В разбитом сердце

К. Граф, 2021

Лео Вебер – самоуверенный студент второго курса. С виду не скажешь, что дерзкий ловелас способен на настоящие чувства. Закрытое на замок сердце не способно любить. Так он думает, пока не сталкивается в электричке с необычной белокурой особой. Мало того что знакомство выходит нелепым, так ещё и выясняется, что она его преподаватель. Но игнорировать свой интерес к загадочной Кассандре Грин не получается. Лео предстоит разобраться, что ему делать с непонятным притяжением и как далеко он хочет зайти, ведь одно известно наверняка – с Кассандрой всё будет очень непросто!

Лео

1. Жизнь — странная штука. Когда меньше всего ждешь, на пути встречается интересный человек

Я должен стать единым целым с моими облаками и скалами, чтобы быть тем, кто я есть.

Каспар Давид Фридрих

Дни идут, жизнь бежит вперед, а я словно застрял на месте. Вроде бы все хорошо, но в то же время чего-то не хватает. Пустота и равнодушие в моем сердце разрастаются все сильнее, и я понимаю — еще немного, и дороги назад уже не будет. Я запутался сам в себе. Может, я не способен на любовь, а может, просто не хочу любить. В чем причина моей затянувшейся бесчувственности — я вряд ли уже разберусь. С другой стороны, имеет ли это вообще значение? Ведь мне комфортно, и никто не может причинить мне боль, а это самое главное. Знать бы еще наперед, куда это меня приведет…

Окончив гимназию, я на год ушел служить в бундесвер, а потом поступил в престижный вуз. Я твердо решил изменить себя и свою жизнь, перевернув лист безвозвратно ушедшего прошлого. Хотя мне это не слишком удалось. Три года протекло, а я все еще вспоминаю о ней… о своей большой, но неудачной первой любви. Я был чересчур юн и самонадеян и видел только то, что хотел видеть, а не то, что есть на самом деле. Когда я понял, что к чему, было уже поздно, и мне пришлось в одиночку разгребать последствия. Печально, но пережитое очень сильно повлияло на мое отношение к женщинам. Без зазрения совести я удовлетворяю свою похоть, не испытывая никаких глубоко идущих чувств к своим партнершам. Я живу как умею — просто, без усложнений.

— Эй, Лео! Может, хватит в облаках летать? — Рита ущипнула меня за щеку и следом чмокнула в губы. Мы лежали на моей кровати. Недавно у нас был сладкий утренний секс. Я пресытился близостью, поэтому легонько отодвинул ее в сторону.

— Мне нужно собираться. Сегодня начало нового семестра. Не хочу опоздать в первый же день.

Поднявшись с кровати, я направился в сторону ванной.

— Как же бесит твоя холодность! После секса ты делаешься совсем невыносимым. Мог бы хоть немного поласковей быть, — вздохнула она раздраженно и откинулась на простыни. — А еще у тебя все время одно и то же безразличное выражение лица. Чем дальше, тем больше раздражает. Сделай с этим что-нибудь.

Я обернулся и посмотрел на Риту. Невозможно было не заметить ее разочарования во мне. Этот поучительный тон служил тому доказательством. Теперь она пытается подстроить меня под себя, хотя прекрасно знает, что я терпеть не могу подобное вмешательство в мою жизнь! Так было со всеми девушками, с которыми я спал. Я предупреждал их, что между нами не может быть ничего, кроме секса, но они меня как будто не слышали — а потом, спустя некоторое время, делали это унылое лицо. У меня не было намерений причинять им боль, поэтому я изначально был честен — только, похоже, моя честность не лишала их надежды завоевать меня.

Я не мог понять, почему девушкам так это нужно. Они ведь меня совсем не знали. Мы всего лишь развлекались вместе, но им всегда хотелось большего. Возможно, женщины просто так устроены. Странным образом моя холодность и отчужденность не отталкивают, а скорее притягивают женский пол. Но все меняется, стоит зайти немного дальше. Тем не менее ни к одной из своих бывших я не чувствовал ничего, кроме сексуального влечения, и всегда отчетливо понимал, что происходит у меня внутри. Как бы они ни старались и что бы ни вытворяли, мои чувства оставались неизменны, но отказаться от удовольствия я не мог. Из-за этого проблемы были неизбежны. Впрочем, глупо отказываться от секса, когда девушки сами его тебе предлагают. Я не напрягаюсь по этому поводу и о будущем не задумываюсь, поэтому раз за разом попадаю в ситуации, похожие на сегодняшнюю.

— Тогда нам стоит закончить, — подытожил я сухо.

Это не имеет смысла. Мне нравится заниматься с ней сексом — ни больше, ни меньше, но она не единственная, с кем приятно это делать.

Рита вскочила с постели и метнула в меня дикий, разъяренный взгляд.

— И ты говоришь это вот так запросто! После того, как мы с тобой полтора месяца встречались! Ну ты и ублюдок! — Она схватила подушку и с яростью метнула ее в меня, а потом начала в спешке натягивать на себя одежду. — Я, конечно, знала, что ты гад, но что до такой степени… — продолжала она бубнить себе под нос, вся красная от негодования, а я просто стоял и смотрел, как она собирается уйти. Я не пытался ей помешать, но молча удивлялся, что она решила, будто у нас были отношения. Как она могла интерпретировать обычные потрахушки в таком ключе? Наверно, стоит еще реже встречаться с ними. Чувства девушек ко мне растут пропорционально тому, как много времени мы проводим вместе — в постели и вне ее. Рита права, я ублюдок. Тем не менее стыда перед ней я не испытывал.

Окончательно собравшись и подхватив сумку, Рита на мгновение остановилась возле меня. Ее губы обиженно дрожали.

— Надеюсь, однажды ты получишь по заслугам за свое скотское поведение! И не звони мне больше! Я все равно не приду! Трахайся с другими сколько влезет!

Напоследок она залепила мне смачную пощечину и ушла, хлопнув дверью. Я как бы и не собирался ей больше звонить, ну да ладно.

Я тяжело вздохнул. Хорошо же начался новый учебный год! Ничего не скажешь! Но найти, с кем развлечься, будет не так уж трудно. Даже наоборот — слишком просто. Если бы только потом можно было избежать вот таких сцен…

Приняв душ, я оделся, наспех позавтракал и, перекинув сумку через плечо, покинул квартиру.

На дворе стоял теплый октябрь. Сев в электричку, я даже свитер снял. В час пик вагон был переполнен. Снова начались привычные серые будни. За год учебы я поменял десять подружек — может, даже больше. Я точно не помню, вернее, не считал. Мои друзья уже начали сомневаться, что я способен на настоящие отношения или хотя бы на простую дружбу с противоположным полом. Они были не совсем правы. Задайся я целью подружиться с девушкой, уверен, все получилось бы, если бы она сама воздержалась от подкатов ко мне. Все-таки я слаб на женские чары и падок на удовольствия. В этом плане я слабохарактерный. Но когда-то у меня была подруга детства. Мы с детского сада до самого окончания гимназии неплохо общались и ладили. Когда мы повзрослели, у меня даже мыслей не возникало с ней переспать, хотя она была весьма привлекательной. Несмотря на разные интересы, нам удавалось легко найти общий язык. Однако после окончания школы каждый пошел своей дорогой: я подался в армию, она поступила в университет. Когда я вернулся и тоже продолжил учебу, возобновить прежнюю дружбу не вышло. Она нашла себе ревнивого парня, и я ему очень не нравился. Так все и сошло на нет. Иногда даже многолетняя дружба распадается по таким вот примитивным причинам.

Поезд резко затормозил, и вагон тряхнуло. По толпе пробежали испуганные охи и ахи. Я крепче ухватился за поручень, чтобы сохранить равновесие. Но в этот момент в мой бок уперлось чье-то тело, которое по инерции отбросило в мою сторону. Мне пришлось напрячь мышцы, чтобы мы оба не упали. Я инстинктивно подхватил незнакомца свободной рукой и посмотрел вниз. Это была женщина. Молодая. У нее были длинные, очень светлые волосы, забранные в конский хвост, и потрясающей синевы глаза. Она тоже посмотрела на меня и улыбнулась дежурной улыбкой.

— Спасибо большое! Что ни день, сплошное приключение с этими поездами, да?

Я кивнул, ничего не отвечая и зачем-то продолжая ее изучать. Она выпрямилась и отстранилась. Очевидно, ей стало неловко. Девушка еще раз извиняюще приподняла уголки губ. В дополнение к большим ярко-синим глазам у нее была невероятно белая кожа, почти прозрачная, и такие же ресницы. Очень необычно. «Может, иностранка», — подумалось мне, но разговаривала она на чистом немецком.

На следующей станции она предупредительно перешла в другую часть вагона. Наверное, мой взгляд был слишком назойлив. Я почти не отрываясь пялился на нее, но тут не было никакого умысла, всего лишь любопытство. Наверное, стоило сказать об этом. Я не умею деликатничать и не всегда соображаю, что переступаю грань приличий. По большей части я молчаливый и стараюсь как можно реже открывать рот, так как моя прямолинейность очень часто задевает людей за живое. Но я это понял, только когда стал постарше. Странно, что с таким характером я всегда пользовался популярностью у девушек. Мне приходится долго подбирать слова, если меня о чем-то спрашивают, и я очень быстро теряю нить разговора, отвлекаясь на посторонние вещи. Это происходит потому, что чаще всего собеседник мне неинтересен и разговор кажется скучным и бессмысленным. Если бы не моя внешность и высокий рост, уверен, женщины бы в мою сторону даже не смотрели. Я не умею слушать их пустую болтовню. Но, на мое счастье, они падкие на симпатичные мордашки и тренированные тела, а я еще со школы занимаюсь баскетболом. В университете я продолжил посещать секцию. У нас даже собралась неплохая команда.

Наконец объявили мою остановку. Я с облегчением вышел из душного вагона и обнаружил, что белоснежная красотка вышла вместе со мной. Она уже направилась к эскалатору, чтобы подняться к выходу, и мне нужно было идти в ту же сторону. Ситуация была не лишена иронии. Я даже улыбнулся себе под нос и последовал за ней, соблюдая дистанцию. На выходе она прибавила шаг — и я зачем-то тоже. Пока нам было по пути, я не терял ее из виду. Незнакомка торопливо бежала по тротуару, ловко огибая встречных прохожих: может, опаздывала, а может, любила быструю ходьбу. Но мне не составляло труда поспевать за ней — мои шаги были куда шире. И тут прямо перед моим носом она резко споткнулась о камень мостовой и лихо полетела на землю. Такого поворота я не ожидал, поэтому и поймать не успел. Я, естественно, остановился, а потом посмотрел на нее сверху вниз.

— Вам помочь? — спросил я спокойно и протянул ей руку.

Она обернулась в мою сторону. Ее обворожительные глаза горели смесью негодования и стыда.

— Это все твоя вина! Ты что, меня преследуешь? — крикнула она, недовольно стиснув зубы, и сама поднялась на ноги, игнорируя мою руку.

— И в мыслях не было, — ответил я честно.

— Тогда зачем ты идешь за мной?

— Мне просто в ту же сторону, что и вам.

Она запнулась и вдруг раскраснелась. На ее бледной коже был заметен даже легкий румянец. «Очень красиво!» — промелькнуло у меня в голове. В мыслях я прикинул, сколько ей лет. По ней трудно было определить возраст. Но, скорее всего, она меня старше.

— Вы обе коленки разбили, — сообщил я, указывая на ее ноги. На ней была строгая серая узкая юбка чуть выше колена. Окровавленные ушибы портили картину, но ножки у нее были что надо.

Незнакомка наклонилась, проводя инспекцию своих ран, и испустила обреченный вздох.

— Колготки порвала…

Я кинул на нее изумленный взгляд. Ее реакция слегка поражала — неужели сейчас ее беспокоят порванные колготки? Ушибы выглядят болезненно, но она даже бровью не повела.

— У меня с собой есть пара пластырей и антисептик. Думаю, лучше обработать ваши ссадины, а то они могут воспалиться.

Она подняла бровь и покосилась на меня с любопытством.

— Ты таскаешь с собой такие вещи?

Я пожал плечами.

— Никогда не знаешь, что может пригодиться. Там есть лавочка, — я указал в сторону сквера на противоположной стороне улицы, — и еще общественный туалет. Вы сможете снять колготки.

— Ну, тогда пошли, маньяк-преследователь. — Она широко улыбнулась, а я отшатнулся.

— Я не маньяк и не преследователь, — поправил я ее недовольно.

— Ага-ага! — подтвердила она с каким-то снисхождением и похлопала меня по плечу.

Как я и думал, ударилась она сильно. Прихрамывая, незнакомка доковыляла со мной до сквера. Я бы предложил ей руку в качестве опоры, но не решился. Она и так уже считала меня подозрительным. Не хотелось показаться чересчур навязчивым.

Сначала она пошла в туалет, избавилась от порванных колготок и отмыла колени от крови. Когда она вернулась, я уже достал из сумки свою скромную аптечку. Девушка осторожно поместилась на краю лавки, а я присел на корточки перед ней. Намочив ватку антисептиком, я без разрешения начал промокать ее ссадины. Она дернулась, но не издала ни единого звука.

— Больно? — спросил я и поднял на нее взгляд.

Она прикусила губу и закивала, сосредоточенно наблюдая за моими действиями. Эта девушка так покорно доверилась мне, абсолютному незнакомцу, хотя только что обвинила меня в преследовании. Может, я зря опасался, что снова ее испугаю. Странное она создание.

Я осторожно закончил процедуру и закрыл ссадины пластырями.

— Все, — подытожил я, поднимаясь на ноги.

— Спасибо. Ты уже сегодня второй раз мне помог. — Она еле заметно улыбнулась. — Ты студент? — спросила она вдруг. Я кивнул.

— Ясно. Тогда тебе лучше поторопиться, а то опоздаешь на занятия, — предупредила она и указала на уличные часы у входа в сквер. Незнакомка была права, но я заколебался, прежде чем покинуть ее.

— Вы точно дальше справитесь сами? — спросил я с сомнением.

Девушка снова улыбнулась, на этот раз во весь рот. Я не мог понять почему, но ее яркая улыбка выглядела очень странно. Как будто она вынудила себя улыбнуться. Хотя, возможно, неловкость и боль сделали ее такой неестественной в этот момент.

— Конечно, справлюсь! Иди!

Я молча развернулся и пошел своей дорогой. Когда я прошел несколько шагов, то услышал ее голос позади себя:

— Как тебя зовут?

— Лео, — ответил я в легком замешательстве.

— Еще раз спасибо, Лео! — крикнула она мне вслед и опять одарила сверкающей улыбкой.

Странная особа осталась позади, но я все никак не мог выбросить ее образ из головы. Почему она вдруг привлекла мое внимание? Да, у нее необычная внешность, но вокруг меня хватает привлекательных девушек. Тогда, может, ее загадочная улыбка?

Я притормозил у входа в корпус. Незнакомка спросила мое имя, но свое не назвала. Сейчас эта мелочь не давала мне покоя. Обычно, когда девушки хотят со мной познакомиться, то сначала сами представляются и навязывают свой номер телефона, а уже потом интересуются, как зовут меня. Я так привык к этой неизменной схеме, что до меня только сейчас дошло: нужно было выспросить о ней побольше. Я чувствовал легкое разочарование из-за того, что мы так просто разошлись. Часто я даже по их просьбе неохотно давал свой мейл или номер телефона, но в случае с этой белокурой принцессой я бы первым написал или позвонил… наверное. Впрочем, у меня еще осталась надежда, что это не последняя встреча. Мы ездим на одном поезде и выходим на одной станции. Если она не начнет меня избегать, то шанс на новую встречу однозначно есть. Я печально вздохнул. Слишком много мыслей об этой мимолетной, незначительной встрече… Сегодняшнее утро оказалось богатым на приключения. Оставалось надеяться, что хотя бы день пройдет спокойно.

2. Я не люблю неожиданностей, однако бывают и любопытные!

— Эй, Лео, приятель! — послышался голос моего друга Дирка. — Как дела, дружище? Все лето не виделись! С какой красоткой зажигал на этот раз?

Он налетел на меня на полном ходу и повис на моем плече, увлекая внутрь здания. Я нахмурился:

— Не твое дело.

— Ну вот, опять ты секретничаешь! — Он добродушно рассмеялся и отпустил меня. — Слышал последние сплетни? Кажется, Давид стал серьезно встречаться с Аникой. У них там любовь-морковь. Она же твоя бывшая или?..

— Мне плевать, — ответил я хмуро и пошел в сторону лестницы. Дирк увязался за мной.

— Если это правда, то косяк тебе с ним будет общаться, — подметил он с сожалением.

— Мы не были закадычными друзьями, так что переживу, — ответил я безразлично.

Перед аудиторией мы остановились, и Дирк задумчиво почесал репу.

— Слушай, ты бы уже остановился на ком-нибудь, а то про тебя девчонки такие жуткие слухи распускать стали. Надо как-то помягче с ними. Когда они обижены, то становятся настоящими стервами.

И чего это Дирк так печется о моей репутации? Скучно ему, что ли, стало?

— Благодарю за совет, но я уж как-нибудь сам разберусь.

— Да-да! Ты же у нас король универа и весь такой крутой и опытный!

— С чего ты взял, что я крутой и опытный? — Я удивленно покосился на друга, он с такой же удивленной миной посмотрел на меня, а потом расхохотался.

— Ну ты даешь! Не признаешь свою же популярность, но это в твоем духе. Пошли, урок начинается.

Закончив приставать со всякими глупостями, он затащил меня в лекционный зал. После пары по прикладной математике мы поменяли аудиторию. Расписание в начале года было еще не точным, и пока в нем стояло всего несколько предметов. Первая неделя не обещала ничего грандиозного, а значит, можно расслабиться.

Перед следующим уроком к нашему с Дирком месту подошли Фабиан и Гидо. Еще с начала первого курса мы сдружились и постоянно зависали вместе. Сейчас надо было решить, куда двинем вечером, чтобы отметить начало семестра. Определились мы быстро — благодаря Фабиану. Он у нас кладезь идей и вдохновения, но нам вечно приходилось тащить его за уши через экзамены. Таким вот раздолбаем он уродился. Глядя на то, как он дразнит Гидо, я убедился, что за каникулы мало что изменилось. Фабиан вроде как нашел девушку в конце учебного года и немного притих, но сейчас из него перла прежняя энергия. Девчачье трио, сидящее перед нами, хихикало и шушукалось, постоянно оглядываясь на нас. Фабиан притягивает к себе женское внимание очень быстро. Он сынок богатеньких родителей, и все это знают. А еще беззаботный весельчак, легкий в общении. Он хорошо одевается и ни в чем не нуждается. Ему не нужно работать, чтобы содержать себя во время учебы. Видимо, поэтому он живет не напрягаясь, частенько филонит и лентяйничает, но при этом он отличный парень. Фабиан не раз меня выручал на первом году обучения. Благодаря его общительности у него много друзей и связей. Через знакомых он помог мне найти недорогую квартиру и деньжат одалживал, когда было совсем туго.

— Хотите крутую новость? У нас с этого семестра новая профессорша английский вести будет. Говорят, горячая штучка!

Фабиан подмигнул нам, продолжая теребить густую шевелюру Гидо, который безуспешно от него отбивался.

— И кто это говорит? — спросил Дирк скептически.

