Чары хрустального сердца

Кармаль Герцен, 2021

«Территория F» – серия книг, знакомящая читателей с новыми именами в детской и подростковой фантастике. Серия составлена на основе шорт-листа одноимённого конкурса, проведённого издательством «1С-Паблишинг» совместно с порталом «Author.Today». Писательница Кармаль Герцен, автор фантастических романов в жанрах романтической и детективной фантастики, попробовала себя в подростковой литературе и сумела пробиться в финал конкурса с романом «Чары хрустального сердца». Эта красочная история повествует о приключениях в нашем и параллельном мире, об опасностях, которые они таят, о дружбе, любви и самоотверженности их обитателей. Двенадцатилетняя Кира всегда была необычным ребенком. Она слышит голоса духов и называет себя Ки. И нет ничего удивительного в том, что необычная девочка находит необычных друзей. Однажды Ки узнает, что ее подруга Дайана – беглянка из другого мира. Когда стены зашепчут, а Дайана превратится в хрустальную статую, Ки распахнет дверь в удивительный мир, где есть жуткая Изнанка леса и город среди облаков, где на ярмарке можно встретить продавцов снов и живых картин, а в недрах земли дремлют Исполины. Ки суждено сыграть особую роль в противостоянии колдуньи-джиннии и девушки с хрустальным сердцем. Хотите знать подробности? Читайте!

Глава первая. Время перемен

Первый день в школе стал первым испытанием для Ки.

— А у нас новая ученица! Ее зовут Кира, — нарочито веселым голосом сказал мистер Пип.

Ки не понравился его голос. Она никогда не любила притворство. Зачем притворяться, если можно говорить то, что думаешь, и делать то, что захочешь?

Но больше всего ей не понравилось другое.

— Вы ошиблись. Меня зовут Ки, а не Кира, — строго поправила она.

— Хорошо, — растерялся мистер Пип. — Ки так Ки.

— Ки — это кикимора, что ли? — рассмеялась девочка за первой партой.

— Ки — это Ки, — неодобрительно сказала она. — Ты слишком глупая, если не понимаешь таких очевидных вещей.

Мистер Пип подавился кашлем — зато хоть приклеенная к лицу улыбка сползла. Девочка побелела и пронзила ее злым взглядом, а Ки невозмутимо направилась вперед, чтобы занять единственное свободное место в классе. Когда она села, черноволосый и кареглазый паренек за партой слева повернулся к ней, выставляя растопыренную пятерню:

— Дай пять! Викторию давно надо было на место поставить. Слишком много о себе воображает.

— Ничего я тебе не дам, — растерялась Ки, на всякий случай покрепче обнимая рюкзачок. — Ты что, вымогатель?

— Тебе что, никогда пять не давали? — изумленно отозвался тот. Руку опустил и, бросив на нее еще один косой взгляд, уткнулся взглядом в доску.

«Дать пять», — мысленно повторила Ки, вынимая из рюкзака тетрадь и учебник.

Урок был скучным, мистер Пип — тоже, ученики оглядывались на нее и перешептывались. Ки долго смотрела на того самого парня с пятерней, увлеченно грызущего ручку. Она знала, что не должна вмешиваться — мама настойчиво попросила ее «постараться не говорить людям всяческих странностей», но все-таки не удержалась и шикнула, заставив его обернуться.

— Твоей ручке не нравится, когда ее грызут.

Новоявленный одноклассник фыркнул и снова повернулся к доске. Ки нахмурилась.

— Я серьезно! Ей неприятно. И больно — ну, не в прямом смысле, но… Вот тебе бы понравилось, если бы тебя грызли?

Он задумался — наверное, представлял.

— Думаю, вряд ли.

— Ну, так вот! — возмущенно воскликнула Ки.

Черноволосый вздохнул, отвел ручку ото рта. Теперь он крутил ее между пальцев, и у нее явно кружилась голова, но так всяко было лучше. Наклонившись к проходу, чтобы оказаться поближе к Ки, он шепнул:

— Ты странная, — непонятно было, одобряет он это или осуждает.

— Знаю, мне часто это говорят.

— И имя у тебя странное.

— Вот и неправда! — снова возмутилась Ки.

Мистер Пип оглянулся на нее, но она и ухом не повела. Все равно ясно, что и в этой школе она надолго не задержится. Как и в любой другой.

— Вот и правда. Я — Филипп, и это самое нормальное имя из всех возможных.

— Филин.

— Нет, Филипп, — терпеливо повторил он.

— Но ты похож на Филина. Ты взъерошенный, и глаза у тебя умные. Я буду звать тебя Филин.

Филипп во все глаза уставился на Ки.

— Ты всегда такая упрямая?

— Да, я же заставила всех называть меня Ки.

Он заинтересованно прищурился.

— Ага, так я и знал — это не настоящее твое имя!

— Очень даже настоящее! — вскипела Ки. — Мама просто не такая, как я. Многого не чувствует, вот и назвала меня странным именем Кира. А я выбрала из него только те буквы, которые мне подходили.

