Проклёныши

Ирина Юрьевна Козловская, 2020

В русском фольклоре существует поверье: если родители в сердцах проклянут своего ребенка или обругают «поганым» словом – ребенок станет проклятЫм (или проклёнышем). Такой ребенок, хотя и не умер, вынужден существовать в потустороннем мире и по его законам. Даже если реально он находится близко от своего дома, все равно не может к нему приблизиться: родительское проклятие удерживает его за чертой, отделяющей мир живых от мира мертвых. ПроклятЫх можно отличить по одежде, всегда запахнутой на левую сторону. Идея рассказа пришла в ходе обсуждения с Олегом Сироткиным синопсиса хоррор-фильма.

Оцинкованный прозекторский стол, накрытый плотной не дышащей пленкой, выглядел игрушечным в комнате, где предполагаемые разумом и логикой углы-очертания разъедались сумраком, из-за чего помещение казалось неприятно размытым и громадным. Детскими приборами смотрелись разложенные на небрежно сколоченном табурете шприцы, скальпели и пробирки с разноцветной мутноватой жидкостью. Медленно-медленно Василина стянула со стола пленку, с мышиным шорохом тяжело скользнувшую на убитый жуками-точильщиками дощатый пол. На тускло поблёскивающей столешнице ровно посередине лежала отрезанная женская голова. Василина точечно коснулась указательным пальцем мертвенных проталин щек, резких носогубных складок. Натянула кожу на бугристых скулах. Решительным движением взяла шприц с фиолетовой краской, воткнула иглу в бескровную кожу, нажала на поршень. По безжизненному лицу кадавра стали расползаться лиловые ручейки. Они сходились и расходились путанными неразборчивыми узорами, пульсировали, пока сосуды, наконец, не наполнились и не переплелись в дорожную карту.

— Где вход? — Василина напряженно всматривалась в лицо. — Как туда попасть?

— Шшш…шшш…даже у трупа все вены ведут к сердцу, — невнятный шепоток перерос в дикий издевательский хохот. Шприц выпал из задрожавших рук Василины. Она отпрянула от стола и… проснулась.

В неровную щель разъехавшихся портьер лезло солнце, бликуя на синем шелковом платье, предусмотрительно взятом вчера из химчистки. На прикроватной тумбочке в прозрачной вазе кучерявились бордовые гиацинты. Ощущая на шее холодящую испарину, Василина засунула под себя дрожащие ладони, придавила всем телом: «Приснится же хрень…».

Постепенно озноб прошел, а вместе с ним рассеялась тягостность от жутковатого сна.

Через двадцать минут Василина поставила на кухонный стол тарелку с омлетом: с глазенками из зеленого горошка, кривоватой сосисочной улыбкой и растекшимися сырными вихрами. Заспанный Ленька нацелился вилкой в горошек, промахнулся. Металлический зубец тошнотворно прошкрябал по фаянсу — вверх-вниз… Василину передернуло.

— Все, побежала.

— Ага. Вечером серию досмотрим?

— Не вопрос. Вместе с Евгением Николаичем.

Она нагнулась к Ленькиной макушке, но макушка резко дёрнулась в сторону. Ленька вызывающе отпихнул тарелку с недоеденным завтраком, закинул босые ноги на табуретку и включил телик. Василина с трудом подавила мгновенно вспыхнувшее раздражение, готовое ошпарить и ее, и сына. Ответом Василины стала не менее демонстративно хлопнувшая входная дверь.

День, скверно начавшийся, оказался не так ужасен. Растаможка товара из Малайзии и Камбоджи прошла на удивление гладко. Уже в полдень склад компании был забит посудой, вазами и корзинами для фруктов, сделанными из прессованных ветвей сахарной пальмы. Василина, бросив на заднее кресло новенькой Мазды подарочный пакетик с обрезками пальмовых листьев, объезжала владельцев аутентичных кафешек в районе Лубянки, где модный экотовар уходил на раз.

Мобильник Василины завибрировал зажигательной ламбадой. Тело моментально отозвалось горячей пульсирующей волной внизу живота. Непроизвольно коснувшись выреза блузки, она включила блютуз.

— Где мой заяц рулит? — энергичный голос Евгения звучал нежно, но по-хозяйски.

— В глобальном смысле или машиной?

— Хорош умничать. А то останется Васька с носиком, хвостиком, ушками и без сюрприза.

Конец ознакомительного фрагмента.