Бумсы про смысл жизни для детей и храбрых взрослых

Ирина Титова

Пройдя дорогой главного героя, тебе откроются тайны мироустройства. Ты научишься читать жизнь, как книгу, и получишь реальные инструменты для победы над монстром, крадущим твой свет.

Дома

Малыш тут же запрыгнул на подоконник и стал рассматривать проплывающие облака. Для удобства я принес ему маленькую диванную подушку.

— Ты извини, оставлю тебя ненадолго. Промок весь. Я в душ, а ты осваивайся.

Стоя под струями теплой, почти горячей воды я снова удивлялся на сколько мне кажется обычным все происходящее. Будто ничего особенного и не происходит. Чудик, одуванчики, странный мужчина…. Но мне было так хорошо и думать совсем не хотелось и, подставив голову потокам воды, я смыл все назойливые мысли вместе с мылом. После чего, благоухающий, довольный как слон и красный как помидор, натянул махровый халат и вернулся на кухню.

Там Чудик уже вовсю копошился на одной из полок подвесного шкафа.

— А ты быстро осваиваешься.

Я поставил чайник. После чего размякший и отогревшийся, расплылся на диване в ожидании чая, с любопытством наблюдая за гостем.

— Елки, а я ведь даже не знаю, чем тебя кормить. Надо будет у мальчонки разузнать. Ладно, ищи, глядишь найдешь что то подходящее. Знаешь, у меня еще холодильник есть.

Но чудик не обращал на меня никакого внимания, увлеченный процессом раскопок.

Уже через минуту он победоносно тащил ко мне какой-то сверток. Торжественно вручив его, малыш снова отправился на поиски.

Честно говоря, я сам с трудом знал содержимое этого шкафа. Им пользовалась только мама. Здесь лежали всякие приправы, склянки с маслами и сушеное разнотравье. Ничего, что могло бы меня заинтересовать. Хотя именно эта неосведомленность зародила любопытство и я с интересом открывал сверток. Не успев развернуть до конца, меня окружило облако знакомого аромата. Это была сушеная мята, особая, бабушкина. Такая росла только у нее.

В тот же момент что-то с глухим звуком шлепнулось на пол, выдернув меня из приятных воспоминаний. Чудик стоял на полке и сверху разглядывал маленький тканный мешочек, упавший на пол. После чего он перевел взгляд на меня, потом снова на мешочек и так несколько раз. Было понятно, что сам он его поднимать не собирается. Я лениво сполз с дивана, сгреб мешок и уселся обратно, ощупывая содержимое, но ничего дельного на ум не приходило. Мама могла положить туда все, что угодно. В это время малыш перепрыгнул с полки на стол, чтобы подобраться поближе и лично изучить содержимое. Развязав узелок, я почувствовал, как в воздух, волшебным джином, просочился еще один до боли знакомый аромат. Это были сушенные яблоки. Чудик раздулся и стал радостно прыгать по столу как мячик. Свист чайника прервал происходящее. Мелкий тут же перепрыгнул на подушку, устроился поудобнее и нетерпеливо заелозил на месте, сверля меня взглядом.

— Аааа, да ты большой любитель чая. Ну что ж, все оказалось не так уж сложно. Я полез на полку, где лежали пачки чая разных видов, открыл первую попавшуюся и закинул пакетики в кружки. Только я собрался залить их кипятком, как малыш сорвался с места и сердито фыркая, перебрался на стол. Выдернул пакетики из кружек и швырнул на пол. После чего взял несколько листочков мяты, пару долек яблок из мешочка и закинул их в кружки себе и мне. Потом вернулся на подушку и властно указал на чайник. Все это время, я лишь удивленно наблюдал за происходящим, зависнув с чайником в руке.

— Ах вот оно как! Ты еще и гурман. Ну извини, не сообразил сразу. —

я залил в чашки кипяток и на пару минуту накрыл их блюдцами. Все это время чудик нетерпеливо елозил в ожидании, не сводя с них взгляд. Выждав немного, я переставил кружку к нему на подоконник и снял с нее блюдце, наблюдая, что будет дальше. Малыш уселся поудобнее и сложил лапки лодочкой. И тут стало происходить что-то удивительное. Пар, исходящий от чая, тонкой струйкой стал опускаться к нему в лапки, собираясь в облако. Накопив достаточное количество, малыш закрыл глаза, притянул его ближе к своему большому носу и стал медленно втягивать, жмурясь ипричмокивая от удовольствия.