— Хм. А я бы выбрал… — Филин, кажется, всерьез раздумывал над метаморфозой ее имени. — Н-да, особо не разгонишься. Но я бы называл тебя Кис. Как по мне, самое подходящее для тебя имя — такое же странное и пушистое.

— Пушистое? — опешила она.

— У тебя очень много волос, — отозвался Филин, указав погрызенным кончиком ручки на ее длинные кудряшки.

Густая копна Ки и впрямь сильно курчавилась и пушилась, особенно после дождя. Да еще и будто бы жила своей собственной жизнью: ни резинки, ни заколки на ней не держались.

— Так что я буду звать тебя Кис, — важно заключил он, явно ей мстя.

— Не смей, — прошипела она.

Филин широко ей улыбнулся.

— Поздно.

Ки вздохнула, отворачиваясь. Кажется, единственное задание, полученное от мамы сегодня утром, она провалила. «Постарайся не привлекать к себе внимания», — так звучал ее наказ.

На обеденном перерыве новый знакомый потащил ее в столовую. Там было много людей и много звуков — и от них самих, и от духов их вещей. Но столовая, как и вся школа, была построена давно, а это хорошо. Духи-старики молчаливы, их энергия мягкая и успокаивающая. В таких стенах Ки думается лучше — они будто бы заглушают постоянно беспокоящие ее голоса. Не то, что новая школа в Глероме — там даже стены болтали без умолку, постоянно кривляясь и кичась своей новизной и красивой одежкой.

Ки выбрала овощной салат и странного вида бифштекс, Филин набрал полную тарелку пюре с гордо венчающими его котлетами, добавил помидор, пирожок, кекс и два стакана сока.

— Ты не лопнешь? — спросила Ки, с сомнением глядя на его поднос.

— Не-а, — гордо сказал Филин. — Мой растущий мужской организм требует постоянной подпитки.

Ки покачала головой. Мальчишки…

Они стояли с подносами в руках, выискивая взглядом свободные места за столами. Воздух рядом с Ки вдруг потеплел. Удивленная переменой, она взглянула на источник тепла — Филина, который со странным выражением на лице глядел в одну точку. Так их кот Чарли из старой квартиры смотрел на яркие елочные шарики. Мечтательно и завороженно.

Ки проследила за взглядом Филина и увидела сидящую в одиночестве девушку лет шестнадцати: очень миленькую, хрупкую, с длинными волосами цвета льна — гладкими и золотистыми.

— Кто это? — заинтересовалась она.

— Дайана Морэ, — выдохнул Филин, еще больше напомнив кота, зачарованного красотой сверкающих шаров.

— Она тебе нравится! — с восторгом воскликнула Ки. Удерживая поднос в одной руке, легонько ударила его кулачком в плечо — подсмотрела этот жест у ребят.

— Тише ты, — зашипел Филин. Кажется, он покраснел.

— Почему тише?

— Потому что она может услышать.

— И что? — по-прежнему недоумевала Ки. — Люди любят нравиться другим. И хотят знать, что они кому-нибудь нравятся. Разве не так?

Филин послал ей беспомощный взгляд. Открыл рот — видимо, чтобы возразить, но нужных слов не нашел. Ки многозначительно кивнула в сторону Дайаны.

— Подойди и скажи ей, что она тебе нравится. Ей будет приятно.

— С ума сошла? — цветом лица Филин сравнялся с белым кафелем на стенах.

— Тогда просто пойдем и сядем за ее столик. Нам же нужно где-то сидеть?

— Ни за что, — запротестовал он.

Ки устало вздохнула. Чем больше она узнавала людей, тем больше ей нравились духи. Они никогда не спорили по таким пустякам.

— Ну и стой тогда здесь, как столб. Очень упрямый и глупый столб.

И Ки, вздернув подбородок, направилась к столику. Филину ничего не оставалось делать, как с несчастным видом поплестись за ней.

Только подойдя ближе, Ки поняла, какая же Дайана красивая. Кожа очень светлая — кажется, такую называют алебастровой. И еще глаза… Невероятные, светло-бирюзовые — почти прозрачные.

— Привет, я Ки! — жизнерадостно представилась она.

— Какое интересное имя, — улыбнулась золотистоволосая, пряча за улыбкой смущение. — А я — Дайана.

— Я знаю, мне уже Филин сказал.

Дайана растерянно взглянула на паренька, который стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.

— Я Филипп, вообще-то, — буркнул он, не поднимая глаз.

Ки нахмурилась. Странный он. Если Дайана так ему нравится, почему он на нее не смотрит? Впрочем, она никогда не понимала мальчишек.

Ки опустилась на стул напротив Дайаны и принялась с аппетитом поглощать свой обед. Филин, поразмыслив, сел рядом. Принялся за еду, не отрывая взгляда от солонки в центре стола, будто бы в жизни не видел ничего интереснее. Все его лихачество и беззаботность куда-то испарились — будто ветром смело.

— А ты почему одна сидишь? — с набитым ртом поинтересовалась Ки у Дайаны. — У тебя совсем нет друзей?

