Огнеопасная красотка

Ирина Хрусталева, 2006

Жила себе Лиза тихо-спокойно, собиралась замуж за преуспевающего бизнесмена Виктора Правдина. Так бы все оно и было, если бы накануне свадьбы Виктор не назвал ее во сне какой-то Аллой. Да за это убить мало! И наутро девушка обнаружила, что кто-то словно подслушал ее мысли: Виктор был мертв. А убийцы – все еще в доме… Где спрятаться? Лиза залезла в сундук и там отключилась, а очнулась… в камере. И вскоре узнала о себе много интересного: оказывается, это она застрелила Правдина и двух охранников. Жениха – чтобы отомстить за измену, а охранники просто под руку попались. Но доблестные правоохранительные органы еще не знали, с кем связались: Лиза ухитрилась сбежать через канализационный люк в туалете. Так из преуспевающей леди она превратилась в бродяжку. Как же доказать, что она не преступница? Надежда только на бывшего опера Сергея, с детства влюбленного в Лизу…

2

Лиза открыла глаза и уткнулась взглядом в низкий грязный потолок.

«Где это я?» — подумала девушка и попробовала приподняться. Голову пронзили тысячи болезненных иголок, и Лиза, сморщившись от боли, снова рухнула обратно.

— Что, трешшить головушка болезная? Хи, хи, хи, — услышала Елизавета скрипучий прокуренный голосок и повернулась на его звук. В уголочке сидело невообразимо грязное существо в каких-то лохмотьях совершенно непонятного пола и возраста и скалилось абсолютно беззубым ртом.

— Кто вы? Где я нахожусь? — простонала Лиза.

— Неужто не видишь? В обезьяннике мы с тобой. Я тоже, когда переберу, с утра ничегошеньки не помню. Тебе бы опохмелиться счас, зараз полегчает. Да кто ж здеся даст похмелиться-то? У-у-у, ироды, токо и знают, что изгаляться над больными людьми! Хоть помирай здеся, им наплевать, ни за что не нальют. Ты вроде не похожа на алкоголичку. Проститутка, што ль? За что тебя сюда определили?

— Где я? — снова простонала Лиза, так ничего и не поняв из бормотания существа.

— Говорю ж, в обезьяннике, вон, погляди: мент мордатый за стеклом сидит, кемарит, счас рано еще, утро раннее. У их пересменка в восемь утра, отдежурил сутки — и пошел. Работенка у их — не бей лежачего, токо и знают, как карманы у пьяных обирать. Ты свои-то проверь. Все там цело аль нет? У их это запросто: раз-два, и дело в шляпе, и ничегошеньки ты не докажешь, — скороговоркой гундосило существо, бросая осторожные взгляды в сторону дежурного за стеклом.

— Как я сюда попала? — простонала Лиза, глядя ошарашенными глазами на говорящую кучу лохмотьев.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — развело руками существо. — Меня когда привезли, ты уже туточки была, на лавке дрыхла. Меня-то ночью привезли. Я, хи, хи, в ларьке стекло разбила, кирпичом.

— Зачем? — сморщив от боли лицо, спросила Лиза. На самом деле ей было совершенно безразлично, зачем это было сделано, и задала она этот вопрос по инерции.

— А чтоб годика три дали, устала я на свободе-то. Ни пожрать по-человечески, ни выпить, — вздохнула собеседница, — там-то мой дом родной. А здеся что? Беспредел да беззаконие одно. Демократия, мать иху налево! На зоне-то больше порядка будет, чем здеся, тама каждый свое место знает. Вот сегодня Иван Васильевич придет и оформит меня, как положено, — радостно сообщила женщина, если, конечно, это бесполое создание можно было назвать женщиной.

— Кто такой Иван Васильевич? — снова задала Лиза вопрос, на самом деле ей было глубоко наплевать на какого-то там Ивана Васильевича, не помешало бы избавиться от этой страшной боли в голове и во всем теле.

— Так следователь. Он меня уже третий раз будет оформлять, давно с ним знакома, — улыбнулась баба и вытерла нос рукавом облезлой одежки, которая когда-то, наверное, считалась блузкой.

— Понятно, — прошептала Лиза, — значит, я в милиции?

