Вопреки судьбе, или В другой мир за счастьем

Катерина Цвик, 2022

Что если одним недобрым утром вы обнаружили себя не в привычном комфорте, а на чужом, пусть и прекрасном берегу, в чужом, пусть и привлекательном теле? На этом плюсы закончились, разве что привязанность прелестной маленькой девочки можно записать в актив. Из минусов – похоть страшного пирата, который посягает на тело и свободу, полное непонимание реалий мира, в который попала, и до кучи – беременность "в наследство". Ну, последнее тоже сочтем за плюс. Хотя кто бы сказал, что со всем этим делать дальше?

ГЛАВА 10

Караван медленно петлял по дороге. По словам бывалых, скоро должна появиться стоянка. И это вовсе не трактир или постоялый двор, а обычная поляна. За время пути мы с Леей уже к такому привыкли и споро помогали нашему очередному вознице разбить лагерь.

Приготовлением пищи занимались все по очереди, и сегодня, к счастью, была не моя. Что-то я устала. Постоянно ехать в телеге не получалось — местами дорога слишком ухабистая и трясет так, будто душу из тебя хочет вытрясти. Поэтому приходится идти пешком и за день прошагать немало.

Но сейчас дорога ровная, и я сидела позади возницы, а Лея привалилась к моему боку. Даже ее уже вымотала эта нескончаемая дорога. Радовало одно: завтра к обеду прибудем в Бравель.

Невольно я вернулась мыслями к началу путешествия.

Сразу же, как выехали из деревни, Леб отправился в село. Нам там светиться не стоило, поэтому, не доезжая до него, мужчина нас ссадил. Мы с ним договорились после обеда встретиться за околицей, и обошли с Леей село стороной. Лебу нужно было забрать своих людей и обоз. Это к нам он приехал один, а на самом деле имел при себе помощника и даже охрану, без которой на дорогах небезопасно.

Никаких проблем с тем, чтобы дождаться мужчину, у нас не возникло. Мы просто прятались в лесу у дороги, а когда увидели знакомое лицо, вышли. Леб выдохнул с облегчением, увидев нас — мы отошли немного дальше оговоренного места, потому что оказалось, что прятаться там негде. Снова усадив нас в телегу, полную товара и заботливо укрытую рогожей, он тронул поводья. Охранники — два широкоплечих парня — смерили нас с Леей подозрительно-любопытными взглядами, а его помощник на другой телеге, казалось, хотел просверлить у меня в затылке дыру — так ему было любопытно, кто мы такие и откуда взялись.

Ехать пришлось два дня, и когда мы прибыли в село, где жил Леб, я поняла, в какой глуши мы в действительности жили до этого. Дома здесь были гораздо больше и выше, явно скрывая высокие потолки, улицы шире и чище, люди одеты более опрятно и красиво. Да даже заборы выглядели как заборы, а не покосившиеся убожества. Невольно напрашивался вопрос: что же я увижу в городах? Появилась надежда, что уровень жизни здесь гораздо выше, чем показалось поначалу.

— Вот! Смотрите! — улыбаясь, открыл он перед нами ворота в свой просторный двор.

Меня впечатлило, как хорошо у него все обустроено: чисто, аккуратные сараи по периметру двора, разнообразная живность и большой дом, рассчитанный на большую семью. Мне стало неудобно в своем непритязательном наряде и с тощей котомкой за спиной.

Мы въехали во двор, следом втянулась телега с помощником Леба. Из дома тут же выбежала пожилая тучная женщина в белом платке, украшенном затейливой вышивкой.

Лианем как-то меня просветила, что в деревнях до сих жив обычай украшать платки такой вот специальной вышивкой, а знающие люди могли прочесть по такому платку о семейном положении женщины, сколько у нее детей и даже какого они пола, женаты или замужем и сколько народили своих детей. Такие платки вышивались в течение всей жизни и считались гордостью хозяйки. И мать Леба явно вышла именно в таком.

— Сын! Как дорога? Как прошла торговля? — она засыпала его вопросами, после того как расцеловала.

— Мама, все хорошо! — немного смутился он. — Вот, знакомься, это Аника и ее названная дочь Лея. А это моя мать — госпожа Кавельде.

