Кто в доме хозяйка?

Ирина Хрусталева, 2009

В третий раз потерять работу – это надо сильно постараться! Но разве Олеся виновата, что начальники бессовестно клеятся к ней, а она совсем не готова отвечать им взаимностью?! Денежные проблемы девушки решило нежданное наследство – усадьба прабабки, оказавшейся... самой настоящей ведьмой! Но и подкинуло новых неприятностей: Олеся обнаружила в доме старинную книгу заклинаний, за которой охотятся представители древнего Ордена Люцифера...

6

— Да-да, это она! Конечно она! — шептал Тимофей, разглядывая девушку старческими, подслеповатыми глазами. — Это дорогое мне лицо я никогда бы не перепутал ни с каким другим и узнал бы его из тысячи.

В комнате старика, в которой сидели гости, имелось лишь одно окно, да и то зашторенное, поэтому было здесь достаточно мрачно. В углу стояла кровать с резной спинкой, застеленная клетчатым пледом, а рядом с окном притулилась тумбочка. В другом углу возвышался старинный дубовый шкаф, а посередине стоял стол, за которым они все и разместились.

Тимофей протянул руку к волосам Олеси, спадающим темной волной на ее плечи, и медленно погладил их.

— Я знал, что Веда не может умереть, и ты тому подтверждение, — грустно улыбнулся он. — Добро пожаловать домой, девочка.

— Он что, сумасшедший? — шепотом спросил Валентин, наклонившись к уху Екатерины Ильиничны. — Вы слышите, что он говорит? Я так понимаю, он думает, что Леся — это сама Веда?

— А ну цыц! Я прекрасно знаю, что это не Веда, и ты ошибаешься, я не сумасшедший, — прикрикнул старик, бросив строгий взгляд на Валентина.

— Надо же, вы только посмотрите, у него не уши, а локаторы, — восхищенно воскликнул тот. — Как это у вас выходит, мон ами? Может, поделитесь рецептом прочистки ушных раковин? У меня в них постоянно собирается сера, это так раздражает, просто кошмар! — томно вздохнул он, поиграв сережкой в мочке своего уха.

— Валя, прекрати немедленно хамить! — прикрикнула на друга Олеся. — Как ты смеешь разговаривать в подобном тоне с пожилым человеком?

— А что я такого грубого сказал-то? — откровенно растерялся тот. — Я и не думал хамить, наоборот, хотел….

— Пойдем, доченька, со мной, — велел Тимофей девушке, не обращая внимания на Валентина.

— Куда? — испуганно спросила та.

— В комнату твоей прабабки.

— Зачем?

— Мне нужно тебе кое-что передать от нее.

— А для этого обязательно куда-то идти? — спросила Олеся, не решаясь последовать за этим странным стариком.

— Не бойся меня, я тебя никогда не обижу, — ласково и немного загадочно улыбнулся тот. — Это очень важно, поверь.

— А можно со мной пойдут мой друг и Екатерина Ильинична?

— Значит, я не ошибся? Ты боишься меня?

— Есть немного, — откровенно призналась Олеся и смущенно улыбнулась. — Простите меня, пожалуйста, но я ничего не могу с собой поделать. Для меня все произошло как-то слишком странно и неожиданно. Я ничего не знала о своей прабабушке, а три дня назад вдруг увидела документ, из которого поняла, что она решила подарить мне этот дом. Решив поехать сюда, я не знала, что найду здесь и как все обернется. Мне просто было интересно посмотреть, где жили мои предки, хотела побольше узнать о своей прабабке, и вдруг этот красивый дом и вы… Мне нужно хоть немного времени, чтобы привыкнуть и осмотреться. Не обижайтесь на меня, очень прошу. Я знаю, что вы не причините мне зла, просто….

— Хорошо, хорошо, не нужно ничего больше говорить, я все понял. Жди меня здесь, я сейчас вернусь, — сказал Тимофей и торопливой, шаркающей походкой вышел из комнаты.

— Теперь я точно знаю, почему этот поселок называется Леший Брод, — проворчал Валентин, провожая старика настороженным взглядом. — Здесь же лешие запросто при всем честном народе бродят, и один только что выбродил за дверь прямо на моих изумленных глазах.

