Похитители дождя

Ирина Фольц

Название книги говорит само за себя и чётко даёт определение нечестному правительству. Эту книгу, скорее всего, никогда не допустят к публикации в России. Она о том, каким способом грабят простых людей. Почему наши дети продают себя? Почему мы позволяем себя обманывать? Почему религия у нас – это способ заработать лёгкие деньги? Почему всё достаётся «пастухам» или как из миллиарда людей сделать стадо овец. Все эти темы крупной красной строкой мигают на страницах этой книги.

Глава вторая

Когда я пришла в себя, была уже ночь и, открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Тусклый свет луны еле-еле проникал в хижину. Он ложился серебряной тенью на кровать Лизы и, повернувшись на бок, я увидела её открытые глаза. Они смотрели на меня таким пристальным немигающим взглядом, что я в первое мгновение даже испугалась.

— Лиза, — шёпотом окликнула я её.

— Тебе уже лучше? — послышался в ответ её тихий голос.

— Да, голова уже совсем не болит. Не сходишь со мной в туалет? А то мне одной страшно.

— Может, маму разбудим? — предложила она.

— Нет, пусть спит. Пожалуйста, сходи ты со мной, — жалостливым тоном попросила я её.

— Ну, хорошо, — согласилась она, и от её резких движений заскрипела кровать.

— Да тише ты, всех разбудишь ещё, — недовольно прошептала я и очень медленно поднялась вслед за ней. Затем мы бесшумно, через настежь открытую дверь, вышли на улицу.

— А почему дверь открытой оставили? — поинтересовалась я уже в полный голос, когда мы спустились с причала.

— Сама вспомни, как там душно днём! Хоть ночью прохладой подышим, — объяснила она.

— Как я сама не додумалась? Мозги и те работают уже в пол силы.

— Иди за мной, я тебе покажу, где здесь нормальный туалет, — скомандовала Лиза, и я покорно двинулась вслед за ней. Но при виде тёмных кустов в памяти резко возникло воспоминание о незнакомой руке, которая так напугала меня днём и вполне могла внезапно появиться опять. От этой мысли мне снова стало дурно, и я остановилась. Лиза этого не заметила и ушла вперёд. Несколько минут я неподвижно стояла и напряжённо всматривалась в темноту.

— Ну, где ты там, Марьян? — явно недовольная моим поведением Лиза возвращалась назад. — Пойдём, я не собираюсь торчать здесь всю ночь, — и нервно схватив мою руку, она потащила меня за собой. Преодолев путь от голого пляжа к зарослям каких-то экзотических колючек, мы свернули влево, и узкая тропинка вывела нас прямо к туалету. Это был домик, состоявший из шести отдельных кабинок. Лиза щёлкнула включателем, зажегся свет.

— Вот это да! — воскликнула я.

— Я тоже была этому рада, — наконец дружелюбно улыбнулась Лиза. — Даже в туалет здесь свет проведён, а у нас в хижине его нет, — и наигранно насупившись, она картинно сложила руки на груди.

— И то правда, — согласилась я. — Подожди меня пару минут, я быстро.

Я нырнула в одну из кабинок и закрыла за собой двери. Туалет внутри был оборудован современной сантехникой, которая, к моему несказанному удивлению, находилась в рабочем состоянии. В кабинке имелся даже маленький умывальник и туалетная бумага.

Было заметно, что в этом месте хорошо и регулярно убирают. Вымыв руки, я вышла, погасила свет и подошла к Лизе, которая стояла, задрав голову, и рассматривала пластиковый купол, заслонявший небо.

— Да уж, так даже звёзд не увидишь, — тоже подняв голову вверх, возмутилась я.

— Как думаешь, для чего это построили? — спросила она.

— Не знаю, но купол прозрачный, значит служит точно не для защиты от солнца. Его предназначение в чём-то другом, — размышляла я вслух.

— Тогда для чего же? — и, опустив голову, Лиза вопросительно посмотрела на меня.

— Говорю же, не знаю. А ты маму с папой спрашивала?

— Они тоже не знают, — отвечала она.

— Мне страшно здесь, пойдём в дом, — добавила Лиза и быстро зашагала в сторону пляжа.

— Ты нас сегодня тоже сильно напугала, — по дороге чуть слышно пролепетала она, — здесь болеть точно нельзя. Ни больниц, ни врачей, ни полиции…

— Смотри, Лиза, а там звёзды видны, — вдалеке я увидела яркие огоньки на фоне бесконечной темноты.

— Я вижу, — сухо произнесла она, и резко остановившись перед мостиком к хижине, строго на меня посмотрела, — Марьян, ты больше не должна болеть.

— Лиза, ты чего? Разве я виновата в том, что заболела?

— Не виновата, но ты обязана быть аккуратнее? — продолжала она упрекать.

— В смысле? — удивилась я.

