Вэй Аймин. Книга 2

Ирина Репек, 2022

Мудрец сказал: «Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты»[1].Сколько осенних дождей должно пролиться, прежде чем время смоет все прежние печали на сердце и оно оттает и примет новый мир? Сколько вёсен должно смениться, прежде чем человек полюбит новую страну? И в Древнем Китае на заре Эпохи Воюющих царств можно найти свой новый дом, ведь дом – это место, где живут люди, которых ты полюбил. [1] Конфуций (551-479 гг до н.э.)

Часть 2

По дороге до Каскас

4-й год правления Вэй Ся-вана.

Ушань, северо-восточная граница государства Шань и территорий, контролируемых нэймэнами.

Глава 16

Полоса лесов закончилась. Тут и там еще мелькали небольшие рощицы между холмами, но в основном дорога вилась по пустой, холмистой местности. Склоны холмов, с уже увядшей, пожелтевшей травой, только добавляли уныние. Два дня назад повстречали группу толмачей, сопровождаемых солдатами: четверо ученых, которые, как удалось понять гонджу из их объяснений, прожили в Аньяне, столице Шань, более пятнадцати лет. Изучая письменность и язык в Шань они, посланные когда-то правителем Чаохань, сразу после заключения мира между Шань и Нэймэн, теперь возвращались домой.

Гонджу и её спутники, поселившиеся в кэджане и обедавшие за соседним столом, услышали вэйскую речь, подсели к ним за стол, разговорились с одним из них. Гонджу объяснили, что в Чаохань нет своей письменности и правитель послал восьмерых, тогда еще молодых ученых, вместе со слугами, на обучение в соседнюю страну. По дороге в Шань один был убит нэймэнами, и до столицы добрались лишь семеро. Спустя несколько лет трое обзавелись семьями и решили остаться в Шань, поэтому, когда, спустя пятнадцать лет, за ними был послан отряд солдат во главе с Ёнджун дзяндзюном, только четверо изъявили желание вернуться на родину. Среди них был Доник, мужчина лет сорока, крепкого телосложения, моложавый на вид, среднего роста. Он был достаточно добродушен и открыт.

— Скучаете по родине? — спросила гонджу.

— Да, — ответил, улыбаясь, Доник.

— В предвкушении возвращения? — кивнула, понимая его чувства, гонджу.

Доник задумчиво посмотрел на неё.

— Когда вы подсели ко мне за стол, — объяснил он, — и завели разговор, я очень удивился. На вид вам лет двенадцать-тринадцать…

— Почти четырнадцать, — поправила гонджу.

— Хорошо, четырнадцать. Но это дело сильно не меняет. Вы такая юная… Я наблюдал за вами и вашими спутниками, когда вы вошли в кэджан…

Минмин кивнула Хей Яну, тот достал три портрета, разложил их на столе.

— М… мы ищем этих людей. Они, в сопровождении двух охранников, отправились в Шань через южную границу четыре недели назад, и больше нам ничего о них неизвестно. Встречались ли они на вашем пути?

Доник внимательно рассмотрел портреты, на которых были нарисованы лица мужчин: один молодой, лет двадцати пяти, двое других — постарше, лет сорока, серьезные, суровые.

— Нет, — покачал он отрицательно головой. — Э… вы спрашивали у…?

— Мы спрашиваем у всех, кого встречаем, — кивнула Минмин, — но пока ничего не узнали. По нашим сведениям они должны были пройти по этой дороге, но… узнав, что вы из Аньяна, я подумала… может мы ищем не в том направлении. Может они свернули на запад…

— К сожалению, ничем не могу вам помочь.

Минмин разочаровано покачала головой.

— Ещё, — добавила она, — э… меня очень удивило, что вы говорите на по-вэйски… поэтому и подсела к вам. Вы же в Шань жили, как так получилось, что говорите вы не на шаньском?

— В сюеюань в Аньян говорят на вэйском, читают и изучают вэйский. Лишь некоторые книги написаны на шаньском, но вся аристократия и сам даван говорят только на вэйском…

— Как так? — перебила его Минмин, — а как же шаньский?

— Это язык простолюдинов, все образованные люди в Шань должны владеть вэйским… Это даже негласное правило… А разве в других государствах в Тиенся не так?

— Ну… Я об этом не задумывалась… хотя, — Минмин начала припоминать, — когда я была в Жо и Ци, там тоже говорили на вэйском, и тот дзянсяоши⁸⁵ в Ци… получается вэйский — это своего рода лингва франка…?

— Что? — переспросил Доник.

— Так, ничего, — поправилась Минмин, — мысли в слух. Значит даже даван в Шань говорит на вэйском?

— Да, — кивнул Доник, — не знаю, знает ли он шаньский, но при дворе не принято говорить на шаньском. И уж тем более в сюеюань.

— Расскажите мне о своей стране, — вдруг перевела тему гонджу.

Доник улыбнулся.

— Я так долго там не был, что, похоже, уже и забыл как там всё… — Доник задумался, улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. — Лишь во сне мне снятся места, где я провел своё детство и юность.

— Я вас понимаю, — кивнула гонджу, — я тоже своего рода странница. Пятнадцать лет… а? Не маленький срок. За столько лет вы уже должны были привыкнуть к жизни в Шань, но все же решили вернуться?

— Да. Много всего произошло, но… я знал, что рано или поздно за нами приедут, значит даван всё еще о нас помнит.

— Ностальгия по ушедшим временам? — сама с собой, задумчиво, заговорила гонджу. — Когда ты чувствуешь себя не в своей тарелке. Когда, казалось бы, прожив так много лет в другой стране, пережив всевозможные перипетии, преодолев межкультурный барьер, ты так прикипел к новой земле, к новому дому, что, возвращаясь на родину, уже не чувствуешь, что это твоя родина. Уже толком и не знаешь, к какой стране… к какой культуре ты принадлежишь… И это… если еще есть такая возможность — вернуться. Но если ты знаешь, что навсегда поселился в чужих краях…

Доник недоуменно посмотрел на гонджу, удивляясь её тираде. К столу подошел крупный мужчина лет двадцати восьми-тридцати. Его одежда разительно отличалась от той, которую гонджу видела в Вэй, Шань, и на юге, когда путешествовала по Ци и Жо. Спутники гонджу, сидящие за соседним столом, насторожено замолчали, потянулись за мечами.

— Это дзяндзюн Ёнджун, — пояснил Доник, — он послан правителем Чаохань сопроводить нас.

Гонджу сделала знак рукой своим спутникам успокоится. Дзяндзюн склонился в приветствии, Минмин кивнула в ответ.

— Вы устали с дороги, — сказала она Донику, — Мне и моим спутникам так же надо отдохнуть. Ужин съеден, пора расходиться.

— Да, конечно, — засуетился Доник. — Я не смею вас задерживать, Вэй Аймин.

— Можете звать меня Минмин, — улыбнулась гонджу. — Спасибо за компанию. И… если вы повстречаете этих людей, — она указала на портреты, лежащие на столе, — передайте им, что дочь и сын этих мужчин ищут их.

