Запретная. Ты всё равно будешь моей

Катерина Лазарева, 2023

Наша первая встреча обернулась катастрофой. Он обманул меня, а я унизила его. И всё бы ничего, но вдруг оказывается, что я поступила в универ, где учится он. Беспринципный нахал, для которого не существует правил. Мне надо держаться от него подальше. Но почему с каждым днём это даётся всё сложнее?

Глава 3. Юля

Ощущение того, насколько я влипла, накатывает безнадёгой. Это же Антон! О чём я только думала?..

Хотя ни о чём я не думала, он мне шансов на это не оставил поцелуем своим. Порочным, жарким и наглым. До сих пор на губах ощущается, как ни силюсь забыть.

Куда этот придурок меня тащит? Его рука держит крепким захватом мои голые ноги, а юбка уже наверняка задраться успела от этих быстрых шагов и моих попыток освободиться. А ещё мы в явно уединённом месте сейчас, прилично так отходим от канала, где ребята собрались. Все эти факты вместе не вселяют оптимизма.

Внутри всё дрожит.

— Антон… — решаюсь обратиться.

Его имя срывается с моих губ совсем уж сиплым звуком. И вроде бы парень даже слегка замедляется, а его рука уже не так обжигает мне ноги. Она словно бы проходится по ним мягким успокаивающим жестом.

Только вот это поглаживание не только ни разу не успокаивает, но и панику зарождает. Мы тут наедине непонятно где. А ещё недавно Антон целовал меня даже на виду у всех так, будто вовсе не собирался этим ограничиваться. Жадно, напористо, страстно. Так не целуют в рамках дурацкой игры.

— Антон, — снова повторяю я, чуть громче, потому что первая моя попытка так и оставлена без ответа.

Зато эта вдруг действует стремительно — меня резко стаскивают с плеча, на ноги ставят. Пошатываюсь от неожиданности. Голова слегка кружится, хватаюсь за неё, машинально поправляю волосы. А потом слышу усмешку и вдруг понимаю, что в первую очередь не их поправить надо было, а юбку, которая действительно прилично так задраться успела.

Вернее, неприлично. Совсем неприлично…

— Милая расцветка, — отстранённо комментирует Антон, явно имея в виду мои трусики в красный на белом горошек.

Мгновенно вспыхиваю и одёргиваю юбку. А сердце ускоряет темп, ведь этот придурок продолжает стоять напротив меня непонятно в каком месте, да ещё и взгляд не отводит.

— Так вот, Юля, — вкрадчиво начинает Антон, подчёркивая моё имя и явно передразнивая этим мои попытки воззвать к нему. — Надеюсь, ты понимаешь, что…

— Я хочу предложить сделку, — поспешно перебиваю, превозмогая дрожь и чувствуя усиленное сердцебиение аж у себя в висках.

Не вполне понимаю, что ему предложу, но лучше сделаю это сама, чем буду тут стоять в ожидании вердиктов человека, который вообще-то опасен. Его красивая внешность и умение быть обаятельным обманчивы. Мне стоит об этом помнить.

Кажется, мой выпад удивляет Антона. Не знаю, что он там собирался мне сказать, как или чем угрожать. А может, и сразу действовать… Но теперь лишь смотрит озадаченно, а на губах усмешка.

Сглатываю, подавив очередное воспоминание о том, как эти губы целовали мои недавно.

— Занятно, — наконец обретает дар речи Антон. — И какую?

Вздыхаю, усиленно собираясь с мыслями, пока он не поймёт, что у меня идей никаких. По крайней мере, тех, которые можно считать приемлемыми. Я вообще хочу исчезнуть отсюда и не сталкиваться с ним больше никогда.

— Насколько я понимаю, тебя разозлила пощёчина, — рассуждаю на ходу. — И то, что я ударила у всех на виду. Готова принести свои публичные извинения в любых выбранных тобой выражениях. А ты меня за это прямо сейчас отведёшь обратно, и всё у всех хорошо. Твой авторитет восстановлен, а я…

Осекаюсь, когда Антон подходит ближе. Вдруг понимаю, что отступать почти некуда — сзади меня поваленное дерево, а за ним что-то типа оврага.

–… в безопасности, — зачем-то договариваю то, что в данный момент уж точно не соответствует реальности.

Тем более что Антон нехорошо так ухмыляется.

— А сейчас ты в опасности? — спрашивает насмешливо, но хотя бы не сокращает расстояние ещё сильнее.

Хотя мне и той дистанции, что сейчас, чертовски мало. Я за ней себя так не чувствую, как его. А его так остро, что это, безусловно, именно опасно. Пусть даже не до конца сознаю, чем.

