Школа пяти Башен

Карин Мюллер (2022)

Затерянная в лесу школа-интернат не была пределом мечтаний Лены. Здесь даже нет связи и интернета! Однако папе предложили работу, поэтому им вдвоём пришлось приехать в загадочную Академию Эшвуд. Девочка быстро понимает, что это не обычная школа: занятия проводят в огромной башне, а предметами изучения становятся эликсиры, магия растений и даже чтение мыслей! А ещё в лесах встречаются нимфы, духи и другие существа. Лене предстоит найти своё место в новом для неё, магическом мире и понять: о какой угрозе все вокруг говорят?

Глава 3

Забыв закрыть рот, я захлопываю за собой дверцу машины, надеваю свой небольшой повседневный рюкзак на плечи и оглядываюсь вокруг. Такого я ещё ни разу не видела. Мы находимся на поляне, на песчаной площадке, расположенной перед огромной территорией, на которой стоят три совершенно не похожие друг на друга башни. Вокруг так много деревьев, что рассмотреть всё просто невозможно. От одной башни к другой ведут широкие дорожки, окаймлённые фонарями, покрытые опилками и древесными щепками. Края дорожек выложены натуральными камнями. Других зданий здесь нет, даже самой банальной парковки, которая бы нарушала эту суперэкогармонию, и той нет.

Слева от нас, под небольшим откосом, сквозь деревья блестит вода. Должно быть, это и есть то самое озеро, которое я видела на карте.

— Добро пожаловать в Академию Эшвуд!

Энергичная женщина с вьющимися рыжими волосами, выбивающимися из-под низко натянутой вязаной шапочки, выходит из дверей башни, заросшей пышно цветущими нежно-лиловыми клематисами. И, ещё не успев спуститься к нам по трём ступенькам, раскидывает руки для объятий.

— Привет, Пегги, рад тебя снова увидеть! Не виделись уже целую вечность.

Отец отвечает на объятия. При этом они слишком долго не расцепляют руки для людей, которые не знакомы друг с другом. Или для работодателя и наёмного сотрудника. Я морщу лоб и чувствую себя немного не к месту.

Наконец, папа высвобождается из объятий и указывает на меня:

— Пегги, позволь тебе представить мою дочь. Лена, это Пегги Рингвальд, ректор Академии Эшвуд.

— Здрасте, — говорю я.

Она сердечно улыбается, протягивает руку и жмёт мою. Её рука тёплая, а рукопожатие приятно крепкое.

— Рада познакомиться с тобой, Лена. Я много слышала о тебе.

— Да?

Похоже, от меня кое-что скрыли. С вопросом в глазах я поднимаю брови и смотрю на папу. Но тот, по-видимому, мыслями уже умчался куда-то далеко. Он открыл багажник и первым делом достал свой чемодан с инструментами.

— Итак, Пегги, где наш пациент? Ты сказала, дело сверхсрочное?

Я ощущаю, как взгляд ректора на мгновение задерживается на мне, прежде чем она отвечает ему:

— Дело и правда очень срочное, если так можно выразиться. Проблема в котельной, которая находится под столовой. Похоже, дело очень серьёзное. Ведь сам… основной генератор начал выходить из строя. Я очень переживаю, сможем ли мы вообще его починить. Провода кажутся ужасно изношенными, но ты ведь понимаешь, что я непрофессионал.

Она с трудом сдерживает рыдания.

— Я даже не представляю, что делать, Корб!

Папа хмурится.

— Н-да, звучит не очень. Но я уже приехал. Всё будет хорошо, Пегги.

Нет, они это серьёзно? Мы всего минуту назад приехали, а отец уже собирается бежать осматривать неисправные трубы отопления, электрические кабели и водопровод? Даже вещи не распаковав? Они что, не могли просто вызвать сантехника из деревни? Неужели тут так срочно нужна была именно его помощь? А что мне делать? Я расправляю плечи и вытягиваюсь вверх:

— А мне пойти с тобой?

— Нет, дорогая, в этом нет необходимости, — ректор опережает моего отца с ответом. Она уже справилась с эмоциями, но её улыбка кажется мне несколько нервной. — Ты можешь подождать своего отца в квартире смотрителя. Вещи можешь с собой не брать. Нам сегодня вечером ещё предстоит узнать, какая башня тебя выберет.

