Александра. Книга первая. Начало

Кара Смит, 2021

Кажется, что забыть себя и свое прошлое – худшее, что может произойти. Но я бы многое отдала, чтобы вновь стереть свою память. Только вот от этих воспоминаний зависит жизнь многих людей. И не только людей.Два противоположных вида сверхъестественных существ – вампиры и оборотни – на пороге войны. Но я точно знаю, на какой я стороне. Нужно только найти в себе силы бороться и восстать против своей же семьи. Но что, если передо мной становится выбор куда сложнее. Позволить себе влюбиться во врага и подвергнуть любимого смертельной опасности или спасти всех, но остаться одной?

Глава 4. По следам

Воскресенье я решила провести дома. После тщательной уборки своей комнаты и кухни я помогла мисс Браун в саду. Она была так рада этому, что почти не делала замечаний, даже когда я в прополке случайно выдергивала вместо сорняка какой-нибудь цветок. Осеннее солнце мягко обволакивало плечи, но не жгло. Я с удовольствием провела весь день на улице, но не высовывалась дальше территории мисс Браун.

Мне требовалась передышка после вчерашнего дня. Сегодня утром я поняла, что еще не готова идти в лес на поиски телефона и своих воспоминаний. А потому я пообещала себе, что хотя бы один день проведу без мыслей о том, кто я, и мучительных попыток вспомнить хоть что-то из своего прошлого. И надо сказать, мне это удалось. За весь день ни единой минуты не думала. Отчасти, потому что, как оказалось, домоводство — это совсем не мое. Я испытывала дискомфорт, и когда убирала у себя, и когда помогала в саду. Но зато это помогло отвести мысли в сторону и сосредоточиться на другом.

Вечером, измученная тяжелым домашним трудом, я плюхнулась на кровать и, почувствовав, как каждая мышца моего тела расслабляется, отключилась, даже забыв задернуть занавески.

***

В понедельник мне жутко не хотелось возвращаться в библиотеку. Еще сильнее, чем после позорного столкновения с Тайлером. Но теперь время поджимало, я установила себе жесткие сроки и не намерена отступать. Завтра я обязана отправиться в лес. Если ничего не удастся разузнать, в среду я уеду из Силенса. Факт того, что я должна была кого-то найти, но информация, кого именно, настолько секретна, что человек, написавший письмо, даже не указал имена, ограничиваясь общими фразами и намеками, только сильнее заставлял задуматься: а надо ли оно мне вообще.

Приехав в библиотеку за пару часов до второй лекции профессора Штейна, я попросила миссис Херб показать мне карты местных лесов. Она любезно предоставила их, сделав копии, чтобы я могла чертить прямо на карте, и даже помогла сориентироваться.

Вычислить место пробуждения было несложно. Я запомнила, что совсем недалеко находился город, а когда сбегала на ворованном мотоцикле, заметила вывеску. Рассчитав траекторию моих передвижений, я, кажется, поняла примерное место пробуждения. Заодно я нашла на карте тот самый Кентукки Фолз, который, судя по письму, должен был стать для меня каким-то ориентиром. Для чего именно, я так и не поняла, потому что возле него не было ни одного населенного пункта. Не знаю, может, там живет какой-то лесник… Но зачем он мне сдался?

Начертив радиус, внутри которого я могла находиться, я впервые задумалась о том, что будет, если встречу диких животных, ведь, по словам местных жителей, в лесу их много. Хотя и без Питера и мисс Браун я бы поняла, что волков тьма-тьмущая: воют почти каждые три дня да так, что я просыпаюсь среди ночи.

Свернув свои карты с маршрутом и положив их в рюкзак, я подошла к стойке миссис Херб. Она сидела, уставившись в лэптоп и время от времени хихикая, но едва увидев меня, закрыла его и улыбнулась.

— Разобралась с картами? — спросила она, убирая с лица выбившуюся из хвоста светлую кудряшку.

— Да, спасибо, что помогли, — ответила я, облокотившись на стойку.

— Брось. Я надеюсь, ты не собираешься идти в лес, верно?

