Неэкономная экономика

Ислам Узалов

Настоящая монография является сборником статей полемического характера из числа опубликованных автором с начала двухтысячных годов.Они отражают его оценки ряда аспектов состояния региональных экономик РФ и путей их развития на примере Республики Дагестан.

Земельный ответ

I

Земельный вопрос в Дагестане можно сравнить с вечно тлеющими углями, которые слегка присыпаны пеплом.

Время от времени сквозь него выбиваются язычки пламени, но чиновники кидаются к ним с лопаточками и слой пепла восстанавливается… А угли остаются. Достаточно подбросить немного дровишек или плеснуть бензинчиком и заполыхает. Никакие лопаточки не спасут.

Нельзя сказать, что власть и прогрессивная общественность не осознаёт угрозы. Осознаёт. Много лет уже, как осознаёт.

С того самого времени, когда принимался закон о земле, в котором вместо права частной собственности на неё было предусмотрено право аренды на 49 лет, как раз из опасений, что собственность якобы таит в себе потенциал больших неприятностей. Особенно в такой опять же якобы малоземельной республике, как Дагестан.

Об угрозе твердят со всех трибун и вальяжные чиновники, и высоколобая профессура и акулы пера — журналисты.

Активность говорильни возрастает в периоды, когда в очередной раз где-нибудь группа аборигенов, считающих себя незаслуженно обделёнными землицей, перекрывает или собирается перекрыть какую-либо транспортную артерию или, не дай бог, назревает угроза силового противостояния — стенка на стенку.

В горячую точку немедленно десантируется высокое милицейское, ах, извините, уже полицейское начальство, которое объясняет разгорячённой публике, как нехорошо они поступают (или собираются поступить).

Параллельно туда же командируется какой-либо высокопоставленный чиновник, ну, на худой конец, депутат, желательно соплеменник впавших в волнение граждан, который уговаривает их проявлять сабур и заверяет, что всё будет решаться по закону и справедливости.

Профессура тотчас начинает строчить очередную статью, в которой, как и десять лет назад сокрушается, что земля приходит в запустение, что государство не уделяет этому должного внимания, не финансирует, не мелиорирует, волокитит, игнорирует желающих поработать на ней и вообще отдало всё на откуп каким-то сомнительным личностям.

Журналисты официозов, стараясь соблюсти политкорректность, вроде как, отстранённо несут читателям «вести с полей» битвы за землю, старательно выводя при этом из под удара чиновничество.

Что же касается жутко независимых СМИ, то их хлебом не корми, а дай возможность лягнуть то самое чиновничество, которое, надо же, вновь опростоволосилось, поскольку так ничего и не решило кардинально.

Одновременно чувствуется и некий подтекст, что они-то — журналисты, в отличие от бездарей в галстуках точно знают как следует поступать и где собака зарыта.

Однако, почему-то так никогда и не сообщают, где именно. Короче, работы хватает всем.

Вплоть до следующего обострения.

Мы можем наблюдать в телевизоре, что и в какой-нибудь Франции или Испании фермеры (водители, уборщики мусора и даже полицейские) в знак протеста тоже выходят на улицы и перекрывают дороги, требуя чего-то.

Это как-то обнадёживает.

Значит и у нас всё, как у людей, в смысле — торжество демократии.

Да нет, не торжество.

У них, обычно, протестуют против каких-то действующих, либо готовящихся к принятию законов или норм.

Во всех остальных случаях, когда кто-то считает, что его права, оговоренные, как раз, законодательством, ущемлены, он не выходит с протестом на улицу, а обращается в суд.

Вы когда-нибудь слышали про нечто подобное в Дагестане?

Против законов у нас никто никогда не протестует.

Они — и принятые, и принимаемые вообще мало кого интересуют.

Зачастую, кстати, и многих депутатов.

(Тем из них, у кого от моих слов закипел «разум возмущённый», предлагаю вспомнить, как они после вялого обсуждения в течение 5—10 минут, а то и вовсе без обсуждения со свистом принимали многие законы или поправки к ним.)

— Почему такое отношение к законам со стороны даже законодателей?