— Вот оно как… — завороженно наблюдал я.

Вдохнув первое облако, он глянул на меня, указав на кружку и начал собирать второе. Чтобы не смущать его, я тоже устроился поудобнее, притянул чашку поближе и снял с нее блюдце. В нос ударил тот самый аромат, причудившийся на улице. На душе стало тепло и уютно, пылинки медленно плавали в солнечном луче, заглянувшем на наше чаепитие, аромат укутывал теплым пледом. Я сделал пару глотков, потом еще пару. Яблочо-мятное солнце разливалось по телу, унося в глубокое детство. Я закрыл глаза и сам не заметил как вскоре сполз на подушку и уснул.

СТРАХИ

Не знаю сколько времени прошло. Не отойдя от сна, я сладко потянулся, с улыбкой вспоминая произошедшее. Как давно я не чувствовал ничего подобного. И тут меня охватил панический ужас. А вдруг это был всего лишь сон. Я понял, что очень боюсь открыть глаза. Возможно я проспал всего час или даже меньше, но заснул я в одном особенном мире — мире, в котором нашел что-то очень важное, что так долго искал. Может быть самое важное, что тебе очень нужно было найти и без этого дальше совсем никак. И это был какой то новый страх, какого не было раньше. А насчет страхов, уж поверьте, я настоящий знаток. У меня их целая коллекция.

Самый первый, из глубокого детства. Когда то он был ооооооочень большой, словно еще одна вселенная, а теперь я просто ношу его в кармашке — страх темноты. Оооооо, знали бы вы его в те славные времена. Уверен, он до сих пор с трепетом вспоминает пору своего величия. Когда мама целовала меня на ночь, выключала свет, закрывала дверь и приходил Он. Вернее Он приходил чуть раньше, просто сидел в сладком ожидании своего часа. Я же заранее собирал все свои игрушки, плюшевых зверят, солдатиков на спасительный ковчег своей кровати, стараясь уместить их под одеялом. Потому что оно было волшебным и спасало любого, кто хоть чуточку его касался. Сам же сжимался маленьким комочком, потому что места совсем не оставалось и было так здорово, что его не оставалось. Словно то, что тебе тесно значит, что ты не один, что вас тут много и что ты это не ты, а кто то, кто всех спас. А когда ты главный, ты герой, то уже хоть чуть-чуть не так страшно. И ты комочком не потому что страшно, а чтобы спасти всех, чтобы всем хватило места и быстро закрываешь глаза еще до того как гаснет свет и начинается плавание. И тут главное — не открыть их, потому что там у шкафа покосившаяся дверь, которая никогда не закрывается. Днем это просто незакрытая дверь, а ночью это портал для всех темных сил, собранных из сказок. И ты уже ненавидишь, что у тебя отдельная комната, и если ты побежишь к маме, она обязательно успокоит, но всеравно отведет тебя обратно. А потом, однажды, уже больше не хотелось бежать к маме, потому что ведь я капитан корабля и я не мог их всех бросить. Так, из ночи в ночь, с шашкой наголо, я храбро бороздил ночные просторы, преодолевая океан страха, пока однажды покосившаяся дверь не стала просто покосившейся дверью.

А потом, передавая эстафету, другие страхи стали приходить друг за другом. Казалось бы — кто может победить того, кто столько лет бороздил вселенские океаны тьмы, всех спас и вышел победителем. Но оказалось, что страх из мира фантазий легко находит себе приемников в мире людей, когда тебе так неуютно, что ты больше не хочешь быть заметным. И руки тянутся к тому одеялу из детства и кутаясь в него с головой ты как то бродишь по жизни. И кажется, было бы проще, чтобы кто то взял и стер тебя ластиком, словно тебя никогда и не было вовсе, и чтобы ни Федьке, ни родителям не было больно из за этого. Чтобы просто больше не быть. Не быть посмешищем для одноклассников, не быть разочарованием родителей. Просто больше не быть, чтобы не чувствовать. Потому что чувствовать очень больно, даже больнее, чем Быть.

