Икам – неисполненное задание. Вторая книга романа «Икам – легенда легиона»

Искандар Бурнашев

В первой части романа «Икам – легенда Легиона» автор расстаётся со своим героем накануне его отъезда для выполнения задания Легиона. Во время выполнения этого задания герой попадает в незнакомую ему обстановку и принимает самое активное участие в борьбе некого народа, стремящегося избавиться от тирании одного из местных правителей. Вступив на этот путь, наш герой не замечает, как начинает творить историю.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Кана Миафер

Глава первая

Воозаль, уже смирившийся, с возвращением Икама в караван, всю дорогу высказал ему, свои замечания, о его, Икама, непрактичности и расточительности. На все упрёки, тот отвечал лишь, широкой улыбкой. На привале Воозаль, оказавшийся хорошим рассказчиком, рассказал о городе Ксамад, который, по его словам, считался самым лучшим местом на земле.

От него они узнали, что именно из глины, взятой с берега реки Адараб, Бог слепил первого человека по имени Мада. И в пещере на горе Нюсак, его сын Ниак убил своего брата Лева. Говорят, что стены пещеры закричали от ужаса, и еще теперь, в пещере можно увидеть открытый рот, язык и зубы, кричащей скалы. А еще говорят, что пасть пещеры хотела захлопнуться, чтобы поглотить убийцу и его жертву, но божий слуга, вытянув руку, не дал свершиться этому. И, что в пещере, ещё можно разглядеть отпечаток этой руки. А еще, в пещере, до сих пор, находится и сам камень, которым и было совершено это убийство. Кана Миарфе, последнее приобретение, нашего новоявленного рабовладельца, слушал эти рассказы, открыв рот, не скрывая удивления. Икам только посмеивался, выслушивая очередной занимательный рассказ Воозаля.

По его словам, выходило, что Ксамад основан Мозу, сыном Мара внуком Миса, который был сыном Йона, который спасся со своей семьёй во время Великого Наводнения, насланного на землю Богами. Первые стены, построенные людьми, после Наводнения, были воздвигнуты вокруг города Ксамад. А, слово Ксамад означает «братская кровь».

По мере приближения к городу, вдоль дороги, всё чаще, стали появляться посёлки, окруженные садами, виноградниками, оливковыми рощами и полями. Вскоре, пустыри между ними стали все меньше, пока дорога не пролегла по зелёному оазису. Икам вынужден был признать, что своим трудом, местные земледельцы превратили окрестности Ксамада в один сплошной цветущий сад.

На последнем ночлеге перед Ксамадом, уже была видна гора Нюсак, у подножья которой, на берегу реки Адараб, и раскинулся знаменитый город.

Опытный Воозаль привел свой караван к городским воротам до полудня.

Весь скепсис Икама развеялся, когда из-за поворота дороги, перед ними раскинулся обнесенный стенами величественный город, С одной стороны к городу примыкала высокая гора, в скалах которой, можно было разглядеть многочисленные пещеры. С трёх сторон город обрамлялся оазисом, обильно орошаемый водами реки Адараб. Вблизи стены производили еще более сильное впечатление. Высотой с пятиэтажный дом и толщиной в половину высоты, стены, сверху заканчивающиеся зубцами, действительно казались неприступными. Для купеческих караванов предназначались ворота, находящиеся в высокой башне с бойницами. Город Ксамад, со всеми прилегающими землями, принадлежал Ноарафу Тепиге, который держал здесь своего наместника и постоянный гарнизон. Все караваны, при входе в город, проверялись чиновниками Ноарафа, которые придирчиво осматривали груз и записывали на свернутых в рулоны, листках тонкой бумаги, сведения о грузе, вьючных животных и количестве погонщиков. Воозаль, покровительственно оттеснил Икама от чиновника и стал перечислять ему состав каравана. При этом, он попытался включить в общий список и Икама, и его караван. Несмотря на заговорщицкое подмигивание Воозаля, Икам воспротивился и заявил чиновнику, что хозяином ослов, их груза и двух погонщиков, является он, Икам, сын Нидиба из рода Тола. И, что следует он в Ноливав. Выслушав его заявление, чиновник выдал ему документ, на двух языках, нарисованных на желтой бумаге, красной и черной тушью. Икам узнал, что в случае продажи товара в Ксамаде, ему придется уплатить налог в размере сикля серебра или одной десятой части груза. В случае транзита груза, ему необходимо уплатить пять сиклей серебра транзитного сбора, или оставить часть товара на ту же цену. Икам, не торгуясь, отсчитал серебра на шесть сиклей. Взвешивание производилось тут же, под присмотром того же чиновника. Ответив на вопросительный взгляд чиновника, широкой улыбкой, Икам удостоился его одобрительной ухмылки и, получив документ, прошел через городские ворота. За проход Воозаля, с того тоже запросили пять сиклей серебра. Пряча глаза, Воозаль попроси их у Икама. Икам отсыпал ему серебра на пять сиклей, и долго ждал, пока чиновники оформляли документы, и перевешивали серебро. Наконец, Воозаль, уплатив сбор и оставив чиновнику на память, бронзовое кольцо с пальца, тоже перевел свою часть каравана через городские ворота.

Разместиться решили в ближайшем гостевом квартале. Для продажи товара, купцы останавливались в специализированных торговых рядах, кожевенном, медном, горшечном и других. Транзитные караваны делали остановки в ближайших кварталах для гостей, где розничная торговля была запрещена. Расположившись в гостевом доме, и, оставив скот и товар, на попечение Миафера и погонщиков, Икам и Воозаль с Летиг, отправились поглазеть на город.

Эта часть города представляла собой один сплошной огромный супермаркет. Через весь город протянулась прямая и широкая торговая улица, разбитая на торговые ряды. К каждому ряду примыкали торговые кварталы, где останавливались купцы, и находились всевозможные склады и мастерские. Торговые ряды делились на лавки, в которых шла бойкая торговля. Казалось, что здесь торговали всем. Рынок гудел, шумел и кричал, исторгая из себя, всевозможные ароматы и зловоние. Целые ряды занимали ткани, всевозможных видов и цветов. В глубине квартала стучали ткацкие станки и источали вонь красильные мастерские. За медными лавками располагались кварталы кузнецов, оружейников и ювелиров. Здесь, на складах, предлагались металлы и минералы всей туземной таблицы Менделеева. В небольших горнах, раздувая щеки от усердия, мастера с подмастерьями, плавили и пилили, взвешивали и отмеряли всевозможные металлы и их сплавы.

Икам был поражен. Они забрели в квартал, где, уплатив сикель медью, можно было поглазеть на всевозможных птиц и животных. Здесь в деревянных клетках сидели волки, гиены и даже львёнок. Отдельно, с цепями на шее, сидели маленькие грустные обезьянки и, злобно скалили огромные клыки, лохматые павианы. Ослами, лошадьми и мелким скотом, и кормами для них, торговали за городом, чтобы не платить лишние налоги. Целый квартал занимал невольничий рынок. В ближних рядах стояли диковинные люди; маленькие черные карлики с курчавыми головами и чернокожие рослые великаны, желтые люди без носов с узкими глазами, белые гиганты с белыми или рыжими волосами и бесцветными или голубыми глазами. Отдельно продавались дорогие рабы, обученные чтению, счёту или игре на музыкальных инструментах. Мастера — ремесленники сидели со своими инструментами, готовые продемонстрировать своё мастерство. За хорошего мастеровитого раба просили от 10 до 25 сиклей серебра. Женщин содержали отдельно, и вход в тот сектор был платным. Для прохода в эти ряды необходимо было оставить залог, который возвращался при покупке рабыни, и оставался в пользу торговой корпорации, если вы хотите просто поглазеть на товар. Покосившись на Летиг, Воозаль, с безразличным видом, прошел мимо зазывалы у калитки.

От посуды, всех видов и размеров, рябило в глазах. Глиняные, деревянные и металлические изделия мастеров, радовали глаз, и завораживали прохожих. Отдельно продавались сушеные фрукты, орехи и мед, зерно и фрукты, местные и заморские. Целый квартал занимали пряности и благовония. В каждом квартале были лавки с местным фастфудом, и в тени деревьев на помостах у бассейнов стояли vip-столики, сидя за которыми, купцы могли в тишине, обговорить условия своих сделок.

Наконец, Воозаль нашел то, что искал. В этой харчевне в тени раскидистого дерева, собирались купцы из Ноливава. Наши герои заняли один из столиков, стоящих у протекающего арыка. Шустрый мальчик принёс тарелки со сладостями, глиняные стаканы и два кувшина. В одном была чистая холодная вода, в другом сладкая секера из местных фиников. Отдыхая и отхлёбывая из стаканов, они терпеливо ждали, когда к ним подсядет купеческий старшина, который с видом хлебосольного хозяина, поочередно обходил все столики, узнавая последние новости у приезжих, и делясь с ними прогнозами и свежими слухами, и известиями. У него можно было, получить полезные советы и найти клиентов, или компаньонов. Без его рекомендации, было невозможно рассчитывать на кредит, займ или отсрочку платежа.

Коротая время, Воозаль, демонстрируя свой кругозор, обратил внимание на темный горшок с водой. Стены горшка были влажны, потому, что мастера добавляли в глиняный раствор толченую кость. При обжиге горшка, кость выгорала, и стенки приобретали необходимую пористость. Влага на ветру испарялась с наружной поверхности горшка, и вода в нём, даже в самый жаркий день, оставалась прохладной.

Икам, слушая, с интересом, рассказ Воозаля, не мог отделаться от ощущения нереальности происходящего. Всего несколько дней пути, отделяли поздний каменный век полудиких пастухов горных предгорий, от развитой городской цивилизации Ксамада. Мягкие подушки, лежащие на помосте. Чистая прохладная вода, сладкая, хмельная сикера, сладкие фрукты и душистые хлеба, делали жизнь вполне комфортной. А главное — это относительная чистота улиц и одежд прохожих. Даже руки мальчика, подающего на стол, сияли чистотой. Просто не верилось, что в нескольких днях пути от города, можно встретить людей, проживающих в полной дикости.

Наконец, купеческий Старшина Карума подошел к нашим героям. Как объяснил Воозаль, Карум означает «гавань». Так называется колония иноземных торговцев, имевшая права самоуправления. Приветливо поприветствовав всех, старшина присел на помост, опершись на подушку, заботливо принесенную мальчиком.

— Я рад приветствовать тебя, Воозаль. Надеюсь, что твоё путешествие было удачным. Что собираешься делать с товаром? Сейчас не самое удачное время для продажи, но если хочешь, я могу помочь тебе, найти покупателей.

Воозаль, неожиданно для Икама, ответил на языке ремуш, на котором говорили его погонщики, и, о существовании которого, Икам узнал только недавно. Этот язык, в повседневной жизни, уже давно сменился языком Дакка, ставшим официальным языком торговцев и путешественников. Если бы, не стремление Икама в совершенствовании языков, он бы, и не узнал об этом умирающем языке.

— Я хочу доставить свой груз в Ноливав. Его ждут в Храме, который послал меня за ним на запад в Тепиге.

— А твой друг? Что он думает, делать со своим грузом?

— Весь груз принадлежит мне. Этот человек лишь сопровождает меня в Ноливав.

— Тогда зачем. тебе понадобилось платить двойной сбор у городских ворот?

Старшина карум насмешливо улыбнулся, но глаза его смотрели строго и холодно. Новость о том, что старшина уже узнал, всё о грузе и его хозяевах, стала, для Воозаля, неприятным сюрпризом. Пока Воозаль лихорадочно старался, придумать слова оправдания, своей попытке ввести старшину в заблуждение, Икам решил прийти ему на помощь.

— Уважаемый, мы решили разделить наши товары, чтобы не привлекать внимание. А наши товары мы, действительно, планируем отвезти в храм в Ноливаве. Прости, если это, показалось тебе подозрительным.

Удивление Воозаля, по поводу того, что Икам понимает язык ремуш, не укрылось от старшины. Поэтому дальнейший разговор, тот продолжил на привычном языке дакка.

— Наступили тяжелые времена. Царь Иттех, убит в своей столице на севере, людьми Моря. Эти морские бродяги, разграбили и сожгли самые богатые города царства Иттех Шинак и Суттах, и перерезали всю царскую семью. Оставшиеся принцы и сановники заперлись в своих городах, и не пришли на помощь своему царю. Теперь страна Иттех погрузилась в хаос. Люди Моря разрушили всю морскую торговлю. Они поднимаются на своих кораблях по рекам и сеют всюду смерть и разрушения. Но, хуже всего, что они перекрыли пути доставки олова, и цена на него взлетела до небес. На севере наступил голод. Все бродяги собираются в шайки и нападают на всех, с кем могут справиться. Через два дня в Ноливав выходит большой караван. Если вы твердо решили не задерживаться здесь, то, я вам советую, поторопиться и присоединиться к нему. Следующего каравана может быть придется ждать больше месяца. Что скажите?

Икам решил в этот раз не молчать.

