Корпулентные достоинства, или Знатный переполох

Катерина Цвик, 2020

Удар по голове кирпичом лучше любого телепорта! Вот только кто бы мог подумать, что, обретя новую жизнь, я попаду в тело молоденькой княжны необъятных размеров и весомых достоинств? Женихи от сомнительного счастья носы воротят, собственная сестра с ненавистью называет толстухой, а маменька выражает любовь булочками! Но когда у меня вдруг просыпается магия, которой запрещено пользоваться, все остальные проблемы становятся незначительными. Да чтобы продвинутая землянка с этим смирилась и не взбунтовалась?! Ну держитесь, вас ждет Знатный переполох!

Глава 4

После того как приехали ожидаемые учителя, моя жизнь вошла в определенный ритм. В ней не было чаепитий, бесед со сверстниками и потенциальными женихами о природе и погоде, но были мои пот и кровь. О да! Мой день начинался рано утром. Скажу честно, побудки давались мне непросто. Все тело ломило и мечтало об отдыхе. Но я, будто в плеере, включала у себя в голове песню группы Любе «Дуся агрегат» и шла умываться под задорный мотив, который сопровождал меня весь день:

Чем слоняться по округе, руки в брюки,

Развивай мускулатуру физкультурой.

Штангою качайся, в проруби купайся,

Соблюдай культуру тела, тело в дело!

Помни о фигуре, о мускулатуре…

Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат. Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт.

Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат. Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт.

Ты агрегат! Дуся, ты! Дуся-агрегат. Ты агрегат! Дуся, на! сто киловатт.

Давай-давай! Дуся-эх! Дуся, выжимай! Давай-давай! Дуся, эх! Дуся, прибавляй-а-ай!²

Эх!

После умывания выпивала два обязательных стакана воды. Надо ведь выводить из организма шлаки и вообще просто выводить как можно больше всего. Потом черед то ли прогулки, то ли пробежки — в общем, проходки в быстром темпе. Снова умывание, нормальный завтрак, дающий энергию новому дню и состоящий из какой-нибудь каши на воде, чашечки кофе и вредной вкуснятинки вроде небольшого кусочка хлеба с малом или маленького кексика. Знаю — мне это нельзя, но таким нехитрым способом я подбадривала себя на новый день, полный не самых легких свершений. Диета даст лишь временный результат, и по ее окончании все мои потерянные килограммы могут вернуться на раз… А потому нужно полностью менять отношение к себе, к еде и своему питанию. Да и голодать ни в коем случае нельзя, иначе организм, как хомяк, начнет накапливать жирок на черный день, тот самый, в который его хозяйка решит устроить очередное голодание. Веры ей ведь уже нет, вот и нужно подкопить, чтобы все не потерять. Поэтому кормить организм не просто нужно, а необходимо. Но и маленькие послабления, вроде утренней вкусняшки, я все же решила себе делать. Ведь я же люблю себя любимую? Люблю! Вот балую и подбадриваю таким нехитрым способом, только совсем чуть-чуть.

После завтрака у меня занятия с новыми учителями. Их прибыло трое: сухенький дядечка профессор Михаил Иванович Розанцев, который преподавал математику, географию и естествознание; худой высокий мужчина средних лет Вениамин Яковлевич Ступин, преподающий русский язык, литературу и историю; и женщина средних лет Офелия Львовна Рябушкина, которая учила меня французскому и английскому языкам, самым распространенным в высшем обществе. К моей радости и облегчению, в этом мире аристократы и монаршие особы не преклонялись так перед иностранной культурой, и говорить при дворе предпочитали на русском. Французский давался мне трудно, все же я его раньше не изучала вовсе, а английский лег на школьную базу. Русский и литературу пришлось изучать заново — письменность, как и писатели, здесь были свои. А без знания литературы в здешних дамских салонах делать нечего.

Местная география тоже отличалась от привычной мне. После появления магии были две магические войны — правители пробовали свои силы и возможности. Поэтому политическая карта здешнего мира выглядит иначе. Хорошо хоть естествознание и математика не преподнесли сюрпризов. Все же законы природы и математики остались неизменны.