По заведенному обычаю, мы поклонились женщине, а она, как более старшая и уважаемая, кивнула нам, придирчиво оглядела и чуть скривились. Мы явно не пришлись по душе этой женщине, но нас с Леей разместили в просторной комнате, где я с удовольствием повалилась на самую настоящую кровать! Не на печь, сундук или лавку, а кровать, пусть и с матрасом, набитым сеном! Какое же это удовольствие для уставшего путника! А я еще и заезжать не хотела. Но Леб заявил, что никаких пиратов не боится, да и сбили мы его со следа своими стараниями.

Я скептически отреагировала на это заявление, но мужчина был настроен решительно, и я уступила. У меня теплилась надежда, что отследить нас до этого места Тарак не сможет, а вернее — не захочет…

***

Мы отдыхали у Леба целую неделю. Но он даже не пошевелился, чтобы отправиться в город и разузнать о караванах. И меня не пускал, говоря, что вот-вот освободится и сам туда съездит.

Госпожа Кавельде с каждым днем смотрела на нас с Леей все угрюмее и отвечала резче, хотя я и старалась как можно меньше обременять хозяев и всячески помогала, но ее это раздражало еще больше. А еще я опасалась, что мое интересное положение скоро перестанет быть тайной и, как все обернется в таком случае — большой вопрос.

Когда приехали в дом Леба, я сильно удивилась, что он не женат. Мне почему-то казалось, что у него уже как минимум семеро по лавкам сидят. Я не сомневалась, что даже несмотря на его увечье, желающих выйти замуж за человека с таким крепким хозяйством тьма!

На седьмой день я не выдержала и, перехватив мужчину во дворе, буквально приперла его к стенке:

— Леб, что происходит? — Он сделал непонимающее лицо. — Я тебе безумно благодарна за то, что ты помог нам уехать из деревни, но сидеть у тебя на шее и дальше не могу!

— Аника, ну на какой шее?! Мне ведь это ничего не стоит… — возмутился мужчина.

— Хорошо, пусть так, но ведь нам уже пора и честь знать. И если тебе некогда, то просто скажи, и мы сами съездим в город и все разузнаем! Ты же каждый день твердишь, что вот-вот туда отправишься, что нам нет смысла самим тащиться в такую даль, а на деле ничего не меняется!

— Ну куда вам торопиться? Побудете у меня лишние день-два, какая разница?

На улицу вышла его мать и так зыркнула в нашу сторону, что никаких слов не надо. Я лишь выразительно перевела на мужчину взгляд. Ну, не ябедничать же, право слово, о том, что последние дни госпожа Кавельде делает все, чтобы показать, что мы с Леей нежеланные гости. Да и жаловаться мне не на что, разве объяснишь мужчине нюансы, которые делают жизнь у него малоприятной? Его мать разве что вслух не говорит «Что-то вы у нас загостились», и я могу ее понять. Небось, для любимого сыночка уже давно невеста с хорошим приданым и уважаемыми родителями припасена, а он тут непонятную оборванку с дитем привез и посматривает так, что закрадываются подозрения.

— В общем, так, Леб, я узнавала: завтра сосед едет распродаваться в город. Я с ним поеду.

— Не нужно, — хмуро ответил он и поглядел странно. — Пошли. Поговорить нужно, — и повел меня в дом, в свой кабинет.

До этого я здесь не была, и меня приятно удивило просторное светлое помещение, пусть и захламленное по углам. А вот поведение Леба насторожило. Он как-то занервничал, засуетился. Сначала прошел и сел за свой стол, потом подскочил, кинулся к свободному стулу, подставил его мне, а когда я присела, не вернулся за стол, а, взяв еще один стул, устроился на нем напротив и замолчал, явно собираясь с мыслями. Наконец, когда я и сама не на шутку разнервничалась, он, утерев платком выступивший пот, начал:

— Аника, я хотел бы… Я тебя того… Ты мне этого… — по мере этого косноязычного монолога, мужчина искоса на меня поглядывал, а мои брови ползли вверх. — Я хочу, чтобы ты, то есть мы, то есть… В общем, вот! — и достал из-за пазухи браслет.