— Конечно, нет, — соврала я и задумчиво посмотрела на стену позади миссис Херб. — Все никак не пойму, почему все так боятся ходить в лес. Неужели там никогда не бывает людей?

— Почему же, бывают. Иногда местные собираются в поход, а ведь я всегда говорю, что делать этого нельзя! Но в итоге ничего хорошего из их попыток не получается.

— Не выживают? — ахнула я.

Миссис Херб удивленно посмотрела на меня:

— Нет, ну что ты. Они возвращаются живы-здоровы. Но без улова. Ты ведь знаешь, что в этих лесах запрещено охотиться? Ну так они снасти для рыбалки берут и все пытаются дойти до Дикой горы, вокруг нее целая речная система. Говорят, там вот такая форель водится, — миссис Херб раскинула руки, показывая внушительный размер рыбы. — Представляешь?

— А почему же они не доходят до горы?

— Ну так там же волки, — ответила она, нахмурив брови. — Как же углубиться в лес, который кишит волками? Нет, нельзя туда ходить. Если раньше эти леса какое-то время были безопасными, то уже лет десять нечего туда и соваться. Ты знаешь…

Миссис Херб прервалась на полуслове и уставилась мне за спину. Я оглянулась: в библиотеку не спеша вошли Тайлер и Мэри. Ровно без пятнадцати три, как по расписанию. Когда я повернулась к миссис Херб, она все еще сверлила их глазами, но, заметив мой взгляд, продолжила свою речь, только уже шепотом:

— Ты знаешь, если хочешь подробнее узнать о лесах в округе, обратись-ка ты вон к тому молодому человеку, — она указала глазами на Тайлера. — Его семья живет в северной части леса. Где именно, не знаю, но, может, он тебе расскажет подробнее, что там происходит.

Поблагодарив миссис Херб за помощь, я отправилась на лекцию. Не знаю, стоит ли мне что-либо спрашивать у Тайлера, он меня раздражает, да и что я у него спрошу? Нет, нужно решать проблемы постепенно: сначала отправлюсь в кишащий волками лес, а потом уже, если это потребуется, обращусь к Тайлеру.

На лекцию мне идти не хотелось. Если увижу там Питера, то даже не знаю, как себя с ним вести после того, что случилось в субботу. А если он не пришел, это будет означать, что я напугала его настолько, что теперь парень станет меня избегать.

На этот раз я зашла в аудиторию последней. Все места были заняты, и единственный свободный стул находился возле Питера, который сидел на том же месте, что и в прошлый раз. Его настроение было очевидным сразу: Питер даже не посмотрел в мою сторону, когда я села рядом с ним, делал вид, что сильно занят рисованием в тетради. Ну что ж, значит, будем молчать.

После лекции Питер сорвался с места и выбежал из кабинета. Его реакция оказалась еще хуже, чем я ожидала. Я думала, он возмутится, выскажет мне все, что пришло ему на ум, но за то короткое время, что я знала Питера, я успела понять, что молчание ему не свойственно, а значит, я попала в черный список, и у меня больше нет друга.

Сегодня не было никаких сил препираться взглядами с Тайлером, хоть и чувствовала, что, пользуясь моей растерянностью и апатичностью, он беспардонно следил за каждым моим движением на протяжении всей лекции.

***

Почти всю ночь лил дождь. Под утро он затих, изредка выбивая каплями по черепице, спокойно и мелодично, как колыбельная. Грозы не было, и поэтому, когда я в очередной раз просыпалась от одного и того же кошмара, дождь укачивал меня и возвращал в сон.

И я проспала. Поняла я это, только когда невзначай взглянула на часы, чтобы удостовериться, что могу поспать еще немного. Вскочив на ноги и чуть не запутавшись в одеяле, я впопыхах стала натягивать на себя джинсы. Но вдруг остановилась, осознав, что никому не назначала встречу и в лес могу отправиться, когда сама того захочу. На часах было девять утра, не сильно-то я и проспала.

