Русалочья заводь

Ирина Юльевна Енц, 2023

Вернувшаяся в родную деревню после неудавшегося замужества, Варвара собирается начать новую жизнь. Здесь она встречает своих друзей детства, с одним из которых, Венькой, в далеком прошлом они обнаружили труп утонувшей девушки. Варвара устраивается на работу, и, казалось бы, все должно пойти гладко. Но внезапный пожар, в котором погибает жительница села, оказавшаяся родной сестрой когда-то утонувшей Натальи, переворачивает жизнь Варвары. На тушении пожара она встречает старую женщину, которую в деревне считают колдуньей. Старуха отдает Варваре загадочную голубую бусину и говорит, что это наследство девушки, попавшее загадочным образом много лет назад к колдунье от погибшего Вариного отца. Вот тут и начинаются необычные, а порой и страшные, приключения девушки, которая во что бы то ни стало хочет разгадать эту тайну.

Глава 7

Я шла домой вполне довольная своим визитом в леспромхоз. С понедельника у меня начнется совсем другая жизнь. Новые люди, новые впечатления. И, возможно, я наконец-то избавлюсь тогда от всех ненужных мыслей, которые с надоедливостью залетевшего в комнату комара звенят тоненько и противно в моей голове.

Мой путь лежал мимо конторы сельсовета. Еще издали я заметила народ, который суетился на улице, что-то бурно обсуждая. Присмотревшись повнимательнее, я заметила в центре этой толпы молодого мужика в милицейской форме с рыжей, можно сказать, огненной шевелюрой. Прошло много лет со времен моего детства, и в молодом мужчине было бы тяжело узнать того шустрого пацаненка с поэтическим именем Петька, который играл с нами в казаков-разбойников на старых складах бывшей мебельной фабрики на краю деревни. Склады были по неизвестной причине заброшены и остались в полном распоряжении деревенской детворы. Там проходили наши шумные игры, там более взрослые ребята назначали девчонкам свидания. А мы, малышня, прячась в зарослях крапивы и поскуливая тихонько от ее жалящих прикосновений, затаив дыхание, наблюдали за этим таинством зарождающихся чувств.

Так вот, мальчишку звали Петькой, был он на два года старше меня, поэтому старался себя вести как взрослый. Помнится, я немного всегда робела в его присутствии. И сейчас этот самый Петька с погонами старшего лейтенанта милиции стоял посреди гомонящей толпы и пытался что-то втолковать людям.

Я слегка замедлила шаг, раздумывая, нужно ли мне присоединяться к этому базар-вокзалу или нет. Решила, что не стоит. Но, по-видимому, размышляла я чуть дольше положенного, потому что меня заметили. Восторженный Надькин вопль перекрыл гомон говорящих одновременно людей.

— О, Варюха!!! Иди сюда!! — она принялась отчаянно размахивать руками, призывая меня, так что возле нее образовалось пустое пространство. Угодить под Надькину тяжелую руку желающих не было.

Проклиная себя за медлительность, я подошла и поздоровалась со стоявшими. Мне недружно и вразнобой ответили. А Надежда торжествующим голосом проговорила:

— Вот, Петька, хоть у Варвары спроси! Она ночью тоже на пожаре была, тоже сама все видела.

Старший лейтенант посмотрел на подругу с легкой укоризной и строго сказал:

— Сколько тебе повторять, дурында! На работе я тебе не Петька, а товарищ старший лейтенант Петр Аникеевич Волошин. — Потом с легким смущением глянул на меня. — Здравствуй, Варвара. Это правда?

Я вытаращила на него глаза.

— Что ты имеешь в виду? То, что я была ночью на пожаре? Да, это правда.

Петька, тьфу ты! Петр Аникеевич сурово глянул на людей и зычным голосом, перекрывающий ропот, проговорил:

— Так, товарищи!!! Свидетелей попрошу остаться для дачи показаний, а остальных прочих прошу разойтись! У свидетелей буду снимать отпечатки пальцев.

Я вытаращила на Петьку глаза. Конечно, я была не настолько сведуща в разыскном деле, но все-таки с отпечатками это, по-моему, он погорячился. Только я собралась задать ему вопрос относительно целесообразности данного действия, как он, повернувшись ко мне, вдруг лихо подмигнул. Так, понятно. Он решил таким способом уменьшить число свидетелей до минимального и разумного уровня. Останутся только те, кто что-то реально видел или знает. А вот Надька его хитрого подмигивания не видела и уже начала набирать в грудь воздуха, чтобы высказать Волошину все, что она думает по поводу его способа ведения дела. Я дернула ее за руку и тихо прошептала:

— Охолонь… — и посмотрела со значением на нее, выразительно хмуря брови.