Я даже поначалу и не поняла, зачем он это сделал. Ну, браслет и браслет. Чего он мне его показывает? А потом до меня начало доходить! Это же брачный браслет! Очень уж у него красноречивая форма звеньев. Я уже успела узнать, что такая форма характерна для всех брачных браслетов, сделанных и для бедных людей, и для богатых. Отличается только материал и камни, которыми его можно украсить.

Я подняла на мужчину недоумевающий взгляд. Он что, делает мне предложение? Или я чего-то не понимаю?

— Аника, выходи за меня замуж, — наконец, озвучил Леб.

Я обескураженно заморгала. Не то чтобы я не видела в нем мужчину или считала слишком старым. Просто почему-то с самого начала причислила в разряд «не мой мужчина», скорее уж дядюшка. Почему и как это произошло, я и сама не могла себе точно ответить, но сейчас, глядя на него, отчетливо понимала, что не вижу себя рядом с ним ни по жизни, ни в одной постели. Однако проблема сейчас была даже не в моем нежелании выходить именно за него замуж. Даже захоти я это сделать, все равно ничего бы не вышло.

Отчего-то стало жутко стыдно, что я скрывала свою беременность и что живу в его доме, можно сказать, обманом. Как-то вдруг накатило ощущение неправильности происходящего, захотелось убежать отсюда: из этой комнаты и из этого дома. Но понимание того, что и это тоже будет неправильным, окончательно выбило из колеи. А еще очень не хотелось увидеть его отвращение и презрение, когда мужчина узнает правду. Мысли метались, гормоны бушевали, и я сама не заметила, как на глаза навернулись слезы, и я всхлипнула.

— Эй, ты чего? — тут же подскочил Леб и закружил надо мной, не зная, то ли обнять, то ли не обнять, то ли просто погладить руку, то ли и этого делать не стоит. — Что случилось-то, а?

А меня это его поведение совсем расстроило и растрогало, и я разрыдалась. Достала платочек и уткнулась в него лицом.

Леб, наконец, перестал надо мной кружить и, присев на стул, стал растерянно на меня таращиться, явно не зная, что сказать или сделать.

Когда мне удалось обуздать эмоции, я, поглядев мужчине в глаза, сказала:

— Я беременна, Леб. Скоро уже четыре месяца будет. Кто отец — не знаю, потому что не помню себя до того, как меня выбросило на берег в деревне. Так что… — я отвела взгляд, не желая видеть на лице мужчины презрение и разочарование. — Я пойду. Если… — но договорить я не успела.

— Я знаю.

Я так и плюхнулась обратно на стул, не успев подняться.

— То есть как? — уставилась на мужчину во все глаза.

Он сидел напротив и очень серьезно на меня смотрел.

— Фаинка просветила, когда я от вас ехал. Специально ведь от работы оторвалась, стервь, чтобы со мной за околицу проехаться. О муже вспоминала и мне глазки строила и намеки делала.

— И ты все равно остался нас ждать и не уехал… — и даже взглядом не выдал, что все знает. И тут же возник вопрос: — Почему?

— Потому что я солдат, Аника, и видел такое… Разное я видел… И как могут забеременеть такие светлые девушки, как ты, тоже видел.

Я сглотнула отчего-то появившийся ком в горле и тихо сказала:

— Я не помню, как все было…

— Может, это и к лучшему, — помолчали. — Так что, пойдешь за меня? Я ведь не старый совсем, чтобы ты там себе ни думала!

— Леб… — начала и осеклась.

Обижать такого хорошего человека отказом? Да и что меня ждет там, впереди? Удастся ли устроиться? Я ведь не одна еду. И кому нужна беременная с еще одним ребенком на руках. А так будем жить в тепле и достатке за спиной мужа. Как соблазнительно…

Вот только долго ли это продлится? Он ведь часто ездит торговать в то село, где мы познакомились, а там очень быстро станет известно о том, на ком он женился, если Тарак не найдет меня раньше. И тогда…

Что-то мне подсказывало — тогда получится, что отплачу я за доброту и заботу этому хорошему человеку черной неблагодарностью. Тараку убить — раз плюнуть, а в бешенство он впадает быстро. Да и здесь, в доме, мира ни мне, ни Лебу не будет, а уж моим детям и подавно. Его мать очень ясно демонстрирует, что такой невестки, как я, ей не нужно. Она даже в качестве гостьи терпит меня с трудом.