— Подслушал случайно разговоры преподов по физике и программированию. — Фабиан всезнающе ухмыльнулся. — Эти похотливые кобели знают наверняка!

Я закатил глаза.

— Да уж куда там! Нашел кому верить. И вообще, я с ними больше бухать не буду! Не хочу слушать об их похождениях! Культурные люди, называется, еще и учителя!

— Да ладно тебе! — парировал Фабиан. — Иногда нажираться с преподами очень даже весело, а самое главное — информативно и познавательно. Они нормальные мужики, не считая их сексуальной озабоченности.

Все заржали в голос, кроме меня. Не хотел бы я к сорока годам стать как эти два извращенца. После окончания второго семестра мы пригласили некоторых наших профов отметить с нами успешную сдачу экзаменов. Вот там и выплыли все их секреты, которые я, честно признаться, знать не хотел. Учитель программирования наставлял рога своей жене со студенткой последнего курса, а преподаватель по физике имел странный фетиш — короткие юбки. Не зря про него слухи ходили, что девчонки, которые на экзамен приходят в мини по самую маму, зачет получают автоматом. Да и несколько наших училок средних лет вызывали опасения. Одна, напившись, недвусмысленно лезла ко мне в штаны, нашептывая на ухо, какой я горячий студент и что она не прочь порезвиться со мной ночку-другую. Насилу мне удалось тогда отбиться. Я ничего не имею против женщин постарше — даже скорее наоборот, но такие откровенные приставания выбивают меня из колеи и вызывают отвращение. Мне нравится, когда женщина умеет пользоваться своим шармом, ненавязчиво демонстрируя сексуальность и ловко заманивая в свои сети, — но поведение этой училки вышло за рамки всего мыслимого и немыслимого.

— Так что там с этой новой преподавательницей? Она придет сегодня? — робко спросил Гидо.

Нашего друга-очкарика, судя по всему, всерьез заинтересовала эта новость. Хотя неудивительно. Он любит изучать языки. Загадка, что он делает на факультете информатики и прикладной математики. Наш курс программистов явно не для него, хоть учится он хорошо.

Фабиан задумчиво надул губы.

— Наверное, да. Она вроде как в расписании уже стоит.

— А как ее зовут? — продолжил расспросы Гидо.

— Думаешь, я помню? Придет — сама скажет. А вот и она…

В коридоре раздалась настойчивая трель звонка, и вместе с ним в аудиторию ворвалась, гордо и твердо шагая, наша новая учительница английского. Я застыл на месте в онемении от шока. Сказать, что я в этот момент удивился, — ничего не сказать. Я был сражен. Девушка положила журнал на трибуну и встала рядом с ней. В этот момент я окончательно убедился, что она та самая незнакомка из поезда, которой я утром заклеивал разбитые коленки.

Все притихли, изучая нового учителя, и, конечно же, не один я был поражен, что такая молодая женщина оказалась профессором. Ее взгляд был устремлен на аудиторию без капли стеснения или волнения.

Ну и ну! Я ухмыльнулся краем губ. Еще недавно она бежала от меня сломя голову, думая, что я маньяк, а теперь с такой невозмутимостью стояла перед огромной группой студентов, готовых разобрать ее на части.

Слухи не врали. Она и правда милашка: стройная, с весьма броской внешностью, учитывая белоснежную кожу, светлые волосы и кристально чистые глаза. К ней не раз попытаются подкатить не только холостые преподы, но и студенты. В этом я не сомневался.

— Доброе утро! — произнесла она звонким, четким голосом. — Меня зовут Кассандра Грин, и я ваш новый профессор английского.

«Ага, — подметил я, — фамилия у нашей Белоснежки действительно оказалась не немецкой!»

Не успела она представиться, как из зала уже послышались первые смешки.

— Профессор Грин, а что с вашими коленками?

Я невольно вместе со всеми посмотрел на них. Сегодня утром я собственноручно обрабатывал ее ушибы. Если бы наши парни знали об этом, то умерли бы от зависти, но я не собирался делиться с ними сокровенным секретом первого знакомства с профессором Грин.

— Неудачный старт в новый семестр, — ответила она с улыбкой и встала за трибуну, деловито опершись на нее двумя руками. — Со всеми бывает.

Ей стоило бы строить из себя занудную леди и не отпускать такие милые шуточки — тогда бы интерес к ней угас быстрее.

— Профессор Грин, а у вас есть парень? — выкрикнул Фабиан со свойственной ему непринужденностью, за что сразу же получил пинка от Гидо, но после этого остальной народ разгалделся еще сильнее. Ну, вот и началось. Как я и предполагал. Госпоже Грин придется действительно постараться, чтобы ее начали воспринимать всерьез. Звание профессора в столь молодом возрасте никого не впечатлило — вернее, впечатлило, но не настолько, чтобы отказаться от несерьезных заигрываний и флирта.

— К чему такой внезапный вопрос? Хотите предложить свою кандидатуру, господин… как ваша фамилия? — ответила она язвительно, нисколько не робея.

— Я просто Фабиан. Почему бы и нет? — крикнул мой друг через всю аудиторию, растянув лыбу до ушей. Я уже был не прочь шарахнуть его чем-нибудь тяжелым за такой безвкусный подкат, но, к несчастью, он сидел далековато. Может, стоит швырнуть в него словарем?

— Господин «Просто Фабиан», ваше рвение впечатляет, но, к сожалению, вынуждена вас разочаровать — я не встречаюсь со своими студентами. Однако, чтобы вам не было одиноко, подойдите ко мне после уроков. Вы получите от меня замечательное задание на дом. Это должно скрасить ваш досуг. Выполните его до послезавтра. А если не успеете, то схлопочете шестерку^[1] уже в начале семестра, и это станет дополнительным стимулом для страстных ночей в компании учебников. Так что хорошенько постарайтесь. Это в ваших же интересах.

По аудитории моментально прокатились сочувственные вздохи, но слова профессора осадили озабоченных наглецов, и все притихли, чтобы не навлекать на себя неприятности. Я снова криво усмехнулся. А она не промах!

— А теперь начнем занятие, — объявила профессор Грин. — Для начала небольшой тест, чтобы проверить уровень ваших знаний.

На этот раз в помещении раздались печальные, расстроенные вздохи. Я кинул короткий взгляд в сторону Фабиана. Он с кислой миной послушно рылся в сумке, доставая все нужное для урока, а Гидо рядом с ним довольно хихикал. Теперь Фабиану придется попотеть. Поделом ему. У него действительно язык без костей.

После теста весь оставшийся урок я внимательно наблюдал за нашей новой учительницей и слушал ее голос. Я был не уверен, заметила она меня или нет. Если да, то не подала вида. Профессионализма ей не занимать. Кроме того, ее английский по-настоящему впечатлял. И все равно удивительно, что она, будучи такой молодой, уже имела статус профессора. На вид я бы не дал ей больше двадцати пяти. Но, скорее всего, она старше. Сколько же ей лет?

«Черт, а профессор Грин меня всерьез заинтересовала!» — установил я и горько усмехнулся, а потом уперся взглядом в парту. Ну почему именно она?!

После пары все быстро начали разбегаться. Это был последний урок. Я не торопился. Мне еще нужно было на подработку. Кафешка, где я батрачил, находилась недалеко от университета. Моя смена начиналась через сорок минут, и ехать домой не имело смысла. Мне приходилось работать, чтобы отстаивать свою самостоятельность перед родителями. Кроме того, на мне висел большой денежный долг из-за моих ошибок в прошлом, который я им до сих пор выплачивал. Если бы я согласился вернуться домой и перестал противиться отцовской воле, он бы списал с меня все, что я должен. Однако для меня это не вариант. Лучше тогда в тюрьму. Я съехал от родителей сразу, как вернулся из армии. Университет и будущую профессию я тоже выбрал сам. Для мамы это был большой шок, для отца фактически плевок в лицо. Наши отношения совсем испортились из-за моего неповиновения. Может, это прозвучит жестоко, но мне действительно было плевать на их мнение.

После лекции вокруг госпожи Грин собралась кучка студентов, в том числе и Фабиан. Они засыпали ее бесполезными вопросами, а мой друг еще раз получил выговор, но на этот раз не выпендривался. К моменту моего ухода аудитория опустела. Госпожа Грин складывала последние вещи в сумку, когда я прошел мимо. Мне хотелось ей что-нибудь сказать, но я не знал что. И тут мне повезло. Она сама меня окликнула:

— Господин Вебер! Подождите секундочку!

Я замер, словно пронзенный стрелой, и неуклюже обернулся.

— Откуда вы знаете мою фамилию? — спросил я на автомате.

Она заулыбалась немного виновато и приподняла журнал, который держала в руке.

— Я приметила тебя, еще когда зашла в аудиторию, а потом нашла по имени в журнале, пока вы писали тест.

Точно, она же знает, как меня зовут. Я ей сам сказал при встрече.

Мне стало отчего-то неловко перед ней, и я отвел глаза.

— Ясно. Можете и сейчас звать меня Лео. Я не против.

— Хорошо, Лео. Не в моих правилах обращаться к своим студентам на «ты», но раз уж все так необычно сложилось, остановимся на том, с чего начали. Только у меня к тебе есть небольшая просьба: не рассказывай никому, что мы уже знакомы, ладно? Не хочу неловких ситуаций.

Я снова перевел на нее тяжелый взгляд. Ее слова меня немножко разочаровали.

— Я как бы и не собирался. Можете не переживать.

— Ну, раз так, тогда еще раз спасибо! — отозвалась она с явным облегчением, и на ее губах снова заиграла до боли приторная улыбка. Ну почему она ей совсем не идет? Обычно, когда девушки улыбаются, они становятся безумно хорошенькими, но на лице госпожи Грин улыбка казалась чем-то неуместным.

— Не за что, — отозвался я сухо, развернулся и уже собрался покинуть класс, когда мне в голову шарахнула странная мысль. Я не хотел произносить этого вслух, но произнес: — Профессор, у вас красивое имя. Мне нужно было спросить его утром при первой встрече. Простите за бестактность. Я думаю, оно вам очень подходит!

От моих слов она резко замерла и стала похожа на столб, а потом начала медленно заливаться краской. Я не мог оторвать от нее взгляд и снова пялился ей прямо в лицо. Не ожидал, что она смутится из-за такой мелочи. Наверное, я опять показался ей странным, но мне нравилось наблюдать за ней. Эта ее реакция, в отличие от улыбки, была привлекательной и настоящей.

— Лео, ты, судя по всему, неплохой малый, но как что-нибудь ляпнешь — прямо не знаешь, как на это реагировать. — Она тихо захихикала. — Наверное, мне стоит поблагодарить тебя за комплимент. Но лучше не говори подобного своим учителям. Тебя могут неправильно понять. Впрочем, если тебе так нравится мое имя, ты тоже можешь звать меня по имени, когда мы наедине. До скорого, Лео!

Она подмигнула мне, вздохнула обезоруженно и отвернулась, снова сосредоточившись на своей сумке.

Я хотел ей сказать, что своими словами выразил именно то, что было у меня в мыслях, и она все правильно поняла. Но, судя по ее ответу, ей удобнее думать, что я просто неудачно выразился. Как бы то ни было, я получил огромную привилегию называть профессора Грин Кассандрой. Может, она думает, что у меня язык не повернется обратиться к ней на «ты», но в таком случае ее ждет разочарование. Я не страдаю стеснением из-за разницы в возрасте и статусе, поэтому спокойно могу общаться с ней на равных — хотя сомневаюсь, что мне часто будет выпадать такая возможность.

Я покинул аудиторию в приподнятом настроении и сам не мог понять почему. С ребятами мы договорились встретиться в девять вечера в баре, а дальше решать по обстоятельствам, где и как продолжать веселье. Я почти наверняка знал, что наша гулянка затянется до утра. Мы все давно не виделись, плюс был повод для праздника — начало нового семестра, как-никак.

Отработав смену, я вернулся домой, чтобы переодеться, а потом поехал к нашим парням в бар. Они успели порядком накидаться к моменту моего приезда.

— Лео, ну наконец-то! Гвоздь программы явился! Тебя только за смертью посылать! — возмутился Дирк заплетающимся голосом. — Садись сюда.

Он освободил мне место рядом с собой на лавке из темного грубого дерева. Это было небольшое, но достаточно популярное у молодежи заведение. Здесь зависала разношерстная публика, начиная с рокеров и готов и заканчивая обычными смертными. Музыка в основном играла тяжелая. Приходилось орать, чтобы слышать друг друга.

Я поздоровался с остальными. Из всех более-менее трезвым остался только Гидо.

К нашему маленькому столику в углу подлетела молоденькая официантка.

— Что будете пить? — приветливо спросила она меня.

— Что и остальные, — ответил я коротко.

Девушка упорхнула и уже через пару минут вручила мне пол-литровую кружку светлого пива. Мы подняли чарки за начало новых университетских приключений.

— Как у тебя там с Ритой дела продвигаются? — поинтересовался Фабиан лукаво, уставившись на меня с ехидной улыбкой.

Мне в этот момент хотелось дать ему в морду. О нас с Ритой никто не знал. Да и Фабиан не знал бы, если бы мы нечаянно не столкнулись с ним и его подружкой в кино. Это была идея Риты пойти на тот дурацкий фильм, вот нас и спалили. А Фабиан, зараза, мог бы и промолчать. Но нет же, специально разболтал, чтобы меня подразнить.

Глаза Дирка округлились.

— Так ты теперь с Ритой Кох встречаешься? Она же с последнего курса!

— Я с ней не встречаюсь, — пробубнил я устало.

— А выглядели вы счастливой парочкой, — пропел Фабиан, многозначительно подмигивая остальным.

— Вот это тебе подфартило, чел! — проговорил Дирк с завистью. — На нее же все слюни пускают, а она никому не дает!

Я не любил обсуждать свои любовные связи с друзьями. Не то чтобы они сплетничали направо и налево, но чем меньше людей знало подробности моих мимолетных интрижек, тем лучше. Я этим не гордился.

— Я же сказал, я с ней не встречаюсь!

— Но ты с ней на свидание ходил, и кое-что другое тоже делал. Разве нет? — настаивал дальше Фабиан. — Как это тогда называется?

— Это не значит, что мы состоим в серьезных отношениях, — возразил я, все больше раздражаясь.

— Да отстаньте вы уже от Лео! Не видите, что ли, он не хочет об этом говорить! — вмешался наш робкий Гидо. Я его всегда уважал за деликатность, а сейчас зауважал еще больше.

— О, наш девственник рот раскрыл! — радостно воскликнул Фабиан, сидевший рядом с Гидо, и опять вцепился в его нестриженую шевелюру. Он испытывал какую-то странную потребность ерошить волосы Гидо. Видимо ему нравилось, как тот злится. Доставать ближнего своего Фабиану необходимо как воздух, а Гидо — самая легкая мишень. — Тогда давай сменим тему и поговорим о твоей задротской личной жизни. Скажи, тебе кто-нибудь нравится?

Эта честная душа сразу залилась пурпурным румянцем, и всем стало очевидно, каким будет ответ на этот вопрос. Мы расхохотались в унисон. Бедный Гидо. Иногда мне по-настоящему жаль его. Он, конечно, привык к таким приколам, но они наверняка его задолбали. Мне бы было неприятно. Впрочем, меня друзья донимали другими способами. Без этого было бы скучно.

— Дай-ка я угадаю, кто это! — захлебываясь в припадке смеха, продолжил свои издевки Фаби. — Неужели наша новая профессорша английского?

Как только Фабиан произнес эти слова, я резко посмотрел на Гидо. Тот еще больше покраснел и уставился в стол. Парни начали угорать еще сильнее, а вот мне теперь было не смешно.

— Ну и что? — возразил Гидо обиженно и отпил из своей кружки, чтобы набраться смелости. — Она ведь классная! И, кстати, я не собираюсь помогать тебе делать домашку! — заявил он, повернувшись в сторону Фабиана. Как будто эта детская угроза сработала бы, чтобы унять язвительность друга.

— И не больно надо. Схвачу плохую отметку — вот проблема.

— Да ты из них не вылезаешь, — заступился я за Гидо, и теперь все начали хихикать над Фабианом. Но с него любые насмешки скатывались как с гуся вода.

— Тогда давайте же выпьем за то, чтобы я, балбес, и в этом семестре как-нибудь выскребся и перешел на новый уровень!

— Это тебе что, ММО^[2]? Учись, придурок! — гавкнул Гидо возмущенно. Он очень серьезно подходил к учебе и единственный из нас отказывался поощрять лень Фабиана.

Тот сделал наигранно печальное лицо, и мы тут же сжалились над несчастным и ободряюще похлопали его по плечу.

— Ну-ну. Не сердись на свою женушку. Он тебе добра желает, — утешали мы Фабиана, и с ухмылкой наблюдали, как закипает Гидо. Его откровенная демонстрация эмоций подначивала нас на новые приколы. Он ну уж слишком правильный! Я заказал нам всем еще пива за свой счет, чтобы утихомирить разгоревшиеся страсти. Веселье набирало обороты.

— А наша новая училка и правда симпатяга. Я б за ней приударил, — вернулся к прежней теме Дирк и томно вздохнул. — Она вся такая беленькая, как сахарная вата, поди, и на вкус такая же.

— Обломись! — вставил Фаби. — Можешь даже не пытаться. Я с ней пару минут пообщался, хотел снять свое наказание — она непоколебима! Фурия еще та. Чую, суровые нас с ней ждут будни и зачета нам так просто не видать.

— Вот опять на халяву надеешься! Заткнулся бы уже. — Гидо дал другу легкую затрещину; но по выражению его лица было заметно, что он смягчился и читать длинные проповеди на тему прилежания не собирается.

Я на минуту выпал из реальности и погрузился в раздумья. Действительно ли госпожа Грин так неприступна, как решил Фабиан? Я-то знаю, что некоторые преподаватели не слишком целомудренны. Долго ли продержится госпожа Грин, пока не поддастся соблазну? Одна только наша группа состоит из множества симпатичных парней, а она преподает и на других потоках. Кто-нибудь всерьез за нее возьмется. Неужели она упустит шанс порезвиться с молоденьким, набитым до отказа гормонами пареньком, с ее-то внешними данными? Лично я не верил в ее стойкость, и эта мысль меня раздражала.

— Эй, Лео, ты чего застыл? — спросил Дирк настороженно. — А тебе как наша новая английская Снежная королева?

Я сложил губы трубочкой.

— Не знаю. Ничего так. Мне как-то все равно, — подытожил я без выражения, и все снова бросились гоготать как ненормальные.

— Обожаю эти твои унылые замечания! Как тебя только девчонки терпят? — поинтересовался Фабиан.

— А что не так? — удивился я.

— Блин, приятель, у тебя было столько женщин, что уже на пальцах не пересчитать, а ты тупишь! Женщины любят ушами, понимаешь? Ушами! А ты вечно бросаешь отрывистые вялые фразы, словно делаешь одолжение. Ходишь все время с такой кирпичной рожей, что на тебя страшно смотреть. Она у тебя, конечно, смазливая, но ты кажешься до жути безразличным, поэтому никто с тобой и не задерживается. Такими темпами от тебя и Рита уйдет.

— Она от меня не уйдет, потому что я сам сказал ей уходить, — ответил я спокойно.

Настала гробовая тишина. Парни перемигнулись между собой. Я не смог точно истолковать их взгляды, но, наверное, они офигели.