— Мы, с радостью, последуем вашему совету, уважаемый! Как, нам найти старшину каравана, и как, нам отблагодарить вас за заботу.

— Не стоит благодарности. Я всегда готов помочь землякам. Да, а вы не возьметесь передать в Ноливав, весточку для моих друзей? Я передам вам, ее завтра. Тогда, буду ждать вас завтра здесь, в это же время. До свидания.

Старшина, допив предложенный бокал секеры, отправился к другим посетителям.

Воозаль, пряча глаза, попытался урезонить Икама

— Зачем, вы вмешиваетесь в разговор? Вы, чуть было, всё не испортили.

— А затем, дорогой Воозаль, что вы, видимо, забыли нашу договорённость. И не воображай, что ты мой хозяин. Я обещал доставить свою часть груза в храм Ноливава, и сделаю это. И я тебе, очень не советую, пытаться, обмануть меня. Это неразумно. Завтра с утра, готовимся к продолжению пути, и, в это время, возвращаемся сюда, для встречи со старшиной и знакомства с Главой каравана.

— Икам, дорога требует расходов. Ты не хотел бы продать своего раба. Если хочешь, я могу помочь тебе найти покупателя?

— Воозаль. Я не собираюсь продавать своих людей. Они нужны мне в дороге, чтобы ухаживать за ослами и охранять товар. Если тебе трудно, то я готов подождать с возвращением твоего долга в пять сиклей, до прибытия Ноливав. А, завтра мы определимся с закупкой товаров в дорогу. А, ты должен узнать, сколько денег потребуется для уплаты налогов.

Вечер принёс прохладу, и прогулка по городу, доставила нашим героям новые впечатления.

Утром следующего дня, Икам в сопровождении Кана, посетил лавку оружейника. Там он приобрел для своего нукера копье, и два кривых серпообразных меча. По его настоянию, на тупой конец древка, мастер насадил навершие булавы. С этого момента Кана не отставал от Икама ни на шаг, исправно играя роль телохранителя. Неудивительно, что все встречные, стали принимать Икама за весьма важную персону, чем, немало, терзали самолюбие Воозаля. Икам, добавил огорчений Воозалю, своею расточительностью, обновив гардероб всей своей команде, приобретя каждому по плащу, новому хитону и две пары сандалий. Воозаль выбился из сил, доказывая, что ходить босиком, для простых людей и привычнее, и полезнее, а одежду для них можно приобрести и у старьевщиков, благо, что с севера купцы привозят сейчас много ношеной одежды. Нужно лишь подлатать кое-где дырки и отмыть пятна крови.

Устав выслушивать, это ворчание, Икам, надув щеки и брюзгливо оттопырив нижнюю губу, заявил, что не привык, чтобы его свиту составляли оборванцы. К его изумлению, эти слова произвели с Воозалем чудесное превращение. Отныне он стал обращаться с Икамом, как с принцем, странствующим инкогнито.

Икам закупил на каждого ослика по бурдюку для воды и по мешку с пшеницей, для питания в дороге. Воозаль ворчливо стенал, что в деревнях по дороге, продукты втрое дешевле, чем в городе. Но, Икама было, уже не переспорить.

Икам спросил разрешения у Воозаля подарить Летиг цветную шаль и пару серёжек. К его удивлению, это предложение не вызвало у того ни тени ревности, и было воспринято с благосклонностью, как знак благодарность, за поучения и заботу.

Летиг приняла подарки, с удивлённой благодарностью. Было ясно, что подарками жизнь её не избаловала.

Половину оставшегося серебра, он передал Воозалю, с просьбой распорядиться им для обеспечения каравана в пути. Этот жест окончательно примирил компаньонов и во второй половине дня, Икам с Воозалем, в сопровождении Кана, прибыли к Старшине купеческой гильдии. Старшина, покосившись на Кана, молча занявшего свой пост за спиной Икама, рассказал, где они могут найти Главу каравана. На вопрос о весточке для друзей в Ноливаве, Старшина карум передал Воозалю небольшую глиняную табличку, залитую воском. А потом, он попросил, взять с собой его знакомого, которому, зачем-то, тоже понадобилось в Ноливав. При этих словах, к ним подошел просто одетый седой старик, с котомкой через плечо. На вид ему было лет пятьдесят. Но, в мире, где мужчины в среднем жили лет тридцать, он смотрелся древним стариком. Икам, воспитанный в уважении к старшим, сразу предложил ему присоединиться к их трапезе, чем вызвал кривую усмешку у Воозаля. Мужчина, не заставил себя упрашивать и, охотно присоединился к нашим друзьям.

— Зовите меня просто — Келаф.

Было видно, что их новый знакомый не привык, робеть или стесняться.

Как оказалось, глава каравана тоже был здесь. Рекомендаций Старшины Карума оказалось достаточным, чтобы все вопросы были решены быстро и без проволочек. Наши герои узнали своё место в караване, которое им предстояло занимать во всё время движения, договорились о времени и месте встречи, у городских ворот и отправились, готовиться к отъезду.

Время за хлопотами пролетело быстро. Последняя ночь, для усталых путешественников, пролетела незаметно. А утром караван присоединился к колонне таких же гружёных осликов, ведомых, такими же караванщиками.

Оставляя за спиной красоты Ксамада, Икам пообещал себе, что если появится такая возможность, то обязательно постараться, еще раз посетить этот прекрасный город у горы на берегу реки Адараб.

Глава вторая

В первый день движения Икам изучал, сложившийся веками, порядок жизни большого каравана, с его маленькими хитростями и большими проблемами. Он перезнакомился с попутчиками и старался, запоминать особенности местных говоров и диалектов. Очень скоро, он научился, с первых слов собеседника, переходить на его родной диалект, что сразу открывало ему чужие сердца и развязывало языки. Только, готовясь к ночлегу, Икам заметил, что Летиг, проделавшая весь путь пешком за ослицей своего мужа, округлилась. Тогда он догадался, что Летиг ждёт ребёнка. Наедине с Воозалем, он, деликатно поздравил его с прибавлением семейства. Неожиданно для него, тот ощетинился и ответил, что радоваться здесь нечему. Наверняка, Летиг понесла от одного из этих разбойников Урибах. Тогда Икам вызвал его на серьёзный разговор

— А, с чего это ты решил, что ребёнок не от тебя?

— Потому, что за пять лет, она ни разу не понесла. Она-то, и увязалась со мной в это путешествие, чтобы вымолить у богов Тепиге ребёнка.

— Я понимаю твою скорбь. Ведь теперь, даже самый глупый сосед с твоей улицы поймет, что в том, что у тебя нет детей, виноват только ты.

— Как, ты смеешь так говорить?

— Конечно, смею. Кто теперь поверит тебе, что твоя жена бесплодна или, что она не хочет детей?

Женщина, которая проделала такой путь, чтобы вымолить у богов ребёнка для своего мужа, и, по воле богов, забеременевшая, чиста перед тобой и перед твоей семьёй. Скажи, разве она, сама ушла к Урибах? Или, может быть, ты защитил её от насилия? А может быть, это по воле богов, всё произошло там, в лесу. Может быть, это твой единственный шанс, получить наследника, который станет вашей опорой в старости? Вообще-то, для служителя Храма, ты слишком легкомысленно относишься к воле богов. Смотри, не рассерди их. А, я никак не мог понять, как это она проломила голову камнем вожаку Урибах? Да просто, в неё вселилась душа богини Хозяйки. И, эту женщину ты отталкиваешь от себя? Я не настолько смел, чтобы оскорблять Богиню Хозяйку, жену Хозяина, повелителя громов и молний. Воозаль. Я пришлю тебе ослицу, подаренную мне Нидиба. Ты можешь оставить ее себе, при условии, что остальную часть дороги, Летиг проделает на ее спине.

— Я, не против. Просто у меня нет свободной ослицы. А если отдаёшь её мне, я, конечно же, разрешу Летиг ехать на ней. Что мне сказать Летиг?

— Можешь ей сказать, что ты купил ослицу у меня для неё.

— Хорошо, я так и скажу.

Утром, когда Икам, издали, увидел, как Воозаль подвел к Летиг ослицу и, что-то ей сказал, и когда Летиг бросилась целовать ему руки, то в душе у Икама шевельнулся червячок зависти. И всю дорогу Летиг выглядела такой гордой и счастливой, что Икам разозлился, и стал искать, на ком бы выместить свою злость. Себе на беду, ему под руку подвернулся простодушный Кана, гордо вышагивающий по дороге с двумя мечами за спиной. Икам подозвал его и, взяв в руки мечи, завертел из вокруг себя, давая выход накопившейся злости. Затем, приказал Кане, повторить упражнение. Когда тот неуклюже, чуть не снёс себе голову, Икам заявил, что мечи он, получит только тогда, когда научится ими обращаться. Выломав в придорожной роще две метровые дубины, и, отесав их с одного конца, Икам придумал упражнение для Кана. Теперь Кана должен был, вращая в обеих руках свои палицы — булавы, бегом обгонять движущийся караван и, вернуться назад, обогнув караван, с другой стороны. Если вид, бегущего Кана с двумя вращающимися дубинами в руках, и мог показаться кому-нибудь забавным, то, когда, двухметровый гигант, со свирепым выражением лица, пробегал мимо погонщиков, у тех пропадало всякое желание, высмеять молодого воина. Когда Икам немного успокоился, ему стало жалко своего молодого друга. Но, к его удивлению, тот воспринял полученное задание, со всем энтузиазмом молодости и, искренне, решил, стать достойным учеником, своего сурового учителя. Единственным побочным эффектом стало то, что у Кана, после утомительных тренировок, просыпался зверский аппетит. Но, так как Икам, ввел в правило всем своим людям, питаться с одного котла, и велел погонщику, добровольно взявшему на себя роль повара, продуктов не жалеть, то, этот милый недостаток Кана, все ему охотно прощали. И, во время приёма пищи, все, глядя на него, старались не отставать от молодого спортсмена. Кана оказался отличным учеником: послушным, упорным и очень старательным. Чтобы загладить свою несдержанность, Икам на привалах учил его фехтованию, двумя руками, и искусству, боя на копьях. Каждый новый приём, Кана принимался разучивать с таким остервенением, что Икаму приходилось его сдерживать, а не подгонять. При этом, Икама удивляла природная сила и выносливость молодого гиганта. Иногда, он начинал подумывать, а что, если бы Кана вышел на поединок после подобной подготовки? Икам продолжал занятия, сократив комплексы упражнений, до базовых. Оставляя в секрете многие приёмы. Икам хотел быть уверенным, что в случае, если, вдруг Кана взбунтуется, у него останется возможность, одолеть неблагодарного ученика. Занятия и тренировки Кана не прекращались все время их путешествия. Как-то так, само собой, получилось, что второй ослик, подаренный нашему герою его приёмным отцом, достался Келафу. Бойкий старик оценил хлебосольство Икама, и прочно вошёл в «его» команду. Но, Икам, нисколько не пожалел об этом. Келаф оказался кладезем всевозможных сведений об окружающем мире, и превосходным рассказчиком. Надо было слышать, как он обсуждал с Каной, преимущество ума над силой. Как-то Кана уверенно заявил, что сильному человеку, учиться премудрости ни к чему.

— Дурень ты, Кана. Сила без знаний, стоит совсем немного.

— А, вот я сейчас тресну тебя кулаком, тогда и посмотрим, что важнее, сила или ум.

— А, я прокляну тебя страшным проклятием, и у тебя ноги отсохнут.

Кана молча сопел. Шутить с проклятием и рисковать здоровьем, ему, явно, не хотелось. Чувствуя слабину Каны, Келаф продолжал.

— Кто сильнее, вол или козел?

— Конечно, вол.

— Вот поэтому, он всю жизнь ходит в ярме, его лишают мужественности и потом сдирают с него шкуру на подмётки. А козёл, всю жизнь, ест, пьет вволю, любит коз и водит за собой стадо баранов. Так, кем быть лучше, Кана?

— Получается, что козлом.

Келаф захлебнулся довольным смехом.

— Я же говорю, что ты дурень, Кана. Неужели не понятно, что лучше всего, быть Человеком!

Глядя, как Кана озадаченно чешет затылок, трудно было не улыбнуться.

В разговоре с Икамом, Келаф был сдержаннее, но Икам был таким благодарным слушателем, что они вели беседы часами.

— Народ страны Иттех, сильно отличается от окружающих народов. Их язык не похож, на языки народов этих краёв. Их письменность из сотни знаков, похожа на письмо Дакка, но, пишут они своеобразно, одну строчку слева направо, а следующую — справа налево, словно бык пашет поле. У их колесниц, колёса находятся не сзади, как у Тепиге, а посередине. Поэтому на их колесницах, могут ехать сразу трое: возница, лучник и щитоносец. Сто лет назад, их царь заключил договор с Ноарафом Тепиге, о разделе мира и отдал за него свою дочь. А теперь, их земли терзают Люди Моря.