Надюха несколько раз шлепнула губами. Невысказанные эмоции рвались наружу и распирали ее изнутри. Но она молодец, быстро нашла им выход.

— А ну! — перекрывая своим могучим голосом и зычный призыв Петьки, и рокот толпы, гаркнула она. — Кто свидетель, вставай налево. Остальные же прочие живо разошлись!

Народ примолк и заколыхался, стараясь побыстрее покинуть сцену действий. С Надеждой связываться — себе дороже. В деревне это знал каждый. Вскоре около сельсовета остались только мы с Надькой, да еще Петька, который с удивлением крутил головой, наблюдая быстрый исход односельчан, больше похожий на бегство.

— Тебе бы полком командовать! — с восхищением выдохнул он.

Надюха стояла подбоченившись и грозно следила суровым взглядом, как смотрит генерал за бегством вражеской армии. Глаза ее победно сверкали. Я только усмехнулась.

— Надюха, ты всех свидетелей Петру Аникеевичу разогнала. Теперь сама отдуваться будешь.

Подруга выдохнула и, повернувшись ко мне, вполне буднично проворчала:

— Толку-то от таких свидетелей. Одни сплетни. — Потом, чуть виновато глянула на Петра. — Петь, они все равно ничего путного бы тебе не сказали. А мы с Варькой расскажем, что по правде видели, и безо всяких там ненужных фантазий.

Волошин недоверчиво глянул на нас и тяжело вздохнул:

— Ну, что ж… Пошли, что ли, в кабинет. Там все и расскажете.

Мы гуськом потрусили за Петром и вскоре очутились в его «кабинете». Это он его так назвал, не я. Маленькая комнатка, по размерам больше похожая на кладовку для хранения швабр и ведер для мытья полов. Старый письменный стол, на котором лежал кусок стекла. Настольный календарь за прошлый год, карандашница. Три старых венских стула, один табурет и старенький книжный шкаф, заклеенные старыми газетами стекла которого навевали грустные мысли о тщете всего сущего. Маленькая колченогая тумбочка рядом со столом хранила на себе следы прошедших нелегких лет, а царапины и порезы на ней, возможно, сохранились еще со времен гражданской войны. На ней стоял старенький электрический чайник и две фарфоровых кружки с цветочками по бокам, скорее всего, из тех же времен. Но, к моему удивлению, небольшое окошко, выходящее на палисадник, было чисто вымыто и на нем висели кипенно-белые шторки с искусной вышивкой по краю. У меня зародилось сомнение, что Петька сам мыл это окошко. Но вслух я высказывать его не стала.

Волошин занял свое место за столом и с тяжким вздохом снял фуражку, положив ее на стол. Мы с Надеждой расселись на стулья. Они под нами встревоженно скрипнули. Я опасливо покосилась на Надьку. Но судя по всему на этих стульях она сиживала не раз. Потому как никакой особой тревоги или опасения на ее лице не отразилось. Петька смущенно обвел свое хозяйство взглядом и робко спросил:

— Может, чайку?

Мы с подругой, не сговариваясь, молча кивнули. Петро стал хлопотать над чайником и, не теряя времени, задал нам вопрос:

— Ну, девки, рассказывайте, чего углядели на пожаре?

Мы с Надькой переглянулись. Я ей кивнула.

— Давай, ты первая. Ты раньше меня прибежала.

Надюха сделала серьезное лицо, прокашлялась для порядка и начала вполне незатейливо.

