Осторожно, женское фэнтези!

Ирина Шевченко, 2018

Когда-то я завидовала героиням романов и мечтала оказаться на их месте. Прямо скажем, завидовать мне не стоило. Хотя, возможно, все было бы иначе, окажись я на месте героини какой-нибудь другой книги, а не своей собственной, к тому же недописанной. Теперь, чтобы вернуться домой, придется закончить историю изнутри. Разобраться с таинственными исчезновениями студентов магической академии, влюбить в себя неприступного красавца и при этом не завалить учебу. Задача непростая, но с божьей помощью справлюсь. Только вот бог, который меня в это втянул, помогать не спешит…

Глава 11

Обрезанные чуть ниже лопаток волосы и приготовленная с вечера одежда существенно экономили время на сборы, и в лечебнице я появилась к восьми, успев перед этим позавтракать.

— Вы все же пришли.

Этой же фразой леди Пенелопа приветствовала меня в прошлый раз. Видимо, ей понадобится не один день, чтобы увериться, что я не отступлюсь.

— И книги взяли? — заметила она стопку учебников. — Не стоило. У меня есть все, что вам понадобится. Сюда берите лишь тетрадь для заметок и пару-тройку сэндвичей. Вы ведь не озаботились сегодня вопросами пропитания?

Я уныло покачала головой.

— Что же я, нелюдь какая? — рассмеялась леди Райс. — Отпущу вас в столовую. Но путь неблизкий, и, как по мне, лучше обойтись холодными закусками и горячим кофе. Впрочем, кофе я вас и так напою. Одна из пациенток презентовала мне зерен. Ее супруг ведет торговлю с колониями. Не всегда легально, как я поняла, но тем вкуснее кофе.

Дружелюбный тон целительницы наводил на мысль, что она хочет усыпить мою бдительность, прежде чем завалить невыполнимыми заданиями, но если подобное и планировалось, то не сразу.

Сразу меня напоили кофе, который леди Пенелопа лично смолола в ручной мельнице и сварила на спиртовке, стоявшей в примыкавшей к ее кабинету комнатке. Затем мне вручили белый чепец и передник с огромными карманами.

— Это лечебница, Элизабет, и тут есть определенные правила, часть которых касается внешнего вида, — при этих словах наставница придирчиво оглядела меня, но поводов для замечаний не нашла: платье я выбрала простое и удобное, волосы скрутила на затылке и спрятала под сетку, а ногти, обломанные на полигоне, аккуратно обрезала. — Приходя сюда, будете надевать чепец и передник. Следить за их чистотой — также ваша обязанность. Что до распорядка, то в девять, если дежуривший ночью доктор не оставил иных рекомендаций, я делаю обход. На моем попечении пациентки, лежащие в палатах на втором этаже в левом крыле больницы. Женские заболевания, беременности, протекающие с осложнениями, — позже посмотрите истории. В одиннадцать начинается прием. К сожалению, работать исключительно в рамках своей специализации не получается. К примеру, явится дама, чья репродуктивная система работает как часы, ничуть не беременная, но с вывихнутой лодыжкой или, упасите боги, с геморроидальным кровотечением, и потребует, чтобы ее осматривала непременно целительница-женщина, а никак не травматолог и не хирург, которых она к своему телу не допустит, так как оба они мужчины. И придется осматривать, ибо клятва целителя не содержит уточнений и после слов «не откажу страждущему» не добавляется «если страдания его вызваны такими-то и такими-то заболеваниями». Но не бойтесь, — женщина усмехнулась, — вы клятвы пока не давали, и, случись такое, от созерцания кровоточащей задницы я вас избавлю.

— И от вывихнутой лодыжки?

— А что той лодыжке? Вправим, — леди Пенелопа с хрустом размяла пальцы, и мне подумалось, что излишне привередливая дама еще пожалеет, что пошла не к тому доктору.