— Пегги, пожалуйста. Мы ведь уже говорили о том, что Лена ни в коем случае…

— Да, я знаю. Но квартира слишком маленькая для двоих, а спальня общежития для первокурсников…

— Что? Общежития? Пап! — Я гневно сверкаю глазами на своего отца. Ведь мы договорились совершенно по-другому! Никаких общаг! Никаких спален! Никаких общих душей!

— Я буду жить с ним! — сообщаю я ошеломлённому ректору.

–…сгорела, — заканчивает она свою фразу с грустным видом. — Ещё до каникул. Поэтому в этом году мы не делали нового набора. Корб, она справится. Дай ей шанс стать одной из нас.

— Пегги! — сердится отец. Он открывает рот, как будто хочет ещё что-то добавить, но снова закрывает его и сводит брови. — А давно возникла эта проблема с основным генератором?

И снова я слышу, как странно он произносит это словосочетание «основной генератор». Но я не позволю ему отклониться от темы, тысяча чернеющих эксидий^[4].

— Па-ап! — протестую я.

— Вы можете обговорить это между собой чуть позже. А сейчас нам нужно торопиться.

Пегги снова ищет кого-то взглядом на деревьях. Затем я вижу, что лицо её просветлело, она машет кому-то у нас за спиной.

— Бену! Отлично! Ты не мог бы показать Хелене квартиру смотрителя? Пристройка у Красной башни, рядом с руинами. Тут недалеко, ты ведь знаешь, — добавляет она. — Поторопитесь, пожалуйста.

Что-то в том, каким тоном она это произносит, показалось мне странным. И не только потому, что она использует моё полное имя, которым не пользуется никто, кроме папы, когда он на меня сердится. Откуда она его вообще может знать? Но она не оставляет мне времени поразмышлять над этим. Она уже развернулась и идёт по поляне к круглой башне бежевого цвета.

— Пожалуйста, пойдём!

— Не переживай, я всё улажу! — шепчет папа, наклонившись ко мне. Потом взваливает на плечо свою кожаную сумку, поднимает с земли чемодан с инструментами и торопливо шагает вслед за Пегги Рингвальд, которая в развевающейся юбке почти летит на другую сторону поляны по дорожке, усыпанной древесными щепками. А про меня они, похоже, просто забыли.

Я специально с грохотом закрываю крышку багажника. В кронах деревьев с карканьем взлетают несколько ворон.

— Отличное начало!

Я очень-очень злая. Просто суперзлая!

За моей спиной кто-то хохочет. Резко оборачиваюсь и взглядом упираюсь в тёмно-карие глаза с золотисто-зелёными крапинками, которые смотрят на меня из-за иссиня-чёрных прядей волос. Наверное, это тот самый Бену. Ему примерно столько же лет, как и мне. Руки он засунул в карманы немного выцветшей, безразмерной чёрной толстовки. На ногах у него надеты тёмно-зелёные узкие джинсы и трекинговые ботинки, доходящие ему до щиколоток. А на его плече, отлично замаскировавшись под цвет его толстовки, сидит мраморная жаба размером с ладонь.

— Привет, Хелена.

— Меня зовут Лена! — немного раздражённо поясняю я. — Ты всегда гуляешь с зелёной жабой?

Он осторожно просовывает пальцы под живот зверюшки и позволяют ей заползти к нему на ладонь.

— Хм? Нет, жабы не очень-то любят леса. Им необходимо солнце. Это камышовая жаба… А, нет. Ты права, это и правда зелёная жаба… Э… Лена.

Он обезоруживающе улыбается, и мой гнев улетучивается. По сравнению с охристым оттенком кожи его зубы кажутся просто на зависть белыми.

— Я просто не хотел, чтобы кто-нибудь наступил на неё. Она ползала здесь, по двору башни. Думаю, ей было любопытно посмотреть на новоприбывших. Жабы чувствуют вибрацию почвы даже издалека.

— Двор башни?

— Увидишь, когда время придёт.

Пружинящими шагами он отходит от меня на пару метров, приседает и отпускает жабу на траву под одним из кустов.

— А здесь был пожар?

Может, мне это только кажется, но после слов Пегги Рингвальд я действительно чувствую лёгкий запах гари.

