Это однажды случилось (сборник)

Ирина Сабенникова, 2017

«Это однажды случилось» – первый сборник рассказов поэта Ирины Сабенниковой, сохранившей в своей прозе свойственный ей поэтический взгляд на окружающий мир, придающий ее рассказам легкость и четкость в ощущениях неожиданной свежести, в чем, несомненно, нуждается и читатель, уставший от жестких реалий сегодняшнего дня. Рассказы Ирины Сабенниковой – это возможность каждому узнать что-то о себе, а, может быть, открыть себя самого заново.

Два жирафа

Первое сентября — уже не лето, но еще не осень, а некое переходное состояние от блаженного ощущения дачного покоя и неторопливого, только лету присущего медлительного течения времени к четко структурированному расписанию городской жизни, где у каждого предопределены свои обязанности. Стешка всего этого не знала, но всем своим маленьким детским существом чувствовала, поскольку дети видят не только человека, но и его ауру, а потому к одним людям они тянутся и льнут, а других боятся без видимых для нас на то причин. Вот и Стешка, должно быть, видела, как меняется красочная летняя картина настроения окружающих ее взрослых, приобретая более холодную сине-зеленую и фиолетовую тональность. А потому она стала чуть задумчивее и капризней. А тут еще детский сад.

Стешка — человек общительный, для нее детский сад — приключение с продолжением, не то что для других — трагедия жизни и повод к созданию всевозможных психоневротических комплексов, но и у нее не все однозначно просто. Социализация — слово-то какое казенное, а для ребенка это все движение вверх по лестнице: где-то ступенька поменьше, и там легко, а другая покруче и не в размер — там труднее. Но если оставить все эти рассуждения за кадром и сказать просто, то получится — первого сентября Стешка пошла в детский сад.

Забрали ее пораньше, чтобы не пугать сразу длительным пребыванием в незнакомом месте. Мороженое купили для закрепления положительных эмоций и устроили маленький семейный праздник. Стешке в садике понравилось.

— Клоны, — говорит, — были, делали представление сказки «Маша и медведь».

— Какие, — спрашиваю, одновременно дивясь развитости трехлетнего ребенка и ужасаясь неожиданному предположению, — клоны?

— Такие, какие в цирке выступают!

— Ах, клоуны, — доходит до меня, — ну, слава богу, не вундеркинд, можно жить дальше.

— Девочки в группе были? — задаю глупый, но необходимый для ребенка вопрос, хотя знаю, девочек от мальчиков она с младенчества отличает и свое женское начало всеми фибрами души чувствует, да и использует уже неплохо. Лиса Стешка.

— Были, конечно, — отвечает она снисходительно.

— А мальчики?

— Были.

— А кого больше, мальчиков или девочек? — это уже вопрос на развитие.

— Девочек, конечно. Эх, хорошо, что все мы девчонки! — восклицает она с искренним удовлетворением, а я и не знаю, включена ли я в этот круг девчонок, но полагаю, что включена, и мне тоже становится хорошо. Бог знает, чувствует ли трехлетний ребенок возраст, ведь это еще почти чистая душа, а у души возраста нет. Потому, возможно, так легко общаться с детьми, даже слов не надо, довольно улыбки. Это как от берега оттолкнуться, а дальше уже все само пойдет, и ведущим обязательно будет ребенок, что бы педагоги об этом ни думали.

— А чем занимались? — спрашиваю я, хотя и так знаю распорядок дня, заранее все изучила на доске объявлений.

— Играли, ели, гуляли… — перечисляет Стешка, потом задумывается и говорит как-то загадочно: — Спали.

Для нее это необычно, первый раз спала не дома. А сон для ребенка — это не только некое физиологическое состояние, это волшебство, переход в параллельное измерение. Посмотрите на ребенка, когда он просыпается, и не может понять, здесь он или еще там, и никак не хочет сюда, назад, в нашу социализацию.

Я понимаю, что надо эту тему как-то сгладить, разговорить, что ли, и спрашиваю:

— Ты спала в кроватке?

— Да, — отвечает, — в кроватке. Мно-о-о-го кроваток.

«Еще бы, — думаю я, — группа на двадцать восемь человек, нормы для детского коллектива сумасшедшие сделали, хорошо, что не все дети ходят, а то бы китайский вариант получился — всякое движение по команде и строем, иначе не поместятся в комнате, рассчитанной на пятнадцать».

— А что снилось? — наконец задаю я давно припасенный вопрос и самый для меня интересный.