Обход мало отличался от того, что проводят в наших больницах. Наставница расспрашивала пациенток, как прошла ночь и есть ли жалобы. Некоторых ощупывала, кому-то вписывала в карточки, которые за ней носила пухленькая сестричка в таком же, как у меня, чепце, новые назначения. Все это делалось быстро, но без суеты.

В палате, где лежали беременные, наставница сбавила темп, а деловитое участие на ее лице сменилось материнской нежностью.

— Как тут мои девочки?

Обращение адресовалось огромному животу одной из женщин.

— Как вы, маленькие? — спрашивала леди Пенелопа, обхватив его ладонями. И отвечала сама себе: — Замечательно. У Гледис уже затягивается бочок, и правая ручка у Сью почти догнала левую. Пальчики… прекрасные пальчики…

— Доктор Грин тоже так сказал, — улыбнулась будущая мать. — Он заходил рано утром.

— Задам я ему, — проворчала целительница. — Ходит тут, будит моих девочек… молодец какой, плечико подтянул…

Второй пациентке и ее мальчику она уделила меньше времени. Ощупала живот, погладила круговыми движениями и взяла у сестры деревянный стетоскоп.

— Чудесно. Сильное здоровое сердечко. Элизабет, хотите послушать?

— Нет, я… — мое собственное сердце пропустило удар. — Боюсь, ничего не пойму…

Леди Пенелопа смерила меня долгим взглядом, но, если и подумала что-то при этом, мыслями не поделилась.

— У миссис Лешвиц случай довольно простой для нашей лечебницы, — начала объяснять она, когда мы вернулись в кабинет. — Неправильное предлежание плода, и пуповина обвила левую ножку малыша, из-за чего был нарушен приток крови и наметились отклонения в развитии конечности. Хорошо, что акушерка направила ее к нам. До родов есть время все исправить, и осложнений не возникнет ни у матери, ни у ребенка. Случай миссис Перли намного сложнее. У нее однояйцовые близнецы. На ранней стадии они не разделились полностью. Общая печень и легкое. У одной из девочек правая рука практически отсутствовала: недоразвитый плечевой сустав с коротеньким отростком… Обычно таким детям позволяют родиться и уже после проводят операцию по разделению. Это сложно, опасно и не дает гарантий полного исцеления. Операция на стадии внутриутробного развития еще сложнее и опаснее, но так как организм ребенка в этот период только формируется, больше шансов, что поврежденные органы, при определенном вмешательстве целителей, восстановятся в пределах нормы.

— Такие операции возможны? — не удержалась я от недоверчивого возгласа.

— Когда хирург обладает нужными навыками — да. Если в общих чертах, то делается небольшой надрез, в матку внедряются инструменты, и доктор путем телекинетического воздействия проводит операцию. Предвосхищая ваш следующий вопрос: нет, оперировала не я. Я лишь ассистировала доктору Грину вместе с еще несколькими целителями.

Взаимодействие целительской магии с другими направлениями. Вот, значит, как оно происходит. Я вспомнила счастливое лицо миссис Перли и мысленно вычеркнула Грина из списка подозреваемых… И снова вписала. Я не из тех, кто верит, что гений и злодейство несовместимы.

— Леди Пенелопа, скажите, целитель может определить беременность на взгляд?

Если так, зачем было пугать меня осмотром и водить к единорогу? Хотя, подозреваю, на единорога ему самому хотелось взглянуть, а я была предлогом.

— И не целитель тоже, — кивнула наставница. — К концу второго месяца у эмбриона формируется собственная аура. Но целитель, конечно, распознает ее раньше, чем маг иной специализации.

— А на совсем ранних сроках?

— На взгляд, как вы изволили выразиться? Зачем? Обычный осмотр даст ответ на этот вопрос. В случае сомнений можно провести анализы.

