Мой сводный секрет

Кайя Сэнд

– Он ведь позвонит, да? Ну да, ну да – отвечает мне тест. Двумя ярко-алыми полосками, вынося мне приговор. Беременна. Мы живём в одном доме, мы каждый день завтракаем на одной кухне. Месяц назад нас свёл случай, судьба, злой рок. В ту ночь мы не знали, что наши родители поженятся. А сейчас – она носит под сердцем ребенка. Моего ребенка.

Глава 6

Эля

— Ну, малая, рассказывай.

— Что? — усаживаюсь на плетенные качели, подбирая к себе ноги.

Всё детство тут провела. Излюбленное место, до которого не все добираются. Папа смеялся, что охраняю, как Цербер, свой тайны штаб.

А Миша был первым, кому показала. Ему тогда было — сколько? — лет тринадцать, мне девять. Действительно, малая. Может, Миша это воплощение брата, которого мне всегда хотелось.

Папа шутил, когда сообщил, что на Софи женится. Вот тебе брат, Эмма. Как заказывала когда-то, старший и взрослый.

Только уже не надо, раньше нужно было.

Эрик ведь, наверное, не такой плохой. Но раздражает, что с ним сравнивают постоянно. Просто рассказывая, какой он молодец. И этого хватает для чувства, что недотягиваю.

Ещё даже не знакома с Эриком, а вот уже лучше меня.

— Ну, Эль, ты чего? — Миша падает рядом, прижимая к себе. — Что у тебя тут происходит вообще? Весь день бледная, шуганная. И какой-то парень возле тебя трётся, с татухами на всё тело.

— Белый? Знакомый просто, не важно. Я просто… Нет, не буду, — машу головой, когда Миша достаёт пачку с сигаретами. — Бросила. И при мне нельзя.

— Давид застукал? Оу, кому-то влетело?

— Влетит. Никотин вреден, Миш. Особенно для беременных.

— Так то для них.

Миша смеётся, разваливаясь на краю скамейки. Стреляет взглядами, крутит пачку в руках.

Улыбка медленно сползает.

Парень бледнеет.

До него доходит.

Быстрее, чем до меня доходило, что две полоски значат.

— Охр… Ох. Малая, как так? Тебе про защиту не рассказывали?

— Забыла выпить экстренный контрацептив. Оно и лучше, наверное. Ну, раз должна была забеременеть…

— Лучше, — парень чешет затылок, убирает пачку в карман. — И что Санёк?

— Ничего, мы расстались.

С Мишей можно быть честным. Он любит поболтать, но не трепло. И точно не побежит всем на свадьбе докладывать, как хорошая девочка Эмма облажалась.

И что у неё тут драма покруче любого сериала.

А ещё он Сашу терпеть не мог. Без понятия, что за причины. Просто говорил, что такой парень не для меня. Мол, его малая лучшего заслуживает.

Заслужила, шикарно просто, заслужила.

Лучшее.

— Тогда почему он вокруг тебя крутится? Давид не знает, — не спрашивает, сразу понимает. — Ни о Саньке, ни о беременности.

— Не знает. Я не могу ему пока сказать.

— Сразу в роддом пригласишь? Или когда твой сын пойдёт в школу? Не, сразу на свадьбу ребёнка приглашай, отличный вариант.

— Я на поддержку рассчитывала.

Бурчу, чувствуя, что сейчас действительно на грани. Не разрыдалась в шатре возле родных, так сейчас слёзы скапливаются в уголках.

Миша прав, это не скроешь. Месяц промолчу, второй. А там уже все увидят живот. И никакие оправдания не помогут.

Но как мне объяснить, что я ночь с незнакомым парнем провела. Потеряла голову, позволила то, что Саше первые три месяца отношений не позволяла.

И не рассказать, что мне хорошо было. Словно мой человек, пусть ничего не знаю кроме того, что тату у него на руке — на спор сделано. И что у него получаются ужасные косички. А ещё, на нём удивительно удобно спать.

Пока его руки лежали на моё животе, накрывали мои ладони.

И размеренное дыхание щекотало кожу.

Лучшее снотворное.