— Ну, ты точно дебил, — покачал головой Фабиан. — И кто теперь следующая?

Этот вопрос показался мне странным. Я не охотился на девушек специально. Они сами приходили, и, если мне кто-то из них нравился, я начинал действовать.

— Не знаю, — ответил я просто. — Посмотрим.

За эти слова я словил от Дирка пинка под столом.

— Тебе должно быть стыдно перед всеми парнями, которым сложно найти себе подружку!

Все разом посмотрели на Гидо.

— А чего вы на меня уставились?! У меня были девушки! — взбунтовался он, снова краснея.

— Ага, как же. В твоей фантазии, — снова подстебнул его Фаби и отхватил леща. Мы опять расхохотались.

Не жилось этим двум товарищам мирно. Тем не менее напряжение в воздухе спало. Я знал, что мои друзья не одобряют мой распутный образ жизни, но все равно не перестают оставаться моими друзьями. Наверное, интуитивно они догадывались, что я стал таким не из-за прихоти, хоть я никогда не рассказывал им подробности из своего прошлого. И так уж повелось, что никто из нас не лез в душу к другому.

Мы быстро сменили тему разговора. Речь пошла про спорт, в частности баскетбол. Фаби и Дирк играли со мной в одной команде. Через два месяца у нас намечался товарищеский матч с командой из иногороднего университета. Мы строили планы, как разделаем их под орех. Из бара наша компания выкатилась после полуночи, а потом направилась в клуб. Там мы познакомились с хорошенькими девушками, но домой я поехал в одиночку. В этот раз мне хотелось побыть одному. День выдался насыщенным, да и ночь динамичной, а с утра нужно было вставать на занятия. Но это не единственная причина, по которой я не стал приводить домой девушку, — просто на тот момент я еще этого не понимал.

3. Некоторые поступки женщин сбивают с толку, но сегодня я установил, что мне это немного нравится

Я еле продрал глаза, когда зазвонил будильник. Рожа в зеркале была ужасная — опухшая и с синяками под глазами. К счастью, сегодня мне не нужно идти на подработку, и после занятий можно будет отоспаться.

В набитой электричке я уцепился за верхний поручень и повис на нем, расслабляя ноги. За год насыщенной студенческой жизни я научился спать стоя. Только я прикрыл глаза, как возле меня послышался знакомый задорный голос:

— Смотрю, хорошо погулял вчера, Лео!

Я приоткрыл один глаз. Передо мной почти вплотную стояла профессор Грин. Даже если она щедро разрешила называть ее по имени, я думал, что она начнет меня избегать после всего. Если этот вариант не подходит, тогда, может, попытается соблазнить?

— Угу, — пробубнил я вяло.

Я был не особо расположен к разговору, но она и не пыталась меня разговорить. Мы ехали молча. Вариант с соблазнением отпал. Ну, и зачем тогда она ко мне подошла? Профессор Грин смотрела мимо меня в окно, а я — на нее. Она была маленькой, едва доставала мне до плеча, хотя надела туфли на каблучке. Большинство девушек были ниже меня, но в случае с профессором я находил эту разницу в росте еще более приятной. Это словно сокращало возрастную пропасть между нами, хотя я и так не особо ощущал ее. Барьер, который естественным образом возникает в общении со старшими, в случае с профессором Грин для меня отсутствовал — а ведь она еще в придачу мой учитель!

Сегодня ее длинные волнистые волосы снова были собраны в хвост. На ней была теплая шерстяная кофточка на пуговичках, из-под которой виднелась розовая блузка, целомудренно застегнутая доверху. В этот раз вместо юбки были брюки — предположительно, из-за ссадин и ушибов. Пока я не мог сказать точно, почему она одевалась так строго — из-за чопорности или из-за статуса. Стало интересно, что она носит в свободное время.

— Коленки болят? — поинтересовался я.

Кассандра подняла голову.

— Болят, — подтвердила она коротко.

— Удивительно. Ты уже вчера так живехонько залетела в аудиторию, словно ничего не было.

— Ну, я же взрослая девочка. Не ныть же мне при студентах над каждой болячкой. — Она хихикнула.

— Зря. Тебя бы точно с удовольствием пожалели.

— А что, похоже, что мне нужна чья-то жалость?

От ее синих глаз неожиданно повеяло холодом. Я даже поежился. Неужели закоренелая феминистка? Ненавидит мужчин? Что плохого в том, чтобы дать себя утешить? Мне всегда казалось, что девушкам нравится быть слабыми и беззащитными. Мои подружки частенько строили из себя беспомощных, чтобы я мчался их спасать, но когда я этого не делал, они вдруг мутировали в яростных, диких кошек, которые с легкостью выцарапают глаза, если быть неосторожным.

— Я этого не говорил.

— Ну вот и славно.

Профессор снова отвернулась к окну. На следующей станции зашло еще больше народа, и ее грудь прижало к моей. Тут остатки моего сна как рукой сняло. Кассандра тоже напряглась. Я невольно покосился на ее выпуклые, мягонькие прелести. Под двумя слоями одежды трудно было угадать истинные формы, но сейчас я отчетливо чувствовал, что с ними все в порядке. Даже более чем в порядке! Я бы с радостью потискал ее мячики и понаблюдал за ее реакцией. Мне стало немного стыдно за свои похотливые фантазии, но в такой ситуации они были неизбежны. В конце концов, я мужчина, во мне бурлит молодая горячая кровь, и я набит тестостероном до отказа. Профессор попыталась сдвинуться в сторону, чтобы избежать близости, но у нее ничего не вышло. Я ощущал всем телом, как жутко она нервничает. На ее лбу проступили капельки пота. Она тяжело сглотнула, и я это слышал. Похоже, наша близость и ее не оставила равнодушной. Очень эротично!

— Господи, да не смотри ты на меня так! — взорвалась она вдруг. Хоть Кассандра и говорила шепотом, но ее взбудораженный тон от меня не ускользнул.

— Как? — поинтересовался я наивно, но с ноткой ехидства. Я прекрасно знал, что она имеет в виду. Я снова неприкрыто пялился на нее, и выражение моего лица едва ли скрывало мои мысли. Мне чертовски нравилось смотреть, как она ерзает, и не находит себе места из-за меня, и пытается это скрыть.

— Все-таки стоило поехать другим поездом, — процедила она сквозь зубы.

Не думаю, что эти слова предназначались мне, но я все равно ответил:

— Ну, в принципе, я так и думал, что ты теперь будешь меня сторониться.

Она подняла бровь.

— Я что, ребенок, бегать от своего же студента?

Профессор Грин сразила меня своим заявлением наповал. Я не сдержался и усмехнулся нагло:

— Именно поэтому ты еще и рядом со мной встала?

И вот снова ее белые щеки разрумянились. Будь это одна из моих бывших, я бы даже не сомневался, что она подстроила эту ситуацию. Но профессор Грин явно была неискушенной в этом плане. Без сомнения, она намного взрослее моих девушек, в ней чувствовалась эта гордая независимость и самоуверенность, как у всех состоявшихся женщин. Но при этом она становилась такой беззащитной, когда оказывалась в тупике! Думаю, я верно предположил, что профессор нечасто флиртует и заигрывает с мужчинами. Может, у нее уже кто-то есть. Помимо того, что Кассандра привлекательная и умная, она кажется доброй и честной. Обычно таких быстро прибирают к рукам. Но меня не особо волновало, есть ли у нее мужчина. Я просто чувствовал легкую гордость из-за того, что мне удавалось выбить ее из колеи. Она была очаровательна! Кассандра притягивала к себе взгляды, сама того не замечая. Мне это нравилось. Я по-настоящему любовался ей.

— Я просто решила поздороваться! — огрызнулась она. — Ты невыносимый, Лео Вебер! Не стыдно тебе так со старшими разговаривать?

— Может, хочешь меня перевоспитать? — снова ковырнул я ее.

— Делать мне больше нечего — перевоспитывать здоровенного обалдуя!

Она нахмурила брови и старательно смотрела мимо меня. На ее несчастье, на следующей остановке набилось еще больше людей. Она еле слышно взвизгнула, когда ее придвинули совсем близко ко мне. Тут уже и мне стало не по себе — не только ее грудь, но и живот и бедра практически слились с моим телом. Я старался сильно не концентрироваться на этом ощущении, потому что у меня в штанах проснулась жизнь. Меня обдало жаром. Я аккуратно обвил руку вокруг ее хрупкой талии, потому что сзади ее слишком сильно теснили и припирали, даже если она старательно не показывала вида. Мне пришлось затаить дыхание, иначе оно могло выдать мое возбуждение.

— Ты что творишь? — прошипела Кассандра незамедлительно.

— Тебе же держаться не за что. Вдруг снова упадешь, а у тебя еще коленки не зажили, — оправдался я.

Тут ей нечем было крыть. Раунд остался за мной, хотя сомневаюсь, что она могла упасть в вагоне. Мы были зажаты со всех сторон, как шпроты в банке. Кассандра до последнего сражалась со своим неловким положением, а вот я сдался и просто наслаждался ее близостью. Она упорно держала шею прямо, хотя могла просто прислониться к моей груди, и все. Все части ее тела и так были прижаты ко мне. Чего уже тут сопротивляться?

Она тонко и нежно пахла духами с отчетливой яблочной ноткой. Моя одежда наверняка насквозь пропитается ее запахом. Ее вещи тоже пропахнут мной. Если она в отношениях с кем-то, интересно, что она ему скажет в оправдание? Я не то чтобы желал Кассандре проблем с любимым человеком, но мне хотелось, чтобы мой запах на ее одежде заставил ее лишний раз вспомнить обо мне и об этой эротичной ситуации в электричке.

— Профессор, от тебя приятно пахнет, — подкинул я дровишек в топку не без наслаждения. К сожалению, она отвернулась от меня, так что я не мог разглядеть выражение ее лица — пришлось довольствоваться созерцанием ее светлой макушки. Уши Кассандры предательски порозовели.

— А от тебя перегаром разит за версту! Бессовестно отрываешься посреди недели! Молодежь пошла просто кошмар!

— Ого, вот это претензии! А ты разве не гуляла в студенчестве? — поинтересовался я, нисколько не обиженный ее комментарием.

— Гуляла, конечно, но знала меру! — ответила она нравоучительно.

— В самом деле, профессор, я же не прогуливаю занятия, чего ты разворчалась? Между прочим, ты сама виновата, что тебе приходится стоять со мной в обнимку.

— Мы не стоим в обнимку! Это все переполненный транспорт! И замолчи уже! Ты больно разболтался! — выпалила она так отчаянно, что я аж пошатнулся.

Неужели ей противна моя близость? Понимание этого меня неприятно ужалило и одновременно приземлило. После ее слов я замолчал. Я действительно слишком разболтался. Сам не заметил, как увлекся разговором. Это было на меня не похоже. Обычно мне даже пару слов сложно связать, а тут беседа лилась сама собой.

Кассандра достойно терпела до станции, когда нам нужно было выходить, а потом вылетела из вагона как ошпаренная. Она ринулась к эскалатору и, не оборачиваясь, бросила мне, что пойдет одна и чтобы я не шел за ней.

И у нее еще хватает смелости говорить, что она не ведет себя как ребенок?! Мы же с ней в один универ направляемся, и из-за ее ребячества я что, теперь должен идти другой дорогой?!

Я вздохнул уныло. Голова разболелась еще сильнее. Хорошо, что у нас не намечалось урока английского. Мне уже на сегодня хватило выкрутасов профессора Грин. Женщины утомляют.

Кое-как отсидев пары, я поторопился вернуться к себе в берлогу и, как и собирался, лег отсыпаться. Проснулся я уже ближе к десяти вечера. Сделав ужин на скорую руку, я поел, а потом загрузил грязные вещи в стиральную машину. Те, что были на мне этим утром, я тоже решил постирать. Перед тем, как засунуть свитер в стиралку, я обнюхал его ради любопытства. И точно, я не ошибся. Он все еще пах духами профессора Грин. Яблочный запах крепко въелся в ткань. Как ни крути, а яблоки мне теперь постоянно будут напоминать о ней. Вздохнув, я закрыл машинку и запустил стирку. В это время затрезвонил мой сотовый. Вернувшись в комнату, я поднял его с кровати и уставился на экран. Пару секунд я набирался мужества и в итоге неохотно ответил на звонок.

— Привет, сынок, — послышался на том конце взволнованный мамин голос.

С тех пор как я переехал, мы почти не виделись и общались только по телефону. Я старался как можно реже приезжать домой.

— Привет, звонишь поздно, — отозвался я.

— Днем до тебя не дозвонишься. Как дела? Как учеба?

Все это были стандартные, из раза в раз повторяющиеся вопросы, на которые мне периодически приходилось отвечать, чтобы не спровоцировать приступ паники у мамы.

— Все отлично.

— Я рада. — Повисла пауза.

— А ты как? Как папа? — поинтересовался я.

Каждое слово давалось с трудом. Иногда я задавался вопросом: всем взрослым детям так тяжело общаться с матерями? Сколько себя помню, я никогда не мог быть при родителях самим собой. Особенно тяжело пришлось в подростковом возрасте. Постоянный контроль безумно тяготил меня. Хотя и в детские годы было не лучше. За каждым моим шагом следили, за выбором друзей тоже, да и в остальном мое мнение не приветствовалось.

— Папа, как всегда, много работает, а я по-прежнему… — Мама всхлипнула и добавила, набираясь мужества: — Сынок, приходи домой! Хотя бы на Рождество! Очень прошу!

— Мам, не начинай, — простонал я протяжно. Так вышло, что в прошлом году я не явился ни на один праздник, в том числе и на Рождество, которое принято отмечать с семьей.

— Папа больше не злится, а я очень по тебе скучаю!

Во рту появился неприятный привкус горечи от ее слов, а на сердце стало тяжело. После каждого разговора с ней я не мог отделаться от ощущения, что я плохой сын.

— Я постараюсь, — ответил я уклончиво.

— У тебя появилась девушка? — спросила она осторожно, а я дернулся, как от электрического разряда. Этого я и боялся. Опять началось.

— У меня никого нет, — сказал я, уже зная, что последует за этим.

— Лео, давай я познакомлю тебя с приличной кандидаткой. У меня есть одна очень милая особа на примете. Не упрямься. Ты же знаешь, мы с отцом желаем тебе только добра.

Вот как всегда. Она никогда не могла удержаться от того, чтобы не вмешаться в мою личную жизнь. Став совершеннолетним, я фактически объявил им войну за свою независимость. Только так я добился, чтобы они не лезли в мои дела. Дабы не обострять и без того обостренные отношения, родители уступили, но лишь потому, что у меня была отличная успеваемость и я больше не позорил отца. Тем не менее контроль не прекращался. Порой в маме я видел скорее не маму, а надзирателя, который шпионит за каждым моим шагом. В любом вопросе я чувствовал подвох. Ее любезность и мягкость не могли меня обмануть.

Этот разговор начал раздражать. Не в первый раз мама пыталась свести меня с угодной для нее и отца девушкой. Уж очень им хотелось вернуть блудного сына назад под свое крыло. Да. Однажды я оступился. Им есть в чем меня упрекнуть, но это все равно не дает им права решать за меня, что для меня лучше, с кем мне встречаться, в кого влюбляться и с кем провести остаток жизни.

— Мам, давай без этого. Извини. Я кладу трубку. Мне нужно еще поучить. У меня завтра семинар. Пока. Передавай папе привет.

Не дожидаясь ее ответа, я нажал на дисплей, прерывая звонок. Мне было так паршиво, что я просто снова завалился спать, чтобы забыться.

Следующим утром я проснулся в бодром настроении и со свежей головой отправился на занятия. Неприятный разговор с матерью я по привычке выкинул из головы. Как всегда, я задвинул все гнетущее подальше, чтобы не бередить зарубцевавшиеся раны, — не понимая, что когда-нибудь эти проблемы все равно меня настигнут. Но мне было не до этого. Я просто хотел наслаждаться студенчеством и жить на полную катушку, не забивая себе голову лишними переживаниями. Наверное, я вел себя легкомысленно, не по-взрослому, но я устал от разборок с родителями, которые все равно не слушают, что я им говорю. Какой смысл биться головой о стену? От этого она не сломается, только будет больно. Так вот я и бегал от самого себя.

4. Взаимное притяжение может быть опасным, особенно в непредвиденных ситуациях

Профессора Грин в электричке я больше не встречал. От ее храбрости ничего не осталось. Я даже огорчился чуток. Хотелось бы поиграть с ней еще немножко. Никогда еще мне не доставляло такого удовольствия дразнить кого-то. Однако так лучше. Мы живем где-то по соседству, и если нас начнут регулярно видеть вместе, неизбежно поползут слухи, а это нам обоим не на руку.

В последующие недели профессор вела себя со мной как со всеми остальными студентами. Она не сторонилась меня, но и лишний раз не заговаривала. А вот я продолжал за ней наблюдать. Мне по-прежнему не давала покоя ее вымученная, будто приклеенная улыбка. Профессор заставляла себя улыбаться, скрывая какие-то эмоции, о которых никто не должен знать. Я это точно видел, потому что сам так делал, но моя маска отличалась — боль и разочарование я прятал за безразличием.

На первый взгляд профессор вся сияла и лучилась. Она была приветливой, доброй и отзывчивой. Возле нее постоянно кто-то крутился. И среди учителей, и среди студентов она была нарасхват. Мы все быстро поняли, какой она хороший преподаватель; видно было, что и коллеги ценят ее профессионализм и относятся к ней с уважением. Сомневаюсь, что при такой популярности можно было назвать ее интровертом. Но я все время ловил себя на мысли, что мне ее жаль. Должно быть, профессор очень устает постоянно притворяться веселой. И вот однажды я окончательно осознал, что меня смущает — у нее были ужасно печальные глаза, настолько печальные, что на улыбающемся лице они выглядели неродными. Замечали ли эту особенность остальные? И почему грусть въелась в ее взгляд настолько сильно, что не покидала его ни на секунду? Мне было безумно интересно наблюдать за профессором Грин, хоть я и понимал, что на расстоянии не смогу разгадать ее тайну. Она просто красива, одержимая своей болью, и лезть к ней в душу я не собирался. Несмотря на мой неподдельный интерес к ней, нас разделяло очень многое. Я не мог решиться сделать серьезный шаг ей навстречу, так как боялся, что все станет только хуже. Удивительно, но по отношению к другим девушкам я не был так осторожен. Профессор мне действительно нравилась как человек — наверное, поэтому я опасался случайно ранить ее или обидеть.

Три недели пролетели незаметно. Работа, учеба и баскетбольный клуб занимали почти все мое время. На тусовки я больше не ходил, но все равно толком не высыпался, да и настроение было ниже плинтуса непонятно отчего.

— Выглядишь подавленным, — заметил как-то Дирк на паузе. Мы с парнями сидели в столовой. Гидо уставился в какую-то книжку, а Фабиан, чавкая, уплетал лапшу за обе щеки.

— Учиться стало сложнее, — ответил я. — Времени свободного почти не остается. И на подработке завал.

— Да у тебя просто дефицит потрахушек! — подстебнул меня Фабиан, ухмыляясь с набитым ртом.

Я стрельнул в друга убийственным взглядом, но тему уже подхватили с другой стороны. Дирк состроил задумчивую мину.

— А разве ты на прошлой неделе не провожал какую-то красотку до дома? — спросил он с неприкрытым любопытством.