— Но если сравнивать сложнейшую операцию и простое определение беременности…

— Вот именно, простое, — не дала мне закончить наставница. — Та операция потребовала участия нескольких опытных магов и использования мощных артефактов. Артефакты вообще вещь полезная, — она сняла толстый медный браслет и, напоказ повертев в руке, убрала в стол. — А какой смысл тратить силу на ерунду? Если уж вы решили заняться целительством, первое, чему вам нужно научиться, это различать случаи, когда необходимо задействовать дар, а когда можно обойтись немагическими средствами. — На стол передо мной легла толстая книга. — Посмотрите потом. А сейчас, пока есть время и нет пациентов, устрою вам экскурсию.

Экскурсия вышла познавательной.

Как говорил Мэйтин, в мире, где существует магия, науки развиваются иными путями. К медицине это утверждение относилось не в последнюю очередь. Я задумывала Трайс как мир, похожий на мой родной конца позапрошлого века, но тогда на Земле и не помышляли о том, что было возможно здесь. Даже если бы я в свое время выучилась на врача и, попав сюда, решила бы подобно многим героям фэнтези заняться прогрессорством, сложно сказать, что я могла бы предложить этому миру. Разве что перчатки. Если бы была знакома с технологией производства латекса. Остальное, пусть не такое, как на Земле, тут было.

Комната для осмотров, оборудованная диагностическими артефактами. Операционная, похожая на наши, но с черным шероховатым полом, на котором, как объяснила наставница, иногда приходится чертить вспомогательные ритуальные рисунки. Лаборатории: клиническая, где при помощи микроскопа и магии проводились анализы и цитологические исследования, и фармацевтическая, занимавшаяся производством лекарств по собственной рецептуре.

Лечебница при Королевской академии была не просто студенческой больницей. Я уже знала от Анабель, что пациенты сюда съезжаются отовсюду, а леди Райс сказала, что результаты проводимых тут исследований служат базой для работы других медицинских учреждений Арлона.

После экскурсии наставница напомнила мне об оставленной книге, открыв на странице, где были напечатаны данные по средней продолжительности жизни магов, работающих в разных направлениях. По статистике меньше всех жили некроманты и целители. Первые, вызывая духи умерших и «оживляя» трупы, делились с ними жизненной энергией. Вторые отдавали ее больным при исцелении. Наверное, это должно было заставить меня задуматься, действительно ли я хочу стать целителем. Но из курса истории я помнила, что в прошлом некроманты часто прибегали к человеческим жертвоприношениям, чтобы сохранить собственные силы, а у целителей практиковалась «замена», когда жизнь здорового раба, например, меняли на жизнь его хворого хозяина, и целитель при этом отдавал минимум энергии. А у нас тут доктор, творящий чудеса и не боящийся браться за опасные и энергоемкие случаи, в то время как пропадают молодые, полные сил маги. Если моя неприязнь к Эдварду Грину продиктована интуицией, а не первым произведенным им впечатлением, я, кажется, нашла мотив.

Чтобы проверить эту версию, я даже на обед не пошла, соврав леди Пенелопе, что еще одной чашки кофе и печенья мне вполне хватит, и, улучив момент, расспросила наставницу о заведующем.

Узнала я немного. Выпускник академии (его дипломная работа произвела фурор. Странно, что не переворот в науке). Холост (женат на своей работе). Сорок три года (но выглядит старше, особенно в сравнении с Оливером, которому тоже немногим за сорок). После выпуска работал в нашей лечебнице, а потом пропал на пять лет. Вернувшись, стал демонстрировать чудеса исцеления. Закономерный итог — народная любовь, уважение руководства и должность, которую Грин получил после смерти предыдущего заведующего. А тот умер внезапно, всего на шестьдесят втором году жизни, что для магов, даже целителей, далеко не старость.

Подозрительно? Еще как!

К сожалению, леди Райс сочла беседу о патологиях при беременности более интересной темой и, забыв о Грине, взялась пересказывать мне истории своих пациенток.

