За двумя изумрудами погонишься…

Ирина Юльевна Енц, 2023

Акулина и предположить не могла, что обычная командировка на ювелирный завод за партией товара для магазина может превратиться в такой кошмар. Труп ее приятеля, работающего в торговом отделе завода, неизвестно как оказавшийся в багажнике машины, поддельный изумруд, бандитские разборки. И старые друзья, превратившиеся во врагов, и враги, превратившиеся в друзей. Необычные приключения и трудные решения, а как итог – переоценка всей жизни. Сможет ли она с этим справиться? Найдет ли верный путь в этой кутерьме событий и происшествий? И где в конце концов спрятан таинственный и опасный изумруд с громким именем Зеленый Лед?Обложка сделана автором, фото взято из собственного альбома.

Глава 4

Добираться до гостиницы решила пешком. На ходу лучше думалось. Следовало все разложить по полочкам, пока еще свежо, так сказать, в памяти. Две «крыши» сначала спорили, кому контролировать завод, да, надо полагать и рудник тоже. Дело чуть не дошло до войны, и Уральцы отступили. Вот и правильно сделали. Иначе тут была бы уже полномасштабная войнушка со всеми вытекающими. Договорились на партии изумрудов, думаю немаленькой, где центральное место занимал уникальный (по словам Сени, а я склонна была ему верить) изумруд под названием «Зеленый лед». При передаче выяснилось, что камень, хранящийся на заводе — фальшивка. Ситуация между «братками» опять накалилась. У них только один закон, на котором и держится это государство в государстве: «За базар надо отвечать». Поэтому, для пришлых дело чести (если про бандитов вообще такое можно сказать) найти настоящий камень, чтобы передать его неведомому Филину вместе с остальным добром. И пока они камень не найдут, покоя здесь никому не будет.

Так, с этим, вроде бы, все понятно. Теперь нужно было определить свое место в этой сваре. А место мое — сторона. Я товар получила. Его проверили. Так что, теперь ничто не мешает мне заняться своими делами, стараясь не обращать на ребятишек внимания. У них своя свадьба, у меня — своя. Единственное, что мне нужно срочно сделать — это отправить мои изумруды в родной магазин с фельдъегерской службой. Конечно, удовольствие это мне обойдется недешево, но душевное спокойствие куда как дороже каких-то денег. Приняв это решение я повеселела. Кажется, я нашла способ, как избавится от одной головной боли. И еще. К дедульке с письмом следует отправится сегодня же вечером. Так сказать, выполнить все, связанное с этим заводом, чтобы потом уже ни о чем не думать.

Незаметно я дошла почти до самой гостиницы. Чтобы идти к старому ювелиру, следовало купить ему каких-нибудь гостинцев. Как-никак, человек старый, заслуженный, да еще и приболел. С пустыми руками идти будет как-то неприлично. Я заскочила в попавшийся мне по дороге гастроном, взяла всего понемножку, так как не знала, что старик любит, и бодро зашагала в сторону своей гостиницы, виднеющейся отсюда за верхушками пожелтевших кленов на бульваре. Уже подходя к самому зданию моего временного пристанища, я внезапно вспомнила, что уходила-то я отсюда тайком. И если сейчас те, кто меня караулит здесь, увидят, что я вхожу в гостиницу, как ни в чем не бывало, в то время, когда я должна, как бы, пребывать в своем номере, у меня могут возникнуть проблемы. Мне бы очень не хотелось, чтобы они узнали, что я могу спокойно уйти от их слежки. Да и насторожит это ребятушек, что повлечет за собой некоторые вопросы. А оно мне надо? То-то же! Поэтому я, притормозив, спряталась за ближайшим стволом подвернувшейся мне вовремя липы. Осторожно выглянула из-за коричневого морщинистого ствола, пытаясь рассмотреть, стоит джип под моими окнами или нет. Машину я не увидела, и уже собралась выйти из своего древесного укрытия, как чья-то рука легла на мое плечо. От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть было не выронила пакет с провизией для старичка ювелира из рук. Оглянулась, уже готовая отражать атаку неприятеля, и увидела перед собой, недоуменное лицо Алеши. От испуга, смешанного с негодованием, я в сердцах чуть не выразилась несколько непристойно о его родственниках и о нем самом. Схватилась за сердце свободной рукой, и, не скрывая эмоций, произнесла:

— Лешка, чтоб тебя…!!! Напугал-то как, ирод!! Чуть заикой не сделал! Ты чего подкрадываешься?!