Знаешь, Икам, на западе лежит Центральное Море Мира. К нему примыкает Внутреннее Море. Весь Мир лежит на их берегах. Наши страны занимают восточные берега Центрального моря. На его южных берегах простирается царство Тепиге, а на северных берегах и северных островах, и жили издавна Люди Моря. Но, с северных стран пришли неведомые народы, и стали изгонять племена и народы Людей Моря, с насиженных мест. И тогда, самые отпетые разбойники и грабители Людей Моря, сели на свои корабли и приплыли к нашим берегам. Некоторые, привозят с собой своих женщин, но, в основном это изгои, бросившие свои земли, могилы своих предков и свои семьи на милость пришельцев. Но, сражаются они отчаянно. Ходят слухи, что Вожди пяти их племён, поделили берега Центрального Моря между собой. Три племени ушли на запад, а два приплыли к нашим берегам. Теперь воины Итсалуп грабят и убивают в землях Иттех, а вожди Нунад грозятся, забрать себе южное побережье Тепиге.

Но главное, что, как один камень, сорвавшийся со скалы, может вызвать камнепад, так и один народ, сдвинувшийся с места, может вызвать, целое переселение народов. На земле Иттех издавна живут и другие народы. И вот теперь, когда в их царстве нет порядка и спокойствия, эти народы могут двинуться на юг. Земли на юге принадлежат Ноарафу Тепиге и Царям рек Ргит и Тарфве. Если, кто-нибудь из них, не сдержит нашествия, то их земли погрузятся во мрак и запустение. Но, вместо того, чтобы готовиться к битвам, все живут так, словно в мире ничего не происходит, или их это не касается.

Хуже всего, что Люди Моря перекрыли купцам пути подвоза олова. А, без олова нельзя изготовить, ни оружие для войны, ни инструменты для труда. Наш мир ждут большие потрясения.

Икам не воспринимал всерьез эти слова. И на его планете, старики всегда пророчат несчастья и предрекают конец света. Поэтому, он старался переводить разговоры на другие темы. Келаф, с готовностью, подхватывал любую тему и, казалось, что нету вопросов, на которые у него не было ответов.

— Ты спрашиваешь, почему мы считаем не десятками, а по шестьдесят единиц? Ничего странного. Икам, посмотри на свои руки. Если повезет, то они всегда будут с тобой. Если тебе нужно что-то сосчитать, то для этого у тебя есть пальцы. Но пальцев всего десять. А считать приходится много. Поэтому, считать нужно так. Смотри на ладонь правой руки. Считаешь большим пальцем. На остальных четырёх пальцах есть по три фаланги, итого двенадцать. Очень удобное число. Делится и на два, и на три, и на четыре, и на шесть! С каждым числом переставляешь большой палец на очередную фалангу. Сосчитал до двенадцати, загнул один палец на другой руке. Когда загнулись все пальцы на другой руке, ты очень удивишься, Икам, но получится ровно шестьдесят! Шестьдесят раз по шестьдесят, будет три тысячи шестьсот. Каждой цифре соответствует свой знак. Для быстрого сложения, уже давно, писцами составлены таблицы сложения и вычитания. Нашел в строчке одно число, а в столбике другое. На пересечении строки и столбика, находишь ответ. Все просто! Запомни. Если взять три раза по шестьдесят спелых зёрен ячменя, то их вес составит один сикль. Шестьдесят сиклей составят одну мину. А шестьдесят мин составят один талант. Сиклями, минами и талантами можно мерить все; И зерно, и металлы. В торговле принято выражать стоимость товаров в серебре. Да, и еще. Сикли, мины и таланты, бывают «царские» и «народные». Царские вдвое тяжелее народных. Народные меры веса применяются для торговли, а царские, для уплаты налогов и сборов.

Икам, ты производишь впечатление, умного человека, а не знаешь, самых простых вашей.

День длится от восхода до захода солнца. Ночь длится от захода до восхода солнца. И день, и ночь, делится на двенадцать часов или на три стражи по четыре часа. Хотя, в Тепиге принято делить дни и ночи на четыре стражи, по три часа.

Из дней складываются месяцы. В месяце около тридцати дней. Начало месяца мы определяем по нашему богу — Луне по имени Нис. Бог, в течение месяца, трижды меняет свою ипостась. В начале месяца он принимает вид Черного быка с золотыми рогами. С появлением золотых рогов на небе и начинается месяц. Затем, бог принимает облик Льва, и мы видим, как Лев поворачивает голову и осматривает Землю, владения Бога. А затем, бог принимает облик змеи, и мы можем видеть, как уменьшается её раздутый капюшон. Затем бог умирает, но он, как и все змеи, скинув кожу, снова возрождается и приобретает облик Черного быка. Ты ведь знаешь, что, когда один хитрец, пробрался в сад к Богам, чтобы заполучить яблоко бессмертия, ему вызвался помочь, еще более хитрый Змей, который и проглотил это волшебное яблоко. И с тех пор, змеи стали бессмертными и, с окончанием очередной жизни, просто скидывают старую кожу, и начинают жить заново. Ты и сам можешь убедиться в истинности этой истории, наблюдая на ночном небе, то рога Быка, то Лицо Льва, то Змею. А когда Бог возрождается, на небе ничего не видно. Начало месяца мы определяем по Луне. А начало года по Солнцу. Год длится триста шестьдесят пять дней. Бог Солнце Шамаш и Бог Луна Нис, как и люди, никак не могут договориться, и каждый поступает по-своему. Поэтому, примерно раз в восемь лет, в год добавляют еще один месяц. Но, тебе это знать необязательно. Для этого есть Жрецы и Правители. Они и объявят о начале года, и о времени начала работ на полях, и времени уплаты налогов.

* * *

Караван медленно двигался, сначала по каменистой, а затем и по песчаной пустыне от одного источника воды к другому. На стоянках, с животных снимали груз и, пока погонщики отводили ослов на водопой, на кострах готовился ужин. Ночью, погонщики и Кана охраняли пасущихся животных, а Воозаль, Икам и Келаф, охраняли груз. Выяснилось, что приобрести продукты в придорожных деревнях, стало очень сложно. Крестьяне, ссылаясь на войну и военные налоги, просили за продукты вдвое, против обычного. Чтобы не слушать стенания Воозаля, по поводу дороговизны зерна, Икам предложил питаться всем с общего котла, при условии, что Икам дает продукты, а Летиг готовит на всех. Стенания Воозаля прекратились, а аппетит возрос вдвое. Икам, чтобы не вносить в команду раздора, приказал Летиг, не экономить на питании.

Икам знакомился, с организацией движения больших караванов. Возле каждого источника воды, местные старшины выделяли каравану места для ночлега. Места выделялись таким образом, чтобы каждый караван, пас своих животных только на своём участке, не допуская потравы других. Караван на ночлег становился в круг, стараясь, расположиться так, чтобы в центре круга оказалась лощина или низина. После вечернего водопоя скот загонялся внутрь круга, где он и пасся всю ночь, пока не высыхала роса, и скот гнали уже на утренний водопой. Затем груз снова грузился на ослов и, заняв места в караване все, по команде Главы каравана, начинали движение. Движение продолжалось в течение дня, пока не достигали места следующего водопоя. Там, весь этот цикл повторялся до утра следующего дня.

После ужина, у костров начинались неторопливые рассказы караванщиков обо всём на свете. Когда очередь рассказывать доходила до Икама, он начинал рассказывать бородатые анекдоты, переделывая их так, чтобы они стали понятны его слушателям. Его выступления имели оглушительный успех. Неизбалованные слушатели, слушая рассказы, как незадачливые простаки попадали в смешные ситуации, падали на песок и икали от смеха. Вот только, про неверных жен, анекдоты не звучали. Супружеская измена, считалась в этой среде, таким серьёзным преступлением, что смеяться, над обманутым супругом, было кощунственным, как шутить над подвигами маньяка Щекатило. Келаф с восторгом слушал рассказы Икама и даже старался их запоминать. Иногда днём, он просил напомнить ему, о чем шла речь вечером у костра. Однажды Икам заметил, как Келаф наносил тоненькой палочкой, какие-то знаки на листке бумаги, свернутой в рулон. Дождавшись, когда они останутся одни, он потребовал от него объяснений. Келаф показал ему рулон бумаги, на котором были значки и рисунки, похожие на те, что Икам видел на ножнах кинжала урибах.

— Ты знаешь письменность Тепиге?

Тут, пришло время удивляться Келафу.

— Ты знаешь про письменность Тепиге? И, ты умеешь читать?

Икам не стал скрывать своего неумения, понимать письмена, но, сделал это так неопределённо, что у Келафа остались сомнения, в его откровенности.

— Икам, я, действительно, владею секретом письма Тепиге, но это, может быть, небезопасным для меня. Не говори об этом никому. Я не лазутчик. Просто я долго жил в Тепиге, и теперь возвращаюсь домой.

— Келаф, а письменность царств рек Ргита и Тарфве, тебе знакома?

— Да, но об этом, тоже, лучше не распространяться, а что тебя интересует?

— Келаф, меня не интересуют твои секреты. Ты мне нравишься, и я готов, помочь тебе добраться до родины, если это не будет, во вред другим людям. Просто, я не могу понять, почему, у вас письмо делают таким сложным. Неужели, нельзя его упростить, и сделать понятным для всех?

— А зачем?

— Как зачем? Ну, чтобы обмениваться знаниями, новостями, чтобы люди, лучше понимали друг друга?

— Икам. Никогда и никому не повторяй этих слов. Иначе тебя сочтут беспочвенным мечтателем или опасным смутьяном. Ты, тоже, нравишься мне. Я вижу, что ты принадлежишь к людям, рождённым править и управлять другими. Поэтому, я постараюсь разъяснить тебе основные истины Правителей. Знания и новости — это сокровища, которые необходимо хранить и умножать. Украденное золото, можно вернуть. Украденные знания вернуть невозможно. Каждый правитель, который заботится о своих наследниках, делает все, чтобы количество грамотных людей было ограниченно. У каждого царства есть свои секреты. Поэтому, у каждого царства, есть своя система передачи знаний и своё письмо, секреты которого строго оберегаются. На подконтрольных землях, распространяется и письменность главного царя. У каждого царя есть свои писцы, которые хранят и передают знания в своей касте. Чтобы тебе было понятно, приведу пример. Ты никогда не задумывался, почему в больших городах, правители запрещают пользоваться ручными зернотерками и требуют, чтобы зерно мололи только на мельницах? Конечно, это приносит дополнительный доход, но это не главное. Общественные мельницы позволяют Правителю и его людям, контролировать запасы и расход зерна у населения. Грамотность писцов, позволяет контролировать знания у народа. Зачем народу лишние знания о том, что происходит в других странах? Всё, что ему нужно знать, он узнает от своего правителя. Чтобы написать письмо в другой город, надо идти к писцу. А, чтобы его могли прочесть в другом городе, нужно, чтобы и там был писец. Таким образом, пресекается связь с врагами. Ведь врагам ничего не стоит, через легковерных грамотеев, распространять в народе ложные слухи, порочащие правителя и подстрекающие простой народ к бунту. А правители, чтобы общаться, друг с другом, могут поменяться писцами и понимать друг друга, чтобы договориться. Я двадцать лет прожил у Ноарафа в Тепиге, и теперь, возвращаюсь домой. Чтобы вырваться оттуда живым, я отдал главному Визирю все, что получил за двадцать лет своей службы. Теперь, вместо меня, туда пошлют другого молодой писца, который не вернется оттуда никогда. Таковы правила. Поэтому, письменность и должна быть сложной и непонятной, для непосвященных, ибо таковы правила заботы о благе государства. А простая письменность существует, и существует давно. Её придумали торговцы, для своих нужд. Передавать знания можно на любом языке. Двадцать знаков для передачи глухих звуков и три условных знака, для передачи звонких звуков, могут передать речь на любом языке, который понимают оба — тот, кто пишет и тот, кто будет читать. Чтобы передать цифры, для первых десяти цифр нужно десять знаков, для передачи десятков еще десять. Так, что меньше двадцати букв в алфавите быть не может. Конечно же, было бы хорошо, если бы букв было больше тридцати, чтобы и сотни имели своё обозначение, но, купцы обходятся и двадцатью. Но, и купцы, учат грамотности только тех, кому это необходимо. А для защиты своих посланий, им приходится придумывать, как усложнить, это простое письмо. Вот и выходит, что простая письменность, не нужна никому, потому, что нет ничего хуже, полуграмотных крикунов, которые, прочитав слова, и не поняв. смысл прочитанного, объявляют себя оракулами и пророками.

— Спасибо тебе Келаф. То, что ты рассказал, мне нужно хорошо обдумать. Не беспокойся, то, что я узнаю, я тут же забываю, и не могу потом ничего вспомнить, не то, чтобы рассказать. Вот такая у меня плохая память.