Немного отдышавшись от быстрого старта после пробуждения, я уже почти собралась с мыслями, когда в окне, над кухонными тумбами, стоящими справа от входной двери, быстро мелькнул чей-то силуэт. Я замерла и прислушалась. Не знаю, кто подошел к моей двери, но он там все еще стоял. Послышался шорох обуви по бетонной дорожке, и силуэт снова появился в окне. И только заметив очертание пучка на голове незнакомца, я поняла, как именно мисс Браун угадывает, когда нужно готовить завтрак. Любопытная старушка, оказывается, еще и подслушивать любит.

За едой домовладелица ни о чем меня не спрашивала, и когда я поспешно сбежала с кухни, лишь проводила меня взглядом. Светило солнце, от проливного дождя не осталось и следа. Только теперь пахло озоном и мокрым асфальтом.

Сорвав с мотоцикла брезент, я отнесла его на задний двор просохнуть, затем вернулась, села на байк, завела двигатель и с ревом умчалась в сторону леса. Я гнала очень быстро, стараясь ни о чем не думать, кроме дороги впереди. Лес по обе стороны слился в единую изумрудную полосу. Наконец я свернула с трассы на петляющую дорогу. Проехав еще шесть миль, я остановилась у обочины и выключила двигатель.

В уши ударила звенящая тишина. Мало-помалу стало прорезаться звонкое пение одиноких птиц. Я вдохнула полной грудью свежий лесной воздух — после дождя он пропитался сырым запахом мха и мокрой земли.

Наверное, сейчас не лучшее время для походов: бродя по лесу, я обязательно промокну. Жалко, ботинки у меня одни, до завтра высохнуть не успеют — придется ходить во влажных. Но я уже решила, что если моя сегодняшняя попытка окажется провальной, то завтра вечером я уеду из Силенса.

Осмотревшись по сторонам, я поняла, что уже была здесь, по крайней мере, эту огромную ель я помнила. Внутри зародилось клокочущее неприятное чувство страха, еле заметное, но норовящее разрастись в панику.

Не дав себе возможности засомневаться, я решительно слезла с мотоцикла и направилась вглубь леса, но едва дошла до линии деревьев, вновь ощутила на себе прожигающий взгляд. Глянув по сторонам, я снова никого не увидела. «Это уже явная паранойя, Лекса», — подумала я. И я сделала уверенный шаг вперед, отодвигая широкие листья папоротника.

По мере того как я углублялась в лес, ощущение слежки пропадало. Когда деревья окончательно сомкнулись за моей спиной, и очертания дороги скрылись за ветками, я успокоилась, будто стряхнула с себя липкий взгляд.

Вчера я вычитала в руководстве по выживанию в лесу, какие действия нужно предпринять при встрече с волками. Надеюсь, эти знания мне не понадобятся, но я все время прислушивалась и смотрела в оба.

Карту я из рук не выпускала, все время на нее поглядывая, хотя необходимости в ней практически не было. Я шла прямо, не сворачивая ни на дюйм, держа точку впереди себя перед глазами. К сожалению, компаса у меня не было и ориентироваться приходилось, как бы это глупо ни звучало, по солнцу и веткам деревьев. В той же книге по выживанию была представлена и информация об ориентировании на местности.

По мере того как я приближалась к точке пробуждения, мое сердце колотилось все сильнее. Карта прилипла к мокрым ладошкам, дышала я часто и неглубоко, потому что никак не могла взять себя в руки. Земля под ногами становилась все более неровной, пока не началась холмистая местность. Здесь я и остановилась.

Вчера я довольно-таки долго чертила карту и теперь почти с полной уверенностью могла сказать, что место, где я пролежала всю ночь и проснулась без памяти, где-то здесь.

Крутя головой, я все пыталась высмотреть то, что могло быть хоть чуточку мне знакомым. Мое внимание привлек куст бузины. Она не цвела, но листья красовались сочным зеленым цветом. Совершенно случайно за ней я увидела корень поваленного дерева, ствол которого с моей стороны закрывался валуном и плотно растущими кустарниками. Все, что раньше меня беспокоило, вырвалось из блокады и заполнило каждую свободную частицу сознания. Я на дрожащих ногах поплелась к поваленному дереву, у которого очнулась три недели назад.

