…И мы станем единым целым. Благодаря и вопреки. Так вот она какая – любовь!

Ирма Гринёва, 2019

Жизнь индейских племён казалась бледнолицым завоевателям, пришедшим на их земли с огнём и мечом, весьма примитивной. А они сами – отсталыми варварами, кровожадными дикарями, не достойными звания Человека. Простота и бескорыстность индейцев воспринималась захватчиками как глупость. Бесстрашие и свободолюбие – как злоба. Духовная мощь и близость к природе – как неполноценность. Разве могут эти первобытные создания воспринимать изящную поэзию? Откликаться всеми струнами души на волшебство музыки?? Трепетать всем сердцем от неземной любви??? Конечно же – нет! Но, тем не менее… В рассказах «…И мы станем единым целым», «Благодаря и вопреки» и «Так вот она какая – любовь!» повествуется о двух поколениях индейцев, способных искренне, самозабвенно любить. Об их горячих, преданных, мечтательных, возвышенных сердцах, которые ради своей любви могут преодолеть любые трудности и испытания.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Зеленые глаза встречаются примерно у 2% населения Земли.

Обладателям зеленых глаз характерна загадочность, но сами они практически безошибочно разбираются в людях.

Зеленоглазые считаются одними из самых успешных людей, потому что они умеют слушать и сопереживать, у них развито воображение и они достаточно стабильны. Они пользуются авторитетом в своем окружении за приверженность принципам, но не стремятся к лидерству, хотя осознают свою популярность. Люди с зелеными глазами обладают отличными организаторскими способностями.

В отношениях с людьми они очень требовательны к другим, а также к себе. В общении люди с зелеными глазами никогда не навязываются, но ценят внимание со стороны. «Берут» от отношений они не больше, чем «отдают».

У женщин с зелеными глазами довольно тонкое понимание любви, поэтому они могут очень долго присматриваться и выбирать себе партнера. Они склонны к романтике, нежности и всем остальным проявлениям чистой искренней любви, ранимы, мечтательны и обладают богатым воображением.

Любовь для них — нечто святое, и никому на свете они не позволят посягнуть на нее. Если сердце зеленоглазой половинки занято, не стоит даже предпринимать попыток завладеть им. Зеленоглазая женщина — прекрасная жена: верна, заботлива, многое способна простить и всегда готова прийти на помощь. Отношения с такими женщинами всегда стабильны, но в то же время не лишены некой изюминки.

В тоже время, блондинки с зелеными глазами обладают стервозным характером, умеют добиваться своего, а вот серьёзные отношения даются им с трудом.

Всё могут короли…

А это зависит от того…

Кошка, которая гуляла сама по себе

Запомни меня такой…

…И мы станем единым целым

Не проскочи мимо!

Куда смотрят мужики?

Я люблю тебя! Я верю тебе!

Два кусочечка колбаски…

Мужчины на раз-два-три

Любовь на фоне геометрии и зоологии

Рондо на тему любви

Сегодня, а ещё лучше — вчера

Стоянка поезда одна минута

…И мы станем единым целым

1

Охитека¹ задумчиво покачивался на спине своего коня. Со стороны казалось, что вождь маленького племени осейджи погрузился в воспоминания и не замечает ничего вокруг себя. Но все члены его клана знали, что их вождь всё время начеку: он одновременно прозревает путь далеко вперёд, боковым зрением замечает малейшее шевеление справа и слева, а слух его настолько остр, что даже слышит падение одинокого листика в осеннем лесу. И это истинно было так, но, одновременно, он был и здесь, и в том чёрном дне шесть лет назад, когда от стойбища его клана остался только горький пепел.

Грудь стянуло обручем боли, как и тогда, когда они, семеро друзей вернулись с удачной охоты, и обнаружили вместо стоянки своего клана двенадцать черных кругов из пепла двенадцати вигвамов — двенадцати семей, составлявших вместе почти пятьдесят человек племени осейджи. Пепел уже остыл, а, значит, с момента трагедии прошло не меньше трёх суток.

Повсюду лежали убитые их сородичи. Молча, не сговариваясь, молодые люди начали бережно поднимать тела и складывать из них общий погребальный костёр, чтобы их души по Млечному Пути нашли дорогу в Страну Вечной Охоты, где будут пребывать в изобилии и удовольствиях. Когда дым от костра поднялся высоко к звездному небу, они увидели две тоненькие фигурки: мальчик и девочка, взявшись за руки, приближались к костру. Хонон² зарычал, как раненый медведь, и побежал навстречу детям — он узнал в мальчишке своего младшего брата Виппона³. Хонон получил своё имя ещё при рождении, так как плач его был похож на рычание медведя, да и вырос большим и сильным, как медведь, так же и ходил — вразвалочку. А Виппона родился с тонкими чертами крошечного личика, и казался особенно миниатюрным в лапах своего старшего брата. Эти различия не мешали братьям трепетно любить друг друга.

Виппона держал за руку шестилетнюю Эхои⁴. Только девочка больше не смеялась, как бы им не пришлось искать ей другое имя… Но об этом потом, потом.

Дети отвели Охитека с товарищами в схрон бабушки Онейды⁵ на берегу реки, где они провели последние трое суток. Кто налетел на их родной клан — они не знали. Купались вдвоём в реке, потом зашли к бабушке, да заслушавшись её сказок, так и остались у неё на ночлег. А ночью проснулись от криков и зарева пожара, но бабушка Онейда их от себя не отпустила. Когда всё стихло, они отправились к месту стоянки племени втроём и тщетно пытались найти хоть кого-нибудь живого…

Надо было решать, что делать дальше? Попытаться преследовать нападавших, чтобы отомстить, а может быть и выручить пленных? Или оставить горестное место и жить дальше, примкнув к соседнему клану?

Семеро молодых индейцев уселись в круг…

Охитека — старший из них, 16 лет, среди убитых и отправившихся в дальний путь с погребального костра, — его отец, вождь племени Гехэдж⁶, среди пропавших, а, значит, возможно ещё живых, — его невеста, его любимая, его Нижони⁷ — самая красивая, самая добрая, самая ласковая, самая…

Сикис⁸ — лучший друг Охитека, почти его брат… Мать Сикиса подстерёг влюблённый, но отвергнутый ею, Мелкедудум⁹ из соседнего клана. Подстерёг и овладел ею в надежде, что девушка вынуждена будет выйти за него замуж. Но гордая Алгома¹⁰ отвергла Мелкедудума даже когда поняла, что беременна. С разрешения Гехэджа и согласия старейшин клана она осталась в племени, родила сына, но вскоре умерла от какой-то непонятной болезни, которая выкосила большинство, казалось бы самых здоровых и сильных членов их клана, не пощадив ни женщин, ни мужчин… Как ни старалась Онейда, но никого не удалось ей спасти, кто заболевал — тот неизбежно умирал. Болезнь не тронула только тех, кто был младше 10 лет и старше 50-ти. И было это за 6 лет до горестных событий, которые сейчас вспоминал Охитека. Осиротевший Сикис стал названным сыном Гехэджа и названным братом Охитека, который тоже в тот год лишился матери. А Онейда, состарившаяся на глазах, отселилась от племени в схрон на берегу реки. Никто не осуждал Онейду за то, что не справилась с напастью — так, значит, было угодно духам, и члены клана по-прежнему продолжали прибегать к ней за помощью.