У меня полезли глаза на лоб. Нет! Ну надо же! Эти гады, что, за мной слежку установили?! Иногда их чрезмерная заинтересованность моей сексуальной жизнью бесила.

— Вам заняться, что ли, больше нечем, как шпионить за мной? Это всего лишь знакомая с другого курса! Если я общаюсь с девушками, это не значит, что я сразу тащу их в кровать!

— Ну да, ну да! Так мы тебе и поверили! — осклабился Дирк.

— У них унылая личная жизнь, поэтому они и лезут в твою, — пробормотал Гидо в утешение, не отрывая глаз от книги.

— Это у кого тут унылая личная жизнь? Не слишком ли много самомнения, книжный червь! И что ты там постоянно читаешь? Уже второй день не отлипаешь! — поддел его Фабиан в ответ, отнимая томик.

Гидо хотел вырвать книгу обратно, но Фабиан стал махать ей у него перед носом, пока не добился возмущенных проклятий и воплей. На наш стол пялилась вся столовая. Это был уже не первый случай — такие театральные сцены случались довольно часто. Я не выдержал и забрал у них игрушку. Ну правда, как два нахохленных попугая! Столько шума! От этих двоих у меня быстро начинала болеть голова.

Я невзначай глянул на обложку. Книга имела английское название, и ее автором была не кто иная, как Кассандра Грин. В изумлении я пролистал несколько страниц. Весь текст был на английском.

— Отдай обратно! — закричал Гидо и с силой выдернул книгу у меня из рук.

— Ее что, написала наша профессорша? — уточнил я на всякий случай.

— Да, — ответил он уже спокойнее, поняв, что я не собираюсь его высмеивать, и покраснел.

На мгновение я по-настоящему оторопел. Еще один неожиданный поворот. Профессор Грин с большими печальными глазами и фальшиво-слащавой улыбкой — писательница! Сколько еще неизведанных сторон я открою в ней чисто случайно? Признаться, мне тоже стало любопытно, о чем она пишет.

— А где ты купил эту книгу? — спросил я с искренней заинтересованностью.

— В интернете. Она пишет только на английском, поэтому в магазине нет, — пробубнил Гидо, усмирив свою агрессию.

— Гляньте-ка, а наш очкарик и правда залип на госпожу Грин! Хочешь ее, да — эту белую шоколадку? Ну скажи! — завопил Фаби во весь голос. В этом парне было ноль такта. Гидо еще больше покраснел, потому что слова Фабиана слышала как минимум половина столовой.

— Заткнись, чертов придурок! Промыл бы уже свой поганый рот! Как же мерзко! — заорал Гидо.

Запахло серьезной ссорой. Я решил вмешаться.

— Хватит, Фаби! Ты правда зашел слишком далеко! Извинись! Это уже не смешно.

— Да ну вас! Совсем юмора не понимаете! Смотреть на вас тошно, все такие правильные!

Фабиан обиженно схватил свою сумку, пустую тарелку и пошел на выход. Дирк хотел рвануть за ним, но я его остановил.

— Пусть идет. Ему нужно остыть и подумать над тем, когда стоит открывать свою варежку, а когда нет.

Дирк сел обратно.

— Не злитесь, парни. Он лезет ко всем подряд, потому что у него с подружкой не клеится. Он не говорит, что случилось, но его это гложет. Недавно они ругались по телефону.

— Если у него проблемы, это не значит, что он может срывать свое плохое настроение на друзьях! — справедливо заметил Гидо.

— Кажется, пора сходить напиться. Там все и уладим, — предложил я.

— Без меня! Надоело! — буркнул Гидо, подхватил рюкзак, книжку и тоже испарился.

Я удивленно проводил его взглядом. Гидо терпеливый парень, и обычно он очень хорошо справляется с выкрутасами Фабиана. Но, видимо, и у него есть предел, чего Фабиан, к сожалению, не замечает.

— Этот обормот его реально достал, — подтвердил Дирк мою теорию. — Теперь не знаю, как их мирить.

Я вздохнул печально. Только этого нам не хватало — разлада в нашем дружном квартете. Но еще сильнее меня занимал неподдельный интерес Гидо к Кассандре. Откуда он узнал, что она пишет книги? Он намеренно собирал на нее досье или она ему сама сказала? Я не хотел спрашивать Гидо об этом. Он слишком остро реагирует на расспросы о личном. Впрочем, у него все равно нет никаких шансов, и даже не из-за его хронической стеснительности. Если он вдруг решится признаться ей, что влюблен, она его к себе не подпустит. Так я себя убеждал. Мне не нравилась мысль, что мой друг испытывает к Кассандре серьезные чувства, — это я точно знаю.

Тем же вечером я загуглил имя Кассандры Грин и быстро нашел ее книги — их было две. Одна из них оказалась пособием по изучению английского языка. Я заказал только художественную, которую видел у Гидо. Мой английский, конечно, не так хорош, как у моего друга, но смысл я должен был уловить. Когда я получил книжку на руки, то прочитал ее всю за выходные. Это был приключенческий роман — по-настоящему увлекательный, веселый и динамичный. Но, к своему разочарованию, я не смог провести никаких параллелей с личностью Кассандры и уж тем более объяснить себе ее печальные глаза и странную улыбку. Скорее, ее творчество контрастировало с ней самой. Мне казалось, что авторы проецируют себя и свой опыт на героев, но, прочитав историю профессора Грин, я засомневался в своем убеждении. Я, конечно, не знаток литературы, но надеялся найти хотя бы ниточку, чтобы лучше ее понять. Мне стало досадно от своей глупой самонадеянности. Пора завязывать с этими детскими играми — это стало походить на одержимость. Однако в итоге судьба сама все расставила по местам.

Как-то раз после тренировки по баскетболу я обнаружил, что оставил сумку со сменными вещами в классе, где проходил последний семинар. По стечению обстоятельств последним уроком был английский. Пришлось бежать прямо в пропотевшей спортивной форме за своим барахлом через весь корпус в надежде, что там будет не закрыто. Я не подумал по пути завернуть за ключом в учительскую на кафедре, а возвращаться теперь было лень. Каждую вторую неделю тренировки выпадали на пятницу и проходили поздно, так как до этого спортзал занимала секция волейболисток. Девчонок, естественно, вносили в план пораньше, чтобы они возвращались домой до наступления темноты. Уже потихоньку приближалась зима, и темнело рано. Мы почти всегда последними покидали университет.

Я с силой рванул на себя дверь классной комнаты и как вкопанный застыл в дверном проеме, увидев неожиданную картину — в последних лучах заходящего солнца на подоконнике у распахнутого окна сидела профессор Грин с рюмкой в руках. Она смотрела своим грустным взглядом на яркие опадающие листья большого могучего клена, растущего прямо за окном. Рядом с ней на парте стояла начатая бутылка коньяка, к которой она уже неплохо приложилась. Ситуация меня озадачила, но я не мог не отметить, как красиво смотрится силуэт Кассандры в оранжевых тонах осени и уходящего дня. Ее светлые волосы блестели еще сильнее, и даже кожа, казалось, сияла, будто посыпанная блестками.

Я откашлялся, и профессор сразу же посмотрела в мою сторону.

— Лео? — воскликнула она удивленно, но непохоже, что мое появление ее переполошило. Она даже не попыталась спрятать рюмку и бутылку.

— Прости. Не ожидал в такое время встретить тут кого-то.

— Взаимно. Ты что-то забыл? — поинтересовалась она, рассматривая меня с ног до головы.

Я поежился. Она впервые буравила меня таким бесстыдным взглядом — наверное, потому, что была под воздействием алкоголя. Собственно, я был не против. Вышло что-то вроде реванша. Я и трезвый пялился на нее не менее бесстыдно, да еще и долго, но она никогда не делала мне замечаний. Мне казалось, если ей станет неприятен мой взгляд, она скажет об этом, а если нет, то я могу спокойно наблюдать за ней и дальше, пока мне не надоест.

— Да, — ответил я поспешно и ринулся к своему месту в классе. — Сумку тут случайно оставил, поэтому даже переодеться не смог. — Я извиняюще улыбнулся и закинул сумку на плечо.

— Понятно. Так вот почему ты полуголый, — произнесла она скучающим тоном и снова повернулась к открытому окну. Как-то уж очень быстро она налюбовалась моими мышцами.

— Полуголый? — переспросил я, словно ослышался, и оглядел свою форму. Так вот почему она так странно таращилась. Я непривычно одет. Она глазела на меня вовсе не ради получения зрительного кайфа.

— А скажешь, нет?

С какой-то стороны она права. На мне были короткие шорты и майка без рукавов, поэтому и ноги и руки были открыты. На тренировках мы сильно потели, поэтому все парни в команде одевались очень легко.

Я усмехнулся.

— Возможно, и что с того? Запрета ходить в спортивной форме никто не вносил. А вот ты что тут делаешь? Насколько я знаю, распивать алкогольные напитки в университете запрещено правилами.

Кассандра снова устремила на меня взор и демонстративно осушила рюмку. Дерзкая… немного необычно наблюдать такую ее сторону. В универе при студентах она ведет себя как образцовый преподаватель, говорит и выглядит соответствующие, а сейчас даже верхние пуговички на ее идеально отглаженной блузке были расстегнуты. Я подошел ближе и не упустил шанса бросить короткий взгляд в ее вырез. Глубоко уходящая ложбинка между грудей так и манила к себе. Обхватить бы ее сочные персики обеими руками, а потом зарыться носом в мягкую упругость и глубоко вдыхать аромат ее кожи. По моему телу пробежали мурашки. Опять меня понесло не в ту степь.

— Что, хочешь пожаловаться на меня начальству? — произнесла она равнодушно, вырывая меня из моих диких фантазий.

— Считаешь меня таким мерзавцем, профессор? Хотя, возможно, я мог бы использовать это против тебя, если захочется.

Я снова бросил сумку и нагло подошел еще ближе. Взяв бутылку с парты, я откупорил ее и отпил глоток без разрешения. Это был хороший коньяк. Я поморщился. Кассандра продолжала за мной наблюдать, но не возражала против моих действий.

— У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы меня шантажировать, — бросила она, грозно сдвинув брови.

— Не волнуйся. Я так не сделаю, просто хотелось попробовать тебя чуток позлить. — Я мог этого и не произносить, она и так не восприняла мои слова как угрозу, просто ответила на всякий случай.

Я присел на край парты возле окна, чтобы лучше видеть ее лицо.

— Ты позлил, доволен? А теперь не пора ли тебе домой? — спросила она, когда поняла, что я не собираюсь уходить. Этот обманчиво вежливый вопрос означал недвусмысленное требование проваливать.

— Нет, — ответил я нахально. — Кажется, тебе не помешает компания.

— Если бы мне нужна была компания, я бы не сидела тут одна, — прошипела Кассандра с раздражением и снова подлила себе коньяка.

— Тогда почему ты меня сразу не выгнала, если тебе неприятно мое общество?

На меня абсолютно не действовали ее трюки, и я не чувствовал неловкости. Почему-то у меня возникло ощущение, что сейчас я оказался в нужном месте в нужное время. Эта встреча была неслучайна.

— Ты меня раздражаешь! — выпалила Кассандра и надула губы.

Если бы она не была подшофе, вряд ли вела бы себя так резко и надменно. Но мне не было обидно. Скорее, наоборот. Сейчас у меня появился шанс узнать о ней больше, потому что она потеряла бдительность. Ее раздражение говорило о том, что я задевал нечто, что она старательно прятала в себе.

— Почему пьешь не дома? — спросил я, проигнорировав ее замечание.

Кассандра кинула на меня подозрительный взгляд исподлобья.

— Тебе не холодно тут, у открытого окошка, полуголым сидеть? — попыталась она сменить тему.

Глупенькая. Она еще не знает, что меня так просто не проведешь!

— Мне не холодно. Спортсмены почти не мерзнут, но я удивляюсь, как тебе не холодно! — Я оценил ее тоненькую кофточку из кашемира. Тепла она давала ровно ноль.

Ее губы горько скривились.

— Коньяк греет и душу и тело.

Между нами повисла пауза. Я соображал, как вытянуть из нее больше. С ней точно творилось что-то не то.

— Так почему не пойти домой? Если хочешь наклюкаться, то дом более подходящее место. Там тепло и можно сразу лечь спать. Как ты собираешься ехать в нетрезвом состоянии?

— А это не твое дело, — отрубила она. — Я не хочу домой, вот и все!

— Тогда, может, поедем ко мне? — слетело с моих губ прежде, чем я успел себя остановить. После этих слов наши взгляды пересеклись. Между нами заискрило, как от соприкосновения оголенных проводов. Профессор была не юной девочкой, чтобы не уловить подтекст.

— Разве я недостаточно внятно сказала, что не встречаюсь со своими студентами? — выговорила она четко каждую букву, чтобы я ненароком не пропустил смысл. — Наверное, не стоило переходить с тобой на «ты». Плохая была затея.

Ну, как говорится, попытка не пытка. Я знал, что она так ответит. Для меня это не стало сюрпризом, и я ни на что не надеялся, когда из меня вырвалось это предложение. Но нужно было как-то загладить ситуацию.

— Ну что ты сразу так жестоко? Я просто предложил. Не заводись. — Я поднял обе руки и обезоруженно улыбнулся.

Кассандра какое-то время изучала мое лицо, а потом неожиданно начала тихо хихикать в ладошку.

— Все-таки слухи, ходящие о тебе, правда.

— Какие именно слухи? — уточнил я, чувствуя облегчение от того, что она отошла так быстро.

Профессор подняла бровь.

— А ты сам, что ли, не в курсе?

Я тоже поднял бровь.

— Ты имеешь в виду, что я популярен у девушек?

— А ты умеешь польстить себе! Ты слывешь настоящим донжуаном, и это наводит на определенные мысли, особенно после твоего смелого предложения посетить твое жилище.

Кассандра снова рассмеялась. Хоть тема была для меня не самая приятная, мне стало легче от ее смеха. Похоже, я отвлек ее от терзаний, из-за которых она напивалась в одиночестве. Но, с другой стороны, мне не нравилось, что она думает обо мне так плохо, даже если я по сути засранец и заслуживаю этого.

Взяв бутылку, я сделал еще один глоток, прежде чем говорить дальше. Профессор не отрывала от меня своего прожигающего любопытного взгляда.

— Все не совсем так, как кажется. Просто у меня не особо клеятся серьезные отношения, я выгляжу надменным и эгоистичным — может, это в каком-то смысле так и есть, но… — Набрав в легкие воздуха, я шумно выдохнул и посмотрел в окно. Уже почти совсем стемнело. На территории студенческого городка зажглись фонари, и их тусклый свет еле добирался до нас. — При этом я не морочу никому голову. Я всегда честен. Мне нравится секс. И с девушками я встречаюсь исключительно ради удовольствия. Они это знают, но в конце я все равно оказываюсь злодеем. Не понимаю, почему они себя так ведут. Ведь я с самого начала проясняю обстановку. Они часто обвиняют меня в том, что я безразличный и холодный и что мне на них наплевать, но это вовсе не так. Просто я в них не влюбляюсь, как они хотят, и не совсем умею правильно выражать свои чувства, чтобы никого не задеть. Я не умею быть милым.

Наверное, я впервые был с кем-то настолько откровенен насчет своих чувств. Почему-то мне легко давалось говорить с Кассандрой, не важно, о чем заходила речь. С ней все казалось таким же естественным, как она сама.

Профессор выслушала меня внимательно и с абсолютной серьезностью. Потом она откашлялась. Это выдало ее смущение. Я даже знаю, какая часть моей речи вогнала ее в краску. Обсуждать со своим студентом секс было неловко… для нее, а меня это с какой-то стороны забавляло.

— Довольно-таки резкое заявление. Уверена, я не первая, кто тебе это говорит, но девушки редко встречаются с парнями только ради секса. Им хочется отношений и внимания. Да и не скромничай, ты можешь быть милым, если, конечно, хочешь или заинтересован в собеседнике. У тебя своеобразная манера общения, и ты до безобразия прямолинеен, но шарма у тебя это не отнимает, и я не думаю, что ты умышленно пытаешься обидеть кого-то своими словами. Но это не значит, что ты иногда не перегибаешь палку. Именно поэтому тебе очень сложно ответить. Непонятно, что у тебя в голове происходит.

Я заморгал. Надо же, а она проницательная! А еще она сто процентов думала обо мне — и, похоже, не один раз. Уж больно развернутый анализ моей личности вышел.

— Ты все правильно подметила, но вы, женщины, слишком все усложняете и много анализируете. Наверное, я и правда говорю некоторые вещи слишком прямо и резко, но потайного смысла в моих словах нет. Искать подтекст бесполезно. В этом плане я крайне просто устроен.

— Это ты сейчас к чему сказал?

Я криво усмехнулся.

— Ты сама знаешь. Ты же умная.

Я заметил, что ее дыхание участилось и она напряглась.

— Да ты настоящий дьявол-искуситель, Лео Вебер! Но твоим подружкам я не завидую.

Кассандра прищурилась и смерила меня острым взглядом, а потом выпила еще одну рюмку коньяка.

— Вот и ты туда же. Никакой я не дьявол-искуситель. Я вообще обычный, даже скучный, а язык мой — враг мой. Будь я пострашнее и поскромнее, наверное, до сих пор бы девственником ходил. Девушки покупаются на мое красивое лицо и офигенное телосложение, вот и все. Но потом оказывается, что содержимое не соответствует упаковке, и мне выдвигаются суровые ультиматумы, ведь я не оправдываю ожиданий. Разве это справедливо? Можно же просто развлекаться без заморочек. Я объясняю, что любить и хорошо проводить вместе время — это не одно и то же. Секс бывает и без любви, причем весьма неплохой. Ты не подумай, я не циник, мне бы хотелось по-настоящему влюбиться, но я ничего не могу поделать, когда этого не происходит. Зачем мне лгать о своих чувствах? Разве от этого будет кому-то легче?

Кассандра крепко задумалась. Она взвешивала свой ответ. Такая сосредоточенная, она казалась мне невероятно красивой. В ней словно крылась какая-то тайна, и это очень притягивало.

— Лгать необязательно, но преподнести свои взгляды можно по-разному — а слушая тебя, я уверена, что ты рубишь так, что щепки летят. В тебе ноль деликатности, и твои речи далеки от романтики, которую обожают почти все девушки в твоем возрасте. — Она сделала паузу и добавила: — Женщинам постарше романтика тоже нравится. Впрочем, хороший секс иногда искупает ее отсутствие.

Я не сдержал смешка. Ее способность к иронии в такой ситуации мне однозначно импонировала.

— Я не умею лить мед в уши. Петь серенады под балконом — не мое, но это же не делает меня автоматически подонком.

— Это вовсе не обязательно. Почему бы тебе просто не постараться быть более мягким и понимающим, раз тебе не нравится, что тебя презирают после разрыва? Это же не сложно. Подбирай тщательнее слова, и тогда в конце будет проще.

— Значит, я, по-твоему, грубый?

Кассандра улыбнулась по-доброму.

— Заметь, не я это сказала, а ты.

— Я уязвлен! — протянул я, делая театрально неутешную мину.

— Что-то мне не верится, — хохотнула она снова.

— А что насчет тебя, профессор? — перешел я в наступление. Мы достаточно обсудили мои недостатки.

— Меня? — удивилась она.

— Да. Какая ты?

— Откуда же мне знать? Наверное, умная, — ответила она шутливо.