* * *

Перед глазами темень, но сквозь нее мелкой рябью стал пробиваться свет. Солнце еще не встало, хоть по розовым облакам, еле проглядывающим через густые ветки деревьев, было понятно, что оно вот-вот поднимется над горизонтом. Пение проснувшихся птиц резало уши, пробиваясь через противный гул в голове.

Где я вообще?

Встав с земли, я огляделась по сторонам. Я в лесу, но вокруг никого. Что я делаю одна в лесу? Глаза больно жгло, будто в них песок, пришлось несколько раз моргнуть, чтобы ушло жуткое чувство. Слегка пошатываясь, я поплелась между деревьями. Голова раскалывалась, но ощупав ее, я не нашла никаких ран, как и на других частях тела. Не помню, зачем пришла в лес, не помню, как отключилась… ничего не помню… Все, что я знала, — это то, что десять минут назад я лежала на земле между деревьями, одна в лесу. Дальше абсолютный провал, пустота.

Ощупав карманы, я нашла свернутый пакет, в нем оказались документы. Не рассматривая остальные бумажки, я достала паспорт, открыла его и уставилась на свое имя. Вроде бы оно мне о чем-то говорит, но я не уверена. Я даже не уверена в том, как меня зовут! На глаза навернулись слезы. Спрятав документы назад, я побрела дальше.

Добравшись до дороги, я свернула вправо и просто пошла вперед. Первый указатель говорил, что всего в пяти милях находится город. Вокруг не было ни машин, ни людей. Почему я ничего не помню? Мне стало холодно, одежда была насквозь мокрой, и вскоре меня начало колотить, а из-за стука зубов, я перестала что-либо слышать.

Вдалеке появился первый дом, но вокруг по-прежнему не было никаких признаков людей. Место мне не знакомо, может, я живу здесь, а, может, и нет. В глаза бросился мотоцикл, стоящий далеко от дома.

Голову пронзила жуткая боль.

«Я покажу, как заводить двигатель».

«Откуда ты все знаешь?»

«Думаешь, это мой первый угон? Давай, все остальные уже прокатились. Будет твоя первая поездка на мотоцикле».

Я будто провалилась в темную бездну и летела вниз в свободном падении, но едва вынырнула из воспоминания и почувствовала землю под ногами, меня качнуло в сторону, и я чуть не рухнула. Воспоминание было таким быстрым и мимолетным, как вспышка, что я даже не успела разобрать, с кем говорила, где и когда это было. Снова пустота.

С мутной головой я побрела к мотоциклу, села на него и собралась действовать по инструкции из памяти, но в зажигании торчал ключ, и я тут же его повернула. Мотор взревел, ударив громким звуком по ушам, и я помчалась по той же дороге подальше от дома, у которого стоял мотоцикл.

Я ехала быстро, не осознавая, что выжимаю газ до упора, пока не уперлась в стоянку, с которой открывался невероятный вид на океан. Бросив мотоцикл там, я направилась прямиком на пляж — к счастью, на рассвете он был пуст. Я шла, пока усталость не одолела меня. Я прислонилась к валуну и медленно сползла на песок.

Ничего не помню…

Ничего не помню…

Я ничего не помню…

Как бы я ни била себя по вискам, ни рвала на себе волосы и ни скребла песок, воспоминания не приходили. Развернув пакет с документами, я стала их рассматривать. Бумажки ничего мне не говорили. Вопросы ливнем обрушивались на мое сознание.

Кто я?

Куда мне идти?

Есть ли у меня дом?

Где он?

Что же мне делать?

* * *

Меня захлестнула паника. Добравшись до поваленного дерева, я окунулась в воспоминание о первом дне после пробуждения и стала задыхаться.

Не в силах держаться на ногах, я схватилась за дерево, в отчаянии пытаясь не упасть в мясистую грязь под ногами. Нужно собраться, у меня нет времени стоять и жалеть себя. Это уже случилось, и ничего не изменить. Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и несколько секунд сосредотачивалась на том, зачем я сюда пришла.