Правой рукой Охитека считался Титонка¹¹. Он был младше Охитека на два года, что не мешало ему пользоваться уважением не только среди мальчишек своего возраста, но даже и среди взрослых. Он обладал взвешенным умом, врожденным чувством справедливости и подвешенным языком. И если члены их клана в Охитека видели в дальнейшем своего вождя военного времени, то Титонка несомненно должен был со временем стать вождем мирного времени. Во время мора он потерял и отца и мать, так что в своём семейном вигваме он жил с бабушкой, дедушкой и младшей сестрёнкой Эхои. А теперь у него осталась только сестра…

А у Хонона теперь остался только брат Виппона… да ещё надежда, что жива его нареченная Апони¹², среди убитых её не было… Странную они составляли пару: высокий, грузный, косолапый пятнадцатилетний Хонон, все руки и ноги которого были покрыты густой темной шерстью, так что не только его младенческий плач, но и весь его вид соответствовал имени, и Апони — тонкая, лёгкая, звонкая тринадцатилетняя девочка, которая вот-вот должна была превратиться в женщину. Они оба этого ждали, чтобы сыграть свадьбу…

Под стать Хонону был ещё один член семёрки — Сунаккахко¹³. Он был высоким, но не таким огромным, как Хонон, скорее сухопарым, но силой обладал недюжинной. Их постоянная борьба с Хононом проходила с переменным успехом для обоих. Семья Сунаккахко состояла из него самого и его брата Вэра¹⁴. Вэра был такой же высокий и сухопарый, как и его старший брат, а имя своё получил за свою феноменальную скорость, как бега, так и реакции. Вэра тоже не было среди убитых…

Самым красивым, весёлым и, казалось, несерьёзным, в семёрке был Тэнгэквуну¹⁵. Ни один праздник не обходился без него. Тэнгэквуну играл на всех музыкальных инструментах: барабанах, тростниковых (марака¹⁶, малинче¹⁷, гуачаррака¹⁸, кена¹⁹) и глиняных флейтах (окарина), различных свистульках из тростника и бамбука. Но сейчас ему было не до веселья. Его любимая Оминотэго²⁰ тоже пропала. Они с двенадцати лет любили друг друга, но если один из них проявлял симпатию, второй тут же делал вид, что вполне равнодушен. Это была своеобразная любовная игра, которая нравилась обоим… Только бы ещё разочек увидеть её, Оминотэго, он бы, Тэнгэквуну, ни за что не убежал и ей бы не позволил убежать. Им обоим сейчас было по пятнадцать. К Оминотэго уже дважды сватались, но она всем отказывала, всё ждала, когда к ней придёт Тэнгэквуну. И они уже полтора года, как могли быть женаты…

Последним в семёрке был Куидель²¹. И если Охитека был молчуном, то Куидель вообще жил как будто в ином мире. Имя он своё получил, потому что огонь его слушался, а он умел слушать огонь. Племя надеялось обрести в Куиделе своего шамана, только вот учиться и получить драгоценный дар ему было не от кого… Когда они спешились около пепелища, он опустил руку в пепел своего вигвама, где жил вдвоём с матерью, и сказал: «Три дня и три ночи уже миновало… Бледнолицые…». Они потом и сами увидели характерные отверстия от пуль их винтовок…

¹ — в переводе — «храбрый»

² — в переводе — «медведь»

³ — в переводе — «тонкое лицо»

⁴ — в переводе — «смеющаяся»

⁵ — в переводе — «предсказательница»

⁶ — в переводе — «главный»

⁷ — в переводе — «красавица»

⁸ — в переводе — «друг»

⁹ — в переводе — «тщеславный»

¹⁰ — в переводе — «долина цветов»

¹¹ — в переводе — «переговоры»

¹² — в переводе — «бабочка»

¹³ — в переводе — «сокрушающий»

¹⁴ — в переводе — «ветер»

¹⁵ — в переводе — «радуга»

¹⁶ — инструмент из высушенной тыквы, наполненной семечками

¹⁷ — инструмент из стручка гигантской акации

¹⁸ — тростниковая трубка с поперечными насечками

¹⁹ — продольная тростниковая флейта с несколькими отверстиями

²⁰ — в переводе — «красивый голос»

²¹ — в переводе — «горящий факел»

2

Семеро молодых индейцев уселись в круг, Охитека закурил трубку и после недолгого молчания сказал:

— Мы их догоним…

— Догоним, — выдохнули хором остальные.

— Мы им отомстим…

— Отомстим…

— Племя осейджи возродится из пламени…

— Возродится…

— Да услышат нас духи, — пристально глядя в костёр добавил Куидель. И пламя резко взвилось вверх, затрещали дрова, рассыпались искры, как бы подтверждая эти слова.

Они вышли с рассветом, проспав всего четыре часа. Онейда с Виппона и Эхои остались разделывать туши оленей, которые принесли с собой охотники, и ждать возвращения старших…

Маленький отряд начал своё движение от стойбища. Охитека встал на следы, оставленные бледнолицыми, закрыл глаза, застыл на несколько мгновений, а потом уверенно повёл своих друзей вперёд. Он бы и сам не смог объяснить, почему так был уверен в выбранном направлении, но вскоре они наткнулись на ветку, к которой был привязан маленький лоскуток ткани, пропитанный кровью. Кто-то раненый преследовал отряд бледнолицых и устанавливал знаки, уверенный, что оставляет их не напрасно. Потом Охитека останавливался у следующего знака, опять прозревал путь вперёд и уверенно вёл свой отряд дальше. Спали они по четыре часа, да и то делали только для того, чтобы дать отдохнуть лошадям.

3

На исходе третьих суток пути отряд встретился с Вэра. Он поджидал помощь в куче листвы, которую нагрёб на себя. Вэра и Сунаккахко молча обнялись, и отряд уселся на землю, чтобы выслушать рассказ следопыта.

Вэра не было в стойбище в ночь, когда нагрянули бледнолицые. Он встречался со своей любимой Моема²² на середине пути к стойбищу её клана кау. Когда увидел дым и услышал первые выстрелы стремглав побежал домой. Успел только к окончанию расправы и вмешиваться было уже бесполезно.

Бледнолицых было пятнадцать человек во главе с офицером. Они окружили клан по кругу и одновременно подожгли все вигвамы. А когда из них стали выбегать люди, спокойно их расстреливали, оставляя в живых только девушек. По тем, кто пытался бежать, стреляли по ногам. Девушек связали и перекинули через седла коней впереди всадников. А всех остальных тщательно проверили, и раненых добили штыками…

Вэра бежал за ними все эти дни и ночи, оставляя метки для охотников, которые он знал — они их найдут. Для этого он рвал на лоскутки свою рубаху и смачивал кровью из раны, которую специально для этого ковырял ножом.

Солдаты с пленными девушками зашли в укрепленный форт на высоком берегу реки, а Вэра вернулся в лес поджидать помощь. Днем он внимательно следил за жизнью форта и теперь мог рассказать, где что находится, а также распорядок его жизни. Вот только где держали девушек, он не знал — форт был окружён высоким частоколом.

Напасть решили этой же ночью. Чем быстрее они это сделают, тем больше вероятность увидеть девушек живыми. Важно было сделать всё как можно тише, чтобы солдаты не успели схватиться за винтовки и не смогли использовать пленниц своим живым щитом или, помогите, духи, убить.

²² — в переводе — «сладкая»

4

Тэнгэквуну подал сигнал уханьем сипухи²³ и Охитека с Сикисом одновременно сняли обоих часовых, расположившихся в противоположных углах форта, меткими ударами стрел в спину. Оба свалились наружу, где их безжизненные тела подхватили Сунаккахко и Хонон, чтобы они не наделали шума и не разбудили до времени оставшихся тринадцать.

Из лассо, которые были у охотников, индейцам удалось связать два каната с узлами для удобства преодоления частокола. Когда Сунаккахко и Хонон смогли закинуть канат на частокол так, что верхний узел закрепился между соседними жердями, их отряд, разделившийся на две группы, благополучно, а главное — бесшумно, попал внутрь форта.

Ещё одного солдата, вышедшего помочиться на воздух, бесшумно убрал Вэра, метнув в него нож.

