Зачем

Ирина Сергеевна Молчанова, 2023

Беззаботный бизнесмен Андрей Браслов предлагает своему новому приятелю Никанору поучаствовать в проекте «Архитектура жизни». В рамках проекта создается нейровиртуальная игра с моделированием альтернативной судьбы и присутствием в цифровом мире реальных людей посредством копирования их нейронной сети. К этому проекту присоединились свыкшаяся с одиночеством Николь и её подруга Евгения, прошедшая через предательство Амелия и несколько ученых. Проект «Архитектура жизни» беспокоит пожилого чиновника, считающего, что инновация несет угрозу обществу и потому он намерен узнать причину, побудившую Браслова создать опасную игру.

Предисловие

Художественный роман представляет собой диалог писателя с многочисленными персонажами, с учетом пережитого опыта, собственных суждений, а также противоположности взглядов. А самое главное, что писатель вкладывает в создаваемое произведение собственную душу, делится своими чувствами, мечтами и сожалениями. Этот роман я писала в достаточно тяжелый период своей жизни, и потому в нем отражены подлинные чувства. Они шли из глубины души, ложась на электронное полотно словами, которые могут быть понятны многим людям. Тем, кто любил, терял, страдал за близкими, кто приходил к пониманию того, что никогда более не повторится любовь и счастье, связанные с людьми, ставшими частью прошлого. Зачем уходят люди? Зачем все живое умирает? Эти вопросы теософского характера. На них имеются ответы, они не новы. В романе поднимается тема цифрового бессмертия и его суть для человека. Что наделять бессмертием и зачем — решать человечеству, идущему в будущее.

А сам роман я начинала писать, планируя представить историю с одного ракурса, но так случилось, что она получила иное развитие. Пронзительное. Болезненное. Основанное на личном опыте. Во время написания романа в самом его начале тяжело заболел мой близкий человек. Единственный родной человек. Мама. Так случается, что в жизни некоторых людей крайне мало тех, кто могут быть близкими. Тех, кто любит. По этой причине в душе человека возникает невероятных размеров пустота. Жить с ней невозможно, но нужно. Зачем? Наверное, потому что человек родился. И с того момента начинается его путь, наполненный палитрой ощущений. В этой палитре отражено одиночество. Настоящее одиночество. Когда человек ощущает себя одним среди множества чужих и незнакомых лиц. И это тоже приходится испытывать.

Так надо. А может быть и нет. Зачем? Этот вопрос герои романа будут задавать себе, окружающим людям и пространству, в котором может быть находятся ответы на все вопросы, что тревожат умы, сердца и души. Так хочется верить, что душа существует. Так хочется надеяться, что смерть не тождественна исчезновению.

Кроме того, в романе поднимается тема эмоциональной зависимости от близких людей, чаще всего от родителей, в частности от матери, и представлены варианты того, к чему могут привести неверно расставленные приоритеты, в том числе в сфере чувств и отношений.

Роман посвящен всем тем, кто в полной мере познал одиночество. И лучше, чтобы как можно меньше живых созданий знали, что это такое на самом деле.

Часть I

Глава 1

— Зачем?

Вопрос принадлежал женскому силуэту, использующему свет раритетного ночника, чтобы отразиться на лишенной ярких красок стене. Силуэт медленно двигался, будто играя линиями на холсте. Для этой цели вполне подходил фон. Состарившиеся обои отвечали внутреннему состоянию женщины, решившей сделать одинокое пространство персональным собеседником.

Ночь окутывала силуэт, стирая его четкие границы. Жизнь с её течением времени также само стирала очертания, следы и улыбки. Миллионы стертых линий с их мечтами, суждениями и заблуждениями. Таким Николь видела пространство. Таким оно становилось для всех, у кого отняли близкого человека. Но пространство не выступало виновником, ведь оно всего лишь вбирало в себя следы и очертания живших и живых.

— Зачем жить? Нет, не так. Зачем умирать?

Николь снова прислушалась к внутреннему пространству, переполненному чувствами и спрятанному от одинокой квартиры и людей за пределами дома. Чувства застряли внутри, будто их кто-то запер без её ведома. Ещё несколько лет тому назад она могла бы ими поделиться с единственным человеком, который без раздумий принял бы их в свой скрытый ото всех мир. Тот мир, в котором сердце отчаянно колотится от печали и боли, но не за себя, а за другого человека на правах родства.

Таких людей не остается, когда в бесцветном пространстве жизни рассеивается дорогой сердцу силуэт.

Николь так и не смогла понять, зачем так много страданий и мало радостей дается тем, кто приговорен исчезнуть. Определенно почему-то, но зачем задумана жизнь, оставалось непосильным для неё вопросом.

Глава 2

Улица в дневное время суток заполнялась многочисленными обладателями обязанностей. Она видела их день ото дня. Они обязаны рождаться, учиться, работать, воспроизводить новых людей, болеть, стареть и умирать.

— Зачем.

Прохожий не поленился остановиться и внимательно посмотреть на женщину в строгом черном пальто, с распущенными длинными волосами цвета кофе с молоком.

— Вы что-то спросили?

— Зачем?

— Извините.

— Зачем что-либо спрашивать?

— Но вы же спросили.

— О нет, констатировала.

Николь не стеснялась играть словами с незнакомцами. Их ответы ничуть её не трогали.

— Я никогда ещё не встречал таких женщин.

Мужчина демонстрировал восхищение, хоть и несколько скомканное, дабы не выставить себя в неприглядном свете.

— И не стоит.

Поправив казавшуюся тесной куртку, а таковой она стала несколько лет тому назад, мужчина продолжил смотреть вслед незнакомке, оставлявшей за собой густой, но довольно приятный шлейф парфюмов. Такого аромата ему не доводилось слышать ни на улице, ни в автобусе, ни даже в компании, где он трудился, сам не понимая, зачем. Удивительно, но незнакомка озвучила его вопрос. Вся его жизнь укладывалась в это слово. Отвлекшись от улицы, он потерял из виду странную женщину. Наверное, так и должно происходить, чтобы человек, открывающий глаза, лишь мелькнул и ушел.

Глава 3

— Зачем вы здесь?

Женщина мельком глянула на парня, стоявшего у дверей её квартиры с коробкой в руках. Ей и не требовалось всматриваться в незнакомцев для понимания того, что они не успели найти ответы, без которых вполне можно обходиться.

— Принес посылку. Вы живете в квартире номер «8»?

— Живу. Зачем вам такая скучная работа?

— Просто нужно работать.

— Просто и нужно. Не кажется ли вам, что в этом кроется подвох?

— Простите, я спешу к другим клиентам.

Рассчитавшись за посылку, женщина в черном пальто открыла двери, не прислушиваясь к бурчанию курьера, спускавшегося по ступенькам. Николь куда сильнее удивилась, если бы он не обсуждал сам с собой произошедший диалог. И это не требовалось ни ему, ни ей. Постфактума достойны лишь те беседы, в которых суть достигла сознания всех участников.

Бесполезно задавать вопрос «Зачем», как и задаваться им. Абсолютно все случалось и происходило словно без потаенного смысла. Как будто просто. Так не могло быть, ведь «просто», к чему бы оно не относилось, лишено глубины, сути, и никогда не станет ответом на вопрос, все чаще не дававший ей покоя.

Глава 4

На фоне интерьера, приближавшегося к стилю гранж, ноутбук смотрелся несуразно. Но только до тех пор, пока он не оказывался в руках женщины, устраивавшейся в широком кресле, намекавшем на причастность к какой-то далекой эпохе. Николь увязывала достигнутые результаты своей работы с атмосферой, создавшейся в доме. Казалось, что в квартире хозяйничала не только она. Время заполучило больше прав, чем человек. В случае с интерьером время не разочаровало, придавши пространству аристократичный налет. Николь оценила старания времени. И ей понравилось уединяться от внешнего мира в крошечном уголке собственного дома, ставшего территорией чувств и ощущений, отсутствовавших в настоящем, но не перестававших извлекаться из прошлого.

Визуально она пребывала в мире, хранившем прошлое, и потому казавшегося старомодным, а мысленно отправлялась в пространство цифрового контента, без чего не обошелся бы современный человек. Люди терзались информационной жаждой, и Николь знала причину — устраниться от реальности. Виртуальное пространство соблазняло возможностями, чаще всего иллюзорными. И подобные Николь специалисты обрамляли информацию в востребованный формат правды и иллюзии. Вместе с тем, обеспечивали и получением сведений. Нужных. Избыточных. Напрасных. Сама она держалась вдалеке от кишевшего людьми виртуального мира. Он над ней не довлел. Это она могла вносить в него изменения.

Глава 5

— Зачем забивать голову ерундой?

— По-твоему ерунда — это изучение архивных документов?

— Ты тратишь время.

На лице Дмитрия из-под толстых морщин снова пробивалась хмурость. Складывалось впечатление, что таким он родился, а не становился по мере формирования мировоззрения и увеличения возраста.

— Время тратится при любом виде деятельности.

— И зря.

— А что ты предлагаешь?

Евгения отмечала ограниченность в восприятии жизни, присущую немалому количеству людей. Она так и не определила, отчего порождалась стереотипность взглядов.

— Жить реальностью.

— То есть не размышлять, не пытаться узнать что-то тайное?

— А зачем оно тебе нужно?

— Для расширения представления о мире.

— Надо просто жить, — мужчина снова поморщился от возмущения, возникавшего всякий раз, когда он доказывал очевидные вещи своей подруге.

— Это как: кушать и заниматься сексом? — на женском лице читалось недоумение, ведь до недавнего времени она воспринимала приятеля, как человека с пытливым умом.

— Да.

— Как животные. А людям нужно задействовать сознание, развиваться, что-то создавать и узнавать новое. Для этого и существуют наука, искусство.

— Люди и есть животные, которым нужно питаться и размножаться, а все остальное просто выдумки, чтобы заполнить время.

— Предлагаешь не учиться, не делать открытий и не формировать культуру?

— Не совсем так, но зачем все это? — Дмитрий перестал искать оправдания мечтателям, когда ощутил, насколько неумолимо время.

— Мне нечего ответить на такой вопрос, — Евгении не нравились дискуссии: от них внутри тела возникала дрожь.

— Вот именно.

— Нет, не поэтому.

— Ты заставляешь себя мудрить.

— К сожалению, это часть моей природы. Не животной. Хотя мне кажется, что и животные не так уж примитивны и могут о чем-то думать.

Глава 6

— Как долго мы не общались.

Мужской голос вмещал в себе долю огорчения, уступавшую интриге, без которой звонивший человек редко обходился. Впрочем, его интриги не обладали сложностью и глубиной сути, а скорее лежали на поверхности и только тот, кто имел готовность обмануться, покупался на эту игру. Не она.

— На прошлой неделе.

Женский голос звучал тихо и ровно, но в силу того, что был низким, произносимые слова воспринимались с подоплекой.

— Ты помнишь.

— В этом городе ты один из немногих, с кем я общаюсь не вынужденно.

— Комплимент. А ведь приятно.

— Наверняка. Но это не комплимент. Зачем звонишь?

— А ведь без причины и не позвонишь уже никому, — Валерий гулко вздохнул, дополняя нужным тоном свои словам.

— Только самым близким, — Николь, как никто понимала причину его переживаний.

— Растерял я их по дороге жизни.

— Не растерял. Дороги разошлись.

— Меня эта философия ничуть не успокаивает.

Мысленно она представляла грусть на мужском лице, что выглядело весьма гармонично, в отличие от ощущений, трепавших его сердце. Для человека, нуждавшегося в нахождении рядом близких людей, минуты одиночества превращались в испытание, выдержать которое не получалось даже, собрав все силы. Таких внутренних сил не бывает у людей. Возможно, когда-то они присутствовали в те времена, когда по миру блуждали учителя. Они несли свои мудрые мысли, оставляя их в городах да всякого рода общинах, торопясь продолжить путь. Она давно не встречала учителей. То ли те перестали рождаться, то ли стали держаться подальше от городов да всякого рода общин. Но уж точно им было чему учить.

— Вылечить тебя может только человек. Кто-то, кто будет ходить по твоему дому, пить кофе или чай и долго принимать ванну, — она обрисовала картину, приходившую на ум всякий раз, когда доводилось думать о Валерии.

— Я не откажусь от этого лекарства, даже, когда стану невыносимо стар, — он и сам умел создавать мысленные образы, и те были куда приятнее реальности.

— В это я поверю.

— Я позвоню тебе когда-нибудь?

— Только не на этой недели.

Глава 7

А ей нравилось вслушиваться в тишину квартиры, устраиваться поудобнее в кресле или на постели под одеялом, чтобы погружаться в литературные миры, раскрывавшие жизнь с разных сторон. Для чтения она отбирала не пользовавшиеся спросом современные произведения, полагая, что таковые рассчитаны на узкий круг читателей. Возможно, тишина бы угнетала, бойся она сокрушить общую для большинства иллюзию. А ту пестовали так, будто она в самом деле, могла бы принести ожидаемые блага. А иллюзия лгала, как и почти все, что окружает человека. Причем ложь существовала настолько же давно, как и способность людей общаться друг с другом. Зачем вообще требовалась ложь? Николь знала ответ. Ложь защищала от правды. Ничего сложного, вполне логично.

Быть наедине с собой значило испытывать одиночество. И она также его ощущала. И даже тяготилась. Но оно выступало частью существования всего живого на планете. Все, что окружало человека, было одиноким. Просто это все не обладало представлением об одиночестве. Как и о любви, как и о потребности в ком-то. Причем и любовь, и привязанность, и потребность порождались человеком, как средства против одиночества. А оно и не пыталось оспаривать напрасность человеческих попыток защититься от данности жизни. Одиночество точно знало, что оно неискоренимо. Оно присутствовало всюду: в шумной компании молодых людей, считавших, что вся жизнь у них впереди; на свадьбе влюбленных, полагавших, что они до конца своих дней будут вместе; с женщиной, только что родившей ребенка, уверенной, что теперь она точно не окажется одной в целом свете. И все это была ложь. Но лгало не одиночество. Врал сам себе человек. Наивно, неумело, грубо и даже нагло. Просто врал.