А потом и к этому привыкаешь и приходит следующий страх. Страх, когда словно без конца делаешь что-то, а смысла нет. А ты все делаешь, делаешь, делаешь и вдруг однажды так страшно становиться. Страшно, что вдруг то, что ты думаешь окажется правдой и то, что ты делаешь действительно не имеет смысла. Ведь вроде бы все делаешь правильно, как научили. Каждое утро встаешь, идешь, учишься, а потом обратно и снова учишься, ложишься и снова встаешь. И вроде бы все это очень важно для того, чтобы стать успешным и счастливым. Только вот почем — то это самое счастье сквозь пальцы утекает где то между всем этим правильным и важным. А может просто щели слишком большие и надо их залатать чем-то тоже очень правильным. Тогда еще больше стараешься, а радости еще меньше. А потом вдруг думаешь, а может счастье и есть в этих щелях. Столько всего утекло туда незначительноважного, где ты сам спасал дождевых червей, или забивал карманы всякими очень важнонужными находками. И кто-то обязательно говорил, что это полнейший хлам и мусор, а ты то знал, что это настоящее сокровище. Но потом, однажды, вдруг почему то начинал верить им. И в тот самый день сокровища превращались в мусор. Ты прятал их все дальше уже сам от себя, а не от кого-то. И вдруг обнаруживал, что кто-то выкинул их с другим обычным мусором. Хотя, если ты сам стал верить, что они и есть мусор, то зачем тогда переживать? Просто почему то место, где они лежали было нечем занять. Все новое, нужное, большое, красивое и правильное через короткое время оказывалось ненужным, мелким, уродливым и незначительным для того, чтобы прикрыть ту пустоту. А потом ты все искал и искал. А мир не оставался в долгу. Он вновь и вновь предлагал все модное, престижное, яркое и очень правильное, чего ты был точно достоин, потому что именно этой мелочи тебе не хватало, чтобы стать крутым и ценным. Только вот короля никак не получалось и чего-то всегда было не достаточно. Так, словно обрывки из глянцевых журналов я все без устали собирал пазл самого себя. Правда, при первом дуновение ветра он норовил рассыпаться, а сквозь щели между обрывками что-то зияло. Что-то очень темное и страшное, как тот океан из детства, когда хотелось забраться под одеяло и снова в комочек, чтобы не было так страшно. Чтобы раз, открыл глаза и уже утро. Но утро не приходило.

А тут вот оно! Настоящее! Когда понял, что нашел это самое важное, что так искал, что можно положить туда, где был клад. Словно ту капельку, которая всегда знает, что она океан. Океан, который всегда с тобой, который всегда есть ты. И та темнота в щелях это и есть ты. Настолько большой и непознанный, что страшно туда смотреть

КИТ

Но тут зазвонил телефон. Он звонил и звонил и никак не хотел умолкать. Не открывая глаз, я стал искать его наощупь, и, вдруг, наткнулся на что то мягкое и теплое. Счастливый, я выдохнул и открыл глаза. Чудик перебрался на стол и спал прямо в мешочке с сушеными яблоками. Улыбаясь, я дотянулся до телефон и ответил на вызов.

— Кит, куда ты пропал?! Я уже час до тебя дозвониться не могу! — раздался в трубке голос Феди.

— Ой, извини, мама звонит. Перезвоню. — и он положил трубку.

Да, я же не представился. На самом деле меня зовут Вовка. Ну а почему я стал Китом, есть одна история.

Все началось в младшей школе. Она оказалась для меня еще тем испытанием. Только там я узнал, что вовсе не любимый и замечательный, а скорее наоборот. Странный, пожалуй, самая безобидная версия того, кем я себя там нашел. А со странными не дружат, потому что это очень заразно. Зато во втором классе к нам пришел новенький. Это был мой Федька. Как и положено, вначале его поместили в зону отчуждения для подробного изучения экспоната. Ну тут я медлить не стал и воспользовался моментом. Запрыгнул к нему из своей, близлежащей зоны странных. В совокупности обе они относились к единой зоне изгоев.

Тогда же, в начале года, Надежда Александровна, наша классная, предложила организовать живой уголок. Вот это год! Годище, счастливище! Я аж подпрыгнул от этой новости. Я всегда мечтал о какой-нибудь зверюшке, но родители были категорически против, а тут такая возможность!

Я немедля предложил взять собаку или, как минимум, кошку. Но оказалась, под живым уголком подразумевался аквариум, который давно без дела пылился в подсобке, забитый всяким мусором. В общем, СуперПуперГодище зауныло стал превращаться в бональный, ни чем не примечательный, год. Впрочем, через некоторое время, я свыкся и с этим ограничением и потащил Федора в зоомагазин выбирать рыбок. Никто больше не проявил интерес к этому делу.