Пытаюсь соображать. Чёрт… Ну почему я сказала именно это слово? И вообще, не слишком ли прямолинейно выпалила ему всё?

Вместо ответа только и натягиваю на себя какую-то глупую улыбку. Антон изучает меня, слегка склонив голову набок.

— Всё-таки страх и вправду обнажает мысли, — неожиданно серьёзно заявляет. — Ты готова принести извинения только ради так называемой сделки, потому что боишься меня, а не искренне сожалеешь.

Теряюсь на мгновение, прокручивая его слова. Антона взбесило не моё посягательство на расшатывание его авторитета, а сам факт удара? Не подумала бы.

Наверное, самое время извиниться здесь и сейчас, выжимая из себя раскаяние. Но вместо этого сами собой вываливаются совсем другие слова:

— Страх — это нормальная реакция, когда тебя уносят неизвестно куда и рычат при этом на всех, кто пытается остановить.

Антон усмехается, а я ёрзаю на месте, опустив глаза. Резковато вышло. А мы всё же непонятно где стоим…

— Я готов принять твоё предложение, — неожиданно говорит он, вот только подозрительно вкрадчиво. — Но этого недостаточно…

Многозначительность в его последней фразе зашкаливает просто, ускоряя мне сердцебиение. А потом я и дышать забываю, потому что его пальцы вдруг слегка очерчивают мне подбородок, линию скул… Его едва уловимые касания отзываются мурашками по телу, а я только и могу, что внимать траектории, по которой они почему-то чувствительно, хоть и легко порхают. Скользят по виску, обрисовывая ухо, легко сдавливая мочку. Происходящее кажется слишком нереальным, мозг не выдерживает вязкий кисель из осознания ситуации, шорохов леса, шума сердцебиения, собственной дрожи и действий Антона.

— Видишь ли, мой авторитет пострадал меньше всего, — насмешливо подытоживает тот, чья рука никак не оставит в покое моё лицо. — Он вообще не от тебя зависит. А вот факт твоей наглости…

Хорошо, что Антон всё-таки заговорил. Так я, наконец, прихожу в себя достаточно, чтобы убрать его руку со своего лица. Хотя не решаюсь сделать это резко. Я вообще на такое действие решаюсь только потому, что вспоминаю — все знают, что он сюда меня понёс. Если что случится, ему не отвертеться. И, наверное, сам это понимает, так что не должен жестить.

Антон вроде бы и не реагирует, не пытается руку вернуть.

— Ты многое себе позволяешь, кукла, — равнодушно бросает он. Хотя вообще-то кто бы говорил, ну да ладно. Благоразумно молчу. — Поэтому твой вариант я приму только с одним условием.

Стискиваю зубы от его заявлений и бездушного «кукла», но мысленно прошу себя о выдержке. Я могу быть какого угодно мнения об этом выродке, но демонстрировать его сейчас, когда мы тут одни — не лучшая идея. А я и так уже много лишнего наговорила. И сделала, наверное, тоже. Хотя с пощёчиной сам виноват — нефиг было целовать меня так откровенно, словно право имеет.

— Каким? — бесцветно интересуюсь, будто мне в целом пофиг.

Антон блуждает по моему лицу задумчивым взглядом, будто понять что-то там пытается, разглядеть. Ну а я всё ещё сохраняю выдержку, потому выдерживаю это и даже преодолеваю в себе порыв отодвинуться. Хотя это надо бы — вовсе ни к чему зажимать меня, чтобы диктовать какие-то условия.

Если только это не особые, совсем не приличные, условия…

Кожа горит от этой мысли, и потемневший взгляд Антона не внушает спокойствия.

И рада бы нарушить эту уже порядком напрягающую и офигеть какую неоднозначную паузу, да только губы не слушаются. Я даже дышу едва ли, что уж там о более сложных процессах говорить.

Неужели папины уроки мне пригодятся уже совсем скоро?..

— Ты поцелуешь меня. Сейчас, когда вокруг никого нет, и можно не скрываться. Целуешь так, чтобы мне понравилось. Сделаешь это — и мы возвращаемся, я принимаю твои извинения и… как ты там сказала? — Антон ухмыляется, якобы вспоминая. — Всё у всех хорошо.

Не сказать, что его «условие» удивляет. Учитывая его горящий взгляд, я ожидала что-то подобное. Надеялась, конечно, избежать, но подсознательно знала.

Особенно после того жаркого поцелуя, что у нас был недавно…

— А если нет? — враждебно спрашиваю, не понимая, почему Антон смотрит так, будто ему есть дело до моего ответа.