И только одиночество знало, что следует что-то принять, как данность, если оно таковой являлось, как боль отступит, притихнет страх и жизнь откроется с широкого ракурса.

Глава 8

— Что ты решила?

— Не торопи меня.

— Ты просто не хочешь.

— Я не могу принять такое решение, не подумавши.

— Мы знакомы много лет, куда дальше тянуть?

— Мы долго не общались.

— Время уходит, — Дмитрий частенько нарекал на время, особенно на последствия, которые то оставляло. На протяжении нескольких лет знакомства с девушкой он называл себя старым.

— Терпеть не могу слышать стенания о времени.

— Оно действительно уходит. Мне уже сорок восемь, и тебе тоже немало лет.

— А знаешь, я решила, — для придания самой себе уверенности Евгения примерила образ женщины, которой не переставала восхищаться, хоть та и не выступала для неё идеалом. Николь точно не позволила бы нацепить на себя ярлык, что норовил сделать Дмитрий.

— Наконец-то.

— Я не заставлю себя быть с тем, кто отравляет жизнь, пусть даже в малых дозах.

— Как хочешь. Я больше не стану предлагать.

Ей не захотелось ничего отвечать. И зачем нужны слова, когда внутри в сердце или в душе не возникает отклика на человека. Внутри была тишина.

Глава 9

Телефон звонил редко. Второй телефон, тот который знали исключительно близкие люди. Их было лишь несколько человек. И когда это происходило, она не пыталась угадать, кто из них нуждался в ней. В таких случаях интуиция могла не вмешиваться в ход событий.

— Слушаю.

Женщина отвечала будто по старинке, причем без наигранной вычурности. Какие-то элементы канувшего в лету дворянского языкового стиля перекочевали из классической литературы в повседневную речь Николь без усилий с её стороны. И ей самой понравилось дополнять осовремененную речь устаревшими словами. Не пафоса ради. Для красоты.

— Не смог удержаться.

— Нисколько не сомневалась услышать тебя так скоро.

— Грустно мне.

— Всего-то настала осень, — Николь редко тосковала по тому, что не имело особого значения, а времена года точно не обладали судьбоносным характером.

— Кажется, в моей душе она пустила корни и давно, — Валерий хандрил с приходом холодов из года в год. Особенно, когда расставался с потенциальной избранницей.

— А чем плоха осень?

— Она предваряет худший период. А сама знаменует угасание.

— Лето не лишено своих недостатков.

— Каких?

— Жары.

— А что в ней плохого? — Валерий вспомнил отдых на Средиземном море и пожалел, что родился в стране с неподходящим ему климатом.

— От жары быстрее сгорают, чем угасают от приближения холодов, — Николь не претендовала на то, что друг разделит её точку зрения.

— А зима?

— Замораживает чувства, и становится спокойно.

— И тоскливо.

— Можешь звонить мне и зимой.

За окном, в самом деле, уныло бродила осень, но кое-кому удавалось от неё отмахнуться.

Глава 10

Старость не так страшна, как то, что она собой знаменует. С каждым прожитым годом человек приближается к черте, за которой для большинства располагается неизвестность. Но не для неё — Николь не тешила иллюзий.

По улице медленно шла пожилая женщина, старавшаяся сохранить присущие молодости элегантность, а зрелости — изысканность. У незнакомки вполне получилось справиться с этой задачей. Стильное одеяние, качественная и скорее всего новая обувь, сочетавшаяся с сумочкой, указывали на то, что женщина проживала жизнь полную уважения к собственной персоне. Такие люди ставили старость на место, признавая за ней права, но не полномочия над человеческим достоинством.

Хрупкая старушка все также чинно прохаживалась по улице, останавливаясь перед модными бутиками. Не удержавшись от соблазна, Николь сделала фотоснимок. Ей нравилось запечатлевать красивых людей на фоне домов и машин. Фрагменты жизни не просто пополняли архив фотографа-самоучки, а под псевдонимом отправлялись на территорию искусства, но для этого требовалось получение согласия модели на использование материала.

— Зачем?

— Без разрешения я не смогу показать миру один из дней вашей жизни.

— Полагаете, миру это необходимо?

На лице пожилой женщины заиграла улыбка, и уж точно ей не удавалось подделывать недоумение.

— Мир нуждается в красоте.

— Мне так приятны ваши слова, но красота чаще всего сочетается с молодостью.

— У молодости одни очертания, у зрелости — другие.

— Я не стану скромничать, конечно же, приятно побыть моделью. Используйте фотографии, как пожелаете. Только не ради иронии.

— Ваши фотографии попадут в пространство культурных людей, — Николь и сама становилась уязвимее от набегавших лет, и стала отмечать в женщинах старшего возраста особенную беззащитность.

— Полагаюсь на вашу порядочность, — случайная модель не скрывала радости, порождаемой комплиментами из уст посторонних.

Оставив контакты для улаживания формальностей, пожилая женщина скрылась за добротными дверьми книжного магазина. Такие магазины все ещё не выходили из моды.

Глава 11

— Боюсь, что мне не обрести спутника.

— Зачем же бояться?

— Сложно пояснить.

— Что же произошло на этот раз?

— Все тоже. Мой мир переполнен увлекательными занятиями, но совершенно не воспринимаемыми сторонниками погружения в обыденность.

— Тебе следует отказаться.

— От чего? — Евгения звучанием своего голоса выдавала отчаяния.

— Либо от увлекательных занятий, либо от тех, кто тянет в обыденность, — Николь находила ответы на значительную часть вопросов очевидными.

— Третьего не дано?

— Отказаться можно от всего, а вот оставить все маловероятно.

— Зачем я тебе звоню за советом? — в голосе девушки слышалась добрая ирония.

— За советом.

— Твои советы сложны.

— Их сложно принять. А советы просты.

В трубке зазвучала тишина. Собеседницы молчали о том, что следовало понимать, не озвучивая.

— И все-таки мне страшно.

— Всю жизнь придется чего-то бояться. Больше или меньше.

— А если я неправильно поступлю? — Евгения редко колебалась с принятием решения, если таковое не касалось чего-то личного.

— Как бы ты не поступила, будешь считать, что ошиблась. Тот вариант, что был отвергнут, будет казаться правильнее, чем принятый. — Николь озвучивала и собственную манеру поведения.

— А бывает так, что не приходится выбирать?

— Не бывает. Сама жизнь имеет двойственную природу: добро и зло, свет и тьма, холод и жара.

— Значит, нет правильного варианта?

— Значит, что нет неправильного. Возникает всего лишь другая линия развития событий.

— Ты мыслишь, как программист.

— Иначе и быть не может.

— А я воспринимаю жизнь, как редактор издательства.

— Привыкнешь.

— К чему?

— Делать правильный и одновременно неправильный выбор. Или, наоборот.

Глава 12

Зачем происходило все то, что ежедневно она видела за окном, а когда и на улице, выбираясь за пределы дома? Происходившее определенно подразумевало смысл, и уж точно имело причину. С последней определиться было куда проще. Жизнь выступала причиной всего, что случалось. А вот смысл следовало искать. Николь, как ей стало казаться в последнее время, ответила себе на этот вопрос, но делиться собственным открытием с окружающими не спешила. Она и вовсе не решила, следует ли это делать, или же позволить им самим для себя совершать открытия. Люди прилично обленились и требовали готовых результатов чужого труда: умственного, эмоционального, физического. Такого расточительства она себе не позволяла. Достаточно давно человека убедили растрачиваться, и мало, кому в голову приходила мысль себя беречь. А виной всему была жизнь. Она никого и ничего не берегла, отдавая смерти. Что уж там какие-то ресурсы, достижения и прочие принадлежавшие человеку блага, если он сам был приговорен к исчезновению. Вот так и проживалась жизнь множеством людей без бережного к себе отношения.

За время такой жизни под грифом уничтожения внутри человека усиливался вопрос, состоявший из одного слова: «Зачем?».

Николь отошла от окна, задернула плотные портьеры темного цвета, и воспользовавшись тонкой полоской света, дошла до постели. Даже днем могло нестерпимо захотеться спать. А погружение в сон она любила, ведь тот также являлся частью жизни, какой-то другой, короткой, насыщенной и заставлявшей чувствовать её так, словно происходило все на самом деле.

Глава 13

Усталость и чувство бесцельности придавали его движениям тяжести. В такие периоды ему хотелось пролежать весь день, не поднимаясь с постели, и уж точно не отправляясь в офис, находившийся в конце города. Как же он ненавидел здание, принадлежавшее его компании. Проектировщик убедил, что ближе к развилке основных магистральных дорог следует строить складские помещения, и вместе с ними административное здание для лучшего контроля за ситуацией. И он послушался, а ведь друг советовал взять в аренду под офисы что-то уже построенное и желательно в центре города. Отчего-то он привык доверять только профессионалам, отметая тот факт, что и не специалисты могли обладать более приемлемым мнением. Но самое главное, что он устал и от своей компании, и от ставших привычными лиц сотрудников и тех же друзей.

Никанор испытывал дефицит новых впечатлений, а сильнее всего недоставало чего-то чувственного. И обеспечить это могла лишь женщина. В последнее время ни одна из встречавшихся на его пути, не производила грандиозного эффекта, чтобы потемнело в глазах, или ноги подкосились. Знакомства происходили спокойно, развивались ожидаемо и расстраивались стандартно. Никанору надоело. Но он не перестал надеяться, пусть даже слабенько, на то, что произойдет какая-то перемена, и удастся вдохнуть в себя иной аромат жизни. Насыщенный, при этом свежий. В его городе слишком застоялась жизнь. Казалось, что она валяется на обочине неподалеку от его офисного здания.

Глава 14

«Вот бы примерить судьбу. Не понравится — снять. Взять новую». Подобные мысли при всей своей нелепости выглядели вполне даже рациональными. Несбыточными. Точнее не воплощаемыми, но точно стоящими внимания.

Евгения ни в какую не могла сосредоточиться на работе. Впервые та казалась рутинной. А ведь ещё пару месяцев тому назад все свое время добровольно посвящала вычитке чужих рукописей. Ныне сосредоточенность рассеивалась и мысленно Евгения уносилась далеко от рабочего кабинета. И Дмитрий успел посеять зерно сомнений. Внутренне она категорически не соглашалась с его словами, мнением и даже требованием. Но все равно откуда-то бралось сомнение. Он так убедительно обрисовал свой взгляд на жизнь, что тот казался правильным.

В таких случаях и следовало устраивать примерку судьбы. Но только не на самом деле. Как-то безобидно, понарошку. Неожиданно девушка задумалась над тем, что и настоящая жизнь могла оказаться черновым вариантом, пробой, попыткой. Но такого попросту не могло быть. Жизнь точно реальна, ведь её возможно ощущать.

Но и сны ощущались, а в них не присутствовала реальность в привычном формате. Они всего лишь были плодом воображения. Но ощущались, воспринимались. И только до тех пор, пока человек в них пребывал. Забавная мысль посетила Евгению, и хоть выглядела совершенно не новой, но точно её допускалось обсудить с кем-то из знакомых. Необычные идеи следовало доверять проверенным людям.

Глава 15

Как же он ненавидел места, напоминавшие о самом худшем, что могло случиться с человеком. Но он должен был отправляться на кладбище каждый год. Перед смертью отец Никанора взял с него слово навещать родительскую могилу. Только один раз в год. Это была дата знакомства мужчины и женщины, решивших, что им стоит стать частью жизни друг друга. А в итоге они смешали свои жизни, соединились душой и сердцем, и даже смерть не сумела их расцепить. Сперва умерла женщина, а через несколько месяцев и её мужчина. С каким же облегчением на лице принимал смерть мужчина, чье сердце умерщвлял инфаркт. Никогда Никанор не испытывал такой любви к женщине. Ни к одной. И это было лучше, чем жаждать смерти из-за разлуки.

Но и пустота в сердце не избавляла от страданий. Он словно тосковал не по ком-то, а из-за того, что не имелось этого кого-то. Одиночество казалось слабее боли утраты, но куда дольше трепало сердце. И он никак не мог понять, зачем человек страдает хоть от любви, хоть от её отсутствия. Много чего, с чем заставляла соприкасаться жизнь, группировалось под вопросом «Зачем?». Почти все.

Положив цветы на могильную плиту, он кивнул головой тем, кто этого не увидит, и направился прочь. А сердце все-таки защемило. Никому и ни при каких условиях не защитить сердце. Ни свое, ни чужое. Зачем-то им надлежит рваться от чувств.

Глава 16

Приближался ноябрь. Омерзительный, ни в чем не повинный месяц. На него пришлось то, что порвало жизнь на фрагменты. Никуда не подевались хорошие, но они безвозвратно принадлежали прошлому, а то стремительно их забирало. А настоящему досталось самое плохое. Так всегда происходит, когда случается что-то трагическое.

Не предпринимая ни малейшей попытки скрыть грусть, рожденную в душе или просто в глубине тела, по улице неспешно шла женщина с развивающимися на ветру волосами. То и дело она всматривалась в улицы. На них словно по заказу появлялись фрагменты прошлого. Воспоминания. Они, как сны одновременно существуют и нет. Но не это важно. А важно то, что на улице не произойдут события, которые помнило сердце. Но они станут появляться перед глазами столько раз, сколько их будет воскрешать чуткий к чувствам орган. И так будет продолжаться до тех пор, пока оно не перестанет биться.