После у меня было два часа на самообразование. Затем мне позволили присутствовать при осмотре, в ходе которого я решила, что лучше выберу в качестве специализации патологическую анатомию, чем акушерство. Далее была «вывихнутая лодыжка»: явилась фифа-студентка, из тех, что в столовой занимают лучшие места и не носят форменных платьев, и пожаловалась на боль в спине. Наставница ее осмотрела, выписала целебную мазь и порекомендовала не так сильно затягивать корсет. Девица оскорбленно заявила, что ничего она не затягивает, так как при ее фигуре это лишнее. Леди Райс пожала плечами и будто невзначай заметила, что при такой фигуре лишнее — это пирожные к чаю, после чего фифа вылетела из смотровой пулей, пригрозив пожаловаться заведующему. Верь я, что она это сделает, пошла бы следом, чтобы послушать, что ответит добрейший доктор.

К девяти вечера я, уставшая и голодная, вернулась в общежитие, где меня дожидались кусок шоколадного торта, горячий кофе и подруги, потратившие день на сбор информации о пропавших.

— Начнем по порядку, — Мэг положила перед собой стопку листов и сняла верхний. — Чарли Лост. Руководство тогда так старалось избежать огласки, что некоторые до сих пор считают, что он уехал домой. У Чарли были для этого причины: из-за плохих оценок его внесли в список на отчисление по результатам семестра.

— А еще — несчастная любовь, — театрально вздохнула Сибил.

Черт! У нее же вчера была первая репетиция, а я обещала прийти. Надеюсь, она не обиделась.

— В начале учебного года Чарли расстался с девушкой, — подтвердила Мэг. — Его друзья считают, что он потому и забросил учебу, а в день, когда он пропал, она согласилась на свидание, но, видно, ничего у них не сладилось, потому что Чарли вернулся в общежитие в плохом настроении и заперся в комнате. Больше его никто не видел.

— Он ничем не болел? — спросила я, пытаясь увязать пропавшего с лечебницей и ее заведующим.

— Вроде бы нет, — ответила Мэг. — А что?

— Да так… Что по другим?

— Герман Складовик, — торжественно зачитала с листа Сибил. — Теоретик. Отличник. Красавчик. Девушки с его факультета до сих пор страдают. Вроде бы он состоял в каком-то спортивном клубе… или бойцовском… Его товарищи вскользь обмолвились, Рысь обещал проверить.

— Таких проблем, как у Чарли, у Германа не было? — уточнила я.

— Нет. Он вообще был счастливчиком, по словам приятелей.

— И здоровье, наверное, имел отменное?

— Да. Но перед самым исчезновением приболел. Во всяком случае, сказал так соседям по комнате. Они пытались расспросить, что с ним такое, но он рассердился и сказал, чтобы от него отстали. Они ушли в столовую…

— И Германа больше не видели, — поняла я.

— Точно, — подтвердила Сибил. — А почему тебя интересует их здоровье?

— Пытаюсь отыскать между ними что-то общее. Место, где они могли пересекаться. Лечебница подходит.

— А столовая — нет? — подозрительно посмотрела на меня Мэг. — Или библиотека? Темнишь, Элси. Скажи честно: ты узнала что-то в лечебнице? Или о лечебнице?

— Просто весь день там провела, вот и подумалось… Глупость.

— Хорошо, что глупость, — не отводя от меня взгляда, проговорила Мэг. — Потому что Рысь выяснил, что Виктор Нильсен как раз ходил в лечебницу, когда пропал. Пошел, — она подпустила в голос мрачных ноток, — а назад не вернулся.

Я встрепенулась:

— Кто-нибудь знает, зачем он туда ходил?

— Знают, — хмыкнула целительница. — Преподаватели, доктора, полиция. Но с ними говорить не так просто, как со студентами.

— Со студентами легко, — закивала Сибил. — Многие любят посплетничать, и парни не меньше девушек. Я столько всего попутно узнала. И от двух свиданий отказалась. На третье согласилась, но не пойду. Или сходить? Он милый, хоть и некромант.

— Как и Виктор, — напомнила я, отвлекая подругу от мечтаний. — Как бы разузнать, что он делал в лечебнице?