Алексей еще с большим недоумением захлопал на меня своими шикарными ресницами, и извиняющимся тоном проговорил:

— Ну, прости… прости Ликочка… Не хотел напугать…

Я от злости на саму себя, что друг застал меня в такой момент, досадливо буркнула:

— Бог простит… — А потом, поняв, что Лешка в моих проблемах вовсе не при чем, проговорила, чуть ласковее. — Ладно… Проехали. — А потом задала интересующий меня вопрос. — Ты как здесь?

Алеша, все еще с покаянным видом, проговорил:

— Да вот… Ехал по делам мимо. Смотрю, ты тут в индейцев играешь. Думаю, дай остановлюсь, спрошу. Может тебе напарник в игре нужен. Одной-то, поди, скучно играть? — И лукаво так, со значением, улыбнулся.

А я обреченно подумала, что теперь мне точно не избежать объяснений с другом. Поверить, что я внезапно впала в детство, он вряд ли поверит. Так что… Теперь уже я, переминаясь с ноги на ногу, промямлила, пряча глаза:

— Ну… Знаешь… Кажется, я опять куда-то встряла…

Алексей мгновенно посуровел, а я, от такой его перемены настроения, даже голову в плечи вжала. Ну все… Сейчас пойдет — поедет! Но, так же я знала совершенно точно, что, если чистосердечно покаюсь, в беде он меня не бросит, и, конечно, поможет, ежели что. Поэтому, приняв решение взять весь грядущий процесс неизбежной нахлобучки в собственные руки, я деловитым тоном спросила:

— У тебя как со временем?

Лешка пожал плечами:

— Сейчас на встречу еду. Потом часа два будет свободных. Можем где-нибудь посидеть, пообедать. Точнее, наверное, уже поужинать. А потом еще будет одно дельце, но недолго. И я свободен. Можем пойти куда-нибудь. — Потом, вспомнив, что должен изображать суровость, нахмурился, и, изображая грозного батюшку, спросил. — Так куда ты опять вляпалась?

Я махнула рукой.

— Долгая история. Ты вот что. Езжай на свою встречу, а потом закинешь меня к одному старичку. — Я подняла в руке пакет, демонстрируя продукты. — Он болеет. Навестить обещала. Пока я там у него побуду, ты свои дела решишь, а после, мы куда-нибудь сходим, посидим, поужинаем, и я тебе все расскажу. Лады?

Он с минуту подумал, и согласно кивнул головой. Но в его глазах застыла настороженность. Он явно пытался углядеть за моими словами какой-нибудь подвох. Я улыбалась во все оставшиеся свои тридцать зубов, а глаза при этом отливали честной синевой. Но, это, судя по всему, его не успокоило, а насторожило, почему-то, еще больше. Но, времени на полноценные разборки у него не было, и, вовремя вспомнив об этом, он кивнул головой и побежал к своей машине. Я вслед махнула ему рукой, а Алеша, трогаясь с места в своем авто, коротко просигналил мне, и умчался по своим делам. Я выдохнула с некоторым облегчением. Ну вот и славно. Лешка мне обязательно подскажет что-то дельное. Это он просто так, для пущей важности, изображает из себя хлопотливую наседку. А когда надо, мог действовать быстро и вполне решительно, а главное, результативно.