— Мне снились два жирафа, — говорит Стешка мечтательно. — Один жираф желтый, а другой фиолетовый.

И по мере того как она не торопясь и с наслаждением говорит, я с удивлением обнаруживаю, как ко мне склоняются откуда-то свысока две жирафьи морды на длиннющих причудливо изукрашенных узорчатых шеях: одна улыбающаяся желтая, другая, немного грустная или задумчивая, — фиолетовая. У них мягкие большие и подвижные губы, которыми они щиплют и щекотят мои волосы. Стешка это тоже чувствует, и мы смеемся.

Сон — это всегда чудо, а хороший сон — чудесный подарок. Но ведь не случайно ей приснился этот необычный красочный сон, которым она поделилась со мной, да и не только со мной, а со всеми нами. Значит, этот сон теперь и наш тоже. И что же это все значит для нее, для меня, для ее родителей? Не знаю, что бы сделали вы, но я лезу в сонник, и не в первый попавшийся, а подхожу к вопросу вполне научно и исследую сонники на предмет того, что это может значить для разных категорий лиц и в разное время. Получается интересно.

Сначала поискала в шкафу потрепанный семейный сонник, перешедший мне по наследству от кого-то из двоюродных бабушек, именно эта категория родственников оставляет самое неожиданное наследство, которое не знаешь, как применить, а выбросить рука не поднимается. Но не нашла, и тогда, вспомнив, что на дворе двадцать первый век, прибегла к помощи интернета. Сонников в сети оказалась тьма-тьмущая, хорошо еще, не во всех упоминается жираф. Я не нашла его в древнееврейском и ассирийском сонниках, должно быть, в те далекие от нас времена мало кто знал о существовании диковинных длинношеих животных или просто не было времени на интересные сны — жизнь представляла собой тяжелый труд, не оставляющий времени на фантазии.

Не было его и у Карла Юнга, впрочем, с его методом ассоциаций однозначного толкования и быть не может, для каждого оно свое. По мнению Юнга, главное — понять, почему бессознательное выбирает именно этот символ для спящего, что оно хочет этим сказать. Собственно, я того же хочу, что и великий психолог, — понять, почему жирафы и для чего так причудливо раскрашены. Пролистав еще несколько страниц ученого трактата и почти уже забыв о первоначальной причине своего интереса, я вдруг наткнулась на постулат, в котором говорилось, что если сновидение не имеет смысла для того, кто его увидел, то невозможно и толкование. Надо будет к этому вернуться и спросить Стешку, что она сама-то думает о своем сне, — решила я и продолжила поиски. Если уж Юнга не поленилась открыть, то надо и Фрейда посмотреть, у него хотя бы символика носит универсальный характер, а значит, и сонник должен быть. Я не ошиблась, основатель теории психоанализа не обошел вниманием выдающегося представителя фауны и посвятил ему несколько туманных строк.

«Видеть жирафа во сне, — повествовал Зигмунд Фрейд, которого прошлое с врезавшимися в него, точно остеофиты, комплексами интересовало гораздо больше, чем будущее с его радужными надеждами, — значит, что вы обратили внимание на человека, который считает ниже своего достоинства общаться с вами. Совершенно непонятно, что послужило стимулом для того, что вам захотелось быть с этим человеком, потому что он неисправимый сноб и гордец, который любит в жизни только себя одного. Вы испытаете жесточайшее разочарование. Вам это нужно?»

«Нет, — решила я, — ни мне, ни Стешке этого не нужно». Но что-то все-таки свербило в подсознании, уж больно красив был этот фиолетовый жираф и загадочен. Ну не может быть все так банально. И я продолжила поиски.

Я не встретила жирафа в толстенном томе Генри Миллера, столь популярного среди доверчивых читателей такого рода литературы. Пролистав сонник, я нашла там целый зверинец, где в алфавитном порядке выстроились волк, лисица, земляные черви и жабы, царь зверей лев и символ нашей российской ментальности — медведь, а также небольшой птичник, неизменно включающий петуха, заменяющего собой феникса, ворону, совмещенную почему-то с вороном, сову и орла, как родоначальника целого семейства ястребиных. Что делать, толкователи снов далеки от орнитологии. Любопытно было бы узнать, что снится самим орнитологам, жаль, у меня среди них знакомых нет. Но то, что в этой компании не было жирафа, меня даже порадовало, словно он, попав в сферу внимания этого, на мой взгляд, унылого толкователя, потерял бы все очарование своего чудесного образа и полинял. Кстати, единорога я тоже не нашла, и хотя в мифологии я разбираюсь немногим больше, чем в птицах, два этих образа в моем представлении очень близки по эмоциональному восприятию.

