Гонщики кампуса. Бойфренд из книг

К. С. Килл, 2020

Когда Донован, один из «Гонщиков кампуса» и общепризнанный сердцеед, осознает, к каким последствиям в будущем может привести его поведение, он решает стать идеальным бойфрендом. Для этого он обращается за помощью к Кэрри – умной и начитанной девушке, которая к тому же хорошо разбирается в любовных делах. Хоть Кэрри никогда и не встречалась с Донованом, она все равно не хочет иметь с ним ничего общего. Ловелас в поисках покаяния – да она ни на секунду в это не поверит! Кэрри предпочитает тратить свое время на более сознательных парней. Если Доновану удастся убедить ее позаниматься с ним, ему придется непросто: изучить целую библиотеку романов о любви. Но у короля девичьих сердец никогда не получится стать таким же идеальным, как книжный персонаж, особенно тогда, когда вымысел вдруг начинает переплетаться с настоящей историей любви…

1. Донован

Давай, старик, раньше ты был быстрее!

Отец бормочет ругательства на польском и пытается отдавить мне ногу, но я легко уклоняюсь. Ему дали успокоительное. Решаю его проводить, и мы черепашьим шагом бредем домой.

После перенесенного три недели назад сердечного приступа и операции он стал лишь тенью самого себя. Он чуть не умер. На самом деле, можно сказать, что он умирал уже дважды. Уже дважды его сердце останавливалось.

Он истощен, похудел и тяжело дышит. Но Льюис прав, мой отец — настоящий воин. Его выписали из больницы только сегодня утром, и мне не терпится увидеть его в привычной обстановке. Больше не могу смотреть на отвратительный халат, который был на нем в четырех больничных продезинфицированных стенах.

— Здесь жарко, — жалуется он, пока мы поднимаемся на крыльцо.

— Необычно для декабря.

— Перестань, я не выжил из ума. Меня подводит сердце, а не мозг. Я прекрасно знаю, что сейчас июль.

— Доктор сказал, чтобы я тебя стимулировал.

— Я сам тебя простимулирую, если продолжишь в том же духе. Подожди минутку, что это за нелепая клумба? — обиженно говорит он, хватаясь за перила. — Кто уничтожил мой идеальный макет калифорнийской пустыни?

Мы называем это пустырем, папа!

— Кто? Как ты думаешь? Мама вернулась, — напеваю я, открывая дверь.

— Она потрудилась над садом, теперь примется за дом! Напомни, почему она приезжает сюда каждый июль?

— Может быть, потому что твоему сердечку нужна добрая, преданная медсестра?

— И еще потому, что ты всего лишь упрямый старый болван, который не слушает советы врачей! — вмешивается мама, выходя из кухни. — Не думай, что я забыла, с кем имею дело.

Смеюсь, видя, как отец бормочет что-то невнятное и как шевелится его язык. Эти двое невыносимы. Они развелись больше трех лет назад, но все равно прекрасно ладят. Ну, по-своему. Всегда одно и то же.

— Пойдем, папа, бросим тебя в кресло.

— Хочешь поскорее избавиться от меня?

— Я уже две недели спокойно не общался с друзьями, так что да, отдаю тебя на попечение твоей жены.

— Бывшей жены, — поправляет он, заглядывая мне через плечо.

— Может, сменить подгузник? — спрашивает мама, ставя стакан с водой на кофейный столик.

— Мама, не начинай.

— Эта мегера хочет меня извести. Не уходи, сынок!

— Куда ты собираешься в таком виде? — спрашивает она, нахмурив брови.

Ее забота меня удивляет. Мне почти двадцать два, и я больше не живу с ней. Мы с отцом переехали в этот город три года назад. Не понимаю, почему это должно ее касаться.

— Я к ребятам, не ждите, ешьте без меня.

— Только не сегодня!

— Почему это?

Она разглаживает блузку, и я сразу напрягаюсь. Ее привычка поправлять одежду никогда не сулит ничего хорошего.

— Твоя сестра скоро приедет.

Черт возьми, что я говорил?

— Амелия приезжает? Ты знал? — спрашиваю я, поворачиваясь к отцу.

— Да, твоя мама сообщила мне позавчера. Только почему-то не удосужилась сказать, что тоже будет в этом участвовать!

Ну, круто! Ее только здесь не хватало. И так тут три недели одна сплошная неразбериха.