— А где ж еще? Вот, смотрю на тебя и удивляюсь. Баба ты вроде ничего, приличная. Я сначала подумала, что проститутка ты, а счас гляжу, нет, не похожа. Я их много повидала, они совсем другие. Как же тебя угораздило так нажраться, что тебя сюда приволокли? И почему сюда, а не в вытрезвитель? Или натворила чего?

— Не помню я, — сморщилась девушка, — ничего не помню.

— Это худо, — вздохнула баба, — когда ничего не помнишь, что хошь припаять могут, любую статью. А ежели своего адвоката нет — совсем беда! Которых на суд государство определяет, положено так, чтобы защитник был, они и не стараются вовсе: им по хрену, что с тобой будет. Заплатить не могешь, значит, чеши на зону белым лебедем, — охотно делилась своим опытом сокамерница.

Лиза приподняла голову и осмотрела себя. Она была в том самом костюме, в котором приехала к Виктору. Девушка постаралась вспомнить, что же с ней произошло, но в голове вспыхивали лишь бессвязные обрывки событий. Вот она плавает в бассейне, потом — пустота, а потом снова вспышка, и она видит себя, лежащую в сундуке, а на нее сверху смотрит лицо в черной маске… Потом — вообще какие-то дикие видения. Она сидит на полу с пистолетом в руках, а в комнату врываются вооруженные люди. Дальше — снова пустота, а затем врачи делают ей какие-то уколы, суют в рот противное лекарство, ее выворачивает наизнанку — и все, после этого — больше ничего, кроме противного гула в голове и боли во всем теле.

«Боже мой, что же это было? Почему я здесь? Как я вообще сюда попала?»

Лиза закрыла глаза, пытаясь расслабиться, чтобы избавиться от этой невыносимой боли в голове, и не заметила, как задремала.

— Просыпайся, начальство начинает подтягиваться, — услышала она голос над своим ухом и резко распахнула глаза. Голова уже почти не болела, и Лиза села на топчане. Пригладив взъерошенные волосы, она посмотрела на свою соседку.

— Ну, как ты, оклемалась? Я не стала тебя беспокоить, когда ты уснула. Во сне все что-то бормотала, на помощь кого-то звала, — рассказывала баба. Лиза посмотрела на женщину испуганным взглядом.

— Чевой-то с тобой? — удивилась та.

— Я вспомнила, — прошептала девушка, — я все вспомнила!

Она вскочила и, подбежав к решетке, начала ее трясти.

— Выпустите меня, позовите начальника милиции, — закричала Лиза, — это недоразумение! Зачем вы меня сюда посадили? Моего жениха убили, я видела его мертвым! Это все бандиты, один в черной маске был. Выпустите меня, я хочу сделать заявление!

Дежурный приподнял голову и нехотя проговорил:

— Успокойтесь, гражданочка, придет время — вас начальник сам вызовет. Сидите спокойно, не дебоширьте, а то мне придется вас закрыть в камере с бандитами.

— С какими бандитами? — недоуменно спросила Лиза и оглянулась на свою соседку. — О чем это он?

— Ты успокойся, не кричи, — зашептала баба, — мы сейчас в обезьяннике сидим, я ж тебе объясняла. Видишь, здеся только решетка, а тута есть еще и камеры, настоящие, с железными дверьми, КПЗ называется. Там преступников держат, пока их в тюрьму не определят. Меня-то туда не сажают, потому как я совсем безобидная, хоть и буду теперь ждать приговора, — заулыбалась она беззубым ртом.

— Господи, — застонала Елизавета, — да что же это творится? Что происходит, объяснит мне кто-нибудь, наконец?

— Не гони лошадей-то, здеся этого не любят. Придет время, и все тебе объяснят в лучшем виде. Сядь лучше, да сиди, помалкивай, скоро завтрак принесут, — оттаскивая Лизу за рукав от решетки, зашептала баба.