— Было дело, но ничего такого страшного не случилось. Новое здание, честно говоря, не особо жалко. Ущерб в общежитии, мне кажется, слегка переоценён, а столовая почти не пострадала. Её, скорее всего, скоро снова откроют. Пойдём в квартиру смотрителя, да?

Я киваю. Его отношение к общагам мне очень даже нравится, но почему это он так странно произнёс название профессии моего отца?

Я вызывающе выпячиваю нижнюю губу:

— Что-то не так с работой моего папы?

Уголки рта Бену начинают весело подрагивать.

— Совсем наоборот. Я бы хотел узнать о ней всё. Мне просто кажется странным, что ты посреди… Но мне нельзя задавать вопросы.

Он подмигивает мне.

— Рингель мне это строго запретила, чтобы тебе тут ничего не показалось странным. Я лучше не буду делать то, что она запретила. Ведь у неё глаза везде.

— Да ладно?

Бену ухмыляется мне в ответ.

— Давай уже пойдём. Не обращай внимания на дорожки. Их так разукрасили только для сегодняшнего вечера. Обычно мы тут живём на чилле.

— А где все, кто здесь учится? — интересуюсь я, когда он ведёт меня по территории. Пока мы шли по дорожке, выложенной щепой, было ещё нормально. Но мы быстро сходим с неё, и Бену ведёт меня, можно сказать, прямо через лес. Делая шаг, я ощущаю, как мои ноги глубоко погружаются во влажный, мягкий мох. Уже через несколько метров я чувствую, как влага проникает сквозь мои носки. Зря я надела матерчатые кроссовки. Но какая уже разница.

— Тебе, наверное, всё здесь кажется новым и непривычным. У нас ещё не бывало новых учеников посреди года. Они…

— Что ты имеешь в виду? — перебиваю я. — Летние каникулы ведь ещё только заканчиваются, разве нет? А завтра первый учебный день, так?

Он смеётся:

— Да, но у нас учебный год начинается весной. Мы живём в ритме времён года. Понимаешь? Мы ориентируемся на их смену. Ты разве этого не знала?

Я качаю головой. Попала на самый край света, да ещё посреди учебного года! Худший вариант из всех возможных! А кошмарный сон становится всё страшнее! За что ты так со мной, папа?

–…По крайней мере, большинство учеников объявляются только где-то во второй половине дня. Самое позднее, на закате уже все соберутся, — говорит Бену и внимательно смотрит на меня. — Летние каникулы завершает ориентировочный этап. Следующая четверть начинается с ритуала для новых жителей башни. В нём обязаны принимать участие все. Но всё равно никто бы не захотел такое пропустить.

Ага, всё-таки будет традиционное праздничное мероприятие.

— Ритуал, да? А на что это больше похоже — на говорящую шляпу в «Гарри Поттере», тёмную магию и пощёчину, как в «Крабате»^[5]?

Вообще-то я пошутила, но Бену наклоняет голову и смотрит на меня, наморщив лоб. Или он пытается вспомнить, о чём это я, или вообще понятия не имеет, что за странные слова я произнесла.

— Гарри кто?

А может быть, оба варианта сразу.

— Неважно, — говорю я и тихо вздыхаю.

— Первая четверть служит первокурсникам своего рода ориентировочным этапом, — невозмутимо объясняет Бену. — Основные курсы, групповая динамика, вверху или внизу, Внимающие днём или Смотрящие в ночи^[6]. Ну, ты ж понимаешь.

— Конечно, — подтверждаю я. — Более или менее.

Бену улыбается, и мне становится очень тепло на сердце.

— Да, у меня тоже примерно такие ощущения.

— Тогда почему ты здесь? — тут же спрашиваю я и, смущённо закашлявшись, добавляю:

— Один остался на каникулы?

Он пожимает плечами и снова смеётся:

— Мой дом слишком далеко отсюда, чтобы ездить туда на каждые каникулы, но я тут вовсе не один, нас тут осталось несколько.

В поле нашего зрения появляется наполовину скрытая густым кустарником и деревьями, частично обвалившаяся башня. На верхних этажах я вижу небольшие эркеры, но во многих окнах нет стёкол.

— И там мы будем жить? Это же настоящие развалины!

— Сама башня не используется уже несколько десятилетий, — ухмыляется Бену. — Но первое впечатление обманчиво. Внизу всё прекрасно. Там есть пристройка. Рингель^[7] приказала возвести её, после того как…

— Рингель? — перебиваю я его.