— Спасибо, что предупредил. Отлично, мне понравится атмосфера! Еще одна причина, чтобы убраться отсюда до того, как она появится.

— Возраст детских обид прошел. Вечером поужинаем всей семьей, — с улыбкой заключает мама.

Делаю глубокий вдох, опускаю голову. Я люблю ее, но иногда она перебарщивает.

Поднимаю взгляд, чтобы заговорить, и вдруг входная дверь резко открывается.

— Это я!

Черт возьми, началось!

Слышу, как сестра бросает свою сумку в вестибюле, и уже понимаю, какую мину она скорчит, увидев меня. И не ошибся. Ее улыбка, такая же, как у мамы, исчезает, как только она замечает меня.

— Донован, — сдавленно выдыхает она.

— Амелия, — отвечаю я тем же тоном.

— Неплохой домик, — добавляет она, осматривая помещение.

Она никогда не бывала здесь, поэтому мне вдвойне странно видеть ее в нашей гостиной. Я бы сказал, она заняла сторону мамы еще тогда, когда не надо было выбирать. Она осталась в Вашингтоне, я последовал за отцом, когда он получил престижную должность в Университете Огайо. Результат: я не видел ее больше года, и теперь меня изумляют произошедшие изменения. Сестра сильно похудела, теперь она стройная, подкачанная девушка и смотрит на меня с презрением.

Она подходит к маме, обнимает, затем направляется к отцу и целует его.

— На тебя страшно смотреть, тренер.

Вздрагиваю одновременно с отцом. Он ненавидит, когда она так его называет, но ничего не поделаешь, эта девушка такая упрямая и невыносимая с четырнадцати лет.

— Пойду приму душ, а то я вся пропахла соседом по автобусу.

— Дон, покажи ей спальню и ванную, — приказывает мама не терпящим возражений тоном.

Порываюсь возразить. Ей ведь нужно просто открыть двери, она в состоянии опознать ванную и вполне может выбрать любую комнату, которая понравится, но я вспоминаю фразу, которую часто повторяет мне отец: дерись лишь по необходимости!

— Иди за мной.

Поднимаюсь по ступенькам, но останавливаюсь на полпути, чтобы позволить ей догнать меня. Еще раз встречаю ее холодный взгляд и вздыхаю. Надеюсь, она тут не задержится.

— Сколько ты здесь пробудешь? — несдержанно спрашиваю я.

— Дней десять. Потом мне нужно в Вашингтон, готовиться к поступлению в университет.

Молча киваю.

— Спальня, ванная, — ровным голосом объявляю я, указывая на двери.

Она обгоняет и входит в первую комнату. Бросает сумку перед шкафом и наклоняется к окну, чтобы полюбоваться незнакомым ей видом.

Мне уже следовало бы спуститься вниз, но я слишком занят размышлениями. При каждой встрече я задаюсь вопросом, почему мы так плохо ладим. Понимаю, что брат и сестра не обязаны быть лучшими друзьями, но не могу понять, в какой момент наши пути так сильно разошлись. Я на три года старше Амелии, и она обожала меня, когда была ребенком, ни на шаг от меня не отходила. А затем в одночасье возненавидела. До сих пор я не придавал этому особого значения, но, надо полагать, что раз я чуть не потерял отца, то ситуация должна измениться.

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю я.

— Нет.

Она замолкает, прислонившись лбом к стеклу и тяжело и быстро дыша, как будто мое присутствие для нее мучительно.

— Может, объяснишь, почему не выносишь меня? Или унесешь эту тайну с собой в могилу?

Она вздыхает, но не оборачивается.

— Что произошло? Я слопал самый большой кусок пирога? Съел все хлопья и ничего тебе не оставил?

— Убирайся, — бросает она, ударившись лбом о плитку.

— Ты меня достала, Амелия.

— Пошел ты, Донован.

Замечательно, она здесь только десять минут, а мы уже поругались!

— Тебе скоро восемнадцать, а ты похожа на ребенка. Хотя бы с отцом веди себя получше — он ведь чуть не умер.

Оставляю ее и иду к машине, игнорируя угрозы матери. Не собираюсь проводить здесь вечер и разрываться между сестрой-врагом и хрупким сердцем отца. Мне нужна инъекция гонщиков кампуса.