— Ты зачем вела себя как умалишённая? Прыгнула с корабля в воду, затем этот обморок, крики. Ты нас очень напугала, — заметно нервничая, Лиза опустила голову вниз, как бы опасаясь моего возмущённого взгляда.

— Но я не специально это делала, ну, кроме прыжка в воду. Мне было очень жарко, — поначалу я пыталась оправдываться, но захлебнулась от обиды и резко перешла на грубый тон.

— Лиза тебе только шестнадцать будет, ты младше меня, и не тебе меня учить, что делать.

Она хотела возразить, но я прервала разговор и быстрым шагом ушла в нашу хижину. Отец и мать всё это время спали, и наше отсутствие осталось незамеченным.

Было невозможно продолжать спор без риска разбудить их, поэтому оказавшись внутри, Лиза легла на свою кровать, отвернулась и больше не произнесла ни слова. Поначалу я и впрямь собиралась поразмыслить над её словами, но, в конце концов, усталость взяла своё, и вытянувшись во весь рост, я снова крепко уснула. Мне снился чудесный сон: я дома, в своей постели, пора вставать в школу… Соня, наша повариха, готовит нам завтрак, из кухни аппетитно тянет яичницей с беконом…

Когда я открыла глаза, было уже светло. Живот издал протяжный звук, напомнив, что почти сутки я ничего не ела. Запах еды витал в воздухе, пахло жареными яйцами и рыбой. Как раз в этот момент в комнату зашла Лиза, держа в руках тарелку с едой, от которой шёл пар.

— Пойдём на улицу, — позвала она меня, — а то здесь душно. Бодро вскочив с кровати, я побежала за ней. Мы уселись на край причала, свесив ноги к воде. Взяв из её рук тарелку, я с жадностью дикаря накинулась на рыбу, которая была ещё горячей.

— Улов отца! Мама её жарила на костре, а я помогала, — хвасталась она.

— Это от рыбы такой запах стоит по всему острову, или вы ещё что-то там жарите? — с трудом выговаривая слова набитым ртом, поинтересовалась я.

— Нет, это не от нашей еды такой запах, — болтая ногой, отвечала Лиза, — другие жители острова что-то готовят.

— Пахнет мясом и овощами, — с грустью и восторгом заметила я.

— Они с самого рассвета шумят, мы от этого и проснулись. Разве ты не слышала их?

— Нет, — ответила я, протянув ей пустую тарелку. — Пахнет стряпнёй Сони, — и с этими словам я втянула носом аромат съестного, что долетал из глубины острова.

— Да, ей повезло, что она не поехала с нами, — улыбалась Лиза.

— А нам не повезло, что мы не взяли её с собой, — смеясь, добавила я и с сожалением посмотрела на пустую тарелку, тут же мелькнула идея спросить добавки. Но Лиза меня опередила, отрицательно покачав головой.

— Это пока всё, но отец сказал, что ещё наловит.

— Вы уже кого-то из них видели? — сменила я тему и окинула взглядом остров.

В этот момент Лиза тряхнула головой, и прядь её длинных волос ветром прижало к её губам.

— Да, видели.

— И как? Они все говорят на английском?

— Не знаю, они с нами не говорили, — ответила она и заложила прядь за ухо.

Вдали раздался звук мотора, и мы с Лизой переглянулись. Она поставила тарелку на доски, и, не произнеся ни слова, мы ринулись с причала на другую сторону острова, чтобы посмотреть, кто там приплыл. Мотор заглох, в лагуну вошла лодка, а позади, за барьерными рифами, остался ждать большой катер.

— Видимо, этот катер только что приплыл, — внимательно изучая его взглядом, предположила Лиза. — Когда я шла сюда, его на этом месте не было.

В лодке были уже другие, не знакомые нам, двое мужчин. Причалив на том же месте, где и мы вчера, они вытащили на маленький пирс пару чугунных казанков. На берегу их ждали люди, которые забрали казанки, а взамен погрузили в лодку другие два, с виду похожие на первые. Но как только их стали перемещать, мышцы на руках мужчин сильно напряглись под их тяжестью. Стало ясно, что на наших глазах, скорее всего, происходит какой-то обмен. И действительно, перекинувшись парой слов, люди на лодке отчалили и доставили груз на катер, который ждал их за рифами. После чего лодка снова вернулась на остров, и в неё погрузили очередную партию тяжелых больших казанов. Так продолжалось трижды: лодка сновала от острова к катеру и обратно.

— Как думаешь, что они перевозят? — не отрывая взгляда ни на секунду, шёпотом спросила меня Лиза. — Вчера вечером, когда ты спала, я уже видела похожую картину, но в обратном порядке. Приплыла лодка, нагруженная пустыми казанками. Их с лёгкостью, по два за раз, выгружали на причал. А сегодня их чем-то заполнили и грузят на катер.