— Ну, значит, так. Не спалось мне. Вышла на крылечко воздухом подышать. Чую, гарью пахнет. Смотрю, от Генкиной избы дым валит, ну и зарево видно уже было. Я перво-наперво в магазин метнулась. У меня там телефон есть. В леспромхоз дежурному позвонила, а уж потом и побежала. Когда прибежала, значит, дом-то уже горел вовсю. Но странно было то, что горел он сразу со всех сторон. Будто кто поджег его. Про газ или там проводку мне даже не говорите! Видала я, как от замкнувшей проводки загорается. А газ, он бы взорвался тогда. А никаких взрывов не было. Тут собаки завыли и люди стали подбегать. Кто с ведрами, кто с ломами и лопатами. Потушить старались. Только все напрасно. — Тут она взглянула со значением на участкового. — Если Петр Аникеевич мне позволит предположение высказать, то я скажу, что его, то есть дом, не иначе как бензином облили. Уж больно он резво загорелся. А ведь бревна-то старые, толстые. А горели, как хворост. — Она выждала несколько секунд, ожидая, что мы что-то скажем. Но мы смотрели на нее и молчали, не прерывая рассказа. И она, воодушевившись, продолжила: — Ну а тут уж народ сбежался. Варька, ты прибежала тоже. Потом приехала пожарка. А остальное ты, Петечка, уже и сам знаешь.

Петька озадачено тер лоб, а мы во все глаза смотрели на него. Может, чего скажет нам нового. Тут закипел включенный чайник, и он принялся разливать кипяток по кружкам, предварительно сыпанув в них сухой заварки.

— Варвара, а ты чего видела? — обратился он ко мне.

Я пожала плечами.

— Да все тоже самое. Я когда примчалась, полыхало уже одним большим костром.

— Ну, может, вы кого такого заметили, кто убегал или еще как необычно себя вел? — Чувствовалось, что нашей информации ему явно недостаточно.

Надежда посмотрела на меня, а я на нее. По ее глазам я поняла, что ей явно хотелось что-нибудь эдакое от себя присочинить. Но под моим суровым взглядом она тяжело вздохнула и ответила за нас обеих:

— Да ничего такого мы не видели.

А я подумала о старухе. Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, и участковый мгновенно вцепился в меня.

— Что, Варвара? Ты что-то видела?

Я, досадуя, что не сумела скрыть своих эмоций, медленно начала говорить:

— Нет. Не думаю, что это имеет значение. Бабку я видела. Вся в черном, стояла, раскачиваясь, и что-то бормотала. Все кругом бегали, суетились, а она стояла как вкопанная. Я думала, может, ей плохо, помочь хотела. А она что-то пробурчала мне да и пошла прочь. — О том, что я почувствовала, и о словах старухи говорить почему-то совсем не хотелось.

Надежда махнула рукой.

— Так это, должно быть, сумасшедшая была, ну бабка Феша, мать сгоревшей Таньки, — пояснила она. Потом посмотрела на меня со значением. — Так ты что, думаешь, это она подожгла, ну дом-то?

Я испуганно замотала головой.

— Нет. Не думаю. Да ты сама сказала, что загорелся одновременно со всех сторон. Значит, поджигателей было как минимум двое. И потом, что ж она дочь свою убить решила, что ли? — Я немного помедлила. — Мне показалось, что не такая уж она и сумасшедшая. Может, чуток не в себе. А так вполне нормальная.

Все дружно и разочарованно выдохнули. Петька поскреб затылок и вздохнул.

— Да, девки, дела… Правильно ты, Надежда, углядела. Вон у меня отчет пожарных. Дом подожгли, облив бензином. Но мало того, еще и дверь приперли. Это, получается, убийство у нас. Труп отвезли в район, там вскрытие делать будут. Тогда, может, еще что и выяснится. В общем, хлопот добавится. — Он вдруг, будто опомнившись, посмотрел на нас с тревогой. — Только вы того, не болтайте в деревне. А то и так слухов уж сколько. Вся деревня гудом гудит.

Надежда с готовностью закивала головой. А я, в задумчивости разглядывая чаинки в своей кружке, спросила:

— Петь, а ты мне про Генку расскажи.

Подруга в недоумении уставилась на меня, а участковый ухмыльнулся.

— Ты, Варвара, никак самостоятельное следствие затеяла? — глаза его слегка прищурились, и он стал походить на огромного рыжего и хитрого кота.

Я замахала на него руками.

— Да бог с тобой! Какое расследование?! Я вон с понедельника на работу выхожу в леспромхоз. Мне не до расследований будет. Да и не мое это дело, убийства расследовать. Так просто спрашиваю. Личность какая-то непонятная этот Геннадий. Так ты знаешь про него чего?

Петька еще побуравил меня проницательным взглядом. Но вид я имела самый что ни на есть невинный. И он заговорил. Чувствовалось, что он и сам думал об этом Геннадии. Потому что стал говорить как по писаному. Значит, проявил интерес раньше.