Под знаменем черной птицы. Книга 3

Катя Водянова, 2023

Как выбрать между долгом и любовью? Как разорвать сердце на две части? И нужно ли? Если можно обрести могущество и вернуться к собратьям, чтобы предотвратить новую катастрофу.Но окажется ли выбор правильным? Ведь расплатиться за него придется своим счастьем.Завершающая часть трилогии.

Глава 4

Этой ночью дом Крея штурмовали горожане. Они требовали вернуть храм водных богов, Блудницу и полисы восточного сектора. А ещё — рассказать правду о случившемся там. Многие заметили летящие с неба объекта, издали — самих исполинов, но никто не знал, что случилось дальше.

Крей смотрел на толпу равнодушно, с высоты своего балкона. Пил крепкий коктейль, обнимал одну из служанок, любовался на громаду Супремия и отдавал команды протекторам. Позже, когда нападающих разогнали, вернулся в спальню и отлично провел час наедине с девчонкой, спустился в холл и наткнулся там на Восемьсот Третьего. Некрос сидел неподвижно, не пил и не ел, и, кажется, сросся со стулом.

— Есть какие-то хорошие новости? — Крей устроился напротив и вытянул ноги. В доме была ещё одна служанка, более выносливая, ее хватит до самого утра. И сейчас хотелось идти к ней, а не болтать с тем, кто давно мертв.

— Да. Мы нашли способ и вас ввести в общество Бессмертных. Но тело выйдет специфическим.

В этом была своеобразная ирония — Лейле подошло только тело старика, а Крею то, что и по меркам невозмутимого мертвяка, специфичное. Женское? Детское? Возможно, звериное? Имусы не подходили на такую роль, это точно. А то кошачье стало бы невероятной шуткой судьбы. Впрочем, пока Крей не собирался умирать. Завтра его полностью оправдают на заседании Совета, а дальше… Дальше мертвякам придется вмешаться.

— Что вы хотите за помощь? — Крей следил за лицом Восемьсот Третьего, неподвижным, кукольным и оттого пугающим.

Сколько лет было его телу? Двадцать пять — тридцать, не больше. И бывший хозяин ушел из мира ради того, чтобы освободить место Восемьсот Третьему. Достойной ли вышла замена, оправданной ли? Вдруг Бессмертные единственные правы в своей рациональности? Живет достойнейший, тот, кто может лучше всего послужить обществу. Все остальные — расходный материал, почва, на которой вырастут истинные цветы. Так Бенедикт, старый и выживший из ума, прогибающийся под Троксом, отдал свое тело Лейле, самой прекрасной и доброй из женщин.

— О, ничего особенного. Мы мирная нация, поэтому удовлетворились бы небольшими пунктами сбора будущих тел.

Восемьсот Третий положил перед Креем россыпь рекламных листовок “Дороги к лучшему миру”. Отличная белая бумага и качественная печать, водяные знаки с летящими птицами — на Авроре ассигнации сделаны хуже. Некросы же такой красотой заманивали граждан добровольно продать свободу за небольшую сумму и пожизненное содержание, расписывали ждущее бедолаг счастливое будущее, сытое, беззаботное, обеспеченное, угодное богам. И в конце — легкий и безопасный переход в лучший мир.

Крей бывал и в садах удовольствий, и в питомниках, и не мог сказать, будто мертвяки врут. Они в самом деле заботились о будущих телах. Часто те жили лучше, чем во времена свободы, а зелье, которое подмешивали в еду и питье, постепенно отнимало силу воли и жажду самостоятельности. Хорошая, гуманная смерть, не сравнить с той, что ждала бы людские отбросы в трущобах.

— Думаешь, Совет пропустит? — Крей вернул собеседнику листовки, оставив одну себе.

— Мы надеемся на это. Бессмертные сильнее с каждым днем, и сейчас только мы можем сдерживать экспансию его величества Анрира. Он же вполне разумен и расчетлив, в противовес данному прозвищу, и поступится чужой территорией ради того, чтобы сохранить жизни своих подданных. А в открытом столкновении не заинтересован ни он, ни мы. Но это временно.