Только ведь не примет он этих аргументов! «Я же солдат королевской армии!» — передразнила я его мысленно. Так и сгинет ни за что ни про что…

— Леб, а почему ты до сих пор не женился, ведь давно уже с военной службы вернулся?

Он посмотрел на меня удивленно, а потом смешался.

— Я когда вернулся, хозяйство в запустении было, ты не смотри, как сейчас все выглядит, тогда ничего этого не было. Рука, вон, не двигалась, кому я такой был нужен? А потом… Потом некогда было, да и тошно глядеть на их ужимки. Я ведь помню, как бабы на меня смотрели, когда ничего этого не было.

— Но мать ведь нашла уже тебе невесту.

— И что? — враз набычился мужчина, подтверждая мои мысли. — Она мне каждую неделю новую предлагает.

— А то, что не примет она меня. Тебе в доме нужна война? — и, остановив его на полуслове, приложив ладошку к его губам, продолжила. — Хватит, Леб, ты уже навоевался, и в доме тебе нужны мир и покой.

Я убрала руку, но он перехватил мои пальцы.

— Я поговорю с матерью. Уверен, она примет мой выбор! Да и не мальчик я, чтобы от материнского слова зависеть!

Я смотрела ему в глаза и видела, что никакие мои аргументы не будут услышаны. Но уж лучше я стану гадиной, которая не согласилась выйти за него замуж, чем хорошей девушкой, из-за которой погибнет человек, а жизнь моих детей встанет под вопрос. И вообще, в душе внезапно поселилось стойкое ощущение, что я опаздываю, что должна была уже неделю быть в пути, а сама купилась на комфорт и покой и бездарно трачу предоставленную мне фору.

— Я не выйду за тебя, — выдавила и вытащила из его хватки свою ладонь, не в силах поднять на него глаза. — Прости, — и направилась на выход.

— Аника, не глупи. Мы еще не договорили, — остановил меня окрик Леба у самой двери. Я обернулась, но ручку двери так и не выпустила. Брови мужчины оказались сведены, а пальцы нервно теребили бороду. — Дело только в матери?

И вот что ему ответить?

— Не только, — повисшая тишина ощутимо давила на плечи.

— Значит, я сам тебе не мил, — еще больше посмурнев, опустил он голову.

— Леб, ты очень хороший человек и можешь составить счастье любой женщине. Я таких, как ты, еще не встречала. Но сейчас обстоятельства складываются так, что я не могу остаться здесь, а значит и принять твое предложение.

— Все же боишься этого пирата… Не веришь, что смогу защитить…

— Прости, Леб, но ты один, а у него целая команда головорезов. А я хочу найти место, где спокойно смогу родить и растить своих детей, не опасаясь, что завтра за мной придут, а моих близких подвергнут опасности.

Несколько минут в комнате стояла тишина, и я уже подумывала тихо выйти за дверь, но тут мужчина очнулся от своих размышлений:

— Аника, куда ты планируешь ехать?

— В… — я запнулась буквально на секунду, но этого времени мне хватило, чтобы понять, что говорить конечную точку своего путешествия не стоит. — В Вару. — Этот город в стороне от пути на Бравель, куда я направлялась на самом деле, и как промежуточная точка для заметания следов вполне подходил.

— Вара… — протянул он. — А знаешь, у меня недалеко от этого города друг живет с семьей. Они могут приютить тебя ненадолго, а там и история с пиратом забудется, раз ты его так боишься. Не будет же он тебя годами искать? А потом… — он замялся. — Ну, потом видно будет.

Но по его глазам было видно, что потом он планирует снова меня забрать и сделать предложение. Очень рассудительный и последовательный мужчина. Не зря у него дела идут на лад.

Только вот чем я ему так приглянулась, что он готов вот так сразу взять и жениться на бедной сироте, в приданом у которой двое детей? Не понимала. Что бы там ни думали, а селяне — народ, который свою выгоду не упустит, и женятся здесь, глядя на придание, а вовсе не на красоту невесты. А Леб — купец, и укрепить свои позиции за счет невесты ему сам Пресветлый велел. А потому вопрос сам сорвался с моих губ:

— Леб, зачем тебе я? У меня ведь ни приданого, ничего. Одни проблемы за пазухой!