Я чуть ли не вприпрыжку помчалась к своей гостинице, и, не поднимаясь в номер, прямо от администратора, сделала срочный заказ в течение часа фельдъегерям. Ну вот, что-то с места, кажется, сдвинулось. Поднялась в свой номер, решив в ожидании службы, попить чайку. За сегодняшний день ничего, кроме двух чашек кофе у меня в желудок не попало. Правда, есть совсем, почему-то не хотелось, а вот чайку выпить, было в самый раз. Табличка с броской надписью «не беспокоить» по-прежнему болталась на ручке моей двери. Сняв ее, отперла двери и вошла в номер. И на пороге замерла, будто настороженный зверек. Мое шестое чувство просемафорило мне желтым светом. Сделала несколько осторожных шагов и внимательно оглядела комнату. Вроде бы все на месте, все как я и оставляла. Не сдвинут ни один предмет, и в шкафу одежда висит в прежнем порядке. Но что-то же меня насторожило! Через несколько секунд, я поняла, что именно. Запах.

Ну, конечно! В комнате витал слабый, едва ощутимый запах табака и мужского одеколона. Еле уловимый, почти на грани исчезновения, но мой нос почуял его. Я, не удержавшись, тихонько присвистнула и, не разуваясь, медленно опустилась в кресло, стоявшее у самого входа. Да, Семен прав. Эти ребята не шутят. Значит, моя доморощенная конспирация никого не обманула. Если так дело и дальше пойдет, впору записываться на курсы этой самой конспирации, блин! Мысли сразу заскакали блохами, и ловить я их даже не пыталась. Так, нужно успокоиться и взять себя в руки. Паника — плохой советчик. Умом я все понимала, а вот чувствами… Хотелось схватить вещички в охапку, и, давай, Бог, ноги! Не могу сказать, что мне было страшно. Скорее, противно. Ощущение грязи присутствовало почти осязаемо. Хотелось все вокруг промыть как следует хлоркой, и себя в том числе. Меня даже затошнило. Но мы все знаем из школьных уроков физики, что чем сильнее действие, тем больше противодействие.

Я поднялась с кресла, готовая разорвать каждого, кто посмеет… Что? Да хоть что!!! Чай пить мне, почему-то, расхотелось. Подошла к окну и открыла его настежь. Холодный и сырой осенний воздух ворвался в комнату, наполняя ее горьковатой свежестью и вытесняя этот чужой и грязный запах. Эх… Сейчас бы в лес! Побродить с корзинкой, собирая поздние грузди, в чашечках которых ранним утром от первых морозцев застывает скопившаяся вода. Вдохнуть полной грудью запах хвои и прелых листьев, увидеть бездонную головокружительную синь осеннего неба над головой! Или даже пускай дождь! Шорох капель, пробирающихся сквозь еще не облетевшие золотые листья берез. Никакой жалкий металл не заменит этого сияния даже под хмурыми тучами! Прижать бы влажные листья к лицу, вдыхая их угасающий аромат! А вместо всего этого, я сижу в этом городе и думаю, как намотать хвост лисы на нос каким-то бандюганам, чтоб их всех…!

Мои размышления прервал звонок телефона. Красивый и вежливый девичий голос сообщал мне, что прибыли фельдъегеря, и попросил спуститься вниз. Прихватив документы, я поспешила в холл гостиницы. Через полчаса все формальности были улажены, и прихватив мою коробку с изумрудами, служивые отбыли. А я, вздохнув от облегчения, что одной головной болью меньше, решила посидеть в баре гостиницы, и, наконец-то выпить чаю с каким-нибудь бутербродом. Есть по-прежнему не хотелось, но силы могли понадобиться. Ох… Если бы я знала тогда, сколько сил мне может понадобиться, я бы заказала здоровенный кусок мяса с гарниром, а не жалкий кусочек хлебца с сыром.