А потом они увидели, как открылась дверь погреба, и появился ещё один солдат, на ходу застёгивающий штаны. Он закурил и крикнул что-то веселое, обернувшись назад:

— Come on, Johnny, ends as you can mess around? ²⁴

Из погреба ему ответили:

— Go to hell, fast shooting!²⁵

Вышедший солдат рассмеялся и двинулся к зданию из брёвен в центре форта. Куидель убил его метким выстрелом из томеанга²⁶ отравленным дротиком. А в это время Хонон прыгнул в погреб и одним мощным ударом переломил позвоночник второму солдату, насиловавшему Оминотэго…

Девушек в подвале было четверо: Оминотэго, Онэта²⁷, Нижони и Лилуай²⁸. Они были голыми распяты на топчанах. Руки и ноги раздвинуты в стороны и связаны толстыми верёвками под лежаком, через раскрытый рот тоже была протянута веревка, плотно затянутая узлом. Хонон освободил девушек, выскочил из погреба и рванул к центральному зданию. Его маленькая Апони погибла, не выдержав надругательств солдат, и он готов был разорвать всех оставшихся солдат один голыми руками…

Убить насильников тихо не получилось, кто-то успел схватиться за саблю, а офицер выхватил пистолеты из-под подушки. Завязался короткий бой. В индейцах звенела отвага и леденящая ярость. Никто из них, кроме Охитека, в итоге даже не был ранен. Охитека боролся с офицером, когда тот нажал на курок, револьвер был почти прижат к лицу индейца, и пуля навсегда оставила шрам на его левой щеке и рассекла бровь, а порох ожог кожу. С тех пор у Охитека появилось второе имя: Котахира — одноглазый, хотя зрение его ничуть не пострадало.

Апони они нашли за фортом. Бледнолицые просто выбросили тело девушки, как мусор, подальше за частокол. А Нижони умерла на руках Охитека, как будто только и ждала, когда можно будет попрощаться с любимым.

Индейцы соорудили девушкам одежду из простыней. Навели порядок в здании форта. Замыли кровь. Даже постели аккуратно заправили. В лесу вырезали дёрн и под ним выкопали большую яму, куда сложили трупы бледнолицых. Пришедшие на смену солдаты застали пустой форт, где таинственным образом исчезли, испарились 15 человек.

Обратный путь домой занял больше времени, на лошадях ехали девушки. Ещё на одной лошади везли закутанные в шкуры тела Апони и Нижони. Пятерым индейцам приходилось по очереди идти пешком. Но всё же они дошли, и погребальный костёр загорелся вновь, чтобы души девушек не превратились в призраков, а соединились с соплеменниками на Млечном Пути…

А потом они опять сели в круг вместе с Онейдой, детьми и спасёнными девушками и приняли решение провести зиму с соседями — кланом кау. Удачная охота позволяла им расплатиться за гостеприимство. Особенно был рад этому решению Вэра, поскольку надеялся, что это ускорит его брак с Моема.

²³ — сипухи — хищные ночные птицы отряда совинообразных. Они хрипло или визгливо кричат, сопят, ухают (из Википедии)

²⁴ — Давай, Джонни, заканчивай, сколько можно возиться?

²⁵ — Иди к чёрту, скорострел!

²⁶ — духовое оружие, представляющее собой полую трубку, которая направляет снаряд, приводимый в движение воздухом, выдуваемым человеком. В качестве исходных материалов для изготовления томеанга используются бамбуковые стебли (из Википедии)

²⁷ — в переводе — «из земли»

²⁸ — в переводе — «парящий молодой певчий ястреб»

5

Соседи приняли клан осейджи гостеприимно. Они знали о постигшей их трагедии, и Охитека не без помощи Титонка договорился с вождем мирного времени Кватоко²⁹ об условиях совместной жизни. Молодые индейцы не собирались растворяться в соседнем клане, а мечтали возродить свой. Но им нужно было время, чтобы обдумать план действий и защита в случае нападения воинственных племён.

Осейджи вписались в трудовую деятельность принявшего их клана, а всё свободное время посвящали военной подготовке. Причем, занимались и дети и девушки. За ними с любопытством наблюдала местная детвора, а потом потихоньку начала присоединяться. Сикис занимался стрельбой из лука и метанием копья, Вэра — управлением в битве ножом и серпом. Хонон показывал как действовать магухуилом³⁰. Он смог усовершенствовать оружие, закрепив на его конце каменный наконечник. Сунаккахко обучал ловкому обращению с непростым оружием — атлатлом³¹. Тэнгэквуну сам придумывал и изготавливал различные виды духового оружия. Онейда колдовала над ядами. Охитека одинаково хорошо владел всеми видами оружия. И плоды этих трудов не пропали даром. Объединенные кланы смогли с успехом отразить нападение нгопов.

Охитека в своё время убедил Кватоко установить ночные дозоры на дальних подступах к стоянке племени и определил два направления возможного нападения. Там-то и дежурили по ночам мальчишки, которых отобрал на соревнованиях по бегу Вэра. И это спасло кланы от разрушительного нападения нгопов. Кезегоуоз³², расположившийся на ночное дежурство на дереве, издалека заметил их приближающийся отряд, и успел предупредить. Старики и маленькие дети успели спрятаться в схроны, а кау приняли бой на границе стойбища. Но чего совсем не ожидали нападавшие — это удара сзади осейджи. Не осознав в темноте своего количественного перевеса, нгопы кинулись наутёк. Потерь как среди кау, так и среди осейджи не было.

²⁹ — в переводе — «птица с большим клювом»

³⁰ — магухуил — прообраз булавы для ближнего боя

³¹ — атлатл использовался для метания дротика во врага. Дротик помещался в отверстие атлатла, который привязывался к руке.

³² — в переводе — «быстрый»

6

Дальше жизнь потекла своим чередом. Полевые работы закончились. Мужчины по-прежнему занимались охотой. А всё остальное время индейцы использовали для тренировок.

Горе от потери близких каждый из осейджи переживал по-своему. Охитека в одиночестве, не подпускал к себе никого, даже Сикиса. Почти не разговаривал. Онейда посоветовала не трогать его.

Хонон подружился с Онэта. Они много разговаривали. О чём? Никто не знал, тактично не нарушая их уединённого пространства. Догадывались, конечно, что в их разговорах присутствовала Апони…

Тэнгэквуну не расставался с Оминотэго. Она единственная забеременела, и это ещё больше усугубляло её состояние. Но преданная любовь Тэнгэквуну и мягкая опека Онейды, когда он был не рядом, потихоньку делали своё дело. Ко времени родов Оминотэго уже с нетерпением ждала появления ребёнка, которого Тэнгэквуну безоговорочно считал своим.

Опекала Онейда и Лилуай. Ей было четырнадцать, но хвала духам, она не забеременела. Она с радостью принимала помощь Онейды, но та знала, что окончательно излечить душевные травмы Лилуай сможет только любящий мужчина, и, внимательно присматриваясь к мужской половине племени, пыталась прозреть её суженого. Пока такого не было. Что ж, и орёл не сразу находит свою орлицу.

Виппона с Эхои никогда не расставались. Охитека смотрел на них и думал о том, что и они с Нижони также были влюблены друг в друга с самого детства. Сколько он помнил себя, столько он помнил и Нижони рядом с собой. И если Тэнгэквуну только верил в своего ребёнка, то Охитека знал, что вместе с Нижони погиб и его сын. Но это ещё больше подстёгивало молодого вождя сделать всё для того, чтобы Виппона с Эхои никогда не повторили его судьбу.