— Леди Райс спроси, — поддела Маргарита. — Но если боишься, что она не ответит, я могу поговорить с Анабель. Помнишь Анабель?

Я помнила. И чувствовала себя виноватой перед ней. То, что наш обман раскрыли, сейчас не главная ее проблема, но Грин, пусть и не сдал ее ректору, после наверняка отчитал бедняжку. А если он, так сказать, лично причастен… Нет, не верю. Милая добрая девушка и этот желчный тип? Но она говорила о нем с таким восторгом…

— Ее не было сегодня на работе, — сказала Мэг. — Загляну завтра.

— Ты была в лечебнице? — удивилась я. — А ко мне не зашла?

— У меня нет повода для визита к леди Пенелопе, — усмехнулась соседка. — А ты, как мне передали, от нее ни на шаг не отлучалась. Да, у меня есть еще знакомые там, но о Викторе они ничего не знают. Он был пациентом доктора Грина, а значит, только Анабель может помочь. Она при заведующем — что-то вроде личной помощницы.

Все же Грин.

Нужно заняться этим господином вплотную. Только как к нему подобраться?

— Включи фантазию.

Обернувшись на голос, я увидела Мэйтина, восседающего на столе в позе лотоса. Вечно он появляется внезапно и не тогда, когда действительно нужен. Пришел бы в пятницу, после того как… А еще лучше — до…

— Что ты уже учудила?

Извинившись перед подругами, я зашла в ванную. Открыла воду и ополоснула лицо. Рассказывать долго. Пусть память считывает.

Длань божья, теплая и шершавая, как у обыкновенного мальчишки, легла мне на лоб, и я зажмурилась, предвкушая, сколько «хорошего» сейчас услышу.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — сказал Мэйтин, и я осмелилась открыть глаза. — Только, прежде чем что-то делать, не мешало бы обдумать все как следует, — добавил он с укором. — Но теперь, надеюсь, подобного не повторится.

Угу. Как в том анекдоте про мальчика, сбросившего дяденьке кирпич на голову: «Я больше не буду!» — «А больше уже и не надо».

— Откуда пессимизм? Я в тебя верю. А я не во многих людей верю, обычно наоборот.

Он подмигнул мне, и на сердце сделалось легко. В меня бог верит, разве может что-то не получиться? С учебой почти наладилось, за расследование мы с друзьями взялись. И с Оливером решится. Конечно, натворила я дел, и он считает меня то ли влюбленной дурой, то ли эгоистичной дрянью, но это же классический сюжет, когда герой со временем меняет мнение о героине…

— Опять за свое? — поморщился Мэйтин. — Не книга это, не книга. Но мнение меняй, у истории должен быть счастливый финал по всем пунктам.

Не книга, но финал должен быть.

— Промежуточный, — уточнил бог. — Потому что история никогда не заканчивается. Она может только начинаться. Бесконечное множество раз. Потом поймешь. Сейчас тебя подружки ждут.

А сам снова исчезнет?

— У тебя своя миссия, у меня своя, — напомнил Мэйтин. — Не всегда есть время заглянуть, не обижайся.

Я и не обижаюсь. Боюсь. Вдруг снова что-то не то сделаю? А посоветоваться не с кем.

— Как это не с кем? А друзья? Всего им не расскажешь, но в целом, гляжу, вы поладили. Они свою Элси в беде не оставят.

Элси.

От мысли, которая еще в первый день должна была прийти мне в голову, но лишь сейчас нашла туда дорогу, похолодело внутри…

— Сейчас это неважно, — покачал головой Мэйтин. — Возвращайся к подругам. Расспроси Сибил о Камилле, это интересно. Подумай, что общего у всех исчезновений.

Он что-то знал. Знал, но не говорил.

— Всего я не знаю, — сказал бог. — А то, что знаю, ты услышишь и от других. Потому что есть, скажем так, нормы божественного вмешательства. Не хочу исчерпать лимит прежде времени.