Николь нравилось ходить улицами, сохранившими воспоминания. Впрочем, она так и не поняла окончательно, улицы ли помогали в этом или просто она не хотела освобождать их от своих воспоминаний.

Так она и ходила по знакомым местам города, периодически, когда особенно сильно хотелось вернуться в прошлое. А улицы в этом просто не мешали, и этого было достаточно.

Глава 17

Поежившись от холода, мужчина покачал головой. По какой-то непонятной причине он родился в климатических условиях, совершенно не подходивших его телу и не соответствовавших желаниям. Определенно он должен был бродить по песчаному берегу океана, на худой конец моря, поглядывая на голубые небеса с белоснежными тучками, обещавшими изредка заслонять солнце, при этом не создавая пасмурности. Конечно, он не был столь наивным или наглым, чтобы не принимать во внимание действительность. А та предполагала и ветер, и дождь, и даже серьезные погодные катастрофы. Но все это было столь редко, что он вполне мог бы бродить по берегу океана или моря, обласканный солнцем. Но нет, он родился в европейской стране, вполне даже привлекательной для экономической и социальной жизни, но никак не погодной.

Отвлечь Валерия от чего-то неприятного могли лишь определенные силуэты. Безусловно, женские, но только такие, которые будоражили его мужскую сущность. А как показало время управиться с этим могли единицы. И их ему хватало. Незнакомка, развязано покачивающая бедрами в такт походке, и не противилась тому, чтобы кто-то привлекся к ней вниманием. Возможно, и она тосковала по солнцу, песку и морю, уж вряд ли по океану, как и он.

— Девушка, а почему бы нам не согреться в кафе?

Он не опасался задавать подобные вопросы, убедившись, что ему на них редко дают отрицательный ответ.

Незнакомка не стала отвечать привычным образом, ограничившись игривым взглядом и кивком головы. Что же, он оказался прав: знакомиться холод не только не мешал, а даже помогал.

Глава 18

За большим окном с его каким-то мутным стеклом вполне комфортно сиделось одинокому мужчине, посматривавшему на улицу. Людей было мало, а те, что появлялись, спешили даже, не имея на то причины. Его это все не касалось. Давно перестало волновать все, что творилось за пределами персональной жизни. Зачем ему впускать внутрь себя что-то чужеродное? Внутри следовало располагать только то, на что позволялось заявлять права.

Никанор отпил из чашки горячий напиток. Ром с кофе оправдывал ожидания. Расслабление и умиротворенность в дозированном виде растекались по телу. Они замещали чувство, с каким в заведение вошла парочка. Зрелый мужчина и женщина, успешно маскировавшая вполне даже молодой возраст, не представлялись типичной парой. Никанор и сам когда-то знакомился с женщинами для непринужденного общения и может даже продолжения на вечер, чтобы разнообразить одинокую жизнь. Но и это занятие наскучило. Оказалось, что ему хотелось продолжения, большего чем только соприкосновение тел. А таковое ему могла обеспечить далеко не каждая женщина. Впрочем, и не должна была. Просто он хотел чего-то, что могли не желать другие. Вот так и скитался он в компании одиночества по барам, мельком рассматривая пары, позволявшие сиюминутному брать верх над стремлением создать что-то основательное. Не получалось у него выстраивать фундаменты. Все, что он строил, крушилось под силой самых неожиданных факторов. А он перестал их анализировать. Ему это стало не зачем.

Глава 19

Жизнь, как стекло, может оказаться треснутой, но при этом вполне годной для использования. Так и произошло с ней. Но об этом мало, кто знал, даже Валерий, нуждавшийся в том, чтобы перекинуться словами, лишенными смысла, лишь бы не чувствовать себя всеми покинутым.

Николь закрыла ноутбук, удовлетворенная результатом двухнедельного труда. А две недели так быстро пролетели, но только, если смотреть на них доводилось с конца пути, а по мере его прохождения дни ощущались бесконечными. Странное восприятие времени. А может быть, вполне реалистичное, ведь что такое время, не очень и понятно. И это было неважно. Значило лишь то, что происходило, что ощущалось. С последним обстоятельством дела обстояли также неоднозначно, как и со временем. В последние дни, а то и вовсе годы, она мало уделяла внимания ощущениям. Словно это было лишним.

Лениво потянувшись, она поднялась с кресла, сбросила теплый халат и поспешила одеться, чтобы выбраться из крошечной квартиры на территорию города, ложно казавшуюся безграничной. Ничто не могло быть безграничным. Почти ничто. Чем-то восприятие безграничности походило на отношение ко времени.

Улица встретила Николь агрессивным холодом, будто доводилось доказывать появлявшимся на его пути людям, насколько серьезно он настроен. Он не хитрил, и не смог бы, ведь не имел ни ума, ни сердца. Николь показалось смешным, что она изредка одушевляла неодушевленное. Эпистолярная хитрость уж явно не должна становиться инструментом взаимодействия с действительностью. Но так было увлекательнее для неё самой.

Глава 20

— Что-то ты скучный в последнее время.

— Обычный.

— Подумаешь зима приближается.

— Я о ней вообще не думаю.

— А о чем думаешь? — мужчина с внушительными залысинами и заросшими бровями затянулся сигаретой, запамятовав, насколько негативно к процессу курения относился собеседник. При этом он сделал пару затяжек, прежде чем потушить сигарету под контролем колючего взгляда Никанора.

— Зачем тебе это?

— Просто так.

— Вот именно, что просто, то есть не для чего, — Никанор поставил акцепт и протянул сидевшему напротив него заместителю счета.

— Нельзя быть таким обособленным.

— Нужно.

— Может к нам в гости заглянешь? Моя супруга уже соскучилась по тебе, хотя, без обид, не понимаю, что она находит в беседах с тобой.

— Тоже не знаю. Загляну ближе к концу декабря.

— А вот за такие визиты отдельная благодарность. Детям нравятся твои подарки, ты угадываешь их желания.

— Я тоже был ребенком.

— А вот я уже забыл, о чем мечтал, когда был мальцом.

— Просто ты стал родителем, а я — нет. Вот я и помню только свое детство.

Глава 21

— Я снова расстался.

— Понятное дело.

— Зачем ты так?

— Это называется правдой.

— Не могу я долго с кем-то жить.

— Ты и встречаться не способен.

— Злая ты сегодня.

— Как всегда.

— Чего? — Валерий находил особую отраду в швырянии словами. А собеседница охотно поддерживала его игру.

— Не думала над этим, — Николь более, чем уверена была, что он не собирался слушать пояснений. Он просто слушал хоть что-то, чтобы избавиться от тишины в своей голове.

— Даже не знаю, чего я не прикипаю ни к кому.

— Может и не нужно?

— Прикипать?

— Ты сомневаешься?

— Вроде бы и хочется.

— А я хочу, чтобы быстрее настала зима.

— Ты жестокая, — засмеявшись, Валерий приобнял за плечи, шедшую рядом с ним женщину, согласившуюся составить компанию после долгих уговоров.

— Возможно, — Николь не стала спорить с собеседником, но лишь потому, что он был другом.

— Зимой все мерзнут. Это ты сидишь дома, копошишься в своем ноутбуке и не ищешь никого, чтобы прикипеть душой.

— Веришь в то, что существуют души?

— Не знаю.

— Вот и я тоже.

Глава 22

«Только не это»: Евгения едва не озвучила мысль, возникшую при виде мужчины, со слегка одутловатым лицом. Ей и раньше казалось, что он злоупотреблял с алкогольными напитками, конечно же, в меру, поскольку трудился в бюджетной сфере, а там держать его не стали бы, заметив недостойное поведение.

— Как ты?

Такого вопроса она от него и ждала. Других Вячеслав и не задавал, встречая знакомых людей. При этом выражение лица мужчины свидетельствовало о плачевности его положения.

— Не жалуюсь.

— Везет же.

— А ты опять в депрессии?

— Ты же знаешь меня.

Евгения кивнула головой, думая лишь о том, чтобы внезапно встретившийся человек вспомнил о каких-то срочных делах. Этого никогда не происходило, стоило угодить в паутину Вячеслава, а он искусно её плел, как старый паук.

— Мне в последнее время плохо, — мужской голос не оставлял сомнений в достоверности произнесенных слов.

— Боюсь, что я тебе не помогу.

— Ты меня не любишь, как и моя бывшая.

— Без шуток, я и не должна тебя любить.

Вячеслав деланно вздохнул, что неизменно раздражало Евгению в общении с этим мужчиной. Жеманство и в женщинах, по её мнению, выглядело пережитком прошлого, а в мужском исполнении бесповоротно отталкивало.

— Почему?

— Прости, я действительно спешу.

Вячеслав не стал удерживать давнюю знакомую, он и не умел этого делать, а если и пытался, только усугублял и без того невнятную ситуацию.

Глава 23

— Давно вас здесь наблюдаю.

— И что?

— Простая констатация факта.

— Зачем?

— Очевидно же, ищу собеседника.

— А я нет.

— И все же, будем знакомы, и позвольте угостить вас виски. Недавно завезли самый лучший из предлагаемого поставщиками пойла.

— Говорите, как профессионал.

— Почти. Я всего лишь владелец этого бара.

— Так зачем же я вам понадобился?

— Пока ещё не знаю. Но что мне известно — мы оба устали от того, что видим каждый день.

— Что же давайте попробуем ваш виски, — Никанору нравились люди, не стеснявшиеся быть теми, кем, собственно, являлись. С такими он предпочитал общаться, когда оставаться наедине с самим собой становилось невмоготу.

— Я не сторонник бегства в алкогольную иллюзию, но иногда это не худшее решение, — хозяин заведения продолжал вести себя непринужденно, что неизменно располагало к нему незнакомцев.

— Иногда.

— Сегодня и будет это самое иногда.

Мужчина, одетый в спортивный костюм из предпоследней коллекции Hugo, подозвал бармена и жестом указал на бутылку, стоявшую на витрине так, словно её следовало прятать от посетителей.

— Кстати, меня зовут Андрей.

— Никанор.

— Определенно, ваши родители предпочитали оригинальность.

— Этого не отнять.

Андрей придвинул бокал новому приятелю, поднявши свой. Никанор продолжал удивляться тому, с какой легкостью ответил на предложение знакомства. В его возрасте дружбу так уже не заводят. А исключения только и ждут момента, чтобы сокрушить тенденцию, закономерность, претендующие на правило и истину.

Глава 24

— Знаешь, за что я люблю книги?

— Не буду гадать — говори.

— За возможность примерить жизнь.

— Зачем?

— Просто так.

— Снова просто.

Николь привыкла к тому, что множество вещей совершались просто так, что значило, что над ними долго не думали, в них не вкладывали время и силы. И этого «просто так» повсюду было в избытке.

— А как должно быть?

— Смотря в чем.

— Ой, как с тобою бывает сложно, — Евгения за это и любила беседовать с Николь, что та заставляла больше думать, чуть ли не над каждым словом.

— При чтении книг тоже не всегда бывает просто, а уж с примеркой жизни и подавно — только сложно, — Николь не пыталась затеять дискуссию, лишь защищала собственную позицию.

— Жаль, что мы лишены такой примерочной, а потому просто рождаемся. Может и сложно рождаемся, факт не в том. Приходим без примерки.

— Если бы нам дали такую возможность, мало кто бы сюда пришел. И откуда приходить-то? Из ниоткуда.

— По-прежнему придерживаешься материалистической теории?

— Я придерживаюсь реальности. А она, как мы можем наблюдать, одна.

— Хорошо, а если принять во внимание предположения? — Евгения не так часто поднимала темы, угрожавшие превратиться в спор, за исключением суждений, способных со временем стать фундаментальными.

— Если все принимать во внимание, то реальность утратит значимость, — Николь нравилось заниматься осмыслением, но в меру.

— Реальность без вмешательства фантазии пресна.

— Видишь, ты уже пренебрегаешь тем, что существует в ущерб тому, чего может и не случиться.

— А может быть реальность нуждается в примеси фантазии?

— В этом нуждаются люди. Реальности вообще все безразлично. Она просто существует.

— Заметь, сама сказала «просто».

— И не пыталась выбросить из своего лексикона это слово. Реальность, в самом деле, проста.

— Поэтому и нужна фантазия.

Николь усмехнулась, вовсе не пытаясь уличить подругу в наивности. Это ей не хватало простоты и легкости, оттого жизнь приобретала тяжесть. А иначе она не умела.

Глава 25

— Не боишься садиться за руль?

— Я пьяным езжу чуть ли не каждый день. И пьяный ли я?

— Не одобряю.

— Садись уже.

Андрей помог устроиться новому другу на пассажирском сиденье, а сам вполне резво направился к своему месту водителя.

— Слушай, я так давно не набирался.

— Куда тебя везти?

— Дом есть, а возвращаться некуда, — мужчина, подвергший самого себя испытанию алкоголем, протянул новообретенному другу визитку с юридическим адресом своей фирмы, по которому, собственно, и проживал.

— У меня такая же фигня, — Андрей понимал одиноких людей, причем всех вместе взятых. И каждого в отдельности тоже мог понять. Все чаще он подумывал об открытии общества для одиноких, чтобы либо бороться с этой напастью, либо научиться смиряться.

— Все мы здесь заражены чем-то. Кто-то любовью до безумия, кто-то одиночеством до боли в сердце, — Никанор не переставал сопоставлять жизненные сценарии родителей и себя. Его во многом проигрывал.

— Любовь тоже по сердцу бьет.

— Она убила моих родителей.

— Погибли? — Андрей отвлекся от дороги, чтобы сочувственно посмотреть на своего пассажира.