Предложи Восемьсот Третий убить кота, уничтожить его окончательно, лишить проклятых божественных сил, Крей согласился бы, не считаясь с платой. Но мертвяки не трогали Безумного, тот весьма осторожно, через третьих лиц, боролся с ними, практически идиллия.

— Не стоит так переживать, — дохляк неизвестно почему решил утешить Крея и даже неловко, неосторожно хлопнул по плечу, — мы донесли суть нашего предложения почти до всех участников Совета, думаю, завтра его примут.

***

Предложение приняли, проголосовав семь против пяти. Крей не верил своим глазам, не верил тому, что мертвяки, существование которых столько лет скрывали, замалчивали, превращали в страшную легенду крупных полисов, добились официального разрешения покупать людей. Но теперь это свершившийся факт. На Авроре всегда уважали выбор граждан, даже если это выбор продать себя, как скот, на убой, ради такой же по-скотски счастливой жизни.

Кот наблюдал за всем спокойно, но он наверняка заранее просчитал такой исход. Блудница тоже застыла, не вмешивалась и не смотрела в сторону Крея. Даже тогда, когда зачитывали список предъявленных ему обвинений. Хищения, злоупотребление властью, убийства, издевательства над людьми… Стандартный набор, такой любому правителю предъявить можно. В Совете и не слушали особенно, больше переговаривались между собой. Оставили решение Бенедикту и не хотели больше думать об этом. Оливия тоже активно вела переговоры с лысым здоровяком, четырнадцатым князем Трокса и, по совместительству, новым членом Совета аврорских полисов, и не спешила вмешиваться в рассмотрение дела.

Все складывалось так удачно, что и не верилось. Крей уже полностью погрузился в мечты о сегодняшнем вечере, о второй служанке, или о другой, совсем новой девчонке-имусе, которую он прикупил ещё утром.

В конце, когда список обвинений был зачитан, свидетели выслушаны, а записи просмотрены, пришло время говорить Лейлы в теле Бенедикта. Старое, немощное тело, почти не слушалось, но она все равно нашла в себе силы встать, выпрямиться и тихо, но твердо произнести речь.

— Все мы совершаем ошибки. Порой — из лучших побуждений. Порой мы думаем, что выбрали меньшее зло, смогли найти выход из ситуации, пусть для этого пришлось преступить закон и пойти против природы. Закрываем глаза на очевидные вещи и не видим зло, которое сами же и породили. Не замечаем, насколько разрушительна может быть любовь. Моим ошибкам нет оправдания, но кое-что я могу исправить. Леди, — Лейла поймала взгляд Блудницы, — мне жаль. Правда. Надеюсь, вы никогда не окажетесь в ситуации, подобной моей. И никогда не отдадите такой приказ.

Лейла перевела дыхание, вытерла взмокший лоб и продолжила:

— А теперь к делу. Рассмотрев все доказательства, я считаю обвинения вполне справедливыми.

Он ослышался? Сейчас она передумает и озвучит другое решение. Крей мысленно дотянулся до нитей, связывающих душу Лейлы и тело Бенедикта и сжал их. Без угрозы, просто как предупреждение.

— Отныне, лорд Крей Шен более не является…

… и порвал их. Нет, Лейла не могла такое сказать. Никогда. Кто-то перехватил контроль над ее телом и вложил в сознание произнесенную глупость. Крей разберётся, отомстит, но позже.

Нити обожгли холодом и срослись обратно. На мгновение Крей увидел громадную темную птицу, стоявшую за спиной Бенедикта.

–… лордом-протектором северного сектора. Я приговариваю его к тюремному заключению сроком на десять лет, без лишения сил. В нынешней ситуации вижу нецелесообразным стирать его память и разрушать личность. У Авроры слишком много врагов и мало союзников. На том, лорды и леди, хотелось бы проститься со всеми вами. Я слишком долго играю со смертью, а это никогда не проходит даром. Прощайте.

