Лошадь масти игреневой

Ирина Юльевна Енц, 2021

Приключения героев, начавшиеся в повести «Волчья песня», продолжаются. Еще где-то бродит в округе сбежавший бандит Игнат Астахов, сумевший уйти от наказания в прошлый раз. А тут у старушки Марии Афанасьевны кто-то украл знаменитые бриллиантовые серьги «Слезы Ангела». И Ольге, хочешь не хочешь, приходится заниматься расследованием. И никто не подозревал тогда, чем это может закончится и куда приведет наших героев. А еще старая цыганка рассказала Ольге о истинной сущности медальона, доставшегося нашей героине от призрака сбежавшей невесты Аграфены. И это сплеталось в тугой клубок загадок и приключений. И только верные друзья, Павел, лошадь Матильда, волчица Айра, своей любовью и преданностью помогут распутать этот клубок и найти отгадки всех тайн.

Глава 3

Павла я застала, как обычно в его мастерской. Спрыгнув с лошади, я осторожно открыла дверь и вошла в кузницу. Павел стоял у наковальни и чего-то там колдовал над расплавленным куском железа. Я невольно залюбовалась им. Он сейчас неуловимо напоминал мне Сварога, Бога-Кузнеца наших предков. В каждом его движении виделась мощь и грация одновременно.

Он обернулся на меня. Лицо его осветила улыбка. Так улыбаться мог только ребенок. Чисто, открыто и, в тоже время, мудро. Павел кивнул мне на лавку, стоявшую в углу рядом с небольшим деревянным столом, на котором стоял простой чайник, несколько чашек и мисочка с какими-то печенюшками. Как и большинство мужчин, Павел обожал сладкое. Он говорил, что, когда он ест сладости, у него образы рождаются в голове легче. На что я со смехом отвечала, что так он просто оправдывается. А, на самом деле, он просто сладкоежка.

— Присядь, я сейчас закончу. — Проговорил он, и опять занялся металлом, рдеющем на наковальне.

Я опустилась на скамью и продолжала наблюдать за ним, ловя себя на мысли, что он мне стал очень дорог за последние несколько месяцев.

Вскоре он закончил свои манипуляции и опустил железо в холодную воду. Оно протестующе зашипело, заплевалось, возмущенное таким обращением. Через мгновение, Павел достал щипцами и показал, что у него получилось. Это был диковинный цветок с извивающимся стеблем. Тихим голосом, как будто, оправдываясь, он проговорил.

— Вот, калитку хворобинскому батюшке для церкви обещал. Надо доделать.

Потом, опустил клещи на специальный столик, вытер руки о холщовый фартук и подошел ко мне. Я встала, с улыбкой наблюдая за его легкой, слегка танцующей походкой, так не вязавшейся с его мощной фигурой. Огромные руки сгребли меня в охапку так, что все косточки затрещали. Он поднял меня в воздух и закружился вместе со мной по кузнице. Потом, осторожно опустил на пол, слегка отстранился и посмотрел на меня. И я растворилась в этой лазурной синеве его глаз, окутанная такой любовью и теплом, что на моих глазах выступили слезы, а сердце сладко защемило.

— Я скучал. — Едва слышно произнес он.

— Я тоже… — Прошептала в ответ я.

Он слегка нахмурился.

— Тогда, я не пойму. Почему мы должны таится? Мы что, у кого-то что-то украли? Выходи за меня замуж. — Вдруг внезапно выдал он.

Увидев мой растерянный взгляд, стал быстро говорить.

— Я знаю, предложение девушке так не принято делать. Это должно быть как-то более торжественно. С цветами, кольцами, шампанским и все такое прочее. — Я слегка поморщилась от его слов. И он, боясь, что я его перебью, торопясь высказать свою мысль, продолжил. — Ты же знаешь, как я тебя люблю. Я, конечно, мужлан, медведь, я простой кузнец, и такой девушке, как ты, возможно, не пара… Но…

Я приложила ладонь к его губам.

— Остановись. Не то, наговоришь сейчас таких глупостей…Все, что ты сказал сейчас — такая чушь, что я даже отвечать не буду. — Я быстро поправилась, видя, как его глаза начинают менять выражение. — Я имею ввиду, про шампанское и медведя. Ты же знаешь, для меня вся эта мишура давно не имеет никакого значения. — Я заговорила медленнее. — Знаешь, поживши с Айрой и Матильдой на своей заимке, я научилась распознавать главное. Саму суть жизни. Отделять всю эту пену, от основного. Именно это главное и привлекает меня в тебе. Я тоже тебя люблю. Не могу сказать, что мне это было легко распознать, а еще труднее произнести сейчас. Но, так есть. А «таимся» мы с тобой, только по одной причине. Егорка. Я не знаю, как он среагирует. У твоего сына очень чуткая душа. И, мне не хотелось бы ее травмировать.

Павел вдруг рассмеялся, запрокинув голову. Я, слегка нахмурилась, на него глядя. Интересно, что такого смешного я сейчас сказала? Он, закончив веселиться, опять сгреб меня в охапку.

— Ты знаешь, что мне Егорка сказал вчера вечером? А, нельзя ли тетю Олю уговорить, чтобы она пожила с нами.

Я захлопала на него глазами. А он опять рассмеялся. Потом немного отстранился от меня, заглянул мне в глаза, и, уже серьезным голосом, произнес:

— Мы с Егоркой ждем от тебя ответа.

Я все еще продолжала растерянно хлопать глазами, не в силах произнести ни одного слова. Потом, медленно опустилась на скамью, схватила чайник, налила в кружку и залпом выпила теплую воду. Потом подняла глаза на Павла и, заикаясь, проговорила:

— Ну, если так… Тогда… — Собрав все свое мужество в кулак, одним махом выпалила. — Тогда, я согласна! — И аж зажмурилась, как будто, нырнула в ледяную прорубь. Дыханье перехватило, а на глазах опять выступили слезы.

