Война полов, или В поисках любви

Каролина Королевская, 2006

"Мужчины! Вот мерило женского счастья. Как бы мы ни ругали мужчин, как бы мы ни втаптывали их в грязь, как бы ни залезали им на шеи и в карманы, как бы мы их ни ненавидели, они – наше счастье. Мы живем с мечтой о мужчине, мы ложимся спать с мечтой о мужчине, мы просыпаемся с мечтой о мужчине, мы рады, когда видим мужчину во сне, мы счастливы, когда встречаем его в жизни". Так думает героиня романа. Война полов – это война за любовь, считает она.Дизайн обложки авторский.

Глава двадцатая,

в которой Ирка читает мне лекции

«Натали, Натали,

Я горю от любви…»

(из старой поп-песни)

Слушать Ирку Иногда было просто невыносимо.

— Ахматова очень любила Пушкина и понимала его, — сказала Ирка, когда мы первый раз подошли к Саше с Наташей. — Так принято считать. На самом деле ни хрена она в Пушкине не понимала, потому что она ненавидела его жену. А раз ты ненавидишь то, что любит твой кумир, значит, ты ничего о нем не знаешь и не понимаешь его. Ахматова просто придумала эту свою любовь к Пушкину, это играло на ее имидж.

— Да ладно тебе, — сказала я. — Какая теперь разница.

— Нет, не ладно! Ты думаешь, это все ерунда? Пока не поймешь человека, его нельзя полюбить по-настоящему. Будешь любить только свою любовь к нему, но не его самого. Если она не могла понять, как Пушкин мог полюбить такую «бесталанную простую женщину», значит, она совсем не понимала Пушкина! Она не могла его понять, а все кичилась своей любовью к нему. Она все считала, что он погиб из-за Натальи. Но это же ерунда!.. Нет, Ахматова не могла понять Пушкина, если так считала!.. Да если б он сам не хотел погибнуть, он бы не погиб. Наталья только помогла ему найти самый лучший, самый благородный способ уйти из жизни. Да и ни столько — она, сколько — судьба. Нет, что ни говори, а Наталья Гончарова была для Пушкина самой лучшей женой, потому что она была настоящей женщиной… не то, что Ахматова для своих мужей, — добавила зло Ирка. — Я думаю, что Ахматова просто завидовала ей, потому и ненавидела.

— Да ладно тебе, я ведь не спорю.

— Нет, не ладно! Это важно!

— Какая теперь разница? Да и чему ей завидовать-то? — не понимала я.

— Нет, нет, ты слушай! Это и тебя касается, если ты поймешь. Всех касается. И запомни, что всегда правы бывают только потомки. Поэтому справедливость всегда находит тех, кто ее заслуживает…

Иногда Ирка была просто несносной.

— И поэтому мы с тобой сейчас видим не просто памятник, — продолжала она, — а саму воплотившуюся справедливость: Пушкин и Наталья вместе, держаться за руки и идут в вечность. С кем бы она потом ни жила, она навсегда осталась женой Пушкина. Я бы на месте мэра дала премию тем, кто этот памятник придумал и воздвиг здесь.

— Так, может, он и дал им премию, — усмехнулась я.

— Может, — серьезно сказала Ирка.

Так она грузила меня весь день то Пушкиным, то Есениным, когда мы проползали мимо ее любимого литинститута. Видимо, наслушалась лекций старых книжных червей от литературы.

Но, в общем, она поступила правильно, и я была благодарна ей за болтовню, которая так или иначе отвлекала меня от моих упадническим мыслей, и Москва казалась мне уже не таким убийственным городом, каким была вчера, и позавчера, и поза-позавчера, и всю прошлую неделю.