— Ректорша.

Я отвечаю на его ухмылку. Пегги Рингвальд. Прозвище подходит как нельзя лучше.

Он понижает голос, украдкой оглядывается и шепчет:

— А твой папа на самом деле Ц…?

— Бену!

Мы оба вздрогнули. Голос девочки раздавался, как мне показалось, прямо из кроны дерева над нашими головами. Я запрокидываю голову и вновь удивляюсь.

Примерно в пятнадцати метрах над нами проходит что-то вроде деревянной подвесной тропы, закреплённой на ветвях деревьев. Похоже, она соединяет башни между собой.

Я вижу ещё кое-что интересное у нас над головами: в кронах деревьях разместилось множество домиков самых разнообразных форм и цветов.

Светловолосая девчонка с коротенькими косичками, торчащими во все стороны, низко наклоняется над ограждением, показывая рукой на берёзу.

— Ты мне нужен. Срочно! Ванда от меня сбежала, и теперь она сидит на той ветке. Никак не могу её оттуда стащить!

— Ух, проклятая белка-летяга, — ворчит Бену, но по выражению его лица я вижу, что сердится он не всерьёз. Он смотрит на меня извиняющимся взглядом.

— Мне придётся помочь. Квартира твоего отца вон там, прямо. Просто иди по этой дорожке, первая дверь налево. Но сначала обойди башню.

После этих слов я остаюсь одна, а Бену бежит к берёзе, на ветку которой показала девочка.

Легко подтянувшись, он повис на одной из нижних веток. Та опасно прогибается вниз к земле. Но, похоже, его это не волнует. Проворный, словно ласка, он забирается всё выше и выше, пока с шорохом не исчезает в зелёной листве.

— А как я внутрь попаду? — кричу я ему вслед. — Мне не нужен какой-нибудь код или что-то вроде того?

— У нас нет ключей, двери башен всегда открыты.

— Да-а-а? — произношу я в замешательстве. — Но тогда, по крайней мере, ты можешь мне хотя бы дать пароль от Wi-Fi? Мой телефон почему-то не ловит Сеть.

Я слышу смех у себя над головой.

— Здесь нет Интернета, — кричит мне девчонка из кроны дерева. — Городской ребёночек!

Она смотрит на меня презрительно. Затем она тоже исчезает в листве, и я остаюсь в лесу буквально одна-одинёшенька.

— Очень добрый день, — бормочу я, поворачиваясь один раз вокруг своей оси и скептически рассматривая заросшую башню — или то, что от неё осталось.

Уже после первого поворота небольшая тропинка оказалась настолько заросшей крапивой и цепким подмаренником^[8], что через несколько метров непонятно, правильно ли я иду. Пробираюсь сквозь заросли, пока не оказываюсь на чуть более широкой тропе. Здесь я снова вижу башню, которую до этого потеряла из виду.

Похоже, я уже пришла. По крайней мере, мне так кажется. Передо мной расстилается поляна, покрытая сухостоем высотой по колено. У меня перехватывает дыхание, когда я оказываюсь перед ржавыми железными воротами с заострёнными прутьями, направленными в небо, словно копья. Вот только забора, в котором были эти ворота, похоже, уже не существует. За ними оказывается самая странная башня из тех, что я когда-либо видела вблизи. Я осторожно толкаю ржавые ворота и, открыв рот, подхожу ближе к развалинам.

И пусть это звучит довольно по-дурацки, и я уже давно вышла из того возраста, но примерно так представляю себе сказочную башню Спящей красавицы. Лозы дикого винограда вьются по ней до самой её вершины, пробиваются, сверкая огненно-красными листьями, сквозь крышу, на которой отсутствует более половины черепицы. И кажется, что башня охвачена пламенем.

— Огненная башня, — ошеломлённо бормочу я. Чуть ниже остроконечной крыши я вижу две напоминающие балконы платформы, которые в принципе тоже не вызывают особого доверия. Какая-то птица свила гнездо на выступе крыши. Но тем, у кого крыльев нет, забираться наверх не советую.

