История Вечного Жида, содержащая краткий и правдивый абрис его удивительнейшего путешествия, продолжавшегося почти 18 столетий

Карло Пазеро де Корнелиано

Роман Карло Пазеро де Корнелиано (1790–1845) стоит в ряду выдающихся просветительских романов XVIII века и примыкает к жанру романа-путешествия, который воплотился в творчестве Филдинга, Смолетта, Монтескье и др. Главной фигурой романа является Вечный Жид, который сам составил свое жизнеописание и воссоздал картину своих скитаний по странам и векам от античной Греции и Рима до Нового времени. В Приложении к книге приводятся легенды о Вечном Жиде, отраженные в средневековой литературе и фольклоре.

Глава IV

Странствие Вечного Жида от времени правления Карла Великого до начала тринадцатого столетия

Я всегда буду ощущать себя счастливым человеком, ибо знавал великолепного (правителя) Карла Великого, но я не могу простить ни некоторых создателей романсов, ни неких поэтов за ту свободу, которой они воспользовались, изображая великого монарха чем-то вроде Кассандры. Это поэтические права вольности, которые я не могу одобрить. Невозможно произнести имя этого короля без чувства почтения и без воспоминаний о том дне, когда я был свидетелем, как он водружает на себя королевскую диадему Запада под ликование всего римского народа¹⁴.

Не стоит удивляться, что дочь Карла Великого имела нежные отношения, но не с загадочным, однако, писателем Эгинхардом, ибо тогда, как и сейчас, дамы предпочитают людей шпаги людям науки, а именно, дикую дичь вместо домашней птицы.

В это время в Польше проживало очень много евреев. Это пробудило во мне желание заглянуть ненадолго туда. Однако, как только я попал в страну, то был напуган, когда мне рассказали, что Попил, польский герцог, был недавно съеден, возможно, крысами. Почему же он не окружил себя мышеловками, сказал я. Часто можно видеть монархов, которые проглатывают свое добро и добро своих поданных из числа придворных, которых можно назвать кошками. Однако нигде, кроме как в Польше, можно было увидеть князей, съеденных крысами. В других странах эти животные довольствуются тем, что грызут книги и сыр.

Наследники Карла Великого стремились иметь блестящий двор, однако его великолепие по сравнению с тем, что можно было увидеть в Константинополе, было очень скудным. Я в течение двухсот лет не испытывал никакого желания провести последние три дня на городском карнавале, но иногда тоже посещал в оставшуюся часть года. Здесь я приобрел Библиотеку Фотия в тот самый день, когда она продавалась: произведение, которое для всех должно служить образцом, особенно для тех, кто желает писать книги и не знают как, и при этом уметь подать себя. Книги продавали очень дорого, много дороже того, что я мог бы за них заплатить, ежели бы я не имел счастье выйграть большое количество пари в Цирке.

Кайзер Басилий не мог хорошо относиться к Фотию, а именно потому, что его, Фотия, приводил в состояние веселья известный случай, о котором кайзер рассказывал весьма достоверно и который я хочу воскресить, словно он произошел в реальности. Басилий во времена своей юности, когда он был низкорожденным мужем и не имел в своем кармане даже обола, однажды ночью пробрался на Сенатскую лестницу. В это мгновение небесный голос повелел привратнику впустить (будущего) кайзера. Добрый человек открыл почтительно дверь, но когда увидел странную персону, лежащую на ступеньках, вернулся в свою постель. Однако вскоре послышался второй голос и удар кулаком по левому плечу невидимой рукой, но достаточно сильной, понудил привратника открыть двери и приютить будущего кайзера¹⁵.

Басилий был влюблен в свое собственное величие; он сдерживал массу строжайшим этикетом. Доказательством является тот факт, свидетелем которого я был. Когда он охотился, на него ринулся олень и намеревался умертвить его своими рогами. Присутствующий при этом служащий при дворце вынул шпагу, убил оленя и спас кайзера. Каким было первое движение его души? Он сказал, что в присутствии кайзера никто не смеет вынуть шпагу (из ножен), не замыслив государственной измены. И предал своего спасителя смерти!

Кайзеры Запада были на этом этапе неспособны на подобную жестокость. Одного такого, Карла из Кале, я очень хорошо знал благодаря его лейб-медику Зедекиасу, который был евреем как и я. Он был честным мужем, и я убежден, что он был неспособен, как поговаривают, отравить своего господина в Модене у подножия Мон-Сени. И более того, не верю я и в то, что Карл из Кале был отравлен трактирщиком этого местечка, который предложил ему скверный ужин. Однако еще и сегодня с этим могут столкнуться путешественники, решившие переночевать в гостинице Модены: почти все они страдают от неперевариваемости пищи, которая раньше или позже, в зависимости от крепости желудка, становится причиной их смерти.