— Прекрати уже трещать, балабол несчастный! — строго посмотрела на него Олеся. — Что ты к нему привязался? Никакой он не леший, просто очень старый человек.

— Я и смотрю, ты позеленела вся, как поганка, когда увидела этого не лешего, а просто очень старого человека, — с сарказмом усмехнулся Валентин. — Скажи еще, что тебе совсем не страшно, и я завтра же пойду в военкомат и попрошу, чтобы меня обрили наголо и отправили в стройбат.

— Представляю тебя бритым и в стройбате, это было бы что-то нереально сногсшибательное, — засмеялась Олеся. — Да, Валь, в первые минуты, когда я увидела этого старика, я немного испугалась, а сейчас я уже ничего и никого не боюсь… почти, — откровенно призналась она. — Ты, случайно, не забыл, сколько Тимофею лет? Уже девяносто исполнилось, и я бы с удовольствием посмотрела, каким ты будешь в его годы.

— Я до его лет никогда не доживу, особенно при таких-то стрессах, как сегодня утром, — вздохнул Валентин. — Ах, какая несправедливая штука жизнь! Кто-то в море плещется сейчас, а я в этом Лешем Броду… Бреду… тьфу, блин, Броде заблудился!

— Не хотел — не ездил бы, я и без тебя прекрасно могла сюда добраться, — обиделась на друга Олеся.

— Представляю, что бы мне пришлось выслушать, если бы я вздумал отказаться, — ехидно прищурился тот. — С лингвистикой у тебя всегда были проблемы, а я человек культурный и впечатлительный, мои уши не выдержали бы такое напряжение.

— Я тебе это припомню, Кадушкин, — погрозила ему кулаком Олеся. — И не смей больше хамить Тимофею, иначе я не знаю, что с тобой сделаю. Он старый человек, и будь любезен проявлять уважение, хотя бы к его возрасту.

— Я ему не хамил, — не сдался Валя. — Ты прекрасно знаешь, что я не способен на это, у меня не то воспитание.

— А твои эти «уши-локаторы»? А твое «мон ами»?

— Но, ма шер, разве ты не знаешь….

— Я прекрасно знаю, что «мон ами» — это в переводе с французского — «мой друг», — перебила Валентина Олеся. — Но какой Тимофей тебе друг? Он почтенный старец, а ты с ним, как со своими… дружками в вашем клубе. И вообще, не смей его называть лешим!

— Но он…

— Не нужно ссориться, — остановила спорщиков Екатерина Ильинична. — Олеся права, Тимофей просто очень старый человек, который устал от жизни и с нетерпением ждал приезда наследницы, чтобы наконец уйти к своей любимой Веде.

— Как это? Он что, действительно по ее приказу так долго живет? — с недоверием спросил Валентин, моментально забыв о споре.

— Да, выходит, что так! Она обещала ему, что, как только приедет Олеся и он передаст ей все, что для нее оставлено, на следующий день он спокойно отойдет в мир иной.

— Да ладно? — недоверчиво усмехнулся Валентин. — Откуда она могла знать, что это произойдет именно на следующий день?

— Веда знала все, даже день и час своей собственной смерти.

— И что?

— Она умерла именно в то время, которое и предсказывала.

— Ну вот, что я говорил? Я так и знал, я чувствовал… А ты говоришь, не леший… Какой кошмар, я в конкретном шоке! — шептал молодой человек, затравленно оглядываясь по сторонам. — И мне до ужаса захотелось домой. Леся, дорогая моя, а тебе не кажется, что нам пора отсюда делать ножки?

— Не говори глупости, — отмахнулась та, с напряжением глядя на дверь, за которой скрылся Тимофей.

— Мне почему-то не кажется, что это глупости, — не сдался Валентин. — И если сейчас вон из того угла выплывет привидение с тыквой вместо головы, я совсем не удивлюсь… но тут же схвачу сердечную недостаточность, — держась за сердце, простонал он.

— Валя, хватит болтать чепуху! Не язык, а помело с моторчиком! — сморщилась девушка. — Ведешь себя, как маленький ребенок.