Свет здесь такой яркий, что у меня слезятся глаза. Я прикрываю их рукой от солнца. Возможно, когда-то этот выступ был конечной точкой подвесного моста. По крайней мере, я вижу там оборванные верёвки, на которых болтаются две сломанные доски. Но, должно быть, прошло очень много времени с тех пор, как башни были связаны таким интересным образом. Я снова оглядываюсь. Здесь, по сравнению с остальным лесом, царит совсем другая атмосфера. Воздух наполнен стрекотанием сверчков, которых пугают мои шаги. Пахнет сеном и розами.

Башня очаровывает меня всё больше и больше. С любопытством подхожу к ней ближе. Я различаю тёмно-красные и ярко-розовые лепестки роз, проглядывающие между виноградными листьями. Так вот откуда этот невероятно сильный армат, который перекрывает даже доносимый ветром запах обугленных балок.

Между двух разросшихся розовых кустов зияет тёмный провал. Только приглядевшись, я различаю массивную дверь из тёмного дерева, запертую на висячий замок и железную цепочку. Можно даже не пытаться — вряд ли получится легко открыть эту дверь. Я с сожалением отворачиваюсь от неё и продолжаю свой обход.

Ненадолго останавливаюсь возле дикого абрикосового дерева со спелыми плодами. Я не ела уже, кажется, целую вечность. Отцу, похоже, интереснее проблемы котельной, чем его собственной дочери. Так что без всяких колебаний я срываю один абрикос, достаю косточку и отправляю его в рот. Сок стекает по моим пальцам. Я слизываю его и в восторге закрываю глаза. Какой же этот абрикос сладкий! Может, раньше здесь был сад? Жуя, иду дальше.

С наветренной стороны дикий виноград освободил часть стены, и стали видны ярко-красные кирпичи. Не знаю почему, но мне вдруг страшно захотелось дотронуться до башни. Она кажется такой хрупкой и уязвимой без защитного покрова виноградных лоз, как живое замёрзшее существо. На какой-то миг у меня возникает странная идея, что руки провалятся сквозь неё, если я прикоснусь к стене. Конечно, ничего подобного не случается. Но всё же кажется, что я слышу тихий вздох, исходящий прямо из стены. Похожий на дыхание доброго великана, который пробуждается после долгого сна. Кирпичи на ощупь шероховатые, нагретые солнцем. На короткое мгновение мне кажется, что стена дышит и пульсирует под моими растопыренными пальцами. В то время, как остальной мир затаил дыхание. Улыбаясь, закрываю глаза и наслаждаюсь ощущением того, что тёплый поток энергии поднимается вверх по моим рукам. Этот лес определённо пробуждает моё воображение.

Внезапно оглушительный скрип разрывает тишину, кажется, проникая мне прямо в спинной мозг. Где-то взлетает птица. Глухой рокот проходит по поверхности старой стены, и с неё отслаивается несколько кусков штукатурки и падает на землю. Тут же я отдёргиваю руки от стены, поднимаю их над головой, прикрывая её. Спотыкаясь, делаю несколько быстрых шагов назад. Но кругом снова царит тишина. Ни один камень не пытается убить меня, свалившись на голову. Стены не рушатся, башня стоит на своём месте. И только когда мне внезапно начинает не хватать воздуха, понимаю, что задержала дыхание.

Проходит ещё одна секунда пугающей тишины, и тут возвращается стрекотание сверчков, которые продолжают свой концерт в честь завершения лета.

Когда моё сердце снова начинает биться ровно, я продолжаю свой обход. Коленки при этом всё ещё дрожат.

— Болотный паутинник!^[9] Что это было?!

Обхожу вокруг башни, но теперь держусь от неё на некотором расстоянии. Другого входа не нахожу. Обнаруживаю только что-то вроде заброшенной внешней лестницы в подвал. Деревянный люк, врезанный под углом в пол, заблокирован ржавой цепью и навесным замком. Он наполовину зарос травой, а краска на нём облупилась. За него уже не пройти, там всё заросло ежевикой. Колючие кусты вытянулись, наверное, метра на три в высоту. Разочарованно поворачиваю обратно. Мне нужно зайти за башню. Вроде так сказал Бену. Я так и сделала, правда ведь? Значит, пора возвращаться.

Скрестив руки, останавливаюсь перед крыльцом из трёх ступеней, которые ведут вверх к тёмной массивной двери. Похоже, это тот самый, нужный мне вход. И ведь наверняка туда можно каким-то образом попасть? Я же не сдамся так просто? Ладно, по крайней мере, я могу просто постучать в дверь. Надеюсь, что вся башня не обрушится на меня от этого. Ну, если это случится, то во всём будет виноват папа. Что за идея была — тащить меня в этот дурацкий лесной интернат?

