Эльфика. Другая я. Снежные сказки о любви, надежде и сбывающихся мечтах

Ирина Семина, 2018

Героиня этих сказок – женщина. Такая же, как и тысячи других, выросших на огромном постсоветском пространстве. Все время занятая чем-то важным, уставшая, часто – забывающая о себе, своих мечтах и желаниях, не по годам мудрая и в то же время по-детски наивная. И такая же, как и все мы, – неповторимая. И, конечно же, не догадывающаяся о своей неповторимости. Потому что некогда подумать о себе. Или просто лень. Или это кажется ненужным и глупым. Раздвиньте рамки обыденности вместе с двумя чудесными сказочницами – Ириной Семиной и Натальей Кулибовой, стряхните с себя сонное оцепенение быта и привычки, добро пожаловать в сани Снежной королевы, и вперед – навстречу чудесам!

Карандаш

В картонной коробке с надписью «Цветик» жила семья карандашей. Жили они хоть и в некоторой тесноте, но, как принято говорить, не в обиде. Мама — оранжевый карандаш — была жизнерадостной и приветливой. Всегда позитивная и невероятно оптимистичная, она не отставала от моды и всех просила называть ее Оранж. Милое имя, не правда ли?

Муж ее — синий карандаш — любил свою жену, хоть, как настоящий мужчина, не всегда в этом признавался даже самому себе. Слыл он великим мечтателем и философом. Отдыхая в уютном картонном домике, он представлял себя то тучей, плывущей по небесным дорогам, то глубоким могучим океаном, а то и вовсе — человеком.

Жили в этой коробке и бабушка — красный карандаш, и коричневый дедушка, и его черная незамужняя сестра.

Но самым главным членом семьи должен был стать маленький карандашик (но если учесть, что в карандашном мире не растут, а уменьшаются, он должен был быть далеко не малышом).

День его появления в семействе Цветиков все ждали с нетерпением. Оранж мечтала о дочке лимонного цвета. «Ах как бы мы с нею хорошо сочетались на рисунках!» — говорила она. Папа, конечно же, хотел фиолетового сына, которому когда-нибудь можно будет доверить все свои мысли и идеи. Бабушка грезила розовой внученькой, которая непременно стала бы любимицей Девочки, хозяйки письменного стола. Дедушка мечтал… Впрочем, он уже давно разучился предаваться этому глупому занятию.

И вот — свершилось! В коробке появился он — высокий, стройный карандашик, с остро заточенным грифелем и… серыми боками.

«Какого же он цвета?» — недоумевала бабушка, разглядывая долгожданного внука. «Как же мы его назовем?» — озадаченно ворчал папа, искоса поглядывая на жену.

Прошло время, а малышу так и не нашли имени. И все потому, что родителям было ужасно стыдно. Их сын оказался не синего, не оранжевого, не красного и даже не зеленого цвета, а невразумительно, просто возмутительно серого.

«Не знаю, в кого он пошел», — сквозь слезы жаловалась Оранж своим подружкам — фломастерам из соседнего ящика письменного стола. Ей было стыдно за то, что ее сыном Девочка-хозяйка ни разу не воспользовалась. «Тяжело, когда ребенок обделен талантами», — притворно вздыхали приятельницы, с облегчением думая про то, что у них-то дети нормальные — цветные!

Много ли времени прошло, мало ли, но без имени жить трудно. И как — то незаметно, нечаянно, невзначай все привыкли называть малыша Серым. Таким вот невзрачным, неопределенным именем. А некоторые и вовсе дали ему прозвище Простой. И надо сказать, что оно было под стать Серому. Ну ничего в нем не было сложного: не мучился он душевными терзаниями, как его тетя — черный карандаш, не умел так бурно выражать эмоции, как красная бабушка, не знал, что такое настоящая мысль, хоть его папа и слыл философом. По крайней мере, в облике Серого никто не видел и намека на что-то подобное.

Мама с папой с завистью смотрели на то, какими яркими и одаренными цветом растут чужие дети, и украдкой вздыхали.

«Нет, это нельзя пустить на самотек! — провозгласила однажды эмоциональная бабушка. — Не хотите заниматься ребенком сами — им займусь я. Вот увидите, он обязательно обретет цвет!» И начала она внука развивать. Повела в Альбом хозяйки стола. А там все пестрело от ярких цветов, барышень в розовых нарядах, дворцов невиданной красоты. Но Серому там совсем не нашлось места. Посудите сами: разве можно нарисовать шляпку на голове прекрасной принцессы серым цветом? Это совершенно немыслимо!