Она подняла руку и взмахнула ей.

И сразу осыпалась водопадом синих, тающих в воздухе искр. В зале повисла тишина, а Крей вытащил из кармана одноразовый мощный артефакт с телепортом и перенёсся в безопасное место. Кажется, пришло его время платить за ошибки.

***

Вэн молчала все время, пока они добирались домой с Авроры. От всей гаммы ее чувств голова трещала. Но вероятнее она трещала от усталости и передозировки стимулятора. Тот уже толком не работал, но и времени спать не было. С каждым днём всё закручивалось сильнее и сильнее, даже Крей ожидаемо оказался вне закона. Дальше начнется раздел Авроры.

Анрир был готов ко всему, кроме реакции Вэн. Но, в конце концов, еще несколько ударов разводным ключом станут не самым неприятным моментом в его жизни.

В кабинете встретил такой ворох бумаг, что ключ уже казался меньшим злом. Зато появится повод немного поваляться. Уважительная причина какое-то время не заниматься делами, которые сыпались, сыпались, сыпались… Но нужно собраться с духом и сесть за стол, отхлебнуть что-то горячее и сладкое из чашки и заняться тем, чем подобает заниматься великому князю, а не переживать из-за чувств прим-леди. Анрир открыл первую из папок, в которую Этьен складывал то, что можно подписывать не глядя, и начал на каждом листе выводить сложную закорючку, дающую бумаге силу указа великого князя.

Айвен устроилась напротив и смотрела на него. Гнев, досада, недоумение и искры жалости смешались в один мощный поток и еще сильнее били по сознанию. Как будто без нее проблем не хватает.

— Знаешь, я тут подумал, а давай мы оставим твою грудь в таком размере? Мне дико нравится.

Вранье безнадежное, Айвен слишком нравилась ему вся целиком, чтобы всерьез задумываться о размере ее груди. Но как тема, которая разозлит ее и заставит уйти — просто отлично.

— А давай тебе добавим сантиметров пятнадцать роста, я комплексую, что ты выше всего на три.

— Ты просто не ценишь преимущества равного роста.

Странно, но Вэн будто бы начала меньше злиться. И почему-то очень яростно думала о том, что секса у них больше не будет. В принципе, сейчас и Анрир не настаивал: от постоянной усталости в нем просыпался профессиональный импотент.

— А ты не ценишь мои вялые попытки управлять гневом. Еще раз поднимешь тему груди — отхлестаю ремнем. Или нет, надену ошейник и буду кормить с рук, как и полагается обращаться с котом.

— И за ухом почесать не забудь.

Бумаги из первой папки быстро закончились и Анрир достал вторую. Их нужно было читать. Точнее — позвать кого-то, кто прочтет. Айвен не слишком хорошо походила на эту роль. И просить ее как-то…

— Что ты собираешься делать с Авророй? — вот и вопрос, который волновал его леди. И ответ на который ей не понравится.

— Удержать за людьми хотя бы половину.

Вэн замолчала, но от ее эмоций даже у него все внутри переворачивалось. Анриру было проще, он знал обо всем заранее, готовился, предвидел будущее и не питал лишних надежд. Зато мир Айвен рушился каждый день. Выстраивался заново, уже иначе, из других деталей и рушился снова. Раз за разом. И нет никакого “всё будет хорошо”, чтобы ее утешить.

— И всё? — она говорила тихо, с трудом сдерживая эмоции. — Ты даже не попытаешься остановить некросов?

— Как? Положить половину армии в бессмысленной войне? Ударить божественной силой? Только здесь есть сложность — чем сильнее я, тем сильнее они. Так уже было в другом мире, том, куда меня продали. Те примы тоже считали, что могут с моей помощью уничтожить мертвяков, а дали им возможность строить храм в несколько раз быстрее и призывать еще больше душ. У нас с ними общий источник силы, артефакт разделили, но разорвать связь обеих частей так и не смогли. Понимаешь?

Айвен молчала и не сводила с него взгляд.