Выслушав её рассказ, я ответила, что даже представить себе не могу, что это может быть. Под конец принесли большой белый мешок, наполненный доверху чем-то похожим на ткань. Его легко закинули поверх последнего груза, после чего лодка уплыла, и сегодня больше не возвращалась. Её плотно закрепили на одном из бортов катера, который вскоре скрылся из виду.

Над головой затрещал прозрачный купол, сквозь который едва проникали слабые лучи солнца, собиравшегося вот-вот укрыться за приближающейся тучей.

— Как думаешь если ветер усилиться, сможет ли он порвать или снести этот навес? — убедившись, что катер больше не вернётся, Лиза с любопытстом посмотрела вверх.

— Не думаю, — прищурившись, отвечала я, — на вид очень прочная конструкция.

Меньше чем через полчаса поднялся очень сильный ветер, и океан стал неспокойным. Он гнал к берегу мощные волны, которые вдребезги разбивались о наш причал. Как я и предположила, навес оказался и вправду очень прочным, от порывов ветра лишь слегка подрагивало прозрачное полотно, но ни одного движения, ни единого признака слабости в самой конструкции не было обнаружено. Вскоре по нашей общей крыше забарабанил дождь, но струи воды стекали в океан, далеко за пределами лагуны. Они напористо стучали по куполу, не подарив ни капли самому острову.

— Даже как-то жутковато, — призналась мать, наблюдая эту картину. — Очень странное место, — продолжала она, — надеюсь, мы здесь пробудем недолго.

Из-за ветра, который поднимал столбом песок, на пляже было невозможно находиться, и мы перебрались в наше скромное обиталище, чтобы переждать бурю. Благодаря непогоде в нашей тесной комнатке в этот день сложилась очень тёплая атмосфера, и все хоть на время позабыли о неудобствах и скудности положения. Отец рассказал, что сегодня, несмотря на запрет, ходил тайком в местную деревню. И выяснил, что на острове три или четыре десятка хижин, но точную цифру назвать он не может. Видел также нескольких жителей и успел сделать о них парочку ценных наблюдений. «На вид они дружелюбные, но не очень охотно идут на контакт», — удобно расположившись на кровати, начал он свой рассказ, и мы с Лизой, усевшись как можно ближе, прямо на полу, стали его внимательно слушать.

Первым делом он сразу признался, что у него до сих пор так и не вышло ни с одним из них завести разговор. Но все, кого он видел, имели приблизительно схожие внешние черты: тёмная, очень загорелая кожа и длинные тёмно-каштановые волосы. У мужчин волосы были завязаны в тугой пучок на затылке. Необычным показалось ему то, что, не смотря на жаркий климат, каждый из них носил длинную, почти до пола одежду. При чём, и мужчины, и женщины.

— В общем, странные они, — в конце заключил он. — А самое интересное, сегодня утром я видел, как из маленькой хижины вышло человек восемь. Так что мы размещены здесь ещё с комфортом, — он засмеялся и тут же сквозь смех добавил, — да уж, тот мужчина, который нам говорил, что свободная хижина появиться лишь тогда, когда кто-то умрёт, забыл упомянуть, что покинуть это мир должно целое семейство, а не один человек.

Я, Лиза и мама от этого предположения тоже засмеялись вслед за ним. Посмеявшись от души, я почему-то всерьёз задумалась обо всех этих людях: «Как им живется в такой тесноте? Счастливы ли они?» Мы, если честно, за долго время не были так счастливы, как сегодня, в этой тесной хижине. По крайней мере, я. Да, было тесно, но было так много шуток и дружеского общения в этот день, что злость на них троих, почти совсем утихла. «Вот бы ветер дул неделю, — думала я тогда, — ну, или пока мы не уедем. Пусть даже две недели дует!»

Потом я отвлеклась и вспомнила наш дом в Москве. Это массивное трехэтажное здание, такое светлое снаружи и такое пасмурное внутри. Зато — сколько места! Спальни родителей, гостевые спальни, две огромные гостиные, целый этаж был выделен для нас с Лизой. Конечно же, сейчас было приятно вспомнить комфорт, который дарил этот дом. Я закрыла глаза и мысленно перенеслась в него, чтобы как следует (пусть только в воображении) насладиться его простором. Вспомнить запах свежего постельного белья и чистой одежды. Насладиться звуками музыки, что доносились из радио и музыкальных центров. А ванна! Как бы я хотела сейчас её принять, вымыть голову шампунем, а тело душистым мылом. Вспомнив о ней, я тут же почувствовала дискомфорт от морской соли, которая вот уже пару дней не смывалась с моего тела. Если честно, было даже смешно себе в этом признаться, но я уже почти привыкла к тому, как зудит сухая, стянутая и обгоревшая на солнце кожа, и как пахнет тело — вовсе не дезодорантом или духами.