— Да потому что жизнь у нас построена по понятиям, а суд, как правило, не воспринимается в качестве гаранта законности. Вот и перекрываются, если что, дороги, руководствуясь этими самими понятиями.

Причём, у каждого они свои.

Дагестанской научной мысли принадлежит целая россыпь перлов, являющихся примерами экономического идиотизма.

Ну, типа, что пшеницу необходимо сажать ради обеспечения продовольственной безопасности (даже, если её дешевле купить у соседей), что электростанции необходимо строить ради обеспечения энергетической безопасности (а не доходов), что становым хребтом экономики и двигателем прогресса у нас должно быть непременно машиностроение (а почему, к примеру, не производство памперсов или выращивание огурцов?), что Дагестан является депрессивным регионом (а как быть с демонстрируемыми уже который год темпами роста ВРП?).

Перлы перлами, но они ложатся в основу стратегий развития, определяют приоритеты и воспринимаются властными структурами как отправные точки для формирования нашей экономической политики.

К той же категории относится и такая жемчужина — ежели у нас каждый второй проживает в сельской местности, то, по умолчанию, они непременно должны быть аграриями.

Вот и земельный вопрос требует соответствующего этому факту решения. Иначе всем будет хана.

Ребята. Это даже не прошлый, а позапрошлый — XIX век.

Самое интересное, что разговор ведётся на фоне нескончаемых заклинаний о необходимости инноваций-модернизаций и, страшно даже подумать, марш-броска в постиндустриальное общество.

Для сравнения, в современной Голландии сельхозпроизводством занята вовсе не половина, а менее 1% (!) трудоспособного населения.

При этом, обладая территорией, составляющей 80% от дагестанской, она является мировым лидером по площадям теплиц и входит в первую пятёрку государств Европы по производству сыра и масла.

Такого мизера аграриев хватает им, в том числе, и для того, чтобы управляться с впятеро большим, чем у нас стадом крупного рогатого скота.

И не какого — нибудь.

К примеру, каждая голландская бурёнка даёт в 8 раз больше молока, чем её дагестанская коллега.

У тех же американцев в сельском хозяйстве занято лишь 2,5% трудоспособного населения, которое не только кормит огромную страну, но и экспортируют сельхозпродукцию в объёмах, составляющих 50% мирового экспорта продовольствия (!).

Ну, и в каком направлении мы нацелились тянуть республику, где для занятия сельскохозяйственным производством по современным меркам работников должно быть на порядок меньше, чем мы имеем, и которые, к тому же, должны производить раз в десять больше, чем сейчас.

Куда девать остальных и даже куда они деваются сейчас — совсем другая тема. Однако, ясно одно — речь не может идти о возврате к мелкотоварному производству и, соответственно, патриархальному быту.

Ещё одним из мифов дагестанской экономической мысли являются нескончаемые раговоры о нашей малоземельности.

Приведу для сравнение таблицу с показателями плотности населения из расчёта количество жителей, приходящихся на 1км² территории.

Дагестан 55

Краснодарский край 70

Ставропольский край 43

Голландия 394

Израиль 355

Как видите, мы не сильно отличаемся от своих соседей, являющихся одними из главных житниц России.

Если же сравнивать с заграницей, то израильтяне с голландцами по причине малоземелья в сравнении с нами, наверное, должны повеситься.

Но ничего. Выживают и очень даже неплохо.

Апологетами идеи малоземелья в качестве аргумента приводится тот факт, что треть территории республики занята горами.

Я не буду рассуждать о том, что из этого факта вовсе ещё не следует то, что обычно имеется в виду.

Просто сообщу только, что в Израиле, территория которого, при населении почти втрое большем, в два с половиной раза меньше дагестанской, пустыня занимает её 60%.

Плюс ещё более 20% — каменистые горы, на которых практически ничего не растёт.

Плюс солнце, которое буквально выжигает всё, и хронический недостаток воды, запасы которой у них, в сравнении с Дагестаном, смехотворны.

Тем не менее, например, продуктивность израильского молочного стада ровно в десять раз выше дагестанского.

Приведённые цифры занятости населения в сельскохозяйственном производстве однозначно свидетельствуют — если Дагестан действительно намерен двигаться в том же направлении, что и весь цивилизованный мир, а не оставаться в XIX веке, то его население будет по нарастающей вытесняться из аграрного сектора экономики, что в последние десятилетия и происходит с разной степенью интенсивности.