Гонджу встала, её сопровождающие и Доник также поднялись, разошлись по отведённым им комнатам.

Рано утро не дожидаясь остальных, как обычно, встав с первыми лучами солнца, гонджу вышла из кэджана, освежилась.

Холодный утренний воздух колол легкие. Умывшись и обмахнув с рук капли воды она обернулась. Трое солдат из её охраны и четверо, сопровождавших толмачей солдат из Чаохань, стояли в напряженных позах перед входом, друг напротив друга.

Минмин подошла, улыбнулась.

— Доброе утро. Позавтракали? — спросила Минмин. — Зайдёмте, позавтракаем. Сразу все станут добрее…

Лаобан уже суетился у столов, вынес большой, кипящий чайник, поставил его на стол. На столе уже стояли: керамический чайник с заваркой и чашечки. Позавтракали рисовой кашей и хворостом.

В зал кэджана вошел Доник, подошел к гонджу.

— Доброе утро, — сказал он. — Мы можем поговорить?

— Конечно.

Минмин указала на табурет рядом, он сел.

— Я вчера, после вашего ухода, поговорил с Ёнджуном. Мы хотели бы предложить вам путешествовать вместе до Ушань. Не знаю, согласятся ли ваши спутники?

Минмин вопросительно взглянула на Хей Яна, он утвердительно кивнул. Чем больше людей, тем более вооружённых солдат, те безопаснее.

— Мы не против, — ответила Минмин.

— Благодарю, — обрадовался Доник.

— Вот только… — Минмин оглянулась на своих спутников, — придется убрать настороженность и быть более дружелюбными, не так ли?

Хей Ян и Бай Ци, соглашаясь, кивнули.

Спустя половину шичень лошади были запряжены, повозка готова, вещи собраны и они тронулись в путь.

Ночью уже подмораживало и с утра не оттаявшая изморозь лежала на ветках, желтеющих листьях, на траве по краям дороги. Осень вступила в свои права. Гонджу, укутанная в теплую лисью шубу, сидела с Диди в повозке. Деревянные колёса медленно поворачивались, скрипя и подскакивая на ухабинах. До Ушань еще два дня пути. Удастся ли найти ночлег сегодня вечером? Гнать лошадей не стали, ехали размеренно. Хей Ян, сославшись на карту, заверил, что до следующего кэджана они доедут ближе к вечеру.

Гонджу выглянула из повозки, подозвала Хей Яна.

— Передай, пожалуйста, мужчине с которым я вчера беседовала, что я хотела бы пригласить его к себе в повозку и побеседовать.

Он кивнул, развернул лошадь, подъехал к повозке толмачей, передал просьбу. Повозки затормозили, Доник вышел, пересел в повозку гонджу.

— Я надеюсь моё приглашение вас не… не оторвало от… — начала Минмин.

— Что вы, что вы, я только рад, — перебил он.

— Могли бы вы рассказать мне о Чаохань? Какая там жизнь, какой там правитель, какие нравы? Чем отличается жизнь в Чаохань от жизни в Шань.

Он начал. Его глаза наполнились добротой, когда он описывал свой дом, город, его жителей, их традиции, нравы — он улыбался. Постепенно речь зашла о письменности. Немного поговорили о том, что в Чаохань нет своей письменности. У толмачей были большие затруднения при изучении диалектов Шань и Вэй, и письменности. Насколько поняла гонджу — язык Чаохань отличался от шаньского формой и строением слов. В Чаохань у слов имелись приставки, суффиксы, окончания.

— Как же вы собираетесь адаптировать письменность Шань под свои нужды? — удивилась Минмин.

— Я прибавляю дополнительные знаки.

— Как? Покажите.

Она достала из под скамейка дорожную сумку, немного покопалась в ней и извлекла пачку бумаги и коробку с угольками, обмотанными кусочками бумаги, остро заточенными по краю. Доник, от удивления, оторопел. Он видел бумагу ранее, но в таком количестве…

— Вэй Аймин, — сказал он, — вы необыкновенно богаты?

— Что? — удивилась гонджу.

— Так много бумаги… я за всю свою жизнь не видел столько. Вернее… видел, но только несколько книги. Они была полностью из бумаги и стоили невероятно дорого.

— Правда? — улыбнулась гонджу, — а что за книги?

— Писания Будхи и детские сказки. Писания Будхи… в сюеюань… в Шань они просто, в буквальном смысле слова, цитируются.

— О! — хмыкнула гонджу, — неужели?

— Да, вы слышали о них?

— М… доводилось читать… — кивнула гонджу.

— Так вы… — его глаза засветились, — так вы их читали… и… что вы думаете?

— М… слишком мудрёно для меня, сплошные изречения. Главное они просветляют ум и уводят людей от убийств и жертвоприношений, это мне нравится.

— А для меня это кладезь знаний. Я готов их цитировать снова и снова, например Будхи сказал…

— Давайте не будем углубляться в дискуссию, хорошо?

— Но эти знания… они… это предел человеческой мысли. Самое ценное и самое мудрое… из всего, что мне приходилось читать, эта книга…

— Лишь первый шаг на пути непознанного… Это лишь идеи, они открывают человеческий разум, а дальше человек должен сам развиваться… Это как круг знаний, чем больше знаешь, тем отчетливее понимаешь как много непознанного остается.

— Что? — переспросил, недоуменно, Доник.

Гонджу начала чертить на бумаге круги знаний. Она нарисовала три круга. В центре первого подписала: я знаю. Во-втором, большем, окружающим первый, надписала: я знаю, что я не знаю. В третьем, самом большем, окружающим оба первых, надписала: я не знаю, что я не знаю. И в площади пространства, оставшейся на листе крупными словами написала: абсолютное знание.

Доник с интересом изучил рисунок.

— Я понял, сказал он, — на его лице отразилось счастье. — Как мудро и вмести с тем просто.

— Объясните мне, — попросила Минмин, — каким образом вы записываете слова на вашем языке, используя письменность Вэй.

Она протянула ему лист бумаги и уголек. Он написал несколько вэньзы⁸⁶ и рядом с некоторыми из них сверху, с низу, по бокам, дописал дополнительные символы. Он объяснил, что дописанные символы или вэньзы созвучны с теми окончаниями и приставками, которые ему нужны. Он гордо продемонстрировал еще несколько надписей.

— Замечательно, — скептически покачала головой Минмин. — Но не легче ли придумать алфавит?

— Алфавит? — удивился Доник.

— Называйте мне по отдельности звука из вашего языка, — попросила Минмин.

Он начал произносить: ка, на, да.

— Стоп. Вы хотите сказать, что не в состоянии разделить «к» и «а» на отдельные звуки?

Он недоуменно посмотрел на неё.

— Простите, что? Я не понял.

— Хорошо, — пожала плечами гонджу, пусть будет так.