Вернувшись в реальность, я всерьёз задумалась о том, что было бы неплохо добыть где-то мыло и смыть с себя соль. Затем до меня дошло, что нужны также расчёска и зубная щётка, и меня очень удивило, что о столь необходимых вещах я подумала только сейчас. Я посмотрела на маму, её волосы были старательно собраны в пучок, но, так же как и у всех нас, не мыты и не расчёсаны.

— Мам, а у нас есть расчёска? — поинтересовалась я и только в тот момент заметила, что перебила их разговор с отцом. Она машинально провела рукой по волосам, проверив всё ли в порядке на голове, и не отвлекаясь от разговора, сухо бросила — «нет».

Всё осталось на корабле, — думала я, — у нас нет больше ничего!

В эту ночь, под протяжные звуки ветра, который завывал, не стихая, до самого утра, я засыпала с единственной мыслью: «У нас больше нет ни-че-го».

Проснулась я опять позже всех, буря уже утихла, и утро стояло свежее и ясное. Хижина и причал были пусты. Одевшись, первым делом я решила разыскать остальных. Не трудно было догадаться, что отца я точно найду где-нибудь на берегу, за ловлей рыбы. И действительно, преодолев короткое расстояние на другую сторону острова, я тут же увидела отца и Лизу. Они ломали сухие ветки и укладывали их для костра.

— Марьяна, иди быстрее сюда, — ещё издали приметив меня, замахала руками Лиза. — Подойди, посмотри какую огромную рыбу поймал отец, — радостно визжа, она как-то по-детски подпрыгивала на месте, указывая пальцем в сторону того места, где лежала изогнутая мёртвая рыбина. Отец гордо поднял её с песка, демонстрируя внушительный размер. Она, действительно, оказалась длиной примерно с половину моей руки.

— Вот это будет завтрак сегодня! — восторженно восклицала сестра. — Представляешь, удочка аж скрипела под её весом, я думала, вот-вот сломается, но она выдержала!

— А где вы такую хорошую удочку взяли, — обратила я внимание на ценное приобретение отца — почти новенький спиннинг, что лежал неподалеку от воды.

— Ах, да, сейчас расскажу! Сегодня мы познакомились с одним человеком, что живёт здесь, на острове. А вот и он возвращается, — и отец указал на невысокого мужчину, который не спеша спускался к берегу. Моё внимание сразу же привлекла кепка на его голове, старая, сильно потёртая, с логотипом Nike белыми буквами по чёрной ткани.

На первый взгляд он казался чуть старше отца, но его худое лицо неестественно избороздили морщины. У отца тоже было много морщин, однако, в отличие от незнакомца, не настолько глубоких. Как и у всех жителей острова, кожа мужчины была покрыта загаром, но имела скорее красноватый оттенок, а не темно-коричневый, как у других.

Когда я присмотрелась к незнакомцу внимательнее, его взгляд показался мне ясным и проницательным, и спустя мгновение мне стало понятно, что он такой же гость (или пленник?) на этом острове, как и мы. Помимо кепки на нём была надета заношенная до дыр, выцветшая футболка на пару размеров больше его собственного, и мешковатые шорты, которые неестественно болтались на его исхудавшем теле. Усталый взгляд придавал его лицу болезненный вид, но вместе с тем излучал сочувствие и доброжелательность.

— Всем привет, кого ещё не видел, — подойдя к нам и поздоровавшись, обратился он ко мне, — меня зовут Изи.

— Марьяна, — улыбнулась я, стараясь припомнить, где могла слышать это имя раньше.

— Ах, да! — вспомнив, воскликнула я, — нас предупредили в первый день, что какой-то Изи нам всё расскажет. И что Вы нам должны рассказать? — сразу же почувствовав расположение к нему, я не постеснялась так резко и прямо задать этот вопрос.

— Ну, смотря, что вас будет интересовать? — отвечал он.

— Вот, Изи помог мне с удочкой, — вступил в разговор отец, — да ещё и научил, как поймать, такую жирненькую рыбку, — и он снова с гордостью указал на свой улов.

— О, это пустяки! — отвечал наш новый знакомый. — За два года я изучил предпочтения местной рыбы. Сначала мне пришлось нелегко, и ел я одну мелочь.

— Как мы вчера, — улыбалась Лиза.

— Сначала ловил на хлеб, — продолжал свой рассказ Изи, — а потом попробовал ловить на эту самую мелочь, и пошёл уже крупный улов. Большая рыба клюёт на меленькую, и обеды стали сытнее. И всё ж таки я сбросил килограммов двадцать за эти годы. Хороший климат плюс, так сказать, здоровое питание пошли на пользу моему организму, — приподняв кепку, он запустил под неё свою пятерню, зачесал густые и длинные волосы назад и снова её надел.

— В общем, добро пожаловать на остров «ИКС», — окончив свой недолгий рассказ, он снова улыбнулся.

— Странное название для острова, — вслух заметила я.

— Это я его так назвал, потому что не знаю его настоящего названия, — весело объяснил он.