— Скоро все закончится, — прошептала я.

Открыв глаза, я уткнулась взглядом в землю и, делая маленькие шажки вперед, принялась искать телефон.

Я обошла дерево вокруг, пошарила в густых кустах лещины, посмотрела на тоненьких тропках между деревьями, но далеко не отходила. Телефона нигде не было. После дождя здесь было жутко неудобно ходить, я все время скользила на мокрой траве, приходилось держаться за что-нибудь, чтобы не упасть.

Поваленное дерево лежало почти на краю небольшого холма, подножие было скрыто за густым папоротником и высокой травой. Мне не очень хотелось туда спускаться и искать в заросшем зеленью месте, где может быть всяческая живность. Но вспомнив, что пауки, змеи и мыши не худшее, что я могу встретить в этом лесу, не стала медлить.

Я исследовала каждый дюйм небольшого оврага и даже поднялась на соседний холм, но так и не нашла телефон. Я обколола себе руки колючими ветками, измазала ботинки грязью по щиколотку, к рукавам прицепилась плотная белая паутина, но все напрасно.

Прислонившись к сосне, я тяжело выдохнула. По щекам потекли слезы. Соль раздражала кожу, но я все продолжала плакать навзрыд от отчаяния, горечи и разочарования. Я не позволяла себе надеяться, и все же ничего не смогла поделать с чувствами. Я была почти уверена, что у меня все получится: найду телефон, просмотрю записи, фотографии, контакты, смогу связаться с друзьями или родителями, смогу сообщить, что со мной что-то произошло, где я нахожусь, и смогу попросить помощи. Но нет. Я была одна, одной и осталась, мне не с кем даже поделиться, некому выговориться.

За спиной послышался тихий гул. Из-за того, что я, не жалея чувств, громко рыдала, не сразу поняла, что происходит. Я замолчала и испуганно уставилась в лес позади себя. Какой странный гул, но… Это рычание: тихое, утробное рычание. Оно раскатистыми волнами доносилось откуда-то издалека. Внутри все похолодело. Я вскочила, судорожно пытаясь вспомнить то, что вычитала вчера о встрече с волками.

Гул нарастал. Если это стая, то мне не удастся спастись, только если залезу на дерево. Но посмотрев вверх, я поняла, что вариант с древолазанием можно отбросить: ветки слишком высоко, я до них не доберусь. Медленно отступая, я уткнулась спиной в дерево, и именно в этот момент сквозь густой кустарник орешника увидела огромный силуэт, как тень мелькнувший в сторону. Если раньше я боялась, то сейчас меня охватил ужас.

Я начала свистеть и изо всех сил хлопать в ладоши, пытаясь отпугнуть хищника. Не знаю, связано ли это с тем, что своим шумом я перебила рычание волка, или зверь и правда испугался, но я перестала его слышать.

На случай если волк все еще рядом, я быстро присела, схватила первый попавшийся камень и снова оперлась о дерево. Надеюсь, бросаю я метко, потому что, если зверь нападет, нужно целиться ему в нос.

Теперь у меня было два варианта: стоять дальше спиной к дереву, потому что так волки не смогут напасть на меня сзади, или же медленно отступать к дороге и открыть тыл. Пока я внутренне боролась, пытаясь выбрать оптимальную тактику, куст орешника зашевелился, и сразу с двух сторон послышалось оглушительное рычание.

Я замерла, камень вывалился из рук, и после очередного рыка я забыла обо всех инструкциях и рекомендациях и сделала то, что делать было никак нельзя — пустилась бежать на всех парах, надеясь, что хотя бы выбрала правильное направление.

Ветер бил в лицо. С трудом уворачиваясь от веток и держа баланс на скользкой земле, я неслась с бешеной скоростью. Я ничего не слышала позади себя, сердце вылетало из груди, а пульс гулко отдавался в ушах. Мне было страшно оборачиваться, к тому же мне нужно следить за дорогой, чтобы не упасть, потому что, если я рухну… Пожалуйста, хоть бы я не упала.