— Не выдержали силы чувств. Всю жизнь оно над ними довлело, — Никанор будто осуждал любовь, полагая, что та заслуживает на подобное восприятие.

— Тогда не жалей об одиночестве.

— Жалею.

— Просто сам не знаешь, чего хочешь.

— Не просто это. Очень тяжело, когда не знаешь, чего хочешь или что нужно хотеть.

— Мало, кто знает. Просто хотим то, что доступно или напротив, то, что дано не нам.

— В этом вся трудность.

— Поэтому и не просто, — Андрей усмехнулся, ведь ему самому было знакомо то, о чем говорил.

— А вот мой дом, друг, — Никанор немного оживился при виде знакомого здания, но тотчас сник.

— Хороший район и дом красивый.

— А мне все это безразлично.

— Ты просто пьян.

— Наверное.

Глава 26

Зима не нравилась, но не так, как поздняя осень. Впрочем, ни один из периодов года не мог претендовать на благополучный. А все потому, что в любое время года случалось то, отчего жизнь утрачивала краски. Не сразу, а по маленькому кусочку. И эти обесцвеченные фрагменты со временем превращались в нескончаемую позднюю осень. А ту сменяла леденящая зима. Вот так и проходила жизнь. И никогда она не становилась лучше с годами. Только хуже. Возможно, так случилось с ней. Скорее всего, и с кем-то ещё. И ей не верилось, что не со всеми.

От всего этого в голове возникал только один короткий вопрос: «Зачем?». Когда-то Николь хотела отыскать на него ответ. И всякий раз приходила к мнению, что не в силах обосновать жестокость мира. А может, он и должен быть таким — жестоким, холодным, бесцветным, чтобы человеку ввиду его смертности не хотелось жалеть о том, что жизнь не вечна.

А где-то в глубине брезжилась не то, чтобы надежда, а робкая просьба о том, что жизнь по умолчанию должна обладать чем-то настолько стоящим, что и смерть будет оправдана. Николь ещё располагала достаточным количеством лет, чтобы убедиться в правоте своего предположения. А для этого требовался ещё один человек. В одиночку некоторые вещи не осуществить.

Смирившись с пронизывающим холодом, женщина в черном пальто все также размеренно побрела по улице. К дому, где её ждал укромный уголок, согревавший круче любых обогревателей, пледов и прочих ухищрений борьбы с холодом.

Глава 27

— Сегодня без горячительного.

— Даже и не думал такое предлагать.

— А хорошо у тебя в баре, — Никанор давно уже не находил более-менее соответствующего взыскательным ожиданиям места. А совершенно простой с виду бар оказался тем, что и требовалось.

— Я и сам тут застреваю до закрытия, — Андрей с какой-то особенной радостью осознал, что обрел вполне подходящего собеседника для обнажения души. А такое он редко допускал. Наверное, пришло время. Оно всегда для чего-то настает. И само знает, когда это следует сделать.

— А дома?

— А там уже никого нет.

— Что-то произошло?

— Расставание.

— Это не горе.

— Не знаю до сих пор. Любил, наверное. Как-то тошно без неё. И с ней было сложно.

— Мне это незнакомо, — Никанор помнил о не заладившихся отношениях, как и о том, что те не смогли его поранить. — Повезло увидеть ситуацию не изнутри, а снаружи.

— Плохо, — Андрей предпочитал практически из любой ситуации извлекать науку.

— А что хорошего в страданиях?

— До страданий происходит нечто хорошее.

— С детства боялся чего-то хорошего, проникающего глубоко в сердце или душу, потому что, когда оно исчезнет, изнутри все разорвется. Я боялся этого.

— Знаешь, если бояться страданий, то можно не испытать и удовольствий.

— Я перестраховался.

— Перегнул палку.

— В чем?

— Стоишь в стороне от жизни.

— А надо?

— На максималках гнать по дороге. Вот это жизнь. А страдать все равно придется.

Никанор отпил кофе из чашки, поставленной барменом, вышколенным собственноручно Андреем. Разговаривать перехотелось. Следовало обдумать услышанное. Андрей и не пытался мешать.

Глава 28

— Не звони.

— Почему?

— От тебя становится грустно.

— Ты же знаешь, что я такой.

— Знаю. Вот и не звони.

— Ты меня постоянно прогоняешь.

— Не только тебя, — Евгения не делала исключений для мужчин, пытавшихся завести с ней отношения, если хотя бы какой-то их жест или суждение не резонировали с теми, что породило её сознание.

— Я ещё и не один? — Вячеслав продолжал вести себя так, словно между ним и собеседницей возникла пресловутая близость, к которой он никак не мог её склонить.

— С данного ракурса это даже неплохо.

— Мне плохо.

— А мне нет. И я не хочу, чтобы мне всякий раз становилось плохо от тебя.

— А мне что делать?

— Не грустить.

— Не умею.

— Придется учиться, — молодая женщина предпочитала избавляться от людей, склонных к неоправданной меланхолии. Не всегда получалось.

— Мне много лет, — мужчина дополнил свои слова громким вздохом. Он частенько вздыхал и даже постанывал во время бесед.

— Тем более, полезно для мозга.

— Откуда тебе это знать, ты же не медик.

— Я редактор и читаю много литературы, в том числе на медицинскую тематику.

— Читать не значит стать специалистом.

— Не значит, но получить представление и знания вполне даже допустимо.

— Наверное, мне нравится грустить.

— С этого и следовало начинать. Поэтому не звони — мне не нравится.

— Неужели ты никогда не грустила?

— Слишком много, поэтому больше не хочу.

— Так не бывает.

Евгения ждала, когда собеседник, находившийся на расстоянии, как обычно первым прервет телефонную беседу. Он молчал, и она не собиралась давать ему основание ухватиться за какое-нибудь слово и продолжить дальше потчевать её грустью. И он поступил, как всегда.

Глава 29

Как же хотелось выговориться. Прокричаться, не на повышенных тонах, а просто словами. Эмоциями. Озвучить боль. А той было так много. В прошлом. А теперь глубоко внутри тела. Может даже души. Но в неё она не верила. Как не верила и в какую-то иллюзию про жизнь после, про то, что страдания воздадутся и душа обретет нечто заслуженное, и не обязательно, что хорошее. А страдать и после смерти уж точно не хотелось. Отчего-то человек так устроен, что всю жизнь ищет страдания. При жизни. И даже после оной. Ей прилично осточертела жизнь на земле, а уж о какой-то там после смертной с последующими муками уж точно мечтать не хотелось. Как же все это ей надоело. Страдания, боль — зачем? Чему-то учат. А по сути, просто крадут бесценное в силу своей ограниченности время, которое можно использовать для получения удовольствия, ощущения радости. Но нет, зачем-то происходила абсурдная чушь и человек навсегда утрачивал прежний настрой на жизнь. После испытанных страданий жизнь никогда не становилась прежней. Она становилась другой, лишенной беззаботности, пропитанной горечью и хранившей боль. И все это сосредотачивалось в теле, ибо оно и является вместилищем жизни. Но человеку веками талдычат о непотребстве и неважности тела, потому как кто-то придумал некую душу, наделенную нескончаемой жизнью.

Николь свернулась в своем большом кресле, вжимаясь в него так, будто оно обладало способностью обнимать, скрывая её от внешнего мира с его страданиями, болью, жизнью и смертью. В такие минуты ей хотелось научиться верить в существование души. Но для этого она располагала слишком малым количеством фактов. Чего уж там, их не существовало. Либо попросту она их не нашла.

Глава 30

Красота интерьера оказалась неубедительной, чтобы ощущать важность дома. Определенно он не принял убеждений родителей о том, как ценна крыша над головой. Всю свою жизнь они прожили в какой-то маниакальной потребности дорожить своей квартирой в доме послевоенной постройки, бесконечно делать в ней ремонты, накапливать какие-то элементы мебели и декора. А их сыну отводилась роль наблюдателя, до тех пор, пока он не решился познать большой мир.

В своей квартире, купленной в престижном новострое, Никанор не создал пресловутого уюта. Обстановка представлялась красивой, дорогой, но абсолютно безразличной для него. Просто квартира.

Бросив на кровать пальто, что он делал крайне редко, поскольку ценил чистоту постельного белья, Никанор приблизился к окну. А за ним спал город, разве что где-нигде мелькали огни проезжавших машин, управляемых то ли ценителями ночной жизни с её особым весельем, то ли просто несчастные, кого не тянуло домой. Как его. Но он не был уже так молод, чтобы кочевать из клуба в клуб, маскируя бессонницу и одиночество. И не нужно этого делать — в больших городах быть таким, как он не стыдно. Таких было много, а это указывало на новую тенденцию времени. Умные, характерные и привлекательные тяготели построить свою жизнь каким-то новым способом, отклониться от привычного сценария. И они отклонялись.

Если бы и они, и он имели возможность понять, куда направиться и зачем, стало бы куда проще. А эта мысль возникала не впервые.

Глава 31

— Зачем мы живем?

— Задаюсь тем же вопросом.

— Как ты думаешь, все им задаются?

— Те, кого не устраивают предлагаемые стереотипные решения. Паттерны. Шаблоны. Те, кто им следуют, не задаются вопросами.

— Отрабатывают типичную программу.

— А вот уже те, кто не согласен на поношенный кем-то вариант жизни, принимаются искать собственный. Даже не искать, а создавать, поскольку альтернатива не лежит в готовом виде на полке.

— А ведь это идея! — Евгения редко позволяла себе восторженно повышать тон.

— Поясни, — Николь не всегда могла предугадать ход мыслей подруги.

— Примерка жизни.

— И?

— Чаще всего таковая происходит через чтение книг или просмотр фильмов, но производимый эффект недостаточный. Необходимо нечто такое, что будет ощущаться кожей, нервными окончаниями, даже сердцем.

— Что ты предлагаешь?

— Ты же программист — должна понимать, что делать с такой идеей. И кстати, я ранее её озвучивала.

— Хочешь создать программу с примеркой вариантов судеб?

— Именно. Но не компьютерную игру или приложение для смартфона, а нечто такое, что будет ощущаться телом, — Евгения выглядела, как пленница гениальной идеи: восторженно и нелепо.

— Вероятно, ты подразумеваешь виртуальную игру с нейронным компонентом. Такое вполне даже реалистично, но достаточно трудоемко по ресурсам, как финансовым, так и человеческим. И кстати, о чем-то подобном я читала в научном паблике. — Николь неоднократно замечала, как незнакомых друг с другом людей осеняли схожие идеи.

— Всего-то следует отыскать неудовлетворенного жизнью миллионера, и преподнести данные размышления.

— Как бы деньги не страхуют от разочарования, потому в среде состоятельных людей хватает тех, кто сетует на жизнь. Другое дело, как ты видишь себе презентацию столь недоработанной идеи?

— Пока не знаю, но ничто не мешает мне подумать над этим вопросом.

— Думай.

— Не спросишь зачем?

— А зачем спрашивать?

— Ты часто задаешь этот вопрос.

— Это не вопрос. Это впечатление.

Глава 32

Созерцание снега, улегшегося за толстым оконным стеклом, выглядело уместнее, чем, если бы смотревшему на него человеку пришлось находиться на улице. Хоть и противоестественно. А именно так Никанор и жил, словно за стеклом, отгородившим его от снега, от жизни. В этом он был не одинок. Современные люди погружались в свои крошечные миры, выращенные ими в квартирах, офисах и персональных компьютерах. Возможно, человечество столкнулось с темпоральностью, а может таким становилось будущее, захватывающее настоящее с каждым наступившим днем. И он не собирался стенать по данному поводу, напротив, все менялось под влиянием времени, задавая жизни новый курс. Зафиксированная жизнь с присущими ей особенностями успела бы наскучить слишком быстро. Но кем задавались перемены, неизбежно происходившие и вроде бы по причине времени, Никанор не располагал представлением. А ведь из века в век происходят перемены, ведущие человека к новым и более широким горизонтам. Но погруженный в жизнь человек не замечает эти перемены настолько выраженно, как если бы смотрел на происходящие события со стороны. Таким взглядом отчасти наделен индивидуум, изучающий историю. Темпоральность тем и обманчива, что она не контрастирует с действительностью.

Никанору захотелось прочувствовать темпоральность собственного существования. Определенно та имелась, причем на каждом возрастном промежутке. Впрочем, эти ощущения не заставили бы его проникнуться снегом, устранив между ними стекло.

Глава 33

Прожить как-то иначе невозможно: жизнь сразу же пишется на чистовик. В этом её опасность и жестокость, что ничего невозможно изменить. Человеку после происходящих событий остается лишь сожалеть. Причем с сожалениями он рискует никогда не расстаться.

Николь так и не смогла уснуть. Она все еще слишком часто уносилась своими мыслями в прошлое. Как же ей хотелось его вернуть. Ту часть прошлого, которое и было пресловутым куском счастья. А ведь на тот период времени она его таковым не воспринимала. Не ценила. Не пыталась проникнуться им. Она неслась по жизни вперед, отмечая лишь то, что могло бы быть иным. Жизнь сумела схватить её за шиворот, встряхнуть и повернуть лицом к прошлому. Она была наказана и никакое прощение не смогло бы унять боль, стереть сожаление. А совет «не оглядываться» не возобладал над ней. Она продолжала смотреть назад. Николь в полной мере осознавала, что расточает настоящее, вот только терять было некого, а следовательно, новые сожаления не появятся. В прошлом осталось все неоцененное. Прошлое, наполненное драгоценными моментами, напрочь перечеркивает настоящее. В таком прошлом зачастую сосредоточена лучшая часть жизни. Оттого так больно осознавать, что прошлое невозвратимо. И потому так хочется жадно вспоминать все то, что в нем осталось. Лишь бы только не подвела память. Лишь бы только не стерла что-то значимое, драгоценное и более неповторимое.