Я не мог не улыбнуться вместе с ней.

— Да уж! Профессор лингвистики, еще и писатель — тут не возразишь. Но, знаешь, я много наблюдал за тобой и даже прочитал твой роман, и все же так до конца и не понял, что ты за человек.

От моего неожиданного откровения профессор выпучила на меня глаза.

— Ты читал мою книгу? И как она тебе?

— Ну, я не единственный студент, который ее читал, и ты пишешь очень интересно, но… никогда бы не подумал, что она написана тобой.

Кассандра резко притихла, и я понял, что задел ее за больное.

— Я не пишу больше, — призналась она. — Это старая история, которую создала прошлая я, поэтому ты меня в ней и не узнал. Только не спрашивай, почему я больше не хочу писать, ясно? — предупредила она, уже зная, что я, скорее всего, не постесняюсь спросить ее в лоб.

Она провела четкую границу, но я уже не мог остановиться. Даже если я знал, что она не откроет мне всю себя, я испытывал неукротимую жажду получить больше.

— Ты такая загадочная и таинственная, естественно, что это притягивает и не дает покоя.

— Не знаю, с чего ты решил, что во мне есть загадка, Лео, но, поверь, я самая обыкновенная женщина.

Я встал и подошел к Кассандре вплотную, не отрывая от нее взгляда. Она инстинктивно отшатнулась, но отступать было некуда — она сидела на подоконнике, а я стоял перед ней.

— Тогда почему у тебя всегда такой печальный взгляд и это лицо с поддельной улыбкой, которое похоже на маску?

Она замерла.

— Вот он, яркий пример твоего грубого бестактного обращения. Хоть бы думал, прежде чем такое спрашивать. Этот вопрос неуместен, — прошептала она вполголоса, но не отвела от меня глаз, и в ее голосе не было упрека. Меня таким не остановишь.

— Хочешь сказать, что я ошибся со своими наблюдениями? Но я так не думаю. Сколько тебе лет, профессор? — продолжил я напирать.

— А это еще большая бестактность, — ответила она мрачно.

— Не подумай, мне все равно, сколько тебе, просто интересно. Ты очень красивая.

Кассандра вздрогнула. Я ожидал, что сейчас она пойдет на попятную, напуганная моим беспощадным натиском, и попытается улизнуть; но она застыла в ожидании моих дальнейших действий. Профессор уже должна была понять, что я не ослаблю хватку, пока она не даст решительный отпор. Как далеко мне можно зайти?

— Ты снова говоришь слова, которые могут быть превратно истолкованы.

— Что тут можно превратно истолковать? Я ведь тебе уже сказал, что не в моих правилах ходить кругами. Если тебе что-то не нравится, то сейчас самое время заявить об этом.

Между нами повисла тишина. Кассандра продолжала смотреть на меня, а я на нее. Мое сердцебиение заметно участилось. Я дал ей очень хороший шанс к отступлению, но она им не воспользовалась. Молчание с ее стороны было красноречивее любого ответа. Я получил зеленый свет.

— На занятиях ты постоянно носишь волосы собранными. Распусти их. Хочу посмотреть.

Кассандра повиновалась моему почти приказу. Слегка наклонив голову, она стянула резинку, встряхнула головой, и густая копна волнистых светлых волос рассыпалась по плечам.

— Так? — спросила она вызывающе.

— Да, — подтвердил я и протянул руку, касаясь пальцами ее лица. Пальцы скользнули от щеки к подбородку, а потом сжали прядь ее волос. Профессор не противилась мне.

— Такие мягкие… Ты такая светлая, это необычно.

— У меня скандинавские корни, — объяснила она коротко.

Я уже почти не слышал ее, поглощенный ощущениями от прикосновений к ней. Ситуация накалялась. Мое сердце забилось еще быстрее, а вот Кассандра казалась абсолютно невозмутимой.

— Я хочу тебя поцеловать, — заявил я нагло. На самом деле мне уже не нужно было ее разрешение. Я бы и так это сделал, и она бы не отвертелась.

Мой решительный настрой не вызвал у нее восторга.

— От тебя потом несет, — бросила она брезгливо, когда я наклонился ближе.

— А от тебя алкоголем, — парировал я и накрыл ее губы требовательным поцелуем.

Вначале она мне совсем не отвечала. Ее рот был напряжен и зажат. Я легонько прошелся языком по тонкому стыку, чтобы она расслабилась, а потом нежно прикусил ее нижнюю губу и скользнул языком к ней в рот. Я был осторожен, но постепенно усилил напор, и Кассандра наконец поддалась. Это было так сладко! Я уже забыл, что поцелуй может вызывать столько трепета и волнения! Кровь шумно бежала по моим жилам, заставляя гореть от желания. Целовалась она неимоверно искусно! Наши языки танцевали в унисон, а губы не хотели разъединяться. Мои пальцы снова и снова скользили сквозь ее пушистые волосы, а другая ладонь легла ей на ногу. В день нашего знакомства я лечил ее ссадины, а теперь эротично поглаживал колени, вкушая незнакомые дурманящие ощущения. Профессор была в юбке — я задрал ее до предела и, добравшись до бедер, стал жестко сжимать их. Она резко выдохнула, и с ее губ сорвался протяжный стон, тут же поглощенный моим ртом. Я дико возбудился. Гормоны ударили мне во все части тела и завладели разумом. Я хочу ее! До умопомрачения!

— Лео! Пожалуйста! Прекрати! — простонала она жалобно в промежутках между моими настойчивыми поцелуями.

— Может, все же ко мне домой? — предложил я еще раз, задыхаясь от вожделения, и снова принялся ее ласкать. Мне было невтерпеж и хотелось исследовать каждый сантиметр ее восхитительной кожи сейчас, немедленно — целовать и лизать везде без остановки. Я уже добрался до ее трусиков и почти смог коснуться сокровенного местечка.

— Лео! Все! Остановись! Достаточно!

Она с силой оттолкнула меня. Мы оба шумно дышали, и наши сердца стучали так громко, что мы слышали их сбивчивый гул. Губы Кассандры стали красными и распухли, волосы растрепались, а щеки разрумянились. В синих холодных глазах полыхал огонь. Она выглядела такой сексуальной, что я готов был наброситься на нее и изнасиловать прямо на месте. Уже давно меня не захлестывала такая буря необузданной страсти.

— Лучше мне сейчас уйти, иначе я не отвечаю за свои действия. Прости. Меня занесло.

Ее отказ был предсказуем, она и так позволила мне слишком много. Никогда не думал, что мы дойдем до подобного. И все равно я огорчился. Самое интересное и пикантное оборвалось в самом разгаре. Теперь мне нужно срочно остыть. Я сильно разошелся. Не теряя времени и не глядя в сторону Кассандры, я направился на выход, на ходу подхватив свою сумку.

— Лео, — окликнула она меня, — пусть все, что сегодня произошло, останется в этих стенах.

— Эти слова лишние, Кэсси, — ответил я, нарочно используя ее имя в ласкательной форме. В темноте я уже не мог разглядеть ее лицо, но видел, как она сжалась, словно брошенный котенок, и обняла себя руками. Эта ее беззащитность пошатнула мою решимость уйти. С трудом я переборол желание ринуться обратно. Но останься я рядом, случилось бы непоправимое. Голодному зверю во мне слишком сильно хотелось почувствовать, как она будет сопротивляться, если я стану ее принуждать. Меня слишком сильно сбили с толку буйные ощущения, вызванные нашей близостью. Я не мог держать себя в узде и даже немного испугался сам себя — уверен, и она меня тоже. Никто из нас не ожидал, что мы потеряем голову из-за простого поцелуя.

Мне оставалось надеяться, что она не продолжит безрассудно пить в одиночестве и поедет домой. Наш поцелуй должен был ее отрезвить.

Пользуясь тем, что после тренировки все уже разошлись, я всласть передернул в душевой и не постеснялся в воображении нарисовать себе продолжение того, на чем мы остановились в классной комнате. Ощущения от прикосновений к ней все еще были свежи в памяти, поэтому я кончил очень быстро. Обычных образов в голове мне уже давно не хватало, чтобы возбудиться, но Кассандра конкретно вскружила мне голову. Я улыбался как дурак все время, пока ехал в электричке. Когда я прокручивал в голове наш поцелуй, мурашки табунами бежали по телу. А самое главное, профессор подпустила меня к себе, несмотря на свою принципиальность. Такая реакция могла означать только одно — я ей тоже приглянулся. Но я не строил иллюзий, что теперь могу на что-то надеяться; честно признаться, я вообще не знаю, что делать дальше. И все же, несмотря на смутную тревогу, я не сожалел о случившемся — мне понравился этот шквал эмоций. После разрыва с моей первой любовью я впервые проявил инициативу и спровоцировал сближение сам. Что-то в профессоре Грин манило меня — что именно, еще предстоит выяснить. Но вот стоит ли заходить дальше… в этом я пока что сомневался.

5. Ревность затмевает разум и здравый смысл, а еще причиняет боль

На следующий день профессор старательно делала вид, что меня нет. Она даже не смотрела в мою сторону на лекции. Вполне ожидаемая реакция с ее стороны. Ее неприятие больше забавляло, чем злило. Скорее всего, она уже успела списать вчерашний инцидент на свое нетрезвое состояние. Но вот об одном она наверняка не подумала — я-то был как стеклышко! Несколько глотков коньяка нисколько не затуманили мое сознание. Я следовал своим инстинктам, потому что так хотел. Да и она подсознательно меня хотела, просто отрицала это, иначе даже под влиянием алкоголя послала бы меня лесом.

Кассандра была бледнее, чем обычно. Видимо, похмелье давало о себе знать. Ее глаза потускнели и движения были скованными и неловкими. Хотелось ее приласкать и погладить по голове. Каждый раз при встрече с ней во мне просыпается странная потребность защитить ее непонятно от чего. Меня преследует назойливое чувство, что она крайне нуждается в ласке и тепле. Вчера я очень близко подобрался к сокровенному, но, видимо, еще слишком рано. Она не подпустит к себе так просто, и барьер между нами довольно велик. Сейчас мне нужно определиться, чего я хочу от нее. Движет ли мной простая похоть и интерес к ее загадочной персоне или это уже нечто большее… Почему я так сильно возжелал ее? Я смутно ощущаю некую схожесть между нами, особенно когда смотрю в ее полные грусти глаза. Как мне сорвать с нее маску, эту приклеенную улыбку, за которой она скрывает себя настоящую? Что меня ждет по ту сторону? Пугает то, что я не смогу соответствовать ее ожиданиям или она не будет соответствовать моим представлениям, но вместе с тем меня неудержимо тянет к ней. Это не поддается логике. И все же я сумел сдержать свой порыв, потому что мне небезразличны ее чувства. Раньше я не задумывался о переживаниях своих подружек. Меня привлекал только секс. С Кассандрой же я был осторожен и во многом сомневался. Значит, я все-таки влюбился.

Про себя я тяжело вздохнул. Почему все снова так сложно? Она старше и мой преподаватель. Отношения между нами никогда не будут простыми. Почему я не мог влюбиться в одну из сокурсниц? Почему меня вечно тянет к тому, что лучше не трогать? Хотелось отлупить самого себя, но ничего уже не изменить.

Я благоразумно решил, что нужно дать страстям немного поулечься и не лезть лишний раз на рожон. Тем более я прекрасно понял сигналы Кэсси — она хочет забыть о том, что между нами было. А вот я не хочу — но мне не нужны неприятности, и давить на нее я не собирался. Моя назойливость ее только спугнет. Тут даже гадать не стоит.

Таким образом, последующие дни снова потекли по привычному спокойному руслу. Однако победившее во мне здравомыслие не приносило никакой радости — не в случае с Кассандрой. Я и так не отличался влюбчивостью, а тут решил задушить в зародыше даже отголоски настоящих чувств. Но рисковать не хотелось. Я знал себя достаточно хорошо — с виду я хоть и холодный, но очень темпераментный. Если во мне начинают бурлить неподдельные эмоции, они с легкостью могут захлестнуть меня с головой, и не только меня. Я похож на вулкан — тихий и мирный до поры до времени, но очень опасный. Испытывать судьбу не стоит.

Только очень скоро выяснилось, что у меня в руках лишь иллюзия контроля над самим собой.

Однажды, проходя мимо учительской, я увидел Кассандру вместе с Гидо. Они о чем-то оживленно беседовали. Кэсси дала ему какой-то конверт и погладила его по плечу. Тот просто сиял от счастья. Профессор выглядела настолько увлеченной его присутствием, что даже позабыла о своих манерах. Добила она меня тем, что улыбнулась ему теплой открытой улыбкой. Это сильно задело меня за живое, даже сильнее, чем то, что она так запросто коснулась другого мужчины. Мне Кассандра всего несколько раз улыбнулась искренне, и то я как будто выжал из нее проявление радости. А с Гидо она вела себя естественно и непринужденно, как ведут себя обычные люди, когда им весело и хорошо. Черная тень зависти и негодования окутала мою душу. Я поспешил удалиться, пока меня не обнаружили.

Следующие несколько дней странная тревога не давала мне покоя, и я стал внимательнее присматриваться к действиям друга. Долго наблюдать не пришлось. Я очень быстро понял, что он перешел в наступление и старательно подбивает клинья к Кассандре. Гидо делал это очень ловко и ненавязчиво. Скорее всего, она даже не понимала, что он питает к ней романтические чувства, но меня было не обмануть. Он сиял на всю округу своей тупой влюбленностью. Его довольная морда бесила до жути. Угрюмым очкариком, который ходит уткнувшись носом в учебник, он мне нравился больше. Как бы мне хотелось, чтобы он исчез в туман, из которого появился!

— Ты что-то в последнее время совсем кислый, — подметил как-то Дирк на обеденном перерыве. Мы сидели вдвоем в кафетерии.

— Не придумывай, — отрезал я. Даже друг заметил, что я не такой, как всегда, хотя мое лицо обычно не отражает никаких эмоций.

— Не хочу лезть не в свое дело, но ты странно себя ведешь. Гидо с Фабианом насилу помирились, а теперь вдруг ты стал подозрительным. Смотришь на Гидо как на врага народа. Он тебе что-то сделал? Мне всегда казалось, что наш ботан безобидней букашки, но мало ли… в тихом омуте иногда черти водятся.

От слов Дирка меня тряхнуло. Он прямо как пророк — глядит в корень. Только чего я, собственно, так взбесился из-за того, что Гидо подкатывает к профессорше? Мы же с Кассандрой не встречаемся, всего-то поцеловались по дури.

— Ничего подобного. Тебе показалось.

— Ага! Как же! Заливай! — фыркнул Дирк. — Ладно, не хочешь, не говори, партизань дальше, но прекрати нагнетать атмосферу, иначе скоро остальные заметят.

— О чем речь, ребята? — осведомился Фабиан бодрым голосом, подойдя к нам; он небрежно бросил рюкзак на пол и плюхнулся на свободный стул за нашим столиком.

Дирк сложил губы трубочкой.

— Да так, ни о чем… Как дела с подружкой?

Фаби моментально отвлекся и смущенно рассмеялся.

— Мы поговорили, и сейчас вроде все норм. Я слишком мнительный, ревную к каждому столбу. Естественно, что ей это не нравится.

— А по-моему, имеешь право, если она дает повод, — сорвалось с моих губ само собой.

Оба моих друга одновременно посмотрели в мою сторону. От Казановы, который чуть не каждый месяц меняет подружек, наверное, странно было слышать подобное, но я поздно спохватился. Скорее всего, они думали, что слово «ревность» мне незнакомо.

— Вот это ты выдал! — заявил Фаби и прыснул со всей мочи. — Ты, случаем, не втрескался, приятель?

Я еще больше помрачнел. Теперь даже Фабиан прощелкал, что я не в себе. Почему я не могу вести себя как раньше? Ничего не изменилось, всего лишь одно маленькое неудачное знакомство с профессором Грин, с которой я за последние две недели даже парой слов не обмолвился. Какого черта со мной происходит?!

— Нет! — буркнул я раздраженно.

Только я успел это сказать, на входе в кафетерий замаячил Гидо и, естественно, сразу присоединился к нам. Он подтянул к себе стул от соседнего столика и легко приземлился на него. Его обычно напряженное лицо было довольным. Гидо теперь постоянно пребывал в отличном настроении, и я прекрасно знал причину этих перемен.

— Ребята, я только что узнал обалденную новость! — начал он с ходу. — В следующем месяце я поеду на олимпиаду по английскому языку! Представляете? А профессор Грин будет помогать мне готовиться к ней!

— И чему ты больше радуешься? Олимпиаде или тому, что тебе привалило счастье тусоваться с профессоршей наедине? — уточнил Фаби.

— Кретин тупоголовый! — огрызнулся Гидо, обиженный тем, что его достижение не вызвало особого восторга.

— Поздравляю! — сказал Дирк спокойно. — Будем болеть за тебя и напьемся вдрабадан, когда привезешь с собой золотую медаль.

— Лучше бухнем, когда он трахнет госпожу Грин. Ставлю на то, что у него получится завоевать нашу Снежную королеву, — поправил Фабиан друга и загоготал во всю глотку, довольный своим остроумием, но словил за это подзатыльник от Гидо.

— Опять начинаешь! — гавкнул на него Дирк.

— Да ладно вам! Ясно же как день, что наш Гидо по уши влюблен в профессора Грин. Чего такого, если у них будет любовь? Она еще не старая, и, по-моему, они очень даже подходят друг другу.

Гидо зарделся и опустил голову от смущения, но слова Фабана в этот раз ему польстили, зато по мне резанули со страшной силой. Я резко вскочил на ноги так, что стул со скрипом отъехал назад. Все чуть не подпрыгнули от неожиданности и покосились на меня в недоумении.

— Мне пора. — Я схватил рюкзак. — Хочу позаниматься в библиотеке. Увидимся позже.

Не удостоив друзей даже взглядом, я пошел прочь. Сейчас я бы с удовольствием проехался по морде не только Гидо, но и Фабиана. Я стиснул кулаки, усмиряя в себе взбунтовавшегося зверя, и успел услышать за спиной тихое перешептывание друзей:

— И что это было?!

— Да что с ним такое творится?

— Кто его знает. Лучше к нему не лезть. Сам разберется.

«Это точно, — подумал я. — Я должен разобраться». Мне хотелось рвать и метать, крушить все подряд. Я был страшно зол, и мне очень хотелось выместить эмоции на ком-нибудь. Тем же вечером я привел к себе первую попавшуюся девушку, которую нашел в своем списке контактов, и безжалостно трахал ее до самого утра. Я надеялся, что мне полегчает, но я ошибся.

На следующий день моя агрессия достигла апогея. Возможно, мне стоило остаться дома, пока я не приду в себя. Если ребята снова заведут разговор о профессоре Грин, на этот раз я не сдержусь и точно кому-нибудь заеду кулаком в челюсть. Я понимал, что любая мелочь может воспламенить меня, и я взорвусь, как пороховая бочка. Встреч с Кассандрой сейчас тем более стоило избегать, ведь именно она была причиной моего неуравновешенного состояния. Но меня буквально тянуло на разборки с ней, хотя остатки разума с тревогой шептали, что все это плохо кончится.

На семинаре по английскому я поедал Кассандру кислотным взглядом. По ее напряженным плечам я видел, что она чувствует исходящие от меня гневные флюиды. Если бы мог, я бы набросился на нее прямо там, перед всеми.