Сердце колотилось так, будто сию же минуту выскочит из груди. Я боялась поднять взгляд на Павла. Меня, тут же, опять сгребли в охапку, и теперь уже долго не отпускали.

Мне очень не хотелось покидать этого уютного объятия. Но, я вдруг, внезапно вспомнила, зачем я вообще сюда приехала. Слегка отстранившись, я заговорила совсем другим голосом.

— Паш, я должна тебе кое-что рассказать. Прости, что нарушаю такой момент. Но, у нас еще впереди будет много времени, чтобы поговорить о нас. А это дело совсем не терпит отлагательств.

Он посмотрел на меня лучистым взглядом.

— Я готов слушать обо всех делах, что ты захочешь мне рассказать. — Голос был серьезным.

И, я в который раз, порадовалась тому, что в моей жизни появился человек, которому я смогу доверять отныне все свои секреты и проблемы. И, который, не будет их ни высмеивать, ни игнорировать.

Он быстро схватил чайник и поставил его на край горна, в котором рдели угли. Потом, сел со мной рядом, взял за руку.

— Ну, я готов слушать.

И я ему поведала обо всем. О сережках Аграфены с пугающим названием «Слезы Ангела», о том, как я смогла выйти из подземелья благодаря призраку, и, конечно, о том, что эти серьги пропали из дома Марии Афанасьевны, и чего мы с бабулькой опасаемся больше всего. О своем решении рассказать об этой пропаже (конечно, не вдаваясь в подробности о призраке) следователю Пирееву.

Павел слушал молча, слегка хмурясь. Я с волнением наблюдала за ним. Что он скажет? После окончания моего короткого повествования, он помолчал еще несколько минут, обдумывая все услышанное. Запустив пятерню в свою бороду, он начал ее слегка подергивать. Верный признак того, что он пытается найти верное решение. Я уже знала эту его привычку. Он говорил, что ему так легче думается. Наконец, он вздохнул, приобнял меня за плечи, и, не торопясь проговорил:

— Я очень рад, что ты мне все рассказала. Да-а-а… Ситуация не простая. Боюсь, ты права, и без милиции мы не разберемся. — Я, как то, на автомате отметила это его «мы». И сердце опять радостно запело. Меж тем, Павел продолжал. — Конечно, попытаться можем. Но, боюсь, как бы дров не наломать. Тот, кто серьги украл, очень хорошо понимал их стоимость. И шутить он не будет. — И, потом, совсем другим деловым тоном. — Если хочешь, поедем завтра с утра вместе в район. — Предвидя мои возражения, быстро проговорил. — Я только тебя отвезу. Ты на своем «Урале» в ледышку превратишься, пока до района доберешься. А на Матильде пол дня потратишь на дорогу. Я просто тебя в машине подожду. Так сказать, тылы буду прикрывать. — И он улыбнулся мне так, что все возражения, готовые было сорваться с языка, куда-то испарились.

Я с готовностью кивнула, и попробовала пошутить.

— Конечно, с надежными тылами мне будет намного спокойнее.

Но, я чувствовала, что Павел хочет мне сказать что-то еще. Я внимательно посмотрела на него.

— Паша, что? Я же вижу, тебя что-то еще тревожит.

Он на мгновение опустил глаза. Потом, собравшись с духом, заговорил.

— У меня тоже есть одна… — Он попробовал подобрать слово. — Одна тайна. И, я хочу, чтобы ты все знала обо мне. Я никому об этом не говорил. Но, сейчас, я думаю… Нет, я уверен, что ты должна знать все про меня.

Я замерла испуганно на лавке, не отрывая от него взгляда. И в этот момент, двери растворились, и в морозных клубах пара появился Егор. Сразу с порога он начал:

— Бать, у нас теть Оля? Матильда бродит одна во дворе, не привязанная. — Потом увидел меня, сидящую в углу, и разулыбался. — Здрасти, теть Оль. А чего Матильда не привязана?

Невозможно было не ответить на его открытую мальчишескую чистую улыбку. Я заулыбалась в ответ.

— Я ее редко привязываю. Она — дама самостоятельная. Захочет уйти — никакие привязи не удержат.

Я встала с лавки, посмотрела на Павла.

— Ну, что? До завтрашнего утра?

Павел кивнул.

— Я знаю, ты встаешь еще до рассвета, так что, я пораньше приеду.

Егорка крутил головой от меня к отцу и обратно.

— А, что завтра утром…? — Любопытство уже сияло ярким огнем в его глазах.

Мы с Павлом усмехнулись.

— Я обещал завтра утром отвезти тетю Олю в район. У нее там дела. А мне надо в тамошнюю кузнецу, насчет железа поговорить. — Ответил весьма расплывчато, на мой взгляд, Павел.

Егорка принял позу страдальца на церковной паперти и тоненьким голосочком запел:

— Бать, бать, возьмите меня с собой, а? Я буду сидеть тихо, как мышка. Ну, возьмите, а, теть Оль?

Я рассмеялась.

— Ну, разве можно отказать такому послушному мальчику?

В глазах «послушного мальчика» запрыгали чертенята, и он обратил умоляющий взгляд на отца. Павел, нарочито, нахмурил брови, и строго спросил:

— А, как же, школа? Уроки?

Но, Егорку его строгий взгляд не обманул. И он солидно ответил:

— Бать, ну ты же знаешь, у нас же ка-ни-ку-лы. — По слогам произнес он, и лихо мне улыбнулся.