знала, зачем говорит такую смешную ложь. Но такая уж штука — человеческое сердце — иногда ничего нельзя с ним поделать.

Кристина добавила на всякий случай:

— К тому же, надо с чего-то начинать. С кишкой.

Бускадор расхохотался и пошевелился, пытаясь встать. Кристина напряженно фыркнула и неловко прижала шпагу к его шее, но Бускадор легко повернулся на бок, перехватил клинок и выдернул оружие из рук девчонки. Она от неожиданности села на пол и хлопнула ресницами. Босая и в легкой юбке, совсем девчонка. Как бы ни пыталась утром строить из себя бывалого воина в штанах. Бускадор перебросил шпагу рукояткой в ладонь, направил острие в сторону Кристины — но подальше, на всякий случай — и сказал:

— Похоже, ты меня совсем не боишься?

— А чего вас бояться? — рассмеялась Кристина ему в тон. Папа Мигель учил ее — сила духа, сила тела. Падая — вставать. Не пристало делателю счастья поддаваться собственным страхам. Да и…

— Болтают всякое, — пожал лукаво плечами Бускадор и прочертил шпагой в воздухе невидимые линии.

— Вы про мешки с трупами? — подняла Кристина брови. — Это же просто байки, — и ее против воли пробрала слабая дрожь. — Ведь правда?.. — с надеждой переспросила она этого странного пришельца с пепельными космами.

— А если нет? — загадочно прошептал Бускадор. Ему было любопытно, что она ответит.

Кристина задумалась ненадолго и посмотрела на Бускадора внимательно. Нет, что-то в нем есть такое, от чего он совсем не страшный, хочется с ним говорить, а не сражаться. И она уверенно тряхнула головой.

— У вас глаза добрые. С такими глазами не убивают.

— Вовсе? — поинтересовался Бускадор.

Кристина подумала снова.

— А мой папа… убивал?

— Не знаю.

— Мешками точно нет… Я знаю! Если только надо было защищаться, если не было выбора… — Кристина закрыла ладонями лицо. Без пяти минут адмирал — что могло это значить на самом деле? — Расскажите, — попросила она Бускадора и уселась на полу, обхватывая колени руками.

Бускадор покачал головой. Беспечная девчонка… Знает ли она, у кого добрые глаза? Кто тот пришелец, в комнате которого она так спокойно расселась?

— Почему бы тебе не спросить у него самого?

Кристина нахмурилась. В сумерках выражение лиц стиралось в полумрак, и говорить казалось легче.

— Разве вы не понимаете! Как я могу ему заявить… что он меня обманывал! Вот так, в лицо… Может, вообще, это вы небылиц наплели.

— Помощник капитана и без пяти минут адмирал — не такая уж большая разница, — пожал Бускадор плечами и отложил шпагу на постель. А сам спустился на пол, чтобы сидеть напротив и упираться спиной в ножку кровати, и… вообще, в том, чтоб сидеть на полу есть какое-то особое волшебство простоты и уюта.

— Но вы откуда-то об этом знаете, — с нажимом повторила Кристина. — А папа прошлое замалчивает, и делается грустный.

— Это нормально, я тоже не люблю говорить о Вертикали, — кивнул Бускадор.

— О Вертикали?! — подпрыгнула Кристина. И осторожно добавила, наклоняя голову вбок: — И об амаранте?

— Об амаранте? Почему же… — оживился Бускадор. — Амарант — совсем другое дело, это мечта наяву… Постой, дитя, откуда ты знаешь об амаранте?!

— Папа рассказал, — потерла ладошки Кристина, и глаза ее засияли, отражая свет звезд, зажегшихся над морем за окном. — Значит, я была права, и он существует!

— Это очень красивое слово… — согласился Бускадор и прикрыл глаза, откидывая голову на кровать. Сейчас он был готов ее вспомнить. Жизнь так много бросала его по свету, он так долго боролся с ней в Вертикали и в Горизонтали, что почти так и не нашел времени на мечту — увидеть, как цветет амарант. Кристина затаила дыхание.

— Из амарантовой муки и варят счастье. Сок агавы, амарантовая мука, корица…

— Так и должно быть, — выдохнула Кристина. — А еще ореховый крем, почти как для орчаты, только жареный. Папа Мигель так и говорил… Подожди… амарант — это растение?!

— Думаю, да.

— Как — «думаю»?! Ты не знаешь?!

— Я хотел его найти.

— И что тебе помешало?

Бускадор открыл глаза и усмехнулся.

— Жизнь помешала, — и встал с пола.

Кристина фыркнула — значит, не больно хотел.

— Из амаранта варят счастье… — повторила она медленно. — Подожди! Ты… видел, где?

— Ты ведь тоже умеешь? — ответил Бускадор ответом на вопрос и достал свою сумку из-под кровати. «Горизонт» — сказочное место и, действительно, девчонка умеет варить счастье, и даже мука ей не нужна. Но он ищет в жизни не то счастье, которое создает кто-то другой. Теперь он достаточно крепко стоит на ногах, чтобы найти свою мечту, свой амарант.

Бускадору сделалось неуютно. Он никому не говорил о Вертикали. Никогда. А вместе с тем… хотелось сказать что-то еще.

— Ты так думаешь? — обрадовалась Кристина.

— Определенно, — кивнул Бускадор и засмеялся. Она еще и сомневается.

Кристина помолчала. Слишком много всего она узнала, слишком много вопросов, чтобы задать хоть один.

Бускадор накинул камзол на плечо. Он спал достаточно, чтобы теперь идти всю ночь и путать собственный след.

Окинул взглядом комнату — ничего не забыл.

— Постой! — вскочила Кристина с пола и запрыгала на одной ноге: отсидела вторую. — Ты уходишь?

Бускадор кивнул. Он сам уходил оттуда, где варят счастье. Второй раз.

Кристина схватила шпагу с кровати и направила на него.

— Ты же… ты же не ответил на мой вопрос, Бускадор! — шепотом крикнула она. Почти умоляюще.

Бускадор не сдержался.

— Мое настоящее имя — Венто.

Почему-то он был уверен, что она его не сдаст.

— Венто?.. — Кристина озадаченно опустила шпагу и отступила. Слышала ли она это имя раньше?

Венто Бускадор дернул сумку на плече. И сухо сказал:

— Мы с твоим отцом… из одних и тех же мест. Мест, где варят счастье. Это называется Вертикаль. Твой отец был ловцом счастья. Я тоже мечтал… Но не повезло. Так вот. Однажды отряд не вернулся. Только адмирал и несколько матросов. Адмирал объявил, что остальные погибли. Маленькие портреты нарисовали в память о каждом. Твой отец был на одном из них. Вот так я его и узнал.

Бускадор взялся за ручку двери.

— Стой! — подбежала Кристина и схватила его за рукав. — Ты же не… уходишь?

— Ухожу, — улыбнулся Венто. — Уже давно пора. Монету я оставлю внизу. Передашь родителям?

У Кристины дрожали пальцы. Зачем он рассказал?..

— Только не вздумай искать Вертикаль, — предостерег Венто. Бессмысленно. Если она решит, то разобьется в лепешку или найдет. — И амарант тоже. Не женское это дело. Опасное.

— Но ты… ведь найдешь амарант? — с надеждой спросила Кристина.

Венто подумал и кивнул.

— Обязательно.

Почему-то казалось, что он непременно должен обещать ей это.

— Тогда привези мне. Пожалуйста, — попросила Кристина.

Вот так — просто. Если это родственная душа, то преград не остается.

Венто наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Привезу.

Сегодняшний вечер просто утыкан обещаниями, как морской еж иголками.

Кристина стояла и смотрела, как следом за Венто закрывается недавно смазанная дверь. В последний момент поймала ее за ручку, чтобы не хлопнула.

Все еще сжимала шпагу. Чувство было такое, словно снова прощалась с Энрике.

Кристина села на скомканную постель и сжала эфес пальцами обеих рук. Почему сражаться должны другие? Уходить, а она — оставаться? Почему искать должны тоже они? А если Венто не сдержит обещания? Или утонет?

Венто. Конечно, его следовало называть Венто, а не Бускадор. Это имя шло ему больше. Кристина улыбнулась.

Она уже знала. У папы Мигеля точно была тайна. Он выжил, чтобы стать ее папой — он не мог поступить иначе.

Но и она не может.

Глава 11. Прощай, «Горизонт»!

Кристина спустилась в гостевой зал на цыпочках, чтобы повесить шпагу на место, пока никто не заметил. Но уже на лестнице ей послышались приглушенные голоса со двора.

Мужские. И один из них — папы Мигеля.

Второй принадлежал Венто Бускадору.

Кристина хотела броситься к ним, уговорить Венто подождать ее, папу — отпустить, найти маму и обнять на прощание, а затем топать по морскому берегу и пене навстречу к будущему… Но мама Карла учила быть вежливой. Когда говорят взрослые, подумай семь раз перед тем, как подать голос. И Кристина спряталась возле еще теплой печной стены.

— Понимаю, — вполголоса сказал Венто. В звездном свете было видно его спину, наполовину скрытую камзолом, и светлые космы, выглядывающие из-под шляпы.

Папа Мигель молчал. Кристина заерзала — может, она просто не слышит?..

— Я ничего больше не умею делать, Бускадор. Только счастье. Еще и не каждый день. Кроме «Горизонта» мне дать семье нечего. И это все, что мне нужно. Когда я встретил Карлу, все было решено. И я не жалею, что сбежал.

— Я тоже, — согласился Венто.

Раздался хлопок — наверное, они пожали друг другу руки.

— Я не позволю, чтобы Кристина и Карла узнали о Вертикали, амаранте и всем остальном. Это… бред, который портит жизнь одним своим существованием. Это опасное знание.

Голос папы Мигеля звучал пугающе сурово и не оставлял ни лучика надежды.

— Незнание — не лекарство, — странными словами ответил Венто. — Приглядывайте за дочерью. Не важно, знает она или нет, но узнать она хочет. И может вовремя не остановиться. Сами знаете, что это значит.

— Я позабочусь обо всем. Спасибо, Бускадор.

Кристина стиснула зубы. Они держат ее за ребенка?

— Доброй ночи, — сказал Венто и поднялся. Кристина прижалась к печной стене. Шпага тихо звякнула о чугунную заслонку.

— Семь футов под килем, — усмехнулся папа Мигель. — И удачи.

Пришелец ушел через калитку над морем.

Кристина пяткой почувствовала: Бускадор не вернется.

Папа Мигель решил, чтобы Кристина не знала. Решил за нее. Обидно, едва ли не до слез. Кристина сидела на заднем дворе и поигрывала шпагой, ловя свет звезды на острие.

Хотя он имел право на тайны, как и все. Без тайн жизнь была бы… не такой сказочной. Только зачем было обманывать про амарант? Почему папа сказал Венто, что это бред, и что он отравляет жизнь? Ведь из амаранта делают счастье. Если найти амарант, посадить здесь, раздать всем во всем круглом мире Магеллана… то люди смогут быть счастливы. Будут печь печенье из амарантовой муки,… И папа Мигель сможет закрыть «Горизонт» на два года и уплыть… Совершенно верно. Если бы про амарант знали, столько всего изменилось бы к лучшему. Из счастья секрет делать неправильно…

Если бы Энрике мог узнать про амарант! Он бы знал, что делать в своей войне с пиратами. И вернулся бы домой. Уже давно.