После урока мои одногруппники понемногу разошлись. Чтобы не вызвать подозрений, я вышел из кабинета и ждал за дверью, скрывшись за углом, пока последний студент не покинет аудиторию. Конечно же, им оказался Гидо. Это еще сильнее распалило мое бешенство. Незаметно я снова вернулся в класс и закрыл за собой дверь. Кассандра укладывала вещи в сумку, когда услышала щелчок замка. Она резко выпрямилась и сразу столкнулась с моим ледяным взглядом.

— Лео! — выдохнула она в изумлении пополам со смущением. Похоже, я застал ее врасплох. — Снова забыл что-то? — спросила она натянуто.

— Не в этот раз, — ответил я тихо, но грозно. — Дай мне, пожалуйста, ключ от двери.

Она отступила на шаг, почувствовав опасность.

— Зачем?

— Сама догадайся. Не думаю, что ты горишь желанием заполучить случайных свидетелей нашего разбора полетов.

— Лео, уходи! — произнесла она повелительным тоном.

Кассандра и правда надеется, что таким примитивным способом меня прогонит? Поздно демонстрировать свое преподавательское превосходство!

— Я не уйду, пока мы не проясним пару моментов. Или ты сейчас дашь мне ключ по-хорошему, или по-плохому.

Кассандра вздохнула полной грудью, схватила связку ключей со своего стола и гордо направилась в сторону двери. Она сама заперла ее на несколько оборотов, а потом обернулась ко мне. Я не мог не восхититься ее храбростью. Ожидал, что профессор будет выкручиваться всеми силами, чтобы избежать стычки со мной, но она встретила проблему лицом к лицу.

— Говори! — приказала она и скрестила руки на груди.

— Что происходит между тобой и Гидо? — рявкнул я.

Она в неверии уставилась на меня.

— Ты решил устроить мне представление, чтобы задать такой нелепый вопрос? Мальчишка! — фыркнула она и хотела вернуться к сбору сумки, но я перехватил ее руку и очень грубо дернул в сторону стены. Из-за того, что я был зол, я не мог умерить свою силу. Она взвизгнула и зажмурилась, когда я всем телом вжал ее в бетон, а руки пригвоздил по сторонам.

— Наигралась с одним студентом, теперь решила порезвиться с другим? А как же твои хваленые моральные устои, профессор Грин! — прошипел я ей на ухо.

— Ты совсем спятил! — завопила она, пытаясь освободиться из моей хватки, но почти моментально сдалась. Силы были неравны. Подавить ее трепыхания было так же легко, как удержать хомячка. — Откуда ты вообще приплел сюда Гидо, не пойму? И почему я должна перед тобой оправдываться?!

— Я не могу спокойно смотреть, как ты флиртуешь с другими! Я пошел тебе навстречу и сделал вид, что между нами ничего не было, а ты что? Милуешься с одним из моих лучших друзей, строишь ему глазки у меня на виду, зато игнорируешь меня! Неужели совсем забыла, как страстно мы целовались недавно? Может, мне стоит напомнить? Гидо никогда в этом со мной не сравнится!

В гневном запале я наклонился к ее губам, чтобы поцеловать насильно. Она уворачивалась в разные стороны, пока я не зафиксировал ее челюсть. Кассандра попыталась отпихнуть меня освободившейся рукой, но сдвинуть меня хоть на сантиметр было все равно что сдвинуть стену. Мне хватило и одной руки, чтобы подавить сопротивление. Я быстро завладел ее ртом, с силой проталкивая язык. Она мычала и безрезультатно пыталась отбрыкаться. Мне в голову хлынули гормоны. Она была слаще меда и пахла так же соблазнительно, как в день нашего первого поцелуя. В штанах стало тесно, и я дал ей это прочувствовать, прижавшись бедрами к ее животу. Силы Кассандры потихоньку начали таять, и она перестала вырываться, отвечая на мой поцелуй. Получив свое, я инстинктивно ослабил хватку, не понимая, что с ее стороны это всего лишь уловка, чтобы высвободиться. Собрав оставшиеся силы, Кассандра резко оттолкнула меня и в следующий миг со свистом влепила мне смачную пощечину. Мы стояли друг напротив друга, полусогнувшись, и прерывисто дышали.

— Ах ты, мелкий паршивец! Я тебе по-настоящему симпатизировала, а ты что вытворяешь?! Кто я, по-твоему? Наивная школьница? Теперь я действительно жалею, что дала с тобой слабину! Решил, что получится играть на моей слабости? Черта с два! Убирайся!

Она злобно швырнула ключи в сторону двери.

Мысли хаотично метались в голове, и я не мог ясно соображать. Я не хотел доводить все до крайности, но и себя укротить был не в состоянии.

Я схватился за горящую от пощечины щеку. И откуда в этом малюсеньком теле столько силы? Она меня неплохо приложила! Красный след по-любому останется, но я это заслужил.

— Не гони меня! — взмолился я, не зная, что мне делать. Я не мог даже взглянуть ей в лицо. Мне было и стыдно, и больно. Насильственная демонстрация моего безысходного положения не сработала. Я лишь превратился в еще большего ублюдка в ее глазах.

— Почему все так? Почему ты отвергаешь меня, хотя позволила тебя касаться? Зачем сделала вид, будто между нами ничего не произошло? Я вижу, я тебе нравлюсь, поэтому не делай из меня дурака! Неужели и правда ничего нет? Тогда откуда эти чувства, эта ревность? Объясни мне! Я хочу быть ближе к тебе! И ты тоже хочешь, иначе не разрешила бы себя поцеловать! Даже не пытайся оправдываться, что ты была пьяная! Ты все прекрасно осознавала, понимала и чувствовала! Хочу, чтобы ты доверилась мне! Хочу видеть твою настоящую улыбку! Понять, почему ты грустишь! Стереть печаль из твоих глаз! Позволь быть рядом!

— Замолчи! — заорала она так громко, что я наконец посмотрел на нее.

Она осела на пол, и из ее глаз потекли слезы. Я ужаснулся и моментально рванул к ней. Не думал, что сделаю ей своим признанием настолько больно. Любая моя бывшая, признайся я в чем-то подобном, прыгала бы до потолка от счастья, но для Кассандры мои чувства были обузой.

— Прости! Прости меня! — начал оправдываться я, упав на колени рядом с ней и заключив ее в объятия. — Я больше не скажу ничего! Прости, только не плачь!

— Ты ничего не понимаешь! Ты глупый, глупый мальчишка! — причитала она мне в плечо. — Говоришь все эти слова на эмоциях, но ведь и сам прекрасно понимаешь, что все это неправильно! Это всего лишь увлечение! Ну переспим мы, а что дальше? Это несерьезно, а на кону стоит так много! Зачем?! Зачем ты пришел сюда?! Не сбивай меня с толку! У меня и без тебя сейчас каша в голове!

— А если бы я был серьезен, Кэсси? Если бы хотел рискнуть? Дай мне хотя бы маленькую надежду, и тогда я обязательно сделаю так, что мы сможем быть вместе! Не отталкивай меня!

— Я не могу! — заявила Кассандра решительно, высвободилась из моих рук и отвернулась. Она поднялась и вытерла слезы, возвращая себе самообладание. — Я не готова и не хочу этого, Лео. Ты мой студент. Будет лучше, если на этом мы остановимся. Это моя вина, что все так сложилось и зашло настолько далеко.

Я усмехнулся горько.

— От того, что ты свалила вину на себя, мне не легче. Но я уважаю твое решение.

Я не стал переубеждать ее или настаивать на своем. В этот момент я ясно видел: причина, по которой она не желает со мной близости, кроется не только в том, что я ее студент. Разница в возрасте и положении — тоже всего лишь удобная отговорка, чтобы отказать. Что-то куда более серьезное мешало ей согласиться на отношения, и она не хотела говорить мне об этом. Если даже в такой момент я не смог пробиться через ее стену, мои дальнейшие усилия не дадут никакого результата. Все только усугубится, она совсем закроется от меня.

Мне реально не везет… мои чувства оказались не нужны — уже во второй раз. Настоящая насмешка судьбы. Возможно, мне просто бумерангом вернулось мое свинское отношение к подружкам. Я ведь тоже отказывался принимать их любовь, а теперь, когда я сам был готов открыться для этого чувства, мне плеснули холодной водой в лицо.

Кассандра встала вполоборота и взглянула на меня на удивление очень нежно. Ее глаза покраснели от слез, одежда была растрепана, а еще я оставил отчетливые следы на ее запястьях. Я слишком сильно стиснул их, и теперь у нее появятся синяки. Сейчас, когда мой гнев остыл, я ощущал одно лишь горькое раскаяние.

— Спасибо. И, пожалуйста, прекрати ревновать меня к другим студентам. Ты как никто другой должен понимать, что я не допущу отношений со своим учеником.

— И от этого понимания мне тоже не легче, — ответил я с сарказмом. — У меня и до этого не было права ревновать тебя. Ты все правильно сказала, ты не должна передо мной отчитываться.

Опустив голову, я побрел в сторону двери. Подняв с пола ключи, я отворил ее.

— Прости меня. Я причинил тебе боль. Я больше не буду тебя донимать, — сказал я напоследок.

— Лео, и ты меня прости! Я тоже сделала тебе больно, но, поверь, так будет лучше для нас обоих. Если бы мы пустили все на самотек, потом было бы еще больнее, — ее голос прозвучал сдавленно, словно ей пережали горло.

— Ты сейчас убеждаешь в этом саму себя или меня? — задал я риторический вопрос, после чего вышел из кабинета, оставив ее наедине с собой. Теперь каждому из нас предстояло в одиночку бороться со своими демонами. С ее нежеланием дать мне шанс я ничего не мог поделать. Дальше я буду подавлять свои чувства к ней. Такой вот незатейливый выход.

С того момента я старался избегать Кассандру, а она меня. Никто из нас не держал в сердце обид, и в какой-то момент на замену разочарованию пришла легкая грусть, которая сменилась обыденным спокойствием. Иногда что-то кололо сердце, словно булавка, когда мой взгляд случайно останавливался на ее силуэте и снежно-белых волосах, но это чувство быстро пропадало, стоило отвести взгляд. Мои мысли переключались на другие вещи, как по команде, и я шагал дальше по жизни без нее.

Гидо занял первое место на олимпиаде, как все и думали. Мы компанией пили все выходные по этому поводу. А там уже и Рождество незаметно подкралось. Праздники я провел с родителями, хоть и не хотел. Кроме мамы, мое появление в доме никому радости не принесло. Отец продолжал злостно меня игнорировать.

Интересно, сколько он еще собирается отвергать мои решения и желания? Но хотя бы не выставил за дверь — уже прогресс. Моя успеваемость в университете не давала ему в открытую выражать свои протесты, но я знал, что он тайно надеется на мой провал. Один неверный шаг с моей стороны, и он снова сможет командовать мной, как в армии — своими солдатами. Я ни разу не пожалел, что ушел из дома, пусть даже это повлекло неприятные последствия. Зато нервная система перестала страдать из-за постоянных разногласий.

На Новый год мы с друзьями отрывались на одной из самых гламурных дискотек Берлина. Я подцепил там очередную малышку, с которой мы в итоге стали встречаться. Да-да, я решился на такой подвиг. Поначалу мне просто хотелось, чтобы кто-нибудь зализал мои раны, но все как-то есамо собой стало серьезно.

Я перестал дерзить и старался проявлять чуткость и понимание, насколько это возможно для такого, как я. Не знаю, почему я шел на уступки. Всякий раз, когда назревал конфликт, у меня в голове звучал наставительный голос Кассандры: «В тебе ноль деликатности, и твои речи далеки от романтики, которую обожают почти все девушки в твоем возрасте. Почему бы тебе просто не постараться быть более мягким и понимающим, раз тебе не нравится, что тебя презирают после разрыва?» И меня переклинивало, как по взмаху волшебной палочки. Когда дело доходило до грубостей, я замолкал. В итоге количество ссор держалось в пределах разумного, и я всегда первым шел на примирение, благодаря чему бойкоты не затягивались и не вели к разрыву. Но, честно признаться, меня это не особо радовало, хотя моя Мариса выглядела очень даже счастливой. Если бы и я мог быть счастливым от того, что счастлива она… Я честно очень старался убедить себя, что поступаю правильно, но голос внутри меня постоянно насмехался над моими потугами. Он регулярно повторял, что мои усилия бесполезны и я безнадежный идиот, раз трачу себя на человека, которого не люблю по-настоящему. В присутствии Марисы этот голос затыкался, но я испытывал угрызения совести из-за того, что обманываю ее. Она очень радовалась, когда я согласился быть ее парнем, и хвасталась мной перед подружками, которые пожирали меня взглядами при любой случайной и неслучайной встрече. Видимо, девушкам нравится, если им завидуют другие девушки. Мне это непонятно, хотя особо не мешает.

Мариса была не слишком упрямой, хоть и ревнивой, не стремилась ограничить меня правилами, давала свободу и не запрещала общаться с друзьями. Секс с ней был неплох. Она не ломалась и не страдала приступами внезапной головной боли. В целом, если не брать во внимание мой назойливый внутренний голос, мне было комфортно с ней. Я почти не заметил, как прошло несколько месяцев с момента нашего знакомства. Дирк, Фабиан и Гидо гордились тем, что я наконец остепенился. Но я не считал, что мои скитания окончились, и не знал, сколько пробуду в этой тихой гавани. Я не любил Марису и не обманывал себя по этому поводу. Чем дальше заходили отношения, тем сильнее я чувствовал себя загнанным в угол. Я не врал ей в открытую, но и правды не говорил. Я все еще чувствовал пустоту. Неужели так должно быть? Встреча с Кассандрой что-то во мне перевернула, хотя мы общались всего ничего. Пара бурных встреч — но она оставила неизгладимый след в моем сердце, который не хотел исчезать. Она была под запретом, и все же я не переставал втайне желать ее. Где-то в глубине души я продолжал надеяться, что наши пути снова пересекутся.

6. Обманывать себя так просто и так сложно одновременно, но однажды все встает на свои места

После зимней сессии Кассандры довольно долго не было в университете, ее заменял другой преподаватель. Казалось, я должен радоваться — она наконец перестала маячить у меня перед глазами. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон, но вместо этого я беспокоился. И не я один — Гидо тоже ходил мрачный. Он, в отличие от меня, не собирался прощаться со своими безответными чувствами и так и таскался за профессором Грин, как собачонка. Но он был слишком трусливым, чтобы открыть свою любовь. Не знаю, задумалась ли Кассандра после нашего разговора о его чувствах к ней, но ничего между ними не изменилось. Она была добра к Гидо, хотя она ко всем добра, даже ко мне. Я поражался, как Гидо мог смириться со своим никчемным положением и выносить страдания так безропотно. Он по уши увяз в своей платонической любви и даже не пытался ничего изменить. Мне это чуждо. Для меня не существует любви к женщине без физической близости. Я слишком сильно желаю того, кого люблю, и хочу обладать каждой клеточкой любимого человека. Но, видимо, у всех все по-разному. Гидо сам выбрал такой путь, даже если я и остальные парни не одобряли этого. Мы уже порядком устали наблюдать за его безнадежным воздыхательством и порывались сами найти ему девушку. Дошло до того, что вмешалась Мариса. Мы попытались невзначай познакомить Гидо с ее подругой, но только разозлили его. После организованного нами свидания Гидо орал как ненормальный, чтобы мы не лезли в его жизнь, — таким заведенным я его никогда раньше не видел. Так что мы с ребятами забили на его поэтические страдания и больше не касались этой темы. Может, ему так даже нравится, кто знает… С тех пор повелось не упоминать вслух ничего, что связано с профессором Грин, чтобы не задевать лишний раз чувства Гидо. От этого и мне стало легче. Ее образ постепенно стал тускнеть в голове, и иногда мне даже казалось, что наши встречи наедине мне приснились.

В начале марта Кассандра снова вернулась к работе. Вот только она сильно изменилась — похудела и стала еще бледнее, чем раньше. Мне в голову закралась мысль, что она серьезно больна, но я, конечно, не имел права спрашивать ее. Мы к тому времени не общались около четырех месяцев. Я старался прогнать тревожные мысли, убеждая себя, что мы чужие люди. Мне хватало забот с учебой, работой и девушкой. Только мои глаза постоянно следили за ней, и я ничего не мог с собой поделать.

Как-то раз по воле случая мы врезались друг в друга в коридоре университета. Распечатки дождем посыпались у нее из рук. Кассандра охнула и опустилась на колени поднять бумаги, я сделал то же самое, чтобы помочь.

— Извините, я вас не заметил, — обратился я к ней на «вы», передавая подобранные листы.

Я решил для себя, что после последнего разговора тет-а-тет лишился права фамильярничать с ней. Даже как-то странно и непривычно было снова заводить беседу, пусть и обыденную. Кассандра взяла у меня бумаги, старательно отводя взгляд.

— Ничего. Бывает, — пробубнила она себе под нос.

Стоило ей подняться на ноги, как она тут же пошатнулась — если бы в этот момент я не оказался рядом и не успел ее подхватить, она бы точно грохнулась и клюнула носом в пол.

— Профессор Грин, вы в порядке? Вам бы отдохнуть хоть немного. Выглядите ужасно! — воскликнул я озабоченно, вглядываясь в ее лицо.

Даже ее губы утратили цвет. Она стала легкая, как пушинка, хотя и до этого в чем только душа держалась. Я рефлекторно провел ладонью по ее лбу. Он был жутко холодный. Кассандра раздраженно убрала мою руку.

— Все нормально. — Она поправила волосы и, не глядя в мою сторону, пошла дальше.

— Ага! Как же! Нормально! — фыркнул я вполголоса. — Бесит эта твоя вечная песня о том, что все нормально или обязательно будет нормально!

Я развернулся и зашагал в противоположную сторону. Как была настырная и упрямая, так и осталась. Это ужасно раздражало! Сколько она готова стерпеть в одиночку, пока не сломается? Видно же, что ей плохо! Зла на нее не хватает! Неужели нет рядом близкого человека, чтобы достучаться до нее? Если нет мужчины, то куда смотрят родные? И снова я думал о том, о чем не следовало, и готов был сунуть нос туда, куда меня просили его не совать. Это была какая-то напасть! Чтобы переключиться в пофигистический режим, я на следующий день пропустил лекцию по английскому и не пошел на семинар.

Через неделю мы с командой после занятий играли в баскетбол. Я всегда любил спорт, потому что он давал мне разрядку и освобождал разум от тяжелых мыслей. После матча я быстро помылся и оделся. Мне нужно было побыстрее вернуться домой. Мы с Марисой договорились созвониться в семь вечера, поэтому я торопился. Не хотел болтать с ней по телефону в электричке.

— Всем пока! Хорошая была игра! — крикнул я ребятам на прощание.

Уже на выходе меня перехватил Фаби. Он возник как из-под земли, в одном полотенце, замотанном на бедрах. Сегодня была его очередь убирать спортзал, поэтому он шел в душ почти последним.

— Эй, стой!

— Чего? — выпалил я с досадой.

— Гидо тебе конспект составил с пропущенной лекции и хотел передать через меня, но я в итоге случайно забыл тетрадь в кабинете английского. Скоро будет тест. Он несложный, но пробежать материал стоит. Заскочи за ним, пока тут.

Я закатил глаза.

— Блин, дырявая ты башка, раньше сказать не мог? Я спешу!