Я сидела за небольшим столиком у самого окна, и задумчиво жевала бутерброд, припивая его горячим и сладким чаем. Мысли мои блуждали где-то вокруг Малышевского рудника. С этим местом у меня было связано одно воспоминание моей далекой студенческой юности. И воспоминания не особо приятные. И сейчас опять в моей жизни мелькает этот рудник, чтоб ему! Вот я и сидела, размышляя над вывертами судьбы, и гадала, к чему мне она посылает такие повторы. Правда, сейчас, вроде бы, печалиться особо не по чему было. Ничего такого, сногсшибательного не произошло, и дай Бог, не произойдет. Но вот предчувствия у меня были не очень хорошими. Аккуратность, с которой они обыскали мой номер впечатляла. Работали они профессионально. А профессиональная работа стоит недешево. Значит…? Серьезные ребята, вот что это значит!! Но пройдясь по десятому кругу в своих рассуждениях о возникшей ситуации, я пришла к выводам, что мне, собственно, опасаться вроде как бы и нечего. Камень я их не брала, и даже в глаза не видала! Так что, по большому счету, претензий ко мне никто не должен иметь, но… Вот именно, что «но». Правда, причины этого самого «но» я обнаружить так и не смогла, как ни старалась.

Вот в это-то время, время моих душевных метаний, и появился Алеша. Он подошел тихо и уселся напротив меня за столик. Погруженная в свои размышления, сразу его не заметила. И только когда он загремел стулом, словно очнувшись от пребывания в каком-то другом месте и другом времени, я опять слегка подпрыгнула от неожиданности. Алексей с легкой насмешкой посмотрел на меня, и проговорил:

— О чем мечтаем? Ты так глубоко задумалась, что даже не заметила, как я минут пять тебе махал, стоя под окном. Может к дедуле позже съездим, а сейчас ты мне все расскажешь?

Тяжело вздохнув, я ответила ворчливо:

— Не мечтаю… Скорее, вспоминаю. Молодость нашу вспоминаю, приключения все. Так… Навеяло что-то… — Я неопределенным жестом покрутила рукой в воздухе. Тяжело вздохнув, проговорила уже более бодрым голосом. — Думаю, твое предложение не пойдет. К деду надо ехать сейчас, потом поздно, ночь уже будет. Сам понимаешь, старый человек, да еще больной. Спать, должно быть, рано ложится. А мы с тобой пообщаться и ночью можем. — И я ему, непонятно с какого такого перепуга, лихо подмигнула.

Алеша посмотрел на меня долгим взглядом, от которого у меня вдруг загорели уши. Проклиная свой глупый язык, я опустила взгляд. Объяснять ему, что я имела ввиду вполне невинные вещи, делом было зряшным. Только бы еще больше запутала бы ситуацию. Поэтому, изображая деловую активность, я поднялась из-за стола, и скороговоркой выпалила:

— Ты пока здесь подожди. Я быстренько сбегаю за сумкой с продуктами. Они у меня в номере остались.

И, не дожидаясь ответа, я поспешно ретировалась из бара, чувствуя затылком, как Алексей пристально мне смотрит вслед.

Быстро поднялась в номер, и не проходя далеко внутрь, схватила пакет с продуктами, свою сумку-рюкзак, и быстро вышла обратно. Находиться в комнате по которой совсем недавно кто-то шарился, трогая мои вещи, не было никакого желания. А ведь мне здесь предстояло еще ночевать. При мысли об этом меня слегка передернуло. Придется съезжать или просить администрацию переселить меня в другой номер, сославшись на «мешающий мне шум улицы», или еще что-нибудь придумывать. Ладно… С этим разберемся позже.

Алеша меня ждал там же, где я его и оставила. Крутил в руках салфетку и задумчиво смотрел в окно. Взгляд был печальным. Я притормозила в самых дверях, глядя с тоской на своего друга. Ну что я за человек такой?! Что называется, «ни себе, ни людям». Тут он заметил меня в дверях, бодро как ни в чем не бывало, улыбнулся мне и пошел навстречу. Я в долгу не осталась, натянув на физиономию оптимистичную улыбку. Мелькнула мысль, что мы сейчас с ним напоминаем двух шулеров за карточным столом. Причем, оба прекрасно знаем, кем мы являемся на самом деле.

