После трёх самое время: путь в билингвизм для взрослых

Катерина Слободян

Эта книга будет полезна всем, кто хочет освоить какой-либо иностранный язык или начал этот процесс несколько лет тому назад. Совершенно неважно, «уперлись ли вы в потолок», считаете себя «плохо поддающимся обучению» и «безнадежным», или вам вовсе «уже поздно», или хотите усовершенствовать свои умения. Алгоритм имеет только одно возрастное ограничение – 21+. Лучшие наработки, доказавшие эффективность на практике в единой системе, применяя которую вы сможете освоить любой иностранный язык.

Введение

Началась вся эта история жарким майским днем, когда лето еще не наступило, а весна уже окончательно на все происходящее махнула рукой и отправила чемоданы прохлады до востребования в следующем году.

Маленький комочек сразу стал доставлять неприятности всем многочисленным родственникам, потому как упорно молчал (а ведь всем известно, что детям полагается плакать!), на что прадед вывел авторитетное заключение: «А девочка-то у нас немая!»

Видимо, не стерпев такого непонимания, я решила доказать обратное. В нашем доме и в нескольких близлежащих домах закончилась тихая жизнь, но, к радости соседей, это продолжалось недолго: мы уехали в Польшу — страну, которая стала моей родиной и домом. Настоящим и, кто знает, может быть, единственным.

Конечно, тогда ни о каком билингвизме не было и речи. Скажите, многие ли в конце 80-х думали о таком явлении, да ладно, многие ли о нем вообще знали? Моя семья не была никаким исключением из правил. Ну, кроме меня, пожалуй.

С самого детства я не просто обращала внимание на слова, анализировала их, но еще и запоминала весь этот детский, но тем не менее сравнительный анализ. Помню, мне было лет шесть, я каким-то чудом оказалась в России зимой (зима в Польше это скорее общепринятое название, чем суровая реальность, с тех пор «мороз и солнце — день чудесный» для меня только поэтическая строка, но никак не реальность моих ощущений) и мы с дядей играли в снежки. Я помню, как мучительно пыталась вспомнить это замысловатое слово «снежки», в голове крутилось только «что-то, связанное со снегом», и получилось в итоге «мы с дядей в снегири играли».

Скажете, что тут такого? К. Чуковский целую книгу написал по этому поводу, «От двух до пяти» называется. Но обратите внимание на возраст, указанный в заголовке. Подобное словотворчество характерно для 2—5-летних монолингвов. Билингвы немного «опаздывают» в таком развитии. Но была ли я сама билингвом? Да, но пассивным. Что такое «пассивный детский билингвизм», как и из чего он рождается — тема для отдельной книги. Может быть, когда-нибудь я напишу и ее.

А пока я жила вполне себе счастливо… пока не случилось страшное: меня отправили жить в Россию. Без родителей. Да еще и сразу в русскую школу. Самое интересное, что я не была отстающей, скорее среди лидеров, выигрывая за счет того, что давалось мне легче всего: устного слова, или, в просторечье, «хорошо подвешенного языка». Совершенно не удивительно, что закончила я гуманитарный класс. Причем с медалью. А вот дальше начались странности.

С третьего класса я мечтала быть историком-археологом. Я проводила экскурсии для друзей и родственников по всем музеям Петербурга, впрочем, и по самому городу тоже. Не буду говорить, что мои знания были как у профессора (хотя эта мысль, безусловно, мне льстит и где-то даже притаилась в потайном углу моего «Я»), но они были достаточны для того, чтобы на первом курсе МГЛУ (Московского государственного лингвистического университета) сдать экзамен по истории… тридцать раз. За себя и каждого студента моей и параллельной группы.

А на истфак МГУ я даже не подала документы. До сих пор не знаю почему.

И вот в ИнЯзе, куда я поступила без подготовки и с первого раза (это просто чудо, не стоит подозревать меня в гениальности), я осознала, что мой подвешенный язык меня не спасает, и на первом курсе я пересдавала английский… семь раз! На последней попытке в комиссии сидел проректор по учебной работе!

Так что, как видите, я далеко не тот человек, кто хватал звезды языков и запихивал их в свое лукошко. До третьего курса я периодически то собиралась забрать документы и перевестись на исторический факультет МГУ, то внутренне кричала: «Ну уж нет, я это сделаю!»

И тут удача улыбнулась мне, а вместе со мной и всей моей группе — в качестве ведущего преподавателя по английскому языку нам дали Бурову Варвару Львовну. Честно говоря, я не помню, как она говорила по-английски и говорила ли вообще. Но именно она создала для нас такие условия, что не выучить язык мы просто не могли. Что это было? Конечно, сейчас я могу разложить ее принципы работы на составляющие, но они будут интересны только специалистам. Потому как за ее простыми манипуляциями скрывалась, на самом деле, педагогическая магия. Пусть же соотношение лягушачьих лапок и крысиных хвостиков на два с половиной литра воды останется тайной.