— Эль, конечно, — Миша притягивает меня к себе, стирает слёзы. — Ну ты чего. Это же я, будущий крёстный твоей малой. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Но Давиду сказать нужно. С Сашей поэтому рассталась? Что залетела, а он в кусты?

— В кустах сейчас я прячусь. Нет, это не Саша.

— Приехали. А кто ещё?

— Эм…

Кусаю губы, взвешиваю разные варианты.

Рассказать хоть кому-то или придержать, когда приедет лучшая подруга? Кристина в этом лучше понимает, у неё в двадцать два свой ребёнок есть. Что-то подскажет.

Да или нет?

— В общем, тот парень, что с тату. Вот от него ребёнок.

— Офигеть, малая. Не твой же типаж. Хорошие девочки с хорошими мальчиками встречаются.

— Ага, а влюбляются в плохих. Это случайно получилось.

— Я так понимаю, парень тоже не в курсе, что станет скоро отцом? Эля, ну блин! Давай, на алименты там договаривайся, попробуйте поговорить. Ребёнок у вас получился, может, что-то другое получится тоже.

Миша пихает меня в плечо, будто старается свое мнение вдавить. Слушаю его, киваю. Может, он действительно прав?

Надо хотя бы поговорить с Белым.

Нормально, а не в этом дурдоме.

Он предлагал скататься в город, и надо было его предложение принять.

— А вот и папаша, — Миша шепчет на ухо, кивая на застывшего Белого. — Его прогнать или поговорите?

— Не знаю.

Брат посмеивается, пока парень подходит. Что-то говорит за тетю Дину, но все тут понимают, что никто Мишу не звал. Но он уходит, кивая мне.

Расскажи ему, малая — молча, но доходчиво.

И я тоже молчу, пока Белый рядом усаживается.

Нам ведь было хорошо вместе, той ночью.

И легко, на самом деле.

Без притирок или недопонимания, как два пазла сошлись.

Парень не будет рад моей беременности, да и ладно. Но знать он должен. А дальше уже его проблемы.

В худшем случае, буду сама справляться. Что расскажу, что нет.

А вдруг всё будет, как Миша говорил?

Не только ребёнок, а что-то большее между нами.

Пропускаю момент, когда Белый так близко оказывается. Так, как в клубе было. Один сантиметр между женщиной и мужчиной. Только тут сто процентов поцелуй случится.

Парень наклоняется, а я это разрешаю.

У него сухие тёплые губы, которые моментально разжигают что-то внутри. Меня потряхивает, словно от ударов тока. Дрожу, но сама ближе подаюсь.

В мягкие тёмные волосы так удобно пальцами зарываться. Едва потянуть, чтобы сквозь поцелуй почувствовать улыбку парня. Его руки обхватывают лицо, касаются плеч. Сжимают мою ладонь.

Белый без перестану касается, каждой клеточки. Шарит руками, сжимает кожу. Пока я в его руках таю, как то мороженное на солнце. Только парень не солнце, он чертов астероид, который уничтожает всё на своём пути.

И меня тоже.

Меня сильнее всего задевает, когда зубами оттягивает губу.

А потом упирается лбом о мой лоб, медленно дышит. От него лимоном пахнет, а ещё, капельку, самим парнем.

— Я скучал, паучок.

И сейчас этому признанию хочется верить. Когда вот так, только мы вдвоём, всё спокойно, никаких проблем.

— Так что, поедешь со мной? Разгар праздника, никто не заметит. А мы поговорим, о чём захочешь.

— А здесь нельзя?

— Серьёзно? Я к тебе целый день пробиваюсь, а поговорить не получается. Давай, паучок, соглашайся. Или хочешь, чтобы я и дальше через поток твоих поклонников добирался?

— Напомни, почему я паучок? — спрашиваю, а всё же сама помню.

— Потому что защиту вокруг себя плетешь, как паутину.

— Видишь, всё сходится, — улыбается, поняв меня. — Так что…

— Эль, я без вопросов готов твою защиту разбирать. Но наедине, чтобы никто не мешался. И точно уж подальше от твоего Санька. Давай, Хома как раз починил мою машину. Хочешь на набережную или в центре города погуляем?