Она бы ему рассказала. Если бы знала, где его искать.

Кристина поджала губы. Соленый ветер прилетел с берега и донес шум мятежной волны.

Разве отправиться за амарантом — плохо? Почему Венто сказал папе Мигелю приглядывать за ней?

На кухне появилась мама Карла. Не спит. Зажгла масляную лампу. Кристина подвинулась к стене, чтобы не объяснять, что она делает на заднем дворе. Мама Карла загремела посудой, а потом охнула, и что-то разбилось:

— Что ты тут делаешь?!

Кристина вздрогнула. Все же увидела?..

— Напугал! Не спится, что ли?

Нет, дело было в папе Мигеле.

— Карла, я жутко устал…

— Ну, вот, — запричитала мама Карла тихим голосом. — Снова началось… Этот Бускадор, или как его там…

— Он ушел, не волнуйся.

— Ну, и слава богу… Ты видел, как он на Кристину смотрел? Чтоб ноги его больше тут не было…

Кристина навострила уши. А как он смотрел?..

Похоже, папа Мигель тоже не заметил, потому что он спросил:

— Как?

— Наша дочка выросла, Мигель. Пора ее выдавать замуж.

Кристина вздрогнула и икнула. Как… замуж? Сердце замерло.

— Карла… ты же помнишь, она любит Энрике, — слабо сопротивлялся папа Мигель. Сердце Кристины пропустило два благодарных удара. Хотя она не думала, любит или нет. Просто… Энрике был в ее сердце странно драгоценным воспоминанием. — Мы не можем вот так…

— Это детская блажь, а не любовь. Да и где он, Энрике?.. Даже весточек домой не шлет уже года три… Нет, Мигель, нельзя ей вечно витать в облаках. Ты же не хочешь, чтобы наша дочь зажила, как ты?

Папа Мигель не ответил. Теперь сердце взяло и сжалось. Пальцы Кристины впились в рукоятку шпаги до боли. Но она хочет жить именно так, как папа Мигель!

— Не хочу, — ответил папа Мигель наконец. И мечты Кристины упали с поднебесья и разбились вдребезги. — Только обрезать ей крылья — жестоко, Карла…

— Чушь, — не согласилась мама Карла. — Выйти замуж — это не обрезать крылья. Это нормальное земное счастье, которого вам с ней так не хватает. Вечно бродите душой…

— Вечные бускадоры… — сказал папа Мигель.

— При чем тут этот тип?

— «Бускадор» — значит «искатель», любовь моя, — засмеялся папа Мигель. — Так вот почему ты вышла за меня замуж? «Нормальное земное счастье»?

Мама Карла тоже засмеялась и щелкнула пальцем, наверное, по папиному носу. Почти весело. Почти счастливо.

Но что нам в счастье других, когда наше собственное ускользает из ладоней?

— Я просто влюбилась, дурачок… И не жалею, но… Кристине нужен муж, который будет возвращать ее на землю, как я тебя.

— Ты всегда была мудрой, Карла… Только не рано ли?

— Я тебе говорю — твой Искатель пялился на нее, как на взрослую женщину. Да и другие заглядываются. Не замечал? Ростом Кристина уже меня догоняет… Пора побеспокоиться о ее безопасности. Мы не вечны. И должны заранее устроить дочери жизнь.

Кристина отслонилась от стены. Папа Мигель согласился с мамой Карлой. Пусть они желали ей простого «земного счастья», но Кристина желала себе другого. Бурлящего, бросающего, как ракушку, на берег, а потом утягивающего на дно, осыпающего брызгами в солнечном свете. Такого счастья. Неуловимого, того, которое не стоит на месте. Как море.

Неужели это не имело значения?

Разве папа Мигель не говорил, что жизнь человека в том, чтобы искать себя? Что счастливы те, кто кует или готовит свое счастье сам? Как она будет искать себя, искать амарант, искать жизнь, если выйдет замуж и навсегда останется на Холме Святой Марии?.. Если решение за нее примет мама Карла? А мама Карла может.

Она не могла остаться.

Родители тихо поднялись наверх. Кристина подождала, а затем прокралась в свою комнату, отложила шпагу на кровать и достала из тайника в матрасе рубашку и бриджи. Раньше они ей служили для тренировок. А теперь… Тренировки закончились, и впереди жизнь. Переоделась, стянула волосы в узел над шеей и оглянулась на зеркало.

В слабом звездном свете Кристина показалась себе самим ловцом счастья — слишком уж это красиво звучало, чтобы забыть. Что это значит? Что такое Вертикаль? Почему это знание — вредно?

«В тебе половина Вертикали и половина Горизонтали» — так сказал папа Мигель однажды.

Что это значит? Жизнь не жизнь, если человек не знает, кто он и зачем.

Самое главное — где и как цветет амарант? И как из него готовить счастье?

Папа Мигель не расскажет.

Она пойдет по жизни отважно и однажды найдет ответ. И найдет себя по дороге, что самое главное.

Кристина огляделась: что ей следует взять с собой? Она не имела ни малейшего понятия.

Мама Карла закричала. Отчаянно и несчастно. Когда папа Мигель примчался к ней наверх, то застал ее в комнате Кристины. Мама Карла сидела на неразобранной кровати, уронив голову на руки.

— Что случилось, любимая? — присел папа Мигель рядом и обнял ее за плечи.

— Кри… Кри… — задыхаясь, проговорила мама Карла. И протянула папе Мигелю записку.

«Дорогие папа и мама!

Я отправляюсь искать себя. Простите… Только если мне уже пора замуж, то значит, я уже взрослая. Конечно, мне нравится делать Холм Святой Марии счастливым… Но я хочу и свое собственное счастье приготовить. Так что, сначала надо найти себя. А потом… я вернусь, мама, и, может, и замуж выйду. Пока мне не хочется, если честно.

Люблю вас. Обещаю слать письма.

P.S. Папа, я взяла твою шпагу. Мама, а на кухне я забрала корицу, чтобы запах дома был со мной. Обещаю вернуть все в целости и сохранности. С корицей и шпагой со мной ничего не случится. Не волнуйтесь, пожалуйста. Вы знаете, что я умею позабитьться о себе, правда?

Ваша дочка Кристина».

Папа Мигель застонал. Хорошо, что он не говорил Кристине про амарант…

— Она услышала… Но почему не поговорила… — плакала мама Карла. — Я бы подождала годик-два… А теперь…

— А теперь она пойдет своим путем, — вздохнул папа Мигель. Сейчас он должен был быть сильным. Потому что в маме Карле сил не было. — Кристина — мудрая девочка…

— Какая мудрая… — всхлипнула мама Карла. — Ребенку еще не исполнилось пятнадцати…

— Через месяц пятнадцать… — пробормотал папа Мигель. Мама Карла имела склонность преувеличивать в свою пользу.

— Срочно отправляем людей на поиски! Ты представляешь, что с ней может случиться в большом мире?.. Это все твое влияние, твои рассказы про несуществующие страны, адмиралов без пяти минут, маяки на краю земли…

Мама Карла била папу Мигеля по спине, только ему не было больно. Он был согласен с ней. И несогласен. На месте Кристины он поступил бы точно так же. Как и на месте мамы Карлы тоже. И своем собственном, папы Мигеля. Если бы не он, Кристина была бы обычной девочкой Горизонтали. И никогда бы не искала то, что за облаками… Поэтому мама Карла имела полное право его бить. Даже можно сильнее.

Но в ней была и Вертикаль. А Вертикаль в крови означала вечно искать.

Мама Карла успокоилась и взяла себя в руки.

— Куда она могла пойти? Думай! Мы должны отправляться на поиски!

Но босую девочку в легкой юбке и со шпагой никто не видел до самой Валенсии. А через несколько дней пришло письмо.

«Папа и мама!

Представляете?! Угадайте, кого я случайно встретила в Валенсии? Энрике! Да, самого Энрике. Он как раз вернулся из-за океана на большом корабле. И берет меня с собой в следующее плавание юнгой. Наверное, вокруг земли. Мы повторим путь Магеллана, подумать только!

На рынке сегодня я видела много попугаев — папских петухов. Один все время кричал «Разрази меня гром!», и это очень смешно.

Отправлю письмо, как только войдем в порт. У меня все хорошо!

Кристина.»

Глава 12. Юнга, полундра!

Кристина проталкивалась сквозь портовую толпу, прижимая сумку к груди. Тщательно завернутая в одеяло шпага неудобно ударяла по щеке при каждом шаге. Но Кристине было не до шпаги: она собиралась пробраться на корабль Энрике, и все мысли были только об этом.

Это было невероятным везением! Увидеть Энрике здесь, в этом огромном, шумном городе с красными крышами и полном совершенно разных людей: от мавров до бледных северян, от важных купцов, затмевающих торговца Педро разноцветными одеждами, диковинными тюрбанами и крикливыми попугаями на плечах, до черных, как зола, рабов, всего в набедренных повязках. Здесь на одному углу воняло рыбой и несвежим бельем, на другом воровали из каждого второго кармана, на третьем кричали на разных языках все, что угодно: от благословений и до проклятий. Здесь на прилавках раскидывали шелк настолько тонкий, что, казалось, вместе с солнечным светом сквозь него можно увидеть арку Кафедрального собора и Святой Грааль в нем…

Слишком ярко, слишком одурманивающе… В момент, когда Кристина почувствовала себя совершенно потерянной, она увидела его. Энрике, который дразнил ее головастиком.

Он шагал уверенно, размашисто, словно вся громкая Валенсия — да что там! — весь мир принадлежал ему. Высокий, еще более недосягаемо взрослый и серьезный, в черном плаще, с короткой просоленной косой, выбивающейся из-под шляпы. Безупречно белый воротник под камзолом, через плечо — роскошная золотистая перевязь, шпага на боку… Энрике был великолепен, и Кристина была готова ослепнуть. Рядом с ним шли двое в плащах. Энрике выступал подобно самому королю. Сердце Кристины забилось, как горлица в клетке, и она бросилась следом на узкую улочку.

— Капитан! — толкнул один из спутников Энрике в бок. — По левому борту.

Кристина остановилась. Ее заметили!

Энрике обернулся и… встретился с ней взглядом. Кристина покраснела и опустила глаза.

— Я… — Перехватило дыхание.

— Парень, здоров и крепок, работу бы себе искал, — сказал Энрике с укором, и что-то звякнуло. — Держи. — К ногам Кристины, звеня и переливаясь золотом на солнце, упала монетка.

— Больно капитан щедр, — засмеялся один из спутников.

— Его сегодня повысили, — отвечал другой.

— Довольно, — потребовал Энрике; их голоса затихали в конце улочки. — Нам еще предстоит выследить Искателя Ветра, господа, шутить некогда.

Кристина подняла монетку и спрятала в потайной карман.

Он ее не узнал… Зато она знает, что Энрике — капитан, который охотится за Искателем Ветра. Пиратом, который заставляет дрожать каждого торговца.

И она ухватилась за это знание.

Наконец Кристина остановилась перед огромным фрегатом. На носу — диковинный кот с шерстью вокруг головы. Рычит, а хочется погладить. Кристина даже протянула руку, но он безнадежно далеко… Как и Энрике. Как амарант? И путешествие к самой себе?..

