Шептуха

Катажина Береника Мищук, 2016

После окончания медицинского университета Госю отправляют на практику в глухую деревеньку Белины. Она привыкла к жизни в большом городе, не расстается с мобильником и панически боится клещей. Теперь ее отрядили в помощницы сельской знахарки-шептухи. Однако поездка в Белины перевернет жизнь Госи с ног на голову: там ее ждет самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. А еще славянские боги, древние ритуалы, вурдалаки и прочая нечисть… и потрясающее известие о том, что Гося – Избранная. Ведь только она может найти волшебный цветок папоротника, что распускается раз в тысячу лет и дарует бессмертие…

1

Крик петуха резко выдернул меня из сна. Звучал он так, будто противную птицу только что безжалостно зарезали.

Я застонала и накрыла голову пуховой подушкой, из-за чего вскоре стало нечем дышать. В нос мне залезла нитка из вышивки, которую я собственноручно (и, надо признать, крайне неумело) когда-то давно сделала на наволочке. Громко чихнув, я сбросила подушку на пол и уставилась в потолок.

Ненавижу этот будильник. Клянусь всеми известными мне богами, я просто на дух не переношу этот звук. Не знаю, зачем мама его купила. Не представляю, как ей могло прийти в голову, что он мне понравится.

Пребывая в плохом расположении духа, я села в кровати и откинула одеяло. Холщовая ночная рубашка прилипла к телу. Я тяжело вздохнула. Ночью я всегда укрываюсь одеялом, даже когда жарко. Будет мне уроком…

Комната была залита светом. Через открытую форточку проникали свежесть прохладного утра и запах лошадей.

Я сморщила нос. Ничего не имею против лошадей — это прекрасные животные, но давайте будем честны… розами они не пахнут.

Встав, я облокотилась на старый, покрытый сетью трещин, мраморный подоконник. С высоты первого этажа мне открывалась оживленная варшавская улица. Водители автомобилей спешили в известных только им направлениях, а конные полицейские, как обычно, стояли у нашего дома. Именно от них и несло лошадьми.

Я тихо присвистнула. Может, пахли они не очень приятно, но там определенно было на что посмотреть. Двое хорошо сложенных молодых полицейских гордо демонстрировали уланскую форму, в которую была одета варшавская полиция. Длинные сабли, висящие на боках, отражали блики солнца.

Погода была прекрасной. Готова поспорить, что в полдень будет совсем тепло. Невероятно, а ведь это всего лишь начало февраля! Метеорологи тоже не переставали удивляться погодным аномалиям. Зима в этом году была очень мягкой. Впервые за несколько сотен лет не выпало ни одной снежинки. Земля, казалось, не могла дождаться первого дня весны и прихода Ярила, своего возлюбленного.

Позади себя я услышала тихий стук в дверь.

— Гося? Ты проснулась?

— Да, мам, сейчас приду, — ответила я.

— Я готовлю яичницу, — добавила мать, после чего я услышала ее удаляющиеся шаги.

Глядя на мускулистые фигуры молодых полицейских, я вздохнула еще раз. С одним из них я когда-то ходила в начальную школу. Тогда он был ниже меня и весь в прыщах. Когда я дубасила его на площадке во время перемен, то и подумать не могла, что он так вырастет — мог и в баскетболисты податься.

Мне определенно нужно найти себе парня. Еще немного, и какая-нибудь моя тетка скажет, что я старая дева… На самом деле странно, что они до сих пор не пришли к такому выводу.

Недовольная тем, что утро началось так скверно, я захлопнула форточку и посмотрела на электронный будильник, который каждое утро кукарекал, как резаный петух. Один из дико модных в последнее время славянских гаджетов. Этот новый тренд мне был совершенно непонятен. Кто в здравом уме, живя в XXI веке, захотел бы вернуться во времена соломенных крыш и хлевов со свиньями?

Где-то за стеной у соседей раздались вопли петуха. Очевидно, это безумие охватило всех, включая мою маму.

Заплетая в толстую косу доходящие до бедер волосы, мою гордость, я подозрительно разглядывала мамины мази и бальзамы, расставленные на полке в ванной. Среди кремов от морщин дорогих западных фирм стояли мешочки и баночки, которые мама купила у местной шептухи.

Да-да, вы не ослышались — купила у шептухи, то есть у сумасшедшей деревенской бабы, продающей травы, собранные в лесу, за огромные деньги.

Это была очередная вещь, которая не укладывалась у меня в голове, хотя в целом я могу понять эту концепцию «мы же славяне». Все-таки мы чуть ли не последняя страна Восточной Европы, которая может похвастаться наличием монарха.

Наш король Мешко XII — как правитель, к счастью, довольно толковый, — умело правит огромной страной. Ему даже удалось подписать договор о ненападении с Российской державой. У них-то царя больше нет. Некоторое время назад какие-то умники свергли его, и поделом им теперь — налоги остались такие же, а самогон уже нельзя гнать, потому что президент запретил.

