Сад между мирами

Камила Келер, 2022

Натан Леруа, знаменитый теннисист из Парижа, просыпается утром посреди незнакомого парка. В кармане он обнаруживает конверт с требованием открыть его ровно через семь дней. От прохожих мужчина узнает, что находится в Соединенных Штатах, но как сюда попал и что произошло накануне – стерто из его памяти. В попытках вернуться домой он встречает странную девушку по имени Билли. С этого момента начинается их удивительное приключение. Но с каждым днем главный герой понимает, что в этом городе, где он очнулся, что-то не так. Сможет ли Натан вернуться во Францию? Успеет ли на главный чемпионат его жизни? Ситуация усложняется, когда на седьмой день Билли, к которой он так привязался за это время, исчезает. Тогда-то и приходит время открыть последнее письмо…

Глава третья

Не так быстро

Вопрос, который ставит меня в тупик: сумасшедший я или все вокруг меня?

Альберт Эйнштейн

День второй

Вчера мне ничего не оставалось делать, как переночевать в пустой квартире моей матери. На одной из кухонных полок я обнаружил копилку с монетами, ограбил ее и накупил еды: молоко, два сэндвича с тунцом, набор для приготовления китайской лапши и мятную резинку. После ужина я нанес пахучую мазь на гематомы, немного прибрался и уснул прямо на диване, который пропах кошачьей мочой.

Всю ночь меня мучили кошмары и ностальгические видения. Проснулся я с рассветом, весь в поту и с ужасным чувством в животе. Зато гематомы начали рассасываться. Мазь помогла. Я принял холодный душ, надел белые женские кроссовки, светлую рубашку оверсайз и черные мужские джинсы не своего размера, которые отыскал в шкафах. На оставшиеся деньги я взял карту Нью-Йорка и рассчитал маршрут до консульства Франции, где мне непременно должны помочь. Находится оно на Манхэттене, на Пятой авеню, протекающей вдоль Центрального парка. В 13 милях отсюда!

Чтобы добраться как можно скорее и сэкономить силы, я бесстрашно останавливал все подряд машины с просьбой подкинуть до Манхэттена. Много раз слышал отказ, но нашлась и отзывчивая компания туристов, которая любезно согласилась отвезти меня прямо до дверей. Уж больно их заинтересовал мой необычный рассказ. Пришлось где-то приукрасить и растянуть его на полтора часа, лишь бы они не останавливались.

10:35

— Я все правильно поняла: вы, Натан Леруа, гражданин Франции и проживающий по адресу Руе Фальгьер 12 в Париже, проснулись вчера утром в Проспект-Парке в Бруклине, Нью-Йорк и не помните, как там оказались. У вас нет ни документов, удостоверяющих личность, ни билетов, ни телефона, ни средств к существованию, верно? — молодая сотрудница в огромных круглых очках и с чересчур вылизанной челкой дотошно задавала вопросы, записывая все в какой-то бланк.

— Да, именно так.

— Родственники, друзья или знакомые в этом городе есть?

— Здесь живет моя мать. Вчера я приехал в ее квартиру, но никого не застал. Может она уехала или… Даже не знаю. Все это странно. А можно мне позвонить?

— Что из последнего вы помните в ночь с 14 на 15 мая? — проигнорировав просьбу, девушка продолжала сыпать вопросами, явно вообразив себя следователем.

Пришлось пересказать историю похода в бар со всеми подробностями.

— Понимаете, мэм, я не мог самостоятельно попасть в эту страну, потому что вчера вечером изрядно выпивал. Также не исключаю акта преступления в отношении себя и требую, чтобы вы немедленно связались с моим отцом! Он подтвердит мою личность и вышлет деньги на обратный билет. У меня на носу национальные соревнования, позвоните моему агенту и…

— Полагаете, вас похитили? — вновь бесцеремонно перебив мою речь, она скептически ухмыльнулась и всучила направление на медицинский осмотр, дабы проверить целостность органов.

— Вы думаете, что меня украли продавцы людей, тайно перевезли в США, вырезали органы и оставили в одном из боро Нью-Йорка? Серьезно? Или вы полагаете, что я псих? Неужели нельзя просто ПОЗВОНИТЬ?

— Кабинет врача на первом этаже. Больше я ничем вам помочь пока не могу.

Тщательный медицинский осмотр не показал никаких следов от разрезов или внутренних проникновений. Врач зафиксировал пурпурные пятна, пока еще неизвестного происхождения и направил обратно к “вежливой” сотруднице. Та в свою очередь приняла заявление и назначила встречу с начальником отдела, Марком Корнелли — еще одним невольным слушателем моей странной истории. Спустя час я подробно объяснил этому суровому дядьке с уставшим выражением лица, которое, казалось, закостенело у него навсегда, всю ситуацию и настоял на том, чтобы он связался с кем-нибудь с моими близкими. К счастью, Марк оказался сговорчив и один из первых воспринял меня всерьез.