До улицы Куйбышева было не очень далеко. По дороге мы, словно сговорившись, молчали. Когда это молчание стало совсем невыносимым, я попросила Алешу высадить меня, сославшись, что хочу немного пройтись. Он хмуро на меня посмотрел, и проговорил с некоторым раздражением:

— А искать я потом тебя где буду? Нет уж… Довезу до места, а потом оттуда и заберу. Тебе часа будет достаточно, чтобы дедулю попроведовать?

Я с готовностью кивнула, опять не произнося ни слова. Почему-то захотелось плакать. Вот все у меня нескладно, не так, как у нормальных, обычных людей! Ну и ладно! Как есть, так и есть! Лешка мое состояние заметил, и, не отводя взгляда от дороги, взял мою ладонь в свою руку и крепко сжал.

— Линка, все будет хорошо. — Голос звучал тихо, и чуть глухо от сдерживаемых эмоций. Только, вот каких, я разобрать так и не смогла.

Я не успела ему ничего ответить. Точнее, не сообразила, что нужно отвечать в таких случаях, чтобы не завести ситуацию с нашими отношениями, ставшими странными по непонятной причине, совсем в тупик. Он остановил машину возле арки, ведущей внутрь большого двора. Покрутил головой, выискивая номер дома, и проговорил:

— Кажется, нужный тебе дом внутри двора. Вот тут, ровно через час я тебя буду ждать. — И, пытаясь пошутить, прибавил. — Надеюсь, за это время ты не успеешь никуда вляпаться.

Я сердито фыркнула, не оценив его шутку, сгребла пакет с продуктами и выпорхнула из машины, буркнув напоследок короткое «договорились». На улице уже наступали сумерки, начинал накрапывать мелкий и нудный дождик, больше похожий на пыль. Осень прокралась в город тайными тропами и взяла его в плен, раскрашивая в серые краски дома и небо, срывая украшающие деревья золотые и пурпурные листья, которые так старательно раньше сама и развешивала. Словно объявляя всему миру, что бал красок окончен, наступает время серой хмари, которая так и будет длиться, пока не явится Старуха-Зима со своими покорными и послушными слугами — метелями, да вьюгами. Прохожие, подняв воротники, спешили юркими тенями, сливаясь с сумраком наступающего вечера. А я подумала, что город становится похож на призрак, и я становлюсь вместе с ним призраком, тенью… Господи!!! Что за бред лезет мне в голову!!!

Сдвинув брови на переносице, злясь сама на себя за дурацкое поведение и такие же дурацкие мысли, я бодро зашагала в глубь двора, где посередине, окруженный небольшим сквериком, стоял нужный мне дом старой, послевоенной сталинской постройки. Дом выглядел несколько уныло. Некогда великолепная лепнина по его фронтону, сейчас облупилась, колосья пшеницы выглядели теперь сорняками, а серп и молот, венчавшие всю эту былую красу, смотрелись просто-таки издевательски на сером фоне облезлой краски. В некоторых окнах уже горел свет. И я подумала, что вот, как было бы хорошо, если бы за одним из этих окон меня кто-то ждал. Ох, не зря говорят, бойтесь своих желаний! Или, по крайней мере, будьте в них более конкретны, с именем и фамилией. А иначе…

Я потянула на себя старую, всю облезшую дверь неопределенного цвета, и стала подниматься по лестнице, крутя головой по сторонам, ища нужный мне номер квартиры. В подъезде стоял полумрак, лампочка горела только на третьем этаже. Пахло сыростью, кошачьей мочой и запустением. Стены исписаны и изрисованы не вполне интеллектуальными надписями, мягко говоря. Самая безобидная из которых, бала адресована неведомой мне Светке, определяя ее в разряд не очень умных личностей. Все это, навевало на меня еще большую тоску. И я решила, что просто отдам продукты и письмо Семена ювелиру, и уйду. Лучше буду дожидаться Алешу на улице. Во дворе я приметила небольшой «грибок» рядом с песочницей. Вполне подходящее место, чтобы тебя не замочил дождь. Ободренная этой мыслью, я веселее зашагала дальше.