Этот процесс объективен.

В то же время, он означает, что сохранение действующей сейчас земельной политики будет вести только к ещё большему усилению социальной напряжённости и, соответственно, конфронтации.

II

В своём последнем послании президент республики заявил, и по сути сенсационно, что «отказ от собственности на землю показал свою неэффективность — ни с экономической, ни с политической точки зрения».

Правда, следом добавил, что это его личное мнение и вопрос «требует очень серьезного, взвешенного, широкого обсуждения».

Что ж — он имеет право на собственное мнение не только в качестве должностного лица, но и как просто гражданин.

Тем более, что, вроде бы, не собирается его никому навязывать.

Почтенная публика сразу же активизировалась и начала обсуждение предлагаемой новации на заседаниях и совещаниях.

Естественно, никто не против. А кто возразит президенту? У нас так не принято.

Тем не менее, активистами демонстрируется похвальная забота, что всё должно делаться по уму, то есть, опять — таки, строго в соответствии с тем, как учит президент.

А то, не дай бог, земля попадёт вовсе не в руки тех, кто её обрабатывает, да и прочего негатива надо бы избежать.

По уму это, конечно же, хорошо. Однако никто из мудрецов не пытается для начала объяснить — а от чего, всё-таки при праве аренды на 49 лет, земля во многом оказалась в таком состоянии, ну и прочий негатив.

Неужто, все нынешние «арендаторы» (да простят меня те, кто занят сельхозпроизводством всерьёз) считают, что полвека никак не подходит.

Ну, прямо рука у них не поднимается и они готовы ждать ещё непонятно чего, как собака на сене.

А вот если бы в собственность, то со всей душой… Хоть завтра и вспашут, и засеют.

А разве 49 лет не есть фактически весь трудоспособный период жизни человека? Чего ради, находясь при земле, попусту тратить целую жизнь, убивая в себе агрария?

Если, конечно, он таков на самом деле.

Почему десятилетиями не получать от земли отдачу, если, беря в аренду, действительно собирался заниматься сельхозпроизводством?

Безусловно, с юридической точки зрения, право собственности и право аренды являются абсолютно разными категориями.

Однако, с точки зрения экономической, если речь идёт о размере арендной платы, соизмеримого с налогом на землю, который платил бы собственник, и сроке аренды длиной почти во всю активную жизнь, я не вижу оснований рассматривать их, как «лёд и пламень».

Напротив — они очень близки друг к другу.

Тем более, что и по истечению срока арендатор располагает преимущественным правом на продление аренды или приватизацию этой самой земли.

Так от чего тогда при замена права аренды на право собственности должны произойти какие-то революционные изменения в деле землепользования, состояние которого оценивается всеми без исключения как неудовлетворительное?

Не считая проблем с разделением на федеральную, республиканскую и муниципальную собственность, земельная политика в Дагестане имеет ещё два серьёзных недостатка.

Первый — действительно отсутствие права частной собственности на землю, лишающее сельхозпроизводителей возможности кредитования, используя это право в качестве залога (на предложение в качестве залога права аренды банки реагируют очень кисло). Оно не может не сказываться на величине финансовых потоков, которых можно было бы развернуть в сторону аграрного сектора. Это достаточно весомо.

Второй недостаток — отсутствие нормального оборота земель сельскохозяйственного назначения, позволяющего попасть им в руки наиболее эффективного собственника.

И вот здесь не факт, что причиной негатива является отсутствие всё того же права частной собственности, хотя со стороны может именно так и показаться.

В этом деле «ноги» растут из совсем другого места. Приватизация, безусловно, ничего не ухудшит, но, убеждён, если сохранять без изменений некоторые сопутствующие реалии, ничего особо и не улучшит.

Мало того, благодаря этим реалиям, и в кредитовании они будут вязать руки, в результате чего ситуация в этом вопросе тоже не изменится.

Возможности-то по части залога у собственников появятся, но, чтобы воспользоваться ими, очередь в банк выстраиваться не будет.