После занятий приходило время обеда, на который я накидывалась аки горный орел. А потом час сна. Не поверите, но к этому времени я просто с ног валилась. Все-таки не привыкло это тело ни к физическим, ни тем более к умственным нагрузкам, а мне приходилось расплачиваться.

Ну а потом я шла с Сережкой на заветную полянку и делала упражнения. В перерыве между ними пыталась медитировать — пока безрезультатно. И выкраивала часик на чтение. Читала я вслух, чтобы Сережка тоже просвещался. Он присутствовал на всех моих занятиях. Я не заставляла его учиться вместе со мной, но старалась обсудить с ним все услышанное. Поначалу он терялся, забывал, но потом втянулся и сам пытался запомнить побольше, чтобы блеснуть в разговоре. К моему удивлению, он умел читать и писать, а потому я разрешила ему брать книги из библиотеки и просила почаще упражняться в чистописании, приговаривая, что в будущем мне понадобится толковый секретарь, и если он будет стараться, то я подумаю над его кандидатурой. Сережка старался, и это меня радовало.

Если вы думаете, что мои занятия на отдаленной полянке никого не заинтересовали, то глубоко ошибаетесь. К нам лезли все, кому не лень! Сережка по мере сил гонял любопытствующих, но спустя неделю постоянно прерывающихся тренировок я решила, что что-то нужно менять. Конечно, ничем предосудительным я не занималась, но неужели сложно понять, что уединилась я специально для того, чтобы мне не досаждали! К тому же из пары платьев я сшила себе нечто вроде шаровар, а из исподнего сделала пару маек. Во все это я переодевалась на полянке и не горела желанием, чтобы кто-то меня видел. А потому мы с Сережкой устроили целую полосу препятствий: протянули между деревьями шелковые нитки — получилось не хуже растяжек, разве что взрывов не было, но посетители падали исправно. Накопали небольших ямок и замаскировали их по мере сил, отчего уже на следующий день вся усадьба наполнилась подозрительно прихрамывающими слугами. Но даже это помогало слабо.

Однажды, когда делала очередную асану, я услышала удивленный вздох и такой же удивленный вопрос:

— А что это вы делаете? Ой, а откуда у вас такая странная одежда?

Я встала, отряхнула руки и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, увидела пристально рассматривавшую меня Марью.

— Магию пробуждаю! — недовольно буркнула я. — И, кстати, доброго тебе дня, Марья.

— Ага, доброго, — не смутилось милое дитя. — А откуда этот наряд?

А мне вот только разговоров о моем непотребном виде не хватало. И так уже не только по усадьбе ходят слухи один нелепее другого.

— Слушай, Марья, иди сюда… — Я присела на расстеленное невдалеке одеяло и похлопала по нему рукой, приглашая девочку. Та задрала носик, но ко мне подошла и даже села. — Сережа, погуляй вокруг и проследи, пожалуйста, чтобы нам не мешали., — отослала мальчишку и продолжила разговор с девочкой: — Я тебе сейчас расскажу сказку…

— Я уже большая сказки слушать! — с возмущением посмотрела она.

— Да? А я бы с удовольствием послушала или почитала, — я тяжело вздохнула, вспомнив свою домашнюю библиотеку фантастики и фэнтези. — Но это не простая сказка. Дело в том, что она еще не окончена.

— Как это не окончена?

— А вот так! Слушай и тогда сама все поймешь. Жила была одна девочка. Всего на год старше тебя. И была она очень счастлива, потому что была у нее любящая семья, красивые наряды, встречи со сверстниками и вообще ни в чем ей не было отказа. И была у этой девочки маленькая сестренка, такая маленькая, что ей было неинтересно с малышкой играть. К тому же девочка видела, что ее матери почему-то очень больно и неприятно смотреть на свою младшую дочь, а потому и сама старалась с ней не общаться. Не будем сейчас обсуждать причины, по которым мать не любила младшенькую, а поговорим о старшей девочке — Я набрала в грудь побольше воздуха и продолжила. — Так вот, ей было невдомек, что ее младшая сестра очень одинока и очень хочет поиграть с ней. Да и вообще наша девочка была еще слишком маленькой, а ее жизнь слишком счастливой, чтобы понять, как было тяжело этой малютке…

Марья тяжело вздохнула и уставилась на свои руки. Не знаю, поняла ли она уже, куда я клоню, но продолжила свой рассказ:

–…Но однажды пришла в их дом волшебница.