Фабиан скривил губы в усмешке.

— Ничего, подождет твоя благоверная Мариса. Это тебе надо, а не мне. Да и вообще, ты еще недавно метался из одной постели в другую, а теперь летишь на всех парах домой и даже по делу отвлечься не хочешь.

— Не беси меня! — огрызнулся я, пытаясь по-дружески пнуть Фаби, но тот увернулся и, хохоча, поскакал в душ.

Да уж. Действительно, кто бы мог подумать, что я буду заморачиваться из-за звонка подружке. Странно, что Гидо дал поручение передать конспект именно Фаби, а не Дирку. Тот намного ответственнее подходил к таким вещам. Если подумать, Дирк в последний месяц стал каким-то пришибленным. А еще он вечно отказывался от совместных посиделок, особенно когда с нами в компании была Мариса. Вдруг это дружеская ревность? Я стал меньше времени проводить с ребятами, у Фаби тоже подружка, а с Гидо Дирк не особо корешился. Надо как-то поговорить с ним и все исправить. Не хочется, чтобы Дирк думал, будто он всем побоку.

С этими мыслями я шагал обратно в главный корпус. Может, по мне и не скажешь, но я прилежный студент. Учусь я очень хорошо не по родительской указке и не для того, чтобы им что-то доказать. Точнее, это, конечно, инструмент для получения независимости, но не моя главная мотивация. Учеба всегда была для меня в приоритете. Еще будучи учеником гимназии, я хотел построить блестящую карьеру. Девушки не любят неудачников, а я люблю девушек. Вот так все просто… шучу, конечно. Хотя в моем случае в эту примитивную версию несложно поверить. Но на самом деле я действительно учусь с радостью и схватываю все на лету. Такой вот он — я.

Уже почти дойдя до кабинета английского, я притормозил. Опять меня принесло прямиком сюда, хотя логичнее было бы сначала зайти за ключом на кафедру. В такое время уже все должно быть заперто. Однако дверь классной комнаты поддалась — на этот раз я даже не удивился. Я точно знал, кого встречу по ту сторону. Но если Кассандра снова выпивает в одиночестве, как мне вести себя с ней? Времени на раздумья не осталось, потому что я уже нажал на дверную ручку и дверь приоткрылась. Я осторожно вошел в помещение и остолбенел от шока. Мне в лицо шарахнул ледяной ветер. Перед распахнутым окном стояла Кассандра в одной тонюсенькой блузке. Ее волосы раздувало в разные стороны, вокруг танцевали лихие снежинки. На улице было темно, шел крупный липкий снег — для марта не такая уж редкость, но что эта дурная взрослая башка делала без верхней одежды на холоде?

— Профессор Грин! — окликнул я ее громко и строго. — Вы что вытворяете?

Когда она посмотрела на меня, мне стало страшно. Ее прекрасные синие глаза остекленели. Они были пустыми и тусклыми, как у умалишенной, и из них ровными ручейками текли слезы, которых она будто не замечала.

— Боже! Что с тобой?! — прошептал я одними губами и сразу подбежал к ней. Первым делом я закрыл окно. На полу была лужа от снега — значит, Кассандра уже долго так стояла. Я бесцеремонно провел руками по ее волосам и лицу, а потом по одежде. Она была насквозь мокрой. С силой я прижал ее к груди, чтобы поделиться теплом. Я просто не знал, что еще сделать.

— Что случилось, Кэсси?! Ответь! — простонал я, снова переходя на «ты», позабыв от нахлынувших чувств все условности, не переставая гладить ее по голове. Она не сопротивлялась и не пыталась вырваться, даже не ругалась. Раньше она бы точно шарахнула меня чем-нибудь.

— Лео, — прохрипела она еле слышно мне в грудь. Она меня узнала. Уже хорошо! Я отодвинул ее на расстояние вытянутой руки и начал всматриваться в глаза.

— Кассандра! Что произошло? — спросил я настойчивее.

— Я… я… я не могу сказать, — проговорила она, запинаясь, и снова разразилась рыданиями. Неподходящий момент, чтобы задавать вопросы, решил я. В таком состоянии она не сможет дать толковый ответ.

Я наспех снял с себя куртку и накинул на нее. Она была холодная, как лягушка, и бледная, как привидение.

— Мы едем ко мне! — произнес я твердо. — И без возражений! Тебя сейчас нельзя оставлять одну!

Но Кассандра и не собиралась возражать. Она и на ногах-то едва держалась; я сомневался, что она вообще услышала мои слова.

Я посадил Кэсси на стул, и она сразу уставилась пустым взглядом в пол. Достав сотовый из кармана, я набрал номер такси. Потом коротко написал Марисе, что мы не сможем созвониться и я позвоню как только смогу. Сейчас меня абсолютно не заботило, что у моей подружки включится фантазия и она на меня обидится. Все, что было важно, — привести Кассандру в себя!

7. Чувства нельзя забыть. Их можно вытеснить, только они все равно тебя настигают, если в глубине души ты от них так и не отказался

Когда приехало такси, я сгреб Кэсси себе под плечо и повел потихоньку на выход. Ноги у нее заплетались, и она не смотрела, куда идет, поэтому я практически тащил ее. Я очень надеялся, что университет уже опустел и нас никто не заметит, по крайней мере другие профессора или начальство. Что им говорить, если мы встретим их по дороге, я понятия не имел. Я пребывал в полной растерянности.

Натянув на Кассандру свою шапку, я постарался закрыть ее собой, чтобы ее хотя бы не было заметно издалека. К счастью, мы без происшествий сели в машину и доехали до моей квартиры. Я заплатил водителю, вынул Кэсси из салона и на этот раз подхватил на руки — тут нас уже не подловят.

Она уткнулась мне носом в плечо, как покалеченный котенок.

Когда мы оказались дома, я усадил ее на ковер рядом с кроватью и включил на полную катушку батарею. Сев напротив Кассандры, я начал снимать с нее одежду. Когда мои пальцы добрались до пуговичек на блузке, она слабо шлепнула меня по руке. Проигнорировав протест, я продолжил, но снова получил за свое несанкционированное вмешательство.

— Ты вся промокла, пока стояла перед открытым окном. Нужно переодеться, иначе заболеешь, — пояснил я.

— Я сама, — ответила Кассандра и принялась расстегивать пуговицы.

Чтобы ее не смущать, я отвернулся. Пока она копошилась со своей одеждой, я достал ей чистую футболку и свитер. Вынув из шкафа спортивное трико и покрутив его перед глазами, я решил, что оно с нее точно слетит. Достаточно теплых шерстяных носков. Моя одежда будет ей почти по колено, а ноги я накрою одеялом.

Когда я со стопкой в руках вернулся к Кассандре, она так и не закончила со своей блузкой. Ее пальцы дрожали и срывались с крохотных пластмассовых пуговок. Я снова присел рядом и взял ее трясущиеся ладони в свои. Кэсси так и не отогрелась и была ледяная, как айсберг.

— Давай помогу, сейчас не до стеснений.

Она шмыгнула носом и сдалась на удивление легко. Я почему-то вдруг занервничал, глядя на открытую матовую кожу, виднеющуюся в вырезе полурасстегнутой блузки, — но сразу же одернул себя и подавил непристойные мысли. Аккуратно, стараясь ненароком не коснуться ее, я закончил с пуговицами и стянул мокрую вещь.

— Я повешу это сушиться, — объяснил я, протягивая ей сухую одежду. Пледом я прикрыл ей ноги. — Юбку с колготками тоже сними. Тебе помочь?

Она отрицательно помотала головой. Пока Кэсси переодевалась, я поставил вариться куриный бульон с лапшой, вскипятил чайник и вернулся с двумя дымящимися чашками чая с медом.

— Пей! — приказал я, подавая ей одну. Она сделала маленький глоток, а потом еще один. Кажется, понемножку ей становилось лучше. Лицо порозовело и больше не казалось неподвижным, как у куклы.

— Спасибо, — произнесла Кассандра хриплым голосом через некоторое время.

— Не за что.

Я сидел рядом со своим чаем и внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, что происходит у нее в голове. Но догадаться было невозможно. Оставалось надеяться, что она сама расскажет.

Немного погодя бульон был готов. Я налил его в пиалу и снова подошел к ней.

— Ешь! — скомандовал я, но она с отвращением сморщила нос:

— Не хочу.

— Ешь, я сказал!

Церемониться я с ней не собирался. Кассандра покосилась на меня исподлобья.

— А я сказала, что не хочу!

— Мало ли что ты сказала! Сколько ты уже не ела? Признайся честно!

— Не помню, — выдавила она тихим виноватым голосом. От жалости у меня к горлу подступил ком, и я смягчился.

— Пожалуйста, поешь!

Я снова протянул пиалу — в этот раз Кэсси послушно приняла ее и начала потихоньку есть.

Мне была непривычна ее уступчивость. Я и в страшном сне не мог себе представить, что увижу ее в таком состоянии. Но меня тянуло к ней даже сейчас, когда передо мной сидела Кассандра, которую я абсолютно не знаю. Ее гордый, твердый образ взрослой женщины и успешного преподавателя рухнул, а под ним скрывалось это раненое побитое существо. Грусть, которая отпечаталась во взгляде Кэсси, должна была навести меня на мысль, что у нее в жизни что-то не ладится. Но я только любовался этой печалью и никогда всерьез не задумывался о причинах. Кассандра надломлена изнутри, причем серьезно, и теперь я не знал, что сказать, — как и она. Тем более мы так долго не общались. Но, с другой стороны, я ведь с самого начала хотел выяснить, что кроется по ту сторону ее поддельной улыбки, — и вот мое желание сбылось. Еще немного, и мне откроется вся правда. Глядя на Кэсси, я в который раз поймал себя на мысли, что за месяцы разлуки мои чувства к ней не угасли. Они даже не ослабли. Я просто игнорировал эти чувства, потому что так хотела она. Мариса моя девушка, но люблю я Кассандру. Я все еще не сдался и не смирился с тем, что она никогда не станет моей.

— Удивительно, что парень в твоем возрасте умеет готовить, — произнесла она робко.

Ей было неловко в моем присутствии. Это чувствовалось. Мы все еще сидели на полу друг напротив друга. Не знаю, сколько времени мы провели в молчании, но Кэсси доела бульон, поставила пустую пиалу на журнальный столик и плотнее укуталась в плед. Ее заметно морозило. Я боролся с желанием придвинуться ближе и обнять ее. Так бы она быстрее согрелась.

— Я не умею готовить. Забросить курицу в воду, посолить и насыпать туда лапши сможет даже ребенок, — хмыкнул я. Мне не хотелось приписывать себе таланты, которыми я не обладал.

Кассандра слабо улыбнулась. Я насторожился. Даже эта еле заметная улыбка была совсем не такой, как раньше.

— Все равно очень вкусно, — похвалила она меня. — И почему ты всегда оказываешься в ненужном месте и в ненужное время и спасаешь меня из передряг?

Эти слова прозвучали с полными горечи и вины. Она отчаянно отталкивала от себя любую помощь, и теперь я понял, что, скорее всего, она так поступает не только со мной.

— А по-моему, как раз наоборот — я все время оказываюсь в нужном месте и в нужное время.

Кассандра болезненно сглотнула. Она отважно боролась с подступившими слезами. Внутри меня шла безжалостная война. Вид обезоруженной, хрупкой и ранимой Кэсси повергал меня в неистовство. Меня буквально раздирало на части от желания кинуться к ней, но разум меня останавливал. Однажды она сказала, что я сбиваю ее с толку своим напором. Сейчас я боялся сделать неверный шаг, доломать то, что сломано. Я хотел, напротив, склеить все в одно целое и бережно хранить.

— Ты слишком добрый, чересчур добрый! — отозвалась она и уставилась в пол.

— Я так не думаю, — произнес я тихо. — Просто ты все еще мне нравишься, и я не могу равнодушно пройти мимо.

— Вот именно поэтому я и говорю, что ты слишком добрый! Даже когда я тебя прогнала, ты нянчишься со мной. Ты не должен был этого делать, не должен был вмешиваться.

— Но я вмешался, и что теперь? Хочешь снова меня отшить? — спросил я спокойно, зная, что сейчас ей будет не так легко это сделать.

Она подняла на меня мерцающие от слез глаза.

— Зачем тебе все это, Лео?

— Я же уже сказал, ты мне нравишься. Это недостаточная причина? Что еще нужно? Скажи! Дай мне хотя бы просто поддержать тебя! Я ведь не прошу ничего взамен.

— У тебя есть девушка. Все это не имеет смысла, — выдала она и отвернулась в сторону. Я дернулся от неожиданности.

— Откуда ты знаешь?

— Гидо сказал, а еще он сказал, что у тебя наконец все складывается как надо. Я рада за тебя. Лучше поскорее выкинь глупости из головы. Когда моя одежда высохнет, я сразу уйду домой, а ты забудешь, что сегодня произошло.

Про себя я негодовал. Значит, эти двое на своих дополнительных занятиях успевали и меня обсудить! Вот зачем? И Гидо, конечно, не упустил возможности ослабить интерес Кассандры ко мне. Мог ли он догадаться о нашей взаимной симпатии? Конечно мог! Он наблюдательный парень. А если и не догадался, то все равно замечал странности. Возможно, Кассандра невзначай интересовалась мной и задавала вопросы, ведь мы с Гидо друзья. От него это по-любому не ускользнуло. Не думаю, что Кассандра часто любопытствовала насчет личной жизни своих студентов.

— Я не люблю Марису, — сказал я прямо. — Я просто стараюсь стать лучше, как ты меня учила. Мариса неплохая девчонка, и мне не хочется ее обижать. С ней комфортно, но как только она узнает, что я чувствую на самом деле, всему придет конец, как и с остальными.

— Не ожидала, что я на тебя так повлияю. Но раз ты стараешься, значит, она того стоит. — Кэсси грустно поджала губы. — Может, сейчас это еще не любовь, но однажды перерастет в нее. Есть люди, которым нужно время, чтобы полюбить кого-то. Наберись терпения, и этот момент обязательно придет.

Кассандра снова включила свою привычную шарманку, и меня это задело. Словно ей безразлично, что у меня другая женщина! Этот ее благородный отказ от меня в пользу другой до жути бесил.

— И тебя действительно устроит такой расклад? А как мне быть с моими чувствами к тебе? Можешь, конечно, и дальше продолжать их игнорировать, но не заставляй меня делать то же самое! Мне хватило, я устал притворяться!

— У тебя есть девушка! Это не игрушки, ведь у вас все идет хорошо, — продолжила настаивать она.

— С виду, — парировал я. — Для меня это такие же пустые отношения, как и с предыдущими девушками, разве что теперь я стараюсь исполнять роль примерного парня.

— Уже надоела эта роль? Ну и что ты тогда собираешься делать? — спросила Кассандра с вызовом.

— Я просто наконец скажу чистую правду. Ей будет больно, но это быстро пройдет. Хуже будет, если я продолжу притворяться. Мы встречаемся пока всего два месяца. Она когда-нибудь поймет. Я пробовал, но я не могу заставить себя любить ее, какой бы хорошей она ни была.

— Я не стану причиной разрыва ваших отношений! Даже не мечтай, что между нами что-то будет! — заявила Кэсси твердо, но я тоже был непреклонен.

— И не надо. Я бы все равно рано или поздно это сделал, так что ты тут ни при чем. То есть при чем. Ты мне очень нравишься, но даже если ты меня снова бортанешь, это не меняет ситуации.

— Выбери легкий путь, Лео, — взмолилась она. — Ради себя самого. Ты замечательный парень, и тебя ждет хорошее будущее. Ты отлично учишься, тебя уважают учителя и друзья, вокруг тебя много девушек, и у тебя огромный выбор! Не останавливай его на мне, даже если не видишь смысла продолжать серьезные отношения с Марисой! Рано или поздно тебе повстречается девушка, которое украдет твое сердце.

— Поздно. Оно уже украдено тобой. И почему ты так говоришь? Что в тебе плохого? Я не пойму!

Кассандра тяжело вздохнула, как будто на ее плечах лежала целая вселенная.

— Во-первых, я тебя старше на целых семь лет. Это немалая разница. Ты можешь возразить, что мы живем в современном обществе и это не имеет значения, но это имеет значение. Между нами пропасть. Ты еще студент. Я состоявшийся человек. Дело не в том, кто сколько зарабатывает или какое положение занимает, — у нас разный круг друзей и интересов. Я никогда не смогу прийти в твою компанию и на равных общаться с твоими знакомыми, а ты с моими. Я буду тебя поучать, и не всегда у меня получится сдержаться, потому что я опытнее; но ты мужчина. Сколько сможет выдержать гордость мужчины, если его будет поучать женщина?

Пока она говорила, я мысленно подсчитал, сколько ей лет. Если мне двадцать два, значит, ей двадцать девять. Разница оказалась менее внушительной, чем я ожидал. Хоть она и выглядела чертовски молодо — особенно сейчас, с растрепанными волосами и укутанная в плед, — но ее звание профессора меня смущало. Всем нашим профам было не меньше сорока, так что ее тирада меня обрадовала, а не отпугнула.

— Можешь поучать сколько влезет. Поверь, мое мужское эго от этого не пострадает. К тому же всегда найдется что-то, в чем я буду тебя превосходить. К примеру, я выше ростом и физически сильнее. Ты женщина, сколько бы тебе ни было лет. Сейчас ты сидишь и доказываешь мне свою правоту, но ты не права. Недавно я вытирал твои слезы и утешал тебя. Можешь говорить что угодно, но ты нуждаешься в твердом надежном плече. От того, что я моложе, я не перестаю быть мужчиной. Я устойчивее. Ты сбегаешь — а я нет. Ты не хочешь признавать, что я тебе нравлюсь, ищешь отговорки — а я нет. Ты боишься трудностей, а я готов их принять. Если тебе так страшно, то положись на меня, Кэсси! Где тут проблема?

— Я не договорила! — прервала она меня отчаянно. Я уже видел, что пошатнул ее предубеждения. Чего это я так быстро сдался в первый раз? Сейчас меня переполняла уверенность в себе. Возможно, как раз четыре месяца отчуждения расставили все по местам. А может, дело в этом ранимом зверьке, который сегодня показался передо мной, а раньше старательно прятался? Трепет и волнение, охватывающие меня при взгляде на нее, делали меня живым. Это приятно трогало мое сердце. Как будто я обретал себя по-новому. Даже стабильные отношения с другой девушкой укрепили меня в понимании, что мне нужна только Кассандра.

— Разница в возрасте — это не единственное препятствие, которое нас ждет! Нас будут осуждать и порицать! Ты подумал, как скажешь об этом своим родителям?

— И это все твои доводы? — усмехнулся я. — Да какое кому до нас дело? С родителями я разберусь. В конце концов, это не их жизнь, а моя. Значит, им в итоге придется нас принять. А ты не слишком много думаешь наперед? Почему нельзя жить здесь и сейчас и наслаждаться тем, что у нас есть?

— Вот именно об этом я и говорю! Об этой разнице! Я не могу жить только настоящим, я не в том возрасте! Мне нужна стабильность! Я взрослая женщина! У меня нет времени на пустые забавы! Мне скоро тридцать, и уже пора рожать детей! А ты еще молод! Тебе хочется гулять, хочется свободы, тем более ты парень. Понимаешь?