Мы дружно разразились хохотом, по достоинству оценив его юмор. Посмеявшись от души, отец предложил всем вместе позавтракать, и они с Лизой энергично взялись разводить огонь в куче сухого хвороста, сложенного для костра. А я тем временем решила подробнее расспросить нового знакомого об этом месте.

— Вы сказали, что уже два года здесь, — начала я осторожно свой допрос.

— Почти два, — поправил он меня, а сам тем временем внимательно наблюдал, как отец разжигает сухие ветки.

— А местные тоже этот остров называют «ИКС»? — продолжала я.

— Понятия не имею, — пожал он плечами, — они не особо разговорчивые, эти местные. А те, что живут здесь на острове безвыездно, совсем не понимают английского языка. И вообще, если вы меня хотите спросить о том, что здесь происходит, я отвечу — чёрт его знает, что здесь такое творится, и кто эти люди, и какой у них родной язык! — Он на минуту задумался, а затем добавил:

— Но всё же я знаю одно: правила здесь свои есть. И вам они, ой, как не понравятся! — его лицо стало в этот момент очень серьёзным. — Я лично не всегда их соблюдаю, а лишь в случае нужды. А нужда здесь понятная — питьевая вода. Можно работать и за еду, конечно, но лично мне проще наловить рыбы и поесть, чем работать весь день за пару тарелок какого-нибудь варева, которое они ежедневно готовят.

— А какого вида работа? К примеру, чтобы получить только воду, — с интересом спросила я.

— Для женщин, в основном, готовить, стирать, чистить овощи. Для мужчин потяжелее, например, рубить дрова, грузить казанки с едой на лодки, убирать мусор на острове и так далее.

— Вообще ничего не понимаю, — в недоумение пожала я плечами, — а кому нужно столько еды?

— Вот и я почти два года этого не пойму, — отвечал он. — Твоему отцу вот тоже рассказал, и он ничего не понимает. Никто здесь ничего не понимает, — в эту секунду его лицо перестало быть серьёзным, и он еле слышно засмеялся. — Здесь почти как в армии, только вместо наказания за неуместные вопросы тебе на них просто не отвечают. И можешь хоть тысячу раз их задать, но ответа не последует. А вздумаешь не работать, то просто умрёшь от жажды. Я даже проверял, — продолжал он смеяться, — тебе никто ничем не поможет, хоть валяйся здесь на берегу и умирай. Все знают, что воду можно получить только работая. Правило для всех одно, что для нас, что для местных. Поэтому всем плевать, к примеру, на твои революционные настроения, выбор только один: или жить и работать или не работать и умереть! — каким-то торжественным тоном заключил он. Костёр к этому моменту как раз разгорелся.

— Ну вот, скоро всё будет готово, — Лиза в восторге потирала ладони.

«Подумать только, уже почти два года, из дня в день он на этом пляже ловит рыбу, — подумала я, с тоской глядя на Изи, — ну да, ведь есть хочется каждый день». Мой взгляд наткнулся на лежащий неподалёку булыжник, перепачканный чешуёй, кровью и потрохами, им, по всей видимости, глушили пойманную рыбу, чтобы не трепыхалась. Что если уже почти два года этот камень служит для такого рода работы? А может и больше? Может ещё до Изи его использовал кто-то другой? «Бац! Бац! И пойманная еда больше не дергается», — с ужасом подумала я.

— А почему вы до сих пор не вернулись домой? — эти слова вырвались у меня неожиданно. Но в размышлениях о булыжнике, я не заметила, как Изи отошёл, чтобы помочь отцу разделать и почистить его рыбину. И мне сперва показалось, что он не услышал мой вопрос, но закончив с чисткой рыбы, он снова подошёл ко мне.

— Боюсь, я застрял здесь надолго, понятия не имею, когда нас отсюда заберут, так как некому… — он медленно и излишне тщательно вытер руки краем своей футболки.

Повисла пауза, во время которой я осмыслила это «нас» и поинтересовалась: — Так Вы не один здесь?

— Я с дочерью, — слегка прищурившись, он отвёл взгляд в сторону. — Она не на много старше тебя, — добавил он и поправил на голове свою кепку. То ли это было у него своего рода привычкой, то ли ему мешали длинные волосы.

— Сейчас я сбегаю в хижину и тоже принесу свой утренний улов, — неожиданно он сменил тему и обратился к отцу, в этот момент я поняла, что все его мысли направлены только на предстоящую трапезу. Отец кивнул в знак согласия, и Изи торопливо скрылся из виду в зарослях. Мне стало любопытно, в какой из хижин он живёт. «Нужно обязательно его об этом спросить», — тут же решила я, но не успела толком над этим поразмыслить, как Изи уже вернулся.

— А где вы здесь живёте? — не дав ему отдышаться, тут же спросила я.

— Первая хижина отсюда. Как выйдешь на тропу, что ведёт в их посёлок, ты сразу её увидишь, она особняком от других стоит.