— Я видел вас однажды по новостям. Вы тот теннисист, о котором все говорят, верно? — узнав меня, что-то поменялось в его тусклых глазах. Они сделались печальными, отчего лицо казалось еще более измотанным. — Сочувствую вашей трагедии.

— Благодарю вас и надеюсь на то, что вы сможете быстро разрешить этот вопрос с перелетами и так далее. Произошло какое-то недоразумение или вовсе преступление.

“Но трагедией я бы это не назвал”.

— Да-да, конечно! Не волнуйтесь, месье Леруа. Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть вас домой.

Первые обнадеживающие слова с того момента, как я проснулся за несколько тысяч миль от Парижа. Вот он — момент, когда ко мне развернулась удача и упускать ее было нельзя.

— Да, и еще мне срочно нужен телефон для того, чтобы позвонить моему другу во Францию и убедиться, что с ним все хорошо, — уверенным голосом я попытался выманить у Марка средство связи.

— Звоните, без проблем! — он протянул мне свой мобильник.

“Вот так просто?”

Я поблагодарил его и вышел из кабинета на балкон, на ходу набирая номер друга. Протяжные, безответные гудки раздражали. Я старался успокоиться, вглядываясь в роскошный пейзаж, который открывался с одиннадцатого этажа здания консульства: западная часть Лонг-Айленда в самом разгаре цветения. Огромный разноцветный конструктор из домиков и разнообразных зданий складывался в единую панораму. Между бетонных построек полыхали персиковые, лиловые, желтовато-розовые, пурпурные и уже ярко-зеленые пятна. С этого ракурсы было отчетливо видно, как природа пытается втиснуться в современные города и хоть как-то вернуть себе прежнюю вольность и обширность. Но каменные коробки разных геометрических форм, наполненные самыми жестокими существами на земле, отчаянно заполоняли все вокруг, разрастались и устанавливали свои правила.

“Давай, возьми же трубку!”

Я уже практически потерял надежду, когда на другом конце линии последовал ответ на мои мольбы.

— Bonjour?

— Михаэль, это я! Произошло черт знает что. Представляешь, после нашей вчерашней гулянки я проснулся в Нью-Йорке! С тобой все хорошо? — затараторил я на французском.

— Кто это?

Он меня не узнал и ясное дело почему: номер, с которого совершен звонок — с американским кодом +1347.

— Это Натан!

Последовала тишина.

— Вы издеваетесь? Больше сюда не звоните!

Едва я расслышал последнее предложение, разговор оборвался. Странно. Я еще раз проверил набранные цифры и они совпадали с номером друга, как и его голос. Это точно был Михаэль, но почему-то не узнал меня. На второй раз трубку никто не взял.

“Главное, что он ответил, а значит — жив. Уже хорошо. Вернусь домой и все разъяснится”, — подумал я и покинул мини-смотровую площадку.

Марк что-то набирал на своем стационарном компьютере, когда я вернулся в его кабинет. Рослый мужчина под метр девяносто сидел, сгорбившись, над монитором и двумя пальцами громко стучал по клавишам, будто они сделаны из стали. Ему было за сорок и с техникой он явно не подружился. Словно прочитав мои мысли, начальник отдела по защите прав французских граждан стукнул кулаком по столу:

— На том свете видал я эту цифровизацию! Дурацкий интернет захватил мир.

Я невольно вспомнил вчерашний разговор с тем парнем из парка и то, что все люди там были без какой-либо техники. Марку бы там наверняка понравилось. Извинившись, он тучно поднялся из-за стола, отхлебнул кофе из своей огромной кружки “Старбакс” и проводил меня на следующие процедуры. Выходя из кабинета, я заметил надпись, вытатуированную на его шее: “Vivre est nocif”.

После пяти часов беготни по этажам, разговоров с разными людьми, литра омерзительного кофе и муторного ожидания я получаю хорошую новость с родины: отец оплатил билет на самолет фирмы “Эир Франс”. Уже СЕГОДНЯ вечером я смогу вылететь из страны с бланком от консульства вместо паспорта. А там разобраться в случившимся, поговорить с Михаэлем и узнать, куда уехала моя мать.

15:40

— У вас есть возможность добраться до аэропорта? — поинтересовался Марк Корнелли, догнавший меня у выхода.

— На самом деле нет, но я что-нибудь придумаю.

— Не нужно тут думать. Я сам отвезу вас по поручению консульства. Ваш вылет в 21:50. Мы встретимся здесь в 19:30, — отчеканил самый отзывчивый сотрудник этого места. В его акценте я вдруг различил южный французский.