Гонджу приблизительно помнила как записываются буквы в корейском её эпохи, её мира. Она стала просить его произносить слова. Постепенно она определилась с количеством гласных и согласных, но звучало много дифтонгов. Она попыталась составить слоговый алфавит, параллельно записывая звуки дифтонгов кружочками и палочками, характерными корейскому, который она помнила из своей прошлой жизни. Понадобилось некоторое время, прежде чем он понял, что Минмин пыталась сделать. Дальше они разбирали несколько предложений. Очень скоро он освоился с выдуманной системой, даже начал сам придумывать новые, недостающие слоги.

Первое время Доник смотрел на нововведение гонджу подозрительно. Затем, поняв что подобная запись удобнее, чем запись вэньзы, сам попытался записать несколько предложений. Исписав подобным образом пару страниц он с восхищением посмотрел на своё творение.

— В принципе, этим вы можете пользоваться, — прокомментировала Минмин. — Конечно, еще много нужно сделать, обдумать… но… это уже хорошее начало. Вам нужно проанализировать какие слоги употребляются чаше, дать этим слогам наиболее простое написание…

— Что? Про… — он нахмурился, потом добавил, — я понял, это так просто и удобно… почему это раньше не придумали? Как вам такое пришло в голову?

— Не мне… — скептически улыбнулась Минмин, — я лишь повторяю увиденное. В Ци, например, есть слоговая запись, но она под запретом… Поэтому о ней мало кто знает.

К вечеру, как и предполагал Хей Ян, они добрались до кэджана. Доник объяснял своим спутникам новый способ записи слов, а гонджу, наблюдая за недовольными лицами толмачей, подошла, предложила:

— Если у вас еще остались сомнения, попробуйте объяснить кому-нибудь из солдат, сопровождающих вас принцип использования алфавита и попробуйте научить его писать и читать. Я уверена, это получится гораздо быстрее, чем изучение вэньзы.

Гонджу не стала ждать, когда толмачи обсудят её предложение, она ушла отдыхать.

На следующий день, продолжили путь. К вечеру добрались до Ушань. Войдя в город, попрощались с толмачами и солдатами из Чаохань.

Было слишком поздно, поэтому нашли кэджан и заночевали, а на следующее утро Хей Ян прямиком отправились к магистрату, показал свою бирку дувея, расспросил о пропавших дзяндзюне Вэй Нине, Хей Кае и Хей Ине и двух, сопровождавших их, охранников. Но и там ничего о них не слышали. К полудню, выйдя из магистрата и обойдя все кэджаны города, все дозорные вышки, показав портреты солдатам на воротах и дозорным на стерах, посовещавшись, решили не ждать. В этот же день арендовали лодку и отправились по Фэньхе, вниз по течению в сторону Лиао.

К вечеру следующего дня, пройдя половину пути до Лиао, встали перед выбором: либо продолжить путешествие до Лиао, а затем пройти по берегу или проплыть на лодке вдоль восточного побережья до Синлунва, либо высадиться на середине пути от Ушань до Лиао и, повернув резко на север, обогнуть пустынные земли, которые простирались вдоль восточного побережья Донхай, от Лиао до Каскас, по суши добраться до Синлунва.

Решили выбрать второй вариант: пройти по суше между горами строго на север, а затем повернуть на восток в сторону Синлунва.

О мертвых землях Каскас ходили легенды. Говорили, что звери и птицы умирали, едва коснувшись земли вдоль побережья. Люди, вдыхая ядовитые пары, болеют долго и тяжело, умирают молодыми. Ничто не выживало на тех землях. Даже пламя, если оно случайно разгоралось, то не могло потухнуть. Люди называли берег Донхай к северу от Лиао — мертвыми землями. Гонджу очень хотелось посмотреть своими глазами, что это за такой природный феномен? Однако для поисков Вэй Нина было разумнее идти строго на север, между гор.

Именно там футин мог столкнутся с нэймэнами, именно об этом могло быть письмо, сумбурное письмо… полученное гонджу через несколько недель после того, как он выехал по срочному делу и ничего никому не сообщил… письмо о помощи… письмо с просьбой прислать дайфу, который смог бы вылечить раненых.

Глава 17

Дорога заняла несколько дней. Как Хей Ян и предполагал, места были полностью разорены набегами нэймэнов. Нэймэны, заходя с севера, тут и там совершали набеги на сёла, деревни. Земля была достаточно плодородна, но жить на ней никто не решался. Защиты из Шань или Ушань дожидаться было бессмысленно, а самостоятельно отбиваться от бандитов или отрядов нэймэнов эти горстки крестьян не могли. Ни поселений, ни хозяйств, ничего… Приходилось ночевать под открытым небом, довольствоваться сухими запасами и тем, что удавалось подстрелить в дороге.

Через несколько дней Минмин и её спутники встретили несколько десятков местных крестьян — семьи, согнанные нэймэнами. Вот уже несколько лет эти земли были под защитой одного из племен нэймэнов, крестьяне платили им дань и их не трогали. Видимо что-то произошло, какой-то разлад между улусами, как предположили крестьяне. На них напали, несколько деревень сожгли, убили почти всех жителей, не оставив в живых даже женщин и детей, которых обычно забирали в рабство. Те, кому посчастливилось выжить, направлялись в сторону Ушань. Люди расположились большими крупами вокруг костров, женщины, дети, старики… среди них гонджу увидела знакомые лица: Доник и сопровождавшие его толмачи и солдаты, с которыми они всего пару дней назад расстались в Ушань.

Было уже поздно, Хей Ян распорядился остановиться на ночлег. Гонджу, воспользовавшись передышкой, обошла крестьян, осмотрела раненых, кое-кому оказала помощь. Вдовам с детьми, оставшимся без кормильцев, раздала из своих запасов серебряные монеты. Затем подошла к Донику. Тот, улыбаясь, пригласил её к своему костру, она кивнула, присела на расстеленную на земле попону от седла.

— Есть какие-то новости о тех людях, которых вы искали? — спросил Доник.

Минмин отрицательно покачала головой.

— Что случилось с одним из ваших людей? — спросила она, кивнув в сторону молодого, очень высокого, жилистого парны. — Я заметила, что он все время как-то странно себя ведет. Он выглядит больным, но его постоянно шпыняют солдаты и требуют от него выполнения работы… всякой.

— Он заболел. По дороге поранился, сейчас рана воспалилась. Похоже у него жар.

— Я так и думала. Почему ему не помогут? — спросила гонджу.

— Он раб.

— И что? — удивилась она.

— Его хозяин остался в Шань, его же, за верную службу, освободил и отправил обратно в Чаохань. Как я понял, у парня остались родные и он возвращается, чтобы о них позаботится… хозяин отпустить его.

— То есть он получил свободу?

— М… да, — кивнул Доник.

— Тогда почему с ним продолжают обращаться как с рабом?

— Однажды родившийся рабом — рабом и умирает, так заведено в наших краях.

— В моих краях я не признаю рабства, это во-первых, — возмутилась Минмин. — А во-вторых это разве не воля его бывшего хозяина: освободить его? Если вы уважаете человека, который подарил ему эту свободу, вы должны уважать и его решения.