Несколько часов спустя Лиза сидела в кабинете у следователя. Она уже пришла в себя после перенесенного потрясения и смотрела на мир вполне осмысленными глазами. Когда она была еще там, в доме, врачи «Скорой помощи» делали ей какие-то уколы, поили какой-то гадостью, но она воспринимала все это как нечто совершенно нереальное, ненастоящее. Ей все время хотелось тряхнуть головой и наконец проснуться, чтобы понять, что это — всего лишь сон, ночной кошмар, который почему-то продолжается и не хочет ее отпускать. Эти люди задавали ей какие-то вопросы, и она механически отвечала на них. Совершенно спокойно она оделась и прошла к милицейской машине, когда молодой человек в форме сказал ей, что нужно проехать с ними — до выяснения обстоятельств убийства. Только сутки спустя, когда она окончательно пришла в себя, уже в камере, она вдруг все вспомнила. Сейчас, когда она сидела в кабинете, до нее вдруг дошло, что от нее хотят, и она таращилась на следователя ничего не понимающим взглядом.

— Гражданка Михеева, я еще раз спрашиваю: за что вы убили своего сожителя? — спрашивал молодой следователь, стараясь казаться чересчур строгим. Лиза, глупо улыбаясь, смотрела на него, стараясь понять, что это он сейчас такое говорит. Когда парень снова спросил ее о том же, она нахмурилась, а потом задала ему встречный вопрос:

— Вы что, молодой человек, рехнулись?

— Я вам не молодой человек, а следователь Краснощекий и веду следствие об убийстве Правдина Виктора Викторовича и его двух охранников.

— Ведите себе на здоровье, господин Красные Щеки, а я-то здесь при чем?! — продолжая хмуриться, проговорила Лиза и увидела, как щеки молодого следователя покрываются красными пятнами, в полной мере оправдывая его фамилию.

— Краснощекий Вадим Петрович, — сквозь зубы процедил старший лейтенант.

— Не буду вам льстить и говорить, что мне очень приятно с вами познакомиться, — откровенно призналась девушка, — а я — Михеева Елизавета Николаевна, — язвительно проговорила Лиза и, скрестив руки на груди, уставилась на парня немигающим взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Я задал вам вопрос — будьте любезны отвечать, — нетерпеливо проговорил следователь и тоже хмуро посмотрел на девушку.

— Не привыкла отвечать на глупые вопросы, — фыркнула Лиза и отвернулась в сторону окна.

— Почему — на глупые? — откровенно удивился парень, и торчащий хохолок на его макушке, казалось, возмутился вместе с хозяином, приподнявшись еще выше.

— Потому что такой вопрос, который вы мне задали, кроме как глупым, никак не назовешь. Мы с Виктором Правдиным любили друг друга, мы собирались пожениться. Это вы понимаете? По-же-нить-ся! — четко, по слогам проговорила Лиза. — А вы обвиняете меня бог знает в чем, — с раздражением добавила девушка.

— Но на оружии, из которого был убит Правдин и еще два человека, охранники, отпечатки ваших пальцев. Заметьте, ваших, и больше ничьих.

— Ну и что? — пожала Лиза плечами. — Вы что, никогда детективов не читали? Бандиты всегда в перчатках идут на преступление. Если бы это я убила Виктора, я бы тоже сначала надела перчатки. Я же уже все вам объяснила. Меня отключили какой-то гадостью эти бандиты. Неужели вам непонятно, что меня кто-то специально подставил?

— Не морочьте мне голову, Михеева. Нам позвонил мужчина и сообщил о преступлении. Правда, он не захотел называть своего имени, но это ничего не значит. Потом позвонила почтальонша от соседей Правдина и сказала, что в его доме мы найдем три трупа, в том числе и самого хозяина дома. И что убийца находится там же. Когда мы приехали, то действительно обнаружили трех убитых. Убитых вами, гражданка Михеева!

— Да с чего вы взяли, что это я их убила? — выходя из себя, закричала Лиза и вскочила со стула.

— Сядьте на место и не кричите, — повысил голос следователь, — я вам не ваш любовник, чтобы повышать на меня голос. Не забывайте, где находитесь! Вы сидели на полу с оружием в руках, из которого были убиты три человека, на нем отпечатки ваших пальцев, — терпеливо начал повторять старший лейтенант, устало глядя на Елизавету. — Мы так поняли, что вы поссорились со своим любовником и застрелили его, а когда прибежали охранники, услышав выстрелы, то и их…

— Бред, — покачала головой Лиза, — вы хоть сами-то соображаете, что сейчас говорите?

