Калейдоскоп миниатюр, выпуск №2. Коллективный сборник

Ирина Силецкая

Авторы сборника участвуют в различных международных фестивалях, проводят литературные встречи, постоянно совершенствуют своё литературное мастерство. Произведения сборника публикуются в редакции авторов.

СОБАЧИЙ ВЕК

Когда я был маленьким, мне очень хотелось завести собаку. Она стала бы мне другом и защитником, с ней можно было бы гулять и отпугивать уличных хулиганов, а дома с ней можно было бы кувыркаться и баловаться. Но, к сожалению, привести в дом собаку с улицы родители категорически запрещали. А взять её в каком-нибудь собачьем питомнике просто не было возможности.

Зато у нас всегда были коты, с которыми тоже жилось неплохо, но, сами понимаете, близким другом кот тебе никогда не станет. Нет с ним такой близости и теплоты общения, какие были бы с собакой.

Это уже сегодня можно разыскать щенка любой породы в Интернете и в тех же собачьих питомниках, а во времена моей молодости вся живность продавалась лишь в магазинах «Природа». Но какая это была живность? Аквариумные рыбки-меченосцы да птички — канарейки, попугайчики, изредка щеглы. Ясное дело, что настоящими друзьями они, как и кошки, стать не могли.

Пару раз я всё-таки приводил домой собачек, наврав родителям, что мне их подарили какие-то знакомые. Но это были всё-таки уличные животные, не привыкшие жить дома… Короче, особой дружбы между нами так и не возникало, хоть собачки и доживали у нас в сытости и тепле до глубокой старости, и я каждый раз не мог сдержать горьких мальчишеских слёз, когда приходилось провожать их в мир иной.

Совсем иное случилось, когда однажды моему отцу знакомые предложили щенка самой настоящей овчарки, и мы с моей молодой женой сразу согласились. Тем более, у нас только-только родился сынишка, и воспитывать малыша вместе с собакой, стало нашей идеей-фикс.

Так у нас появилась красавица Лота, восточноевропейская овчарка, которая, несмотря на свой юный возраст, рьяно взялась за воспитание нашего наследника. Мало сказать, что она сопровождала его повсюду, она жила под его кроваткой, строго контролировала всё, что он делал, и терпела, когда он, уже встав на ножки, не только ездил на ней верхом, но и раздирал её пасть, чтобы пощупать зубы или потаскать за язык. Не дай бог нам с женой было повысить голос на сына или шлёпнуть за что-то — она сразу превращалась в рычащего и сверкающего бешенными глазами зверя-хищника, защищающего своего детёныша…

Это была не просто любовь, это было взаимопроникновение друг в друга, когда она становилась не только четвёртым членом нашей семьи, но и тенью каждого из нас, и, если в какие-то моменты её не оказывалось рядом, мы уже чувствовали себя неуютно, будто лишались какой-то частицы самого себя…

К сожалению, собачий век короче человеческого. Не только из-за того, что, как говорят, зоологи, собачий год приравнивается к семи нашим, а ещё и из-за того, что собаки настолько преданы своим хозяевам, что забирают на себя все наши болезни и несчастья…

Угасала наша Лота очень тяжело. Днями и ночами мы с женой и наш уже взрослый сын сидели рядом с ней, гладили её и бессильно причитали, потому что никто из приглашённых ветеринаров не смог ей помочь. А когда ей стало уже совсем невмоготу, мы были вынуждены её усыпить. Всем стало ясно, что излечение невозможно, а мучить дальше её и мучиться самим просто не было сил…

Последнее, что помню, это то, как перед самым уколом я дал ей шоколадную конфету, которую она так любила, но получала довольно редко, и на прощанье заглянул в её глаза… Этот взгляд я помню до сих пор — мудрое смирение перед судьбой, неугасающая любовь и какое-то горькое сожаление, мол, прости, хозяин, за то, что расстраиваю тебя. А следом — тяжёлый, почти человеческий вздох…

Говорят, всю жизнь мы чему-то учимся у окружающих. Спасибо, Лота, ты показала, как нужно держаться в последнюю минуту — любить и прощать, не сожалеть о прожитом и лишь печалиться о том, что своим уходом кого-то расстраиваешь.

Только… сумею ли я посмотреть таким взглядом в глаза тех, кто окажется в последний момент рядом со мной?