Я бы поняла такой взгляд в том случае, если бы он просто о поцелуе заговорил, или мягко склонял, как некоторые парни делали. Но мне тут жёсткое условие выдвигают в нетипичных и далёких от располагающих обстоятельствах.

— Тогда мы слегка подправим твой вид, — не сразу отвечает Антон. Его насмешливая и в тон мне враждебная интонация не вселяет оптимизма, как и смысл слов. Мгновенно напрягаюсь и судорожно ищу взглядом, за что зацепиться, куда уйти… Он всерьёз собирается поднять на меня руку? — Добавим листиков в волосы, растреплем их, сорвём несколько пуговиц рубашки, оставим тут трусики, — тем временем, прикидывает вслух Антон, окидывая меня взглядом.

Кажется, я даже не моргаю, ошалело глядя на него. Уж лучше бы и вправду ударил.

Я чуть не поставила в неловкое положение при всех его, и теперь он хочет отомстить? Оттолкнула его при ребятах — и он хочет показать им, что получил больше?

Или это просто ради того, чтобы сплетничали в первую очередь обо мне? Только поступила, и уже отличилась сексом в лесу с сомнительным типом?..

Эти его требования ведь об этом. Своеобразный способ заклеймить меня им.

— И такой вернёшься обратно. Извинения в таком случае можешь даже не приносить, но и говорить о том, что здесь на самом деле произошло, не будешь иметь право. Будешь загадочно отмалчиваться. Попробуешь поступить иначе — последствий не избежать, — безжалостно подытоживает Антон, подтверждая мои выводы.

Цепенею. Поцеловать его на самом деле и отделаться извинениями; или допустить, чтобы все в универе считали, будто у нас было?..

По всей логике напрашивается выбор первого варианта. Может, Антон для того второй и сделал таким унизительным, чтобы наверняка полезла его целовать и считала при этом, что отделалась легко.

— Второй вариант, — решительно выпаливаю.

Будь я сейчас с кем-то менее опасным, просто развернулась бы и убежала. Но в данной ситуации, увы, благоразумным кажется выбрать.

Вот только Антон, кажется, удивлён. Смотрит на меня озадаченно, брови приподнимает, а потом странно усмехается.

— Серьёзно?

— Я никогда в жизни тебя не поцелую, — неприязненно подтверждаю, подавляя воспоминание, что при нашем знакомстве и его поглаживании моей руки даже задумывалась об этом. Представила ярко…

Это было до того, как я узнала, что из себя являет этот человек.

Начинаю трепать себе волосы, чтобы поскорее отделаться от него. Напоминаю себе, что даже в этой ситуации я отделываюсь легко. Учитывая прошлое Антона, всё могло быть гораздо хуже. С будущими сплетнями потом разберусь.

— Тебе так противно моё происхождение? — неожиданно спрашивает он со снисходительной усмешкой, вот только смотрит серьёзно.

Будто даже вглядывается мне в лицо, понять что-то хочет. Или смириться не может, принять реальность.

Что ж, я помогу.

— Мне противно в тебе всё, — обозначаю так, чтобы было максимально доступно.

Внутренне чуть ли не дрожу, но мне снова помогает напоминание себе, что ребята видели, что Антон меня унёс.

— До общения со своим папашей ты этого не проявляла, а очень даже шла на контакт, — вдруг напоминает он момент двухгодичной давности.

Внутри чуть режет разочарованием, когда машинально вспоминаю наше знакомство, которое мне в тот момент приятным показалось. Настолько, что даже и вправду думала о возможности свидания. Кстати, первого в моей жизни.

— Я тренировалась во флирте, ясно? — кстати, не вру. Изначально цель была такая, хотя в какой-то момент знакомства я уже начала допускать развитие знакомства… Наивная дурочка. — Думала, никогда больше тебя не увижу. Это было не всерьёз. Просто раньше я не общалась с парнями, вот и решила попробовать поговорить с одним из тех, с которым без шансов ничего не будет.

Антон хмурится и кивает. Верит сразу. Ещё бы, я говорила убедительно, учитывая, что многое и вправду так было. Да почти всё, кроме того, что поначалу он мне даже… понравился?

Хорошо, что это в прошлом. Держу эту мысль, засовывая листики себе в волосы — требование явно не пай-мальчика.

Антон больше ничего не говорит. И даже за моими действиями не так уж следит. Хотя я их выполняю в точности. Даже пуговицы начинаю рвать. Просто чтобы поскорее отделаться от этого мудака. Конечно, мне противна мысль, что сплетни будут ходить вовсю. Но потом придумаю, как с этим разобраться. Будем решать проблемы по мере поступления. Может, не так уж опасно мне будет обмануть его и объяснить ребятам ситуацию? В конце концов, у меня папа далеко не последний человек в правоохранительных органах. И если добился того, чтобы даже убийцу мамы посадили, то уж с обнаглевшим парнем тем более должен справиться. Так что на крайний случай у меня этот вариант есть, а пока угрожать подонку не буду. Не время и не место.