— Якорь тебе в глотку, парень! — грубо толкнули ее, и шпага папы Мигеля едва не выпала из дорожного мешка. — Что стоишь?

Над ней возвышался горой кто-то в грязной серой рубахе, рукава закатаны выше локтей, руки волосатые, грудь из-под рубахи тоже, а изо рта пахнет… как будто он помои пил. Кристина сморщилась, перехватывая сумку поудобнее, и поправила шпагу в одеяле.

— Подвинься, говорю! — замахнулся Грязный.

— Ага, — проговорила Кристина, отступая в сторону и осторожно выдыхая. — А… — и уже в спину Грязному донесся вопрос: — А это ведь корабль капитана Энрике? Который за Искателем Ветра плывет?

Грязный остановился, расхохотался, а потом развернулся с насмешливой миной на лице:

— А что? Юнгой хочешь?

— Почему бы нет, — серьезно подумала Кристина вслух.

Грязный поднял брови.

— Мы кого попало не берем, — заявил он важно.

— Так я не кто попало, — возразила Кристина. — Я умею фехтовать.

— Что умеешь?..

— Фехтовать. На шпагах драться, значит. А еще я приношу счастье.

— Флакончик со счастьем в кармане? — повертел пальцами Грязный насмешливо. И где-то над ним посмеялась чайка.

— Лучше, — пожала Кристина плечами. — Без флакончика. А удача в поиске Искателя Ветра пригодится, ведь правда?

Неужели она поплывет на одном корабле с Энрике, по одним и тем же водам, будет ходить по одной и той же палубе?..

Грязный покачал головой.

— Дерзкий ты малый. Как зовут-то тебя?

— Кри.

— Кри?

— Это от «Крис»… Кри — звучит удобнее.

— Удобнее, — согласился Грязный, недоумевая, как он, вообще, соглашается с пареньком. — А…

— Только я обещал написать короткое письмо родителям перед отплытием, я ведь успею?

Грязный на фрегате оказался боцманом. Звали его Хуан-Урс.

Фрегат — это такой большой корабль. Вот и все, что знала Кристина, ступая на деревянную палубу. Но это было неважно.

Юнга или адмирал без пяти минут — совершенно в жизни неважно.

Просто быть здесь — правильно. Там, где Энрике, быть — правильно.

Он обещал выяснить, откуда везут счастье. Он воюет с теми, кто его отбирает. С Искателем Ветров, главным образом.

И это то, для чего и она рождена — счастье.

Хотя любопытно, почему у Искателя Ветра именно такое имя…

— Эй, юнга, полундра! — крикнули Кристине сверху. Она задрала голову, и едва успела уклониться от ведра и швабры. Они с грохотом свалились на палубу. На лестнице стоял Хуан-Урс и еще два матроса. Оба такие же грязные, но поменьше Урса. Помоложе и постарше. Они гоготали над испуганным лицом Кристины.

— Как гуси, — пробормотала Кристина, продолжая прижимать к себе сумку.

— Он мне заявил, что приносит удачу, — тыкнув в Кри пальцем, объявил боцман Урс. И снова все трое расхохотались.

— Но не будет удачи, если прибьете ведром, — отозвалась Кристина.

— Пора браться за работу, — отрезал Хуан-Урс. — Бегом на шканцы!

— Какие штанцы?.. — озадачилась Кристина.

Хуан-Урс и его приятели снова взорвались хохотом. Тот, что помоложе ехидно предложил:

— А что, Урс, и штанцами пусть займется…

И, спустившись вплотную к Кристине, Молодой одним пальцем толкнул ее в плечо.

— Силенок хватит?

— Верзила, будет тебе, не задирайся! — крикнул Старый.

— Брось, посмотрим, что будет, — остановил Старого Урс и потер ладони.

Кристина нахмурилась, и рука сама по себе потянулась к шпаге. Верзила закатал рукава и толкнул Кри еще раз, посильнее.

— Руки прочь! — запальчиво воскликнула Кристина, выхватывая шпагу.

Боцман и его друзья издали удивленные возгласы, когда сталь сверкнула на заходящем солнце.

Отворилась дверца под лестницей. Совсем рядом.

— Что происходит?!

Наружу из нее вышел Энрике. Блестящие сапоги, расшитый золотом камзол, суровый взгляд… Кристина так и замерла в исходной стойке.

— Хуан, в чем дело? — поднял лишь одну бровь Энрике. — Что за мальчишка?

Лицо Кри запылало.

— Капитан… — вытянулся по струнке вмиг сникший Хуан-Урс. — Вот… нового юнгу воспитываем…

— Шпагу убрать, — приказал Энрике, скользнув по ней всего взглядом. — Ты откуда, парень?

Кристина сглотнула и опустила оружие. Слова не клеились.

— Смотри-ка, сразу спеси поубавилось, — шепнул Старый Урсу.

— Местный ты? — спросил капитан Энрике. — Или немой?

— Н-нет… говорящий… — промямлила Кристина.

Урс и компания фыркнули несколько раз, сдерживая смех.

— Почти… местный…

— Мои родные места, — задумчиво погладил подбородок капитан. И немного грустно. — Давно я здесь не был… Что ж, говорящий местный юноша… Можешь оставаться. Но при условии, что сдашь шпагу.

И он протянул руку требовательно. Кристина замешкалась.

— В работе юнги она тебе не пригодится, — поторопил Энрике, уже и не глядя на юнгу. — Боцман, ром в воду добавили?

— Так точно, капитан! — доложил Урс с готовностью.

— Привычка корсаров… — недовольно пробурчал Верзила.

— Зато вода не протухает, — отрезал Энрике. — Юнга, почему шпага все еще у тебя?

— Это отца… — тихо отвечала Кристина, прижимая шпагу к груди вместе с сумкой и одеялом.

— Не трясись, как девчонка. Шпагу!

Кристине хотелось плакать. За что он с ней так?.. Она несмело протянула шпагу. Энрике отобрал ее и, даже не рассматривая, отдал Хуану-Урсу.

— Найди ему рундук, — приказал Энрике и, как ветер, в несколько прыжков взлетел по лестнице. — Что за беспорядок на юте? Хуан! — голос капитана гремел пострашнее грома. — Шканцы до сих пор не чищены?.. Юнга!

— Полундра, юнга, — насмешливо прошептал Верзила.

— Что значит полундра? — уточнила Кри, закатывая рукава как можно более уверенно.

— Значит — крышка тебе, — фыркнул Верзила.

Глава 13. Салагам вход воспрещен!

Солнце, кажется, в море палит по-особенному. Будто бы злится, что земли здесь нет, одна вода, которую ему вовеки не иссушить. И отыгрывается на кораблях. Например, фрегатах вроде «Отважного». Например, на юнгах, которые уже знают, что шканцы, они же квартердек — это никакие вам не штаны, а верхняя палуба на корме. Священное место. Место капитана Энрике.

На шканцах Кри драила палубу ежедневно, на рассвете, чтобы успеть до того, как капитан Энрике поднимался наверх. Чтобы место, где он проводил чуть ли не все свое время, блестело. И было достойно его выдающейся личности.

Кри даже повязывала голову платком. И то и дело вытирала пот со лба.

В каждой щели — соль. На юте. На баке. На деке.

— Эй, салага!

Кри вздохнула и стиснула зубы. Верзила проходу не давал. А ведь, небось, давеча сам юнгой на четвереньках ползал по палубе.

Босые ноги Верзилы остановились почти под носом. Кри молчала и яростно продолжала натерать доски, уже досуха.

«Салага» — это звучало унизительно. Что бы оно ни значило.

— Урс сказал, ты удачу приносишь. Что ж нас вчера так болтало? — продолжал нарываться Верзила, растопыривая пальцы.

Кри поджала губы. Она здесь иногда начинала сомневаться, что знает, что такое счастье. Какое может быть счастье, когда колени стесаны, на ладонях мозоли, под глазами — синяки от недосыпа, ведь спать на кубрике в гамаке невозможно от чужого храпа, от вони. А вчерашняя болтанка… вспоминать страшно, до сих пор мутит. И Старый сказал, что это вовсе не шторм.

Если бы Кри не знала, что Энрике здесь, если бы не видела бы, заслоняясь рукой от гадкого солнца, его уверенный силуэт на шканцах… она давно составила бы компанию дельфинам. Так думала Кри. И продолжала тереть доски. День за днем.

— Я с тобой разговариваю, салага, — Верзила поднял одну ступню и поставил Кри на спину. От неожиданности она охнула и распласталась. — Ишь ты, — захохотал Верзила, постукивая босой ногой по лопаткам Кристины победно..

— А-а! — возмутилась Кристина и, извиваясь, повернулась на бок, а затем дернула парня за лодыжку со всей силы. Пока он летел носом прямо на нее, откатилась в бок и вскочила на ноги торжествующе, принимая привычную исходную стойку. Только шпага в рундуке. Кристина сжала кулаки.

— Трюмная крыса! — выругался Верзила, с трудом поднимаясь: у него кровь пошла носом, и одним кулаком он пытался ее остановить.

Ногой он толкнул ведро с забортной водой. Еще наполовину полное. Оно предназначалось для полубака.

А теперь вода вылилась на только что вычищенный и высушенный дек у основания грот-мачты. Лицо Кри запылало еще большим гневом.

— Как ты можешь! — воскликнула она.

— Морского ежа тебе в пасть! — Верзила собрался броситься на противника, выставляя свободный кулак вперед.

— Тишина на палубе!

Она и не услышала поступи капитанских сапог по палубе позади себя. И вздрогнула. Ябедничать на Верзилу казалось таким жалким…

— Капитан! — вытянулся по струнке Верзила, отпуская нос. Зрелище великолепное.

Кристина повернуться не осмелилась. И только заметила, как предательски задрожала левая коленка. А еще любопытные рожи, которые стягивались на зрелище, как голуби на крошеный хлеб.

— Чем занимаешься, Хузо? — сурово спросил капитан Энрике, все еще оставаясь за спиной Кристины.

Верзила ненавидел свое настоящее имя и скрывал изо всех сил. Любил лихо шутить, будто с характером «маманя прогадала».

Но капитан Энрике знал каждого на судне. По имени, прозвищу и чину. И использовал то из них, что лучше всего подходило цели.

— Так… капитан… — Верзила проглотил язык, краснея от смешков матросов. — Учу салагу вот… — махнул он рукой в сторону Кри враждебно, — дисциплине…

Канонир Пабло не выдержал и взорвался хохотом. Потом поутих, глядя за спину Кристины. Они с капитаном были друзьями, и канонир Пабло мог себе это позволить.

— Дисциплина — дело серьезное, — отчеканил капитан Энрике. — И издевками не прививается. Наряд на камбузе вне очереди. Немедленно.

Матросы заулюлюкали. Верзила запыхтел и поплелся на кухню, подарив Кри красноречивый взгляд и кукиш. Конечно, так, чтобы капитан не видел.

Кристина стояла ни жива, ни мертва.

— Юнга, — чуть ли не над ухом услышала она. — Мне и дальше вам в корму смотреть?

Кристина поперхнулась и осторожно повернулась на носочках, съеживаясь.

— Приберитесь, — коротко приказал капитан Энрике, указывая на разлитую по палубе воду. — А затем поднимитесь на квартердек.

И зашагал прочь. Фрегат качнулся на случайной волне, и Кри легонько швырнуло о мачту.