— Хочу.

Он ведь сам всё прекрасно видит, понимает. Что у меня коленки рядом с ним трясутся. Особенно, когда парень их своей ладонью накрывает.

И на набережную хочу, и в город.

С Белым куда угодно хочу.

И не только говорить, всего хочу.

— Подожди. Я думала, это он чинил машину Эрика.

Смотрю на то, как Белый губы поджимает, и пытаюсь понять, что тут происходит.

Эрик

До нас долетает музыка, крики детей и смех, отголоски разговоров, мы стоим.

Эля хмурится, а я, кажется, сам только что проговорился.

Кто за язык тянул? Ляпнуть про машину — верх моей сообразительности.

Венец разума.

Но главное сейчас — увезти паучка отсюда.

Потом разберемся.

Уверенно беру узкую ладошку в свою, тяну девушку к дому.

— Машина у нас с Эриком общая, — бормочу, и совесть колет иголками, до чего же врать неприятно. В девичье лицо не смотрю, разглядываю сочно-зеленую траву под ногами. — Я часто по соревнованиям мотаюсь, авто оставляю в гараже. Ну и вот. Эрик пользуется.

Откашливаюсь.

У меня уже раздвоение личности начинается, нужно это скорее прекращать.

Кошусь на Элю.

Она все ещё хмурится.

— А тебе не понравилось, что родители поженились, — утверждаю, медленно идем вдоль дома.

— Родители?

— Твой отец и София.

— Я не против Софии.

— Но против Эрика.

— Да мне без разницы, — она отмахивается. — Это же от меня не зависит. Плюс, вряд ли он сюда переедет, слышала, как папа с Софией обсуждали. Что он отказывается. У него своя квартира. Да и я сама не здесь живу. Видеться не будем с ним. Разве что на праздниках.

— А где ты собираешься жить? — крепче сжимаю ее ладонь, и Эля ойкает. Опомнившись, ослабляю хватку, поглаживаю нежную кожу. — Так и будешь снимать с этим своим Санькой?

— Ну хватит.

— Чего хватит?

Теперь она мою руку сжимает, и я замолкаю.

Правда, не время для ревности. Санька — это уже второй вопрос.

— Но согласись, — уверенно заявляю. — Что сын Софии твоим братом считаться не может.

— В смысле, Эрик? — Эля поднимает бровь.

— Ну да. Вы не родственники, вы просто парень и девушка, да вы сами пожениться при желании можете, — выдаю прежде, чем успеваю подумать.

— Белый, что за бред? — она резко тормозит, и я тоже останавливаюсь. Она с таким видом на меня смотрит, словно вот-вот пальцем у виска покрутит. — Ты это всерьез сейчас говоришь? Пожениться, — она хмыкает. — На тебя свадьба так влияет?

Как-то не с того я начал.

— Я всё к тому, — улыбаюсь, обнимаю ее за плечи. — Что в жизни всякое случается. И вся эта сводная ерунда — не приговор.

— Очень мудрая мысль, — язвит Эля. — Мы про брата моего будем разговаривать?

— Нет у тебя никакого брата, — отрезаю.

Она в удивлении вскидывает глаза, изучает мое лицо.

— О нас лучше пообщаемся, — торопливо притягиваю ее ближе. — На набережную?

— Поехали.

Как ребенок, радуюсь, наклоняюсь к ее губам. На поцелуй она отвечает, с такой же жаждой, мы словно двое оголодавших, наконец, дорвались друг до друга.

Ладонями мну узкую спину, Элю почти в воздух поднимаю, и она тянется ко мне, на носочки встаёт.

Месяц прошел, а будто не было его, мы встретились в клубе, поехали ко мне, утром проснулись, и вот мы здесь, мы не разлучались.

Я ее не отпущу, и пусть хоть что мне скажет Давид, он влюбился в мою мать, а я в его дочь — все честно, как мужик он должен меня понять.

— Скучала? — держимся за руки, идём по тропинке.

— А ты?

— А я очень.

А она молчит, улыбается.

По глазам вижу, что да, и такого ответа мне хватает.