В такие минуты, часы, а порою и дни ностальгии она усиленно нуждалась во сне. Тот позволял отстраняться от боли, а иногда обновлял приятные сердцу воспоминания, порою и вовсе выстраивал сюжеты с участием тех, кого не было за его чертой. Выпив снотворное, Николь с головой накрылась одеялом. Не пытаясь прогнать воспоминания, она просто принялась ждать приближение сна.

А где-то вдалеке шумел проснувшийся город. Она не стала его частью, предпочитая ему маленький, но собственный мир.

Глава 34

Никому не удается узнать другого человека в достаточной мере, чтобы понять причины испытываемого им состояния. Конечно же, психология взламывает чужие тайны, но не до конца. Она проникает на порог чужого дома, а дальше её не пускает бдительный хозяин, нередко настроенный враждебно. Никто не любит смотреть, как крадут его тайны. Вот и Николь оставалась загадкой. Евгения не предпринимала попыток прорваться в душу приятельницы, но не отказалась бы понять, почему той стал чужд мир за пределами дома. И одновременно с этим Евгения находила массу преимуществ в жизни, какую вела Николь. Но для себя таковые не рассматривала. Возникало некое противоречие, совершенно не свойственное Евгении. И причиной тому была сама Николь. В меру изящная женщина, придерживавшаяся сдержанности в стиле одежды, следившая за тем, как мысли складываются в слова, создала весьма аристократичный образ. Обычно обладатели такового оказывались весьма умиротворенными людьми. Николь таковой казалась лишь тем, кто не вошел в круг близких лиц, а только такие могли заметить, что глаза этой женщины не смеялись. В них застыла грусть, будто стала частью радужной оболочки. Такие глаза бывают у тех, кто родился со сложной судьбой. Может быть так душа заявляла о том, что ей придется испытать немало боли. Вот только Николь не верила в душу, и Евгении не удалось поколебать её убеждение. Самой Евгении становилось легко только от одной мысли, что душа и есть суть человека, а это значило, что ничто не завершает своего существования. На эту тему не имело смысла беседовать с Николь, поскольку та располагала основаниями придерживаться материалистической позиции мировоззрения.

Евгения устроилась за ноутбуком, чтобы расширить идею, рожденную в беседах с подругой. Что делать с нею дальше, она не представляла, но посчитала неуважением игнорировать подобную мысль. Более того, идея о примерке жизни скрывала ключ к чужим мирам и причину, отчего в глазах их обладателей селилась грусть.

Глава 35

Ему не хватало её, но не как женщины, а как образ. Именно образ. Она вполне подходила на нечто бестелесное, мудрое, спокойное. К таким женщинам питают не страсть, а благоговение. С такими женщинами не заводят романов. На них могут смотреть со стороны либо же, набравшись наглости, общаться. Что он и делал.

— Прости заранее. Я не мог не позвонить.

— Я слушаю.

— А сказать и нечего.

— Можем помолчать.

Казалось, что и женщине, отвечавшей на его звонки, требовалось с кем-то потратить немного времени на бессмысленный разговор и такое же молчание.

— А может все-таки поговорим? — Валерий не стеснялся вести себя странно: с Николь это допускалось.

— И это мы можем сделать, — ей нравилось слышать низкий тембр мужского голоса, каким обладал Валерий.

— Снова расстался.

— Пора бы привыкнуть.

— Не могу.

— Надеешься.

— Думаешь?

— Иначе не бывает. Все надеются. В чем-то. На что-то.

— Это плохо?

— Это закономерно.

— Почему? — как же он хотел продлить минуты разговора, опасаясь, что собеседница поставит точку каким-нибудь словом или коротким предложением, и ему придется ждать какое-то время, чтобы снова перезванивать.

— Так легче, — ей казалось, что подобные ответы и озвучивать не требовалось, просто позвонившему мужчине хотелось кого-то слышать.

— Не уверен. Мне кажется, что без лжи, а надежда ничего не гарантирует, намного понятнее, что происходит.

— Но не то, что ещё не произошло. Вот для этого и нужна надежда.

— А ты веришь надежде? — он ничуть не сомневался, что услышит от Николь.

— Мне незачем надеяться, — она знала, что он задает вопросы без цели.

— Почему?

— Незачем.

Глава 36

«Бессмыслица, либо просто непонятая задумка. Чем именно она выступает? Стоит ли вообще искать ответ на данный вопрос? Безусловно, да, ведь человек вынужден жить. Конечно же, только, если рождаясь. Дивное уточнение. А ведь оно, по сути, верное. Не каждый человек рождается в полной мере и уж тем более живет, осознавая до конца весь этот процесс. Нередко, а скорее всего, часто люди в своем огромном количестве бегут по дням, чтобы прожить. Они не живут. А что такое жизнь, мало кто ответит. И это не просто появление на свет с криком, взросление, обучение и работа на благо общества и собственного банковского счета, а потом угасание и смерть. Нет, определенно, жизнь содержит в себе нечто большее. А если нет, тогда в самом деле, она бессмыслица, которой человек желает придать смысл, нередко глубинный, потаенный и даже мистический. И все это только для того, чтобы избавить самого себя от терзаний, доставляемых бессмысленностью большинства происходящих событий.

Так в чем же смысл жизни? Зачем она вообще задумана? А задумана или случилась спонтанно?»

Идея так и не сформировалась. Зато получилось что-то схожее на дневник, а когда-то Евгения вела таковой. Он был для неё чем-то самым дорогим на всем свете. Толстый, потрепанный и местами украшенный безвкусными наклейками, купленными в киоске, он содержал в себе не просто мысли, а чувства. Ими не с кем было делиться. Только дневник слушал её, и будто бы помогал. Он молчал, просто она убедила себя, что слышит советы, которые обычно детям и подросткам дают любящие родители. У неё их не было. Но был дневник с потрепанной, как кожа старика, обложкой.

Глава 37

Одиночество обладало и положительными качествами, но все они меркли перед одним из отрицательных его свойств. Во время одиночества человека одолевала тоска по тем, с кем оно было недостижимо. В такие минуты слезы рвались наружу, нередко сопровождаемые криком, иногда сдавленным, а порой просто приглушаемым подушкой. За это она и ненавидела одиночество. Оно словно укоряло человека в том, что тот его выбрал. Возможно, так происходило лишь с теми, кто видел смысл жизни в том, чтобы кого-то любить. Такие люди безжалостно рвали свои сердца, мечтали о скорой смерти и ненавидели собственную жизнь. И Николь была такой же, а со стороны в ней видели сумевшую достичь гармонии с самой собой и обрести счастье в свободе. Ничего подобного.

Николь не корила себя за ночь, проведенную в слезах, отчего опухшие веки не позволяли выйти на улицу. Она бы могла скрыть свидетельства своей слабости солнцезащитными очками, но в пасмурную погоду те точно сыграли бы против неё. Впрочем, и идти никуда не хотелось. Такие дни она предпочитала посвящать работе, и весьма своевременно ей предоставили трудоемкий проект, отнимавший много времени. Одиноким людям некуда девать время. Они им тяготились, только и смотрели по сторонам, куда бы его направить мимо себя.

Работа помогала Николь управляться со временем, избавляться от его власти и, может даже, влияния. За это она её и ценила. Вовсе не из-за денег. Те давно утратили значимость. Когда не на кого тратить деньги, они превращаются в бессмысленные символы.

Глава 38

— Никогда не увлекался подобными вещами. Знакомо? — Андрей с какой-то долей гордости продемонстрировал приятелю картинку в смартфоне.

— Когда-то баловался. Наверное, в то время, когда был студентом, — Никанор смутно помнил названия забав, подобных той, что показывал собеседник.

— Весь вечер не мог оторваться.

— Просто нечем было заняться.

— Не скажи.

— А что так?

— Понимаешь, симуляторы заставили меня ощущать что-то новое. Может потому, что я не играл в компьютерные игры.

— Что-то новое открыл для себя?

— Возможность оказаться в другом образе, как бы в другой жизни.

— В последнее время я задумывался о таком, — Никанор решился немного пооткровенничать.

— О чем? — Андрею нравилось обретать единомышленников, собственно, за этим он с легкостью заводил знакомства.

— О том, чтобы попробовать пожить иначе.

— Мне кажется, что это весьма просто.

— То есть?

— Создать симулятор другой жизни, заложить в него разные сценарии, образы и какие-то детали.

— Игрой в моем случае не отделаться.

— А что ты хочешь тогда?

— Не просто оказаться в других условиях жизни, а воспринимать их так, как будто это реальность. Единственная. Как мы живем.

— Это какой-то особенный уровень симуляторов, и думаю, что такие существуют. Либо их можно создать.

— Даже знаешь, как? — Никанор и не заметил, как проникся желанием, рожденным другим человеком.

— Зачем мне это знать? Существуют специалисты для этой цели, — Андрей поразился тому, насколько человек привыкает к неоправданной самостоятельности. Такая самость произрастала исключительно из длительного одиночества.

— Действительно.

— Только идея сырая. А специалисты любят иметь дело с четко сформулированной задачей.

— Почему бы не создать коллективное обсуждение идеи?

— С кем?

— С единомышленниками в социальных сетях.

Глава 39

— У тебя возникало сожаление о том, что ты родилась?

— Нет.

— А у меня — да.

— Почему?

— Я рос в семье, где мне частенько напоминали о том, что испортил жизнь близким людям. А когда мать сошлась с мужчиной, которого любила вопреки всем его недостаткам, я стал чужим в своем доме. Не проходило ни дня, чтобы он не оскорблял меня. Случалось, что и бил.

— А мать?

— Заходилась истерикой всякий раз, когда он собирался уходить.

— Вот отчего ты такой грустный по жизни? — Евгении стало немного стыдно за прежние упреки по поводу эмоционального состояния своего странного знакомого.

— Мне пришлось доказывать матери, что я хороший ребенок, что чего-то достоин. Но в итоге я не создал своей семьи, ненавидел мать и её сожителя. Правда я вырывал у жизни редкие минуты счастья, — Вячеслав продолжил делиться переживаниями, сохранившимися в памяти.

— Мне повезло больше, чем тебе. У меня не было плохих родителей. И наверное, по этой причине я не жалела о том, что родилась.

— Ты мечтала о матери?

— Зачем?

— Мне казалось, что сироты мечтают о родителях.

— Мне было хорошо в детском доме. Им руководил весьма добрый человек, тяготевший создать домашнюю атмосферу, раскрывавший в детях таланты, не позволявший нам считать себя плохими, недостойными благ. И наверное, стоит отметить, что он и научил нас — своих воспитанников, не нуждаться в ком-то, а становиться собой.

— А я мечтал о хорошей матери. Ты не мечтала о такой? — Вячеслав испытывал некоторое облегчение от собственных откровенностей.

— Какими бы ни были родители, они могут казаться плохими, либо напротив хорошими, все зависит от самообмана, точнее заблуждений ребенка, — Евгения неохотно проникала на территорию детских страданий друга.

— Мне хотелось, чтобы мама стала хорошей. Она была такой, пока оставалась без мужа. А я, будучи ребенком, ничего не мог сделать, кроме как ненавидеть свою жизнь и жалеть о том, что существую.

— Поэтому мне повезло больше.

— Что не было матери?

— Что не пришлось страдать от того, что мама оказалась не такой, или стала не такой. В какой-то мере это потеря матери.

— Признаюсь тебе, я порою желал, чтобы мать умерла. Потом раскаивался в этом. Потом снова ненавидел её. И снова корил себя за подобные мысли, — мужчина слегка понизил голос, будто опасаясь, что ещё кто-то услышит его постыдные признания.

— Страшные мысли. От них возникает чувство вины, — Евгения не спешила осуждать людей за их мысли, ведь те не всегда становились поступками.

— Так и есть. Это моя вина. Мой вечный укор самому себе.

— Извини, что упрекала тебя в депрессивности.

— Ты права, я обязан был расстаться с этим чувством. Просто не смог.

— Просто привык страдать. И ненавидеть.

Глава 40

Никогда он не встречал настолько тонких, почти бестелесных девушек. Раньше бы он без колебаний посчитал чрезмерную худобу непривлекательной. Так оно и оставалось в его глазах, за исключением незнакомки. Элегантно одетая девушка, с пушистыми светлыми волосами и медленной походкой, заставляла обращать на себя внимание. Со стороны складывалось впечатление, что ещё мгновение и она потеряет сознание. Валерий ускорил шаг, чтобы вовремя с ней поравняться. Он продолжал удивляться тому, как усиливалось его желание прикоснуться к девушке. Подобный жест незнакомка точно бы не восприняла, как допустимое. И он продолжил следовать за ней, изменив свой маршрут.

Неожиданно девушка остановилась и повернулась к своему преследователю.

— Зачем вы за мной идете?

— Я не знаю ответа на этот вопрос.

— А можно делать что-то без оснований?

— Да, к примеру, любоваться.

— И вы любовались?

— Да.

— Странно.

— Почему?

— От моей прежней красоты мало, что осталось.

— Не знаю, какой вы были ранее, но я вижу, что сейчас красивы.

— Неважно.

— Что-то произошло?

— Да.

— А давайте я стану тем, кто выслушает? Мне кажется, вам это необходимо. Меня зовут Валерий.

— Амелия.

Глава 41

Морозный день плохо сочетался с прогулкой по малолюдным улицам, но такое желание возникло из-за купленных ботинок с сумасшедшей скидкой и нового черного пальто. И это была не единственная деталь гардероба, цвет которой давно не менялся. Сохраняла она и цвет волос кофе с молоком, в каком нравилась своей матери.