Я сполоснула лицо водой и критически оглядела себя, выискивая первые признаки надвигающейся старости. Коснулась тонкой кожи вокруг глаз и провела пальцем по лбу. Ради интереса скривила лицо. У меня наверняка когда-нибудь появятся уродливые мимические морщины. Я только закончила учиться, скоро пойду на первую работу, а там и до морщин недалеко…

Поэтому надо найти парня раньше, чем это произойдет. Обязательно. А до этого времени я, пожалуй, перестану улыбаться и морщиться. Так, на всякий случай.

Я взяла в руки мамину недавнюю покупку, которая, судя по запаху, состояла в основном из меда и каких-то трав, но тут же положила ее на место, подумав о бактериях, которые могли притаиться внутри, и снова покачала головой. Моя дорогая родительница излишне восторгалась нашей родной культурой.

Мама с детства внушала мне уважение к нашей истории, правителю, славянским традициям и, конечно же, богам.

Интересно, что бы было, если бы Мешко I принял христианство. Была бы я теперь христианкой? Мне не приходилось бы носить эту уродливую цветастую юбку на каждый государственный праздник?

Я искренне жалела, что история не сложилась иначе. Хотя, с другой стороны, Польское королевство — одно из самых могущественных европейских государств. Бедности у нас нет, уровень безработицы почти нулевой. Наверняка могло быть хуже.

«Если бы да кабы…» — так можно и до вечера рассуждать. Ни к чему это не приведет.

— Гося! — крикнула мама с кухни. — Иди завтракать! А то опоздаешь.

Я надела туфли на высоком черном каблуке с красной подошвой и поправила черный костюм. Сегодня мне должны выдать диплом о высшем образовании и направление на практику. Последняя практика в моей жизни, и в то же время моя первая работа. С сегодняшнего дня я стану хозяйкой своей судьбы. Я, Гослава Бжузка, врач.

Я вошла на кухню, где меня ждала мама со сковородкой яичницы, солидную порцию которой она мне тут же наложила.

— Моя доченька. — Она похлопала меня по руке.

Я видела гордость в ее глазах, ведь я была первым человеком в нашей семье, кто получил медицинское образование.

— Я немного нервничаю, — призналась я, быстро уминая еду.

— Из-за чего? — удивилась она.

— Из-за этой практики. Не знаю, найдется ли где-нибудь для меня место. Будь моя воля, я бы быстренько прошла ее за пару месяцев, а затем устроилась бы в какую-нибудь поликлинику.

— Гося! — Мама пришла в ужас.

— Что?

— Нельзя так к этому подходить. Эта практика очень важна. С помощью нее ты потом решишь, кем хочешь стать — врачом или шептухой.

— Мама, я скорее умру, чем стану шептухой, — проворчала я.

— Но почему?

Самая большая мечта моей мамы — чтобы я стала одной из тех деревенских баб, которые готовят подозрительные лекарства. На учебе нам объясняли, что шептухи — очень важное звено в системе здравоохранения Польского королевства. Почти в каждом маленьком городке или деревне была хотя бы одна своя шептуха. Помимо изготовления неэффективных кремов для лица, они отвечали за первичный осмотр и быстрое оказание первой помощи. Именно шептухи решали, следует ли больному ехать в поликлинику или больницу. Они представляли собой первую линию обороны польской медицины — сито, которое отсеивало действительно больных людей от симулянтов и ипохондриков.

Я знала, что шептухи очень нужны. Без оказания первой помощи система здравоохранения в нашей стране давно бы рухнула. Медицина сильно подорожала, каждое обследование и операция стоят больших денег. Шептуха, которая быстро вылечит больного мазью или каплями собственного приготовления, значительно бережет королевскую казну.

Все это прекрасно, но я не видела себя в этой роли. Кроме того, подозрительно, что только женщины могут быть шептухами. Попахивает мужским шовинизмом…

Я также понимала, что мама желает мне только добра. Шептухи оказывали так называемые частные медицинские услуги, а врачи — государственные. Речь, конечно же, идет о деньгах. Шептухи зарабатывали гораздо больше, если не жили в совсем маленьких деревеньках. Тогда в качестве оплаты они получали яйца и картошку.

Яйца с картошкой… С ума можно сойти при мысли о таком богатстве…

К тому же наш богобоязненный народ до сих пор свято верит в то, что шептухи могут наводить порчу, поэтому они неприкосновенны. Их нельзя грабить, иначе у тебя могут отвалиться руки, им нельзя грубить, а не то потеряешь голос. Убивать их тоже нельзя. Что же будет, если они восстанут из мертвых?

Ну и народ… мы ведь живем в XXI веке!

— Мама, я не собираюсь никого лечить припарками из какой-то дохлятины, — пробормотала я. — Я хочу исцелять, а не обманывать людей! У меня и так уже в голове не укладывается, что я должна на целый год поехать на практику к одной из этих деревенских знахарок…

Просто дождаться не могу, когда буду ползать с шептухой по лесу (и подцеплю клещей…), собирать коренья (и подхвачу столбняк…), убивать пушистых лесных зверюшек ради ворожбы и волшебного рагу (и заражусь бешенством…). Даже думать не хочу, что еще я могу отыскать в лесу. Ненавижу природу, всю эту грязную землю, червей и животных. Намного лучше я чувствую себя в забетонированной Варшаве.