— Ах, ма шер, ты же знаешь, что я ничего не могу с собой поделать и всегда много болтаю, когда очень боюсь, — ответил тот, не переставая разглядывать темные углы комнаты. — Ааа… ик… оу… вон… ой, мама дорогая, я же говорил… я предупреждал, я так и знал, — начал нечленораздельно завывать он, таращась на два светящихся зеленых огонька почти под самым потолком. — Там барабашка, домовой, призрак, привидение, я умираю! — еле слышно прохрипел Валя, показывал в ту сторону дрожащей рукой и вращая выкатившимися из орбит глазами.

— Кадкин, может, хватит уже ерничать? От твоих дешевых шуточек у меня уши вянут. Постыдился бы Екатерины Ильиничны, клоун недоделанный! — прикрикнула на друга Олеся. — Что с тобой? Ты чего блеешь, как овца? — И она проследила за его рукой и взглядом. — Ой, мамочки! — тут же взвизгнула девушка и подскочила на стуле, словно подстреленная.

— Да успокойтесь вы оба, — усмехнулась Екатерина Ильинична. — Чего так всполошились-то? Это же Василий на шкафу сидит.

— В этом доме разве стульев для гостей не хватает, что шкафы в ход идут? — дрожащим голосом спросил Валя. — Здесь все такие ненормальные, или это у меня крыша едет? Леся, дорогая, мне кажется, чтобы домчаться до канадской границы минут за пятнадцать, бензина нам вполне хватит.

— Что за Василий? — судорожно выдохнула девушка, повернувшись к старухе и не обращая внимания на слова друга. — Кто он такой?

— Обыкновенный кот.

— Кот? Кот? — хором удивились Олеся с Валей.

— Ну да, кот Василий, — повторила Екатерина Ильинична. — Сидит себе спокойно на шкафу, а вы здесь такой крик подняли. Право слово — какие вы еще дети, — затряслась она от беззвучного смеха.

— А почему его не видно? Вон, только два огонька светятся, — спросил Валя, все еще с недоверием бросая взгляды под потолок.

— Потому что он черный, — ответила старуха, продолжая смеяться.

— Тьфу, тьфу, тьфу, изыди, нечисть, — брезгливо сморщился молодой человек и начал плеваться во все стороны. — Терпеть не могу черных котов, от них одни неприятности.

— Нельзя быть таким суеверным, это все предрассудки, и если в них верить, то и белый кот будет источником неприятностей, — нравоучительно произнесла Екатерина Ильинична, вытирая с глаз выступившие от смеха слезы. — А Василий — очень спокойное и дружелюбное животное, если его не обижать, конечно.

Василий, как будто поняв, что говорят о нем, спрыгнул со шкафа прямо на стол и подошел к Валентину на мягких, бесшумных лапах. Он выгнул спину и потерся о его плечо.

— Фу, какой ужас! — брезгливо сморщился тот. — А ну брысь от меня немедленно, — прикрикнул он на кота. — Сначала напугал до приступа эпилепсии, а теперь подлизывается! Ишь, еще и мурлыкать мне здесь вздумал! Меня этим не возьмешь, я все равно черный цвет терпеть не могу.

— Какой красивый, — улыбнулась Олеся и погладила Василия по спинке. — Вы только послушайте, он и правда мурлычет, да как громко!

— Вася сам к порогу дома пришел, он тогда еще совсем маленьким котенком был, — с улыбкой глядя на кота, сказала Екатерина Ильинична. — Весь облезлый, шелудивый, мокрый и ужасно голодный. Весна тогда была, еще холодно вечерами было, да еще и дождик тогда шел. Веда в окно увидела это жалкое, продрогшее существо, пожалела и взяла в дом. Искупала, отогрела, откормила. Вон какой котище вырос, в этом году ему уже шесть лет будет. Он за Ведой по пятам везде ходил, а когда она умерла, тоже из дома ушел. Месяца два, наверное, где-то скитался, а потом вернулся и остался с Тимофеем.

— Рыбак рыбака, — снова проворчал Валя, отмахиваясь от назойливого хвоста Василия, который так и норовил задеть его щеку. — Леший и черный кот — команда что надо. Нет, вот что он ко мне привязался, а? Я кому сказал, брысь от меня! — снова прикрикнул он на кота.