К моменту, когда впереди меня что-то блеснуло, я уже была готова плеваться кровью — так сильно у меня горели легкие. Но я обрадовалась, увидев сверкающий на солнце мотоцикл. Это только придало мне сил, но все же я бежала, казалось, выше предела своих возможностей, потому что теперь точно слышала рычание за своей спиной. Волки все еще за мной гнались.

Выбежав из леса, я запрыгнула на мотоцикл, впопыхах завела двигатель и рванула так, что, казалось, заднее колесо должно было задымиться. Лишь когда мотоцикл двинулся по дороге, я обернулась, чтобы взглянуть на стаю, которая за мной гналась, но так никого и не увидела. Ни одного волка.

Сердце стучало как бешеное, я пыталась отдышаться, но страх все никак не желал отступать и сбивал дыхание не хуже бега. Только когда я выехала на трассу и поравнялась с машинами, ко мне пришло осознание того, что мне удалось убежать от волков. Поверить не могу! Такое вообще возможно?

Одного не понимаю… Знала ли я раньше, еще до потери памяти, о том, что лес кишит волками? Если да, то у меня должна была быть веская причина выбрать это направление. Да что я вообще делала в лесу ночью? Странно еще и то, что когда я лежала на земле несколько часов, меня никто не тронул. Хотя, если бы зверь растерзал меня, спящую в лесу, он избавил бы меня от страданий.

Думая о причинах, которые могли бы заставить меня отправиться в лес, я снова вспомнила о письме: там что-то говорилось о том, что я должна была найти кого-то рядом с Кентукки Фолз. Но сознание я потеряла далеко от того водопада, намного западнее и ближе к трассе, будто я прошла мимо него, двигаясь к океану.

Добравшись до дома, я кое-как припарковала мотоцикл и бросилась к себе. Ворвавшись внутрь и закрыв дверь на все замки, я рухнула на пол, пытаясь отдышаться и переварить случившееся. То, что я чуть не стала обедом, безусловно, пугало меня, но страх заглушали боль и разочарование, ведь мне так и не удалось ничего вспомнить. Ничего. Ни единой крупицы.

«Пожалуйста, Лекса, умоляю тебя, вспомни хоть что-нибудь!» — думала я, качаясь из стороны в сторону.

— Вспомни хоть что-нибудь! — вскрикнула я.

И в этот самый момент перед глазами вспыхнула картинка из сна, тот зал, который снился мне каждую ночь, с золотыми тронами, украшенными драгоценными камнями. И снова этот повторяющийся шепот в голове «Убей…», «Ты должна убить… Должна их убить…»

Я что есть силы зажмурила глаза и сдавила пальцами виски, пытаясь углубиться в то, что показывало мне сознание. Но я не видела лиц, слышала только голос.

«Вы должны найти группировку, которая называет себя «Волками». Должны убить их. Ты должна убить их».

Этот голос пробуждал во мне пугающие эмоции. Я открыла глаза, и воспоминание исчезло. А было ли это воспоминанием? Неужели каждую ночь мне снится то, что уже со мной происходило? Нет, этого быть не может, ведь во сне я смотрела на то, как умирает женщина в красном платье. Но если это воспоминание, если голос, который говорил «убей», обращался ко мне…

Письмо… Мне нужно найти это письмо!

Я в спешке поползла к кухонной тумбочке и, еле поднявшись на ноги, резко дернула ее на себя. Дверца открылась, больно ударив по ноге, и из тумбы с грохотом вывалилась сковорода. Я, не обращая внимания ни на боль, ни на грохот, бросилась к углублению в стене и вытащила пакет с документами.

Пальцы не слушались, и мне пришлось бросить документы на пол, оставив в руках только то, что я и искала.

— Волки, волки, волки… Здесь, кажется, было что-то о волках, — бубнила я.

Развернув письмо, я бегло просмотрела его, ища слово «волки». В глаза бросился самый последний пункт.