Два года назад я впервые пришла к папе на работу, чтобы увидеть материалы дела убийцы мамы. Она умерла, когда мне было десять, но мне долго не говорили причину. Аж до моих шестнадцати. Тогда папа пообещал рассказать мне и показать лицо убийцы, и я не стала ждать, пока он это сделает. Заявилась сама, зная, что материалы дела у него на работе хранятся и по сей день. Он, конечно, был удивлён такой моей прыти, но показал. И рассказал, насколько «весёлую» жизнь сейчас в тюрьме убийце и насильнику обеспечил.

Но сразу после этого папа стал говорить со мной о другом. О том, чтобы я больше даже не думала заявляться в места, так или иначе связанные с его работой. Что контингент в них обычно оставляет желать лучшего, и не нужно, чтобы я привлекала внимание в том числе и всяких отбросов, с которыми он тут возился.

А потом папа привёл пример. Сказал, что сегодня задержал приличного с виду парня, даже симпатягу, из тех, кто наверняка нравится девушкам. Но вот его прошлое…

Формально его привели в участок из-за гонок, а это на первых порах только штраф. Поэтому пришлось отпустить. Но на самом деле папа давно следил за этим парнем как за потенциально опасным преступником. Начинал тот с мелких краж и запугивания некоторых слабых людей, а теперь вполне помышлял грабежом. И не останавливался ни перед чем. У папы были даже веские основания предполагать, что имело дело убийство, вот только это ещё предстояло выяснить наверняка. Одно понятно — этот очаровательный с виду парень просто конченный отморозок, у которого нет ни совести, ни тормозов. Его родители алкоголики, которым нет ни до кого дела, так что рассчитывать на них в этом деле абсолютно бессмысленно.

Конечно, слова про гонки мгновенно заставили меня связать рассказ папы с тем самым парнем, с которым познакомилась и даже пыталась флиртовать. С тем, кто смотрел на меня настолько заинтересованно, что смущал одним только взглядом… Но до последнего не верила, что это действительно мог быть Антон. Не вязался у меня в голове тот жуткий образ отморозка с ним.

Но я быстро осознала, какой же идиоткой была. И приземлил меня резкий тон папы, с которым заговорил с Антоном. Презрение и злоба не оставляли шансов, что речь могла быть о ком-то другом. Да и вообще, не слишком ли много совпадений?

В тот момент я словно заново увидела лицо убийцы и насильника мамы. А ведь тот ублюдок тоже наверняка был из породы таких же, как Антон. Это мгновенно отрезвило.

В тот же день я согласилась пойти на свидание с Андреем, ведь он уже давно меня звал. Но строгое воспитание папы и его всяческие попытки оберегать меня от излишнего мужского внимания сделали меня чуть ли не теряющейся при попытках парней со мной заговорить. Вот и отказывалась, хотя в глубине души уже давно стремилась начать познавать мир отношений. Правда, не с тем решила потренироваться во флирте и чуть было не согласилась на первое свидание в своей жизни…

Потому назло этому обидному фиаско я предложила Андрею пойти в тот же парк, в котором Антон обещал меня ждать. По времени как раз совпало. И знакомую фигуру я боковым зрением уловила…

В тот же вечер Андрей поцеловал меня. Это ещё ладно, я пыталась ответить, хотя было неожиданно. Но ведь начал и лапать, залезая мне под одежду… На этом наше общение было окончено. Хотя я не удаляла его из друзей, ведь он вовремя остановился и не стал меня принуждать, да и та неудачная попытка была скорее из-за моего неумения выражать свои намерения. Не стоило учиться целоваться с тем, кто слишком давно хотел большего.

То свидание было во время папиной работы, а потому он ни о чём не узнал. По-прежнему думал, что я и не смотрела в сторону парней. Но мне надоело ему в этом подыгрывать, стало хотеться больше самостоятельности. Я прекрасно понимала, что папа не мог не контролировать меня после того, как упустил случившееся с мамой. Но в итоге всё же постепенно подвела его к тому, чтобы позволил мне переселиться в общагу во время учёбы в универе. Ох, это было непросто… Все два года прошли в напряжённой борьбе.

Но в конце концов мне дали добро лишь с двумя условиями — по выходным я еду домой и активно осваиваю самые разные приёмы самозащиты и силу удара.