— Надеюсь, мне удастся попасть на практику к какой-нибудь шептухе из пригорода. По крайней мере, тогда мне не придется никуда уезжать, особенно в какую-нибудь глухомань, — закончила я.

— Гослава! — возмутилась мама.

Ого, кажется, я перегнула палку. Каждый раз, когда она злилась, то называла меня полным именем.

— Просто я считаю глупостью после стольких лет учебы на врача, — я подчеркнула последнее слово, — становиться шептухой. С таким же успехом я могла бы и вовсе не учиться.

— То, что шептухи не выписывают рецепты, не значит, что они хуже. Думаю, эта годовая практика пойдет тебе только на пользу. Может, ты наконец это поймешь и немного пересмотришь свое мнение.

— Еще посмотрим, будет ли практика длиться целый год. Может, мне удастся все так обставить, чтобы поскорее получить зачет. Слава знает какую-то шептуху…

— Нет, — перебила она меня. — Я уже нашла шептуху, к которой ты могла бы поехать на практику, и даже созвонилась с ней по этому поводу. Она пообещала оставить для тебя место и была так любезна, что даже предложила позвонить в твой университет.

Я подозрительно посмотрела на нее. Не нравится мне все это.

— Где? — спросила я.

— В Белинах. — Она радостно улыбнулась. — Ты сможешь навестить родные места.

Я вскочила на ноги.

— Нет! Ради всех богов, я не хочу ехать в Белины! Здесь вся моя жизнь! Я уже взрослая, ты не можешь меня заставить.

— Я не собираюсь никого заставлять. Из того, что ты сказала, следует, что тебя и так куда-то направят. А если ты попадешь в нашу деревню, у тебя появится прекрасная возможность навестить родственников.

— Мама, все наши родственники уже мертвы…

— Никто давно не убирался на их могилах.

Мне хотелось громко выругаться. У нее и самой не было никакого желания туда ехать, но отправить меня в эту глушь на целый год ей совесть не помешала. Я села обратно.

— Может, Слава… — начала я, но оборвала себя, пораженная собственной наивностью.

Мама была права. Шептухи почти не жили рядом с Варшавой. В больших городах, таких как столица Польского королевства, проживали в основном люди с такими же взглядами, как у меня. Они считали, что все прекрасно, пока работает интернет и телефоны.

А в лесу, как известно, не работает ни то ни другое.

Таким образом, мне, видимо, не удастся попасть на практику ни к одной шептухе из пригорода. Скорее всего, эти места отдадут тем, у кого самый высокий средний балл по экзаменам. Я, с большой долей вероятности, буду в пролете.

Сомневаюсь, что моя безумная подружка Слава, с которой мы познакомились несколько лет назад на зумбе, могла что-то изменить. Она как-то говорила, что знает одну шептуху, но…

— Значит, ты все равно поедешь туда, куда тебе не хочется, — продолжала мама. — Не лучше ли в таком случае узнать получше свои корни?

Я отложила вилку. Есть совершенно расхотелось.

— Может, ты и права… — пробормотала я.

— Целый год в деревне пойдет тебе на пользу. — Она улыбнулась. — Ты ужасно бледная.

Моя мама была родом из Белин, маленькой деревушки недалеко от Лысой Горы. Я ездила туда с ней пару раз в детстве. Помнила я мало — всего несколько домов на перекрестке дорог.

Будучи в моем возрасте, мама уехала оттуда и устроилась на работу в Варшаву. Именно так, в Варшаву. А не из Варшавы в Белины.

Боги, мне придется провести в деревне целый год. Ужасающая перспектива… Хотя, с другой стороны, может, мама была в чем-то права? Меня и так куда-нибудь направят. А в Белинах красиво, и я немного знаю окрестности. Кроме того, на расстоянии каких-то двадцати километров находится Кельце с кинотеатрами, торговыми центрами и другими жизненно необходимыми атрибутами XXI века.

— По крайней мере, я скоро вернусь домой, — вздохнула я. — Практика начнется за несколько недель до Ярилиного дня. Наверняка шептуха отпустит меня на пару дней, чтобы мы повидались, а?

— О нет, дорогая моя! — быстро запротестовала мама.

— Что? Ты запрещаешь мне возвращаться домой на праздники? — удивилась я.

— Думаю, ты должна провести их там. Наконец увидишь, как проходят празднования. В Варшаве они превратились в какой-то фарс — все просто красят яйца и обливаются водой. Торжества в деревнях длятся несколько дней в соответствии с традициями.

— Ну и что с того? Я хочу вернуться на эти несколько дней в город. Я буду по тебе скучать!

И по самому городу тоже буду скучать, но я решила не упоминать об этом.

— Я хотела на эти дни улететь в Египет, — призналась мама.

— Теперь все ясно! — буркнула я.

— Гося, уверяю тебя, ты прекрасно проведешь там время!

— Еще посмотрим…

Но одно я знала точно — ни за какие сокровища я не стану шептухой. Лучше умереть!