Карл Толстый имел очень красивую жену, которую он ревновал. Его любимцем был канцлер Лиутвард, граф Версей, который во имя благополучия своей семьи и особенно своего племянника проявлял большую активность. Они оба были приятными, чудными людьми, которые ослепили дочь Беренгара, герцога Фриел, считавшейся богатейшей наследницей королевства. История была улажена, но рассерженный герцог желал отмщения и заставил кайзера поверить, что его супруга слишком хорошо относится к Лиутварду. Тотчас королева была заключена в монастырь Андлу, а канцлер лишился своего сана. Недовольный таким исходом, Лиутвард отправился в Германию, и по его рекомендации на трон вместо Карла Толстого воссел король Арнульф.

В хрониках десятого столетия нельзя найти даже маломальского слова, возбуждающего смех: это было тогда действительно ужасное время. У меня имеются личные причины, не упомянуть о любовной связи Феодоры и Мароция, поэтому в рассказе нет у меня ничего значительного, что могло бы заинтересовать людей.

Город Константинополь обладал тогда в равной степени и даже больше, чем иные новые города, внешними признаками цивилизации, но деспотизм, с одной стороны, а с другой национальное высокомерие, чрезмерность или дефицит которого одинаково унижали людей, обрекли греков на так много ошибок, так много предрассудков, так много комических и досадных обычаев, что человек со здоровым разумом не мог жить среди них. Большей веселостью и даже большей разумностью обладали в определенных пунктах испанские мужчины, однако и здесь деспотизм отравил (жажду) удовольствий, объявив их сомнительными. В феодальной Европе господствовала свобода и крепостные на деле испытывали (над собой) меньше насилия, чем придворные константинопольских монархов или калифов, однако это не сдерживало невежества и предубеждения завоевателей, которые на все отвечали клинком. Впрочем, мне было очень трудно попасть к ним, ибо подъемные мосты замков не были опущены, а в окнах невозможно было кого-нибудь увидеть, ибо женщины летом (находились) при дворе, а зимой проводили время у камина, тогда как их мужья отправлялись на охоту или рыбную ловлю. Единственным неудобством для путешественника в это время было пересекать многочисленные поселения, в пространстве которых жили отдельные люди, бывшие тогда разумными, характеризующиеся любовью к ближнему, единственные (люди), кто был доволен своей судьбой. Они оказывали гостеприимство с особым рвением, из коего я извлек много пользы.

Величайшим правителем десятого века был, если хотите, кайзер Отто. Он был насколько справедливым, настолько и человеколюбивым (монархом). Все же после взятия Брешиа я увидел доказательство его чувствительности, когда он простил маркиза Алерана, который похитил его дочь, принцессу Адельгейду, и затем привез ее в альпийские горы, где оба супруга в течение десяти лет осваивали профессию угольщика. После истечения этого времени граф Альба отправил Алерана на осаду Брешиа, где его героические деяния привлекли внимание кайзера, который желал бы иметь сведения о его персоне. Алеран признал, в конечном итоге, свое имя и род. Отто простил его, а также его супругу, подарил им маркизат Монферре. Алеран с Адельгейдой стали прародителями я не знаю какого количества маркизов, среди которых один был знаменитее другого.

Отто II взял в жены Феофанию, дочь константинопольского кайзера, и несмотря на то, что греки были всегда очень хитры, она жила в полном согласии со своим супругом. Не так случилось с ее невесткой, Марией Аррагонской, супругой Отто III. Эта принцесса любила графа Моденского, и когда она нашла его недостаточно образованным для исполнения ее желаний, дабы отомстить ему, она в ярости обратилась к своему мужу, утверждая, что он будто бы преследует ее. Кайзеры в эпоху Средневековья не хотели бы прослыть рогоносцами и граф Моденский потерял свою голову. Его вдова подняла ужасный шум: она потребовала справедливости и обвинила королеву во лжи. Испытание расплавленным железом решило все дело, и Мария Аррагонская была сожжена без всякого сострадания. Галантные красотки не могли тогда при использовании проклятого расплавленного железа, которое раскрывало все их маленькие грешки, безнаказанно обладать нежной кожей.

Если обратиться ко мне, то я присутствовал в парламенте, на котором Гуго Капет был избран королем Франции. Он владел графством Париж и многими другими лёнами, а также титулом герцога Франции, который был для него тем же, что и для многих других французских герцогов: ничего общего его титул с ним как и с другими французскими герцогами, не имел. Он не обладал ни большой, ни маленькой головой, о чем свидетельствуют некоторые современные писатели, которые не знали его так как я. Имя Капет произошло от Capio и означает «брать». Оно связано с его честолюбием. Впрочем, его современники смотрели на него совсем не как на узурпатора, однако так же мало видели в нем наследственного монарха, считали его монархом выборным как и его деда Ода.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

14

Карл Великий, родившийся в 742 году в Зальцбурге, был коронован как король франков в 768 году, королем Ломбардии стал в 774, а призван как король Европы в 800; он умер в 814.

15

Фотий, известный многими своими деяниями, среди прочих как автор научного собрания, называемого «Библиотекой», умер в 891. Король Базилий, прозванный Македонцем, инициатор собрания законов, которое зовется Базилики, умер в 886.