Сколько же там было всего! Но, к сожалению, после того как мы приобрели все аквариумные нужности, денежный лимит был исчерпан. Мы выбрали несколько неончиков и осталось совсем немного. Этого, увы, ни на кого не хватало. А хотелось кого-то значимого, существенного — Рыбище, а не рыбку! Я с надеждой бродил от аквариума к аквариуму, но никого, подходящего нашему бюджету, найти не смог. Потеряв последнюю надежду, мы направились к кассе. Как вдруг я заметил в стороне один аквариум, он стоял в углу, его стекла были затянуты тиной. Меня магнитом потянуло в его сторону. Почему-то я точно знал, что там кто-то есть. И этот кто то был именно Он. Да, да, тот самым из моей кликухи.

Я подошел и присел возле, внимательно вглядываясь в мутную воду, но никого не было видно. Не отрывая глаз, я громко спросил продавщицу, кто там?. Она оглянулась, чтобы понять о чем идет речь. После чего сказала, что никого там нет и что у нее просто руки не доходят вычистить его.

— Да, да,…рассказывайте… Я то точно знаю, там есть кто-то… — нашептывал я про себя. А потом уже громче попросил у нее разрешения проверить содержимое, но она только отмахнулась в ответ.

— Пожааааааалуйста! — взмолился я. Она же никак не поддавалась, продолжая раскладывать упаковки кормов на полке.

— Ну я вас очень-очень-приочень прошу! Я аккуратненько! И все за собой уберу и сочок отмою! Я вымою и уберу весь аквариум и вам не придется возиться с этой противной тиной. Продавщица внимательно посмотрела на аквариум, потом на меня, а потом снова отвернулась к полкам. Но буквально через минуту, даже не повернувшись, произнесла заветные слова.

— Если так хочется, ищи! Только потом, чтобы ни соринки, ни капельки после тебя!

— Ура! Ура! Ура! Спасибо!!!

Федор расстроенно покосился на меня, но говорить ничего не стал.

Я ракетой метнулся к столику, схватил сочок и кинулся обратно к аквариуму. Очень осторожно опустил его в загустевшую муть, зачерпнув немного, Медленно поднял обратно, но ничего не обнаружил, кроме лохмотьев тины. Однако отступать я не планировал. Ведь там точно кто-то был. Вот мне даже не объяснить откуда, но я знал это. Ведь у вас наверняка тоже такое бывает, когда роешься где то, а там этого нет, но ты то точно знаешь, что есть. Уходишь, возвращаешься и снова продолжаешь. А потом бац, на десятый раз вдруг — на тебе, стоит на видном месте словно никуда и не пропадало. Вот так и я — я просто знала, что он там и все тут! И даже через пол часа кропотливой возни я не терял надежды. Федьке поначалу было интересно и он осторожно пристроился рядом. Но минут через десять уже начал елозить и нудить, что пора бросать это бесполезное дело, и вообще он устал и хочет гулять.

— Ну как же ты не понимаешь! Ведь он умрет, если я его не спасу — твердо отрезал я.

После чего Федор потерпел еще немного, а потом снова пошел бродить по магазину. Следующие пятнадцать минут я провел в полном одиночестве, тщательно исследуя тину сочком. Намотал уже кругов сто, но каждый раз он оказывался пустым. Нет, конечно, туда попадала всякая всячина, но ничего живого. Я оглянулся убедиться, что никто не следит за мной — продавщица уже сидела за прилавком, потягивая чай, а Федор рассматривал клетки с попугаями. Тогда я засучил рукав и сунул руку в, уже ставшее родным, болото. Медленно водя по дну, я закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и точно ничего не пропустить. Перестав двигать рукой, я замер в одном из углов. Не знаю сколько времени прошло, может пара минут, но я почувствовал как что то коснулось ладони. А вдруг мне показалась? И тут касание повторилось раз, а потом еще раз. Затаив дыхание, очень-очень медленно, я стал поднимать руку. И словно это было уже не десять сантиметров тины, а невероятной глубины океан, который никак не заканчивался. Прошла целая вечность пока ладонь показалась над водой. Не моргая всматриваясь в темную жижу, собравшуюся на ладони, я точно знал, что Он там. Жидкость постепенно стекала сквозь пальцы, и вот остался только он, окутанный слизкой тиной.

— Кит, кит!!! — закричал я

— Срочно идите сюда! У меня кит! Воды, пожалуйста, воды!!!