Когда после выпуска я встретила Варвару Львовну в коридоре ИнЯза и сказала, что работаю здесь, она ответила: «Вы, конечно, меня простите, но это даже смешно». И она была права… из всего выпуска в МГЛУ осталась только я. Когда через семь лет, уже подписав заявление об увольнении, я случайно опять встретила ее в том же самом коридоре и сказала, что ухожу, она ответила: «Вы — молодец! Все правильно. Не жалейте!»

И я ни разу не пожалела ни о том, что так и не дошла до истфака МГУ, ни о том, что потом пришла преподавать в alma mater, ни о том, что в итоге, получив самое ценное — опыт и знания, ушла в свободное плавание.

Все же, в жизни много символичного. Моя первая группа, в которую я вошла в качестве преподавателя, была англо-польская группа «гарпий», как ее любовно именовали все (!) преподаватели. Причем я стала у них третьим преподавателем английской грамматики за семестр. Двух до меня они благополучно «выжили». Я заслужила сдержанное: «Вот вы знаете грамматику английского». Я не стала им говорить, что до меня они выгнали моего преподавателя по английской грамматике…

И моей последней группой в МГЛУ семь лет спустя, когда я очень четко осознала, что выросла и готова идти своей дорогой, стала англо-польская.

Что объединяло и объединяет всех моих студентов? У меня всегда самые лучшие! Даже если народная молва считает (а именно так всегда и было) их отстающими и безнадежными. Мои «безнадежные» живут в разных странах мира, работают SEO в собственных компаниях, многие пошли в госструктуры самого высокого ранга. Но где бы они ни были и кем бы ни работали, они знают точно: они — самые лучшие, им все подвластно и нет ничего невозможного. А язык, а что язык. Он просто есть, как есть умение пользоваться вилкой и ножом, как нет границ, кроме тех, что мы придумываем себе сами.

Какое-то время после ухода из университета я привыкала к новому состоянию свободы и праву делать все, что считаю нужным. А считала нужным я продолжить образование и в результате все-таки поступила в МГУ, правда, на факультет РКИ (русский как иностранный) со специализацией «преподаватель русского языка для детей-билингвов, проживающих вне языковой среды».

Вскоре я поняла, что активно, хоть и интуитивно, применяю в своей работе методы коучинга. К тому моменту у этого передового подхода к обучению, как оказалось, уже были мировые стандарты. Право использовать методику в работе с клиентами я в итоге подтвердила международным сертификатом ICF «Коучинг в сфере образования». Последним этапом обучения в России стала профессиональная подготовка по специальности «логопедия», именно она стала неким итогом в формировании теоретической базы по интересующей меня теме: как мозг человека усваивает язык.

Несмотря на то что я очень хорошо помню свои детские метания в отчаянных попытках разобраться, что такое «антресоль» или «комод», я совершенно не помню момент, когда поняла, что буду и должна заниматься билингвизмом. И не просто билингвизмом, а билингвизмом взрослых. По сути тем, чего на тот момент совершенно не было в науке. Теперь, после ряда моих собственных научных публикаций, главным образом в иностранных научных журналах, этот термин и концепция получили рождение и развитие.

Так в моей жизни случилось еще одно судьбоносное чудо: внезапно я поняла, что в науке есть целая незанятая ниша — билингвизм взрослых и я очень хочу ее занять. Для этого у меня был опыт работы именно со взрослыми слушателями, жизненные наблюдения, теоретические знания билингвизма, огромный энтузиазм и непоколебимая вера в то, что я иду правильным путем.

Конечно, самый значимый критерий успеха для меня как преподавателя и исследователя — это достижения моих студентов.

Всегда приятно, когда носители языка хвалят «твою работу», не верят, что вот эта молодая женщина не только никогда не училась в Англии, но даже не была там на экскурсии, когда при приеме на работу язык никак не становится барьером и оцениваются знания не языка, а собственно профессиональные умения и навыки, и отдается предпочтение твоему студенту, а не коренному жителю иноязычной страны. Когда результат твоего студента оценивают как «чудо», невольно начинаешь задирать нос. Хорошо, что тяжелая работа с удовольствием опускает приподнявшуюся «конечность» на положенное ей место — в книжку.

Один из результатов такого положения моего носа вы сейчас и держите в руках. Когда количество часов в сутки стало предательски поджимать, а количество запросов на работу расти, я начала понимать, что пора садиться и скрупулезно записывать, сколько паучков, лягушачьих лапок, крысиных хвостов и миллилитров слез девственниц я добавляю в свой котел, чтобы вы стали взрослым билингвом.

Конец ознакомительного фрагмента.