— Серый навозник! — бормочу я. Почему-то сейчас мне в голову не приходит более подходящего названия гриба.

У меня урчит в животе. Похоже, пора наведаться в туалет. Если в башне наша квартира, то там наверняка должна быть ванная комната. Поправляю рюкзак и смотрю на башню. Какой бы маленькой ни была квартира смотрителя, она в любом случае лучше, чем обгоревшее общежитие.

— Ты же ничего плохого мне не сделаешь, правда? А, огненная башня? У нас с тобой явно всё может получиться. И это было бы круто. Если все меня здесь достанут, то я могла бы прятаться у тебя, и никто меня здесь не нашёл бы… Ты ведь не против, если я спрячусь у тебя? Давай будем друзьями? Можно я войду, да? Ведь где-нибудь должен быть…

Я моргаю. И оглядываюсь ещё раз вокруг.

Дверь, спрятанная за розовым кустом, висит на петлях немного криво. И она открыта. Всё так, как сказал Бену. И почему я этого не заметила? Как будто рот, открытый от изумления, смотрит на меня и пространство за дверью. А слепые окна, кажется, наблюдают за мной.

Ведь только что всё было по-другому! Этого не может быть. Я ведь не сошла с ума? Дверь же была закрыта! Я ещё подумала, что с таким замком и цепочкой мне внутрь не попасть. Даже пытаться не стоит. А сейчас она вдруг оказалась открытой?

— Нет, вы это серьёзно? Вы что, издеваетесь надо мной? — громко кричу и озираюсь вокруг. — Выходите уже! — Я упираюсь руками в бока. — Бену?

Но никто не отвечает. Я слышу только стрекотание сверчков и шорох ветра в кронах деревьев леса, окружающего нас.

Есть всего два варианта. Либо до этого я была настолько невнимательной. Если ты в чём-то твёрдо уверен, то можно иногда видеть вещи, которых на самом деле нет. И наоборот. Легко можно не заметить что-то, если ты уверен, что этого здесь просто быть не может. Папа мне когда-то это объяснял. Всё дело в психологии. Или это что-то вроде теста. Тогда здесь точно замешана Рингель, то есть Пегги Рингвальд. Это ведь она отправила сюда меня и Бену. В принципе, разницы никакой. Я во всём разберусь.

Возмущённое стрекотание заставило меня вздрогнуть. В последний момент я успеваю сделать шаг в сторону. У моих ног сидит на солнышке зелёная жаба и укоризненно смотрит на меня. Интересно, это та же самая? Вот ведь упрямая! А какая быстрая! Я наклоняюсь и приглашающе протягиваю ей руку. Она осторожно забирается мне на пальцы.

— Привет, — тихонько говорю я. — Готова к приключениям?

Решительно шагаю на первую ступеньку. Мне в глаза снова бросаются ржавые цепочки. По крайней мере, они вовсе не плод моей фантазии, они действительно существуют. Посередине они так сильно провисли, что кажутся улыбающимся ртом, если немного поменять угол зрения.

— Вот как, — негромко говорю я.

И захожу.

Примечания

4

Эксидия — гриб. Имеет желеобразную консистенцию. Растёт на мёртвой древесине — опавших ветках и стволах. В сухую погоду высыхает и сморщивается, но сохраняет жизнеспособность.

5

«Крабат, или Легенды старой мельницы» — книга Отфрида Пройслера. В ней идёт речь о мальчике по имени Крабат, ставшем подмастерьем у мельника, занимавшегося чёрной магией.

6

Так называют учеников Академии Эшвуд. Смотрящие в ночи живут в Жёлтой и Металлической башнях. Внимающие днём живут в Зелёной и Водной башнях.

7

Ученики Академии Эшвуд придумали для своего ректора — Пегги Рингвальд, — забавное прозвище «Рингель». Оно созвучно с её фамилией, а в переводе с немецкого «Ringel» означает «завиток, кудряшка», что подходит к её внешности.

8

Растение с колючими и липучими шипами.

9

Болотный паутинник относится к редким видам грибов. Предполагается, что может иметь токсические свойства.