— Хорошо! Даже не знаю, как вас отблагодарить…

— Это моя работа месье. До встречи!

Он вернулся обратно, а мне ничего не оставалось делать, как еще четыре часа где-то проваландаться. На улице царила угнетающая жара, не типичная для жатого времени года. Казалось, асфальт вот-вот расплавится и растечется по городу, а соседние здания обрушатся, словно кусочки расплавленного шоколада. Мозг и без того закипал и бурлил от недавних событий. Единственным спасением в округе оказался Сентрал-парк — один из крупнейших и известнейших парков в мире. Ровно вырезанный прямоугольник между 59-й и 110-й улицей протяженностью четыре километра — оазис посреди душного Нью-Йорка и “зеленые легкие” Манхэттена. Я перешел дорогу и сразу оказался в самом парке, у одного из искусственных озер. Духота постепенно улетучивалась и волнение отступало. На оживленных улицах я всегда чувствовал себя жертвой. Вечно спешащий поток, шум сирен, рев мотоциклов, лай собак, клаксоны машин и велосипедов, плач детей, агрессия со стороны — все это заставляло меня вздрагивать и тревожиться, чаще всего беспричинно. Долгие годы, проведенные в одних и тех же местах родного городка Во-ле-Пениль, я держался подальше от реального мира, не любил путешествовать и первым заводить разговоры с незнакомцами. Моим мирком были спортивные залы с беговыми дорожками и теннисными столами. Но после ряда выигранных соревнований меня все чаще узнавали и приглашали на разные турниры. Мы с семьей стали ездить по стране, а с 2016 года и вовсе переезжали в города, с каждым разом все крупнее и крупнее. Мой мир расширился до собственной команды, спонсоров, огромных спортивных залов с профессиональным оборудованием, автобусов, перевозивших толпы таких же спортсменов, гостиниц и отелей, наполненных фотографами и журналистами. Рейтинг FFTT непрерывно рос. Параллельно мне открывался новый, неизвестный до этого мир развлечений, новых открытий, богатства, известности и, конечно, девушек.

Сам того не заметив, я обогнул озеро и вышел на Бридл Пат, где образовались масштабные серо-зеленые теннисные корты. Только это был ненавистный мною большой теннис. Когда я знакомлюсь с людьми и представляюсь теннисом, они тут же представляют именно большой теннис. Но когда я поясняю, что это пинг-понг, многие улыбаются, будто это вовсе не спорт! Сами бы попробовали отбивать мячик, летящий со скоростью 200 километров в час. И не просто отбить, а плавно подхватить его ракеткой, умело закрутить и передать на ту сторону сетки так, чтобы соперник облажался. Помимо этой простой схемы есть еще тысячи нюансов: какой прием использовал соперник, в какой угол стола полетит мяч, крученый он или нет, какой удар использовать, какой стороной ракетки бить, куда поставить пальцы и так далее. Со временем я научился не спорить, не раздражаться и не опускаться же до их уровня.

Быстрым шагом я направился по Запад Драйв, обошел двенадцать бейсбольных полей и вышел к Ист Мидоу, где вовсю загорали отдыхающие. Полуголые девушки в ярких купальниках с логотипом какой-то неизвестной марки бесплатно раздавали пиво желающим и предлагали продегустировать их другие товары. Я направился к промоутерам и наелся сушеной рыбы, бобов, кальмаров и запеченных водорослей. Когда корзинки с морскими лакомствами почти опустели, девушка начала что-то лепетать на ломаном английском, размахивая руками. Тогда я прихватил с собой банку холодного пива, извинился и сделал ноги. Оно оказалось безалкогольным.

“Ну хоть чем-то наполнил желудок”.

19:07

Больше трех часов я болтался по Сентрал-парку, то там, то здесь находя бесплатную еду. В зоопарке ее было полно! Лоточки с попкорном и сладкой ватой устаревали и на смену им приходили новые вкусности: жареное мороженое, карамельные хот-доги, японское желе, печенье с насекомыми внутри (китайские изощренности давно расползлись по разным уголкам мира). Многие продавцы давали на пробу свои “шедевры”, чем я и воспользовался. Только вот жареного кузнечика зря попробовал. После него в животе все будто свернулось и ужин из разношерстных блюд просился наружу.