Из четырнадцати оставшихся членов его племени нескоро ещё можно будет создать полноценный клан, способный себя и прокормить и защитить. Даже если все мужчины женятся и их жёны нарожают детей, только через 13-15 лет племя всего лишь удвоится. А для стабильности необходимо было не менее ста человек. А как их защищать это время? На кого оставлять, когда придётся уезжать на охоту? Чем больше думал над этим Охитека, тем больше он понимал, что придётся договариваться с Кватоко о ещё не одном годе жизни совместно…

Кватоко тоже прекрасно понимал безвыходное положение осейджи. Но его мысли текли в другом направлении. Кау в основном занимались земледелием. Прирожденных воинов среди них было мало (их племя тоже пострадало от неизвестного мора, но в меньшей степени, чем осейджи). Кау спасало удачное местоположение, но и они периодически подвергались набегам то нгопов, то шайенны. А сейчас возникла ещё большая угроза — бледнолицые. Хотя кау и осейджи жили всегда рядом, телосложением они сильно отличались: кау были среднего роста, а осейджи — богатырского телосложения не меньше 6 футов³³ роста. И это тоже было немаловажно для укрепления крови. Лекарка Онейда никогда не отказывала соседям в помощи, но чем ближе она будет — тем лучше. А в Куидель вождь прозревал, что дух-покровитель наделил индейца сверхъестественными способностями, и он со временем мог стать могущественным шаманом. Но более всего Кватоко нравился немногословный Охитека, он вполне мог его представить вождем военного времени. Вопрос был в том, насколько тщеславен был молодой человек, насколько хотел быть единоличным предводителем. Кватоко был стар, так что и это было вопросом времени…

³³ — 6 футов = 1м82см

7

Охитека замечал короткие взгляды Кватоко на себе и в приближении весны зашёл к нему раскурить трубку и поговорить. Разговор сложился. Оба вождя были заинтересованы друг в друге. Кватоко сразу согласился на те преобразования, которые предложил сделать Охитека: перебраться вглубь территории, подальше от путей бледнолицых, найдя новые земледельческие угодья, и построить вокруг поселения высокий частокол, наподобие форта бледнолицых. Военные упражнения для всех без исключения членов кланов уже вошли в повседневный обиход, осталось утвердить это на совете старейшин. Как и всё остальное, о чём договорились Кватоко и Охитека.

На следующий день Кватоко собрал совет старейшин из пяти человек, а со стороны осейджи на нём присутствовали: Охитека, Титонка и Куидель. Так образовалось новое племя — осейджикау с советом старейшин из восьми человек.

Вечером все собрались у общего костра, и Кватоко объявил об изменениях в их дальнейшем пути. Каждый член племени должен был согласиться или не согласиться с новыми условиями. Решение считалось принятым по большинству голосов. Только когда гора камешков, которыми голосовали кау и осейджи, выросла у ног совета старейшин в знак согласия с принятыми ими решениями, Охитека выдохнул и почувствовал, что всё получится. Благодарю вас, охраняющие нас духи!

Неожиданно рассыпался дробью барабан (это был Тэнгэквуну), а потом к костру выбежал Куидель с бубном, и заплясал вокруг него в завораживающем круговом танце. Огонь костра вытянулся до небес, а когда Куидель закончил — пламя опало красивой спиралью и рассыпалось искрами во все стороны. Духи одобрили принятые решения.

Новое племя разошлось по своим вигвамам. Предстояло так много сделать…

8

Осейджикау не стали ждать теплых дней весны, а сразу разослали следопытов в поисках нового длительного места их обитания. На поиски ушел целый месяц. Но зато ко времени, когда погода позволила индейцам двинуться в путь, они уже нашли пригодное место для своего поселения в неделе пути. Крутой берег реки, густой лес и прекрасная прогалина в лесу для земледелия.

Все вместе расчистили прогалину. Женщины занялись посадками, мужчины приступили к постройке частокола, а добытчиками пищи выступили дети под руководством Тэнгэквуну и Онейда. Оминотэго вот-вот должна была родить, и Тэнгэквуну старался держать её в поле зрения.

В трудах прошла весна и всё лето, но зато к осенним холодам вокруг вигвамов стоял крепкий высокий частокол с укрепленными наверху настилами для часовых и воинов. Снаружи ни тех, ни других видно не было. Заменить вигвамы на глиняные хижины, как задумал Охитека (на берегу реки нашли глиняный карьер), не успели — оставили на будущее лето.

Но даже в это тяжёлое, полное трудов время, нашлась возможность почтить культ солнца³⁴. Осейджикау в этот раз решили не выезжать на это главное межплеменное летнее празднество, а устроили «пляски солнца» в своём, к тому времени ещё недостроенном, стойбище. На нём не только плясали, пели, пили, соревновались и веселились, но и помянули погибших от рук бледнолицых. Именно тогда Сикис обратил внимание на Ленмэна³⁵. Она вместе с Оминотэго исполнила балладу о погибших осейджи, сочинённую Тэнгэквуну. У Оминотэго был низкий чувственный голос земли, а высокий ангельский голос Ленмэна уносил в небеса.

Когда торжественный закат

Царит на дальнем небосклоне

И духи племени хранят

Воссевшего на алом троне,-

Страдает он, воздев ладони,

Смотря, как с неба льется кровь,

А к звездам в ночь

Летит огонь.

В хрустальном пламени рассвета

Исчезнет боль наших потерь.

На преломленьи тьмы и света

Свободным возродится зверь!

Отвергнув страх, развея грёзы,

Вернёмся мы к своей судьбе,

И только след упавших звёзд

Оставит имена в песке.

И я баюкать сердце рад

Той музыкой святых гармоний.

Нет, от судьбы не охранят

Твердыни и от смерти — кони.

На утре жизни и на склоне

Ее к томленью дух готов.

Что день, — безжалостней, мудреней

Любовь и Смерть, Смерть и Любовь!³⁶

Удача сопутствовала новому племени. Урожай на новом месте был богатым. Охотники обеспечили на зиму клан мясом и шкурами. Нападений не было, но военная подготовка всё равно продолжалась усиленными темпами. За это отвечали Хонон и Сунаккахко. Оружие бледнолицых: револьверы, винтовки и сабли тайно перенесли из бывшего схрона бабушки Онейды на новое место и тщательно смазали оленьим жиром. Об оружии знал только совет старейшин.

В конце мая Оминотэго благополучно родила прекрасную смуглую девочку с чудесными карими глазами. Тэнгэквуну был счастлив.

А осенью сыграли сразу четыре свадьбы: Тэнгэквуну и Оминотэго, Хонон и Онэта, Вэра и Моема, Сикис и Ленмэна. «Не иди передо мной, может, я не пойду за тобой, не иди за моей спиной, может я не смогу повести тебя за собой, иди рядом со мной и мы станем единым целым» — по традиции сказали они друг другу на свадебной церемонии. Торжества продолжались четыре дня.

³⁴ — Культ солнца был широко распространен в религиях земледельческих народов всей Америки, будучи тесно связанным с обрядами плодородия. Устройство празднества приурочивалось к периоду летнего солнцестояния.

³⁵ — в переводе — «девочка флейты»

³⁶ — свободная компиляция двух стихотворений — «Баллада о любви и смерти» В.Брюсова и «Баллада о герое» Н.Котловой

9

Зима прошла спокойно. Среди усиленных занятий военной подготовкой нашлось время и для праздника воздушных Змеев³⁷. Индейцы запускали воздушных змеев, а дети разыгрывали сцены ухода из жизни. Юноши и девушки играли в чанки³⁸.

А ранней весной племя под руководством Охитека приступило к переустройству своих жилищ с вигвамов на более просторные и тёплые глиняные хижины. Весна и лето было заполнено земледельческими работами и охотой, поэтому Охитека решил остаться в стойбище, когда подошло время ехать на межплеменной праздник культа Солнца. А ехать на него надо было обязательно: пришло время возобновления связей с соседними дружественными племенами. Охитека и Кватоко много разговаривали о защите племени от нападений воинственных племен и бледнолицых и пришли к выводу, что только союз и взаимопомощь соседей может помочь дать отпор врагам.