— Магичка? — уточнила девочка. — Просто в волшебниц уже давно никто не верит.

— Ну, пусть будет магичка.

— Она была злая?

— Я бы не сказала, что она была злой, скорее, слишком жестокой. Так вот эта магичка увидела несправедливость, которая творилась в доме по отношению к младшей дочке, и наложила страшное заклятие на старшую. Она сделала так, что ее магия, которая только-только начала просыпаться, повернулась против нее и укрыла разум девочки плотным коконом. В одно мгновение она потеряла все, что любила, забыла обо всех, кто был ей дорог, а ее близкие погрузились в тоску и печаль. Ведь они ничем не могли помочь своей любимой дочери.

— Как же она смогла все это потерять в одно мгновение? — не поняла Марья.

— Я же тебе уже сказала: магия взяла в кокон ее разум. И поэтому девочке стало все равно. Ничто ее больше не радовало, ничто не вызывало даже искры интереса, представляешь? Она стала живой куклой, которую, правда, усердно кормили, потому что только так она могла почувствовать хоть какие-то эмоции…

На этой фразе девочка начала догадываться о том, что моя сказка не совсем сказка, а потому нахмурилась и стала глядеть на меня исподлобья. Но я демонстративно не обращала на это внимания.

–…Наверное, магичка рассчитывала, что таким образом сможет смягчить сердце матери по отношению к младшей дочери, но этого не произошло. Взрослые так и не поняли, что это был их шанс помочь еще одной доброй и искренней детской душе обрести любовь и счастье. А старшая девочка целых шесть лет продолжала оставаться куклой и ждала, когда взрослые хоть что-то поймут.

— Но ведь они так ничего и не поняли! — со слезами на глазах срывающим голосом проговорила Марья.

— Да, к сожалению, взрослые оказались слишком толстокожими и ничего не поняли. Поэтому магичка сжалилась над старшей девочкой и расколдовала ее. Только за долгие годы своего заточения в этом коконе девочка сумела понять и осознать, что значит одиночество и пустота, а потому решила для себя, что не допустит, чтобы рядом с ней кто-то еще испытывал эти чувства. И еще… — Я посмотрела в глаза Марья. — Она очень хочет стать своей сестре ближе и подарить ей хоть немного тепла и участия. Только младшенькая за это время выросла, и оказалось, что уже никому не верит, а своей старшей сестре и подавно, потому что думает, что она осталась такой, какой была шесть лет назад. И что бы старшая сестра ни делала, младшая ей все равно не верит и не желает даже слушать.

Губы девочки задрожали, маленький носик покраснел, но она сглотнула ком в горле и все же спросила:

— И чем закончилась эта сказка?

— Я же тебе уже говорила, что она не закончилась, и, каким будет ее окончание, может решить только младшая из сестер. А старшая… старшая может только открыть свое сердце и объятия и ждать, что девочка откликнется на ее призыв.

После этих слов я развела руки в стороны и прикусила губу, переживая и гадая, что же решит эта гордая маленькая девочка. В следующую секунду из глаз Марьи брызнули слезы, и она бросилась ко мне в объятия. И я рыдала вместе с ней. Рыдала и понимала, что в это мгновение она стала мне самой настоящей сестрой. Той, что я буду защищать, которую буду любить и во всем помогать.

Когда мы немного успокоились и просто сидели, прижавшись друг другу, она вдруг спросила:

— А магичка правда была?

— Была, — вздохнула я.

— И как ее звали?

— Ее звали Судьба, моя дорогая. Судьба…

Примечания

2

Можно послушать здесь: https://www.youtube.com/watch?v=vnmiTOhV03I