Вот упертая! Конечно, препятствий на нашем пути будет немало, но я верил, что у нас может получиться. Мне хотелось попробовать — попробовать встречаться с женщиной, которую я по-настоящему люблю. Несмотря на то что я уже любил однажды, я мог только мечтать, что мне снова представится такой шанс.

— А почему ты решаешь за меня, чего мне хочется? Откуда ты знаешь? Я не склоняю тебя к интрижке со мной. Я готов к большему. Ничего не имею против обязательств и мелких спиногрызов. Хочешь детей — сделаем. Даже ждать долго не придется. Дай мне только годик доучиться, и я точно устроюсь на хорошую работу, а потом смогу обеспечивать семью.

— Боже! — Она закрыла ладонью лицо и замотала головой. — Мы даже не встречаемся и толком не знаем друг друга, а уже говорим о детях… Какой абсурд…

— Не вижу тут никакого абсурда. Ты поставила под сомнение подлинность моих чувств, а я заявил о своих серьезных намерениях. Другое дело, готова ли ты рискнуть начать встречаться со мной…

— Я не знаю, — ответила она и снова заплакала. — Что мне делать, если я и тебя потеряю?

Кассандра совсем сбила меня с толку. Только что она бомбардировала меня аргументами против наших отношений, и тут снова расклеилась. Что значит «если я и тебя потеряю»? Рассказала бы уже все как есть и прекратила ходить вокруг да около.

— Кэсси, перестань читать мне проповеди о нашей несовместимости и просто скажи уже наконец, что тебя тревожит на самом деле, — попросил я нежно, чтобы не показаться слишком требовательным и не загонять ее в угол. — Тебе действительно противна мысль быть со мной? Ты боишься, что я буду тебе изменять?

— Нет! Дело не в этом… но… Ты застал не лучший период в моей жизни. Мне трудно сейчас впустить в свое сердце нового человека. Я не ожидала, что знакомство с тобой так далеко зайдет и все спутает. Возможно, если бы мы встретились немного позже или хотя бы не были преподавателем и студентом…

— Мне чуть больше года осталось до бакалавра. Я не вечно буду ходить в твоих студентах, — напомнил я на всякий случай.

— Я знаю. Но сейчас ты мой студент. Ты мой ученик, и это реальность. Я знаю, некоторые смотрят сквозь пальцы на эти условности, но не я.

— И тем не менее, несмотря на все, ты поступилась своими принципами. Мы целовались, и тебе понравилось. Попробуй сказать, глядя мне в глаза, что это ничего не значит!

Кассандра судорожно вдохнула и выдохнула.

— Не дави на меня, Лео! Это нечестно! Одной мне будет проще справиться. Я по-прежнему считаю, что нам лучше идти разными дорогами.

Ее ослиное упрямство раздражало меня все больше. Кассандра упорно не хотела признаваться, что я ей нравлюсь. Она еще как нуждается в человеке, который о ней позаботится! Она нуждается во мне, поэтому и позволила себя поцеловать и сидит сейчас у меня дома!

— Ты хоть знаешь, как ты выглядела сегодня, стоя у открытого окна? Так, будто твоя жизнь кончена! Не делай из меня жертву наших отношений, а расскажи, что мешает тебе на самом деле. Хотя бы это я заслужил. Начинай. Твои вещи до утра все равно не высохнут, у нас вся ночь впереди.

Я не знал, что она носит в душе и насколько все окажется серьезно. Но мне нужна ясность — тогда мы перестанем топтаться на месте. Рано или поздно Кассандра должна была капитулировать, и она капитулировала.

— У тебя есть что-нибудь покрепче, чем чай? — спросила она.

— Виски подойдет?

— Вполне.

8. Я узнал то, что хотел узнать. Теперь я на шаг ближе к ней, но лишь на шаг

Я налил нам обоим виски в два стеклянных стакана и добавил льда. После этого молча вернулся к Кассандре и протянул ей один из них. Она тут же сделала щедрый глоток, поморщилась и начала свой рассказ.

— Я была помолвлена, но два с половиной года назад мой жених погиб. Он ехал на велосипеде, и его сбила машина.

Моя рука дрогнула, когда она это произнесла, и кубики льда звонко звякнули. Такого мне в голову не приходило, хотя теперь ее слова о страхе потери обрели смысл. Впустить в свою жизнь нового человека означает привязаться к нему и, возможно, испытать боль потери в будущем. Но ведь люди обычно не задумываются о таких вещах, а наслаждаются отношениями, строят планы и мечтают о совместном счастье. К чему истязать себя страхом перед неизвестностью и возможным плохим исходом? Очевидно, Кассандра интуитивно боялась допустить близость между нами, чтобы не обжечься. Я искренне ей сопереживал, она прошла через огромное горе. Но в то же время я малодушно радовался отсутствию конкуренции. Это мерзко, однако я ничего не мог с собой поделать. Как бы то ни было, признание Кассандры все равно не объясняло помутнения рассудка, до которого она себя довела. Все-таки два с лишним года — достаточно большой срок, чтобы отойти от потрясения…

— Соболезную, это очень печально, — произнес я.

— Спасибо. Мне было очень тяжело после его гибели. Я встретила Кристофа, когда была совсем юной и зеленой, на последнем году обучения в гимназии, а он в то время уже был студентом вуза. В старших классах я по обмену побывала во многих странах, чтобы учить языки. В немецкой семье, где я гостила несколько месяцев, я познакомилась с Кристофом. Это было самое большое чувство, испытанное мной в жизни. Боже, нам буквально сорвало голову от любви! Мы не хотели расставаться, так что я после окончания школы уехала учиться в немецкий вуз. Родители Кристофа поддерживали наши отношения, несмотря на то, что мы были так молоды. До этого я жила с родителями в Норвегии и училась там же.

Я уставился на нее удивленно. Кассандра упоминала про свои скандинавские корни, но я не думал, что в ней нет ни капли немецкой крови. Она разговаривала без малейшего акцента. Хотя, если подумать, здесь нечему удивляться. Звание профессора ей не просто так досталась, она наверняка полиглот.

— Ты говоришь на норвежском? — спросил я на всякий случай.

Кассандра задорно усмехнулась.

— Это мой родной язык. Конечно, я говорю на нем!

— Ты безупречно владеешь немецким — я бы никогда не подумал, что ты не немка. Тебя только внешность немного выдает и фамилия.

— Мне часто такое говорят. Хотя и по фамилии не догадаешься, откуда я родом. Мы не чистокровные норвежцы. Мой дедушка американец, точнее англичанин. Мои предки когда-то давно перекочевали в Новую Англию. Я унаследовала фамилию деда через отца. Мой дед, тетя и три племянника живут в Америке в Портленде. В детстве я несколько лет провела у них и посещала там среднюю школу. Это очень красивый город, и в округе много райских мест. Мы частенько ездили в Канаду на каникулах. Это время было незабываемым. Там, в Портленде, и проснулась моя любовь к английскому языку и писательству.

— Невероятно! — восхитился я искренне.

По миру она поколесила знатно. Мне такое и не снилось. Хотя для того чтобы писать книги на чужом языке и говорить на нем так, как говорит она, недостаточно школьных и институтских знаний. Нужно много общаться с носителями языка, а лучше — жить среди них.

Я не отрывал взгляда от Кассандры и ощущал невиданное воодушевление — потому что обнаружил новые грани ее личности, прежде недоступные для меня.

От моего пристального взгляда ее щеки опалил легкий румянец. Она смущенно улыбнулась и пригубила виски.

— И что было дальше, после твоего переезда в Германию? — спросил я, пытаясь скрыть нетерпение. Подробности… я хотел знать абсолютно все о ней!

— Ничего необычного. Я подала документы в университет. Сначала я жила в общежитии. Мы с Кристофом встречались и вскоре съехались. Бернд и Ингрит — его родители — постоянно помогали нам, пока мы оба окончательно не встали на ноги. Кристоф после окончания института открыл с несколькими друзьями архитектурное бюро, а я в это время писала магистерскую диссертацию. Когда защитилась, пошла работать в гимназию и параллельно писала докторскую. Мне было двадцать четыре года, ему двадцать шесть. За пару лет дело Кристофа по-настоящему набрало обороты. Как раз в это время нам приходилось сложнее всего. Мы редко виделись, потому что были очень загружены делами. Получив степень доктора, я решила сделать небольшой перерыв в своей преподавательской карьере и посвятить себя написанию книги. Это всегда было моей мечтой, и Кристоф поддержал меня. Правда, больше полугода дома я не выдержала и вернулась к преподаванию — но уже в университете. В это же время я начала писать учебник о том, как преодолеть языковой барьер, обо всех нюансах и сложностях английского языка. Неожиданно эту книгу очень хорошо приняли критики и эксперты. Благодаря этому мне даже дали звание профессора. Потом Кристоф сделал мне предложение. Это не было неожиданностью, ведь мы так долго встречались. Логичное развитие логичных отношений. Наши родители очень ждали этого момента. Мы обручились незадолго до его смерти. До свадьбы мы приобрели новую квартиру в доме, который проектировал Кристоф, — наше будущее семейное гнездышко. Настоящая сказка наяву. До нашей женитьбы оставался месяц, когда его сбила машина. Это был страшный удар. Все шло так гладко, ничто не предвещало беды. Сама не знаю, где я нашла силы, чтобы двигаться дальше. Я хотела вернуться в Норвегию к родителям, но спустя где-то четыре месяца после смерти Кристофа нас ждало новое потрясение. Объявилась незнакомая женщина, которая заявила, что у нее дочь от Кристофа. Представь, какой у меня был шок, и у родителей Криса тоже. Даже после его смерти мы оставались с ними близки. Бернд и Ингрит меня очень поддерживали и до сих пор это делают. Естественно, мы не поверили в это наглое утверждение. Никогда не было даже намека на то, что Кристоф мне изменял, а девочке было на тот момент чуть больше годика. Сейчас ей уже, наверное, почти четыре. Я думала, что невозможно скрыть существование незаконнорожденного ребенка. Мы решили бороться с обманщицей. Эта женщина захотела получить имущество Кристофа. Он оставил после себя немалое наследство и основную часть завещал родителям. Мне досталась наша квартира, в которую мы не успели въехать. Когда Крис погиб, я поселилась у его родителей. Я не могла оставаться одна в доме, где мы собирались жить вместе. После оглашения завещания друзья Криса, с которыми он вел общее дело, захотели выкупить у Бернда и Ингрит его долю в фирме. Возражений не было, поэтому договор оформили быстро, но с оплатой в рассрочку. Это внушительная сумма, которую так сразу не выложишь на стол. Но не в этом суть. Как раз после заключения сделки появилась любовница Кристофа с претензиями на его деньги. Когда Бернд и Ингрит отказались с ней сотрудничать, она начала качать права и подала заявление об оспаривании завещания. Начались судебные тяжбы одна хуже другой. Я не смогла бросить родителей Кристофа разбираться с этой проблемой в одиночку, поэтому в итоге осталась в Берлине. Злоупотреблять их гостеприимством мне больше не позволяла совесть, так что через полгода я все же въехала в нашу обставленную, но пустовавшую квартиру. Я долго моталась в вуз на другой край города, где преподавала в то время. Это было ужасно утомительно, а потом мне наконец предложили работу в нашем университете, и добираться стало гораздо удобнее. Все эти годы бурлила война за наследство. Через что мы только не прошли… Любовница Кристофа оказалась очень напористой. Ее иски отклоняли один за другим, но она не сдавалась и подавала на апелляции. У нее остался только один способ оспорить завещание — доказать родство с семьей Криса, но его родители, естественно, не соглашались добровольно делать тест ДНК. Тогда она через суд принудила их к этому. Ей удалось. Слушание состоялось пару недель назад, а сегодня нам сообщили результат. Эта женщина не соврала — ее дочь действительно ребенок Кристофа. — Голос Кассандры осип на последних словах. Она схватилась за горло и опустила лицо. Ее снова душили слезы. — Но это еще не все. Не знаю, что будет дальше с подписанным договором купли-продажи на долю фирмы, одним из учредителей которой являлся Кристоф. Эту сделку наверняка признают недействительной, потому что его дочери положена как минимум половина наследства. Сколько ей присудят, неизвестно, все это теперь затянется на непонятный срок. Суды — дело такое. Нервотрепке не видно ни конца ни края. Под ударом теперь не только Бернд и Ингрит, но и бывшие компаньоны Кристофа, а они нам не чужие. Как это разрешится, понятия не имею. Наверняка она захочет иметь на руках всю сумму, а не выплаты в рассрочку. Мы все уже так устали от этих юридических дрязг, сил никаких нет. Но хуже всего то, как обманул нас Кристоф. Это удар ножом в спину. Мы столько времени потратили, чтобы защитить его честь, а теперь сидим у разбитого корыта.

Я лишился дара речи. Кассандра жила счастливой жизнью, а потом ее в одночасье катапультировало в кошмар, который не заканчивается. Она снова и снова переживает свою потерю из-за бесконечных судебных разбирательств и выяснений отношений. Ко всему прочему, ее заставили сомневаться в человеке, которого она любила, и эти сомнения оправдались. Но каким же ослом был ее жених! Как он мог все эти годы скрывать существование любовницы, да еще и ребенка? Очевидно, что он и не собирался говорить об этом Кассандре. А может, он и сам не знал — случайно нагулял на стороне. Возможно, это осталось бы тайной, если бы он не умер. Но он умер, и теперь Кассандра из-за него проходит семь кругов ада, и его родители, кстати, тоже. Своих компаньонов по бизнесу он также нехило подставил, хоть и непреднамеренно. Взрослый человек, называется. Покувыркался ночку-другую на стороне и забыл натянуть на своего дружка резинку. Это каким нужно быть дебилом! Меня выкручивало от злости на этого недоделка и от жалости к Кассандре.

Больше я не мог сдерживаться и придвинулся к ней, протягивая руки, приглашая в свои объятья. Она не колеблясь подалась ко мне. Положив голову на мое плечо, Кассандра тихо заплакала. Я чувствовал, как намокает моя майка. Сейчас я ничего не мог для нее сделать, кроме как обнять ее и дать ей выплакаться.

— Скажи, Лео, что со мной не так? Это все какое-то наказание? Но за что? Я ведь никому никогда не желала зла и не делала ничего плохого.

Что я на это отвечу? Что это жизнь и никто от такого не застрахован? Она и сама это знает.

— Не ищи причину в себе. Будет только больнее. Так уж вышло. Ничего тут не поделать. Остается стиснуть зубы и идти вперед.

— Как? — проговорила она сквозь слезы. — Все вокруг встало с ног на голову. Он умер и теперь не сможет ничего объяснить, а мне нужно переварить не только его смерть, но и предательство. Как двигаться дальше, если я не могу понять, почему он так поступил со мной? Мы собирались пожениться, я даже не подозревала, что у него был роман на стороне, — я ему верила во всем и никогда не сомневалась в наших чувствах, а он меня обманул. Да, у нас были сложные времена, но они у всех бывают. Почему надо бежать на сторону? Неужели я просто глупая дура, которую легко обвести вокруг пальца?

Я погладил ее по голове, прижимая плотнее к груди. Столько отчаяния и столько вопросов, на которые у меня нет ответа. Мне так хотелось вынуть эту огромную занозу из ее сердца, забрать ее страдания — она достаточно намучилась, — но я чувствовал бессилие. Лишь время, терпение и любовь могли излечить ее исстрадавшуюся душу. Больше всего на свете я желал быть рядом и наблюдать, как Кассандра снова начнет расцветать. Однажды свинцовая грусть в ее взгляде сменится радостью. Она улыбнется мне во весь рот настоящей, искренней улыбкой и скажет, что счастлива. Я был готов запастись терпением, чтобы получить этот бесценный подарок.

— Ты не дура, Кэсси. Я не могу дать тебе ответы, но, уверен, однажды ты сама найдешь их и перешагнешь через прошлое. Главное, не страдай в одиночку, не держи все в себе, иначе сломаешься. Посмотри, что с тобой было сегодня! Ты меня до чертиков испугала!

Кассандра содрогнулась в моих руках.

— Извини. Мне очень стыдно за свое поведение.

— Прекрати! Это не то, за что нужно извиняться. Наоборот, ты должна делиться своими чувствами, чтобы такое больше не повторилось.

— Хочешь, чтобы я делилась ими с тобой? — спросила она прямо. Это была открытая провокация, которая меня ни капли не смутила.

— Да. Хочу. Я выслушаю тебя и помогу в любое время дня и ночи.

— А ты все никак не уймешься, — хмыкнула она, подняв на меня глаза и мягко улыбаясь.

— Рад, что ты с этим свыклась наконец. Скажи, ведь симпатичный студент, на которого ты упала в электричке и который набрался наглости тебя поцеловать, уже начал менять твою реальность? Со мной не будет так, как с ним. Доверься не разуму, а сердцу. Что оно тебе говорит?

Мы сидели вплотную друг к другу, и я чувствовал ее дыхание на своих губах. Потихоньку я разрушал барьер, который она выстроила вокруг себя.

— Ты мне нравишься, — проговорила она очень тихо.

Сейчас этого достаточно. Я хорошо ее слышал. Счастливая улыбка сама по себе расплылась на моем лице. И я прильнул к ее губам — очень нежно, не торопясь. Наш поцелуй был легким, как перышко. Сейчас был неподходящий момент, но я возбудился. Чтобы она этого не заметила, я немного отодвинулся и сделал глубокий вдох.

— Ты все еще живешь в «той» квартире? — спросил я. Мне нужно было немного отвлечься.

Кассандра уныло кивнула.

— Да. Приходится.

— Теперь понятно, почему ты вечно торчишь на работе и не хочешь идти домой, — заключил я со вздохом.

— Иногда я думаю, что рехнусь, но сил продать ее у меня тоже нет. Это как проклятие.

— Мы с этим справимся! — пообещал я уверенно, взяв лицо Кассандры в свои ладони.

— Лео, только, пожалуйста, не гони лошадей. Я все еще не уверена и понятия не имею, как быть дальше. Ты открытый и честный. Это с первых минут привлекло меня в тебе, но в то же время меня это пугает.

— Не волнуйся. — Я провел ладонью по ее щеке. — Я не буду тебя торопить, но прошу — больше не отталкивай меня. Если что-то не так, просто скажи, мы можем все обсудить. А теперь давай спать. Ты наверняка очень устала.

Я разобрал свою кровать и уложил на нее Кассандру.

— А ты где ляжешь? — спросила она озабоченно.

— Не переживай, на полу полно места.

Пока я надувал матрас, стелил простыню, надевал наволочку на подушку и пододеяльник на одеяло, она как ястреб наблюдала за мной из моей постели. Угнездившись, я выключил свет. В темноте я слышал ее дыхание, и, хотя мы лежали не вместе, я остро ощущал ее присутствие. Мое возбуждение не спало, а только усилилось. Впервые мне было стыдно перед самим собой за свою похоть. Мало того что сейчас атмосфера совсем не та, так я еще и с подружкой не расстался. Пускай я по глупости впутался в серьезные отношения, но у меня есть понятия. Пока не расстанусь с Марисой, интим с другой женщиной — табу. Вот только примитивной части меня было на это наплевать. Я нервно сглотнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Получить шестерку в Германии все равно, что получить кол или неуд. Система оценок в Германии «обратна» принятой в России: она шестибалльная, где единица соответствует высшему баллу, а шестерка низшему.

2

ММО — массовая многопользовательская онлайн-игра.