Всем было известно: когда капитан сердился, он обращался к команде на «вы».

— Сухого пороха, юнга, — подмигнул канонир Пабло, твердой рукой возвращая Кри на ноги.

Кристина сложила брови домиком, глядя ему в слегка сгорбленную временем спину.

Почему канонир Пабло вдруг подмигнул?

А вот Хуан-Урс прошел мимо с напыщенной физиономией. Словно он всю ночь не храпел, а сливки лопал.

С замиранием сердца Кристина поднималась на ют. Она развязала платок. А потом снова повязала, как можно ниже. Все же, оно к лучшему, что Энрике ее не узнает. Капитан Энрике. Лучше пусть Кристина с Холма Святой Марии для него останется существом, которое приносит счастье. Кристину он не смог бы наказать со всей строгостью, и потом бы совесть мучала его. И команда бы посмеивалась. И ее… точно отправил бы на берег, как пить дать. Так что Кри, юнга с «Отважного»… пройдет по доске, если потребуется!

Кри не заметила, как споткнулась.

— Поднимайся, смелее, — позвал капитан Энрике.

Он уже ее увидел. Кристина потерла натруженные колени под штанами.

— Капитан, я…

— Поднимись и подойди, — ровно приказал капитан.

Кажется, он уже не сердился? Кристина робко подняла глаза и сдвинула платок с бровей.

На обветренном лице капитана играла легкая улыбка. Он держал штурвал. Больше на шканцах никого не было.

— Отец тебя учил фехтовать, Кри? — спросил Энрике.

Кристина кивнула, продолжая судорожно сжимать руки в замок.

— В Валенсии?

Кристина закусила губу.

— Почти… — прохрипела она еле слышно.

Море пропахло жарой и солнцем насквозь.

Капитан Энрике покачал головой, продолжая смотреть куда-то на рангоут; так называют мачты, паруса, снасти и все остальное в этом роде.

— Я неплохо знаю фехтовальщиков Валенсии… Но ни у одного не было сына.

У юнги Кри перехватило дыхание.

— Он не был… известен.

— Но обучил он тебя не так уж плохо, судя по всему.

Кристина подняла глаза с недоверием. Это шутка? Похвала? Презрение?

Капитан не отводил взгляда от брам-стеньги. Высоко-высоко на мачте… Выше только бом-брам-стеньга. Тонкие морщинки от уголков глаз. Которые делают его вроде как добрым. А он на самом деле какой?

— Тогда ты должен знать… — продолжил капитан, — что важно для фехтовальщика?

— Три вещи. — Их Кристина знала назубок. — Владеть телом, владеть духом и вставать, когда падаешь.

Капитан Энрике отвлекся от бом-брам-стеньги. И испытывающе посмотрел в обгорелое лицо маленького юнги.

Кристина смутилась и опустила глаза.

Капитан Энрике коротко рассмеялся.

— Боцман говорил, ты приносишь удачу… Удачу, может, и нет… Но счастье — пожалуй. Я знал кое-кого еще, кто…

Капитан Энрике умолк и помрачнел. Отчего?.. Кристина почувствовала, как от ожидания у нее поднимаются брови.

— В общем… Кри из Валенсии, — голос капитана снова сделался суровым и четким, — владеть духом — хорошо сказано. Где же был ваш дух сегодня?

Капитан снова злился. Почему он злился, когда вспомнил Кристину с Холма Святой Марии?.. Безобидную маленькую Кристину десяти лет от роду?..

— Я… не сдержался… — вынуждена была виновато признать Кри.

Капитан Энрике кивнул. Кристина не знала сама, чего ждала. И переминалась с ноги на ногу. Ждать выговора от капитана было страшно. Но слышать его голос в целом — восхитительно. Она не знала, почему.

— Юнга обязан уметь покорно учиться. Но это не значит, что тебе следует позволять Хузо или кому бы то ни было другому задирать тебя, — сказал Энрике наконец. — . Полезно знать, когда стоит сдержаться, а когда ответить ударом на удар. В том настоящая дисциплина и заключается.

— А как… знать? — отважилась Кристина спросить.

Капитан Энрике снова посмотрел на нее так, как после брам-стеньги. Или бом-брам-стеньги. Будто ему делалось на мгновение любопытно, что у нее там, в голове.

— Практика в фехтовании тебе все разъяснит. На рассвете приходи на полубак.

Кристине показалось, что перед глазами враз сгорели все звезды Вселенной.

— Но, капитан… — она едва не задохнулась от восторга. — А боцман что скажет…

— Ты знаешь, кто такой юнга? — живо отозвался капитан Энрике.

Кристина мотнула головой отрицательно.

— Это мальчик, из которого может вырасти помощник капитана.

Кри ахнула, закрывая ладонью рот и в восхищении воззрилась на капитана Энрике.

— Правда?!

Он снова коротко рассмеялся.

— Правда. Я тоже однажды был юнгой.

— И я… мог бы?

— Я научу тебя обращаться с секстантом и картами, Пабло — познакомит с пушками и рангоутом. И тогда посмотрим.

— Я уже знаком с рангоутом… — брякнула Кристина, до того счастливая, что забыла про разницу положений. Затем спохватилась и добавила с заискивающей улыбкой: — Ну, немного.

Глава 14. Женщина на корабле — к беде!

— Сюда! Плечо!

Кристина все больше распалялась и не обращала внимания, что платок развязался и отлетел к фальшборту. Сражаться против шпаги умелого противника, а не учебного шеста папы Мигеля — это нечто совершенно иное. Бускадор, конечно, тоже не в счет. Бускадор только шутя защищался. Капитан же Энрике не ведал пощады. И нападал яростно, неожиданно, тесня к мачте, заставляя лоб и спину Кристины обливаться потом, а голову — терять контроль.

— А! — бросилась Кристина в атаку, уже не пытаясь просчитывать движений. И едва не насадилась на капитанскую шпагу. Отпрянула.

— Ты открыт! Концентрируйся, Кри! — требовательно воскликнул капитан.

Его белая рубашка даже не потемнела. Ему даже жарко не было. И шея без платка казалась совершенно сухой.

За его спиной занимался рассвет, заливая воздух розовым светом.

Кристина пыталась сконцентироваться. Но ее охватывало отчаяние. Капитана Энрике ей не победить никогда.

— Что же ты, юнга? — поднял капитан Энрике бровь, поигрывая шпагой на весу. — Нападай! Толчок!

Кристина постаралась собрать волю в кулак.

Пот застилал глаза. Сердце выпрыгивало в горло.

Канонир Пабло наблюдал, прислонившись к ютовым перилам. Хуан-Урс, Старый и Верзила вместе с еще несколькими матросами уселись на полубаке, покуривали дешевый табак и шумно обменивались мнениями по поводу дуэли капитана и юнги.

Кри сделала выпад и проткнула воздух. Капитан Энрике оказался за ее спиной и легко кольнул кончиком шпаги в спину. Кристина обернулась в отчаянии и свалилась на палубу: ноги отказывались держать ее.

Капитан Энрике снисходительно протянул руку.

— Хватит на первый раз, Кри — .Кристина помедлила. Конечно, обижаться было бы глупо. А все же… после игрушечной схватки с Бускадором она вообразила невесть что о своих навыках. И теперь была заслуженно посрамлена. На глазах у всех.

Капитан не стал ждать, когда юнга примет руку. А просто наклонился, сам взял ее ладонь и рывком поднял. У Кристины перехватило дыхание от неожиданности. И, вообще…

— Верни шпагу на место и принимайся за свои ежедневные обязанности, — приказал капитан Энрике. — Представление окончено, господа! — крикнул он Урсу и компании. — Или у вас нет работы?

И, сверкнув для порядка глазами на засуетившихся матросов, капитан развернулся на своих капитанских каблуках и отправился в каюту.

Кристина перевела дыхание и вытерла со лба пот. Кто-то опустил тяжелую ладонь на ее плечо.

Канонир Пабло! Он ухмыльнулся — пахло от него табаком, но не так, как от боцмана, а как-то… глубже и со вкусом — и сообщил:

— Только работай быстрее, юнга, в полдень я жду тебя на нижней палубе.

Кристина потеряла дар речи. Значит… поражение на дуэли не значит, что от нее отказались?.. Или канонир Пабло не понял?..

— Сегодня нужно почистить гальюн, — злорадно шепнул Урс, проходя мимо.

А Верзила бросил ей швабру. Кристина поймала, упуская шпагу. Та звякнула о деревянную палубу и откатилась в сторону.

Гальюн — это такие доски, спрятанные за фигурой льва на носу. Под бушпритом. Чтобы на них попасть, нужно перелезть борт на полубаке. И усесться над морем, держась за канат. Тогда волной смыть не должно.

Кри ненавидела это место. Отхожее.

Зачем чистить гальюны, если их и так овевает море и ветер?.. Это очередные происки боцмана Урса. И его наперсников.

Кристина вздохнула, сжимая ручку ведра пальцами. Если смоет в море, это верная смерть.

Занесла ногу за борт. В глазах на миг задвоилось. Тело после тренировки казалось мягким и непослушным…

Но Кри не хотела сдаваться. Юнга обязан покорно учиться, сказал капитан. И это его обязанность — подчиняться боцману. Даже если это — противный толстяк Урс.

И Кри перебралась на гальюнную площадку. Ее обдало соленой пылью встречной волны и крепко встряхнуло. Она вскрикнула и ухватилась за канат. Швабра упала на настил.

С замирающим от страха сердцем Кристина отпустила канат и присела на корточки. Шатать стало чуть меньше. Но волны, пляшущие у носа корабля прямо под ногами… заставляли сглатывать чаще.

В чистке нуждались лишь две доски. Остальное сделало море.

Не вставая с корточек, Кристина осторожно окунула швабру в ведро и опустила на настил. Судно качнулось. Ведро накренилось и полетело в море.

— Нет! — воскликнула Кристина, простирая за ним руку. И поймала.

Только ведро потянуло вниз, и Кристина едва успела упустить швабру и схватиться за трос. Швабра нырнула в море.

Кри хотелось расплакаться. Она едва не висела над морем, разрываясь между тяжелым ведром и канатом. Сил поднять ведро и себя не было.

По счастью, у бушприта кто-то показался.

— На помощь! — крикнула Кри изо всех сил.

— Морской еж тебе в глотку! — воскликнул кто-то. Челка мешала Кристине рассмотреть. — Что ты тут зависаешь, салага?

А вот теперь вопросов не возникало. Верзила. Из всех, кто мог появиться в столь позорный момент, судьба выбрала заклятого врага.

Тем не менее, вскоре Кристину схватили за шкирку и вытащили на гальюнную площадку. Которую, к счастью, она уже достаточно залила водой. Она приникла к настилу всем телом, боясь встать и пошевелиться.

— Да отцепи клешню от ведра, — с хохотом приказал Верзила, забирая у обессилевшего юнги инструмент. — Как только додумался сюда с ведром припереться?

— И со шваброй… — простонала Кристина в отчаянии. — Чистить гальюн…

Верзила расхохотался еще пуще, но новый крен «Отважного» заставил его заткнуться и схватиться за снасть.

— Иди-ка отсюда, Кри, — потянул он несчастного юнгу за воротник к полубаку. — Вот же краб пресноводный… Кто чистит матросский гальюн?.. Урс тебя посылал в офицерский, а это на корме!

— На корме? — упавшим голосом уточнила Кристина.