Доник озадачено уставился на Минмин. Она не стала дожидаться ответа, встала подошла к больному, протянула бурдюк с водой. Он сделал несколько глотков, потом поднял голову и, увидев, что это была девочка, а не один из сопровождавших его спутников, попытался встать. Она надавила ему на плечо, усадила обратно на поваленное дерево. Попросила показать рану, но он, не понимая, сидел молча и только смотрел на неё. Минмин подозвала Доника, попросила перевести. Поняв, что от него хотят, парень ошалело посмотрел на гонджу, отрицательно покачал головой.

Доник объяснил, что рана на ноге, что-то строго сказал парню, тот неохотно стянул обувку. На ноге, действительно, была небольшая рана, видимо он неаккуратно оступился и обо что-то порезался. Насколько можно было разглядеть в свете костра, кожа вокруг раны покраснела, вздулась, накопился экссудат. Минмин прикоснулась ко лбу — у парня уже поднялась температура. Гонджу объяснила, что если рану не обработать, если не очистить и не нанести лекарство, то есть вероятность, что уже через несколько дней у него начнется сепсис, в худшем случае гангрена и затем ногу придется ампутировать. Хоть температура еще невысокая, но это уже говорит о том, что начинается абсцесс. Она попросила Доника перевести, спросила, согласен ли парень на лечение. Тот отрицательно покачал головой. Минмин удивленно взглянула на Доника, тот улыбнулся, пояснил:

— Парень смущается.

— Придется отбросить смущение, если он хочет жить, — Минмин поджала губы, строго проговорила: — так и переведите… убедите его… пока я схожу за своей сумкой с лекарствами.

Доник кивнул, начал что-то оживлено говорить. Солдаты Чаохань обступили их. Гонджу вернулась с сумкой, попросила всех разойтись, подвела больного к костру, показала знаком куда сесть. Надев маску и обработав руки спиртом, одев перчатки она обработала рану, очистила её от нагноения. Парень терпеливо молчал, не издал не звука. Затем гонджу насыпала на рану порошок с пенициллином, забинтовала. Дала инструкции как заботится о ране. Солдаты Чаохань и толмачи что-то обсуждали, она же, уставшая, отошла, улеглась рядом с Диди на устроенную для них импровизированную постель из сухой соломы, укуталась в свою лисью шубу, тут же уснула.

На утро она проверила больного, осмотрела рану, нанесла свежие лекарство, перебинтовала. Температуры не было. Минмин отсыпала на лист бумаги немного порошка с пенициллином, свернула его, протянула парню, попросила Доника перевести, как и какое количество нужно насыпать, сколько дней.

Позавтракав рисовой кашей Минмин и её спутники уже были готовы отправиться в путь, но среди крестьян начались какие-то обсуждения.

— Гонджу, — подошёл к Минмин Хей Ян, — они хотят идти с нами.

— Ты им объяснил, что мы идем на север?

Он кивнул.

— И что?

— Они решили вернуться к своим домам. В Ушань у них ничего нет. Всё, что их ждет — это голодная зима в городе, где им даже милостыню не подадут. Некоторые из них с этим уже сталкивались. Магистрат Ушань обычно не поощряет заботу о таких беженцах, согнанных со своих земель, боясь спровоцировать большие переселения с севера. А на тех землях, где они жили, возможно еще что-то осталось. Кроме того нэймэны уже должны были уйти. К зиме они обычно возвращаются к своим стойбищам и до весны не появляются. Они, видимо, надеются, что охрана, которая вас сопровождает, сможет и их защитить.

— Ты понимаешь, что это просто абсурд, — вздохнула Минмин, — мы не сможем обеспечить безопасность этих людей, если на нас нападут… Не уверена, что мы сами сможем унести ноги.

— Я попытался объяснить, но… они, кажется, не понимают.

— Хорошо, — кивнула Минмин, — я попробую. Мой шаньский не так хорош, м… но может получится…

Она подошла к крестьянам, набрала воздух в лёгкие, но не успела промолвить ни единого слова, как те бросились перед ней на колени.

— Гонджу, — начали голосить люди, — не оставляйте нас… не бросайте нас… мы готовы следовать за вами.

Кто-то попытался схватить её за платье. Минмин оторопела. Она отступила на шаг назад, взглянула на Хей Яна. Тот отгородил её от назойливых рук собой и выставленным вперед мечом.

— Откуда они знают, что я гонджу? — тихо спросила она у него.

— Не знаю, — ответил он. — Возможно услышали из наших с вами разговоров.

— Но… — Минмин не знала с чего начать.

Люди стояли на коленях, и хотя она уже довольно сносно говорила по-шаньски, она не могла найти слов, чтобы отказать им.

— Хорошо, хорошо, — наконец произнесла она, — мы можем все вместе отправится в Синлунва, но я не могу гарантировать вашу безопасность…

Ей не дали договорить, люди стали благодарить, кланяться, бить челом.

— Я не могу это видеть, — покачала она головой. — Такое раболепие… мне просто претит.

— Я разберусь, — кивнул Хей Ян, — идите, собирайтесь в дорогу.

— Спасибо, — поблагодарила Минмин и отошла от толпы.

В стороне стояли толмачи и сопровождавшие их солдаты, наблюдали за сценой, о чем-то переговаривались.

Глава 18

Холмистая местность закончилась, начались предгорья, а за ними горы. По узкой дорога между ущельями едва-едва могли проехать повозки толмачей. Если бы не пешие крестьяне, то гонджу и её сопровождающие, ехавшие верхом, добрались бы до Синлунва дня за три-четыре.

Вечером второго дня, после того, как к ним примкнули крестьяне, на привале, пока готовили ужина, Хей Ян подошел к Минмин, сидевшей у костра, присел рядом.

— Нужно ли посылать голубя? — спросил он.

Минмин отрицательно покачала головой.

— Пока нет никаких новостей… не нужно. Думаю мы идем по ложному следу…

— Посыльный из Синлунва прибыл через две недели после отбытия дзяндзюна. Это уже настораживает…

Минмин кивнула.

— Им нужен был дайфу, но не сказано было, что это должна быть я… Футин никогда не послал бы за мной, зная, что мне может угрожать опасность. Тем более странно… в Ушань разве нет дайфу? Зачем посылать за помощью аж в Иншань? Кто-то явно хотел выманить нас из Иншань. Так же как они это сделали с футином. Но кто мог знать о его жене и сыне? Допустим они живы и всё это время были в Синлунва… Почему только сейчас пришло письмо, что им угрожает опасность? Как узнали, что Вэй Нин — это Ци Байдзие… эти люди… и знают ли они об этом, или это просто мои предположения?

— М-м-м… — Хей Ян задумался, — получается эти люди заманили дзяндзюна в Шань, а затем вас? Не стоит ли нам, пока не поздно, вернуться?