Побывал я как-то в одном районном центре, где при подъезде к нему обратил внимание на тянущуюся вдоль обочины свежевозведённую проволочную ограду. Кривовата-косовата, но она вполне осязаемо обозначала чьи-то обширные для горных условий земельные владения — «Посторонним вход воспрещён!».

За оградой виднелись какие-то малорослые хилые саженцы, а точнее их макушки, выглядывающие из громадной чуть ли не с человеческий рост стены сорняков. Конечно, эту картину при желании можно было бы объяснить отсутствием права собственности. Вот если бы был хозяин…

— Но какова уверенность, что её «нарисовал» не собственник, скупивший в своё время у земляков паи бывшего колхоза — совхоза, а нерадивый арендатор, которому всё до лампочки?

Лично я считаю, что огородивший землю товарищ в равной степени может оказаться и тем, и другим.

Никаким сельским хозяйством он пока заниматься не собирается, а деревья посадил для того, чтобы избежать обвинёний в том, что не использует землю по назначению.

Мало того, как мрачно заметил товарищ, с которым я поделился своим наблюдением, «аграрий», наверняка получает ещё и дотацию из бюджета за каждый свой саженец. — А чо деньгам пропадать?

Перейдём от рассуждений вообще к конкретике цифр.

Ниже приведена кадастровая стоимость в рублях на одну сотку земель, отнесённых к сельхозугодьям, в некоторых районах республики, утверждённая Правительством РД в конце прошлого года. (В остальных картина такая же.)

Всех почему-то гипнотизирует термин кадастровая стоимость. А это, как я уже замечал ранее, просто рыночная стоимость, определённая методом массовой оценки.

Если произвести оценку рыночной стоимости какого-то определённого земельного участка, то она должна оказаться где-то поблизости от его же кадастровой стоимости, а не отличаться в разы.

Так вот, получается, что у нас в Дагестане самые лакомые участки сельхозугодий можно приобрести по цене в среднем 50—60 тысяч рублей за гектар (500—600 рублей сотка). Ну а совсем уж неудобья обойдутся в 1—11 тысяч (10—110 рублей сотка).

Интересно, в каком — нибудь районе республики кто-нибудь согласится продать, к примеру, мне немножко самых неудобных сельхозугодий по цене 10—100 рублей за сотку?

Но об этом попозже… А пока из приведённых цифр следует, что земельный налог собственника угодий (0,3% от кадастровой стоимости) составляет в среднем по республике от 3 (неудобья), до 171 (супер «удобья») рубля за гектар (!) в год (!) или же от 25 копеек до 14, 5 рублей в месяц.

То есть, владелец двадцати-тридцати гектаров даже самых завидных земель в самом завидном регионе, которые ему удалось в своё время каким-то образом отхватить, обременён необходимостью платить за это 3—5 тысяч рублей в год, что соответствует нескольким сотням рублей в месяц.

Но это же просто семечки, а не деньги, даже для пенсионера.

III

Перейдем теперь к арендным отношениям.

В последние годы экономическая сторона дела в этом вопросе регулируется Постановлением Правительства РФ от 16 июля 2009 г. N 582 г. «Об основных принципах определения арендной платы при аренде земельных участков…».

Один из принципов, которым должны придерживаться все, кто имеет отношение к земельным вопросам в РФ, является тот, что стоимость аренды должна соответствовать доходности земельного участка, допускается её определение на основе кадастровой стоимости и вообще величина арендной стоимости не может шибко отличаться от размера земельного налога.

Из этого следует, что в экономическом отношении аренда земли для арендатора должна быть обременительна почти в той же степени, что и налог на землю для собственника.

То есть, смена статуса арендатора на собственника в этом плане мало что меняет.

А вообще-то, насколько в реальности тяжела для дагестанского агрария необходимость платить земельный налог или арендную плату?

Для ответа возьмём, к примеру, самую ординарную культуру — картофель.

При средней урожайности по республике порядка 150 центнеров и закупочных ценах у производителя, скажем, пять рублей за килограмм один гектар даёт 75 тысяч рублей дохода, из которых по статье расходов налог на землю составит в среднем порядка 50—60 (!) рублей или менее 0,1% дохода. Но ведь при надлежащем уходе урожайность может быть в разы выше, да и закупочные цены могут оказаться значительно большими.