С помощью Верзилы она встала на дрожащие ноги и доползла до борта.

— Ну, переваливайся, — подтолкнул не слишком вежливо Верзила Хузо. — Я с Веселым Роджером парой слов перекинуться хочу с глазу на глаз.

И хохотнул.

— Ты ведь про офицерский не в курсе?

Кристина, намертво прицепившаяся к фальшборту, покачала головой.

— Он в каморке на корме, чтобы наше дорогое капитанство в море не свалилось ненароком. Вот туда и иди!

Кристина сглотнула. Зря она жизнью рисковала?.. И спас ее от всех бед вот этот… Хузо.

— Вот что значит, что ты приносишь счастье, — поднял вдруг палец Верзила. — Давно я так не веселился.

И на новом крене он схватился за канат покрепче и… Кристина поспешила отвернуться и убраться восвояси. Жалея о потерянной швабре, в дополнение ко всему.

Кубрик гремел от смеха. Кристина протолкнулась к своему гамаку боком, но незамеченной пройти не удалось.

— Кри! — захлопал в ладоши Крепыш Санчес. Так все звали этого дылду без волос. — Ты и правда приносишь счастье?

— Эй, парень — не камбала, — ткнул его в бок Старый; кроме как Стариком его и не величали. — Вот ты на гальюн взял бы швабру, а?

— Он ее в море спустил, — добавил Верзила.

Кристину пронзила дрожь. И тут она вспомнила папу Мигеля.

Вокруг него так же собиралась толпа и смеялась. У камина. И он смеялся с ними. Над собой, над ними, над миром. Неважно. Просто смеялся. Когда смеешься, ничего не страшно.

«Разве я такая важная персона, чтоб запрещать над собой смеяться?» — спрашивал папа Мигель маму Карлу в ответ на упреки.

И Кристина торжественно улыбнулась. Офицерский гальюн смердел, как протухший рыбный суп, но после матросского — цветочек… Странно звучит, верно?

— Зато, знаете, — проговорила Кри, приходя к неожиданному выводу, — мне жаль офицеров — воздух у них там точно хуже, чем у нас.

Крепыш Санчес будто залаял как хриплый старый пес у тетушки Нины. А потом Старик, а дальше и все остальные, включая Верзилу. Мертвец Перес показал пальцем в Кристину и согнулся пополам: его тряс беззвучный смех.

— Тысяча медуз, откуда Урс этого парня вытащил? — воскликнул Старик и похлопал Кри по плечу тяжелой ладонью. От него пахло дешевым табаком и недельным потом. — Петь умеешь, летучка?

— Умею, — кивнула Кристина с важным видом. Если приглядеться, эти матросы даже симпатичные. Правда, ковыряются одним и тем же пальцем в ногах и в носу. Такое непростительно, как ни крути. — А что значит «летучка»?

— Летучая рыба, — шумно отозвался Верзила. — Не знаешь морской грамоты, ай-ай..!

— Спасибо. Хузо, — улыбнулась Кристина очаровательной и хитрой улыбкой.

Верзилу передернуло. Новый взрыв смеха заставил кубрик содрогнуться.

— Тебе бы девчонкой быть, — хлопнул по плечу Мертвец Перес Кристину. И она почувствовала, что немного побледнела.

— Никаких девчонок! — горячо возразил Старик. — Женщина на судне — к беде!

— Началось, — проворчал Верзила.

— Вот вы, зелень сухопутная, не верите, а я подольше вас на плаву, — обиделся Старик.

Громом среди ясного неба пробили склянки. Матросы радостно вскочили.

Верзила по дороге отвесил Кристине легкий подзатыльник. Она обернулась гневно, но ей только подмигнули.

Уровень счастья явно повысился. Просто от ее присутствия?.. Папа Мигель был совершенно прав.

В кубрике остались Кристина и Старик.

— А почему женщина на судне — к беде? — осторожно уточнила Кристина, отыскивая свой рундучок. Ей до смерти хотелось понюхать припрятанной корицы.

Старик оживился.

— Ах, ты еще не знаешь? Верно, ты же юнец совсем… Небось, и узлов вязать не умеешь?

Кристина покачала головой.

— Вы меня научите?

Старик согласился. Кристина протянула ему кусочек коричной коры.

— Что это?

— Корица.

Старик объяснил, что каждое судно в душе — женщина. А все беды от того, что женщины вечно ревнуют друг друга. Вот и говорят, что женщина на корабле — к беде.

Кристина подумала, что это бред, но не стала говорить вслух. Про ревность бред. А вот то, что судно — это женщина… Отчего же тогда капитан Энрике назвал фрегат «Отважным»?

Глава 15. Свистать всех наверх!

Сегодня Кристине удалось с закрытыми глазами завязать булинь. И он легко «раздернулся», когда Старик потянул за конец. Старик крякнул и сообщил, что следующий узел будет якорный.

У Старика и пальцы как булини.

Это во-первых.

Во-вторых, «Отважный» не ревновал ее. Если не считать случай с матросским гальюном, больше за борт не бросало. Или фрегат не женщина, или ее не раскусили, или ревности не бывает.

В-третьих, и это было в самых первых, сегодня ей удалось пробить защиту капитана Энрике, на один короткий момент. Совсем короткий. Но шелковый шейный платок от укола ее шпаги у него развязался.

А теперь, в полуденный штиль, Кристина и канонир Пабло были приглашены в капитанскую каюту.

Каждый ли матрос удостаивался чести переступить ее порог?

Верзила уверял, что нет.

Уверял, что только Хуан-Урс. И то, только один раз.

Кри в нерешительности остановилась перед дверью, то поднимая, то опуская кулак. Быть избранным — страшно. И волнительно. И замечательно.

Потому что ее выбрал сам капитан Энрике.

Канонир Пабло выбрался через люк со своего царства — нижней палубы — и, заметив юнгу, подмигнул:

— Ветра в парус, Крисеныш! Что дрейфишь?

И стукнул в косяк увесисто.

Прозвище «Крисеныш» прилипло к Кри после первого и последнего урока. Когда она увидела, чем занимается канонир — артиллерией. Кристина отказалась учиться наотрез.

Кристина считала, что люди не имеют права отнимать чужие жизни. Выстрел издалека — это подло.

Ведь Пабло сказал: цель артиллерии — в первую очередь, экипаж и такелаж, чтобы ослабить противника перед абордажем.

Но Кристина не собиралась целиться в людей сквозь еле заметную бойницу.

Канонир Пабло только посмеялся, переложил трубку за другую щеку и потрепал юнгу по голове. И сказал, что, когда они встретят наконец Искателя Ветра, «Крисеныш» изменит свое мнение.

На что Кри запальчиво воскликнула: «Никогда!»

К тому же, за пушками все время кто-то норовил справить нужду. Те, кто дрейфил перед гальюном.

На том уроки канонира и закончились.

«Отважный» — военный корабль. Его миссией являлось выследить Искателя Ветра — одного из самых отчаянных пиратов. Того, который дерзнул пройти Гибралтар и грабить казну под самым носом короля.

Капитан Энрике крикнул из глубины каюты: «Войдите!»

Канонир Пабло хмыкнул, глядя на застывшего в трансе юнгу, и толкнул дверь. Кри опомнилась и шагнула в святое святых вслед за канониром.

Даже свет стеснялся капитана Энрике — сквозь решетчатые окна он лился осторожно и тихо. Так, что можно было увидеть воздух…

Канонир Пабло расхохотался.

— Крисеныш, разорви меня пополам!

Капитан Энрике стоял над столом, склонившись над картой. Шейный платок на месте, как полагается. На лбу — глубокая морщина. За спиной, как тень — старший помощник. Мрачная, худая и бледная личность Гарсия. За глаза команда звала старпома Гарпией. И заслуженно опасалась и побаивалась. Еще была пятерка офицеров, штурман и судовой врач, но сейчас — только Гарпия.

— Пабло, не разводи шум, — приказал капитан. — Подойди сюда.

Заметил юнгу и поманил пальцем:

— И ты, Кри, тоже. Тебе будет полезно.

Затаив дыхание, Кристина заглянула в карту, на которую смотрели капитан, офицер и канонир. Ей казалось, что ее посвящают в важное таинство… Совершенно незаслуженно!

Она совсем не заметила, как поморщился Гарсия, посмотрев на засаленный платок на голове Пабло.

— Сейчас мы примерно здесь, — указал тонкий мертвенный палец Гарпии на пустое пятно. Рядом было написано «Гибралтар».

— Думаете, он тут нас и ждет? — покрутил бороду Пабло.

— Он не просто так зовется Искателем Ветра, — сказал капитан. — Он может быть где угодно и когда угодно. Но это наиболее вероятная точка, лейтенант прав. Гарсия, проверьте рассчеты штурмана. Пабло, артиллерия готова?

— Так точно, капитан.

— Лейтенант, вы свободны, — заявил капитан Энрике.

Гарсия картинно поклонился, на миг смерив Пабло ледяным взглядом (Кри он вовсе не заметил), а затем удалился.

Канонир Пабло остался. И снова хлопнул Кри по спине со всей силы.

— Ну, что, опять сдрейфил, юнга? Капитан, Крисеныш тебя боится.

Капитан Энрике вздохнул и упал на стул, подпирая лоб руками.

— Пабло, снова ты за свое… Кри, я тебе обещал сегодня показать секстант?.. Совсем забыл… Погоди немного…

Кри заморгала. Она прежде не видела капитана таким. Усталым? Верно, потому он и оступился в утренней схватке. Под глазами у него выросли мешки.

В нем словно не было жизни.

— Ничего страшного… — Кри как можно жизнерадостнее огляделась по сторонам. — У вас есть книги?

Капитан Энрике с усилием встал. Он горбился. На палубе Энрике всегда был капитаном. А здесь… только человеком.

Внутри Кристины вдруг сделалось темно. И в этой темноте она уменьшилась и осталась одна. Впервые. До боли захотелось оказаться в объятиях папы Мигеля и послушать очередную сказку. Она сдержала упрямую слезу отчаяния и мотнула головой.

— Вот, — подошел капитан к полке и сунул в руки Кри синий толстый том. — Труд по историографии Магеллана. Тебе будет полезно прочесть.

— Да не говори, что это капитанская книжка — сопрут, — подсказал Пабло. Он бессовестно лопал виноград из тарелки на капитанском столе. — А свое матросы не тронут. Рундук — это священно. Энрике, юнга отказался от уроков артиллерии, тебе известно?

Кристина нерешительно покрутила том в руках, глотая слезы. И робко пошевелила губами:

— Ах… а как же сказки… У вас нет?..

Канонир расхохотался. Канонир много хохотал. Но счастливым от того не выглядел. Кристина знала, что у него в груди одна большая рана. Но от ядра какой пушки или кулеврины… Он не говорил. А она не спрашивала.

Людей нужно спрашивать, от чего у них дыры в груди?

Только самых близких.

Капитан Энрике поднял бровь, встречаясь взглядом с юнгой.

— Сказки?..

— Крисеныш! Какие сказки в каюте капитана?

— Вы не понимаете, — торопливо пояснила Кристина. И вспомнила папу Мигеля у огня. Как мама Карла говорила, что он неправ. А он доказывал ей. — Сказки нужны, они важны, ничуть не меньше, чем история и география. Ведь сказки они.. для души. Когда душа заблудилась и устала, когда ей одиноко и грустно, именно хорошая история — то, что нужно, чтобы найти дорогу домой. Когда кажется, что вокруг ничего хорошего не осталось, сказки приходят на помощь и лечат сердце.