— Думаю уже поздно… — Минмин покачала головой. — Я не настолько умна, чтобы просчитать все варианты, чтобы понять где правда, а где лож. Я не знаю кто за этим всем стоит. Возможно следуя их замыслам у нас появится возможность напасть на их след… Кроме того, пока есть хоть какая-то зацепка, хоть какая-то надежда, нужно продолжать путь. Вернувшись в Иншань мы ничего не добьёмся. Если всё это обман, и с футином всё хорошо, то он будет в Иншань ждать нас, он и Хей Кай, и Хей Ин… но если они в беде? Если они действительно в Синлунва, куда они и собирались отправится… Я лучше рискну, чем вернусь сейчас.

— Значит следуем до Синлунва? Как и планировали?

Минмин кивнула.

Утром вернулся один из разведчиков. Каждый раз Хей Ян отправлял двоих вперед, разведать обстановку. Разведчик сообщил, что впереди, по дороге на север, путь преграждает большой отряд нэймэнов. Хей Ян развернул карту, подозвал Ёнджуна, Доника, подошли еще двое из солдат Чаохань. Разведчик указал, где он обнаружил отряд нэймэнов. Стали обсуждать варианты пути. Среди крестьян были женщины, дети, старики. Обойти нэймэнов незамеченными не представлялось возможности, поэтому решили развернутся и уйти обратно к Фэньхе. Подробной карты северной территории не было, местность никто толком не знал.

Гонджу вышла к крестьянам и попыталась объяснять, что произошло. Те испугано переглядывались, начали обсуждать между собой услышанное. Один из крестьян — юноша, лет шестнадцати-семнадцати, предложил свернуть на восток и пройти по перевалу в сторону Каскас. Хей Ян и вэйцы неуверенно переглянулись.

— Я знаю эту местность, — с жаром объяснил парень, — я тут не раз проходил. Лошади пройдут, а вот повозки — нет.

— Гонджу, — Хей Ян отвел Минмин в сторону, тихо заговорил. — Мы можем вернуться к Фэньхе, а эти крестьяне могут сами дойти до Каскас, если они знают дорогу…

— Но мы не можем их бросить, — отрицательно покачала головой Минмин. — Мы не можем гарантировать, что они благополучно дойдут до Каскас, но еще меньше мы можем гарантировать, что по дороге до Ушань нас не догонят эти же самые нэймэны.

— Это на наше дело. У толмачей есть своя охрана, о них позаботится. Если мы сейчас развернемся и вернемся в Ушань… Мы на лошадях, мы сможем уйти.

— Нет, раз уж я взялась сопроводить их, я должна сдержать своё слово, — перебила его Минмин, — Какая из меня гонджу, если я не могу позаботиться о людях, ответственность за которых я несу.

— Но, гонджу, эти люди не вэйцы, мы их совсем не знаем. Они шаньцы. Кроме того — это может быть засада.

— Мой футин был шаньцем, что делает меня одной из них, пусть даже наполовину.

— Но…

— Это приказ! — отрезала Минмин.

— Слушаюсь, — ответил коротко Хей Ян.

Посовещавшись с Ёнджуном и его солдатами, решили свернуть на восток, пройти вдоль ущелья. Дороги здесь не было, поэтому пришлось оставить повозку. Толмачи и солдаты переложили вещи на лошадей, сами пошли пешком.

На второй день совершенно случайно обнаружили магнит. Один из солдат, устраиваясь на перевал, прислонил ножны меча к камню, а затем с трудом оторвал их. Это привлекло внимание Минмин, она подошла. Солдаты обступили странный камень, начали прикладывать различные предметы. Некоторые притягивались и держались на камне как приклеенные, некоторые просто скатывались и падали на землю. Минмин приложила свой нож, улыбнулась.

— Отлично, — сказала она, — Хей Ян, мне бы вот этот кусок камня… м… отломить… поможешь?

— Слушаюсь, — поклонился он.

— Зачем? — спросил Доник, он тоже подошел к толпе солдат. — От него может быть какая-то польза в сражении? Он может мечи притягивать… и стрелы? Можно для доспехов…?

— В сражении? — удивилась Минмин, — там наоборот лучше если мечи и стрелы не притягиваются, а отталкиваются… — Доник смутился, она только улыбнулась, — Это ценный минерал. Можно сделать компас.

— Ком… что? — Доник в недоумении посмотрел на Минмин.

— Компас… из этого куска минерала можно выточить тонкие иглы и… или в воду положить, или на тонкий штырь насадить, и одна часть будет показывать на север, а другая на юг… так можно определять направление пути. По звездам или солнцу не всегда можно определить точное направление, а вот компас…

— Откуда вы это знаете? — удивился Доник.

— Э… в книгах читала, — ответила, уклончиво, Минмин.

— Я думал, что прочитал все книги, которые были в сюеюань в Аньяне, но видимо… еще много, чего я не знаю…

— Да… — кивнула гонджу, — все книги невозможно прочитать.

— Но в Аньяне самая большая библиотека… думал там хранятся все книги, когда-либо написанные… в Тиенся.

— Такого просто не может быть… согласитесь.

— Значит с этим камнем можно находить направление…?

— И в тёмную ночь, когда звезд не видно; и днем, в любую погоду, без необходимости ориентироваться по солнцу, — повторила свои слова гонджу. — Главное правильно изготовить иглу… В этом я не специалист, придется поэкспериментировать…

Она наблюдала как Хей Ян, который, приставив остриё топорика к кромке минерала, бил по нему камнем, пытаясь отломать куски породы.

— Мне нужны именно черные, — пояснила Минмин.

Она набрала несколько отломанных Хей Яном мелких кусков, проверила их на своем ноже, отбросила те, которые не притягивались, остальные три мелких и один крупный с два кулака взрослого мужчины, убрала себе в свою дорожную сумку.

Доник с интересом наблюдал.

— Я не специалист, — усмехнулась Минмин, — но насколько я могу судить — земля, скалы… здесь всё буквально испещрено рудами. Эта земля, не побоюсь этого слова, насыщена драгоценностями. Но самое главное… вон те грязные, черные лужи, — она кивнула на небольшие грязевые лужи с вязкой жижей, — это нефть. Здесь её можно, в буквальном смысле слова, черпать ведрами. Я даже представить не могу, что твориться на побережье… Если, согласно слухам, там земли называют безжизненными, то скорее всего там просто нефть…

— Нефть?

Доник подозрительно посмотрел на лужу, но не успел ничего больше добавить.

— Гонджу! — раздался крик.

Один из солдат подбежал к Хей Яну.

— Что случилось?

— За нами следуют нэймэны.

Доник в панике побежал к своим.

— Сколько времени у нас есть? — спросил Хей Ян у солдата.

— Два шичень, не более…

— Сколько человек? — спросила Минмин.

— Нэймэнов?… порядка восьмидесяти.

— Так много? — ахнула Минмин. — Как получилось, что они нас обнаружили. Мы уже несколько дней, как свернули на восток… — удивилась Минмин.

— Видимо они нашли оставленные нами повозки. Пошли по нашим следам.