Когда стрелка часов на входе перевалила за семь, я отправился обратно к консульству Франции, где должен встретится с Марком. Так как зоопарк находился на другом конце парка, я вышел на Пятую авеню, поймал машину, вкратце описал ситуацию и заставил водителя довезти меня до 91-ой улицы. В это время на дорогах творится настоящий ад. Жуткие пробки парализуют город, неся за собой тонны напряжения, недовольства и ядовитого газа. Я знал, что водители чаще страдают неврологическими заболеваниями, остеохондрозом, сколиозом, болезнями сердца и глаз. Адские железные создания портят жизни не только окружающим, но и своим же хозяевам. Поэтому старался реже водить, несмотря на то, что в моем гараже стояли новенький красный “Ягуар” и белый кабриолет “BMW”, купленные от нечего делать.

Через полчаса нам удалось пробраться сквозь автомобильное стадо. Я вышел за несколько улиц до места встречи и трусцой побежал вверх, опаздывая уже на десять минут. К счастью, Марк Корнелли ждал меня на парковке. Он стоял в потёртых джинсах и красной футболке с гангстерским принтом, опираясь на белый “Ауди” 2005 года.

— Я уж подумал, что ты пешком отправился! — поприветствовал меня новый знакомый, беспардонно перейдя на ты.

Но у нас с ним как-то сразу заладилось и я не обратил на это внимания.

— Пробки, — развел я руками. — Легче пешком передвигаться.

— Если не знаешь лазейки, — подмигнул он мне.

Да, в отличие от меня, этот великан знал тут каждый клочок земли. Старенький “Ауди” повез нас вдоль пролива Ист-Ривер, затем по тоннелю Куинс Мидтаун, который соединял собой Манхэттен и Куинс, проходящий под проливом. Тоннель разделён на две секции, в каждой из которых имеется по две полосы движения. Оттого, что мы ехали над водой почти два километра становилось не по себе.

— Да не дрейфь! — Заметил мою нервозность Марк. — Скоро окажемся снова на материке. Когда ты еще прокатишься по этим дорогам? В Нью-Йорке не часто ведь бываешь?

— Только по делам. Я никогда не стремился жить в Штатах. Несмотря на то, что здесь больше места и плотность населения не такая большая, Франция остается для меня родным уголком.

— Понимаю. Как там сейчас?

— Не так как раньше. Переехав в столицу, я надеялся увидеть картинку из фильмов: дружелюбные французы в беретах и с багетами подмышку, художники вдоль мостов, красивые дамы в платьях, на каждом углу булочные и винные магазинчики, повсюду уютные тематические кофе и кондитерские…

— Но?

— Но все оказалось не так. Прошлый Париж, город любви, куда-то подевался. Многочисленные пекарни сменились на табачные забегаловки, каждая вторая девушка — псевдо-феминистка или переодетый мужчина, окружные районы заполонили маргиналы и беженцы, которые теперь яростно отстаивают свои права и безостановочно размножаются. Культурные мероприятия сменяются ежедневными забастовками и демонстрациями. Люди акцентируют внимание только на плохом. Я бы не отправился туда на медовый месяц.

— А я бы вовсе не женился! — твердо заявил Марк. — Сейчас уже не найти нормальную, достойную женщину. У всех в головах ерунда какая-то. Что во Франции, что здесь. Все они падки на деньги и роскошную жизнь. Или вовсе отстаивают позицию свободных отношений, сами зарабатывают миллионы и втаптывают мужчин в грязь. Куда это годиться?

“Именно поэтому пришлось расстаться с Эрикой”, — подумал я, но не произнес вслух.

За полтора часа, что мы провели в дороге, я узнал о Марке почти всю его биографию:

Уроженец Тулузы — столицы региона Пиренеи на юге Франции, разделенная пополам рекой Гаронна и расположенная близ границы с Испанией, выходец семьи виноделов. В 19 лет бросил семейное ремесло и переехал в Лимож, где поступил в полицейскую академию и впоследствии работал в сыскной полиции. Был женат и даже успел завести ребенка. К тридцати годам он получил место в жандармерии Лиможа. Вместе с этим схлопотал три ранения. После чего ушел из полиции и продолжил строить карьеру в посольстве Франции. Год назад развелся и был переведен в Нью-Йорк по собственному желанию. Теперь же Марк из-за своей неудавшиеся карьеры семьянина осуждает женщин и всех вокруг за одно. Работа стала для него единственным смыслом жизни, но только вот она не вечна.

Ровно в девять мы были у воздушной гавани Джона Кеннеди. Оставалось несколько минут до конца регистрации. Мы успели, после чего Марк вызвался подождать посадку со мной.

Кофейни в зоне ожидания были переполнены, как и всегда. Марк взял два стаканчика капучино на вынос и присел рядом со мной на железный стул. Не успел я отхлебнуть и глотка, как вдруг послышались крики прямо посреди зала. Я оглянулся: молодой парень хипстерской внешности устроил драку с охранниками и пытался прорваться на посадку. Отчаянное сопротивление, горящие глаза, слюни во все стороны.

Конец ознакомительного фрагмента.