Продавшица поперхнулась и сильно кашляя бросилась ко мне.

— Что там у тебя!

— Кит! Пожалуйста спасите его! — умолял я

Она ловко перехватила рыбку сочком и опустила его в банку с чистой водой.

И тут я увидел его по настоящему.

Серый, с маленькими, но невероятно глубокими глазками, он медленно осваивал новые просторы. А над правым глазом у него была белая отметина, словно приподнятая от удивления бровь.

— Он мой! Вы помните! — боясь упустить момент, выпалил я и для убедительности вывалил все остатки мелочи из кармана.

— Это же я нашел кита!

— Ах кита…. — улыбнулась она

— Это же кит! Разве не так!? — я то сам точно не сомневался, и спросил это больше для нее, чем для себя.

— Раз ты сказал, что кит, значит кит! — ответила она, улыбаясь и не сводя глаз с него взгляд.

— Ну что ж, забирай. Только сначала аквариум. Помнишь, что ты обещал?

— Да конечно! Я все уберу. Тина стала уже такой родной, что было совсем не противно с ней возиться. Я все аккуратно вылил, вычистил и протер, боясь оставить хоть пятнышко, только чтобы она не передумала. Довольный проделанной работой, я замер в ожидании, все еще сильно переживая, что вдруг она передумает. Тщательно всё проверив, и не сказав ни слова, она вернулась к столу, аккуратно перелила содержимое банки в пакетик, перевязала узелком и торжественно вручила его мне.

— Держи своего кита! Заслужил!

— Я сдержанно поблагодарил, пытаясь не подать вида, что происходит внутри. И тихо, но очень быстро направился к выходу. Федя все это время стоял в стороне, удивленно хлопая глазами. Видя как я удаляюсь, он вежливо попрощался и поплелся следом. Только когда мы вышли, я аккуратно передал ему пакет и как заорал на всю улицу, прыгая от счастья!

— Кит! Кит! У меня свой собственный Кит!!!

Пожалуй, это был самый счастливый день в моей жизни.

Потом мы притащили все наши покупки в школу. Правда мне пришлось вернуться в магазин. Ведь заполучив Кита, про все остальное я забыл.

Аквариум у нас с Федькой получился знатный. Неончики разноцветными огоньками перемещались из стороны в сторону. А мой кит всегда был сам по себе. Я любил оставаться с ним наедине после уроков и на переменах, рассказывать ему разные истории. Я тогда набрал в библиотеке кучу книжек про моря и океаны, про великих мореплавателей и конечно про китов.

Все вокруг подсмеивались надо мной, говорили, что это обычный сомик, а вовсе не кит. Даже мой Федька и тот сомневался, только не хотел меня расстраивать. И только я один знал правду.

И каждый день я сидел и читал своему киту истории про океаны, про его сородичей, чтобы он сам знал и верил, что он кит, а вовсе не сомик. Ведь это так тяжело, когда никто не верит в тебя. Поэтому мне предстояло ему много всего рассказать. Я знал, что аквариум был для него лишь временным пристанищем и я должен был подготовить его к океану. Ведь, если бы он не вспомнил, что он кит, он так навечно и остался бы в этом аквариуме как мог остаться и в той тине. Ведь не зря же я его спас. Так, потихоньку, мой Кит рос. Ребята удивлялись, говорили, что никогда не видели таких больших аквариумных сомиков. А я все думал, как же дальше, ведь скоро ему станет совсем тесно. Тогда я еще откопал информацию про китобоев и местах, где они до сих пор промышляли и все подробно рассказал своему Киту. Куда не стоит заплывать, а где наоборот безопасно и много еды. Он так внимательно слушал мня и смотрел своими маленькими темными глазками, как всегда, удивляясь единственной белой бровью. И в тот момент, мне показалось, что он уже знает все, что ему нужно и еще, что он благодарит меня и прощается. После этого случая прошло пару дней и Кит исчез. В очередной раз, придя утром в школу, я обнаружил, что в аквариуме плавали только неончики. Но я не испугался и не переживал, хотя весь класс стоял на ушах по этому случаю. Они с жаром выясняли, кто утащил их сома и впервые даже искренне сочувствовали мне. Никто не понимал, почему я так спокоен. Просто каким-то образом я точно знал, что он дома, в океане и ему там точно хорошо. А самое главное, я подготовил его и он сможет там выжить.

Конец ознакомительного фрагмента.