Он остро на меня взглянул.

— Это уж я сам буду решать, что и кто мне нужен. — И стукнул раскрытой ладонью по столу. — Ладно. Завтра утром поедем все вместе в город. Караваны на Вару часто ходят, чуть ли не каждый день. Найти подходящий не составит труда. Так что переночуем там, и отправлю вас с Леей в путь.

На том и порешили, и я отправилась собирать наш невеликий скарб в дорогу.

А перед ужином мне удалось услышать интересный разговор, который примирил меня с тем, что я не сказала правды Лебу и вообще собиралась сбежать и от него.

— Леб, ты что, совсем умом рехнулся? — шипела рассерженной кошкой госпожа Кавельде. — Предложение этой голодранке делать?!

— Мама, ты не хуже меня знаешь, что дурак, будучи калекой, не смог бы поднять наше хозяйство и сколотить капитал! — рявкнул на это сын.

— Ну, сынок, — тут же сбавила обороты мать, — но как же понимать твое желание жениться на этой… этой…

— А так и понимай! Вот ты умеешь читать? А писать?

— Да кто ж такому у нас учит? Ты вон, на своей службе хорошо научился цифирью пользоваться, даже что-то пишешь! У нас мало кто так может! — закончила она с гордостью в голосе.

— А Аника может, — припечатал он. — Сам видел, как она бегло прочитала письмо, которое ей Лианем дала. И как она рисовала буквы на песке для Леи — тоже видел! А значит что?

— Что?

— Значит она из благородных, вот что!

— Как же так-то?

— А вот так! Не удивлюсь, если она и магией обладает. Вот тебе магически одаренный внук нужен?

— Фи… Да какая там у нее магия, какая благородная? Уже бы давно себя проявила, да и по дому она никакой работы не гнушается!

— Не помнит она себя, вот и весь сказ! Я же тебе уже об этом говорил! — раздраженно ответил мужчина. — Да и нравится она мне! Ты ее волосы светлые видела? Они словно корона на солнце сияют! А как смотрит!

— Ишь ты, и когда ты эту корону разглядеть-то успел под платком-то? — язвительно поинтересовалась мать.

— Когда надо, тогда и успел.

— Все вы мужики падки на красивое личико, а смотреть надо на…

В этот момент в дом вошел помощник Леба и громко позвал хозяев. Я отступила глубже в коридор и вздохнула. Знать истинные мотивы всегда предпочтительнее, чем ошибаться.

***

Город Лейвиц, куда мы приехали на следующий день, особенно ничем не удивил. Обычный средневековый город. Правда, более чистый и опрятный, нежели можно было представить. Да и люди вполне довольные жизнью, но канализации им здесь явно не хватает. Как объяснил Леб, магические артефакты частично помогают справиться с городскими отходами, но лишь в центре. На окраине, где мы устроились в небольшом трактире, магическими артефактами и не пахло, а потому с улицы явственно несло помоями. А куда еще их здесь выливать? По крайней мере, этот вопрос мне задал Леб, когда я пожаловалась на вонь.

Там же в трактире, который славился тем, что в нем останавливались купцы средней руки, он и нашел тех, с кем можно было договориться взять нас в караван. И, как оказалось, один такой как раз завтра и направлялся в Вару.

Леб оставил помощника заниматься делами, а сам провел весь день с нами, показывая город и рассказывая забавные истории. Он много улыбался, угощал нас сластями, в общем — ухаживал. И я не скажу, что мне это не понравилось.

И смотреть на довольную мордашку Леи тоже было радостно. А ей было интересно решительно все! И неудивительно, ведь ребенок впервые попал в город, да и вообще выбрался дальше соседнего села. Мне самой все было безумно интересно! А еще ей каким-то непостижимым образом удавалось передавать мне свою радость! Я это поняла не сразу и даже успела удивиться некой дуальности собственных эмоций.

Однако, в очередной раз глянув в полные счастья глаза девочки и вспомнив, как она умеет слышать и «просить» животных что-либо сделать, пришла к выводу, что малышка непроизвольно транслирует мне свои эмоции! Присмотревшись к Лебу, я поняла, что он эмоции девочки «не слышит». Получается, она может их передавать только тем, кто «слышит»? Или это получается у нее непроизвольно?