Глава третья

Икама разбудили странные звуки. Было похоже, что на землю с высоты падает мешок с землёй, затем раздаётся протяжный вздох, а затем, резкий выдох, в сопровождении нового глухого удара о землю. Через секунду звуки повторялись с пугающей монотонностью. Заинтересовавшись происходящим, он выглянул из-под шкуры, в которую кутался от ночной прохлады. Кана, заступив на стражу, решил совместить пребывание на страже, с разучиванием нового приёма, который ему показал Икам. Кана, согнув ноги в коленях, с размаху падал на спину, прижав подбородок к груди. Когда колени почти касались лица, Кана распрямлялся всем корпусом, как пружина, и, одним прыжком, становился на землю. Этот нехитрый борцовский приём, привёл молодого гиганта в совершенный восторг. И вот теперь, когда он остался в одиночестве, Кана самозабвенно начал тренироваться, плюхаясь на землю с грацией бегемота и подпрыгивая с изяществом носорога. При этом он сопел, как стадо буйволов. Икам, глядя на своего ученика, не знал, что ему делать, то ли смеяться, то ли рассердиться. Заметив, что Икам проснулся, Кана, нисколько не смущаясь, присел рядом с Икамом.

— Должен ли я, доложить моему господину, о тех странностях, которые заметил во время ночной стражи?

— Конечно же, должен, мой верный богатырь. Что случилось?

— Вот уже третий день, наш караван сопровождает отряд воинов, человек в сорок. Ночью они кружат вокруг лагеря, а с рассветом, уходят вперёд и поджидают нас у места новой стоянки. У них есть с десяток ослов, которые, судя по глубине следов, идут налегке. Обуты они в остроносые сапоги, как у Иттех. Если господин прикажет, я могу поискать их стоянку. Думаю, она должна быть вон за тем холмом. Холм загораживает от нас свет их костра, а с его вершины, удобно наблюдать за караваном.

Говоря об этом, Кана простодушно смотрел на Икама своими ясными глазами, предоставляя ему право, одному переживать и принимать решения. Икам сразу проснулся. Угроза встретить по дороге шайку разбойников, всегда сопровождает жизнь караванщика. Перед тем, как что-то решить, Икам потребовал показать ему подозрительные следы. То, что показал ему юный следопыт, для Икама были просто впадины и углубления на земле. Но, ясно отдавая себе отчёт, в своём полном неумении, читать следы, на грунте, Икам многозначительно покачал головой. Увидев, как при этом просияла лицо Кана, Икам с тревогой подумал, кто здесь кого, больше дурачит?

Разбудив Воозаля и, приказав ему, сменить Кана на страже, наши герои направились к Главе каравана. К немалому облегчению Икама, к новости, о появлении незнакомцев вблизи каравана, его Глава отнёсся со всей серьёзностью. Он выслал в сторону холма, своего доверенного человека с группой стражников, и приказал собраться у него всем Старшинам купеческих артелей, составляющих караван.

Когда все собрались, Глава каравана потребовал рассказать, о всем необычном, что произошло за последние три дня. Выяснилось, что прошлой ночью пропал один погонщик, стоящий на ночной страже у ослов. Так, как все животные оказались на месте, то его хозяин, махнул рукой на судьбу пропавшего работника и отправился дальше с караваном.

Вскоре, вернулись стражники. Они подтвердили, наличие свежих следов стоянки за холмом. Стало понятно, что, скорее всего, работника захватили в плен, и теперь противник знает, состав и маршрут каравана. Означать это могло только следующее — вскоре на пути каравана встанет шайка разбойников. И купцам придётся или принимать бой, или откупаться. Разбойники знали, где готовить засаду. В этой местности на протяжении трех дней пути, до самого оазиса не было поселений, и источники воды не охранялись. И, если сил разбойников окажется достаточно, чтобы не пустить караван к воде, то всем будет угрожать смертельная опасность. Без воды, ослы откажутся нести груз и двигаться дальше.

Совет купцов проходил тяжело. Мало знакомые люди, по необходимости, составившие караван, плохо доверяли друг другу, и каждый надеялся, что ему повезёт больше, чем другим. Никто не хотел рисковать или жертвовать собой, ради общего дела. Тогда Икам решил предложить свой план действий.

— Уважаемые, я прошу вас, выслушать меня и одобрить моё предложение. На месте разбойников, я бы засыпал источники воды на следующей стоянке, а затем остановил караван в полдень следующего дня, когда животные начнут страдать от жажды. Предлагаю, запастись водой во все свободные бурдюки, чтобы воды хватило напоить скот на следующем привале. Если вдруг, водопой, действительно, окажется засыпанным, то, не останавливаться двигаться всю ночь. Утром покормить скот по утренней росе и напоить его припасённой водой. До начала жары, вести ослов, как можно дальше к следующему привалу. Привал объявить днём, и, как только спадет жара, вести скот дальше к водопою. Но, самое главное — считаю необходимым, выделить от каждой артели по несколько стражников на ослах, с запасом воды. Этот отряд должен будет немедленно выдвинуться к месту следующей стоянки, и обеспечить охрану воды, до подхода каравана.

— И, кому ты, предлагаешь возглавить этот отряд смертников? Ведь если, отряд встретится с разбойниками, шансов уцелеть, у них не будет. Да, и стражники нанимались сторожить караван, а не погибнуть понапрасну.

— Вообще-то, возглавить этот отряд я прошу, доверить мне. Мне нужен только проводник, который проводит нас к воде. И прикажите своим людям слушаться меня, беспрекословно. Прошу вас, решать быстрее. Время не ждёт.

— Свои товары ты, конечно же, возьмёшь с собой?

— Нет, мои товары я оставлю под присмотром погонщика и своего друга Келафа. Кстати, если со мной что-нибудь случится, его я назначаю, своим наследником.

Сборы каравана в дорогу проходили, суетливее обычного. Но, своевольные и разговорчивые на совете, купцы поддерживали в своих артелях железную дисциплину. Поэтому, подготовка к маршу, в условиях возможного безводья, проводилась основательно.

Сборы в дорогу, Икама и Кана прошли быстро. Рассказав о ситуации, Икам отвёл в сторону Келафа и объявил о своем решении, назначить его своим наследником, взяв с него слово, что он даст свободу погонщику, когда они достигнут Ноливава. Помрачневший Воозаль, тем не менее, выделил Икаму одного осла, для экспедиции. Не теряя времени даром, вооружившись, наши герои отправились к назначенному месту сбора, в голову каравана. Здесь, уже начали собираться воины, назначенные в подчинение Икаму. Икам, убедившись, что у каждого есть оружие, мех с водой и животное под седлом. Пересчитав собравшихся, он направился к Главе каравана, доложить о готовности к движению.

Узнав, что кроме Икама и Кана, в отряде будет еще тринадцать человек, Глава каравана выделил еще и проводника на ослице. Икам предложил, не ждать опоздавших и отправиться в путь, наложив затем, на тех, кто не вышел в поход, штраф в пользу его участников. Согласившись с этим, Глава отвёл Икама в сторону и уточнил задачу отряда. Примерно в часе пути, от будущего места привала, тропа разделяется на три дороги. Одна ведет к месту привала, вторая ведет к старому пересохшему руслу реки, где тоже можно попытаться найти воду, а по третьей можно сразу продолжить путь дальше, сэкономив часа три движения. Задача Икама узнать, есть ли вода и засада у водопоя. Если там, нет воды, и есть засада, то караван сразу двинется дальше. Если нет разбойников, но нет и воды, то караван пойдет к руслу реки в поисках водопоя. А если всё будет спокойно, то караван пойдет к водопою и останется там на ночлег. Глава каравана будет ждать известий от Икама на развилке дорог. Он пожелал Икаму удачи и обнял его, перед расставанием.

Прибыв к своему отряду, Икам разделил отряд на три группы и приказал всем поклясться в готовности, выполнить любой приказ своего командира. Стоя перед отрядом, расставив ноги на ширину плеч и заложив руки за спину, Икам выступил с короткой речью, в которой красочно обрисовал сложную международную обстановку и задачи Отряда на ближайшее время. Звучала его речь, примерно так.

— Я Икам, сын Нидиба из рода Тола. С этой минуты, и до нашего возвращения, я — ваш бог, царь и воинский начальник. Кто хочет остаться — оставайтесь. Кто пойдёт со мной, должен повиноваться мне беспрекословно. За невыполнение приказа — смерть. За трусость в бою — смерть. За измену — смерть. За отставание в походе — смерть. За неоказание помощи товарищу — смерть.

Закончив, на такой жизнеутверждающей ноте, своё выступление и, убедившись, что отказников нет, Икам взгромоздился на своего ослика и дал сигнал к началу движения, приказав проводнику держаться рядом, а Кану, замыкать колонну и подгонять отстающих. К удивлению Икама, его отряд бодро запылил по дороге. Видимо, местные ослики, еще не до конца растеряли навыки, двигаться быстро и без остановок.

Всадники шли быстро, останавливаясь только, чтобы напоить ослов. По совету проводника, на развилке дорог, отряд свернул к пересохшему руслу реки. Так отряд мог, не только разведать места для водопоя, но, и выйти затем, к месту привала с того направления, откуда разбойники, если они окажутся там, их не будут ожидать.

Русло реки действительно, имело воду в многочисленных лужах. Но, Икаму не понравились его крутые берега, которые не давали подняться животным к выпасам. В случае нападения, караван оказался бы зажатым между двумя крутыми берегами. Двум, даже небольшим отрядам, не представляло особого труда, перекрыть пути движения с двух сторон, и загнать караван в ловушку.

Приблизившись к месту водопоя, Икам спешил свой отряд, и, оставив четверых человек, вести осликов на поводу, повел свой отряд вперед. По совету опытных воинов, ослам дали напиться и завязали им морды, чтобы не дать им, криком выражать свои, ослиные мнения и эмоции.

Икам приказал всем двигаться цепью, внимательно осматриваясь вокруг и, в случае обнаружения опасности, поднять руку и залечь. Икам вынужден был признать, что если вооружение его отряда, и было, разномастным и не очень грозным, то к дисциплине и исполнительности, замечаний не возникало. Было видно, что он имеет дело с опытными вояками. С началом движения, Кана занял место рядом со своим вождём, и бесшумно двигался рядом. Было удивительно наблюдать, как гигант, насторожено движется с грацией хищника, не производя ни малейшего шума. Казалось, что даже его дыхание стало неслышным.

Вдруг Кана поднял руку. Все сразу присели. На молчаливый вопрос Икама, Кана приблизился к нему и зашептал

— За камнем трое. На страже.

Икам, дав всем знак оставаться на местах, приказал Кану, следовать за ними и прикрывать его сзади. Если их обнаружат, то он должен будет заняться крайним справа, а двух других Икам возьмет на себя.

Выглянув из-за камня, Икам увидел трёх мужчин, беззаботно сидящих на камнях. Двое из них, были вооружены луками и стрелами, один был вооружен копьем. Два щита непривычной округлой формы, с выемками с боков, напоминающие большие контрабасы лежали неподалёку. У всех за поясами были ножи или кинжалы. Рядом с лучниками были двусторонние топоры на длинных ручках. В ответ на взгляд Кана, Икам показал ему четыре пальца. Было видно, что стражники чувствуют себя в полной безопасности и к своим обязанностям относятся, спустя рукава. Они расположились в тени камня и болтали о чём-то, о своём. Появление четвертого своего товарища, поправляющего одежду, вызвало у них град шутливых замечаний и смех.

Спросив взглядом о готовности, Икам улыбнулся Кану и кивнул.

Смех стражников оборвался сразу, как только на них, из-за камня бросились два темных силуэта. Не успев ничего понять, стражники погибли почти сразу, двое от ударов копья Икама, а двое других, от серповидных мечей Кана. Всё произошло быстро и без шума.

Оглядевшись, Икам увидел, что сразу за камнями, на которых расположились незадачливые стражники, начинается крутой склон, на дне которого располагался источник. Возле источника копошилась группа людей. Разглядеть отсюда, чем они занималось, было сложно. Икам зашел за камни и знаками собрал свой отряд.

Икам приказал группе охраны ослов, расположиться за камнями и ожидать его сигналов. Троим из них, он приказал занять места стражников, чьи тела, особенно не церемонясь, приволок за камень, очень довольный собой, Кана. Икам разрешил своим воинам разобрать захваченное оружие, предупредив, что после дела, это оружие придётся вернуть ему, как добычу. Под пристальным взглядом Кана, который запомнил каждого, воины быстро разобрали оружие. Икам собрал совет, на котором отряд должен был наметить план своих дальнейших действий. Мнения разделились. Одна часть предлагала немедленно вернуться к каравану, другая поддержала Икама, что нужно позаботиться о том, чтобы разбойники не смогли преследовать караван дальше. Четверых, самых осторожных советчиков, Икам оставил охранять ослов, а с остальными, решил совершить визит вежливости к тем, кто был внизу, у водопоя. Проводника он оставил наверху, чтобы не рисковать его жизнью в возможной схватке. Быстрая победа Икама и Кана сильно воодушевила его воинов. Пополнив свой арсенал трофейным оружием, отряд выглядел достаточно воинственно. Оглядев местность сверху, и убедившись в отсутствии других групп противника, кроме тех, кто был у источника, Икам наметил свой маршрут так, чтобы его отряд появился у бывшего водопоя совершенно неожиданно для разбойников.