На углу дома мрачнею, слегка отстраняюсь от Эли, чтобы внимание не привлекать. Рано гостей в известность ставить, поэтому с сожалением разжимаю пальцы и выпускаю ее руку.

И делаю вид, что мне срочно потребовалось воротничок рубашки поправить.

Эля это никак не комментирует, просто идёт рядом.

Выходим к дому. И я на шаг от нее отодвигаюсь. Ловлю ее косые взгляды и непринужденно насвистываю.

Нам лишь нужно спокойно уехать, и все, но эта малость видится мне вдруг Эверестом, не перепрыгнуть.

Вокруг музыка и шум, толпа наряженных людей.

— И как это называется? — помолчав, спрашивает Эля.

— Что? — щурюсь на праздник в шатрах. Вроде бы, все заняты, до нашей парочки никому нет дела.

— Так и должно быть, что ты на километр отошел? — она с подозрением смотрит на меня. — Или ты тут, может, — на ее лицо набегает тень. — С девушкой?

На эту глупость смеюсь, я же не Саня, и не ослеп ещё, паучка на кого-то менять. Чуть дёргаю ее косичку и придвигаюсь вплотную, задеваю ее бедром.

— Так лучше? — бездумно сплетаю наши пальцы, плевать, заметят — так заметят. — Конечно, я тут с девушкой. С тобой.

Подходим к машине.

Открываю дверь, Эля усаживается в салон. Обхожу авто и вижу, как к нам неровной походкой с решимостью идиота чешет Саня.

Мысленно показываю этому прилипале средний палец.

Сколько можно.

Упустил свое счастье — так не лезь.

Сажусь за руль, спешно запускаю двигатель.

— Эй! — его красное лицо нестираемой кляксой рисуется в открытом окне Эли. — Далеко собрались?

— Не твое дело, — бросаю.

— Так не пойдет, — он открывает дверь, трогает паучка за плечо. — Эля, выходи.

— Саш, давай без истерик, — она морщится. — Мы скоро вернёмся.

— Не вернётесь, потому, что никуда не поедете.

— Ты ничего не попутал? — в раздражении вылезаю на улицу. — От тачки моей отойди, придурок.

— Кто придурок? Ты чё там базаришь? — он покачивается, держится за капот, идёт ко мне.

Оцениваю его координацию и убеждаюсь — от одного-двух толчков свалится, вот только драться на маминой свадьбе — идея стрёмная.

— Саш, — выкрикивает Эля, тоже выскакивает на улицу. — У моего отца свадьба, вообще-то, ты что творишь? Уймись.

— Я ничего, — он хлопает ладонью по капоту. — Ты сейчас вернёшься со мной в шатры. А он пусть катит, куда захочет.

Замечаю на тропинке две фигуры, одна в черном, другая в белом.

Давид и мама.

Идут сюда.

Только не это.

— Слушай, а поехали с нами? — хватаю Саню за плечо, подталкиваю к задней двери. Ловлю изумлённый взгляд Эли, но объяснить не могу, в панике слежу, как парочка родителей приближается. — Садись давай, — толкаю в салон заторможенного Саню.

Падаю за руль.

— Что происходит? — Эля садится рядом. В стекло видит, как ей машет Давид, и просит: — Подожди, отец что-то хочет.

— Завезём Саню домой и погуляем, — трогаюсь с места.

— Белый, подожди, говорю, — повышает голос Эля.

И я обречённо торможу.

— Что, пап? — она вылезает из машины. — Саша перебрал, отвезем его домой.

Смотрю на Давида, на маму, с тяжёлым вздохом выбираюсь на улицу.

Почти получилось, мы почти уехали, внутри ещё тлеет надежда, что Давид просто скажет: «ну ладно», и…

— Ну ладно, — говорит Давид. — Когда вернётесь…

Перестаю слушать, боюсь верить своему счастью. Исподлобья смотрю на маму, только бы она промолчала, телепатические сигналы ей посылаю.

Паучок отходит от Давида, возвращается к машине. А потом…

— Эрик, сыночек, — зовёт мама. — Тоже подойди на секундочку.