— А здесь есть ещё люди? — и только после того, как я произнесла эту фразу вслух, я поняла, как она глупо прозвучала.

Он улыбнулся, сразу догадавшись, о чём идёт речь.

— Ты имеешь в виду — не здешние, как мы?

— Да, — покраснев, отвечала я, — именно это я имела в виду.

— Нет, только мы, — он с пониманием покачал головой.

— Пока погода спокойная, как сегодня, костёр разводить можно здесь, на берегу, — он снова внезапно прервал нашу беседу и обратился к отцу, как будто опасался, что забудет сказать ему что-то важное, — но если хоть немного поднимется ветер, то в целях безопасности лучше здесь этого не делать. Я себе прямо возле хижины что-то вроде мангала соорудил из железного ящика. Мне повезло, он мне просто так достался. Когда будет ветер, можешь приходить ко мне, будем вместе готовить на нём. Отец кивнул ему с благодарностью.

— И вообще, если нужна будет помощь, можете смело ко мне обращаться, — и он с улыбкой посмотрел на нас с Лизой, и мы тоже с благодарностью кивнули ему в ответ. Подойдя к отцу, я шёпотом спросила:

— А что если мы тоже здесь останемся на два года?

— Не останемся, — спокойно ответил он.

Запахло жареной рыбой, тут Изи вспомнил, что у него ещё кое-что припасено к завтраку и снова ненадолго удалился.

— А где мама? — я вспомнила, что сегодня её ещё не видела, и крайне удивлённая её отсутствием, огляделась по сторонам, — где она так долго ходит?

— Мама, до обеда с местными, — ответила Лиза, в то время как отец молча переворачивал уже наполовину готовую рыбу. — У нас питьевая вода почти на исходе, вот она и пошла сегодня, — с грустью в голосе тут же объяснила она.

— Мы все будем ходить туда, — грубо перебил её отец. — Она вернётся и расскажет, что там и как, и после мы все будем работать, чтобы получить воду, как и объяснил Изи, — напомнил он мне. Я, было, открыла рот, чтобы ему ответить, но тут вернулся Изи с большим ананасом в руках. Я так этому обрадовалась, что у меня всё вылетело из головы.

— Я его утром нашёл! — увидев издалека наши радостные лица, он победно поднял ананас над головой. — Кто рано встаёт, как говориться, тому и Бог подаёт! — с этими словами он достал из кармана раскладной перочинный ножик и уселся на песок.

— Будет рыба с ананасами. Ели уже такое у себя в Москве? — разрезая толстую кожуру, спросил он у нас с Лизой.

— Мне такое не очень нравиться, — скривилась Лиза, — я лучше отдельно поем рыбу, а потом ананас.

— Ну, это на любителя, — согласился он. — Рыба ещё не пожарилась, а вот ананас уже готов.

И он протянул по кусочку нам с Лизой. Тропический плод оказался очень сладким, и мы с жадностью накинулись на него. Тем временем солнце потихоньку поднималось всё выше, и жара торопилась на смену уходящей утренней прохладе.

Когда завтрак, наконец, был готов, ощущая нарастающую жару, мы быстро покончили с ним и сразу же затушили угли. Затем, собрав остатки рыбы и ананаса в тарелку для мамы, мы пошли к себе. Уже дома мне в голову вдруг пришла мысль, а не сходить ли к Изи, вернее к его дочке? У неё, весьма вероятно, могли найтись расчёска или кусочек мыла. Переговорив быстро с отцом и получив его одобрение, я решилась всё же сходить. Найти их дом оказалось очень легко, он одиноко стоял в стороне от посёлка. Ещё издалека мне показалось, что хижина Изи на вид однозначно лучше нашей. Входная дверь была выкрашена ровно и аккуратно в серый цвет, и с уверенностью можно было предположить, что краска на ней совсем свежая. Внимание привлекали также хорошо застеклённые окна, а скользнув взглядом по крыше, я заметила, что к хижине тянется провод. «Неужели у них есть электричество?» — ещё не совсем убедившись и не веря своим глазам, подумала я.

Как только я постучала в дверь, за ней сразу же послышались лёгкие шаги. Затем она открылась, и на порог вышла молодая девушка. Она была очень хороша собой. «Даже почти красавица», — промелькнуло в моей голове. Напомню читателю, что я была в том возрасте, когда девушке трудно дается признание факта, что кто-то может быть красивее, чем она сама. Поэтому, естественно, я не была объективной, раз оценила красоту незнакомки гораздо ниже своей.