Делегацию на праздник возглавил Кватоко, с ним отправились Титонка, Сунаккахко, Куидель, мальчики и девочки 10-12 лет, девушки, вступившие в пору зрелости, но не нашедшие пару среди своих. Онейда велела поехать и Лилуай. Душевные травмы девушки затянулись, а вот затягивать с замужеством не стоило. Лилуай уже исполнилось пятнадцать, и Онейда почувствовала, что девушка встретит своего суженого на празднике. У мужчин было несколько задач: они должны были посмотреть на соседние племена каждый со своей точки зрения, холостяки по возможности присмотреть себе жён, показать себя и детей в различных соревнованиях, понять уровень боевого искусства соседей и так далее.

Обратно делегация осейджикау вернулась только через две недели, но уже без Лилуай. Онейда оказалась права: уже на третий день праздника к Кватоко подошёл вождь родственного им племени канза и представил своего сына Антинэнко³⁹. Молодого человека поразила в самое сердце Лилуай. Заметил он её ещё в первый день на игре в чанки. Весь второй день они плясали вместе и познакомились. Девушка не стала скрывать от нового знакомого происшедшей с ней истории, но это не оттолкнуло молодого индейца, а только ещё больше распалило пламя его любви и желание защищать свою возлюбленную.

Сунаккахко тоже встретил на празднике свою судьбу. Молодой высокий сильный индеец пользовался популярностью вреди девушек на празднике. Но его сердце поразила Нэйели⁴⁰, не только тем, что каждый раз называя её по имени можно было признаваться ей в любви, но и своим независимым гордым видом и прекрасным владением любимым оружием Сунаккахко атлатлом, что было совсем не просто для пусть и высокой, но хрупкой девушки. Нэйели оказалась тоже из племени канза, поэтому кланы не стали обмениваться положенными в этом случае дарами, а обменялись девушками. Свадьбы решили сыграть этой же осенью совместно (где и когда об этом ещё предстояло договориться), сократив, таким образом, время помолвки с обычного года до четырёх месяцев. Тем более, что все четверо молодых людей были на это согласны. Так же как и на то, что эти месяцы девушки проведут вместе со своими женихами в их кланах.

А ещё огромное впечатление на собравшихся на празднике произвели дети осейджикау, которые победили во всех соревновательных категориях оружия. Кватоко с Титонка едва успевали с одних переговоров на другие. В итоге после праздника вся делегация осейджикау ещё побывала в гостях у трёх племен, в том числе и, конечно, у канза, и отобрала двенадцать мальчиков и девочек для обучения военному искусству на своей территории, получив богатые дары. Таким образом, наметился союз, по крайней мере, четырёх дружественных племен, а Куидель утверждал, что таких племён будет больше. И что осейджикау стоит готовиться к приёму гостей не только по поводу военного обучения, но и по поводу заключения помолвок. Все его предсказания сбылись.

³⁷ — праздник воздушных Змеев проходит одновременно с современным Днем всех святых (Хеллоуином), это Радостный праздник (!) памяти умерших детей. Индейцы очень позитивно относятся к смерти, дети в неё даже играют. Воздушные змеи в этот праздник имеют свои особенности — они круглые, в диаметре достигают до 6,5 метра и парят в воздухе до двух часов.

³⁸ — чанки — игра с диском и копьем. В небо запускался каменный диск и игроки должны были попасть к него копьем.

³⁹ — в переводе — «орёл солнца»

⁴⁰ — в переводе — «я люблю вас»

10

С тех пор прошло четыре года. Союз дружественных племен осейджикау, канза, понка, омаха и куапо сложился и был проверен временем, успешно отразив атаку многочисленных воинственных пауни. Конечно, без потерь не обошлось, но без военной подготовки, которую прошли у осейджикау представители племен, без системы оповещения и взаимодействия, которую создали Охитека с вождями военного времени дружественных племён, потери были бы в разы больше.

Осейджикау брали теперь на обучение двадцать мальчиков и девочек в год, и вожди племён торговались уже между собой, кто больше заплатит Кватоко, чтобы быстрее продвинуть своих кандидатов в это число. Племя Осейджикау разбогатело и прибавилось в численности, не только за счёт родившихся детей, но ещё и потому, что многие молодые индейцы, женившись на девушках из их племени, оставались жить и вливались в него.

Самой горькой потерей в эти годы для Охитека стала смерть Онейды. Бабушка почувствовала свой уход заранее, и прежде, чем уйти и встретить смерть в одиночестве (а индейцы верили, что таким образом лекарки и шаманы превращаются в призраков, которые наравне с духами охраняют племя), призвала к себе Охитека и велела ему самому возглавить делегацию на ближайший праздник культа Солнца. А ещё сказала непонятное: «Мне снились зелёные глаза». А больше ничего не сказала — мол, сам разберёшься.

Охитека и Куидель оставались последними из семёрки друзей, которые ещё не обрели семью. Титонка женился в прошлом году, присмотрев себе суженую в племени омаха, пребывая там на очередных переговорах. Породниться с племенем осейджикау стало столь заманчиво, что дары за девушку были чисто символическими. Куидель ждал мистического откровения. А Охитека так изнурял себя заботами и делами, что на девушек не оставалось ни времени, ни сил. Да он и не общался ни с кем, кроме членов своего племени и вождей военного времени дружественных племён. Попытки вождей мирного времени сосватать завидному жениху кого-либо из своих родственниц холодно пресекал.

Бабушка Онейда ушла глубокой осенью, и чтобы как-то заглушить боль от потери, Охитека стал больше заниматься военной подготовкой с последней партией детей. Вот здесь-то он и услышал впервые о девушке с зелеными глазами из племени пакаха. Девушка была сиротой и найдёнышем: её нашли охотники пакаха и принесли в племя, не в силах оставить ребёнка, пусть и явно не индейского происхождения, на растерзание диким зверям. Девочка была со светлой прозрачной кожей и смотрела на суровых мужчин большими спокойными зелеными глазами, и не плакала ни когда была голодна, ни когда была мокрой. Её нарекли Найра⁴¹. Она была странной: мало веселилась, была очень серьёзной, а когда подросла, больше времени проводила с лекаркой (а многие верили — ведьмой) Уокэнда⁴², чем в семье вождя племени её удочерившей. Если бы Уокэнда родилась мужчиной, она, несомненно, стала бы шаманом, а так её способности находили применение только в качестве лекарки, да ещё девушки тайком приходили к ней погадать на суженого. В племени, конечно, об этом знали и не одобряли, но закрывали глаза, так как плохого Уокэнда никому не делала, приворотами и отворотами не занималась, а яды готовила только для военных нужд племени.

А вот с Найра Уокэнда подружилась и с удовольствием обучала её лекарскому искусству, к которому у девочки были несомненные способности.

⁴¹ — в переводе — «большие глаза»

⁴² — в переводе — «обладает волшебной властью»

11

Охитека покачивался на спине своего коня и вспоминал Нижони. Это были светлые воспоминания. Он верил, что Нижони сейчас хорошо там, на небесах, куда привёл её Млечный Путь. А Охитека ехал навстречу, возможно, со своей судьбой, которую ему предрекла Онейда. Или она не это хотела сказать? Очень уж непонятно тревожным был её тон. Может наоборот, она хотела его предостеречь? И Охитека решил, что будет слушать своё сердце и сблизится с девушкой, только если их чувства друг к другу будут взаимны. Как у Тэнгэквуну и Оминотэго, Вэра и Моема, Сунаккахко и Нэйели…, словом, у всех его таких счастливых друзей. И совсем не хотел участи своего отца, Гехэджа, который любил его мать, но та вышла замуж за него только из уважения к его положению вождя племени…

Как и настаивала Онейда, в этот раз он сам возглавил делегацию на праздник культа Солнца. Вместе с ним на праздник ехали: его наречённый брат Сикис, Сунаккахко (они с Хононом попеременно присутствовали на празднике), постоянные члены всех предыдущих делегаций: Титонка и Тэнгэквуну. Ведь праздник это ещё и переговоры, но и о веселье забывать не стоило. Сунаккахко и Тэнгэквуну в этот раз поехали с жёнами, их дети уже подросли, и матери больше не кормили их грудью. И двадцать обученных военному искусству мальчиков и девочек, подросших и возмужавших за год. Так что делегация была, по сути, большим военным отрядом, которому не страшны никакие трудности пути. Да и ехали они по территории, которую контролировал союз дружественных племён, но расслабляться всё же не стоило… Нгопы и шайенны не утратили своей воинственности, да и пути бледнолицых были не доступны пониманию индейцев.