В этом случае доходы с гектара тоже подскакивают в несколько раз, а земельный налог, который в абсолютном выражении остаётся всё тем же, на этом фоне становится уже совсем эфемерным.

Примерно такая же ситуация и с арендной платой.

Так в чём смысл этих игр для государства?

— Фискальный, ради пополнения бюджета?

— Не смешите людей. При бюджете республики на текущий год в 65 миллиардов рублей и 100% собираемости (фактически же она менее10%) доходы от земельного налога и платы за аренду земель сельскохозяйственного назначения должны быть порядка 200—300 миллионов рублей. То есть, даже в идеале их доля в бюджете республики может составить где-то смехотворные 0,3—0,4%.

И совсем уже становится не смешно, если иметь в виду, что земли сельхозназначения — основное богатство, которым может распоряжаться республика, занимают (вспомним Израиль) 86% общей площади её земель.

Рассмотрим ситуацию и с другой стороны.

Нравится кому или нет, но частная собственность, в том числе и на землю, есть основа нормальной экономики.

Однако, капиталистический способ производства не сводится только к собственности. Иначе эффект от неё будет ничем не выше, а возможно и ниже чем от того, что мы привыкли называть социалистическим.

Для того, чтобы собственность работала ей необходима правовая среда в виде институтов в чём-то ограничивающего, а в чём-то стимулирующего характера.

Речь идёт, прежде всего, об антимонопольном и налоговом законодательстве.

Каждый собственник должен чувствовать, что владение имуществом есть не только приятность, но и ответственность в виде бремени, стимулирующем в направлении наиболее эффективного использования, а не пассивного накопления.

— Не способен его нести?

— Избавляйся от такого имущества, иначе разоришься окончательно.

Это один из столпов любой приличной экономики. В противном случае у неё возникают «тромбы» и начинается гниение.

Но разве необходимость платить сотню — другую рублей в год за гектар это бремя и стимул? Опять хочется сказать — не смешите людей.

Наконец, взгляд ещё с одной позиции.

В законодательстве, помимо налогообложения, инструментом, призванным предупреждать «тромбоз», является прекращении прав на земельные участки для лиц, не обеспечивающих надлежащее использование земель.

— Ну и как он работает?

«Не осуществляется муниципальный земельный контроль за использованием земель и полностью (!!! — И.У.) отсутствует информация о фактах принудительного прекращения права пользования земельными участками».

Это цитата из недавнего доклада замминистра земельных и имущественных отношений РД Бабаханова С. на коллегии министерства.

Он же сообщил, что такая картина наблюдается и на уровне республиканских ведомств. То есть КПД этого инструментария фактически равен нулю.

— Причина?

— Она на поверхности и имя ей коррупция.

В делах земельных, как и в остальных у нас «рука руку моет».

К тому же, «не надлежащее использование» даже без коррупционной составляющей есть понятие довольно расплывчатое.

Оно позволяет какому-нибудь арендатору или собственнику «Ляпкину-Тяпкину» (что физическому лицу, что юридическому) заниматься землёй через пень — колоду.

И не придерёшься. Разве он не занимается?

«В республике имеются хозяйства, где с гектара угодий получают валовой продукции на 500 (!!!) рублей» — это я цитирую уже Минсельхоз РД.

В результате земля фактически не работает, а её оборот в пользу наиболее эффективного собственника всё также остаётся заблокированным.

Причины сохранения и даже роста напряжённости в обществе, связанные с земельными отношениями, которые я предрекал в самом начале публикации, заключаются не только в перспективах вытеснения 80—90% сельского работоспособного населения из сферы сельхозпроизводства.

(Урбанизация процесс объективный и никакие воздевания рук здесь не помогут.)

Она и в том, что земля — один из самых ценных ресурсов превращена в халяву, которую, как известно, любят все и поэтому готовы за неё перегрызть друг другу глотки.

Платежи смехотворные, а фактический рост стоимости (капитализация) стабилен, плюс, при желании, возможность сдавать в аренду, а арендаторам — в субаренду.

Конец ознакомительного фрагмента.