Канонир промолчал. Энрике тоже. А потом ответил коротко и жестко:

— Нет.

— Нет? — вытаращила глаза Кристина, прижимая к груди историографию. Капитан Энрике… он устал, он повержен, он потерян… И отказывается?

— Нет, — повторил капитан Энрике и вернулся к карте. Будто бы все еще с ней не закончил.

Канонир Пабло тоже заглянул в карту и взял в руки увеличительное стекло.

Кристина теребила переплет. Это невозможно. Это неправильно… Так не бывает… Разве люди счастливыми быть не хотят? Если они не хотят, то как… им помогать? Нужно ли? Зачем? Зачем тогда им дарить счастье? В «Горизонте» или где бы то ни было еще?

— А что лечит ваше сердце? — в отчаянии воскликнула Кристина.

Энрике провел рукой по лбу устало. Словно она говорила чепуху.

— Сердце не нужно лечить.

— Как это — не надо?! Но ведь…

— Кри, довольно чепухи… — капитан заговорил таким голосом, что Кристина съежилась. — На сегодня…

В дверь постучали и без приглашения в щель протиснулся Гарпия.

— Стрельба со стороны берега, — спокойно объявил он, игнорируя юнгу. — Галеон «Иоанна», атакован шхуной без флага. Название не разглядеть.

Канонир Пабло вскочил.

— Кальмарьи кишки! Это он!

Он сжал кулак и посмотрел на капитана с воинственным ожиданием. Гарпия молчал, но вид у него был красноречивый и торжествующий.

Искатель Ветров — они думали, что уже положили его в карман.

Как будто поймали краба.

Капитан Энрико уже превратился в капитана: с великолепной выправкой, мешки под глазами исчезли, он подхватил перевязь со спинки стула.

— Свистать всех наверх, Гарсия! Будем надеяться, Пабло, будем надеяться…

Кристина вжала пальцы в многострадальный переплет историографии. В этой суете она была маленькой и ничтожной. И для капитана… ее не существовало. Понимаете?

— А мне… что делать?

— Как всем — занять место согласно штабному расписанию. — Капитан Энрике уже надевал шляпу. — Хуан подскажет. Да, — остановил он юнгу, готового уйти, — повесь сегодня шпагу на пояс.

Дружески и безжалостно крепко сжал ее плечо:

— Возможно, сегодня удача наконец нам улыбнется. Молись за это, Кри.

Кристина опустилась на рундук, все цепляясь за историографию, как за конец лага. Когда Мертвец Перес выпал за борт, ему бросили именно конец лага. И вытянули. Повезло, что был штиль.

Кристина бросила все и последовала за Энрике. Сначала за собой, но потом она решила, что к себе ее приведет именно капитан Энрике.

Она ушла из «Горизонта», как бы решив, что рождена сделать что-то великое, особенное, если уйдет. Для себя, для папы и мамы, для Холма Святой Марии, для… мира. Такого большого и необъятного. Словно там, за горизонтом, она должна была бы узнать все о Вертикали и Горизонтали, стать иной. Той, что приносит счастье.

Потому что в ней половина Вертикали и половина Горизонтали.

Потому, что она должна раскрыть тайну амаранта.

И во всем этом Энрике светил ей звездой.

Даже когда был строгим капитаном, неизменно стоящим на шканцах с подзорной трубой.

А теперь, в один миг, звезда погасла. Энрике… совершенно точно не знал, зачем он живет.

Кристина всхлипнула. Папа Мигель… зачем мечтать, если мечты — они то, что разбивается?..

Безутешно она уткнулась носом в историографию Магеллана и расплакалась.

«Отважный» вздрогнул всем телом и раздался невозможный грохот.

Историография упала на пол. Кристина вытерла нос кулаком.

— Летучка! — в кубрик влетел Верзила, перемазанный копотью. — Там такое! Что ты тут якорь сушишь? Мы снесли бизань у Искателя Ветра! Если б не «Мария», мы б его тут же в щепы разнесли… Зато идем на абордаж… Ты че?..

Он заметил мокрое лицо юнги.

Кри мотнула головой, но слезы обиды, страха, отчаяния, этого ужасного чувства, что все не так, упорно налезали на щеки.

— Разводишь мокроту, как девчонка… — презрительно сощурился Верзила. — Ты ж дерешься нормально, чего боишься? Хотя тут… кулаки нужны.

Верзила был не тем, кто мог бы понять.

Но никто не должен был узнать, что она девчонка. Она замаскировалась так же верно, как «Отважный».

Глава 16. На абордаж!

Абордаж близился к своему грозному началу. Взбудораженные матросы высыпали на палубу, и до юнги дела никому не было.

Хуан-Урс возбужденно сжимал саблю в руке, и глаза его горели звериным огнем.

Крепыш Санчес взметнул кулак кверху:

— На абордаж!

И ему вторил леденящий душу вопль восторга, едва ли человеческий.

Офицеры, державшиеся особняком вблизи квартердека, проверяли заряд пистолетов и вглядывались в два судна, которые, казалось, протяни ладонь, и вот. «Отважный» огибал их с носа.

«Мария» уверенно шла ко дну. Внизу утопающие цеплялись за обломки. На втором спешно выполняли оверштаг. Но уйти у него не было шансов.

Канонир Пабло уже поднялся с нижней палубы. Его работа кончилась. Старик и Верзила, вместе с Мертвецом Пересом и остальными, готовили абордажные крюки.

Капитан Энрике застыл на шканцах, как статуя. Торжествующая. Холодная. Ждущая. Статуя, в которую единственно и мог превратиться мальчишка, улыбнувшийся всего однажды.

Окруженный офицерами.

Кристина закусила губу. Что она должна делать?

Можно ли делать счастливыми тех, кто уверен, что знает лучше, как жить, но абсолютно неправ?

Шпага папы Мигеля холодила бедро сквозь полотняные штаны.

Почему люди думают, что счастье — вот такое?

Может, она не спасет всех. Но Энрике глаза она откроет. Капитан будет улыбаться. По-настоящему. Или она не дочь папаши Мигеля. Тогда и жизнь не зря.

Кристина выскочила на палубу в тот момент, когда Крепыш Санчес метнул последний абордажный крюк. Выскочила со шпагой наголо, со стеклянными глазами, с силой сведенными в одну линию бровями — просто навстречу будущему. Так бывает, когда ты совершенно не в силах предположить, что там — в этом самом будущем, да и пытаться нет желания. Потому что будущее предугадывать смысла нет. Ты бросаешься сломя голову вперед, и будь, что будет.

Потом об этом вполне можно пожалеть. Наверняка. Даже абсолютно точно. В девяти случаях из десяти.

Но сейчас — не до мыслей о сожалениях. Потому что жить — это значит ЖИТЬ. А не отсиживаться в кубрике.

Сейчас вообще не до мыслей.

Матросы, солдаты и офицеры один за другим с воинственными криками сыпались на палубу намертво пришвартованного корабля.

Корабля таинственного Искателя Ветра. Брига «Маргари».

Капитан Энрике уже приземлился на квартердек врага, в самую гущу схватки. Он уверенно рубился с тремя противниками, и его шпага блистала на заходящем кривом солнце яркими вспышками.

Звон шпаг, глухие удары кулаков, редкие выстрелы, сплошной туман, а в нем — водоворот человеческих тел, запах дыма, стоны и победные вопли, стук корпусов судов друг о друга, яростный всплеск случайной волны и качка.

И наползающий кровью закат.

Это все — неправильно. И Кристина — здесь. Что делать, когда ты там, где тебя быть просто не должно? Бежать? Это трусливо. Папа Мигель не сбежал бы.

Но и не плясал бы под чужую дудку.

Только под свою.

Ее дудка — это амарант, это счастье. Это особая миссия — сделать капитана Энрике счастливым. Кристина усмехнулась — он даже и не знал, как вляпался. Теперь у него есть собственный телохранитель.

Она рассмотрела Хузо Верзилу. Матрос дрался в кулачном бою на самом краю фальшборта, как петух. Правый глаз у него напоминал рыбий пузырь. Кристина поморщилась.

Она не была с ними.

Старик на носу упал на бок. Крепыш Санчес метнулся помочь ему, но сам получил от пирата сквозной прокол. И из его плеча потекла кровь на сияющую алым палубу. Такая она сама по себе или от заката?..

Кристина зажмурилась. Так быть не должно.

Третий корабль — он тонул медленно, но верно. Ватерлиния давно скрылась под водой. Несколько человек тихо крались к корме. Среди них — знатная донна в богатом платье.

Кристина когда-то страстно мечтала иметь такое. Кажется, что это было бесконечно давно.

Кристина вложила шпагу в ножны.

Еще один выстрел. И потом — гром среди ясного неба, и «Отважный» задрожал всем корпусом. Кристина схватилась за фальшборт: доски на шканцах вывернуло наизнанку, чтобы дым и огонь вырвались наружу.

Враги выстрелили в упор и загнали пушечное ядро в чрево «Отважного»! Кристине показалось, что это не «Отважного», а в нее саму. На чем они пойдут домой, если…

Мертвец Перес вывалился за борт, нелепо взмахнув руками.

Двое офицеров упали без движения.

Гарпия бросился к мосткам.

Несколько дерущихся вспыхнули огнем и с криками прыгнули в море.

Капитан Энрике обернулся, продолжая будто играть шпагой и удерживать оставшихся противников на расстоянии. Никто никогда не смог бы быть ему равным.

Но команда капитана Энрике проигрывала бой.

«Отважный» заскрипел — — его мачты переплелись с мачтами «Маргари», и он приподнялся из воды, как поверженный.

Сердце Кристины дрогнуло: с марса одной из этих мачт маленький стрелок хладнокровно навел аркебузу прямо на капитана. Она не поняла, что делает, когда в два шага влетела на изуродованный квартердек, схватилась за обрывок рангоута и оттолкнулась ногами. Взмыленное море меж связанных судов пронеслось внизу в один миг. Она врезалась прямо в капитана Энрике, едва не нанизавшись на острие чужой шпаги, а потом что-то обожгло левое плечо, словно разрывая его на кусочки, как минуту назад пушечное ядро — шканцы «Отважного».

Кристина успела только подумать, что у них с «Отважным» слишком много общего.

— Капитан! — крикнул кто-то с палубы. Голосом Урса.

— Ваш капитан повержен! Рубить кошки! — среди пепла, пламени и стонов раненых раздался громовой голос.

И звон шпаг и кулаков затих. А затем застучали тесаки, словно по самим ушам.

Кристина открыла глаза. В голове мутилось.

«Но это неправда!», — было первой мыслью. — «Они не видели, что это всего лишь я».

— Кри! — на колене перед ней стоял сам капитан и тряс за здоровое плечо. Левое болело, но пальцами пошевелить получалось. — Ты меня слышишь?

Тот, кто был его противником, собрался было проткнуть их обоих, и Кристина закричала:

— Капитан! Сзади!

Энрике обернулся и успел увернуться, перевернувшись на палубе. Кри выхватила свою шпагу из ножен, но та за что-то зацепилась, и вот — острие шпаги противника приставлено к ее горлу.