Водопой представлял собой низину, в которой в период дождей скапливалась вода. Прокопав неширокую канаву, разбойники спустили с неё воду, и на месте водопоя осталось только большое тёмное пятно мокрой земли, которая уже начинала подсыхать. Неподалеку в тени скалы, стояли стреноженные ослики. На берегу бывшего водопоя, стояла группа из десятка разбойников Иттех, столпившаяся вокруг своего главаря. На воинах было остроконечные головные уборы из войлока и кожи. Вокруг пояса у них были намотаны полотнища ткани, похожие на передники. Бросались в глаза их высокие башмаки с загнутыми вверх носами. Вооружены они были небольшими треугольными луками, овальными или прямоугольными плетеными щитами. За поясами торчали рукоятки мечей-кинжалов. Их вожак выделялся чешуйчатым панцирем из бронзовых пластин и длинным балахоном из серой шерсти.

Разбойники развлекались зрелищем казни, нескольких пленников, которые закончили копать траншею и, теперь по мнению их хозяев, своими телами должны были отбить желание у караванщиков, пить воду из осушенной впадины. Это зрелище так захватило их, что они и не заметили, приближение отряда Икама. Когда Икам подвел свой отряд, безжизненные тела убитых в самых живописных позах лежали в грязи. В живых оставалось всего двое несчастных. Один из них, стоя на коленях, покорно ожидал своей участи. Второй, в сопровождении палача, месил грязь на дне бывшего водоёма, выбирающего место для будущей казни. Все Иттех, своими советами, принимали в этом деле самое активное участие

По мере того, как расстояние между отрядами сокращалось, уверенность Икама в том, что он выбрал правильную тактику, постепенно таяла. Противник выглядел более подготовленным. Но, отступать было поздно. Поэтому Икам решил действовать дерзко и напористо. Оглянувшись на своих бойцов, он, с облегчением увидел в их глазах готовность сражаться. По-видимому, сказались два обстоятельства. Во-первых, в его отряде собрались самые отчаянные парни каравана, для которых схватки, давно стали профессией. А во-вторых, Иттех были вековыми и ненавистными врагами для местных племен, у которых те, своими кровавыми набегами, нажили себе много врагов. Поэтому, голос Икама зазвучал громко и уверенно в своем превосходстве

— Мне жаль, прерывать ваше интересное занятие, но, не могли ли вы, объяснить, чем вызвано ваше стремление разрушить этот источник — вашей непроходимой тупостью, которой так славятся Иттех, или просто вашим, необъяснимым желанием умереть, именно, здесь и сейчас.

При первых звуках речи, разбойники сгрудились вокруг своего вожака, прикрывшись щитами и обнажив мечи. Их действия, немного успокоили нашего героя

— Хорошо, что не приготовили луки. С близкого расстояния, мои незащищенные бойцы были бы лёгкой добычей.

Икам ошибался. Именно близость противника, заставляла Иттех забыть о луках. Одним броском, враг мог сократить расстояние и сойтись в рукопашную. В этой ситуации, лук стал бы только помехой. Кроме того, за их спиной находилось озеро грязи, которое лишало их отряд манёвра. Внезапное появление противника, не давало возможности, оценить его численность. Поэтому отряд разбойников приготовился стоять на смерть, и подороже продать свою жизнь. Но, разбойничья жизнь накладывает на людей отпечаток. Когда главной целью становится добыча, а основным способом её добыть — разбой и убийство, то своя жизнь начинает рассматриваться, как главная ценность на свете. И если, есть возможность избежать смерти, то грабитель всегда готов, пойти на сделку и с честью, и с совестью.

Чтобы сберечь своих людей, Икам решил сыграть на этой, тонкой, душевной струне своих противников. Громко и насмешливо он продолжал

— Назови своё имя вождь, чтобы я знал, чью голову я принесу на алтарь своего Бога. Или, может, оно покрыто таким позором, что даже ты стесняешься назвать его?

Насмешки попали в цель. Растолкав своих воинов, главарь вышел вперед

— Я Джонгер, сотник царя Воттех, а кто ты, дерзкий бродяга?

— Где твой царь и где твоя сотня, сотник? Ты бросил их, как только услышал топот шагов Людей Моря?! Так, кто же из нас бродяга? Я Икам, сын Нидиба из рода Тола. А это — мои люди. Если ты не растерял, остатки своей чести, выходи на поединок, один на один. И если ты победишь, обещаю, что ты сможешь увести своих воинов беспрепятственно на все четыре стороны, мои люди не станут им мешать. Но, когда я тебя убью, твои воины сложат своё оружие и сдадутся. Я даю слово, что мои воины не убьют их. Согласен?

Икам достиг желаемого. Взбешенный вожак принял вызов. Как только договорённость была достигнута, опасность непроизвольной потасовки исчезла. Когда вера в вождя незыблема, то, почему бы, не предоставить ему самому, право решить все проблемы, не подвергая жизнь его воинов опасности? А если, ты не веришь в своего вождя, то, зачем тебе, такой вождь?

Икам с Джонгером поднялись на ровную площадку, недалеко от водоёма. Их люди окружили её полукругами. Икам передал Кана свой лук, и вышел на бой, с копьем и двумя мечами, накинув на плечи свою шкуру.

Джонгер скинул свой балахон и вышел вперед, закинув за спину щит, с мечом за поясом, и обоюдоострым топором на длинной рукояти в руках.

Встав напротив противника в пяти шагах, Икам громко спросил

— Ты готов умереть?

Услышав в ответ

— Готов!

Икам завертел древком копья и атаковал Джонгера.

Джонгер, держа топор двумя руками, тоже завертел им перед собой и бросился на Икама. Джонгер был опытным и закалённым бойцом. За свою долгую жизнь, он провел много, беспроигрышных поединков. В те времена, поединки проводились, только по олимпийской системе, и, в следующем поединке, могли принять участие только победители.

Многолетний бойцовский опыт сыграл с Джонгером злую шутку. Его ввела в заблуждение львиная шкура. Решив, что его противник относится к полудиким наёмникам, он решил, что его копье, с грубым бронзовым наконечником имеет деревянное древко, которое он и собрался, перерубить своим топором.

Икам уже довел себя, до того знакомого ему состояния, когда скорость всех процессов в его теле ускорялось, а течение времени вокруг, словно замедлялось. В таком состоянии, противники начинали двигаться, словно в фильме, с замедленной скоростью воспроизводства кадров, а летящие камни и стрелы двигались со скоростью воздушных шариков. Подставив под удар топора, титановое древко своего копья, Икам отразил его и, уйдя в сторону от линии атаки, нанёс свой любимый удар, тупым концом копья с набалдашником, по затылку Джонгера. Если Икам планировал сохранить ему жизнь, то ему не повезло. От хлёсткого улара, голова с треском раскололась, и вожак рухнул на песок, залившись кровью.

Икам, обернувшись вокруг себя, замер, направив остриё копья в сторону отряда противника, в готовности продолжить бой. Но, это уже не требовалось. Потеряв вожака, и успокоенные обещанием сохранения жизни, Иттех безропотно сложили своё оружие, и дали себя связать. Пока Икам приводил себя в нормальное состояние, его воины разоружили Иттех, и связали, поставив их на колени. Всё захваченное оружие, они сложили перед Икамом. Вскоре Кана, с двумя помощниками, пригнали и ослов, привязанных у скалы. Ослов оказалось ровно десять, и на каждом находилось по два бурдюка с водой. Так, как победе, отряд был обязан, только своему вожаку, то и вся добыча, по праву, принадлежала ему же. Но Икам знал, что ничто так не омрачает, светлый образ вождя, как его жадность, и ничто, так не воодушевляет воинов, как щедрость, проявленная их командиром, за счет противника. Поэтому Икам, приказал Кану, проследить, чтобы у каждого воина его отряда был лук, копьё, щит и кинжал, из числа захваченных у Иттех. Остальное оружие должно будет достаться тем, кто охранял их транспорт, и проводнику. Решение Икама, вызвала в его отряде, взрыв боевого подъёма. Пока Кана деловито производил делёж добычи, к Имаму подошел один из воинов его отряда. Он уже пополнил свой арсенал и выглядел очень воинственно. Борода и шрам на щеке выдавали в нём бывалого вояку

— Мой господин, мне кажется странным, что возле ослов мы не обнаружили охраны. Возможно, она сбежала, и скоро здесь могут, появится остальные разбойники.

Это сообщение вернуло, нашего героя-триумфатора, на грешную землю. Поэтому он заметил, как один из пленных Иттех, до которого ветер донёс эти слова, криво усмехнулся. Икам приказал Кану, привести этого пленного к себе. Кана подтвердил сведения об отсутствии охраны у вьючных животных. Икам, сердито вытащил захваченный кинжал из-за пояса у Кана и вручил его воину со шрамом. Он, также, приказал всем собираться немедленно в дорогу. Пока, все выполняли этот приказ, Икам стал допрашивать пленного. Но, тот, видимо, был не из простых воинов, и на все вопросы с усмешкой отвечал

— Я не понимаю.

В этот момент в ноги к Икаму просился, какой-то оборванец, грязный и лохматый. Обливаясь слезами, он рассказал, что был погонщиком в караване, но, два дня назад, его захватили в плен воины Иттех, и за два дня, он испытал все муки, которые может вынести человек — побои, насилие и унижение. Он просил, отомстить за него.

В это время, когда вокруг Икама собрался весь его отряд, знакомый ему воин указал на фигуру человека, бегущего к ним из-за холма. Когда человек приблизился, Икам, с тревогой, узнал в нём их проводника. Остановившись перед Икамом, и задыхаясь от волнения и бега, тот произнес

— Беда, мой господин! Эти трусы бежали, угнав с собой, всех ослов.

Икам знал, как быстро может поменяться настроение толпы, при получении дурных известий. И какое значение имеет, при этом, поведение её вождя. Поэтому, он рассмеялся и громко произнёс

— Нельзя так пугать, уважаемый! Ты не знаешь, но, это я приказал им, не дожидаясь нашего возвращения, отправиться навстречу нашему каравану и вести его к руслу реки. Там караван останется на ночлег. Воды там достаточно. Отдышись, сейчас мы тоже тронемся вслед за ними.

Икам повернулся к своим людям и увидел облегчение, на их, встревожившихся было, лицах. В это время, вниманием его отряда, снова завладели освобождённые пленники. Они призывали освободителей, отомстить за них. Икам видел, по мрачным лицам своих воинов, что слова пленников, глубоко трогают их сердца. И он, не мог равнодушно слушать, как взрослые мужчины плачут, рассказывая, как их подвергали насилию. Икам, подошел к своим людям. Те, молча и хмуро смотрели на него. С дезертирством части его людей, вопрос с пленными перешел в другую плоскость. Они реально становились обузой.

— Что скажете?

— Их надо убить. Они бы, нас не пожалели.

И тут Икам дрогнул. Впоследствии, он всегда, со стыдом, вспоминал свой поступок. Но, повернувшись к пленнику, он громко произнёс

— Мне жаль, что я не могу тебе помочь. Я дал Слово, что ни я, ни мои люди не убьют их. Но, ты ведь свободный человек.

Пленник недоуменно посмотрел на Икама. Одобрительно усмехнувшись, один из его воинов, взял пленного под руку и вложив ему в ладонь, подаренный ему кинжал Кана, повел его к пленным. Икам, малодушно отвернувшись, подошел к пленному, которого, так и не смог допросить. Подозвав к себе Кана, он приказал, быть готовым к движению к сухому руслу реки, где они и встретят караван. Тут, к нему подошел его новый знакомый и спросил, что ему делать с пленным, который нарушил его запрет, убивать пленных? Глядя в глаза пленному Иттех, Икам медленно произнёс

— Я не запрещал, убивать пленных. Я только дал Слово, что ни я, ни мои люди, не убьют их. И я, не нарушал своего слова.

— Мой господин, тогда может быть, ты разрешишь людям забрать себе, вещи убитых?

— Только одежду и обувь. Всё остальное, отдать Кану. Предупредите всех, что я сейчас отправляюсь, и горе тому, кто опоздает в строй!

Глядя в глаза поникшему пленному, Икам произнес.

— Я оставляю тебе жизнь. Передай всем своим, что я, Икам, сын Нидиба из рода Тола, убил Джонгера, сотника царя Воттех. И что, я убью каждого, кто встанет на пути нашего каравана. И, что я не нарушал данного вам слова.

— Кана, он останется здесь. Свяжи его и прими меры, чтобы он не убежал. И собери всех, выступаем немедленно.

Когда караван уже поднялся на холм, оглянувшись, Икам увидел сидящего на земле Иттех, рядом с грудой обнаженных мертвых тел.

— Кана, а если Иттех развяжется, он не сможет убежать?

— Мой господин, я согласен, что упустил стражу у ослов. Но, Кана теперь стал очень внимательным к твоим словам, и впредь, все твои приказы будут выполняться в точности. Ты хотел, положить голову главаря Иттех на алтарь своего Бога, вот она у меня в мешке. А тот, Иттех не убежит, потому, что я просто, сломал ему ноги.