— Я прекрасно соображаю, что говорю, а вот вам не советую отпираться. Чистосердечное признание учтется судом.

— Каким судом?! О чем вы вообще толкуете? Я никого не убивала, и вы не имеете права обвинять меня в том, чего я не делала, аргументируя только тем, что на пистолете мои отпечатки. Да, я помню, — нахмурила Лиза лоб, — правда, очень смутно, что сидела на полу в спальне и видела пистолет у себя в руках и еще Виктора — на кровати, в крови. Потом… а потом — снова все как в тумане.

— Это состояние аффекта, — тут же уцепился за умное слово следователь, — в таком состоянии люди очень часто совершают преступления, сами не ведая, что творят. Очень часто это происходит именно на почве ревности.

— Да никакого аффекта у меня не было, — взвилась Лизавета, — вернее был, но только ночью, когда я поняла, что Виктор мне изменяет!

— Так, так, так, — оживился старший лейтенант, — продолжайте. А что же было дальше?

— Я хотела утопиться, но потом решила, что это совсем не умно с моей стороны — умирать в таком цветущем возрасте, — фыркнула девушка.

— И решили убить лучше его, — обрадованно брякнул Краснощекий.

— Я так, конечно, решила со злости, хотела его в бассейне утопить, но потом уснула, а проснулась от шума драки.

— Значит, вы видели преступников, если, конечно, это вам не приснилось? В чем я лично не сомневаюсь, — съязвил следователь.

— Никого я не видела, я в сундуке сидела, — огрызнулась Лиза.

— В каком еще сундуке?

— Что же вы такой бестолковый? — вздохнула девушка и начала объяснять, чеканя каждое слово, будто перед ней сидел дебил. — Когда я поняла, что в доме что-то происходит, я спряталась в сундуке, поэтому и не видела никого, а только слышала голоса. Один из бандитов так и сказал второму: посмотри, мол, в комнатах, если вдруг ее найдешь, знаешь, что делать надо. Это они меня искали, понимаете? Вот я от страха в сундук и нырнула, сидела там, думала, сердце остановится. Потом крышка открылась, и я увидела лицо в черной маске. Все, после этого я ничего не помню, только какие-то обрывки.

— Вы употребляете наркотики? — спросил следователь.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — вспылила девушка и покраснела от негодования. — Никогда не баловалась такой гадостью!

— Когда в дом приехала группа захвата, вы находились под наркотическим воздействием, это было видно сразу.

— Я не хочу спорить с вами по этому поводу, потому что сама не уверена, что вы не правы. Мне брызнули чем-то в лицо, и после этого — провал. Потом обрывки каких-то воспоминаний, но то, что было до этого момента, я очень хорошо помню. Виктора убили какие-то бандиты! Слова «мертвее не бывает» четко отпечатались в моей голове, я же вам уже об этом рассказывала. Я понятия не имею, как оказался пистолет в моих руках и как я сама очутилась в спальне.

— Ну вот, — вздохнул следователь, — вы опять за свое? Очень убедительно рассказываете, но факты говорят против вас. А как известно, факт — вещь упрямая.

— В каком смысле?

— Гражданка Михеева, я еще раз вам повторяю, что на пистолете, с которым мы и застали вас на месте преступления, ваши отпечатки пальцев. Вам нет смысла отпираться. Напишите явку с повинной — и все дела, вам же будет лучше. Тем более, есть свидетель.

— Какой еще свидетель? — вытаращила глаза девушка.

— Та самая почтальонша, которая потом и сообщила органам о совершенном преступлении. Кстати, она должна подойти с минуты на минуту. Есть еще одно свидетельство против вас, и оно полностью подтверждает версию об убийстве на почве ревности.

— Какое еще свидетельство? — устало вздохнула Лиза. Ей уже стало надоедать это бессмысленное переливание из пустого в порожнее, и она очень хотела поговорить с другим, более опытным следователем.

— Вам знаком этот конверт? — Вытащив из ящика стола конверт, парень повертел им перед носом Лизы.

— Впервые вижу, — пожала она плечами.

— Не хотите полюбопытствовать, что в нем?