Николь посмотрела на свое отражение в широкой витрине бутика. Безусловно, она выглядела, как надлежало женщине, жившей в свое удовольствие. Так оно и было. Лишь изредка, а может, так ей казалось, а на деле слишком часто она предавалась горечи, заставлявшей громко рыдать в уютной и одинокой квартире. Жизнь без посторонних обеспечивала возможностью кричать от боли, когда это требовалось. Никто не стал бы утешать, и это было намного лучше, чем запрятать вглубь то, что просилось наружу. С каждым рыданием становилось легче, но это не значило, что те не повторились бы. Она не питала иллюзий, что слезы способны заканчиваться.

Дома, на первых этажах которых обустроили милые кафе и модные бутики, заставляли женщину в черном пальто отвлекаться от раздумий. А быть может, так выглядело со стороны, что обладательница безмятежного выражения лица способна гнать прочь от себя мрачные мысли. Просто она научила печаль вести себя тактично. Периодически. А мысли, порождаемые печалью, вполне даже подлежали дрессировке.

Глава 42

— Так что же вас озадачивает?

— Жизнь.

— Не могли бы вы уточнить?

— В этом вопросе все понятно и без лишних слов.

— Считаете, что жизнь сложная штука?

— Даже отвечать не стану.

— И я разделяю ваше мнение.

Мужчина с наметившейся зрелостью и молодая женщина взяли паузу. Молчание в осмысленных беседах выступало дополнением. И без слов доступно продолжить диалог. Мимо пары, таковой не являвшейся, проходили совсем юные влюбленные, кидавшие взгляды на сидевших за столиками людей, совершенно не думая о тех. Мужчина и женщина смотрели друг на друга, в нужный момент отвлекаясь на предметы, стоявшие на столе и вид за окном.

— Жизнь заставляет много думать, — Амелия убедилась в обоснованности своего предположения.

— В этом определенно имеется своя прелесть, — Валерий не стал пояснять, что думать порою надоедало, ему уж точно. Не всегда из этого процесса получалось что-то путное.

— При этом сама же жизнь толкает нас к бездействию.

— Из-за того, что приходится думать?

— Думать не о том.

— Мысли рождаем мы.

— Нет. Они приходят к нам только по причине того, что мы живем.

— Как интересно. Во всем том, что с нами происходит виновна жизнь?

— Точно не мы. Ведь мы принадлежим жизни, — Амелия озвучивала свои убеждения настолько уверенным тоном, словно предостерегая собеседника их оспаривать.

— Перекладывание ответственности, — Валерий решил, что беседу допустимо переделать в дискуссию. Разве что, совсем чуть-чуть, все-таки он не желал отвращать от себя собеседницу, в которой видел объект симпатии.

— Вы когда-то пробовали взять под контроль жизнь?

— Да.

— Не получилось. И не спорьте.

— Не стану.

— Потому, что мы лишь те, кем жизнь создает события.

Ему снова захотелось замолчать, для того чтобы задуматься о словах девушки, поразившей его какой-то неестественной невесомостью. Она выглядела так, словно душа превалировала над телом. И от этого становилось страшно. Красота способна смешать восторг и ужас.

Глава 43

«Если все было иначе, удалось бы стать счастливее?». Когда-то казалось, что случись другие события, то жизнь точно бы стала иной. По крайней мере, довелось бы испытать другие чувства. Не факт, но вполне возможно, поскольку в жизни обязательным условием выступала палитра ощущений, включавшая в себя наслаждение и боль, радость и горесть, вдохновение и отчаяние. Вся жизнь походила на качели с неизбежным падением вниз.

Ему хотелось задержаться на одном из взлетов. Пробыть в этом положении, как можно дольше. Лучше всего замереть на удобной высоте, пусть и не самой высокой, и утратить ощущение времени. Именно оно портит осознаваемую часть жизни, то есть настоящее. Если бы настоящее не имело временных рамок. Если бы не наступало будущее, не оставалось прошлое. Если бы всегда было настоящее.

Так не бывает. Никогда такого не было. Впрочем, откуда ему знать, каким прежде было время и существовало ли оно ранее. А вдруг когда-то жизнь подчинялась другим законам. Все эти вопросы без ответов заставляли сознание отправляться в путешествие по миру, лежащему за пределами реальности. Но никаких других миров не существовало. Впрочем, и этого он не мог знать наверняка. А вот, что и могло бы стать относительной реальностью, так это игра. Идея Андрея обретала вполне привлекательные очертания.

Никанор прикинул, сколько людей из его окружения упоминали нечто подобное. Складывалось впечатление, что таких людей было немало.

Глава 44

— А ведь я совершенно тебя не знаю.

— Ты не знаешь меня лишь ту, какой я бываю наедине с самой собой.

— Точно.

— И не только меня — любого человека.

— А ведь хочется узнать. Не всех, а лишь избранных, тех, кто близок, — Евгения удивилась появлению такого желания, ведь привыкла соблюдать дистанцию с другими людьми. Такой она выросла.

— Не получится, — Николь не сомневалась в том, что категоричность, озвученная ею, не сможет быть оспорена.

— И это точно.

— Собой мы бываем только тогда, когда нас никто не видит.

— Но почему?

— Быть собой, значит, быть без ничего.

— Обнаженными, — Евгения никогда ранее не проводила подобной аналогии.

— Без украшений в виде мнимых достоинств, достижений и успеха. С признанием своих ошибок и преступлений. Позволяющими себе плакать, смеяться, вспоминать, закрывать лицо или просто лежать с открытыми глазами и что-то искать на потолке, не думая, как мы выглядим со стороны, — Николь даже представить не могла, чтобы её побудило вести себя подобным образом при посторонних. А каждый человек был посторонним другому.

— А ведь приятно быть собой.

— И сложно.

— Такими мы точно не позволяем себе показываться перед другими.

Глава 45

— И все-таки мне бы хотелось узнать немного больше о причине ваших страданий.

— А если таковые не испытываю или причины не существует?

И он запнулся, а ведь в самом деле, она не признавалась в том, что страдает. Просто все в ней на это указывало.

— Я сделал такой вывод из ваших слов, — Валерий не настаивал на том, чтобы удовлетворить собственный интерес, а лишь демонстрировал небезразличие.

— Решили, что-то произошло, коль встретилась вам такой, — девушка с пронзительными светлыми глазами помнила все, что говорила.

— Именно.

— «Произошло» звучит в прошедшем времени, а кто знает, сколько его минуло.

— Но ведь случилось же что-то, и оно заставило вас страдать.

— Пострадать или страдать. Не кажется, что эти состояния имеют разную глубину проникновения в душу?

— Пострадать можно в одно мгновение, а вот страдать доводится длительный период. Вы совершенно правы.

— Мне нравится, что вы понимаете меня и уделяете внимание смыслу слов.

— Так, что же случилось с вами? — Валерий желал проникнуть в чужое сердце, как никогда прежде.

— Всего лишь пострадала от жизни, — Амелия уже говорила ему об этом, несколько иными словами, полагая, что он не банально позабыл, а просто не до конца внял услышанному.

— Что же не буду пытаться узнать больше, чем вы желаете сообщить.

— В том-то и дело, что такового желания я не имею.

— А что намерены делать?

— Двигаться дальше.

— Я бы хотел вам составить компанию. Путь ведь долгий.

— А я немало пути прошла сама. Идти одной страшно только в самом начале.

— Не привыкайте к одиночеству.

— Напротив, это следует делать, как можно раньше, чтобы не пострадать и не страдать.

Прежде он бы не поверил в то, что в слишком утонченных телах может заключаться так много внутренней силы, как в девушке со слегка изнеможденным видом. У него никогда не было столько сил.

Глава 46

В самом своем начале пробуждение ото сна очищенно от чувств, накопленных до того, как человек заснет. В этот момент кажется, что жизнь начинается, но не с чистого листа, а просто без груза проблем. И это состояние заслуживает того, чтобы просыпаться. Оно стоит того, чтобы заставлять себя засыпать.

Обращать внимание на секундную свободу от жизненных тягот способен лишь тот, кто утомился их нести на своих плечах либо в сердце. Николь также не замечала крошечный отрезок времени в момент пробуждения, когда внутри тела ощущается невероятная легкость, практически пустота. Только до тех пор, пока жизнь не заставила стремиться заснуть, чтобы забыться. А спустя время она перестала спешить спать, просто стала ловить момент пробуждения.

Каждое утро, а точнее начало дня воспринималось, как подарок. Оно было легким, а уже она научилась продлевать этот момент, чтобы меньше секунд оставалось на то, чтобы сливаться со своей жизнью. Из суток она вырывала секунды для отсутствия ощущений. Впрочем, нет, некоторые ощущения все-таки появлялись, просто они с трудом поддавались объяснению. А не все, что необъяснимо, отсутствует.

Николь продолжала лежать. Легкость испарилась. И все рано внутри тела ощущалось спокойствие. Она все-таки его обрела. Прошло немало лет, чтобы захотелось просыпаться и жить. И не задаваться вопросом «Зачем?». Время не залечило раны. Они остались. Просто страдания в избытке утрачивают остроту. Человек продолжает страдать, но сердце уже не рвется. Оно все понимает, оно иногда щемит, но как-то не так. Привычка что ли, а может некоторые чувства обладают особенным свойством. И эти чувства полагается испытать.

Глава 47

— Вот уж не думал, что тебя интересует что-то кроме строительства.

— Увлечения могут не совпадать с профессиональной деятельностью.

— Ты не производил впечатления человека, обзаведшегося увлечением.

— Может уже хватит обсуждать мою персону?

— Прости, я без всякого.

— А ты бы хотел погрузиться в другую реальность? Схожую на игру, точнее на действительность. — Никанор хотел понять, только такие, как он тяготятся реальностью, или и те, как сидевший напротив него мужчина с удавшейся жизнью, также склонны к подобным мыслям.

— Зачем? — собеседник и не пытался скрыть недоумение от неожиданного вопроса босса.

— Вообще-то я озвучил бизнес-идею, претендующую на резонанс.

— Зачем, я же не инвестор какой-нибудь.

— Привлекает идея? — Никанор не обращал внимания на вопросы собеседника, ему самому требовались ответы.

— Звучит, конечно, привлекательно, — обладателю утомленного лица не хотелось и думать о чем-то, не связанном с работой и семьей.

— Так что скажешь по этому поводу?

— Я как бы никогда не задумывался над подобными вещами, мне они зачем? Ты босс, и я должен слушать любое твое предложение.

— Значит, подумай.

— От меня требуется внимание. И я его обязан предоставить.

— Я тебе предлагаю вникнуть в нечто революционное, — Никанор желал понять, способна ли игра привлечь человека, утомленного обыденностью.

— Ты предлагаешь играть? — Тимофей даже мысленно не мог представить себе взрослого человека, тратившего время на подобного рода занятия.

— Всюду мы играем. На работе, на отдыхе, в семье.

— Чем?

— Ложью, фальшью, немного чувствами.

— Все равно, во всем том, что ты перечислил, предлагается реальность.

— В игре таже самая реальность, только вымышленная. В нашей жизни реальность тоже наигранная, и временная.

— Наверное, мне, как человеку семейному, уже не до игр.

Глава 48

— Я невероятно сильно расстроен.

— Опять расстался?

— Даже не удалось и сойтись.

— Тогда отчего ты расстраиваешься?

— Что упустил.

Николь по-прежнему оставалась единственной понимавшей мотивы поступков Валерия. Он не выглядел в её глазах коллекционером женских имен из своих романов, чаще кратковременных. В нем она видела человека, убегавшего от одиночества, причем таковое за ним и не гналось. Убегал человек, нередко обгоняя и одиночество, плетущееся по жизни, причем неважно за кем увязалось — Валерий несся мимо, опасаясь, что оно его настигнет.

— Забывай.

— Не в этом случае.

— Она оказалась особенной?

— Даже не представляешь, насколько.

— Пробуй ещё раз.

— Вряд ли.

— Почему-то мне кажется, что у тебя не имеется более двух вариантов действий: отказаться или попробовать снова, — Николь становилось жаль достаточно обаятельного мужчину, в котором ни одна из женщин не обретала стабильности.

— А вот сейчас мне хочется замереть на месте и ничего не делать, — Валерий ощущал себя утомившимся от перемещения по жизни, не обеспечивавшей желаемым.

— В таком случае тебя настигнет одиночество. Ты же от него бежишь?

— Не осуждай меня.

— Я давно научилась равнодушно смотреть на то, что делают другие.

— А это обиднее осуждения.

— В своей жизни я уделяю внимание только одному человеку — себе, — Николь все чаще обозначала эгоизм, ставший для неё не броней, а элементом образа.

— И я никогда не смогу этого понять, — Валерий не осуждал эгоизм, просто не находил в нем пользы.

— Лучше не пытайся понимать, зачем.

— Когда-то ты все-таки признаешься.

— Зачем?

— Чтобы я мог тебя понять.

— Зачем?

— Как же, мы ведь дружим.

— Это не аргумент.

— Ты держишь дистанцию.

— Движение по жизни, как на дороге.

— Но в жизни все-таки лучше сталкиваться.

— И это происходит слишком часто.

— Разве это плохо?

— Зачем это? Слишком часто?

— Так интереснее жить.

— Так отвлекаешься от жизни.

— Пусть и так.

— Пробуй то, что от тебя требуется, — Николь решила, что обмен короткими предложениями рисковал превратиться в бессмысленный. Собеседник нуждался в совете, а не в чехарде.

— Думаешь, это правильно?

— Это нужно тебе.