— Сомневаюсь, — покачал головой Хей Ян. — Мы надежно спрятали повозки и след тоже был скрыт… Гонджу, пару дней назад, когда мы свернули на восток, я заметил двух крестьян о чем-то оживленно беседовавших с тем пареньком. Больше этих крестьян я не видел…

К Хей Яну, по его же поручению, подвели паренька, тот рухнул перед ним на колени. Подошел Ёнджун и несколько его солдат из Чаохань, привлечённых действиями людей гонджу.

— Где твои спутники? — спросила у парня Хей Ян.

Парень недоуменно посмотрел на Хей Яна, перевёл взгляд на солдат. Минмин сделала знак, чтобы его подняли с колен.

— Мы ни в чем тебя не обвиняем, — спокойно сказала она по-шаньски, — мы хотим только выяснить, где те двое мужчин, с которыми у тебя был разговор пару дней назад. Чтобы следить за всеми вами… у нас на это нет времени и людей. Я предполагала, что, согласившись взять вас с собой, могу вам доверять.

— Гонджу, — начал Хей Ян, — у нас нет времени на всё это… нужно срочно уходить.

— Хорошо, — Минмин кивнула, — начинайте сборы. Оставьте вещи, усадите женщин и детей на лошадей… но всё таки… нужно выяснить, что же произошло… два шичень у нас есть… заминировать ущелье успеем.

В этот момент парень опять сделал попытку рухнуть на колени. Его остановили.

— Я не люблю общаться с людьми, стоящими передо мною на коленях, — отрезала Минмин. — Я предпочитаю видеть лицо собеседника.

— Помилуйте, гонджу, я ничего не делал.

— Тебя ни в чем не обвиняют, — успокоила его Минмин. — Я просто хочу знать о чем был разговор и что случилось с твоими спутниками?

Парень взглянул на неё, на её спутников, сглотнул и заговорил:

— Несколько дней назад двое наших хотели уйти. Они спрашивали меня, не пойду ли я с ними. Я отказался. Тогда я ничего не сказал вам. К утру я обнаружил, что их уже нет. Они забрали то серебро, которое вы раздали женщинам и детям. Но…

— Но им все равно было мало, и они решили продать нас нэймэнам? — продолжил за парня Хей Ян.

Тот утвердительно кивнул.

— Ты ведь местный, хорошо знаешь здешние места? — спросила Минмин.

— Да… не плохо.

— Гонджу, — вмешался Хей Ян, — мы не можем ему доверять.

— У нас есть другой выбор? — спросила Минмин, Хей Ян молчал. — По крайней мере он предпочел остаться со своими людьми, что уже говорит о многом. Скажи мне, во-первых, как тебя зовут, — обратилась она к парню, он назвался. — Хорошо, Гудзя, есть ли какое-либо укрытие или место где мы можем спрятать женщин и детей. Продержаться какое-то время?

— По дороге в Каскас голые скалы. Здесь нет пещер или укрытий, — ответил он. — Но недалеко от Каскас есть старая заброшенная цитадель. Стены там частично разрушены, но можно укрыться там… Есть колодцы. Когда-то там был опорный пункт, но его разрушили нэймэны…

— Я слышал об этом месте, — сказал Хей Ян, — но, на сколько мне известно, оно почти полностью разрушено нэймэнами, и уже десятки лет там никто не живет.

— Ладно, будем работать с тем, что есть, — сказала гонджу. — Гудзя, иди к своим людям и скажи, что бы они взяли только провизию и воду, все остальное оставили. Расскажи им, что происходит, успокой. Скажи, что мы сделаем все возможное, чтобы их защитить.

Уже стемнело. Услышав объяснения Гудзя, крестьяне запаниковали, были слышны возгласы, плачь детей.

— Усадите их на лошадей, — сказала Минмин. — Поклажу оставьте, спрячьте, если будет возможность, позже заберем. Сейчас самое главное — увести их как можно быстрее отсюда. Хей Ян, раздели весь имеющийся порох на три части. Две трети забери, сопроводи людей до крепости. Одну треть оставь нам…

— Гонджу, я не уйду. Что бы вы не придумали, я остаюсь.

— Твоя задача сопроводить людей как можно дальше. Мы заминируем вон в том месте… — она указала на узкий участок между скалами, — взорвем скалу, когда нэймэны будут здесь проходить… Так ненадолго их остановим… выиграем время. Твоя задача…

— Я остаюсь с вами, — отрезал Хей Ян.

— Мы можем сопроводить людей к крепости… — вдруг заговорил Доник.

Всё это время он переводил разговор Минмин и Хей Яна своим путникам. Ёнджун сказал ему пару фраз и ушел собирать своих людей.

— Ну, хорошо, — гонджу согласилась.

Подбежал Гудзя.

— Всё передал, — запыхавшись, сказал он. — Я хочу остаться и сражаться с нэймэнами, — выпалил он.

— Сражаться? — удивилась Минмин. — Ты еще ребенок. Тебе лучше сопроводить Ёнджуна, показать дорогу.

— Дорогу знают многие из наших. Я остаюсь, чтобы сражаться. Эти нэймэны уничтожили мою деревню… убили всех…

— Нет, — Хей Ян начал протестовать, — времени нет на разговоры и мы не знаем, можем ли ему доверять…

— Пусть остается, — перебила Хей Яна Минмин, — просто следите за ним.

Все вещи были в срочном порядке спрятаны. Женщин, детей, стариков, кто не мог быстро идти, усадили на лошадей. Мужчины, кому не хватила лошадей, сопровождали пешком. Пятеро оставшихся: Хей Ян, Гудзя, Бай Ци, Минмин и Ниу Ву, тот самый разведчик, который сообщил о погоне, остались минировать склон. Через шичень все было готово. Разделившись на две команды, с обеих сторон склона закрепили пороховые шашки, протянули фитиля и стали ждать. Ждать пришлось недолго. Через каких-то пол шичень появились первые преследователи с факелами, освещая себе дорогу, они довольно быстро передвигались по тропе, петляющей между скалами. Можно было разглядеть человек двадцать, или чуть больше, остальные, по-видимому, отстали. Они даже не стали останавливаться на ночлег, так спешили догнать добычу.

Хей Ян поджег фитиля, присвистнул, дал знак Бай Ци и Минмин поджигать фитиля с другой стороны скалы. Внимание преследователей привлек свист, они остановились, стали разглядывать нависающие над ними скалы. Бай Ци вслух выругался: их самоуверенности не было придела, преследовали кучку недобитых, скорее всего ими же, крестьян… даже не стали останавливается на ночлег и их, похоже не заботило, что в такой местности их может поджидать засада.

Раздались один за другим взрывы, эхо усилило эффект. Преследователи ждали, в худшем случае, стрел, но на них полетели камни… Перепуганные, услышавшие впервые в жизни подобный грохот, лошади вставали на дыбы; люди, те, кому повезло и их не задело камнями, спешили спрятаться или свернуть с тропы назад. Началась паника, давка. Многие были ранены осыпавшимися со склонов камнями, возможно были убитые. Дождавшись, пока черный дым от пороха немного рассеется, Хей Ян поджег концы обмотанных тряпками и смоченных нефтью стрел, выпустил их под ноги преследователям. Нефть, которую до этого гонджу и Бай Ци вычерпали из луж и разлили вдоль тропы, загорелась. Преследователи отступили.