По сложившейся традиции, обученные у осейджикау дети, показывали на второй день праздника своё искусство, а по окончании его все вместе с представителями своих племен расходились по своим стойбищам. Делегация осейджикау двигалась от племени к племени, пока не прощалась с самыми дальними племенами, а потом возвращалась к себе в стойбище, по дороге собирая новых учеников (предмет переговоров Охитека и Титонка на празднике) и щедрые дары в уплату за обучение и проживание. Чтобы обеспечить безопасность, каждое племя выделяло осейджикау ещё по два взрослых воина, которые сопровождали постепенно разрастающийся отряд до конца пути, а потом возвращались назад.

Охитека надеялся увидеть девушку с зелёными глазами на празднике, но её не было, хотя она уже давно должна была достигнуть зрелости — ей исполнилось четырнадцать лет. Что ж придётся подождать встречи до стойбища пакаха, путь к которым был самым дальним из всех союзных племен.

Весь последний участок пути Охитека ехал рядом с вождем племени пакаха Кэлетэка⁴³ и почтительно слушал рассказ о его племени. Старый индеец с отеческой любовью говорил о своих соплеменниках, а своих родных детей у него было четверо, все — девочки, да ещё приёмная дочь. Хвала духам, трое старших дочерей уже были замужем за очень хорошими воинами и охотниками, так что за будущее своего клана он был спокоен. Осталось устроить судьбу младшей Покэхонтас⁴⁴ и приёмной Найра. Они обе достигли зрелости в этом году, но Найра наотрез отказалась ехать на праздник, а вот по поводу Покэхонтас Кэлетэка получил на празднике несколько предложений о замужестве. Старик внимательно следил за тем, какое впечатление производят его слова о дочери на молодого вождя. Он был стар и мудр, и не мог не заметить, как Охитека навёл его на разговор о дочерях. Но вот понять его реакцию не смог. Охитека был спокоен и учтив. А Кэлетэка был бы очень рад породниться с сильным племенем осейджикау.

Очень заинтересовалась молодым вождем и юная Покэхонтас. Она была младшей в семье, но ведь тоже дочь вождя?! И замуж выйти хотела только за вождя, чем она хуже старшей сестры, мужа которой прочили в вожди их племени после ухода Кэлетэка?! И, кажется, её мечты вполне могут осуществиться! Она старалась ехать ближе к отцу и частично слышала его разговор с Охитека, и сразу сообразила, что молодой осейджикау не просто так расспрашивает того о дочерях. Да и сам молодой вождь уже несколько раз поглядывал на неё.

Охитека же был раздосадован тем, что девчонка явно подслушивала разговор двух взрослых мужчин. Он уже дважды коротко оглядывался на неё через плечо, в надежде, что она поймёт свою назойливость, но всё же пришлось Сикису отвлекать внимание Покэхонтас на себя, он-то понимал своего брата и без слов.

⁴³ — в переводе — «опекун людей»

⁴⁴ — в переводе — «она игрива»

12

В стойбище пакаха прибыли утром, заночевав по походному в четырёх часах от цели пути. На следующий день по традиции всё племя собралось встречать гостей и праздновать возвращение сыновей и дочерей. Центральным местом праздника считались показательные выступления подростков, которые обучались в клане осейджикау целый год, их соревнования со своими сверстниками, а также бои между прибывшими гостями и воинами пакаха. Охитека принимал участие в соревновательных боях наравне с Сикисом, Сунаккахко, Титонка и Тэнгэквуну. Равного ему не было никого в племени пакаха. Его лицо, которое в обычной жизни распадалось на две несовместимые половинки: гордый красавец справа и суровый ветеран слева, как будто были слеплены два разных человека, в бою соединялось в грозного и бесстрашного, а, возможно, и беспощадного воина. Казалось, что весь он без остатка отдавался бою. Но это не помешало ему заметить в толпе девушку с зелёными глазами. Необычными в ней были не только глаза: высокий рост (она была выше всех мужчин племени пакаха), её хоть и обветренная, но светлая кожа, цвет волос — темного мёда, а не цвета земли. А ещё — в её глазах не было восхищения и воодушевления, с каким наблюдали и реагировали на его боевое искусство зрители, а скорее — настороженность и… осуждение.

После окончания выступлений Найра внимательно осмотрела всех, у кого были раны на теле: кому-то просто протёрла царапину, кому-то залепила кровоточащую рану каким-то своим снадобьем. Охитека даже пожалел, что у него не оказалось ни царапины. И он, который не помышлял о женитьбе, а только собирался присмотреться к девушке (о её ли зеленых глазах говорила Онейда?), решил, что не уедет из племени пакаха без неё. А ещё он, наконец, понял отца, почему тот женился вопреки тому, что его не любили…

Вечером того же дня (с рассветом делегация осейджикау должна была тронуться в обратный путь) в вигвам Кэлетэка вошли четверо из гостей, и, соблюдая все положенные такому случаю церемонии, Сикис, как единственный родственник Охитека, попросил отдать Найра замуж за своего вождя. Кэлетэка был немало смущён таким поворотом дела: он знал, что Найра хотела посвятить себя делу лекарства в одиночестве, а Покэхонтас, наоборот, была уверена, что именно с ней Охитека пройдёт весь жизненный путь рука об руку…

Ну, что ж, на всё воля духов. Ответ Найра должна была дать не позже завтрашнего утра. В её согласии, не смотря ни на что, Охитека был уверен: он как никто другой способен обеспечить и защитить семью, он храбр, силён и удачлив, он молод и красив (шрамы считались украшением любого индейца).

А в вигваме Кэлетэка меж тем разворачивалась драма: в Покэхонтас вселился черный дух — она накинулась на Найра со словами: «Ведьма, ты околдовала его…». А, после того, как Кэлетэка смог оторвать её от Найра, билась в истерике в углу вигвама. Найра же, в полном смятении души, убежала к Уокэнда.

Пятеро друзей сидели вокруг костра и молча курили трубки. Охитека витал где-то в облаках, не смотря на совершенно невозмутимый внешний вид, но они знали друг друга всю жизнь, их было не обмануть. Женатые друзья прекрасно понимали Охитека, они помнили то своё состояние влюблённости, как удар молнии, как первая охота… И всем сердцем принимали выбор своего вождя, он не был обычным человеком — и его девушка тоже должна быть необычной. Наконец, все разошлись, но Охитека не хотелось спать, в нём бурлила кипучая энергия, горячая кровь пульсировала во всём теле, а в голове застряла строчка какой-то песни, легенды, он не знал, где он её слышал, а, может, сочинил сам: «Глаза твои подобны бескрайнему лугу, покрытому молодой травой только что умытой первым весенним ливнем…».

Он пошёл к реке и несколько раз пересёк её узкое, но бурное течение, а потом улёгся на песок под кустами на берегу. И тут он увидел силуэт девушки, и даже прежде, чем лунный свет отразился от её волос карминным всполохом, он почувствовал, что это Найра. Но куда она направляется ночью одна? А вдруг у неё есть возлюбленный, и она идёт к нему? Все эти и тысячи других вопросов проносились в голове Охитека, а тело уже действовало: он бесшумно пошёл за Найра. А потом больше двух часов наблюдал за входом в схрон, похожий на жилище Онейды, когда она жила отдельно от племени, куда вошла девушка. И вспоминал бабушку-лекарку. Сюда ли его должны были привести её слова?