Он исчез, а я задержалась в ванной. Всматривалась в отражение в зеркале, в глаза, которые и отъявленный романтик не назвал бы сейчас сапфировыми — до того они потускнели, — касалась бледных щек и потрескавшихся от холода губ…

Но Мэйтин сказал, что это неважно, и я решила ему поверить.

— Сибил, что ты узнала о мисс Сол-Дариен?

— Откуда ты знаешь, что именно я о ней разузнавала? — провидица смотрела на меня с удивлением и профессиональным интересом.

Не говорить же, что от знакомого бога?

— Догадалась. Ты сказала, что какой-то некромант пригласил тебя на свидание, а кафедра мистических существ, где Камилла читала лекции в последний день, в одном здании с отделением некромантии.

— Ух ты, я о таком и не подумала бы! — восхитилась подруга, не слышавшая о дедуктивном методе Шерлока Холмса. — Только я туда не ходила, сегодня же выходной. А с некромантом случайно встретилась, так забавно получилось…

— Камилла, — напомнила я.

— А, да, Камилла. Ты ошиблась, Элси. Она пропала не вчера, а позавчера.

У Сибил была знакомая на теормаге, она и рассказала, что произошло, начиная с того, что какой-то шутник запер мисс Сол-Дариен в подвале. На счастье, мисс Милс понадобилась голова василиска, и Камилле не пришлось сидеть в хранилище до понедельника. Как только ее освободили, пришел ректор. О чем они говорили, студенты не слышали, но знакомая Сибил уверяла, что Камилла была расстроена после его ухода. Неужели он все-таки поверил записке? И ни обеда, ни ужина не состоялось, домой мисс Сол-Дариен возвращалась одна. По дороге она встретила двух студенток, которым нужна была помощь с контрольной, и пригласила к себе. Дома предложила гостьям чай и пошла на кухню. Когда прошла уже четверть часа, а она так и не вернулась, девушки решили ее поискать, но дом оказался пуст. Затем по стенам расползлись кровавые буквы. Студентки в ужасе сбежали и лишь на следующее утро решились рассказать обо всем куратору, а тот уже обратился в полицию.

Сибил записала имена тех девушек, но приятельница, от которой она все это узнала, сказала, что они были так напуганы, что тут же уехали и в академию вряд ли вернутся.

— Чарли, Герман, Виктор, Мартин, Камилла, — я загнула все пальцы на руке и посмотрела на получившийся кулак. — Разные факультеты, разный возраст, разное социальное положение, интересы и проблемы. Но что-то общее у них должно быть. Что?

Подруги синхронно пожали плечами.

— Может… — Сибил потерла переносицу, словно хотела разгладить появившуюся между бровей складочку. — Может, все состояли в каком-нибудь тайном обществе? Герман точно в каком-то состоял.

— И Камилла? — со скепсисом уточнила Мэг. — К тому же с тех пор, как их официально разрешили, эти общества уже не популярны. Детские игры!

Провидица надула губки. Тут и без дедукции понятно, что сама она числится в десятке подобных условно тайных организаций.

— Проверим, — пообещала я, чтобы ее успокоить. — Что еще? Что объединяет все случаи? Время? Нет. Фазы луны?

— Нет, — откликнулась Сибил.

Но что-то должно быть! Одна группа крови? Какая-нибудь редкая, четвертая отрицательная с повышенным содержанием мидихлорианов?

— Ничего общего, — покачала головой Мэг. — Разве что… Перед исчезновением все были чем-то расстроены. Правда, насчет Виктора не уверена, но в лечебницу по радостному поводу только дамы в положении ходят.

Оно? Что, если похититель использует какую-то ловушку, настраиваясь на определенные эмоции жертвы?

Я поделилась догадкой с подругами, и они согласились, что такое возможно. Отчасти единодушие обуславливалось поздним временем и общим желанием поскорее лечь спать, и, приняв мою версию как основную, мы пожелали друг другу спокойной ночи и неизменно хорошего настроения. На всякий случай.