— Мне кажется, что Василий к тебе неровно дышит, поэтому и трется возле тебя. Ты только посмотри, какими влюбленными глазами он на тебя смотрит, — засмеялась Олеся. — Ты ему явно очень понравился.

— Зато он мне — категорически нет, — огрызнулся Валентин. — А ну, отвали от меня немедленно, нечистая сила! — снова прикрикнул он на кота, но тот настойчиво делал вид, что не слышит. Василий упрямо подставлял молодому человеку свою спинку, чтобы тот ее погладил.

В это самое время вернулся Тимофей, и Валентин не посмел при нем схватить кота за шкирку и сбросить со стола, что уже намеривался сделать.

— Хороший котик, какой ласковый, черненький, красивый, — просюсюкал он, изображая подобие улыбки.

— Вот возьми, это теперь твое, — проговорил тем временем Тимофей, протягивая Олесе деревянную шкатулку, похожую на небольшой сундучок.

— Ого, Леся, дорогая моя, там наверняка фамильные драгоценности вашей семейки, — возбужденно воскликнул Валентин, проворно подбегая к девушке. — Ой, как интересно, мне здесь уже начинает нравиться. Ну, чего ты замерла-то, как сфинкс? От радости в зобу дыханье сперло? — засмеялся он. — Давай, давай, открывай быстрее, не томи душу.

— А ну цыц! — прикрикнул на него старик. — Не тебе это оставлено, не тебе и смотреть.

— Почему это? — откровенно обиделся Валя, и его губы предательски задрожали. — Мне тоже хочется все увидеть собственными глазами.

— Как хочется, так и перехочется! — сурово нахмурился старик. — Ишь, какой любопытный выискался тут! Не для всяких глаз это предназначено, так что охолони, любезный. А ты, девонька, иди вот за эту дверь, пройдешь по коридору до самого конца, там справа увидишь еще одну дверь, за ней находится спальня Веды, — снова обратился он к Олесе. — Сядь там в тишине, открой шкатулку и спокойно все посмотри. Если вдруг тебе что-то непонятно будет, я постараюсь разъяснить, что в моих силах, конечно. Веда была загадочной женщиной, поэтому даже мне говорила далеко не все.

— А разве это нельзя сделать здесь? Ну, я имею в виду открыть ее и посмотреть, — спросила девушка, растерянно переводя взгляд со старика на шкатулку, не смея взять ее в руки.

— Можно, конечно, но будет лучше, если тебе никто не будет мешать. Ты должна посмотреть все как следует, не спеша. Ступай, ступай, девочка, не бойся, здесь ты у себя дома.

— А вы?

— А мы сейчас с Ильиничной самоварчик организуем, посидим, почаевничаем да поговорим. Твоего друга тоже чаем напоим, не переживай, — добавил Тимофей, когда увидел нерешительность девушки.

— Вот спасибо, осчастливил до невозможности! — фыркнул Валя и демонстративно отвернулся, показывая этим, как его сильно обидели. Увидев кота Василия на полу, он злорадно прищурился и уже нацелился на его хвост, чтобы прищемить своим ботинком, но промахнулся. Кот бесшумно и очень быстро юркнул в щель приоткрытой двери. — Ничего, я до тебя все равно доберусь, — пообещал ему вслед Валентин.

— Вы меня простите и не обижайтесь, но мне бы хотелось, чтобы Валя пошел вместе со мной, мне так будет спокойнее, — виновато улыбнулась Олеся старику. — Он мой верный друг, с самого детства, и у меня нет от него секретов.

— Вот именно, — моментально взбодрился молодой человек и, выпятив грудь колесом, принял позу петуха, вошедшего в курятник. — У Леси нет от меня секретов, и никогда не было… с детства.

— Ну ладно, поступай, как знаешь, тебе, наверное, видней, — кивнул головой Тимофей. — Раз ты так решила, значит, так тому и быть. Идите вдвоем, а мы с Ильиничной не будем вам мешать, здесь посидим, подождем. Ну, что же ты стоишь? На, бери, теперь это принадлежит тебе по праву, — добавил он и осторожно положил на колени девушки заветную шкатулку. — Ключ, который ее открывает, ты найдешь в верхнем ящике бюро, что стоит в комнате Веды. Ступайте с Богом!