Гудзя, впервые услышав подобные взрывы, испуганный, спрятался за камень. Но любопытство взяло верх и через пару феней⁸⁷, когда грохот взрывов, крики людей, треск обвалившихся камней немного стих, он выглянул. Как он кого-то мог разглядеть в такой темноте — было непонятно, но он вскочил и уж было кинулся вниз, Бай Ци едва успел его остановить.

— Ты куда? — прошептал он.

— Там, тот… — Гудзя от перевозбуждения не мог сказать ни слова.

— Взрывы закончились, ничего страшного, не волнуйся. Нам надо уходить… — начала его успокаивать Минмин.

Гудзя не унимался.

— Там… там… — захлебывался он эмоциями.

— Что такое? — спросила его Минмин.

— Там то, кто убил всю мою семью. Я должен его убить… Я должен отомстить.

Он встал, хотел спустится вниз, в сторону тропы, на которой паникующие и кричащие люди всё еще пытались прийти в себя, но Бай Ци схватил его за руку.

— Отомстишь потом, — сказал он. — Нужно уходить.

— Гудзя, — быстро заговорила Минмин, — сейчас нужно позаботиться о тех, кто выжил. Кроме того никто из нас не знает дорогу к крепости. Если тебя убьют, а тебя наверняка убьют, если ты сейчас один сунешься в эту толпу, — она указала в низ, на ущелье, — то кто нас выведет?

Он какое-то время смотрел на гонджу, потом кивнул, успокоился. Они спустились, дошли до лошадей, у которых уже ждали Хей Ян и Ниу Ву, сели на них, поскакали в сторону крепости.

Глава 19

Через два шичень им удалось нагнали своих спутников, к утру добрались до крепости. Крепость, может когда-то и была крепостью, но сейчас представляла из себя полуразрушенное глинобитное строение с обвалившимися стенами и несколькими десятками бараков внутри ограждения, кое где еще сохранивших полу-прогнившую соломенную крышу.

Внутри сараев остались следы обитания людей: разбитые горшки и глиняная посуда, большой чугунный котел, который, по-видимому, не стали забирать, настолько он был тяжелый. В крепости нашли несколько колодцев, но только в одном на дне была грязная, тухлая вода. Гонджу строго-настрого запретила ее пить, да никто и не решился бы. Те запасы воды, что были, разделили, треть раздали людям, остальное споили лошадям.

Люди, уставшие, не спавшие почти сутки, в отчаяние разошлись по баракам, пытаясь хоть как-то устроиться и немного отдохнуть.

— Возможно выиграли день, — Хей Ян уселся напротив гонджу и Бай Ци, которые разложили перед собой всё, что удалось взять с собой, — неизвестно, остановит их то, что мы им устроили на тропе…

— Будем готовится к худшему, — вздохнула Минмин. — Гудзя, ты пересекался с этими людьми, что ты можешь о них сказать?

— Мы уже несколько лет платим дань айсарам когана, но этих людей мы раньше не видели… Тот… на тропе, он скинул моих сестру и брата с утеса… женщин и стариков убили, вырезали всю деревню. Я был в горах, охотился… поэтому выжил. Когда вернулся… вся деревня уже горела, они добивали стариков и тех, кто еще был жив…

— Значит этих людей ты никогда не видел? — переспросил Хей Ян.

— Нет… приезжали другие… всегда одни и те же, а этих…

— Возможно какие-то перетирки внутри клана? — предположила Минмин, — зачем истреблять тех, кто платит исправно… Вы ведь не задерживали уплату дани?

— Нет, — отрицательно покачал головой Гудзя, — дань уже собрали. К концу осени айсары обычно уже не возвращаются.

— Понятно, — кивнула Минмин, — как я уже сказала, будем готовиться к худшему. Разделим порох на две части… одну часть можно расфасовать в тряпичные кульки или… Диди, сможешь пошить мешочки?

Та кивнула.

— Нужно прокопать траншею, в виде арки у ворот крепости… на расстоянии примерно двадцати шагов, закрыть её соломой. Под солому можно спрятать мусор, осколки горшков… всё, что найдется. Мы проезжали лужи с черной, вязкой жидкостью. Нужно набрать её и натаскать вёдрами, залить как можно большую площадь вокруг крепости… во всех направлениях. Они могут нападать и не со стороны ворот. То, что эта жижа горит, и горит вполне неплохо, — мы уже проверили сегодня ночью. И откройте ворота, — добавила Минмин.

— Что? — удивился Хей Ян.

— Ворота мы можем закрыть в последнюю минуту, — объяснила Минмин, — нам только нужно их раззадорить, чтобы они не поняли, что их поджидает очередная ловушка.

Только к вечеру второго дня преследователи подошли к крепости. Их было чуть больше полусотни. По всей видимости увидев открытые ворота, отдохнувшие и пришедшие в себя после ночной засады, они решили нахрапом взять крепость, не останавливаясь и не ожидая никакого сопротивления.

Трое солдат вместе с Хей Яном стояли у открытых ворот, фитиля, которые протянули к траншее, были короткие и им пришлось поджигать их практически под стрелами летящих на них всадников. Подпалив фитиля они едва успели вбежать в крепость, закрыть ворота.

Раздались взрывы. Осколки керамики полетели на противника раня и калеча. Лошади встали на дыбы. Многие повалились, придавив всадников. Но гораздо больший эффект был достигнут за счет испуга и неожиданности. Не все из преследователей видели взрыв в горах и многие, по всей видимости, просто не поверили рассказам тех, кто пострадал. Теперь же, увидев в воочию, как земля взрывается у них под ногами, они, как стая обезумевших галок, метались туда сюда. Им не дали временя прийти в себя. Стрелы с подожжёнными наконечниками, полетели в сторону нападавших. Десятки огоньков озарили вечернее небо и тишина. В людей не целились, целились в землю… И земля запылала. Ковер пламени, всполохами взвился над степью. Земля горела под ногами всадников. Обезумевшие лошади, люди… все смешалось. Кто-то отступал, но многие в панике метались, просто не зная куда бежать, огонь был со всех сторон.

Через шичень все успокоилось. Уже не слышались стоны. Преследователи, разбив неподалеку лагерь, переносили раненых, приходили в себя.

В крепости, на удивление, получилось поймать несколько мышей и их тушки, висевшие почти целый день и две ночи, уже начали немного смердеть. Хей Ян подозвал несколько солдат, подошел Ёнджун.

— Чистой воды здесь нет, — объяснил Хей Ян, — а значит они привезут её с собой. Я сомневаюсь, что они смогут напоить лошадей и себя только одними запасами из бурдюков. Должны быть небольшие бочки, достаточно компактные, чтобы уместиться на вьючных лошадях. Сейчас их люди в смятение. Возможно за этими бочками не будет особо приглядывать. Нужно этим воспользоваться. Мне нужно несколько добровольцев…

— Что бы уничтожить их запасы? — спросил подошедший Гудзя.