— С удовольствием, вы очень умело воспламенили мое любопытство, — с сарказмом ответила девушка. Старший лейтенант открыл конверт и выложил на стол содержимое. Перед Лизой рассыпались веером какие-то снимки.

— Посмотрите, это очень любопытные фотографии, — с ехидной улыбкой предложил парень.

Елизавета взяла в руки одну и задохнулась от негодования. На снимках был запечатлен ее жених, Правдин Виктор, с какой-то рыжеволосой красавицей в недвусмысленной позе.

— Так вот какую Аллу ты вспоминал во сне, — прошептала девушка.

— Что за Алла? Кто такая? Как фамилия? Где проживает? Чем занимается? — тут же уцепился за ее слова следователь.

— Понятия не имею, кто это такая, — фыркнула Лиза, — это только мои предположения, что это именно та самая Алла, имя которой Виктор произносил во сне, и меня это страшно взбесило.

— Вот! — поднял палец вверх следователь. — И в это самое время вам на глаза попался пистолет и вы, недолго думая… хлоп — и пристрелили изменника.

— Вам бы романы писать, — ухмыльнулась Лиза и посмотрела на Краснощекого сочувственно. Ей очень хотелось сейчас высказать этому румяному парню все, что она о нем думает, но благоразумие удерживало девушку от опрометчивого шага. Мозги работали в усиленном режиме.

«Нужно подумать, как отсюда улизнуть, а сказать все, что мне хочется, я и потом смогу. Специально сюда для этого приеду и размажу этого милиционеришку по его собственному кабинету, морально конечно. Только бы нашлись доказательства, что я здесь абсолютно ни при чем, что это чудовищная ошибка!»

— Это же надо до такого додуматься — я убила Виктора да еще охрану вдогонку! Чушь собачья, — фыркнула Елизавета, даже сама не заметив, что последние слова она произнесла вслух. Краснощекий уже открыл рот, чтобы поинтересоваться у подследственной, что она имеет в виду, но в это время в дверь осторожно постучали, и следователь довольно заулыбался.

— О, вот и свидетель, — проговорил он и крикнул: — Входите, пожалуйста!

Дверь открылась, и в проеме показалась трехцветная голова — пепельно-рыже-черная.

— Можно? — почти шепотом поинтересовалась голова.

— Да-да проходите, Зинаида Ивановна, мы вас ждем.

Женщина протиснулась в дверь боком и остановилась у порога.

— Что же вы остановились в дверях? Проходите, садитесь, — улыбался как можно шире следователь.

Зинаида Ивановна неуверенно засеменила к стулу и устроилась на его краешке. При этом она все время с опаской поглядывала в сторону Лизы. Та приняла непринужденную позу, закинула ногу на ногу и уставилась на женщину пристальным взглядом.

— Зинаида Ивановна, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, — приторно-ласково проговорил Краснощекий.

— Пожалуйста, задавайте, я завсегда с дорогой душой, — зачастила женщина и снова нервно посмотрела на Елизавету.

— Вы знаете эту женщину? — указав на Лизу, спросил старший лейтенант.

— Чтобы быть лично знакомой, того нету, не буду врать. А вот видеть видала.

— Когда? При каких обстоятельствах?

— Так она же на моем участке живет.

— На каком еще участке? — удивился следователь. — При чем здесь ваш участок?

— Я почту разношу по всему поселку, это мой участок, вот, ее дом тоже обслуживаю и Виктора Викторовича тоже, — испуганно посмотрев на строгого милиционера, торопливо объяснила женщина.

— Ну, хорошо, хорошо, я все понял, — приподняв руку, сказал следователь и поставил вопрос другим образом: — Когда и при каких обстоятельствах вы видели Михееву в последний раз?

— Дык, утром вчера и видала. Это ж она, убивица!

— Как это случилось?

— Что случилось? — подавшись вперед, к столу, за которым сидел следователь, спросила женщина и, перейдя на шепот, добавила: — Убийство, што ль?

— При каких обстоятельствах вы видели эту женщину? Как могло случиться так, что вы стали свидетелем преступления? — начиная раздражаться, повторил свой вопрос Краснощекий.