— Нельзя ничего сделать, — продолжил Анрир. — Аврорцы растеряны, напуганы, они лишились своих богов, а для многих те были единственной опорой. Некросы так или иначе захватили бы Аврору, она их колыбель, отправная точка для экспансии по мирам, надежно скрытая “Вуалью”.

Вэн молчала и смотрела перед собой. Все ее чувства исчезли за кучей магических щитов, но Анрир уже успел ее немного узнать. А скорее, вспомнил то состояние, когда хочется, чтобы кто-то просто был рядом и протянул руку.

— Странно слышать такое от создателя призрачного кракена, — она сложила руки на столе и смотрела теперь на переплетенные пальцы. — У тебя полно людей, ресурсов и пока есть запас времени. Можно хотя бы минимизировать потери.

Анрир взял несколько чистых листов, подписал их и поставил печать. Затем протянул всю стопку Вэн.

— У меня больше нет идей, но если есть у тебя — действуй.

— Не боишься, что я использую их тебе во вред? — веер листов на мгновение скрыл нижнюю часть ее лица. Зато эмоции почти оглушали.

— К сожалению, я мало чего боюсь. Но буду рад, если решишь посоветоваться прежде, чем что-то предпримешь.

— Нет, — она быстро встала на ноги и собрала листы, после едва заметно улыбнулась и подмигнула. — Но я ценю твое доверие. Сразу лезут в голову твои иллюстрированные инструкции, хочется даже что-то испробовать. Особенно ненарисованное продолжение, ну такое, для мальчиков.

***

В приемной Айвен быстро напечатала текст приказов на двух листах и задумчиво разглядывала третий. Секретарь подал ей чашку чая и вазочку со сладостями, затем вернулся к раздаче указаний своим помощникам. Целый штат только для того, чтобы разбирать бумаги. В обществе примов все было иначе: когда нет нужды записывать что-то, чтобы запомнить или передать другому, а твои приказы некому оспаривать — все становится проще.

На диване в приемной скучал Кейташи, он вырезал из яблока фигурку неизвестного злого духа и тихо напевал под нос. Интересно, кто присматривает за княжеством, пока князь присматривает за Анриром?

— Не знаешь, здесь есть отряд водолазов или что-то похожее? — Айвен персела ближе к нему вместе с пишущей машинкой.

— Кто-то похожий. Но работают ребята безупречно. Если найдешь к ним подход. Это вот он, — Кейташи указал на закрытую дверь кабинета, — может договориться с кем угодно, а ты, уж прости, не самого сговорчивого характера дева.

— У меня будет официальный приказ.

Айвен махнула пустыми листами и посмотрела на портрет великого князя. Вроде бы котенок, но без единой имусовской черты. И здесь он ещё сильнее походил на незнакомого Леннарда, организатора группы поддержки Айвен где-то в мире примов. Точнее тех, кто считают себя примами.

Внешность и происхождение от одного, характер и остальное — от другого, чем не рецепт идеального мужчины? И сам Анрир пользуется таким же, раз вывесил именно этот портрет.

— А дай мне один листок? — Кейташи отложил яблоко и задумчиво потер подбородок. — Организуем праздник поэзии в Кор-Атре. Открытые сцены, угощения, вирши звучат со всех сторон, весна… Здорово же?

— Боюсь, его величество мне этого не простит, — не настолько она отчаянная дура, чтобы запороть только-только начавшее выстраиваться между ней и Котенком доверие.

Кейташи притворно вздохнул и вернулся к яблоку.

— Что ж, придется искать себе другое занятие на эти выходные.

Предамся утехам

В тени прохладной клена…

— Жаль нет подруги, — закончил за него Анрир и отобрал фигурку из яблока. — Присмотри за леди, вдруг возникнут сложности. И проведай уже Руоки, меня тревожат утехи и клёны в одном стихе.

Кейташи коротко кивнул, а Рир повернулся к секретарю:

— Этьен, ты хвастался, что нашел для меня парочку институток с чудными голосами, приведи их.