Наступившая темнота скрыла то, как Икам закрыл лицо руками и тихо застонал, качая головой.

— Господи, да что же вы, за люди такие!

Затем он приказал Кану, забросить мешок с головой Джонгера в кусты. Кана старательно выполнил приказание, не забыв воскликнуть

— Господи, это голова Джонгера, сотника царя Воттех, прими её, от моего господина!

Икам нашел в себе силы, лишь безнадёжно, махнуть на него рукой.

Проводник знал своё дело, и, вскоре привёл отряд к перекрёстку дорог, где их с нетерпением ожидали купцы и Глава каравана. Кратко выслушав сообщение Икама, Глава каравана повел его дальше, к месту следующего привала, мимо высохшего источника, и мимо старого русла реки.

На слова проводника о том, что он действительно поверил, что караван пойдет к реке, Икам философски ответил, что это не страшно. Главное, чтобы в это поверил пленный Иттех и рассказал об этом своему Главарю.

* * *

Взмыленные воины Иттех, появились на закате, раньше, чем голодные гиены успели, потерять страх, перед покалеченным воином. Вождь хмуро выслушал доклады разведчиков и сообщение раненного воина.

— Икам, сын Нидиба из рода Тола, говоришь? Запомню. Они говорили о старом русле реки? Это хорошо. Ты хороший воин. О тебе позаботятся.

Оставив часть людей собрать и похоронить убитых. Вождь повёл свой отряд к руслу реки. Потеря ослов ставила его отряд в очень тяжелое положение. Вся надежда была на захват каравана с его ослами и припасами.

Всё же, как часто, наша судьба зависит от скотов!

Когда, измученные ночным переходом Иттех, глубокой ночью вышли к руслу реки, каравана там не оказалось. Единственным утешением им, могло послужить, лишь то обстоятельство, что здесь им не угрожала быстрая смерть от жажды.

* * *

Во время дневного привала, который опытный Глава каравана определил в тени отвесной скалы, где ослы и люди, могли переждать полуденную жару, собрался Совет каравана, для суда над дезертирами. Так как, угнанные ими ослы, уже вернулись к владельцам, то рассматривался лишь вопрос, об измене в походе. По приговору Совета, всех троих приговорили к смерти или пожизненному рабству, без права выкупа на свободу. Их судьбу предложили решить Икаму. Икам уже утолил свою кровожадность и согласился продать их, бывшим хозяевам, которые, тут же изъявили готовность выкупить у Икама своих людей. Глава Каравана определил сумму выкупа в двадцать сиклей серебром за каждого. Так кошелёк Икама стал тяжелее на шестьдесят сиклей. Это позволило ему проявить безрассудную, по версии Воозаля, щедрость. Мало того, что он оставил воинам своего отряда, полученное у него оружие Иттех, он еще и, по жребию, отдал им, на двоих по одному ослу, которых они могли поделить между собой по собственному усмотрению. Одного осла он отдал проводнику, очень довольному этим правильным решением. Одного осла он, торжественно, вручил Кана «за верную службу». Теперь все люди его команды, включая погонщика, были обеспечены четвероногим транспортом. И, еще один ослик был выделен Кану, для перевозки трофеев и имущества. Теперь Кана, в перерывах между тренировками, к которым, поспешил вернуться уже на следующий день, сделал своим любимым занятием проверку, осмотр и чистку, трофейного арсенала, захваченного у Иттех. Икам подарил Кану, взамен отобранного в минуту гнева кинжала, меч Джонгера в великолепных ножнах, чем вызвал слёзы умиления у чувствительного великана.

Все были в приподнятом состоянии духа. Оставшись наедине с Келафом, Икам попросил его, не только считать ослика, на котором он ехал, своим, но и выбрать себе из запасов Кана, все необходимое, и передал ему половину серебра, полученного в качестве выкупа за дезертиров. Келаф внимательно и строго посмотрел в глаза Икаму. Икам, смущаясь, сказал, что это не милостыня, а дружеский дар, и просил, не обижать его, отказом. Келаф обнял Икама и пробормотал, что было время, когда его дружбы искали многие, богатые люди. Но, никто и никогда не предлагал ему, половину своего серебра.

А, через пару дней, караван благополучно достиг оазиса, в котором находился город Аримьлап. Здесь каравану предстоял отдых и пополнение припасов, перед дальнейшей дорогой. Утром следующего дня, из города вышел большой отряд воинов на колесницах, для поиска и уничтожения разбойников Иттех, объявившихся на караванных путях. Наместник Ноараф строго следил за безопасностью на дорогах, и не оставлял без внимания ни одну жалобу караванщиков.

Глава четвертая

Город Аримьлап является главным городом большого оазиса, расположенного в центре пустыни, лежащей между городом Ксамадом и рекой Тарфве. Он управляется Наместником Ноарафа Тепиге. В нём располагается большой гарнизон войск Ноарафа. Через Аримьлап круглый год идут караваны с севера, с востока и запада. С севера везли металлы: олово свинец, серебро, везли вулканическое стекло, колесницы. С востока везли шерстяные ткани, краски, финики, изделия из меди, бронзы и стекла. Из портов, расположенных на берегу моря на западе, привозили дорогую посуду, драгоценные краски, льняные ткани, и многое, многое другое. На рынках Аримьлапа можно было купить всё, но здесь шла, в основном, оптовая торговля, а караваны по большей мере, были транзитными. Закончив один утомительный переход через пустыню, и перед началом другого, караванщики пополняли дорожные припасы, давали отдых вьючным животным и людям. При каждом храме, блудницы ждали усталых и изголодавшихся путешественников, готовых внести пожертвования богам и богиням храмов. В харчевнях их ждала еда на любой вкус и кошелёк. Караваны кормили жителей оазиса, а жители оазиса снабжали караваны всем необходимым. Караванные пути обеспечивали круговорот товаров, людей, денег, слухов и идей.

В первый вечер трёхдневной стоянки каравана, в пригороде Аримьлапа, после сытного ужина, когда погонщик занимался ослами, а Кана, в очередной раз, пересчитывал и начищал арсенал своего господина, Икам с Келафом, собрались поговорить о вечном, взяв третьим собеседником себе в кампанию, пузатый кувшин с секерой. Келаф рассказал Икаму о городе Аримьлапе и его жителях и обмолвился, что следующий большой город будет уже во владениях царей рек Ргит и Тарфве. Факт пересечения караваном государственной границы встревожил Икама. Его очень волновало отсутствие у него документов, удостоверяющих его личность. Благодушно настроенный Келаф, успокоил его, сказав, что тысячи людей переходят границы, без всяких документов. Но, видя беспокойство Икама, решил ему помочь. На правах старшего, он отправил Кана в гончарную мастерскую за глиной. Тот, вскоре притащил кусок глины, размером с коровью голову, чем сильно позабавил Келафа. Но, Келаф привык всё делать основательно. Размяв в руках кусок глины, размером в пол ладони, он, заострив тонкую палочку, разметил на поверхности глины тонкие параллельные линии. Все эти манипуляции, он произвёл под пристальными взглядами Кана и Икама, следящими за ним, с неподдельным интересом. Польщенный их вниманием, Келаф покрыл поверхность глиняной пластины несколькими рядами значков из чёрточек и точек. Придирчиво осмотрев своё творение и, оставшись довольным результатом, Келаф достал из складок своей одежды круглую печать и приложил её к нижней части таблички.

— Завтра мы высушим хорошенько глину на солнце, и твоя личная печать будет готова. И каждый образованный человек, увидев её, поймет, что её хозяин, является свободным человеком по имени «Икам, сын Нидиба из рода Тола». А для чужеземцев, ниже, то же самое, написано буквами, понятными всем торгашам.

— Келаф, дружище, а ты можешь сделать такое же для Каны и для моего погонщика.

— В царствах рек Ргит и Тарфе, рабам не нужны документы. Достаточно поручительства их хозяина — свободного человека.

— Ну, какой же Кана раб? Он мой друг и брат.

— Но, если у него будет такая печать, ты не сможешь, продать его никому и он, всегда, сможет уйти от тебя, если захочет.

— Так, ты сделаешь это для меня?

— Для тебя, сделаю. Ну и, какое же имя мы дадим этому лоботрясу? Как твоё имя, чудовище?

Кана, с недоуменной улыбкой, слушал их шутливый разговор. Когда же он понял, о чем его спрашивают, он тихо произнес

— Когда я был свободным человеком, меня все звали Кана Миафер.

— Это не имя, это название твоего народа. Как звала тебя твоя мама.

Голос Кана дрогнул.

— Пока её не убили Иттех, она называла меня медвежонком.

— Это звучит, слишком, вызывающе. Икам, многие хозяева, отпуская рабов на свободу, дают им свои имена, чтобы они знали, за кого им следует молиться и приносить жертвы богам. Если хочешь, он будет носить имя «Икам Кана Миафер».

— Кана, тебе нравится это имя?

— Ты хочешь, с этим именем, принести меня в жертву, на алтаре своего Бога?

— Кана, не позорь меня, и не прикидывайся глупее, чем ты есть, это просто невозможно! Я никогда не собирался, приносить тебя в жертву никакому богу. Ты — свободен! Можешь убираться на все четыре стороны. Прямо сейчас! Забирай своё оружие, своего осла и можешь, убираться. От того, что в нашем караване станет на двух ослов меньше, никто не пожалеет!

Кана, сморщив лицо, заплакал. Его подбородок задрожал, слёзы потекли по щекам.

— Да, ты свободен. Я возвращаю тебе, твое обещание служить мне. Уйди с глаз моих!

Кана упрямо затряс головой, не прекращая плакать

— Никуда я не пойду, я — свободный человек и я хочу служить тебе. Не прогоняй меня, мой господин!

Келаф покатился со смеха

— Икам, это чудовище, в смысле свободный человек, просто издевается над тобой. Мало того, что он объедает тебя, он еще и смеётся над нами!

Вдумавшись в эти слова, Икам не мог удержаться от улыбки.

Почувствовав, что буря пронеслась мимо, Кана тоже улыбнулся

— Икам, господин мой, прости меня!

Икам только махнул на него рукой.

Келаф, под наблюдением наших друзей, закончил работу над второй пластинкой, и поставил свою печать.

— «Икам Кана Миафер», — с выражением прочитал Келаф и передал глиняный кусочек Икаму.

Посмотрев на Икама и вздохнув, Келаф сделал и третью глиняную пластинку для погонщика.

Икам, строго взглянув на Кана:

— Вот тебе три пластинки. Сохрани их до утра, а завтра высушишь их на солнце и вечером, вернёшь их мне, в целости и сохранности. Всё иди, не мешай нам отдыхать.

Кана, на одной ладони которого, легко уместились все три документа, стараясь не дышать, ушел к себе, охранять доверенное ему сокровище.

— Послушай, Келаф, а без этой пластины, Воозаль может объявить, что товар весь принадлежит ему.

— Если ты сохранил бумагу, об уплате налога в Ксамаде, то, там ясно указано, что груз принадлежит тебе.

Икам непроизвольно тронул свой кинжал, в рукояти которого надёжно был упрятан этот документ.

— Спасибо Келаф. Я не знаю, что я бы без тебя делал. Но, может, стоит сделать такую печать из металла?

— Завтра мы сходим к ювелиру и закажем тебе настоящую печать, достойную благородного человека. Икам, а почему пуст мой бокал?

— Кстати о бокале. Случилась однажды такая история…

Я не стану пересказывать этот бородатый анекдот, известный всем нашим слушателям с детства.

Беседа наших друзей затянулась далеко за полночь, но, нам она будет неинтересна.

* * *

Утром, поставив, задачи погонщику и Кану, на подготовку к дальнейшему путешествию, Икам и Келаф отправились в город, в поисках ювелира. Город представлял собой укрепленную крепость, где казармы и храмы чередовались с торговыми складами и мастерскими. Возле всех городских ворот шумели рынки и дымились очаги харчевен. Мастерскую ювелира нашли быстро, по стуку молотков и дыму горна.

Осмотрев кинжал Иттех, предложенный в оплату за работу, мастер принял заказ на изготовление печати для Икама, предупредив, что услуги писца придется оплатить отдельно. Когда же Икам сказал, что писец пришел вместе с ним, мастер сразу проникся уважением, к знатному клиенту, которого сопровождает личный писец. Мастер, узнав, что печать планируется разместить на сменной рукояти кинжала, предложил, к имеющейся съёмной части, изготовить еще две, такие же, из бронзы и припаять на каждую медную пластину с оттиском для печати. Так получится, три печати на разных языках. Причем, печать на языке Тепиге, будет для оттиска на бумаге, на языке Дакка для оттиска на глине или воске, а печать на языке торговли Яикиниф, сможет поставить оттиски и на бумаге, и на глине, или воске. В съёмных заглушках мастер предложил сделать отверстия, чтобы, продев в них шнурок, их можно было носить на шее, как украшение. Было видно, что работы у мастера было немного, и он рад каждому клиенту. Узнав, что изготовление трёх съёмных печатей займет два дня и, в дополнение к кинжалу, оценённому мастером, в двадцать пять сиклей, потребует уплаты еще пяти сиклей серебра, Икам сразу согласился, несмотря на негодование Келафа, который уже настроился на длительный торг, для снижения цены, минимум на пять сиклей. Икам не сразу понял, что своим быстрым согласием, он разочаровал, не только своего друга, но, и мастера, лишив их удовольствия от торга, который обязательно входит в процесс заключения сделки, между цивилизованными людьми. Исправляя положение, Икам заявил, что не торговался он, лишь потому, что мастеру за эти деньги придется сделать так, чтобы три печати, при ношении на шее смотрелись, как ожерелье и они должны быть дополнены бронзовой цепочкой, на которой они и должны висеть, украшая своего хозяина. Слова Икама вызвали целый шквал криков и споров, между мастером и Келафом. Накричавшись и нашумевшись вволю, они, наконец, пожали руг другу руки, и расстались, очень довольные собой и заключенной сделкой. Мастер собрал своих подмастерьев, и работа закипела.