— А, вы про это? Я ж почтальонша, бегаю по домам, газетки разношу, журналы. Виктор Викторович, покойный, завсегда журналы выписывал: «Капитал», «Биржа», «Деньги», — перечисляла женщина, чем немало утомила слушателей, и следователь решил прервать нескончаемый словесный поток.

— Это все понятно, Зинаида Ивановна. А как вы попали в дом?

— Дык, я про это и рассказываю, — удивилась почтальонша. — Принесла я ему, как всегда утром, газетки да журналы, я их никогда в ящик не опускаю, всегда стараюсь лично из рук в руки передать. А как же? Я человек очень ответственный, всех клиентов наперечет знаю, всем угодить стараюсь, чтоб не обижались, — кивала она головой в такт сказанному. — Они ж дорогущие, журналы-то, пропадет какой, а к нам, к почте, я имею в виду, претензии! Ну вот. Прихожу я, значит, к двери-то подхожу, а она нараспашку. Я стала звать Виктора Викторовича, а он не отзывается. В дом-то и прошла. Иду я, значит, и все его кличу, а мне никто не отвечает — совсем тихо. В коридор прохожу, а там два человека на полу лежат. Я сначала замерла, остолбенела даже, хотела было обратно поворачивать да бежать, да тут слышу — кто-то подвывает. Тихонько так — к дверям, откуда звук доносится, подкрадываюсь… Ой, батюшки, я как увидала страсть такую, так на пол и присела, испугалася, аж до коликов в животе! Кровищи-то, кровищи на кровати, ужас, одним словом! Думала, инфаркт у меня приключится прямо там. Сердце-то у меня больное, пошаливать стало в последнее время, врачи говорят, нервничать нельзя, а где ж тут не нервничать, когда страсть такая перед глазами! А она-то — женщина махнула головой в сторону Елизаветы — на полу сидит, аккурат возля кровати, где покойный лежит, царство ему небесное, хороший был человек, уважительный, культурный. Так мне жалко его, так жалко, и не могу передать!

— Продолжайте дальше по существу дела, — процедил следователь сквозь зубы, явно теряя терпение от нескончаемого потока совершенно ненужной информации.

— Ну да, ну да, я и говорю, эта убивица, — женщина скосила глаза на Лизу, — сидит возле кровати-то и пистолетом размахивает! Сама белая, что простыня, из стороны в сторону качается, глаза безумные. Я как глянула на все это — ноги в руки да бежать! Испугалася, аж страшно говорить как, — вновь повторила она и схватилась за сердце, — сама бегу, а так и кажется, что она сейчас мне вслед стрельнит! Я ведь сразу сообразила, что это она там их всех… конечно, она! А кому ж еще? Сидит и пистолетом так и машет, так и машет, видать, помутнение какое в голове. Ну вот, слава богу, убежала я из того дома-то цела и невредима. К соседям прибегла: «Звоните, — кричу, — в милицию, там смертоубийство произошло!» Хорошие люди там живут, я им тоже газетки да журналы приношу. «Звоните, — говорят, — сами, вон там у нас телефон». Я вам и позвонила. Вернее, позвонила-то я в «02», а уж они меня переключили на вас. Ну, вот и все.

— Зинаида Ивановна, вы пока в коридорчике посидите, а потом я вас вызову, и вы все напишите на бумаге, — сказал следователь с улыбкой на губах.

— Дык, некогда мне ждать, милок, мне на работу бечь надо, я у начальницы нашей всего на час и отпросилась.

— Ничего страшного, я вам повестку выпишу.

— На кой ляд мне твоя повестка? Я женщина пенсионного возраста, меня на почте держат из-за того, что я двадцать годов там отпахала. Если начальницу рассержу — уволит и фамилии не спросит. А у меня пенсия — на один раз в магазин сходить, если без работы останусь — с голоду только и помирать! Нас, пенсионеров, не очень-то на какую работу берут, только вон рекламу у метро раздавать и в мороз, и в жару или газетами торговать. У меня уж силы не те, чтобы весь день на ногах стоять на одном месте, да и больные они у меня. А на почте-то не сказать чтобы я очень и устаю. Утречком разношу газетки да журналы, у меня сумка такая есть на колесиках, чтобы на руках не носить, я в нее все сложу — и поехала, уж приноровилась, удобно и не тяжело, — строчила словами женщина, боясь, что следователь ее сейчас перебьет и заставит ждать в коридоре. — И участок мой не очень чтобы большой, этот коттеджный поселок. Вот я его пробегу — и свободная. Только по вторникам и пятницам мне начальница еще дополнительную работу дает — сортировкой писем я занимаюсь, — а сегодня как раз пятница и есть. Не могу я сидеть, сынок, ты уж не обижайся, я в другой раз приду и все напишу, а счас побегла я, — торопливо говорила женщина, прижимая руки к груди и пятясь к двери.