После чего он скрылся в кабинете, а Айвен взяла Кейташи и направилась в храм Приводящего В Свет.

Какое ей дело до институток? Никакого. У кота своя жизнь, в которой может быть сколько угодно каких угодно женщин. И точка. Даже институток с чудными голосами.

Здание располагалось на самой окраине Кор-Атра, но для того, кто пользуется телепортом, расстояние не имеет значения. Гигантская птица пялилась на Айвен с барельефа, а жрецы оказались заняты прополкой сорняков в окрестностях. Все с одинаковыми прическами, волосы выкрашены в синий цвет, одежда простая. Только у некоторых сохранившая следы вышивки и других украшений. В целом, ничего подозрительного и непонятно, откуда ждать подвоха.

— Анрира тут не любят, мягко говоря, — шепнул на ухо Кейташи, — жрецы не были готовы к личному визиту своего бога. Особенно в облике жадного, циничного кота, поклонника всеобщей занятости и душителя поэзии. Поэтому зови Изу.

— Я здесь.

Голос звучал, но Айвен не ощущала присутствия рядом кого-то, кроме Кейташи. Жрецы же продолжали возиться на клумбах и газоне под молчаливым присмотром мраморной птицы.

— Держи, специально тебе собрал, — князь бросил в воздух сразу три красных, налитых яблока, и те исчезли, как только пересекли невидимую черту.

— Врешь, всегда их таскаешь за собой.

Говорившая все же появилась, но будто иллюзия — ни запаха, ни тяжести шагов, ни звука дыхания. Только колышущийся воздух, будто собранный в облике девушки. Довольно пугающей: длинные черные волосы с единственной синей прядью, руки почти достают до колен, пальцы заканчиваются темными когтями, а одежда изодрана. Иза оскалилась и надкусила яблоко, сразу будто потерявшее материальность.

— Она мертва? — Айвен взмахнула рукой, но вместо обрывков сорочки поймала струю ледяного воздуха. — Это призрак?

— Э-э-эй! Я здесь, — в такой дозе возмущения и утонуть недолго.

— Раз здесь, то и отвечай сама, — Кейташи отошёл в сторону, оставив Айвен наедине с Изой.

— Это щекотливый вопрос, — призрачный палец ткнул куда-то в ребра Айвен, — скажем так, пока что я не определилась. Живой я в последний раз была здесь, защищала этот храм. А после — бу-у-у-х! — и все исчезло. К счастью, боги не торопят с переходом черты. Мне же и так хорошо, так могу служить им не отвлекаясь ни на что. Но если тебя смущает неопределенность.

Она закрыла лицо ладонями, а когда развела их в стороны, превратилась в обычную девушку. От которой пахло землёй, сыростью, грозой и листвой, вместо привычного пота или мыла. И больше никаких отличий от живой. Иза покрутила в руках яблоко и надкусила его снова, с другого бока. Невероятное создание, таких сильных жрецов и во времена расцвета Союза равных было немного. Именно их возможности натолкнули примов на мысль создать “Сумеречную птицу”. Но жрецов выбирал сам Уводящий или его вторая сторона, а примам хотелось контроля над смертью.

— Благодарю, — выдавила Айвен, — так намного лучше.

"Неопределившаяся"жрица бога смерти, пустые листы вместо помощи, что-то вроде водолазов… Кажется, у нее появилась новая фантазия с участием кота, цепи и ведерка со льдом. Но если вспомнить, насколько отощал Нерон, и с каким трудом он вставал с постели по утрам, фантазии плавно перерастали во внутривенное вливания питательного раствора.

— Ты так мало веришь в богов, зачем же просишь их о помощи? — Иза доела яблоко, бросила огрызок на землю и из него почти сразу проклюнулся росток будущего дерева.

— Потому что задачка как раз для них. Ты сможешь вернуть прежний вид огромной такой куче органики?

Иза накрутила прядь волос на палец и посмотрела куда-то в небо.

— Если она была живой — смогу, если не была — не смогу.

— Она, скажем так, тоже не совсем определилась.