А, Келаф с Икамом, отправились погулять по улицам города. Келаф уже простил Икаму то, что он, ничего не сведает в бизнесе и глупо сорит деньгами. Икам, для примирения с другом, зайдя в очередную лавку, купил для него за три сикля, пенал для письменных принадлежностей, с медной чернильницей, палочками и кисточками для письма. Пенал был богато украшен, вставками из черепахового панциря и перламутровых раковин, и представлял собой настоящее произведение искусства. Торговец, уже потерявший надежду, когда-нибудь сбыть с рук, такую дорогую и ненужную в хозяйстве вещь, с радостью, отдал ее Икаму за пол цены. Ценный подарок растрогал Келафа, и мир между друзьями был восстановлен. Расположившись в харчевне на помосте, в тени навеса, увитого виноградом, друзья посвятили себя познавательным беседам и знакомству с местной кухней. Икам, вскоре, перевёл разговор в интересующее его направление. Он попросил рассказать об обстановке в Царствах рек Грит и Тарфве или, как иногда их называли, в Царствах Рек.

Три царства, расположенные на берегах рек Грит и Тарфве: Яирисса, Ноливав и Малэ, постоянно боролись между собой за гегемонию. Каждое царство старалось присоединить к себе два других, и стать единственным хозяином положения, чтобы единовластно пользоваться выгодами международной торговли в регионе. Но, этому мешало многообразие народов, населяющих эти земли.

Говоря на языках родственных, но, всё-таки, отличающихся друг от друга, каждый народ считал свой язык единственно верным и правильным. Кроме того, каждый Мон — город-государство с прилегающими деревнями, в хозяйственном отношении был самодостаточным, и не зависел от остальных. Общность государства в хозяйственной жизни проявлялось только в центре, куда стекались налоги. Преимущества от внешней торговли касались только правящей верхушки и не влияли на жизнь простых людей. Кроме того, в каждом городе был свой бог, и свои жрецы, которые не хотели делиться ни с кем, ни властью, ни доходами. Основными силами, объединяющими этих людей, были амбиции их царей, и постоянная угроза вторжения бедных и голодных соседей. Основную тяжесть защиты от северных соседей, приходилось на долю Яирисса. Усилиями его царей, страна была превращена в один военный лагерь. Военные расходы покрывались постоянными походами в сопредельные страны, которые цари Яирисса проводи с ужасающей регулярностью и жестокостью. Города, оказывающие сопротивление, подвергались разграблению и разрушению, с обязательной массовой резней их жителей. Города, взятые «без боя», облагались непомерными налогами, и в них вводилось внешнее управление, через Наместников. На эти доходы в Яириссе создали мощную армию и целую сеть крепостей в северных горах. Основу армии составляла тяжеловооруженная пехота. Но, когда на западных границах появились толпы кочевых племен, имеющие примитивную кавалерию, для Яирисса настали трудные времена. Пехота, просто, не могла угнаться за летучими отрядами степных разбойников. Власть царей ограничивалась крепостными стенами городов и крепостей, которые были неприступны для кочевников. Зато, все дороги были под властью разбойничьих шаек. Торговля, на доходы с которой, можно было создать кавалерию, была в упадке и не приносила прибыли. Тут уж, было не до походов, тем более, что соседи, под давлением Людей моря, голодные и злые, сами были готовы, вломиться в пределы царства. Правители городов, сидя в осаде кочевников, сами мечтали стать царями. Они объявили своего царя сумасшедшим, и низложили его. Царство медленно угасало, ожидая прихода очередного сильного Правителя. Тем временем, Ноливав, из самых лучших побуждений, руководствуясь, исключительно заботой о благе народа, поставил царём Яирисса своего ставленника, чем только усложнил ситуацию. Ноливав наслаждался своими временными победами. А Малэ копило силы, чтобы в нужный момент повернуть ситуацию в свою пользу.

Но, в жизни простых людей не было больших потрясений. Земля, щедро приносила по два урожая в год. Рыба в реках не переводилась. И жизнь народов в Царствах Рек, мирно протекала под сенью их великих царей и мудрых жрецов.

Достаточно скоро, к нашим героям стали подсаживаться купцы из их каравана. После происшествия с разбойниками, Икама узнавали многие. Провести время в беседе со знаменитым воином, было почетно и интересно. Вскоре на помосте собралось достаточно купцов, для хорошей компании. Появились кувшины с пенящейся секерой и тарелки с закусками, и разговоры опять пошли о вечном: о бабах, дураках и дорогах.

* * *

Перед вечерней трапезой, Кана торжественно вручил Икаму высушенные на жарком солнце глиняные печати, которые он весь день охранял от всяческих неожиданностей. Икам, с интересом разглядывал эти загранпаспорта этого мира. Высушенная гончарная глина, магией нанесённых на неё знаков, превращалась в документ, удостоверение личности свободного человека. Пользуясь подсказками Келафа, Икам вручил эти документы Кану и своему погонщику, предупредив о необходимости беречь их. Кана принял свой документ с почтительной радостью. А для погонщика, это событие оказалось, поистине неожиданным. Правда, сначала он сильно испугался, что его за что-то, выгоняют из каравана. Но, узнав, что он и дальше поедет с Икамом, и, что он сможет и дальше, присматривать за ослами, получая за это кров, еду и гарантию, доставки его домой в Ноливав, успокоился, и задумался над тем, как теперь отразится на его жизни, эта прихоть его хозяина.

На следующий день, забирая, у ювелира готовые печати, и, сверив их с глиняной пластинкой, Икам заметил расхождение. Келаф, самодовольно усмехнувшись, объяснил, что на Медных печатях, в соответствии с принятыми правилами, написано не просто «Икам сын Нидиба», а «Благородный Икам, сын Нидиба из рода Тола» и похвалил его за наблюдательность.

Вечером по городу, гремя колесницами, под звуки труб, проехал отряд, воинов, разгромивший разбойников Иттех. За колесницами волочились тела преступников, которых застигла, суровая, но, справедливая рука закона. Нескольким Иттех, захваченным живыми, под восторженные крики, собравшейся толпы, отрубили головы. Троих, по просьбе настоятеля главного храма в городе, показательно помиловали, проявив милосердие и человеколюбие. Им просто выкололи глаза, и отправили, до конца жизни, крутить жернова на мельницу, состоящую при храме. Затем, отрубленные кисти правых рук, убитых и казнённых, пересыпав солью, отправили в Тепиге, чтобы Великий Ноараф узнал о верной службе своих слуг. В общем, было шумно и весело.

Пополнив запасы, утром следующего дня, караван вышел по дороге, ведущей по кратчайшему пути к берегу реки Тарфве. Впереди были долгие десять дневных переходов по пустыне. Отдохнувшие ослики, резво пылили по дороге, а караванщики на привалах делились воспоминаниями об отдыхе в Аримьлап.

* * *

На привалах, по просьбе Икама, Келаф рассказывал Канне о создании Мира, как об этом говорят Жрецы Царств Рек.

— Кана, есть вещи, которые должен знать каждый разумный человек. Вначале, в мире не было ничего, кроме Хаоса. Хаос, это то, что творится в твоей голове, когда ты начинаешь думать о серьёзных вещах. Затем встретились два начала, мужское Успа и женское Тамаит. Тамаит породила богов, которые, однако, вели себя очень шумно и стали постоянно беспокоить свою мать.

Поэтому Тамаит решила, погубить всех богов. Но, бесстрашный Кудрам решился на единоборство с Тамаит, заручившись согласием остальных богов на то, что в случае его победы, они станут повиноваться ему. Кудраму удалось одолеть Тамаит и убить ее.

— Погоди, Келаф. Ты хочешь сказать, что этот гнусный тип, сначала разозлил свою мать до того, что она решила его убить, а потом сам убил её?

— Не смей, так говорить о богах, несчастный! Слушай молча и запоминай. Из ее тела, Кудрам сотворил небо со звездами, землю, растения, животных и рыб. После этого, он создал и человека, смешав глину с кровью одного бога, казненного за переход на сторону Тамант.

— Это хорошо, что во мне есть кровь Бога, сохранившего верность своей матери! И, кто же, еще запятнал себя участием в убийстве своей матери?

— Кана, не смей рассуждать о том, что тебе не дано, понять. Просто, запомни имена богов, которым нужно приносить жертвы. Это бог неба Уна, бог земли Лильне и бог вод Икнэ или Аэ. Каждому божеству присуще особые функции. Лильне, центром, которого является священный город Руппин, является богом Судьбы, создателем городов, а также изобретателем мотыги и плуга. Бог Солнца зовется Уту или Шамаш, бог луны носит имя Раннан или Нис, и считается сыном Лильне. Богиня Любви и плодородия зовётся Аннани или Ратши, бог вечно живой природы Изумуд или Зуммат олицетворяет умирающую и воскрешающую растительность. Бог войны, болезни и смерти Лагрен, Убан (сын Кудрама), считается богом мудрости, письма и счета.

— А в Тепиге, тоже так считают?

— В Тепиге думают по-другому. У них нет единого мнения на этот счёт.

Жрецы культа Солнца считают солнечного бога Ар отцом всех прочих богов. Он и восемь его потомков образовывали, так называемую, эннеаду, Мута появился из изначальных вод, и, по его воле, из них же начал расти священный камень Небнеб. Стоя на его вершине, Мута породил Уш, бога воздуха Грит и Тарфве, и Тунфет, богиню влаги. Эта пара родила своих детей, Бега, бога земли, и Тун, богиню неба. Эти первые поколения богов представляют в эннеаде основу творения. Бег и Тун произвели на свет Сирисо, Адиси, Тесу, Теса и Адитфена, олицетворяющих, соответственно, плодородную пойму Лина и бесплодную пустыню.

Другие считают, что мир произошёл от восьмерых древних божеств, так называемой огдоады. Эта восьмёрка состоит из четырёх пар богов и богинь, символизирующих элементы творения. Нун и Наунет соответствуют изначальным водам, Ху и Хаухет — бесконечности пространства, Кук и Каукет — вечной тьме. Четвёртая пара состоит из Амона и Амаунет, олицетворяющих, невидимость и воздух. По этой версии, эти божества были матерями и отцами бога солнца, принесшего в мир свет и дальнейшее творение.

Ещё одни жрецы рассказывают о сотворении Хатпа, бога-покровителя ремесел и строителей. Они учит, что Хатп предшествовал богу солнца, и последний был создан его языком и сердцем.

Всего в Тепиге почитают около семисот богов. Но, я расскажу о четвертом поколении эннеады.

Бог Тес, ненавидевший своего брата Сирисо, за то, что тот соблазнил его жену, придумал коварный план его убийства. Он узнал размеры его тела и пригласил его на праздник, где показал гостям каменный гроб и пообещал подарить его тому, кому он придется впору. Все гости пробовали лечь в гроб, но он подошёл только Сирисо. Как только он лег, Сет захлопнул крышку саркофага и залил её свинцом, а затем утопил его в Лине.

Жена Сирисо Адиси, будучи беременной, не могла сражаться с Тесом, и он присвоил себе власть над всем миром.

Адиси разыскивала тело своего мужа. Дети рассказали ей о злодеянии Теса. Адиси шла по следу гроба до самого города Солбиба, где нашла его укрытым в стволе дерева, из которого была сделана колонна дворца царя Албиб. Адиси нанялась при дворе служанкой и завоевала доверие царицы. После того, как Адиси открылась ей, царица убедила своего мужа отдать ей гроб. После этого Адиси доставила тело Сирисо обратно в Тепиге и возродила его к жизни великими заклинаниями, с помощью Асибуна, бога с головой шакала, говорят что он был плодом тайной любви Сирисо и Адитфен, жены Теса.

Для Теса не прошло незамеченным, воскресение Сирисо. Со всей новообретенной мощью, он обрушился на него, убил, расчленил труп и разбросал куски по всей стране. Адиси собрала их, чтобы вновь воскресить мужа, но обнаружила, что крокодил сожрал его детородный член, и заменила его деревянным.