— Отступаем! — скомандовал надорвавшийся голос Гарпии откуда-то издалека.

Песка, чтобы бросить в глаза, не было… Кри пошарила рукой по палубе, скорее по привычке. Это был порох?.. Горсть не вышла полной. Но выбора не было.

Кристина метнула пылью в противника, и тот закашлялся — удалось!

Юнга ладонью отбила шпагу и перекатилась на живот, но вскочить не вышло — подвела левая рука. Кристина воззрилась на нее с удивлением: плечо намокло, болело и отказывалось слушаться. С трудом опираясь о колено, она встала и таки взмахнула шпагой.

«Отважного» с кораблем пиратов соединяли лишь несколько кошек. И кто-то спешил их рубить. Старик и Верзила через последний мосток спешили на «Отважный». И тащили за собой Крепыша Санчеса. Гарпия и офицеры уже были там. Гарпия командовал, кто бы сомневался. Офицеры встали на одно колено, чтобы осыпать уходящего противника картечью.

А капитан Энрике, прижатый в угол спиной, дрался позади, сцепив зубы. Он знал, что не сможет победить. Но продолжал сражаться, как тигр. Потому что капитаны не сдаются.

Кристина отплюнула прядь волос, попавших в рот, и встала в стойку. Она не отдаст им своего капитана!

Противник навстречу наконец прокашлялся, но Кристина успела его сбросить вниз по лестнице, прочь отсюда.

А с другой лестницы раздался тот самый громовой голос, приказавший рубить кошки, донельзя веселый:

— Теперь, ребята, поднять паруса, лечь на правый галс! Полный вперед! Прямо к проливу!

Кристина обернулась: штурвал крутанул кто-то, лицо кого закрывала широкополая шляпа, а из под нее висели смутно знакомые пепельные пряди… Только была видна хитрая и довольная улыбка от уха до уха.

Капитан Энрике тоже его заметил, забыл про шпагу и воскликнул:

— Искатель Ветра!

Искатель Ветра. Неотцепленная кошка со скрежетом царапнула по дереву фальшборта и отпала.

«Отважный» плюхнулся в воду со всей силы, и рангоут «Маргари» освободился. На месте бизань мачты все еще валил дым, но на остальных в небо взлетали паруса.

— А, он еще жив? — обернулся Искатель Ветра. — Выбросьте его за борт, да поживее.

И Кристина рассмотрела его лицо.

— Бускадор! — выдохнула она и уронила шпагу.

Искатель Ветра вздрогнул и встретился глазами с Кристиной. Его пепельные пряди под шляпой развеял ветер.

— Ты? — поднял он бровь в удивлении. И его тоже словно пронзила дрожь. Но штурвала он не отпустил. И лихо крутанул его в сторону, заставляя «Маргари» развернуться.

С «Отважного» долетел прощальный залп картечи. Стукнулся о фальшборт — «Маргари» легла на бок.

— А лучше… — прищурился Бускадор — впрочем, он не был Бускадором, никогда! Он всегда был Искателем Ветра. Вероломным пиратом и разбойником. — Лучше пока оставьте. Чувствую, он нам пригодится.

Кристина нагнулась поднять шпагу, но встать не смогла. Плечо наконец стрельнуло дикой болью. Она больше не была в силах встать. Потому что очередной идеал и звезда только что сгорели на ее собственных глазах.

Кто же в мире настоящий?..

В голове загремело, и Кристина упала носом вниз на палубу корабля Искателя Ветра.

Глава 17. Искатель Ветра

Кристина слышала, как Искатель Ветра приказал доставить капитана в собственную каюту. Она даже видела сапоги капитана Энрике, и как он запнулся пару раз, а затем, видимо, смирившись с участью, гордо и ровно прошествовал вслед за «сопровождением». Как полагается капитану.

Она не потеряла сознание. И даже, кажется, плечо ничего ужасного не сулило. Просто… ее воля была сломлена. Не осталось ни одной звезды, за которой идти. Только папа Мигель. Но он безумно далеко…

И не оставалось ничего, как изображать мертвую. Встретиться с реальностью она была не в силах.

Бускадор. Венто. Венто Бускадор. Бускадор де Венто… Это же… на эсперанто и значит «Искатель Ветра»! Он ей открылся еще тогда в «Горизонте», а она и не поняла.

А она говорила, что у него глаза добрые. Разве кто-то когда-то обманывал ее вот так? И, в то же время, говорил именно правду…

И… почему никто ничего не делает с нею?..

Кристина открыла один глаз несмело. Увидела только закатные отблески на досках палубы. Открыла второй и слегка повернула голову: над нею за штурвалом стоял Венто и насмешливо улыбался.

— Итак, дочь Вертикали… ты жива, — процедил он, и вперил взгляд в горизонт.

Кристина приподнялась на правом локте и огляделась в недоумении. На шканцах не осталось никого, кроме их двоих.

— Я не теряла сознания, — запальчиво ответила Кристина и села на собственные колени. Осмотрела плечо: рубашка разорвана и будто ржавая, но на царапина уже слегка запеклась. — И даже не ранена…

Она не знала, радоваться или грустить. Потому что уже воображала, что руку придется отнять. И почти примирилась с участью.

— Царапина — тоже боевое ранение, — пожал плечами Венто, и не было понятно, всерьез он или шутит.

Кристина пожевала губы: она не знала, чего ждать. Искатель Ветра не пытался заговорить. И ее никто не трогал. Ей не нужно было принимать никаких решений. И никто ничего от нее не ждал. Кристина чувствовала себя потерянной в мире. Как в Валенсии тогда. Словно время останавливается, и ты не знаешь, кто ты и зачем, и куда направить свои стопы.

«Отважный»! Она вскочила на ноги и оглянулась по сторонам, не обращая внимания на темные круги перед глазами в первую секунду.

«Отважный» все уменьшался и напоминал большой костер. Ее «Отважный»! Который притворялся тем, кем он не был, который был ранен в самое сердце, который плыл, куда направляла его воля капитана Энрике… Будто сгорала ее душа.

— Ты… убил его! — обернулась Кристина к Искателю Ветра, сжимая кулаки.

Венто поднял брови, и они спрятались под полой шляпы.

— Кого? Твой капитан жив и здоров, дитя.

— «Отважного»… — Кристина спрятала лицо в ладони. — Его больше нет…

— Он еще есть, — возразил Венто, и как будто бы даже мягко. — И нечего так убиваться. Его вполне можно починить. Поверь, «Маргари» понесла повреждения куда большие, а браво держится на плаву. А вот о судьбе твоей и твоего драгоценного капитане я бы поволновался.

Кристина всхлипнула. А потом осмыслила сказанное и отняла ладони от лица, сурово сводя брови.

— Не говори о нем так!

— Как?..

— С насмешкой! — Кристина поставила правую руку в бок, левая ее не послушалась, и запекшаяся царапина больно лопнула, заставляя сморщиться и схватиться за плечо. — Он… он достойный человек!

— Разумеется, — закивал Венто как-то чересчур поспешно, — за недостойным сеноьрита с Вертикали не полезла бы в штаны юнги.

— Я не… — покраснела Кристина. — Он тут ни при чем!

— Расскажи эту сказку кому-нибудь другому, — поморщился Венто. И присвистнул.

— Не из-за него! — еще более горячо возразила Кристина. — Ты не думай, что…

— Что ты влюбилась? — опередил ее Венто. — Это у тебя на лбу написано.

— Ничего не написано! — Кристина схватилась за вышеуказанный лоб.

— Но в следующий раз не бросайся на пули грудью, это сеньоритам не идет.

По лесенке поднялся худой и высокий, как фок мачта, тип в белоснежно чистой рубашке, словно и не было абордажа только что. Его голова была вся смуглой, и без единого волоска. Он покосился на Кри почти равнодушно.

— Придержи штурвал, Треска, — приказал Венто. — Пока я займусь парнем.

Кристина собралась ему громко возразить про сеньориту, но тут же закрыла рот. Треске сказали, что она парень. Венто не собирается выдавать ее секрет. Что же ему нужно?..

— Что ты… сделаешь с нами? — шепотом спросила она, когда он дернул ее за здоровое плечо вниз.

— Посмотрим, — неопределенно ответил Венто, щелкая юнгу по носу. — Не могу же я тебя и твоего возлюбленного обидеть.

Опять за свое!

— Он не возлюбленный! — выдернула руку Кристина. — Пойми уже! Он — капитан! Тебе не понять, что такое… дружба, преданность и…

Венто закрыл ей рот жесткой ладонью.

— Давай без лишних сцен, дитя. Я от них зверею.

Кристину на миг парализовал ужас. И к такому человеку она тогда пришла ночью в «Горизонте» и поверила в его рассказы про амарант?.. И такой человек тогда поцеловал ее в лоб и казался родственной душой?..

— Я так и знала… — пробормотала она едко. — Что ты врал про амарант…

Венто только снова взял ее за локоть, теперь железной хваткой, так, что даже казалось, будто синяк останется.

— Ты попала в руки к пирату, дитя мое. И от прогулки по доске спасло тебя только то, что однажды он дрался с тобой на шпагах.

У Кристины сперло дыхание.

— А капитана… ты ведь не отправишь на доску?..

— Я еще не решил.

— Нет, ты этого не сделаешь!

— Опять истерика… И как только на твоем «Отважном» поверили, что ты мальчишка!

— Это не истерика… — сказала Кристина, подумав. И ее впихнули в каюту. Она пояснила, пытаясь вырваться: — Это угроза.

Венто расхохотался, упираясь в собственные бока. Кристина нахмурилась. Как бы там ни было, страх прошел. Что бы там ни рассказывал про «зверения». Все же, несмотря на все, крепла уверенность, что тогда, в «Горизонте», она не ошиблась, посчитав его родственной душой.

Но родственные души, бывает, могут заблудиться. Так же, как и душа Энрике.

В каюту проникали последние лучи заката, и понемногу господствовать начинал сумрак. На фоне окна виднелся силуэт. И он встал, едва Венто и Кри вошли.

— Капитан, — издевательски поклонился ему Венто. — А я тут веду занимательную беседу с вашим поклонником, — и он кивнул на порозовевшую Кристину.

— Ты… — ткнула она его в бок.

— Могу я знать, что вы намереваетесь с нами сделать? — спросил капитан Энрике так холодно, как будто он наглотался льда.

Венто нарочито медленно прошелся к столу, достал огниво и зажег свечи в подсвечнике. Таинственные золотистые отблески заплясали на темном дереве стола, шкафов и стен, лице пирата и капитана. Кристина накрыла ладонью раненое плечо задумчиво.

Вот два человека, что могли бы привести ее к счастью и амаранту. Но не привели. И, кажется, тем, кто должен вести их, является она сама…

— Что я с вами сделаю? — проговорил Искатель Ветра, потирая подбородок. Кажется, на его лице борода и не пыталась расти никогда. — Для начала — предложу горячего шоколада. Такой новомодный напиток в Европе. Я предпочитаю пить его с корицей. Что скажете?

Шоколад с корицей! В груди Кристины затрепетало что-то теплое. Словно надежды на лучшее возвращались и оживали, ведь просто невозможно представить безнадежного злодея, пьющего шоколад с корицей.

— Благодарю, не стоит, — сухо поблагодарил капитан Энрике.