Длинные, заложенные на правый бок тёмно-каштановые волосы завивались мелкими кудрями. Накрашенные розовой помадой губы ярко выделялись на гладком загорелом лице, аккуратный изгиб бровей и длинные, как у куклы, тёмные ресницы оттеняли красоту больших голубых глаз. На ней был надет белый короткий сарафан с облегающим верхом и юбкой в виде колокольчика. Чёрный поясок завершал наряд и удачно подчёркивал тонкую талию. Её ровный коричневый загар особенно выгодно смотрелся на фоне белой одежды. Вообще выглядела она почти как кукла. Хотя, на мой вкус, она была чересчур худощава, но её тело имело соблазнительные округлости в нужных местах. В целом она выглядела, как кукла Барби, слишком идеальной во всех отношениях. Пока я пристально изучала её, она также тщательно оценивала глазами мою внешность, однако, меня это почему-то совсем не смущало. Наконец, спустя почти минуту, я отвела взгляд в сторону, тем самым как бы давая понять, что визуальное знакомство состоялось, и теперь я готова поговорить.

— Ты, наверное, Марьяна? Или Лиза? — спросила она. — Мне Изи про вас рассказывал, вы — новенькие на острове, так ведь? Меня зовут Вероника, — не дождавшись ответа на свои вопросы, она представилась и дружелюбно протянула мне свою руку.

— Марьяна, — я тоже представилась и пожала её руку в ответ. — Так только мужчины здороваются, — заметила я вслух, но на это она ничего не ответила, только жестом пригласила войти в дом.

— Я к тебе пришла, чтобы узнать, нет ли у тебя лишнего мыла? — все ещё стоя на пороге, я залпом выпалила фразу, которая казалась мне такой унизительной.

«Как это жалко прозвучало, — с негодованием думала я в эту минуту, — росить кусочек мыла, когда оно стоит копейки! До этого я и представить себе не могла, каково это — нуждаться в чём-то. Вернуться бы сейчас в наш дом на минутку и взять всё, что нужно!» — мечтала я, стараясь заглушить мучительное чувство стыда. Дома мылом я пользовалась нечасто, разве что руки сполоснуть, отдавая предпочтения гелю для душа с ароматом кокоса, ванили или шоколада. Мне стоило лишь сказать Анне, женщине, которая убирала у нас в доме, какой я хочу аромат, и в этот же день или на следующий, она его приносила. «Жаль эта девчонка не знает, какой у нас дом в Москве и сколько там мыла»!

— Ты собираешься заходить? — из хижины послышался её голос.

Я прошла внутрь и не поверила тому, что увидела. Первое, что бросилось в глаза — обои на стенах с изображением полевых цветов. Хижина, в которой жили Изи с дочерью, оказалась намного просторнее той, где ютились мы вчетвером. Посередине комнаты стояла деревянная ширма, отделяющая половину, где обитала Вероника, от половины её отца. Какая часть комнаты кому принадлежит, понять было нетрудно. На стороне Изи обстановка была спартанская: кровать с тумбочкой, а над кроватью — большой, видимо, сделанный вручную деревянный крест. На половине Вероники стояли такая же кровать и тумбочка, но на стене висело большое, почти во весь рост, зеркало. Я быстро перебегала глазами с предмета на предмет, пока мой взгляд не приковала тумбочка, крышка которой сплошь была заставлена всякими безделушками, бутылочками с духами и прочей косметикой. А главное, на что я сразу же обратила внимание, на ней лежала красивая щётка для волос. В этот самый момент Верника уже рылась под кроватью, где у неё стояли открытые деревянные ящики со всякой всячиной. Пока она их выдвигала один за другим, я заглянула в зеркало, и моё отражение оказалось настолько ужасным, что я покраснела от стыда. Потемневшая кожа, растрёпанные и выгоревшие на солнце волосы торчат как солома, измятая, пропахшая потом одежда, что уж говорить о грязных ногтях и немытом лице? Машинально я попятилась назад, ближе к выходу и подальше от Вероники, чтобы она не почувствовала запах пота, который, как мне казалось, ещё острее ощущался в закрытом помещении. Вжавшись спиной в небольшой шкаф, что стоял слева от входной двери, я подняла голову вверх. Мой взгляд упал на висящий над дверью вентилятор. «Значит, догадка насчет электричества была верна!» — не понятно чему обрадовалась я. «Ну точно есть свет», — мои сомнения развеялись, когда я наконец обнаружила люстру, свисающую с потолка. И как я сразу её не заметила?! Вероника закончила рыться в ящиках и протянула мне запечатанный кусок мыла. На его упаковке была нарисована красная роза.

— Вот, возьми, но не потеряй и пользуйся очень экономно, — настойчиво посоветовала она.

— Спасибо большое, — отвечала я и направилась, было, к выходу, но тут вспомнила о расчёске и застыла на месте.

— А можно мне ещё расчесаться? — спросила я, закусив губу и тем самым давая понять, как мне неудобно просить о таком. На это она улыбнулась, но её улыбка отличалась от улыбки её отца. Мне она показалась не дружелюбной, а какой-то снисходительной. Вроде той, что выдавливает из себя прохожий, у которого просят милостыню, а у него в кармане завалялась пара монет как раз на такой случай.