Сирисо не воскрес, но стал правителем загробного мира; Тес укреплял свою власть над Тепиге и всем миром.

Но, их сын Рог, выросший среди людей, узнал о своем божественном происхождении и о родителях. Он решил отомстить Тесу и начал борьбу против него. У него появились многочисленные союзники, такие, как бывшая супруга Теса Адитфен, боги Тот и Сибуна и, разумеется, его мать Адиси. Однако, когда Адиси освободила пленника, принадлежащего Рогу, тот так разгневался, что отрубил ей голову. К счастью, Тоту удалось предотвратить её смерть, но все остальные боги отвернулись от Рога.

Особенно дорого война стоила людям, потому что именно они были в армиях, которые Рог и Тес бросили друг против друга. Рог напал на Страну, в которой правил Тес, и одержал, практически, полную победу над его войском. Тогда Тес сам вступил в бой. Его битва с Рогом не принесла никому победы, однако эта страна отошла к Рогу.

Ар, видевший, что мир пустеет, потому что, никто не хотел прекращать борьбу, созвал остальных богов на совет, чтобы решить, кто должен стать Ноарафом всего мира. Однако боги разделились во мнениях, и, в конце концов, воззвали за советом к Тиен (так же, её называют Таам) богине мудрости.

Тиен указала на Рога, однако Тес не собирался, так просто сдаваться, и возобновил войну. Тогда вмешался Сирисо, правивший загробным миром, и заставил богов принять совет Тиен. Мир был разделен: Рогу досталась чёрная земля Тепиге, Тесу — красная земля враждебной пустыни.

А еще говорят, что было время, когда боги жили на земле среди людей, а Ар был Ноарафом и в царстве богов, и в загробном мире. Но, со временем, он стал дряхлым и слабым, и, не одни боги решили воспользоваться этим. Люди тоже заметили слабость Ар и объединились против него. Но, Ар знал о заговоре против него и созвал богов на совет, чтобы обсудить, как подавить восстание. Собрание проходило тайно, чтобы люди не узнали, что их замысел раскрыт. Решение было единогласным, по совету бога Нуна: его сын Ар должен оставаться на троне и послать к людям свой глаз в форме богини Темхес, чтобы покарать их.

Для этой цели была выбрана Ротах, и после превращения в злобную львицу Темхес она отправилась к людям, чтобы начать кровопролитную бойню. Все живое, что попадалось Темхес на пути, она убивала. Но, когда Ар это увидел, его сердце преисполнилось сострадания к людям, и он решил прекратить свою кару. Но, не так-то просто было остановить, выпущенную на свободу, дикую силу Темхес. Тогда Ар пошёл на хитрость. На пути Темхес были разлиты тысячи кувшинов пива, в которое был подмешан красный порошок, чтобы сделать его красным, как кровь. Яростная львица увидела это озеро, приняла его за человеческую кровь и начала жадно пить. И настолько она опьянела, что не могла даже, узнать людей и причинить им вред.

Настолько все это огорчило Ар, что он решил уйти из мира. Он забрался на спину Тун, превратившуюся в корову, и она унесла его в небо. Другие боги схватились за её живот, и превратились, на пути к небу, в звезды. С тех пор небо с землёй разделены, как и боги с людьми, и с тех пор ведется нынешняя история.

— Это хорошо, что боги убрались на небо. Плохо иметь таких соседей. Если бы, люди моего племени узнали, что их сосед убил мать и брата, а его родственники не наказали его за это, то они убили бы этого человека, а его подлых родственников изгнали бы из своих мест, пусть убивают друг друга, где-нибудь подальше отсюда. Хотя соблазнить жену брата, тоже нехорошо.

— Теперь ты понимаешь, Икам, что простым людям, лишние знания только вредят. Хорошо, что Кана, уже забыл всё, что услышал. Хорошо, что бог Обан, внук Кудрама, не делился с ним своими дарами.

— Убан.

— Что Убан?

— Ты сказал, что Убан считается богом мудрости, письма и счета. Ты ведь сейчас говоришь о нём? А еще ты сказал, что он приходится сыном, а не внуком Кудрама.

— Икам, я подумал, что ты слышишь, эти истории впервые. И поэтому, решил тебя проверить. Вот ты и проговорился. Ты все это, знал и раньше.

— А раньше ты не верил, что я разумный человек?

Добродушно рассмеявшись, Келаф признал, что, в этом словесном споре, последнее слово осталось за Икамом.

Пользуясь избытком свободного времени, Икам упросил Келафа давать ему уроки по изучения языка Тепиге. После долгих уговоров, Келаф согласился при условии, что Икам не станет требовать обучить его читать и писать. Изучить сотни знаков письменности, двигаясь по пустыне, было просто невозможно. Келаф был неприятно удивлен, успехами, которые делал Икам, усваивающий новые слова на лету. У Келафа возникало ощущение, что Икам его просто дурачит, и, на самом деле, давно уже, умеет говорить на нем. Как бы то ни было, но теперь, они могли говорить, не боясь, быть понятыми посторонними. Но им приходилось остерегаться, чтобы их разговоры не возбудили подозрения у караванщиков.

Глава пятая

Переход от оазиса Аримьлап к берегам реки Тарфве занял пятнадцать дней и прошел без, каких-либо происшествий. Ближе к вечеру, усталый караван подошел к берегу широкой реки, на берегах которой, росли невысокие деревья и кустарник. На берегу, раскинулось небольшое поселение, расположившееся между крепостью на высоком холме и берегом реки. Здесь, по словам Воозаля, начинались земли царства Ноливав, и размещалась таможня. Здесь Воозаль, великодушно, предложил избавить Икама от лишних хлопот, и выразил готовность купить у него ослов и погонщика, уплатив ему по двадцать сиклей за каждого. Деньги Икам сможет получить, по прибытию в конечный пункт путешествия, после того, как они доставят товар \настоятелю храма, и Воозаль, вычтет из этой суммы их дорожные расходы. Ведь дальнейший путь им предстояло проделать уже по воде. Икам огорошил Воозаля, объявив, что не смеет утруждать своего дорогого друга, взваливая на него столько забот, и, между прочим, сказал, что погонщику, в уплату за его труд, он даёт полную свободу.

Икам тепло попрощался с купцами и Главой каравана. Здесь каждый сам выбирал себе дорогу дальше. Отсюда дороги вели и на север, к верховьям Тарфве, и, переправившись через Тарфве, по дороге на восток к берегам Ргита, и вниз по течению реки в сторону Ноливава и дальше к Южному морю, которое омывает весь мир.

С утра следующего дня, наши неутомимые путешественники направились на таможенный пункт. Здесь Икам, впервые, увидел стражников Ноливав, в полном боевом снаряжении. Они, со скучающим видом, слонялись по посту, обливаясь потом и, отгоняя докучливых насекомых. Кроме коротких туник, на них были надеты стеганые безрукавки с медными бляхами. Некоторые носили на голове заострённые кверху медные шлемы. Некоторые, покрыв голову куском ткани, привязывали шлемы к поясу. Вооружены стражники были копьями, кинжалами, топориками и дубинками с медными набалдашниками. У некоторых за спиной в колчанах торчали стрелы, а в руках были небольшие луки. На ногах у них были невысокие сапожки с загнутыми вверх носами.

Чиновники таможни одеты, были в рубахи и длинные юбки. Рукава и ворот рубахи были украшены цветными вышивками и лентами. Поверх себя они наматывали несколько метров цветной ткани, края которой украшалась бахромой. На ногах у всех были кожаные сандалии. На голове у них, были намотаны, куски белого полотна, украшенного металлическими брошками. Все, кому позволял возраст, носили окладистые, ухоженные черные бороды и длинные до плеч волосы. Себе на шею они надевали немыслимое количество металлических цепочек и всевозможных бус. Руки украшались браслетами всех видов, на пальцах были надеты кольца и перстни.

Икаму было непонятно. В выборе одежды, эти господа руководствовались дружескими советами регламента о служебной форме одежды, или строгими требованиями местной моды. В любом случае они, источая величие и неподкупность, сразу выделялись среди массы купцов и их людей.

Икам, воспользовавшись замешкой Воозаля, уверенно, направился к группе чиновников, сидящих под навесом, с письменными принадлежностями в руках. Проверив груз и увидев печати на мешках, сразу поскучневшие чиновники, грустно и бегло, осмотрели предъявленные им глиняные печати. Лишь, при виде печати Келафа, чиновник испуганно сглотнул слюну, и попытался привстать. Но, Келаф предусмотрительно, положил ему руку на плечо, и попросил не утруждать себя. Пока, писец, сноровисто, наносил на глину знаки тоненькой палочкой, Икам с улыбкой и пожеланием удачи в их нелёгком и благородном труде, положил на помост, заранее заготовленный слиток серебра весом в сикль, который волшебным образом, словно растворился в воздухе, озарив приветливыми улыбками потные лица слуг отечества.

Пока наши герои ожидали Воозаля, к ним подошел купец, прибывший по реке и отправляющийся дальше в сторону Аримьлапа. Бегло осмотрев их ослов, он, не торгуясь, предложил, продать их ему, по двадцать пять сиклей серебра за каждого. Глянув на Келафа и, дождавшись его одобрительного кивка, Икам согласился. Тут же, на таможенных весах Икаму отвесили двести двадцать пять сиклей серебра, и забрали у него ослов. Когда Воозаль закончил оформлять свой груз, наши герои, уже ждали его возле тюков с товаром и дорожными припасами. Икам, спрятав за пазуху почти двухкилограммовый мешок с серебром, похвастал Воозалю, что уже продал своих ослов по двадцать сиклей, и готов помочь в этом деле и Воозалю. Что-то, проворчав, тот отлучился и, вскоре, пришел с какими-то людьми, которым отдал своих ослов. Оставив товар и Летиг, под охраной Кана и погонщиков. Икам, Воозаль и Келаф направились на пристань, в поисках транспортного средства, для дальнейшего путешествия.

На пристани они обнаружили целый флот различных судов, предназначенных для перевозки грузов вниз по течению. Как объяснили завсегдатаи пристани, для движения вверх, против течения необходимо перебраться на противоположный берег, и там нанять судно, для движения на север. Вверх суда двигаются на буксире. Их тянут несколько пар волов, и для их движения подготовлен противоположный берег, вдоль которого проложена дорога для быков. Для движения вниз, по течению, путешественник может выбрать несколько вариантов. Они зависят от характера груза, его веса, габаритов и ценности. Согласно местным законам, корабельщик несет полную ответственность за сохранность груза, от момента его погрузки на корабль, до его выгрузки в порте назначения. Поэтому, как правило, в стоимость перевозки, включается цена за риски, в случае повреждения груза. Цена за перевозку не дорогого груза, не боящегося воды, даже, при его большом весе, будет меньше цены, за перевозку небольшого и не тяжелого, но, ценного товара, который испортится, если случайно попадет в воду.

К услугам караванщиков здесь были лодки деревянные и из связок тростника. Они были и небольшие, длиной в несколько метров, и настоящие баржи, длиной до двадцати метров. Все днища лодок были обильно смазаны черным гудроном. Для перевозки здесь предлагали и понтоны-плоты, на бараньих бурдюках, надутых воздухом. Но, более всего было кожаных лодок гуфу. Как объяснили нашим друзьям, эти лодки делают в верховьях реки. Из веток деревьев, там изготовляют деревянный каркас, похожий на большую, круглую корзину. Каркас обшивают воловьими, выделанными шкурами. В каркас укладывают как можно больше сена и утрамбовывают его. В центр судна укладывается товар, который играет роль балласта. Пассажиры и команда из двух-трёх человек, размещаются на сене с относительным комфортом. При необходимости, особенно, при перевозке ценного дерева, несколько гуфу, могут крепить на единый каркас, размещая их, по несколько штук в ряд. Но, дешевле перевозить груз несколькими партиями на нескольких судах, из-за цены за груз. Для управления таким судном, на нем имеется два весла с разных бортов. Один человек толкает свое весло от себя, а другой тянет своё весло к себе. Этого оказывается достаточным, чтобы выдерживать курс, плывущей по течению, посудины. На ночь суда пристают к берегу, для отдыха и приготовления пищи, так как разведение огня на судне, категорически воспрещается.

Воозаль подобрал судно, которое разгружалось. Его хозяин согласился доставить груз и всех девятерых наших путешественников в Ноливав за сто сиклей серебра. Пока шла разгрузка судна, Воозаль с его хозяином, отправились к писцу, для оформления договора на перевозку груза. Без такого договора, получить с корабельщиков компенсацию за испорченный товар, было бы невозможно. Икам отправился, заниматься доставкой груза на корабль, а Келаф остался на корабле. Хозяин корабля, находя заказчиков, медленно спускался со своим кораблём и командой, до самого берега моря. Там он разберет корабль, с выгодой продаст каркас на топливо, а сено на корм скоту. А дорогую кожу разделит на вьюки и повезет обратно к верховьям реки, откуда снова сможет повторить свое путешествие. Утверждают, что хорошие шкуры служат корабельщикам, не один десяток лет.

Конец ознакомительного фрагмента.