Полистав другие сонники весьма уважаемых, но большей частью эпохально мыслящих провидцев, включая Нострадамуса и Вангу, где жираф также отсутствовал, я перешла к тематическим изданиям. И первым, конечно, выбрала детский сонник, хотя гендерный подход мне не кажется особенно уместным. Но в данном случае мне было любопытно — сильно ли будет отличаться трактовка сновидений.

«Не спорь с теми, кто старше тебя, им виднее» — истина, конечно, вечная, не поспоришь, только при чем здесь жираф и даже два жирафа — желтый и фиолетовый? О возрасте и социальном статусе во сне ничего не было, только цвет, хотя жирафу с его колокольни окрестности, конечно, виднее. Ладно, посмотрим, что еще есть.

Поскольку Стешка — член семьи, даже, можно сказать, центр семейной вселенной, вокруг которого все и вращается, то ее сон не может не отразиться на нас всех, и я заглянула в книжечку с многозначительным названием — «Сонник для всей семьи». Да, если предположить, что Стешкин сон в руку, то нас ждут большие расходы и африканское сафари с последующим непременным безденежьем. Ничего удивительного, экзотические путешествия сегодня дороги, а если возьмут в заложники исламисты или даже какой-нибудь местный племенной царек где-то в Кении, то и вся родня на выкуп собирать будет, и неизвестно, соберет ли. Нет, в Африку пока не поедем, как это ни заманчиво.

«Если вы погладите жирафа, то скоро добьетесь расположения дамы, о которой мечтаете уже длительное время», — гласила следующая запись в том же соннике. Интересно, подумала я, сонник позиционируется как семейный, а подтекст у него определенно мужской. В наше время всеобщей эмансипации звучит как-то несовременно и не к месту романтично.

В следующей книжке с настораживающе неопределенным названием «Сонник странника» жираф, как ни странно, присутствовал. Впрочем, «странник» — понятие очень неконкретное, он может оказаться и путешественником, и охотником, а в таком случае жираф просто необходим, как символ чего-то далекого и труднодостижимого. Однако автор сборника был предельно лаконичен — сон о жирафе означал успех. Это хорошо, но хотелось бы пояснений. Вот так всегда: либо чернуху какую предскажут с подробными пояснениями, так, что, кажется, неприятностей уже не избежать, а как что приятное, так обязательно кратко, сам, мол, додумывай, и ответственность за предсказание только на тебе, неправильно увиденное расшифровал — сам и виноват, что в жизни все иначе.

Наконец я добралась и до наших современников — «Сонник Белого Мага», значит, и такие бывают, а ведь двадцать первый век. Здесь все оказалось неоднозначно и весьма противоречиво, но можно выбрать, что тебе нравится больше. Так подряд все и дано, и как этими толкованиями пользоваться, я не вполне поняла, может быть, как при гадании на книгах — строчку загадывать. Так, например, вторая строка сверху сообщит, что жираф означает недостижимую мечту и надо набраться терпения. А что же в отношении тех желаний, исполнения которых вовек не дождешься, они же у каждого из нас есть? Молчит Белый Маг. На строчке седьмой дан совет, что не стоит недооценивать окружающих и преуменьшать свою значимость. Тоже весьма неоднозначно и противоречиво, одно, на мой взгляд, исключает другое.

Не знаю, видели ли вы где-нибудь стадо жирафов, но такой сон предвещает встречу с врагами и выяснение отношений. Если вы к этому не готовы, то лучше и не смотрите таких снов или не пользуйтесь сонником Белого Мага. Хотя услугами Черного Мага тоже лучше не пользуйтесь, а то ведь от этого стада потом не оторваться без его же, скорее всего, недешевой помощи.

«Ладно, бог с ней, с ученостью, спрошу лучше ребенка», — решила я, вспомнив давнюю поговорку — «устами младенца глаголет истина». Пора было эту истину услышать.

— Стеш, а ты сама как думаешь, почему тебе жирафы снились?

— Потому что кра-си-вые, — нараспев и делая ударение на последнем слове, ответил ребенок.

Все встало на свои места. Не надо было больше ворошить гору литературы, скопившуюся у меня возле стола, не надо рыскать по интернету в поисках чего-то упущенного. Все просто: красота — это главное, она, как тут же подсказала мне услужливая память подходящую цитату, — спасет мир.