— Ну, ты даешь, — протянул Филин, мотая головой.

Ки непонимающе округлила глаза, но Дайана только рассмеялась.

— Ничего, она ведь права. У меня нет друзей… в школе.

— Это не страшно, — успокоила ее Ки. — Теперь мы будем твоими друзьями!

Дайана рассмеялась и подняла кружку с чаем, будто произнося тост.

— Договорились!

Ки, сияя, повернулась к Филину.

— Видишь? А ты подходить не хотел!

— Ки-и, — простонал он, отчаянно краснея.

Лицо Дайаны было предельно серьезным, но подрагивающий уголок губ ее выдавал. Она осторожно откусила от пирожного, держа его двумя пальчиками, и так же осторожно, не уронив ни крошки, положила на тарелку. Отпила чай и промокнула салфеткой губы. Элегантная, настоящая юная леди… Ки вздохнула. Она совсем не такая.

Про таких, как она, говорят: «Витает в облаках». Беда в том, что Ки витала в них так часто, что порой забывала об элементарных вещах — могла в холод выбежать на улицу без куртки или прийти в школу без рюкзачка с учебниками, постоянно теряла то платки, то расчески. Всякий раз, когда это случалось, мама вздыхала и, потрепав ее по голове, говорила: «Непутевая моя». Но Дайана была старше, а значит, у Ки есть еще года четыре, чтобы научиться быть леди. Чтобы все мальчики смотрели на нее так, как Филин смотрит на Дайану.

Конечно, когда отрывает взгляд от солонки.

Доев пирожное, Дайана извиняющимся тоном сказала, что ей пора идти. Филин расплылся в глупой улыбке, а Ки важно произнесла:

— Тогда завтра в то же время, в том же месте? — она уже и сама не помнила, где подцепила эту фразу.

Дайана закусила губу. В ее потрясающих бирюзовых глазах резвились бесенята. Она кивнула и, понизив тон, со всей серьезностью сказала:

— В то же время, в том же месте.

Стоило ей уйти, Филин тут же набросился на еду. «Долго ему пришлось терпеть, бедняге», — подумала Ки.

— Пожалуйста.

— А? — Филин послал ей растерянный взгляд.

Ки терпеливо объяснила:

— Ты говоришь «спасибо», я отвечаю тебе «пожалуйста». Если бы не я, ты никогда бы не подошел к Дайане. А теперь мы друзья!

Филин покачал головой. Хотел было что-то сказать, но передумал.

После уроков из школы они выходили вдвоем. Ки бросала на вышагивающего рядом Филина косые взгляды. Так непривычно… Никогда еще прежде ей не удавалось так быстро заводить друзей. Обычно люди — и сверстники, и взрослые — ее сторонились. А тут… Два друга, и все в один день!

— Почему ты меня не сторонишься? — молчать Ки не привыкла.

Филин удивленно взглянул на нее.

— А почему я должен тебя сторониться?

— Не знаю. Потому что я странная?

— А я люблю все странное, — беззаботно ответил Филин и зашагал быстрее.

В школьном автобусе они сели на одно сиденье. Ки вышла раньше, помахала Филину рукой на прощание. Зайдя в дом, крикнула с порога:

— Мам, школа ужасна, как всегда, но у меня теперь есть два друга!

— Настоящих? — уточнила Дейдра, появившись из кухни. На ней были желтые резиновые перчатки и фартук, в руках — намыленная губка.

Ки немного обиделась.

— Конечно, настоящих. Филин — вообще-то он Филипп, но это имя совершенно ему не подходит, поэтому я зову его Филин — и Дайана Морэ, — выпалила она на одном дыхании.

— О, семья Морэ, я хорошо их помню! — обрадовалась мама. — Алистер и Беатрис… такая чудесная пара! И Дайану помню. Очень красивая была малышка.

— Она и сейчас красивая, — вздохнула Ки, — хотя и совсем не малышка.

— Эй, котенок, ты чего загрустила? — улыбнулась Дейдра. — Ты у меня самая лучшая.

Ки пожала плечами. Мамы всегда так говорят.

— Надо как-нибудь их навестить, — между тем щебетала та. — Они должны меня помнить. Ой, у нас же почти новоселье! Давай пригласим их к нам!

Ки пообещала, что завтра передаст мамины слова Дайане.

«Ох, та самая Дайана!», — вдруг сказала стена с окном — самая вежливая в гостиной. «Бедняжка», — подхватила вторая. «Такая печальная участь…» — со слезинкой в голосе протянула третья. «Ужасно», — поддакнула четвертая.

Ки навострила уши. Стены — самые большие сплетники. В отличие от предметов мебели и вещей, они всегда стоят на одном месте. И от скуки нет-нет, да и заведут с тремя своими сестрами разговор. Увы, но стены тут же замолчали, а расспрашивать их было не только невежливо, но и совершенно бесполезно. В спальню Ки вошла в задумчивости. Глядя на Дайану, трудно было назвать ее «бедняжкой». И о какой участи говорили стены?

Она решила, что подумает об этом завтра.