«Насколько мне известно, волки находятся на западном побережье Орегона там, где больше всего лесов. Чтобы встретить стаю, отправляйся туда, и они сами тебя найдут».

— Это что, шутка какая-то? — фыркнула я и принялась читать предпоследний пункт.

«Бери направление на запад. Когда появишься на восточном побережье США, старайся ни с кем не контактировать. На том краю действуют другие законы, не такие, к которым ты привыкла. Я знаю, что ты сможешь за себя постоять, но тебе нельзя привлекать внимание к себе. Сразу направляйся на запад в штат Орегон. Ориентиром тебе будет Кентукки Фолз, но иди дальше на запад».

Раньше я думала больше о том, зачем пошла так глубоко в лес, но теперь задумалась и о том, как я туда отправилась. Судя по этому пункту, я будто двигалась пешком с восточного побережья США. Нет, «иди дальше на запад» — это всего лишь фигура речи. Должно быть, я ехала на автомобиле или мотоцикле, оставила его на трассе и отправилась в лес. Правда, тогда автомобиль должны были уже найти, и если он зарегистрирован на меня, то я бы уже была в розыске. Ключевое слово «если», я была бы не удивлена еще одному угону. Что имелось в виду под «законами на том краю», я так и не смогла понять.

Но в письме была одна вещь, написанная в самом конце мелкими буквами, которая теперь интересовала меня еще больше.

«P.S. Лекса, умоляю, защити их».

Ранее я эту фразу ни к чему не относила. Из всего текста непонятно было, кого защитить. Я просто надеялась, что вспомню, и все встанет на свои места. Я бы и думать не стала, что я должна была защищать волков. Голос говорил убить, в письме сказано защитить, я не понимала ровным счетом ничего.

Если волки в прямом смысле, те, что бегают по лесу, пушистые такие, то зачем мне их защищать, они что, на пороге вымирания? Получается, я работаю в какой-то организации по защите животных? Если да, то зачем же мошенничеством заниматься, это какой-то подпольный способ защитить диких животных или простое прикрытие?

И снова я уперлась в тупик. Как же я устала находиться в бесконечном поиске, пытаясь выяснить хоть что-то. Будто каждый день знакомлюсь сама с собой, и некоторые всплывающие факты меня очень пугают.

Отшвырнув письмо, я, не сдержав эмоций, с силой пнула шкафчик ногой, и он громко ударился об стену. От собственного бессилия меня переполняла злость. Я ничего не могу сделать. Я не могу начать жизнь с чистого листа, потому что не знаю, какое прошлое скрывает мой мозг. Не могу заставить себя вспомнить все, а крошечные вспышки только сильнее запутывают.

— Кто же я? — прошептала я.

Меня охватило отчаяние, чувства так и вырывались наружу. Они острыми когтями разрывали меня изнутри, заплаканные глаза горели, пульс отдавался в висках. Облокотившись на пострадавший шкафчик, я закрыла веки и постаралась выровнять дыхание. Меня охватывала злость.

Стиснув зубы, я на мгновение поддалась ярости и услышала треск. Открыв глаза, я увидела, что, сжав столешницу, мои пальцы пробили ее насквозь, труха посыпалась на внутреннюю полку. Я в недоумении убрала руки, сжала кулаки и впилась взглядом в столешницу. Четыре дырки с одной стороны и четыре с другой. А на руках ни единой ссадины или царапины, ногти целые. И снова этот гул в ушах…

Отходя от кухни и рассматривая свои окаменевшие руки, я краем глаза увидела отражение в зеркале. Жуткое искривленное злостью лицо. Яркие огоньки поистине налитых кровью глаз впились в меня. Это не мое отражение, кто-то другой смотрит на меня, кто-то жестокий, от кого веет самой смертью. Будто монстр таки вырвался наружу.

Я шарахнулась от зеркала и упала на пол. А когда решилась подняться и получше рассмотреть свое отражение, оно уже было прежним. Те же янтарные глаза, та же бледная кожа, только какая-то болезненно-серая, как и губы.

Померещится же…