Море спокойствия

Катя Миллэй, 2012

Несколько секунд навсегда изменили жизнь Насти: она стала тенью той девушки, которой была раньше. Другой город, новый дом и абсолютное одиночество – лучшие способы сбежать от прошлого. Однако Насте с трудом удается оставаться наедине с собой, ведь все ее мысли занимает человек, который закрылся от окружающих так же, как и она сама. Смерть стала спутником Джоша: она забрала всех его родных. Отгородившись от мира, юноша живет не замечая других людей. Но только не ее. Настя стала новым солнцем для Джоша и подарила смысл его существованию. Когда Джош готов признаться девушке в своих чувствах, Настя внезапно исчезает. Сумеет ли он узнать секреты девушки, подарившей ему любовь, прежде чем потеряет ее навсегда?

Глава 6

Джош

Весь остаток дня больше я с этой девчонкой не пересекаюсь. Я уже мысленно ругаю себя за то, что во время обеденного перерыва не сдержался и открыл свой дурацкий рот. Будь на то веская причина, может, и стоило дать себе поблажку, но девчонка не производила впечатления беспомощной. Может, я просто хотел помешать этим стервам ополчиться против нее. Может, хотел, чтобы Сара заткнулась, потому что на самом деле она не такая, какую из себя строит. Может, я просто хотел, чтобы эта девчонка снова посмотрела на меня.

Коридоры постепенно пустеют. Я продираюсь сквозь поток идущих мне навстречу учеников в глубь школы. Хочу добраться до театральной студии раньше, чем запрут двери — надо забрать свой уровень. Сегодня днем он мне еще пригодится. К тому же я не стану оставлять его здесь на ночь. Это мой инструмент. Принадлежал моему отцу. Пусть он старый, деревянный и вышел из моды, но другой мне не нужен. Не хочу, чтобы он пропал, и поэтому возвращаюсь за ним.

Оказавшись в реквизитной, я обнаруживаю уровень там, где оставил его — на одном из незаконченных стеллажей, над которым трудился целую неделю. Оценивая свою работу, я провожу руками вдоль краев. Вся конструкция будет готова к следующей среде. Можно растянуть до пятницы, но надеюсь, мистер Тернер к тому времени уже закончит читать вводный курс. Мне бы очень хотелось вернуться в мастерскую и заняться чем-то более интересным, чем полки. Я забираю свой уровень и отправляюсь на парковку.

Уже подхожу к своей машине, когда меня окликают:

— Беннетт! Джош! — Дрю почти мгновенно исправляется, потому что знает, каким дураком выглядит, называя меня по фамилии. Он стоит в следующем ряду автомобилей, и при этом не один. Вообще его редко можно увидеть в одиночестве, так что я не удивлен, застав его в компании девушки. Парень стоит в хорошо знакомой мне позе, привалившись к своей машине, изображает полнейшее безразличие, а сам в это время придумывает способ, как забраться девчонке прямиком в трусы, под кофту или юбку. Тут уж как получится.

Но больше всего меня удивляет девушка, с которой он общается. Одного взгляда достаточно, чтобы ее узнать: черные волосы потрясающей длины, узкое черное платье, едва прикрывающее грудь и пятую точку, черные туфли на шпильках, измазанные черной фигней глаза. Эти глаза как раз злобно смотрят на меня. По мере моего приближения ее обычно пустое выражение лица меняется. Едва уловимо, практически незаметно для других. Перемена в большей степени касается глаз, но я ее замечаю. Они больше не кажутся отрешенными. Она злится, и, если я не ошибаюсь, злится на меня. Но разглядеть точнее у меня не выходит: она уходит, не успеваю я к ним подойти.

— Позвони мне! — вслед ей кричит Дрю через плечо и смеется как над удачной шуткой.

— Ты ее знаешь? — спрашиваю я, кидая свои учебники вместе с уровнем на капот его машины. К этому времени парковка почти опустела: если по утрам автомобили неторопливо стекаются к школе, то днем разъезжаются практически мгновенно.

— Планирую узнать, — отвечает Дрю, не глядя на меня. Он все еще провожает девчонку взглядом. Я пропускаю его намек мимо ушей. Если бы я реагировал на каждое завуалированное высказывание Дрю с сексуальным подтекстом, нам бы больше не о чем было говорить, чему он, наверное, был бы только рад.

— И кто она?

— Какая-то русская цыпочка. Настя что-то там — фамилию еще не научился произносить. Я уже стал волноваться, что теряю обаяние, потому что она ни разу не ответила мне. Она вообще, похоже, ни с кем не разговаривает.

— И чему ты удивляешься? Весь ее вид кричит о нежелании общаться. — Я снимаю уровень с машины и начинаю вертеть его в руках, наблюдая за тем, как жидкость из одного конца колбочки перетекает в другой.

— Это да, но дело в другом. Она совсем не говорит.

— Совсем? — Я с сомнением смотрю на него.

— Совсем, — кивает он, довольно ухмыляясь.

— Почему?

— Понятия не имею. Может, не знает английского. Но тогда могла бы просто отвечать «да», «нет» и все в таком духе. — Дрю безразлично пожимает плечами.

— А ты откуда знаешь?

— Она со мной в одном классе по ораторскому искусству. — Дрю усмехается над абсурдностью этого обстоятельства. Я ничего не говорю, молча перевариваю услышанное, а друг продолжает разглагольствовать: — Но мне грех жаловаться. Так у меня есть возможность обрабатывать ее каждый день.

— Плохой признак, если тебе приходится ее обрабатывать. Наверное, ты и правда теряешь обаяние, — сухо замечаю я.

— Не смеши меня, — со всей серьезностью откликается он и бросает взгляд на часы. Его губы вновь растягиваются в улыбке. — Три часа. Пора домой. — С этими словами Дрю запрыгивает в свою машину и уезжает. Я остаюсь на парковке и размышляю о сердитых русских девушках и черных платьях.