— Ну хорошо, — уступил Краснощекий, — в понедельник сможете к трем часам прийти?

— К трем-то? Конечно, сынок, к трем обязательно приду, — обрадованно кивая головой, сказала женщина и проворно выскользнула за дверь, еще раз с опаской глянув в ту сторону, где сидела Лиза.

Следователь повернулся к девушке и, довольно улыбаясь, спросил:

— Ну, что вы на это скажете?

— Скажу, что я очень разочарована, — сморщила она носик.

— В чем, интересно?

— В наших доблестных правоохранительных органах.

— Что так?

— А то, что свидетельские показания этой престарелой дамы, кажется, не очень образованной, выеденного яйца не стоят.

— Это почему же? — возмутился парень.

— Она видела то же самое, что увидели и вы, когда приехали в дом.

— И это лишний раз доказывает вашу причастность к данному преступлению, — радостно подытожил Краснощекий.

— У меня живот заболел, — прервав радостное возбуждение старшего лейтенанта, выпалила Лиза. — Сейчас прохватит, — для убедительности добавила она, совершенно серьезно глядя следователю прямо в глаза.

— Это стресс, — сделал заключение Краснощекий.

— Где здесь у вас туалет? — спросила Лиза, вставая со стула и одергивая свой пиджачок.

— По коридору, до конца. Впрочем, я вас сам провожу, — вскакивая вслед за Лизой со стула, засуетился старший лейтенант.

— Не стоит беспокоиться, я сама дорогу найду, — кисло улыбнулась она.

— Не положено, — отрезал Краснощекий.

— Я что, арестована? — прищурилась девушка.

— А вы разве не знали? — удивился парень.

— Представьте, нет. А ордер на мое взятие под стражу есть?

— Сейчас будет, — счастливо заулыбался служивый, — вот только прокурор подпишет, и все дела. Мой вам дружеский совет, — наклонившись к девушке, проговорил следователь. — Вы только явку с повинной напишите, и делу конец, остальное я беру на себя, постараюсь дело представить в наиболее выгодном для вас свете. Зачем антимонии разводить? И вам это учтется, да и мне не возиться. Кроме вашего дела, у меня еще три в производстве.

— Да? Вы такой востребованный следователь? — хищно улыбнулась Елизавета, уже готовая вцепиться этому молодому безусому Краснощекому прямо в глаза своими длинными ногтями. В это время в кабинет вошел еще один молодой парень и протянул следователю конверт. — Вот, это результаты экспертизы. В крови подследственной обнаружен сильнодействующий наркотик.

— Петров, когда ты научишься правильно работать? — зло проговорил Краснощекий, яростно вращая глазами. — Врываешься в кабинет, отдаешь улики при постороннем человеке, излагаешь секретную информацию! В чем дело? Мне придется доложить начальству.

Парень покраснел как рак и выскочил из кабинета с завидной поспешностью. Краснощекий покачал головой:

— Практикант, навязался на мою голову, все нервы с ним уже измотал за месяц.

Следователь открыл конверт, вытащил оттуда заключение и счастливо заулыбался.

— Ну вот, это еще одно доказательство того, что вы наркозависимы и совершили преступление под воздействием наркотика, — очень довольным голосом сказал он. — Признаюсь, вы мне симпатичны, поэтому хочу дать вам совет: настаивайте на состоянии аффекта на почве ревности. Это будет считаться непреднамеренным убийством — меньше срок дадут, это я вам как профессионал говорю, — понизив голос, доверительным тоном промолвил Краснощекий.

— Меня сейчас прохватит прямо в вашем кабинете, — напомнив о своем намерении пойти в туалет, выпалила Лиза, игнорируя слова следователя.