Это открытие удивило и насторожило одновременно. Ведь чем сильнее будет ее дар, тем вероятнее об ее одаренности узнают чужие. И что тогда делать? Понятно, что ребенку нужно учиться, но ведь у меня на это нет денег, да и обеспечить ей безопасность я не в состоянии.

Впасть в уныние мне не дала сама девочка, вопросительно заглянув в глаза и снова поделившись своей радостью.

А может, она все же может это контролировать?

Как только начало смеркаться, мы вернулись в трактир. Лея так устала, что заснула на руках Леба еще на подходе. Он поднялся на второй этаж, где снял нам комнату, отказавшись брать за это плату, и уложил ее в постель.

— Я пойду ужин закажу, — помявшись на пороге, сказал он. — Лучше будет поесть в комнате, вечером в трактире куча народа.

— Да, конечно! — тут же согласилась я, не горя желанием ловить на себе мужские взгляды. Хотелось просто поесть и отдохнуть.

— Тогда лучше поужинаем в моей комнате, чтобы не разбудить Лею.

Я посмотрела на сладко спящую девочку и кивнула.

— Пусть спит, не будем ее тревожить.

Пока мужчина ходил делать заказ, я раздела Лею, укрыла одеялом и поцеловала в носик, отчего она смешно поморщилась и, причмокнув губами, перевернулась на другой бок.

— Все-все, не мешаю, — прошептала я, улыбаясь, и вышла в коридор, где встретила Леба, который как раз поднимался по лестнице.

— Ужин сейчас принесут, — сказал он и открыл свою дверь.

Комната ничем не отличалась от нашей с Леей: маленькое окошко с мутным стеклом, кровать с соломенным матрасом, небольшой стол, свеча, которую Леб зажег, и табурет.

Только тут до меня дошла двусмысленность ситуации: я ведь сама на ночь глядя пришла в комнату к одинокому мужчине! Но идти на попятный было как-то неудобно. Вряд ли Леб имел в виду что-то неприличное, когда приглашал меня на ужин. Наверное…

Неловкость, повисшую в комнате, прервал стук в дверь — принесли ужин. Краснощекая объемная служанка споро выставила еду с подноса на стол и, хмуро нас оглядев, вышла прочь.

Кашлянув, Леб отодвинул для меня табурет, а сам сел на кровать.

Во время ужина стесненность ушла, Леб снова шутил в своей неловкой манере, попытался налить вина, но я категорически отказалась, прикрыв ладонью кружку, а когда собралась уходить и встала со стула, поднялся и ухватил за руку. Я перевела удивленный взгляд с его руки на лицо и увидела в его глазах ожидание и неприкрытое желание.

Я даже испугалась — не ожидала от Леба ничего подобного, отступила на шаг и попыталась высвободить руку. Но мужчина не пустил, сжав запястье сильнее, однако, прикрыл глаза, а когда снова на меня посмотрел, в них уже не было пугавших меня чувств, лишь сосредоточенность:

— Прости, Аника…

Я все же высвободила руку и выдавила улыбку:

— Тебе не за что извиняться.

В его глазах мелькнула досада.

— Подожди, не уходи.

Потянулся за пазуху и снова достал злосчастный брачный браслет.

— Леб… — я виновато отвела глаза.

— Я знаю. Просто хочу хоть немного помочь. Поверь, с ним на руке тебе будет гораздо проще. Можешь всем смело говорить, что вдова. Только священник сможет понять, что он не освящен брачными узами. Магия… — и протянул его мне.

А я… Я не смогла не взять. Такой браслет ведь не продадут женщине. Его может купить только мужчина. Это непреложная традиция. А он и правда очень мне пригодится, чтобы избежать лишних вопросов и неприятностей. Путь ведь неблизкий, да и в Бравеле вдове с таким браслетом устроиться будет гораздо проще.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я и… поцеловала его в щеку.

***

Рано утром мы ехали с небольшим караваном в Вару.

Лишь гораздо позже я узнала, что через три дня после моего отъезда, Леба навестил Тарак. Купца спасло то, что его мать сразу подняла шум, призывая в помощь соседей, а как услышала, что им нужно, сразу же меня выдала и рассказала, куда я направилась. Мужчина отделался лишь сломанным носом, да слегка помятыми боками.