Это действительно была Найра. Весь её привычный выстроенный мир рухнул сегодня из-за чужаков, таких больших, воинственных, агрессивных. В прошлом году во время их приезда она ещё была девочкой, и Кэлетэка не настаивал на её присутствии в стойбище, а ей было интереснее беседовать с Уокэнда, чем участвовать в празднике, где всегда лилась кровь. Крови она боялась, поэтому старшие сёстры всё время над ней смеялись, видимо это и послужило толчком к её занятиям со знахаркой. А теперь кровь подчинялась её умелым рукам. Она же всем сердцем желала себе судьбы, как у Уокэнда. Быть рядом с племенем, но не внутри него, быть всем нужной, но оставаться свободной… И теперь только в ней она видела своё спасение.

Кэлетэка прямо сказал, погладив её по голове, что Охитека — это лучшая партия, которую он только может пожелать своей дочери, в дальнем конце вигвама рыдала младшая сестра, всем своим маленьким сердцем возненавидевшая соперницу. Если бы ещё впереди был год помолвки, то, возможно, получилось бы избежать свадьбы. Вдруг она разонравилась бы Охитека? Уж она бы постаралась так сделать. Но она знала, что осейджикау увозят своих невест сразу к себе, а свадьбу играют через четыре месяца. И ещё ни одна невеста домой не возвращалась…

— Помоги мне, мудрая Уокэнда, я не хочу выходить замуж!

— А чего же ты хочешь, девочка?

— Я хочу как ты, лечить людей

— Ты и будешь лечить людей. Этого никто у тебя не отнимет.

— Но я хочу жить одна, как ты.

— Одиночество — это выбор. А между чем выбираешь ты?

— Между замужеством и свободой.

— Быть замужем — это любить одного, быть свободной — любить всех, но невозможно любить всех, пока ты не познаешь любовь одного.

— Но ты же не была замужем!

— Но я любила так, что духи даровали мне выбрать одиночество.

— А я должна выйти замуж за нелюбимого…

— А у тебя есть любимый?

— Нет

— Так полюби своего мужа

— Я не знаю его, я боюсь его

— Так узнай его! Скажи, его люди — они боятся его?

— Нет.

— Как к нему относится твой отец? Может, он его боится?

— Он говорит о нём с уважением…

— А что говорят мальчики, прожившие у осейджикау год?

— О, они смотрят на всех осейджикау с восторгом.

— А почему ты его боишься?

— Он такой суровый, и у него нет половины лица…

Уокэнда покачала с сожалением головой на эти слова девушки. Найра с младенчества воспитывалась в индейском племени, она с гордостью носила индейское имя, она была одета, как они, она работала, как все женщины племени, но всё же откуда-то из глубин души всё равно прорывалась её истинная натура, впитанная с молоком матери, бледнолицей матери. Ну, какой девушке, кроме бледнолицей, придёт в голову считать шрамы мужчины уродством?

— А ты знаешь, как он потерял половину лица?

— На охоте?

— Тогда они ещё были осейджи. На их стан напали солдаты. Они подожгли вигвамы и расстреливали всех, кто пытался выбраться из пламени. А нескольких девушек взяли в плен и увезли с собой. Когда охотники вернулись в стойбище — они нашли уже остывшее пепелище. Охотники выследили солдат и спасли девушек, но не всех. Охитека потерял свою вторую половинку, свою возлюбленную Нижони, которую любил с детства, и половину своего лица.

Девушку тронул рассказ Уокэнда до слез. И мудрая женщина спросила:

— Ты по-прежнему боишься его?

— Уже нет, — растерянно сказала Найра.

— Так сказать тебе, какой есть выбор у тебя?

— Скажи!

— Ты можешь выйти за него замуж, научиться уважать и почитать его, родить ему детей, трудиться в поте лица своего, лечить людей, но всегда смотреть только на его левую сторону лица и остаться одинокой. А можешь открыть себя настежь и полюбить его, выйти за него замуж, родить ему детей, трудиться в поте лица своего, лечить людей, и смотреть на него, но видеть только его правую сторону, и быть счастливой и… свободной.

Охитека неслышной тенью проводил задумчивую Найра до её вигвама. Даже в темноте ночи была видна её светлая кожа. «Светлый лик твой мерцает, затмевая луну на звездном небосклоне в ясную зимнюю ночь…»

13

С рассветом делегация осейджикау была готова тронуться в обратный путь. Кэлетэка подвёл Найра к лошади, на которой уже сидел Охитека. Тот протянул девушке руку, и она, серьёзно глядя прямо в глаза своему будущему мужу, вложила в его ладонь свою. Охитека чуть наклонился и одним мощным рывком усадил Найра перед собой.

Обратная дорога заняла целую неделю. Они ещё заехали в четыре племени, где забрали новых учеников и оплату. Отряд постепенно разросся. Женщин в отряде было всего трое: Найра, Нэйели и Оминотэго. Они вместе занимались приготовлением пищи (помогали прибывающие дети) и быстро сдружились. От Оминотэго Найра услышала леденящие душу подробности налёта солдат на их стойбище шесть лет назад и чудесное спасение, надежду на которое они уже потеряли, сидя в глубоком подвале. Расспрашивала Найра молодых женщин и о семейной жизни и даже, преодолев робость, о любви между мужчиной и женщиной. Найра к любому вопросу подходила серьёзно. Конечно, она прошла обряд, когда созрела как женщина, кое-что рассказала ей Уокэнда, но ей было безумно интересно послушать тех, кто был счастлив в браке сам. А то, что это так, было видно по их уверенному виду, светящимся глазам, мимолётным улыбкам, которыми они обменивались со своими мужьями, то и дело сталкиваясь с ними взглядами.

А вот с Охитека Найра совсем не разговаривала — вокруг было слишком много народа, она робела и ждала, что он заговорит первым. Только ночью, когда они укладывались спать рядом, было время относительного уединения. Ночевали в лесу, устраиваясь по 5-6 человек на шкурах буйволов, и ими же накрывались, благо, что летние дни стояли сухие и тёплые. В первое их совместное утро Найра проснулась в объятиях Охитека, который прижался к её спине и заключил в кольцо своих рук. С тех пор они всё время спали в этой позе. Найра было тепло и уютно, а ещё ей очень нравился запах, исходивший от его сильных и таких надёжных рук. А Охитека было мучительно-сладко хотя бы ночью ощущать Найра рядом с собой всю. Поэтому, когда однажды ночью она выскользнула из его объятий, он сразу проснулся, почувствовав холодок на груди вместо теплой спины Найра. А девушка решила искупаться, воспользовавшись тем, что их очередной походный лагерь был рядом с рекой. И Охитека опять бесшумно последовал за ней. А потом едва успел вернуться и притвориться спящим, хотя заснуть в эту ночь так больше и не смог. «Стройное тело твоё белее молока буйволиц, которые кормят им своих детёнышей, как и ты потом будешь кормить детей наших…»

14

Наконец, осейджикау и новобранцы благополучно добрались до стойбища. Охитека и Найра целый день не виделись. Охитека только представил свою невесту Кватоко, а дальше уже Нэйели и Оминотэго знакомили Найра с членами клана, их бытом и устройством племени. Найра была потрясена устройством форта, такого она ни разу за свою жизнь не видела. Так же в первый раз она видела глиняные жилища, пакаха жили в вигвамах, покрытых шкурами бизонов.

Как ни старались Нэйели и Оминотэго, большинство членов племени приняли Найра настороженно: не смотря на то, что в клане уже много было мужчин и женщин из других племен, но все они были одной крови, а Найра слишком уж от них отличалась. Но с другой стороны — она невеста их вождя, он сам выбрал её, и они уважали его выбор.