— Да-да, пойдемте, продолжим чуть позже, извините, — поторопился услужить следователь, заранее потирая руки, что так быстро завершит это дело и получит благодарность от начальства. Он проводил девушку в конец коридора и уже вознамерился войти вместе с ней в туалет, как услышал возмущенный голос Лизы:

— Вы что, господин следователь, собираетесь сидеть на унитазе вместе со мной?!

Тот растерянно оглянулся по сторонам и зашептал:

— Но я не имею права оставлять вас одну. Там кабинки с дверями, я на вас и не собирался смотреть!

— Это безобразие, стойте здесь на здоровье, а туда, где я буду справлять свою нужду, входить не смейте, я стесняюсь. Вы же мужчина, как-никак, хоть и очень молоды, — не забыла вставить шпильку Лиза.

Парень покраснел, как молодая морковка, и даже вспотел.

— Ладно, идите, я здесь постою, только быстро, — все так же шепотом проговорил он.

— А это уж как получится, — лучезарно улыбнулась Елизавета и скрылась за дверью туалета. Она увидела на двери щеколду и тут же воспользовалась ей, чтобы закрыться. Девушка принялась внимательно осматривать помещение. Лицо ее мгновенно приобрело серьезное и очень озабоченное выражение. На окне была решетка, поэтому Лиза сразу же отмела мысль убежать этим путем.

«Что делать? Что же мне делать? Ведь действительно посадят ни за что! Нужно бежать отсюда как можно быстрее и дальше. Но как?»

Девушка обошла все помещение, подергала на окне решетку и пришла к неутешительному выводу.

— Кажется, мне придется несколько лет пилить дрова на Колыме!

Ей совершенно не пришлась по душе эта перспектива, и она еще раз начала осматривать помещение. Глаза опустились к полу, и Лиза увидела большую решетку, закрывавшую проем.

— Здесь бы мне удалось пролезть! Интересно, куда она ведет? То, что не наверх, это ясно, значит, вниз, в подвал.

Она подошла к решетке и подергала ее. Практически не сопротивляясь, та отделилась от стены, и перед взором девушки открылась дыра вполне подходящих размеров. Лиза поспешно спихнула ногой отвалившуюся штукатурку в образовавшуюся дыру, чтобы не было никаких следов.

— Здесь я пролезу как нечего делать. Только вот куда меня эта дорога приведет? А какая разница — куда? Лишь бы не в тюрьму, — сделала заключение девушка и поставила решетку на место. Она подошла к двери и, открыв ее, вышла в коридор, где Краснощекий нервно нарезал круги от стены к стене.

— Все в порядке? — облегченно вздохнул он, увидев Лизу.

— Вроде да, — кисло ответила она и направилась в сторону кабинета. Следователь чуть ли не вприпрыжку побежал за ней. В середине пути девушка резко остановилась и схватилась за живот.

— Ой, мамочки, кажется, опять, — простонала она и вытаращила глаза на парня. Не спрашивая разрешения, она опрометью бросилась в обратном направлении. Едва захлопнув дверь и задвинув защелку, девушка подбежала к решетке, отделила ее от стены и опустила ноги в лаз.

— Господи, благослови, — прошептала она и начала сползать. Через некоторое время ноги ее уперлись во что-то, и Лиза поставила их на твердую опору. Ее голова была на уровне пола в туалете, и девушка, немного подтянувшись, достала решетку и приладила ее на прежнее место. Дальше ей пришлось ползти на четвереньках, потому что лаз уходил не вниз, а куда-то в сторону. Только вот в какую, девушка не представляла, но все же решила рискнуть. Она работала руками и ногами с такой скоростью, что преодолела расстояние метров в двести за считаные минуты. Лоб ее, покрытый от напряжения мелкими бисеринками пота, уперся в какую-то металлическую заслонку, и Лиза остановилась.

— Так, и куда это, интересно, меня занесло? — прошептала она и толкнула препятствие. Заслонка со скрипом отдвинулась, и обрадованная девушка решила продолжить путь в том же направлении. Но не тут-то было! Стоило ей сделать пару движений, как тело приняло положение «ноги вверх», и Лиза полетела куда-то вниз.