Привела расстроенная бабушка внука домой и слегла с нервным срывом.

Тогда за дело решила взяться Оранж: напоминаем, что она не относилась к пессимистам. Решила она показать Серого своим подружкам-фломастерам. Может, они что-нибудь посоветуют? Может, знают, к кому обратиться? Но те лишь стали восклицать: «Ой, какой он у тебя серенький! Какой хорошенький! Ничего, не расстраивайся, зато вон какой блестящий!» Пришлось Оранж смиренно сносить притворную жалость: сама напросилась.

«Бедняжка, сама не очень-то уж и яркая, а сын так вообще невзрачный», — потом еще долго сочувствовали приятельнице сочные фломастеры.

Водили Серого и к гуаши, и к восковым мелкам. Но ответ был один: «Серость. Посредственность. Простота». Только одна акварель сказала загадочно: «Кто знает, иногда в спокойствии и невзрачности таится невиданная глубина». Но семейство Цветиков ничего не поняло: ну не умели они различать оттенков, полутонов и прозрачных намеков!

Так и жили бы Цветики, сожалея о несбывшихся надеждах, с завистью поглядывая на детишек-фломастеров и выполняя свой долг в детском альбоме, если бы однажды в их письменный стол не заглянул мужчина.

«Папа Девочки-хозяйки!» — гулом прошлась невероятная новость по столу. Все знали, что он был настоящим художником и о нем даже ходили легенды.

На удивление всем, гость не открыл ни коробку с фломастерами, ни баночки с гуашью, а сразу взял в руки коробку с Цветиками.

«Сейчас он меня увидит и заберет!» — со страхом подумала Оранж. «Ну наконец-то меня ждет настоящее будущее!» — подумала тетя — черный карандаш.

Но большая рука вытянула Серого.

«Как? Не может быть! — зашептал народ. — Наверняка он что-то перепутал! Сейчас опомнится и положит этого бездаря на место!»

Но мужчина и не думал этого делать. Проведя пару раз Серым по листу белого полотна, он улыбнулся и прошептал: «Наконец-то нашел! Это именно то, что мне нужно».

То, что творилось после, передавалось потом из уст в уста, из поколения в поколение карандашей и красок. Как поговаривали мудрые жители, это называлось графикой. Сначала Серый в человеческой руке создал озеро. Наверное, оно было чрезвычайно глубоким, потому что в нем отразились и небо, и почтенно склонившиеся сосны, и даже луна. На другом полотне нарисовался смеющийся малыш, которого папа подбросил в воздух. Казалось, что его звонкий смех сейчас зазвучит в комнате, и отчего-то все заулыбались.

А потом лист перевернулся, и появился он. Это был простой парень. Стоя на краю обрыва, он тихо улыбался. А в глазах его отражался мир, о существовании которого обитатели письменного стола даже не догадывались. Было видно, что этот чудак не искал одобрения, не пытался кому-то понравиться, он просто стоял и наслаждался раскрывшимся перед ним простором. Воздух, пропитанный ароматами уходящего дня, полыхающий закат, пронзительное ощущение бесконечности — все это было для него.

Отчего-то карандашам стало стыдно, ведь они поняли, что молодой человек на картине — это и есть Серый. Тот самый простак, неприметный, невзрачный, неоцененный… И в то же время обладающий поистине бесценным даром! Даром видеть Истину посреди яркости, насыщенности, крикливости и пустоты красок.

Как же все-таки здорово позволить себе и своему ребенку роскошь не бояться казаться окружающим людям серым и чересчур простым.

* * *

— Очень поучительная история, — произнесла я, едва «экран» погас. — Действительно, так сплошь и рядом бывает. Если честно, я тоже поначалу старалась своих детей «соответствовать» каким-то высоким стандартам. Чтобы и спорт, и искусства, и иностранный язык, и учиться только на «отлично». Хорошо, вовремя опомнилась и поняла, что тешить родительскую гордыню за счет ребенка просто нечестно.

— И что ты сделала? — заинтересовалась Снежная королева.

— Позволила им выбирать, что им нравится и чем им хочется заниматься. В результате сын окончил музыкальную школу, а дочь — кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике. И с учебой было без проблем, потому что помогала, но не давила.

— Повезло твоим деткам! — одобрил мой рассказ Санта. — Не всем так везет, если честно. Вот у меня есть одна история в тему, если интересно — расскажу.

— Конечно интересно! — горячо заверила я. — А это сказка или быль?

— Мне ее рассказал один знакомый Ангел. А он уж сам был непосредственным участником. Значит, точно все было на самом деле.