Искомая квартира оказалась на четвертом этаже. На покрашенной половой краской с поэтическим названием «сурик» двери, светлело место, на котором, по-видимому, когда-то была привинчена латунная табличка с именем жильца. Но табличку давно сперли местные предприимчивые подростки, скорее всего, сдав ее на цветмет. Перестройка, блин! И на светлом квадрате, почему-то темно-зеленой краской, был небрежно намалеван номер квартиры. Вместо звонка торчало два проводка. Помявшись с полминуты рядом с дверью и оглядев все это «великолепие», я решительно постучала в дверь. Сначала не очень громко. Постояла несколько секунд в ожидании, и поняла, что старик мог и не услышать моего вежливого стука. И тогда, не церемонясь, стала долбить в дверь кулаком. И вот тут она внезапно приоткрылась. Я замерла на несколько секунд, уже предвидя неприятности, но, по неведомой мне самой причине, продолжая лезть, куда бы не следовало, решительно толкнула дверь и оказалась в темном, довольно просторном коридоре. Из глубины квартиры раздавались какие-то странные звуки. Словно там возились, играя, ребятишки. Возгласы, сопение, стук, будто кто-то уронил стул. Сделав несколько шагов, я оказалась перед дверью, ведущей, надо полагать, в гостиную. Приоткрыв ее, я громко позвала:

— Авдотий Яковлевич, вы дома?

Внезапно в квартире наступила тишина. А мне стало не по себе. На меня внезапно накатил страх. Сроду такого припомнить не могла. Даже ночью в тайге, где кругом дикие звери, я не испытывала подобного чувства. Это был не обычный страх, когда ты боишься чего-то конкретного. Это был почти ужас перед чем-то неведомым. Словно ты переступил границу дозволенного, куда тебе путь был строго-настрого заказан. И я сделала шаг назад, собираясь ретироваться. Просто оставлю письмо где-нибудь в коридоре под вешалкой, и все. Но в этот момент, дверь, ведущая из гостиной в другую комнату открылась, и в проеме возник молодой человек. Увидев меня, он сначала слегка опешил. Да уж… Гостей здесь явно не ждали. И как обычно в минуты опасности, мне вдруг в голову пришла старая дурацкая частушка. «А самолет летит, крылья стерлися, а вы не ждали нас, а мы приперлися…» Вот же еще, где напасть! У кого-то от страха нападает икота, кому-то срочно нужно в туалет, а мне на ум приходят всякие глупости!

Молодой мужчина внимательно смотрел на меня, и на его узких, похожих на шнурки от ботинок, губах расползалась улыбка. Видала я такие улыбки, в зоопарке, в детстве. У меня по спине поползли противные холодные мураши. Пауза затягивалась, и я, чтобы просто услышать собственный голос, проблеяла:

— А Авдотий Яковлевич дома? — И чуть не добавила «ме-е-е».

Мужчина сделал ко мне шаг, и был в этот момент похож на кошку, которая увидела вдруг птичку. Я стояла и смотрела, как парализованная, как он молча приближается ко мне. Это наваждение прервал другой человек. Из спальни выглянул второй, и, еще не видя меня, громко спросил:

— Кто там у нас, Малек?

Наверное, я этому мужику должна была сказать спасибо. Его голос вывел меня из ступора. Швырнув пакет с продуктами прямо в подкрадывающегося ко мне мужика (по-другому я никак не могла назвать его приближение ко мне), я развернулась, и пулей выскочила за дверь. Я летела, не разбирая дороги, перескакивая через две, а то и три ступени. А позади слышала тяжелое дыхание и шаги, догоняющих меня людей.