Глава 49

Улица выступала лишь частью мира, казавшегося бескрайним. Такого не могло быть. Как не могла жизнь быть безграничной. К огромному сожалению, все обладало пределами. Оттого на душе становилось невероятно тоскливо. Она продолжала двигаться по улице, как по жизни, куда-то вперед, а по факту к той черте, что будет предельной, за которой ничего более не окажется. Настанет конец. Ей. Мыслям, мечтам, желаниям. И всему тому, что она успела узнать, создать. И никак не удавалось понять, зачем все это происходило. С каждым, кто появлялся в мире, обманывавшим своей бесконечностью.

Амелия не хотела исчезать. Размышляя о подобной участи, она представляла себя в каком-то необычном, как для современного мира, образе, облаченной в платье в пол, украшенном белым воротничком и высокими манжетами. Девушка ощущала себя невероятно утонченной, легкой, воздушной, со струящимися ниже талии волосами, а не изможденной, какой стала по вине обстоятельств. Такой бы она хотела оказаться в мире, о котором грезит каждый человек, опасаясь смерти, а точнее собственного исчезновения.

Фантазии на короткий промежуток времени вырывали из действительности и обеспечивали передышку. От мыслей и от осознания, приходившего в паре с ними. От мыслей о жизни. О той, какой она являлась на самом деле. Но фантазия обладала слабостью перед действительностью.

«Если бы фантазия обрела больше силы и затмила реальность»: все чаще думалось обессиленной Амелии.

Глава 50

Стоящие мысли, как правило осеняют в тот момент, когда их нечем и негде зафиксировать. А мозг в такие моменты отказывается идти на поводу человека, и предпринимает попытки вычеркнуть мысль из памяти. Но только не в этот раз. Николь вышла из ванной комнаты раньше положенного и направилась к ноутбуку. Не терпелось узнать, чем в действительности являлось слово, пришедшее на ум.

«Нейровиртуальная».

Ничего нового, и тем более инновационного, скорее всего она уже где-то о подобном читала, но стоило обновить сведения о методе воздействия на мозг, позволявшем менять реальность. Поисковой сервис выдал немало статей, освещавших заданную тему. Более всего привлек внимание ресурс, посвященный кибертехнологиям. После прочтения нескольких новостей, стало формироваться впечатление, будто общество усиленно внедряло искусственный интеллект и сопряженные с ним инновации. Уж точно её идея о совмещении нейрофизиологии человека с виртуальным миром не выглядела открытием. Николь и не пыталась таковое совершить. А вот уже воспользоваться чем-то подобным не отказалась бы.

Поискав информацию о нейровиртуальных играх, она пришла к выводу, что столь изысканное предложение науки начинало находить отклик у большинства умов. И это обстоятельство указывало на скудость персональной действительности.

Женщина вернулась в ванную комнату, чтобы завершить моцион, без которого не появилось бы должное настроение для работы. Вода, как ничто иное успокаивала ум. Не каждый ум ведет себя сдержанно. Ей достался слишком активный. И он не всегда принимал во внимание желание Николь. Странно, складывалось ощущение, что человек подчинялся мозгу, представлявшего часть тела, а не наоборот. Мозг, безусловно, превосходил человека. Но так ли это было? Чтобы дать ответ, следовало точно знать, что вообще подразумевалось под понятием «человек». Николь для себя ответ дала: человек был телом, снабженным всеми необходимым органами, без которых он утратил бы часть своей сути, а то и вовсе жизнь.

Часть II

Глава 1

Ответы присутствовали в пространстве как будто незаметно. Умевшему воспринимать мир они приходили на ум без долгого ожидания. Они просачивались из пространства внутрь тела, оказываясь в мозгу, и становясь частью человека.

Никанор не задумывался над природой мыслей — просто думал. А уж, если мысль представлялась стоящей — совершал действия. И все просто. Без лишнего внимания. Но не сейчас. Ему требовалось понять причину, заставившую искать ответ на вопрос, зачем он живет и каким бы стал, будь бы у него другая жизнь? До сих пор он просто был собой, и под воздействием чего-то неизвестного стал примерять на себя иные роли. Но таковые могли сформироваться лишь под воздействием других условий жизни, чем те, в каких он жил. Напрашивался вопрос, жизнь формировала человека или он выстраивал её в соответствии с каким-то набором качеств, присутствовавших по умолчанию, как данность генетики или эпигенетики? А чтобы хотя бы отчасти понять суть своего вопроса, и попытаться отыскать фрагмент ответа, если таковой вообще мог быть дан, следовало поэкспериментировать. Родиться заново точно не выступало вариантом, и не потому, что он не верил в реинкарнацию, а потому, что получил бы новое сознание или нечто такое, отчего зависели память, опыт и осознание. А вот прожить виртуальную жизнь при современных достижениях становилось вполне реально. Но не посредством обычной компьютерной игры. Требовалось что-то усложненное, скорее всего инновационное.

Его фантазия представляла собой что-то слаборазвитое, тщедушное, то ли дело полет мысли нового приятеля. Браслов не бросался обещаниями, что ему под силу реализовать идею, но точно вызывал доверие. Какой бы ни была реальность, но фантазия выступала обязательным элементом, требовавшимся человеку, чтобы жить. В этом виделся некий парадокс, либо скрытый намек.

Глава 2

— Ты сегодня молчалива.

— Думаю.

— Мысли и слова могут совпадать.

— Но не всегда их допустимо озвучивать.

— Нужное умение скрывать мысли и слова, носящие приватный характер, — Николь долго практиковала подобный навык.

— При всех попытках это сделать они все равно обозначат свое присутствие, — Евгения отмечала за собой склонность к откровенности. Не со всеми. И не всегда. Но все равно такая черта проявлялась в её характере.

— Мысли формируют наши взгляды, действия, потому они редко сохраняют полнейшую секретность.

— В последнее время я часто думаю о том, что могу стать матерью, но по какой-то причине этого избегаю.

— Не стесняйся обсуждать со мной этот вопрос. Я не родила, но не потому, что не могла или не хотела, — Николь не испытывала прежней боли из-за вопроса о материнстве.

— А почему тогда? — Евгения и сама удивилась, что ждала подходящего момента завести разговор на щепетильную тему.

— Давая жизнь другому человеку, следует ответить себе на вопрос: «Зачем»?

— Для жизни.

— Но какой?

— Кажется, я коснулась темы, над которой ты много раздумывала.

— И мои мысли рискуют обнажиться.

— Ты можешь этого не делать, — Евгения предпочитала не переступать чужих границ. Этому она научилась в детстве.

— Ты хочешь знать, почему я не родила? — Николь и самой требовалось пооткровенничать на данную тему.

— Да.

— Я безумно хотела стать матерью, выносить свое дитя, любить его. Но я понимала, что создам человека для страданий. Сперва он будет любить мать и видеть в ней самого дорогого человека. А потом мой ребенок начнет меня терять. Сперва я буду стареть и раздражать его, а потом сильно заболею, а мой ребенок будет винить себя и судорожно вытаскивать из памяти каждый фрагмент жизни, когда мать была прежней. Я знаю, что это такое. А потому я не смогу на это обречь свое дитя.

— Но такова жизнь.

— Потому я и не стала такую жизнь давать человеку, которого могла любить.

— Мать не всегда ранит дитя страданиями.

— Без страданий взаимодействие матери и дитя не обходится. И виной тому сама жизнь, поскольку она заканчивается. Чаще всего для матери. Дитя, каким бы взрослым не было, воспринимает утрату самого близкого человека, как окончание части собственной жизни.

— Почему бы не рассмотреть жизнь, как урок или испытание?

— Жизнь человека представляет собой всего лишь временное биологическое существование. Конечно, человек способен делать выводы из своей жизни, делиться ими, может даже формулировать истины. Но все это временно. А все, что временно причиняет боль своим завершением.

— Может душе необходима подобная боль?

— После того, что испытала, я для себя поняла, что никакой души не существует. Человек исключительно тело с мозгом, сердцем. Это плоть и кровь, в которой заключено сознание, — от собственных слов на лице Николь появилось едва заметное огорчение, дававшее основание предполагать, что она готова пошатнуть свое убеждение.

— Ты себя уговорила так думать, — Евгения все ещё рассчитывала приблизить подругу к новым суждениям.

— Получила основания.

— Подогнала под свое мнение некоторые основания, откинув противоположные, — и сама Евгения также поступала, разве что не со столь глобальными по своему значению представлениями.

— Будешь доказывать, что личность — это душа? — в голосе Николь не присутствовала насмешка, что убеждало собеседницу в правоте своего предположения.

— На примере все тех же людей, столкнувшихся с поражением мозга. Они не утратили привычек, наклонностей и не позабыли тех, кого любили.

— Есть такие, что забывают. И зависит это от области поражения мозга.

— Тебе грустно от того, что ты привязала личность к физической составляющей.

— Конечно, ведь это указывает на то, что смерть нас уничтожает полностью. Ничего не оставляя.

— После нас остаются наши поступки, достижения и дети, — Евгения не воспринимала смерть всесильной. Человек против неё был безоружен, но оставлял следы.

— Дети, которые вынуждены принимать убийственный факт, что они когда-то исчезнут, а до того момента немало настрадаются и испытают боль утраты, — Николь облачала в слова собственные ощущения.

— Это факт.

— О чем я и говорю.

— Но существуют и другие гипотезы.

— Чушь. Я для себя решила, что это чушь, попытка устраниться от осознания невероятного отчаяния, пустоты, бессмысленности существования жизни, как таковой. Я презираю не только смерть, но и жизнь. Она бесполезна. Она дарит иллюзию и очень долго наказывает за то, что человек в неё поверил.

— А вдруг сознание равно душе?

— Сознание — это продукт деятельности головного мозга. И это хорошо понятно в отделении ангионеврологии. Для меня стало очевидно не пытаться искать душу. Допустим, душа существует, но уж точно она не выступает личностью того человека, которого знают и любят близкие люди. Пусть душа существует, но она не человек. А любим мы исключительно человека. Его сознание, мышление, эмоции, поступки, все то, что порождает головной мозг.

— Кстати, сознание, как человека, так и животного вынесено за пределы тела. Это доказали исследователи. — Евгении становилось не по себе, видя, как подсознательно Николь борется с собственной потребностью отказаться от материалистического воззрения. Она запуталась в собственных суждениях, стараясь устраниться от правды.

— Это как-то зафиксировано? — Николь изобразила на лице ухмылку.

— Что же ты так упорствуешь? Мне также довелось побывать в подобных отделениях, и могу утверждать, что человек остается собой, пусть частично без наработанных умений и полученных знаний.

— Если речь идет не о стволовом инсульте.

— В самом деле, я не знакома с таким типом сосудистой катастрофы, но могу тебя заверить, что во время произошедшей со мной транзиторной ишемической атаки при кратковременном поражении участка мозга, отвечающего за речь и вербальную память, которая напрочь утратилась, осознание себя и происходящего события никуда не делось.

— Ты не рассказывала мне о таком опыте.

— Мы не касались этой темы.

Глава 3

Собственным глазам приходилось не доверять. Но как раз они-то и видели то, о чем доводилось размышлять в последнее время. Впрочем, одни и те же мысли осеняли разных людей, обуславливая совпадение целей и желаний. Амелия обратила внимание на то, что стоило послать в пространство мысленный запрос, как приходил ответ в той или иной форме. Вот и проект «Архитектура жизни» резонировал с её недавним пожеланием испытать нечто до сих пор не практикуемое.

Прочитанное на странице в Инстаграм, посвященной научным и инновационным идеям, выглядело посылом к незнакомым единомышленникам, а таковых автор поста видел в сферах программирования, нейробиологии, писательства, философии. Впрочем, ограничений по профессиональным соображениям не имелось, поскольку предложение было доступно лицам, обзаведшихся умозаключениями о сути жизни и её несовершенстве. Желающим поделиться своим видением предлагалось подать заявку на вступление в закрытую группу. Амелия не относилась ни к одной из указанных профессиональных категорий, но в качестве мыслительницы обзавелась солидным опытом. Уж она-то точно знала, насколько жизнь несовершенна. Пройдя по ссылке в посте, девушка подала заявку. Сомнений не возникало в том, что её страница будет подвергнута оценке. Она не постила длинные философские мысли, тем более чужие, ограничиваясь краткими фразами, собственного изготовления под фотографиями, претендовавшими на принадлежность любительнице элементов не столько роскошной, сколько эстетичной жизни. Таких, как она, пользователи социальных сетей в подавляющей своей массе не любили. А восхищение от незнакомцев Амелии и не требовалось. Истинную свою натуру она не обнажала, считая, что драгоценности для сердца надлежало скрывать либо демонстрировать в узком кругу.

Глава 4

Осознанно или нет, но человек способен тяготеть к тому, чтобы быть или стать одиноким. Настолько сильно это желание, что обладатель такового и не задумывается, насколько страшно его исполнение.

Сидя за рулем черного седана, мчавшегося по ночной трассе, Никанор гнал прочь воспоминания. Он свыкся с одиночеством. Ему больше не хотелось вспоминать тот период жизни, когда был не один, когда про себя подумывал о том, как хорошо стать таким. А тогда у него были близкие люди. Они его тяготили. В какой-то момент жизни их не стало. И он осознал, насколько сильно спешил избавиться от тех, без кого жизнь опустела.

Просто ему изредка требовалась свобода. Не одиночество. А редкая свобода. Любимые и любящие люди могут лишать этого права, этой возможности и тогда человек начинает грезить не о свободе, а об одиночестве.

Никанор подозревал, что ищет оправдания своим крамольным мыслям. Отчасти так и было, и так следовало поступать, дабы не уничтожить самого себя. Инстинкт самосохранения — штука сложная и хитрая. Человеку стоило довериться психологическому инструменту, заложенному в сознании издавна.

Но точно он не хитрил с самим собой, когда пришел к выводу, что нуждался в свободе, что попросту утомился от удушающей любви близких людей.