— Ах, капитан! — подлетела к нему, этой статуе, Кристина и схватила за рукав умоляюще. Капитан Энрике в непонимании вытаращился на собственного юнгу. — Мы непременно должны попробовать! Ну, пожалуйста!

У капитана Энрике отнялся язык. Он собирался отказываться, быть ледяным и неприступным, но… Что было в этом его юнге такого особенного? Почему казалось каждый раз, словно этот мальчишка одним своим словом ломает годы, которые ушли на создание его собственной брони? И будто становится где-то внутри теплее и легче. Он в необъяснимой нерешительности перевел взгляд на пламя свеч.

— Значит, решено! — хлопнул в ладоши Венто. Как-то чересчур весело. — Знаете ли, нечасто я принимаю гостей, а от того не помню себя от радости.

Венто издал почти искренний смешок.

Капитан Энрике задвинул юнгу себе за спину.

— В чем ваша цель? — уточнил он.

— А разве вам не кажется это забавным? — отвечал вопросом на вопрос Венто, доставая из одного из шкафчиков небольшую миску на ножках и глиняные мелкие чашки. — Вы искали встречи со мной полтора года, и вот, наконец, небо смилостивилось над нами, вы у меня на борту и я смею угостить вас горячим шоколадом… Впрочем, чего это мы на «вы»? Давай на ты, капитан Энрике. А меня можешь звать Венто.

Кристине хотелось рассмеяться. Она не знала почему. Просто теперь все вокруг было… по-иному, так, как должны бы быть, наконец, все вернулось на круги своя. А может, это просто свечи.

И только противная царапина ныла при движении рукой.

— Я не пью с пиратами, — возразил капитан Энрике.

— Я вина и не предлагаю, — пожал плечами Венто и зажег маленькую свечу, устанавливая ее под той самой миской на ножках. — Горячий шоколад — это разве выпивка? Юнга, не хочешь мне помочь?

— Не подходи к нему, Кри, — предупредил капитан Энрике, останавливая метнувшуюся к «чуду» Кристину рукой.

Венто с любопытством поднял голову от стола, над которым продолжал выполнять манипуляции приготовления горячего шоколада.

— Но, капитан… — начала Кристина, — он же…

— Вы знакомы? — вдруг спросил капитан Энрике. — Верно, ты назвал его как-то… Буска..дор?

— Это на эсперанто, — пояснила Кристина. — «Бускадор» — значит «искатель». Он же нас не обидит, неужели вы не видите? У него… глаза добрые.

Капитан Энрике хмыкнул. И не пустил Кристину.

— Умеете вы молодежи дурить голову. Бускадор.

— Повторяю, зовите меня Венто, — тряхнул пепельными космами пират, и в голосе его на миг проступил тщательно скрываемый ранее металл. — Да… — он обратил внимание на Кристину и ее плечо. — Твоему юнге не помешает обработать плечо. Там довольно глубокая царапина.

И он нырнул в ящик стола, а потом бросил капитану Энрике баночку с мазью.

— Капитану стоит заботиться об экипаже. Не так ли, Кри? — и, поймав взгляд Кристины, пират ей заговорщицки подмигнул. — Кстати, ты поблагодарил юношу за спасение твоей жизни? Всем бы таких юнг, Энрике.

Венто покачал головой, и достал из мешочка шоколадную глыбу.

Глава 18. Закон и шоколад

Свеча мерцала под миской. А в миске запахами плавилось нечто горькое, и пряное, и сладкое одновременно. Что-то, что Венто назвал шоколадом.

Кристина не могла оторвать взгляда от этого действа, пока не принесли воду по просьбе капитана Энрике. Тогда он приказал Кри сидеть тихо, а сам засучил рукава и с силой провел мокрым платком по ее плечу, и от вскрика удержаться было невозможно.

А Венто сидел в деревянном кресле, закинув одну ногу на другую, и наблюдал, усмехаясь.

«Маргари» покачивалась на волнах и поскрипывала снастями.

— Сиди спокойно, — негромко сказал капитан. — Терпи боль, как подобает мужчине.

Венто рассмеялся, а Кристина насупилась.

— Слушаюсь, капитан, — процедила она сквозь зубы; разжимать их было страшно: вдруг все же крик вырвется. У капитана Энрике совершенно нет жалости — вот так тереть пусть и рваную да неглубокую, но все же рану. Кажется, что ее обжигает пуля снова и снова. Кри закусила губу и зажмурилась, слезы пытались течь по щекам.

— Вот вы гонялись, гонялись за мной… — лениво протянул Венто, — а теперь даже ничего сказать не хотите, когда я в вашей власти?

Капитан Энрике невесело усмехнулся.

— Вы в моей власти?

— Спрашивайте, — пригласил Венто радушно. — Отвечу на любой ваш вопрос, обещаю.

— Не валяйте дурака. Вы прекрасно знаете, зачем я «гоняюсь» за вами. Но что ж — в этом раунде вы выиграли.

— Однако… Забавно вы выразились: «в этом раунде». Думаете, будет и другой?

Кри слышала, как покачивается подвесная лампа над столом. Капитан наконец оставил ее плечо в покое, и казалось, оно вот-вот отвалится.

— Все зависит от вас, — спокойно отвечал голос капитана, и запахло чем-то горьким и травяным. Капитан Энрике шумно принюхался. — Неплохая мазь.

И его холодные пальцы прикоснулись к ее пылающему плечу. Кристина дернулась.

— Спокойнее, юнга, спокойнее, — успокоил капитан.

— Рад, что вам нравится… — ответствовал Венто. — Что ж… убивать вас я пока не собираюсь, так что сегодня, по крайней мере, можете спать спокойно.

— Почему?

— Что — почему?

Мазь, кажется, стягивала царапину, успокаивала и охлаждала. Кристина открыла один глаз. Капитан Энрике тщательно вытирал пальцы новым платком. Старый плавал в ржавой воде. Кристина содрогнулась.

— Я не люблю убивать… — словно кот, прищурился и потянулся Венто. — К тому же, после вашей смерти к моей душе приставят кого-то другого, разве я не прав?

— Правы, — пожал капитан плечами с абсолютным безразличием. — Нащипайте корпии на бинты, будьте так добры.

— Не к чему, — одним рывком Искатель Ветра перекинул свои длинные ноги с подлокотника на пол и встал. Рванул на себя нижний ящик стола и перебросил сверток капитану Энрике. Сверток пролетел перед самым лицом Кристины и приземлился прямо в ладонь капитана.

— Благодарю, — сухо бросил капитан Энрике. — Теперь, Кри, уже не будет больно.

Венто плюхнулся обратно в кресло едва не с обидой. Кристина подумала — отчего?.. Но не успела решить: капитан сдвинул ткань рубахи к шее и плотно перевязывал ее плечо терпко пахнущей мятой фланелью.

— Так что я думаю, — сосредоточился Венто на своих ногтях, снова закидывая ноги через подлокотник, — что убивать вас пока нет смысла, капитан Энрике. К чему расходовать силы?..

— Как бы вы не пожалели об этом, — капитан делал вид, что полностью сосредоточен на перевязке плеча юнги, но пальцы его пару раз дрогнули.

Кристина скосила глаза на его сурово поджатые в тонкую линию губы: думает ли он, что ходит по лезвию ножа?..

И ходит ли она вместе с ним?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Венто. — Пока что — у меня есть компания на горячий шоколад. Пить его в одиночестве — знаете ли, ужасная тоска.

— Готово, — легко завязал узел капитан и легонько хлопнул Кри по спине. — Впредь осторожней, Кри.

И, подумав с мгновение, шутливо взъерошил волосы юнги. И так выбившиеся из плотного узла на затылке. Кри почувствовала, как вспыхнули кончики ушей, и она поспешно натянула остатки рукава на бинт сверху.

Венто трескуче рассмеялся. Капитан Энрике подошел к столу и уселся на предложенный стул, уставившись на пламя свечи. Глыба шоколада расплавилась в нечто, подобное коричневой сметане, и теперь только кусочек торчал, словно сбитое масло.

Кристина несмело приблизилась.

— Не стесняйся, Кри, — поощрил ее Венто и пригласил к третьему стулу. — Уже недолго.

— У тебя… у вас корица есть, да? — уточнила Кристина, послушно присаживаясь на краешек. Все было так, как должно быть, всего десять минут назад. Но… зачем они говорили об убийствах и смерти?

— Конечно, — расплылся в улыбке корсар. И было в ней что-то опасное, от чего в виске снова забилась жилка сомнения.

— Ее сложно достать…

— Поверь, дорога… дорогой, для меня нет ничего сложного! — рассмеялся Венто.

Кристина захлопала в ладоши, нервно смеясь. Корица — один из способов восстанавливать мир. Один из секретов к счастью.

— Конечно, грабить королевскую казну для сеньора Искателя Ветра совершенно несложно, — едко сказал капитан Энрике и поцарапал ногтем по боку своей чашечки. — Из-за таких людей я и вышел в море. Они пьют горячий шоколад, а на земле люди умирают, ни разу за жизнь не улыбнувшись. По твоему, это правильно, Кри? А ты ведешься на сладкие речи и видишь лишь добрые глаза?

Кристина испуганно моргнула. Переводя взгляд с одного мужчины на другого. Что она упустила из виду?.. Ну, почему, почему мир не может быть простым — довольным чашечкой шоколада? И вечно в нем нужно что-то выяснять, решать, кто прав, а кто виноват…

— По вашему, вы — правая рука возмездия? — сощурился Венто.

— Я служу закону, и этого достаточно.

— Чьему закону? — допытывался корсар, доставая из шелкового мешочка маленькую ложку и опуская ее в шоколад. Одурманивающий запах пополз по каюте, едва он коснулся этого густого варева и помешал несколько раз. Кристина завороженно смотрела, как масса лениво поддается власти ложки и ползет по кругу. Кристина думала: почему она никогда раньше не пробовала шоколада? Потому, что Венто его украл у короля еще до ее рождения?.. И сразу весь?..

— Вам это прекрасно известно, — пожал плечами капитан Энрике.

— Что такое — закон? — развел Венто руками. — Кри, подставляй свою чашку.

— Руки прочь от моего юнги, — предупредил капитан Энрике. — И довольно этих мятежных речей.

Кри держала в ладонях малюсенькую чашку без ручек и смотрела то на капитана, то на корсара. На людей, которые, она однажды была уверена, умеют добывать счастье.

— Чепуха, — отмахнулся Венто. — Давай спросим у него самого: Кри, что такое закон, как ты думаешь?

Капитан Энрике крякнул, но не запретил Венто спрашивать. Кристина сжала чашечку в пальцах. Неужели она может остановить эту войну между ними?

Она осмелилась и подставила чашку корсару. Он осторожно наклонил миску, и в глиняную чашку медленно полилась ароматная смесь.

— И корица, — вставил в чашку до боли знакомую палочку Венто.

— Я думаю… закон — это что-то, что неизменно. Что-то, что всегда есть, и это изменить нельзя. Например… что маяка на краю земли нет и не будет… Доказал Магеллан. И это закон.

И Кристина стыдливо спрятала нос в чашку. Пахло божественно. Наверное, что-то такое пьют на небесах.

Венто победно посмотрел на капитана.

— Вот именно. Магеллан. А не король. С чего вы взяли, что король — это неизменно и незыблемо, дорогой капитан? Что король — это закон?

Конец ознакомительного фрагмента.