— У меня есть одна лишняя, я тебе её подарю, — и она пошла назад к своим ящикам. Снова выдвинув один из них, она достала гребень с широкими зубчиками и, не вставая с пола, протянула его мне. Схватив долгожданное сокровище, я поспешила на выход.

— Если что-то ещё будет нужно, приходи, чем смогу, тем помогу! — крикнула она вслед, но я её уже почти не слышала. Стыдно признаться, но меня неотступно преследовал запах пота, и я думала лишь о том, как бы скорее смыть его этим мылом и расчесать уже чистые волосы. Дома я наконец застала маму, она как раз доедала остатки рыбы. Первым делом похваставшись мылом, я объявила о своём намерении тут же им воспользоваться и снова покинула хижину. Мне оставалось лишь найти место, где можно было помыться. Выбор был невелик: или заплыть на глубину, где был шанс оказаться у всех на виду, или спрятаться за кустами, которые спускались к самой воде и удачно нависали над берегом, живой изгородью окружая небольшой клочок берега с трёх сторон. Такие кусты росли только в одной части острова, и я решительно направилась туда. Убедившись, что место совершенно безлюдно, я скинула одежду и быстро зашла в воду. Кусты надёжно скрывали меня от нескромных глаз, и, почувствовав себя в безопасности, я, наконец, расслабилась. Как же хорошо пахло это мыло! Какое наслаждение дарило ощущение чистоты! Хоть мне было непривычно купаться без одежды, но вода оказалась тёплая, как парное молоко, и потому, понежившись в ней больше часа, я всё ещё не хотела уходить. Меня заставили это сделать! Услышав шорох за спиной, я вздрогнула от мысли, что за мною могли наблюдать. Настороженно озираясь по сторонам, я вышла из воды и быстро натянула одежду. Затем осмотрела место, откуда, как мне показалось, донёсся шорох, но никого не обнаружила и успокоилась. «Нужно скорее идти назад», — и я со всех ног пустилась бежать по горячему песку, радуясь чистоте и свежести.

Так, день за днём, неделя за неделей проходила наша жизнь на острове: отец и Изи ловили рыбу, я и Лиза собирали сухие ветки, а мама работала. В первый же день она рассказала, что работа была несложной, в основном ей приходилось чистить овощи, резать мясо, разделывать рыбу. Вскоре я тоже начала ходить с ней, Лиза же оставалась и помогала отцу. Впрочем, и ему пришлось поработать на погрузке казанков в лодку, после чего он сказал, что это не так уж и тяжело. Так что проблем с едой и водой у нас пока не было. Хвороста для костра тоже хватало в избытке, поскольку из-за отсутствия дождей на острове многие деревья и кусты засыхали. Время от времени мы замечали, что местные всё же поливают пальмы и другие растения, чтобы они не погибли, но делают это крайне редко и скудно, стараясь поменьше расходовать пресную воду.

Во время непогоды ни одна лодка не могла зайти в лагуну из-за огромных волн, и еду не готовили. В такие дни все отдыхали или же брались за другую работу: заготавливали хворост для костра или собирали опавшие фрукты. Так как в посёлок нельзя было заходить без спроса, то по дороге на работу нас встречали местные женщины. Они провожали нас в специально отведённое место, где уже дожидались вёдра с нечищеными овощами или неощипанные курицы, а после окончания работы также под присмотром уводили назад. В первый же день я с удивлением обнаружила, что они самостоятельно разводят кур. Для этого были построены загоны из металлической сетки. Несколько раз нас приводили убирать курятник, и этот вид работы мне особенно не нравился. Как и предупреждал Изи, работа была всегда и для каждого.

Хотя были и исключения. Спустя какое-то время я вдруг поняла, что Вероника ни разу не приходила работать вместе со всеми. К нам на пляж она тоже не являлась, все дни напролёт просиживая в хижине. Сама не знаю почему, но я стеснялась спрашивать об этом Изи. «Может она приболела», — подыскивала я разумное объяснение. Сам Изи вообще старался о ней не заговаривать. Лиза к концу первой недели всё же у него поинтересовалась, что с его дочкой, может она болеет? На это он коротко отвечал, мол, всё в порядке, она не больна. Тогда Лиза спросила, как Вероника зарабатывает себе на воду? Изи сильно покраснел и промолчал. Эта его реакция подогрела всеобщее любопытство. Сперва я предполагала, что воды заработанной Изи хватает на двоих, но теперь находила, что в этом есть что-то странное. После реакции Изи мой интерес возрос настолько, что я стала наблюдать за их хижиной, поджидая момент, когда выйдет Вероника. Она выходила обычно ближе к вечеру и сразу шла купаться в океане. Когда я с ней сталкивалась, Вероника всегда здоровалась, но дальнейшего разговора избегала и никогда не пыталась завязать дружбу.

Конец ознакомительного фрагмента.