Вечером подруги отвели Найра в вигвам к Охитека, утомленная походом и новыми впечатлениями она задремала. Когда Охитека вернулся с совета старейшин, он застал свою невесту мирно спящей в той же позе свёрнутой калачиком, в какой она спала и весь поход. Он полюбовался на неё, осторожно погладил по волосам, тяжело вздохнул, разделся и лёг рядом. Сможет ли он выдержать четыре месяца воздержания до свадьбы? Но раз она легла спать в одежде — значит, ещё не готова, придется потерпеть. Охитека, как всегда, заключил Найра в кольцо своих рук, девушка доверчиво прижалась к нему спиной. И не было в этом никакого женского сигнала, а одна только детская доверчивость.

15

Утром Охитека невесомо поцеловал Найра в висок, как будто легкое дуновение ветерка прикоснулось к девушке, и молча ушёл. И это всё? — разочарованно подумала она. От чего тогда тот восторг, о котором рассказывали Нэйели и Оминотэго? Может, она что-то сделала не так? Может, она совсем ему не нравится, а женился он на ней по какой-то другой причине?

Когда она озвучила свои сомнения новым подругам, они решительно его отвергли. А когда подробнее рассказала о вчерашнем вечере (собственно, рассказывать особо было нечего), молодые женщины переглянулись, едва сдерживая смех, и Оминотэго сказала: «Охитека показал, что любит тебя, взяв тебя за себя. А теперь твоя очередь показать ему, что ты рада быть рядом с ним». А Нэйели рассказала о своей первой ночи после помолвки с Сунаккахко (к дню свадьбы через четыре месяца она была уже на четвертом месяце беременности). Так вот что имела в виду Уокэнда, когда говорила открыть себя настежь…

Охитека решил пораньше закончить свои дела, чтобы успеть поговорить с Найра, ведь пошла уже вторая неделя их помолвки, а они не обмолвились ни единым словом. Но когда он зашёл в хижину, ему стало не до слов: перед ним стояла обнажённая девушка, и только длинные волнистые волосы темным водопадом спускались через плечо до самого пола. Охитека застыл на входе не в силах не то что сделать шаг, но даже вздохнуть. Найра подошла к нему и осторожно сняла кожаную жилетку, а потом, вопросительно глядя ему в глаза, робко взялась за подол рубахи. Охитека накрыл её руки своими, и так вместе они обнажили его торс. А потом он подхватил девушку на руки и бережно уложил на лежак. Одним рывком сорвал с себя штаны, нежно потерся своим носом о кончик носа своей любимой, и осторожно, но неумолимо, ввёл свою восставшую плоть в её девичье лоно. Найра готовилась к боли, но её не было, так, лёгкое неудобство. А когда Охитека полностью наполнил её собой, жаркая волна поднялась от места их единения и накрыла девушку с головой. Охитека так боялся сделать Найра больно, что как только его тело освободилось от напряжения, он перекатился на спину, увлекая свою невесту на себя. Уложив её голову себе на плечо, а ножки между своими ногами, обнял и начал баюкать, как ребёнка. Её шикарные волосы укрыли их вместо одеяла. «Волосы твои цвета темного мёда, окутывают меня, как осенней порой леса укрывают листьями землю…»

16

Дни были наполнены повседневными делами. Помимо участия в приготовлении пищи, обработки огорода, шитья, Найра пришлось ещё заниматься и военной подготовкой. Как ни противно это было её натуре, она понимала, что делается это не для того, чтобы напасть на кого-либо, а только лишь, чтобы помочь защитить свою жизнь и жизнь соплеменника. Только в лесу вместо грибов и ягод Найра собирала целебные травы и корешки. У неё образовались два помощника: Виппона и Эхои. Виппона исполнилось пятнадцать, и он уже принёс с охоты свою первую добычу⁴⁵. Из тонколикого мальчика он превратился в высокого стройного юношу, прекрасно владеющего луком и всеми видами духового оружия, которые только придумал Тэнгэквуну. Только вот он не смог избавиться от страха потерять Эхои, поэтому расставаться они стали только когда Виппона начал участвовать в охоте. Эхои исполнилось двенадцать, и она с нетерпением ждала своего созревания.

Найра постепенно заслужила уважение племени, и никто уже косо не смотрел на белокожую невесту их вождя. Конечно, к ней не бегали за советом, как к бабушке Онейда, но зато, казалось, а, может, и не казалось, что лечили болезни и заживляли раны не только её травяные отвары и примочки, но и просто теплые руки и ласковый взгляд.

А ночи были заполнены любовью. Сколько бы раз не возжелал Охитека свою возлюбленную, она всегда была готова ответить ему страстным согласием. В Найра появилось женское кокетство — и откуда что взялось? Она больше не спрашивала совета у своих более опытных подруг, просто делала всё, что хотелось её телу, чутко улавливая желание и настроение возлюбленного. Ведь каждая пара строит с в о ю любовь. Соскучившись друг по другу за долгий день, наполненный заботами и трудами, они сплетались в единый клубок страсти, а потом засыпали, удовлетворенные и насыщенные друг другом. И слова им были не нужны. «Лоно твоё жарче самого солнечного дня в середине знойного лета…»

⁴⁵ — у многих племен достижение этого важнейшего жизненного рубежа отмечалось особыми обрядами посвящения, требовавшими большого мужества и выносливости. После этого юноша считался полноправным мужчиной. Он получал свои личные знаки, которые наносились на принадлежащие ему вещи, право носить облачение воина, исполнять ритуальные пляски и т.п. С этого же момента юноша считался способным вступать в брак.

17

Куидель снился тревожный сон. И сон пах пеплом и порохом. Порох — бледнолицые! Молодой шаман вскочил с лежака, стряхнул с себя остатки сна — запахи исчезли, а тревога усилилась, и побежал будить племя. Пусть лучше они не выспятся, если тревога окажется ложной, чем опасность застанет их врасплох. Первыми Куидель разбудил Кватоко и Хонона. Охитека, Сикис и Сунаккахко уже несколько дней были на охоте (надо было подготовиться к осенним свадьбам) и вот-вот должны были вернуться…

После того, как Меджедэджик⁴⁶, вождь шайеннов, узнал о появлении в племени осейджикау светлокожей девушки, он с нетерпением ждал удобного случая продать эту информацию бледнолицым. Уже шесть лет шайеннам не удавалось одержать победу над осейджикау, а в условиях союза уже двенадцати племён, такой перспективы не было и в дальнейшем. Поэтому, когда Меджедэджик сообщили, что некий лейтенант расспрашивал о бледнолицей девушке с зелёными глазами, своей сестре, вождь шайеннов понял, что настал его час: можно будет расправиться с ненавистным племенем чужими руками, а потом хорошо поживиться…

Даймонду⁴⁷ Олдриджу было десять лет, когда таинственным образом пропала его мать с новорожденной сестрёнкой, которую он так и не увидел. Звали её Джэйда⁴⁸. С тех пор мальчик страстно мечтал вырасти, пойти в армию и найти младшую сестру. И вот сейчас, спустя почти пятнадцать лет, возможно, мечта его осуществится. Но надо было торопиться. По словам Меджедэджик Джэйда была выкуплена у пакаха племенем осейджикау около полугода назад

и в скором времени должна была стать наложницей их жестокого вождя Охитека (боже мой, она же совсем ещё девочка!).

Даймонд не собирался устраивать бойню, а только устрашить индейцев оружием (у него в отряде имелась пушка), а дальше попробовать обменять сестру на разные побрякушки. Но это совершенно не входило в планы вождя шайеннов, поэтому он расписал клан осейджикау, как крайне агрессивное и невежественное племя, сам напросился в поход и предоставил Олдриджу своего переводчика. Меджедэджик выслал вперёд своих лучших лучников, которые должны были тихо убрать дозоры осейджикау на юге, чтобы не подоспела помощь союзных племён, и на севере, по пути следования отряда, чтобы застать осейджикау врасплох. Остальное племя шайеннов скрытно продвигалось за отрядом бледнолицых на приличном расстоянии.

Конец ознакомительного фрагмента.