А свобода имеет цену. Этот момент он не учел. Никанор нагло рассчитывал на то, что желаемое обретается бесплатно. Иногда так и было, но чаще так просто казалось.

Глава 5

— Что-то я уже сомневаюсь в наших планах.

— Они могут и не реализоваться.

За барной стойкой сидели двое мужчин, со стороны казавшиеся весьма успешными, судя по одежде, но в глубине души, ощущавшие себя потерянными на территории неоднозначного мира.

— Кстати, в Инстаграме откликнулось несколько специалистов из узких областей.

— Тогда чего ты сомневаешься?

— Не представляю способа реализации.

— Для этого и требуются специалисты из узких областей.

Андрей не сдержал смеха: ему нравились циники, поскольку умели сохранять самообладание, а в общении с ним таковое требовалось.

— Мне понравилось проводить время в Инстаграме, раньше на это не хватало времени и терпения, — Андрей продолжал открывать для себя что-то новое в привычных вещах.

— Раньше не возникало потребности в том, чтобы тратить время и терпение, — Никанор распознавал подлинные чувства человека, которые тот скрывал не то от себя, не то от других.

— Я опасаюсь только того, что игра с проникновением в физическое тело недостижима даже для разработки.

— С применением микроскопических электродов, передающих импульсы в нервные окончания, нейровиртуальная, или же нейробиологическая игра доступна для реализации.

— Так говоришь, словно с медициной знаком, — Андрей не рассчитывал на то, что приятель продемонстрирует хотя бы какую-то осведомленность по теме.

— Мог бы познакомиться, если бы дошел до конца, — Никанор только с годами стал гордиться своим незавершенным профессиональным путем, который нелепо сменил.

— Я тебя совсем не знаю.

— Знаешь в той мере, в какой удалось.

— Так что же у тебя было с медициной?

— Бросил на втором курсе медицинский университет.

— Чего?

— Разочаровался.

— В медицине?

— В своем выборе. Пришлось заняться бизнесом, чтобы впервые обрести свободу.

— А я в медицине, — Андрей до недавних пор не нарекал на одну из важнейших сфер человеческой деятельности.

— В медицине чудес не бывает, но при этом без неё не обойтись, — Никанор не создавал иллюзий, убедившись в их беспомощности.

— Вот поэтому и разочарован.

— Жизнь только и делает, что подбрасывает поводы.

— Для разочарований?

— Для всего.

— Думаешь, с игрой все получится? — Андрей хотел ещё раз напомнить другу, что полон сомнений.

— Сделаем так, чтобы получилось, — Никанор и сам умел разочаровываться, но только при наличии веского основания.

— Самоуверенность.

— Целеустремленность.

Глава 6

«Как жаль, что когда-то безграничный мир вытеснит темнота. Но тот, перед чьими глазами она всплывет, может даже не осознать сути происходящего. А может быть, и сможет».

Амелия подняла ввысь глаза. Туда, куда отправлялись молитвы и надежды. Как же человеку хочется жить, что он готов верить иллюзии. И она была одной из таких слабаков, не сумевших заставить себя принять факт смертности собственной личности. И ей не хотелось умирать. И ей хотелось продолжать существование, пусь и вне тела, пусть в ином виде, но сохраняя ощущение себя и чувств.

Жизнь стремительно уносилась от человека, а тот повинуясь то ли иллюзии, то ли наглейшей наивности встречал новые года, праздновал увеличение собственного возраста. На что рассчитывал человек, соглашаясь приблизиться к черте, знаменовавшей конец жизни и, собственно, исчезновение его самого? На продолжение.

Амелия не осуждала тех, кто верил в неправдоподобные выдумки, ведь речь шла о жизни. А тот, кто желает жить — поверит в любые сказки, лишь бы унять страх смерти.

Она решила, что со страхом нужно бороться не ложью, а правдой. «Архитектура жизни» позволит пройти через смерть, и продолжить жить. Ей захотелось испытать не только смерть в виртуальном мире, но и продолжение жизни после таковой. Но требовалось дождаться одобрения её кандидатуры на получение членства в проекте.

Амелия не сомневалась в том, что не представляла ценности для проекта, а потому надеяться было напрасно. И не только по поводу одобрения заявки на вступление. Во всем надежда оказывалась лишней — она обманывала, а после запускала большие по силе страдания.

Глава 7

— Я все-таки не хочу больше грусти. Большей. Хватает и той, что принадлежит персонально мне.

— Мне не приходить?

— Это плохая идея встретиться.

— Мы ещё не встретились.

— И лучше не встречаться.

— Не будешь жалеть?

— Я же сказала — не хочу грустить, — Евгения и сама за собой замечала, что в принятии решений металась между противоположными вариантами. В данной ситуации становилось безразлично, как её поведение смотрелось со стороны.

— Могли бы заняться чем-то другим, — Вячеслав сохранял ровный тон голоса, но все равно не скрывал огорчения.

— Ты не умеешь не предаваться грусти.

— Ты ведь тоже это делаешь.

— Вот именно. Мне нужен тот, кто не будет поступать точно так же, и я с ним смогу отвыкнуть от грусти, от страданий. Мне это надоело.

— Если грусть стала привычкой, никому её не исправить.

— А я попробую.

— Я уже пытался.

— А я нет.

— Тот, кто испытывает радость, не обратит внимания на грустящего. Не думаешь о таком? — Вячеслав не пытался заставить нравившуюся ему женщину проникнуться к нему симпатией. Он лишь хотел обозначить свое присутствие.

— О чем? — Евгения поняла смысл услышанного, но зачем-то задала уточняющий вопрос.

— Что грустные нужны только друг другу.

— Подумаю об этом позже.

— Могу напомнить о себе позже.

— А я не отказывалась с тобой общаться. По телефону.

— Чем такая беседа отличается от встречи?

— Я не увижу грусти, только услышу. А услышанное быстро забывается, — она не пыталась осторожничать, чтобы не ранить собеседника.

— Что же, пробуй сделать то, что мне оказалось не по силам, — он ожидал того, что снова об кого-то поранится.

Глава 8

Искусственный интеллект, запущенный на территории сети Интернет, достаточно быстро и точно определял информационные запросы пользователей. Нередко такие, что не покинули пределов мозга. Не успев открыть страницу социальной сети, Николь выхватила пост, отвечавший недавним запросам, как мысленным, так и заданным в поисковом сервисе. Краткое описание проекта, для проработки которого требовались специалисты и энтузиасты, обещало воплотить её желание в жизнь. И Николь заявила о себе, как о человеке, способном перевести слова в программные коды, если это потребуется.

Пафосное название потенциального проекта ещё сильнее влекло Николь. Она тяготела к изысканности, а той недоставало в окружающем пространстве. Однажды отсутствие утонченности в деяниях человека заставило её уехать из родного города в соседний. Тот претендовал на статус мегаполиса, и отвечал ожиданиям. В мегаполисе человек обретал право жить так, как ему пожелается. И конечно, он пестовал изысканность: в зданиях, в людях, в идеях.

Словосочетание «Архитектура жизни» одним своим звучанием сулило погружение во что-то масштабное, глубокое и непременно обладавшее изысканными чертами. Пусть даже создаваемых субъективным воображением человека, откликнувшегося на красивое название.

Ссылка на пост была отправлена Евгении, чтобы и она испробовала недостающее ощущение. А Николь оставалось лишь рассчитывать на то, что человек, собиравший в сети единомышленников, не ограничит количество мест для таковых в своем проекте.

Глава 9

— А ведь это не случайность.

— Больше всего, что она.

— Разве случайность может выступать убедительным пояснением нашей встречи?

— Желаете видеть участие провидения в том, что два незнакомых человека пару раз встретились на территории большого города, не договариваясь об этом?

— Согласитесь, в таком желании присутствует нечто возвышенное.

— Примите, как факт, что события строятся банально, грубо и без заботы об их участниках.

— Вы снова пессимистично настроены.

— Реалистично.

— Неужели в вашей реальности присутствует лишь грусть?

— Моя реальность состоит из отсутствия иллюзии. А грустить по данному поводу или нет, я не задумывалась.

— Как же мне с вами интересно.

— Непривычно.

— Замечание верное.

Амелия предпочла ничего не отвечать. Она не могла ответить себе на вопрос: желала ли расстаться с этим человеком, чтобы более не встречаться или же стоило дать ему время, чтобы подобный вопрос не возникал.

Валерий ощущал себя нокаутированным словами. Происходящее ничуть не обижало. Уж точно ему был непривычен формат такого общения, а все новое требует большего внимания.

— И все-таки, что именно заставляет вас грустить? — он решил вернуться к тому фрагменту прежней беседы, который, по его мнению, мог установить между ними контакт.

— Разве я жаловалась на грусть?

— Слов порою и не нужно.

— И жаловаться можно без них. Я не грущу. Это совсем иное чувство.

— И какое же?

— Усталость.

Глава 10

По улице, успевшей освободиться от снега, заменив его на омрачавшую настроение слякоть, шли две молодые женщины, не обращавшие внимания на элементы большого пространства. Им и не хотелось отвлекаться на несущественное. Обсуждаемая тема теснила видимый мир с его изъянами и достоинствами.

— Мне неудобно возвращать тебя к пережитому.

— Это происходит вне нашего желания.

— Значит, согласна на продолжение беседы?

— Тебе это требуется.

— Я уже упоминала о своем опыте. Так вот на тот момент, когда у меня произошла транзиторная ишемическая атака я забыла языки, слова, но подобие внутреннего диалога оставалось. Без слов. На каком-то ином уровне.

— При ТИА повреждается, и то кратковременно, маленький участок мозга. По этой причине сохраняется личность, понимание происходящего.

— Личность при более масштабном инсульте, бесспорно изменяется, но только в плане утраты знаний, а вот основной костяк, а это характер и привычки, остается. Я провела на стационаре в соответствующем отделении несколько дней и увидела истории, разнообразные по сложности. Видела и тех, кто лишился прежней ментальности. Их мозг утратил признаки личности, по крайней мере, если верить утверждениям огорченных близких. А верить вполне даже допустимо, ведь некоторые инсультные больные не могли не только внятно говорить, но и не узнавали родственников. Просто лежали и страдали от болей. А в свое время, проведенное в интернате, я запомнила детей с глубоким умственным отставанием. И пожилых людей с поражением мозга и детей, у которых он не был развит, объединяло то, что они выглядели, как запертые души в поломавшихся телах.

— Неубедительно. Всего лишь эмоции. Достаточно посмотреть на глаза людей, у которых пострадал головной мозг. Не глаза ли называют зеркалом души? Тогда почему после комы, инсультов, травм головного мозга взгляд становится совершенно другим? Потому, что глаза связаны с мозгом, а не душой. Не существует души. Просто не хочется верить в это, ведь тогда становится совершенно абсурдно, напрасно и непонятно зачем рождается человек. Он не успевает за столь короткий срок жизни совершить то, ради чего стоит родиться и умереть. — Николь удивлялась тому, с какой готовностью люди отрицали научные доводы и все только для того, чтобы успокоить свои страхи. Потчевать себя домыслами виделось непростительной жестокостью.

— А почему не воспринимать мозг, как материальную составляющую, которой управляет душа? Если мозг выходит из строя, то душа не может транслировать себя прежним способом, — Евгения понимала причину, по которой подруга демонстрировала столь ярое отрицание нематериальной составляющей человека. И ей хотелось заменить эту причину на повод сменить убеждение.

— Вот видишь, проявление человека, как личности, зависит от состояния мозга.

— Мозг важен, но он подчинен чему-то большему.

— И это важное называется телом. Как показывает тот же опыт с инсультами, мозг зависит от тела. Без возобновления двигательных функций затрудненно будет восстановление мозговой деятельности.

— Извини, коснусь твоего опыта. А разве твоя мама после перенесенного инсульта не вернула себе прежней личности? — Евгения не разделяла категоричность, защищавшую заблуждения.

— Отчасти. Характер остался тем же, а поведение изменилось. Частично утратились когнитивные способности и возможность уверенно ходить, и полностью собой прежней она не стала, — Николь не позволяла себе скрывать правду, особенно, в случаях, когда от той что-то зависело.

— Но в ней можно было узнать её прежнюю?

— Конечно.

— Мозг был сильно поврежден?

— При тяжелом обширном инсульте повреждение мозга существенное.

— Тебе это ни о чем не говорит?

— Просто мозг пластичен и утраченные функции частично взяли на себя здоровые области.

— А может это душа смогла справиться с таким состоянием?

— Прекрати.

— А что тогда?

— Тело. То самое, которое верящие в душу едва ли не ненавидят. А ненавидят по той причине, что оно смертно. Это обида, отчаяние и невозможность изменить некую данность.

— А кем эта данность предписана всему живому? — Евгения не рассчитывала на ответ, совпадающий с её позицией.

— Природой, — Николь умиляли попытки дискутирующих подвести оппонента к принятию противоположного мнения. Почему-то люди считали, что их версия относительно чего-угодно более верная. И она вела себя точно также.

— Природа не возникла сама по себе.

— Я понимаю к чему ты клонишь. Но никто не смог доказать существование некоей Высшей силы. И где она находится?

— За пределами человеческого мира.

— А почему?

— Человеческий мир смертен, а принадлежащий Высшим силам — вечен, — Евгения видела в таком порядке вещей долю несправедливости или жестокости, но вынуждено принимала его.

— И за что же так обошлись с людьми, животными и птицами? Вот только не нужно мотивировать неким грехом, — Николь переносила принцип доказательной медицины и на иные сферы.

— Мне сложно дать пояснение таким вещам, но попытаюсь предположить. А что, если наша жизнь — это игра?

— Слишком реалистичная.

— Может так и задумано.

— Для чего?

— Не знаю.

Конец ознакомительного фрагмента.