— Нет, — ответила Хей Ян. — Если мы просто уничтожим воду и запасы, во-первых они это быстро обнаружат и вам, может так случиться, даже не удастся выбраться из их лагеря живыми. А во-вторых это только спровоцирует их и они, озлобленные, могут опять напасть. Нужно закинуть этих дохлых мышей в бочки с водой, и, главное, чтобы они ничего не заподозрили.

— Я готов это сделать, — вызвался Гудзя.

Минмин переглянулась с Хей Яном, тот отрицательно покачали головой. Оба понимали: парень кипит местью, может сотворить что-нибудь безрассудное, но если ему отказать напрямую, он не послушается и все равно тайком уйдет из лагеря, подвергнет себя опасности. Нужно схитрить, может быть так получится его удержать.

— Я доверяю только своим солдатам, — ответила Минмин. — На эту миссию я могу отпустить только своих людей.

— Но…

— Ты знаешь, что я гонджу, и только мне подчиняются эти солдаты… тебя я совсем не знаю.

— Я буду вашим человеком.

— Мои люди… мои солдаты, становятся таковыми после присяги, только после того, как они дают присягу, клянутся выполнять мои приказы, я могу им доверить важные задания.

— Я могу… что такое присяга?

— Это клятва, которую дал мне каждый солдат… и затем каждый из них… следует этой клятве.

— Я дам эту клятву.

— Ты уверен?

— Да.

— Хорошо. Встань, подними правую руку и повторяй за мной слово в слово.

Минмин поднялась со своего места, подошла. Гудзя встал перед ней, поднял руку, гонджу произнесла импровизированную речь, в которой Гудзя, повторяя слово в слово, поклялся ей в верности. Закончив только что придуманный ритуал, Минмин уселась обратно на свое мести.

— Теперь я могу быть добровольцем? — спросил он.

— Нет. Ты слишком эмоционален. Я понимаю, что ты хочешь отомстить за свою семью, но здесь нужно действовать осторожно, обдумано. На кону наши жизни и жизни всех этих людей.

Минмин взглянула в сторону крестьян. Некоторые уже проявляли недовольство, начались склоки. Слишком мало запасов, слишком много людей, и у ворот враг, готовый разорвать тебя в клочья. В такие моменты проявляется те черты характера, которые в спокойный период человек не показывает.

— Я готов, — ответил Хей Ян.

— Я, — вызвался Ёнджун.

Еще несколько человек вызвались помочь. Хей Ян выбрал шестерых, распределил их по парам. Ночью они перелезли через восточную, противоположную главным воротам, стену, подползли к лагерю нэймэнов, рассеялись, закинули в бочки с водой порубленных на куски дохлых крыс и благополучно вернулись в крепость.

Приготовления к защите от очередного нападения на крепость шли своим чередом. Гонджу распорядилась оставшуюся треть пороха использовать для ловушек, расположив их вдоль стен крепости, там где с наибольшей вероятностью могла произойти следующая атака. Протянув несколько растяжек из плотных шелковых нитей, и заложив детонаторы из перекиси ацетона, которую она, так же как и порох, взяла с собой из Иншань, она заминировала северную, восточную и южную стены крепости.

Ловушки сработали на следующее утро. Крестьяне и солдаты устали, всего несколько человек охраняло полуразрушенную стену с юго-западной стороны крепости, когда три десятка нэймэнов попробовали проникнуть в крепость, но, перепуганные, были остановлены взрывами петард. Через несколько феней подоспели, поднятые хлопками петард, солдаты. Нападение отбили быстро. В ход пошли десять гранат, так же захваченных с собой гонджу перед отъездом из Иншань. Единицы из нападавших ушли целыми, многих оттаскивали: кричащие от боли, с оторванными руками, ногами, разорванными телами они не верили, что подобное возможно. Наконец, залитые кровью, обезумевшие от страха нэймэны прекратили нападать.

Очередная атака была отбита, но перепуганные крестьяне, уставшие и голодные, не желающие понимать объяснений и паникующие от шума взрывов, начали перепалку. Один из толмачей вмешался, попытался их успокоить. Крестьянин, крупный мужчина средних лет, выхватил нож, направил его на охранника толмачей, который оттеснил своим телом вмешавшегося толмача. Охранник попытался выбить нож, крестьянин увернулся, в конце концов всё таки выпустил нож, но остриё задело толмача, прошлось по его ноге. Хлынула кровь. После этого солдаты Чаохань нещадно раскидали крестьян, защищая своих людей, отобрали все ножи, которые смогли найти.

Гонджу узнав, что произошло, подошла к пострадавшему, осмотрела рану, кивнула Бай Ци, чтобы тот принес сумку с медикаментами, и, не обращая внимание на крики толпы, дала знак, что бы их развели.

— Отдайте ее нэймэнам, — кричали крестьяне, — они пришли за ней.

— Верно, — вторили ему в толпе. — Если мы ее отдадим, они нас пощадят.

До Минмин наконец стало доходить, что речь шла о ней, что причина всей перепалки — она. Она, не обращая внимание на крики, продолжала заниматься раной, продезинфицировала, наложила пару швов, перевязала.

— Из-за нее теперь и Гудзя пострадает, — прокричал один из крестьян.

Гонджу, услышав последние слова, подняла голову, вопросительно взглянула на Хей Яна, загородившего её от толпы.

— Гудзя улизнул из крепости… Скорее всего пойман, — пояснил Хей Ян.

Минмин понимающе кивнула, наклонилась к пострадавшему.

— Если кто-то попытается навредить гонджу, вам придется пройти через меня, — услышала она у себя за спиной жесткий голос Хей Яна. — Каждый из нас готов отдать жизнь за неё.

— И я.

— И я, — услышала она вторящие ему голоса.

— Никто вас не уговаривал идти с нами, — продолжил вкрадчиво Хей Ян.

Говорил он редко и мало, но в тех редких случаях, когда это происходило, все вокруг замирали и вслушивались, настолько глубокий и сильный был у него голос.

— Напротив, — продолжил он, — всем вам четко объяснили, что мы не в состояние гарантировать вашу безопасность. Сейчас уже не важно, получат они гонджу или нет. Все, кто находится в этой крепости, будут уничтожены, уже за то, что нэймэны получили отпор в горах и сейчас, у стен этой крепости. Столько погибло их людей…? Они просто так нас не отпустят. Единственный шанс спастись — слушать солдат, которые вас защищают и не делать глупостей.

Он подошел к Ёнджуну, подозвал Доника, попросил перевести:

— Наведите порядок среди своих людей. Не допускайте, чтобы сейчас между нами возникали перепалки, сейчас, когда нам необходимо сплотиться и встать вместе против врага. Гонджу позаботится о раненом, не волнуйтесь, но нельзя допустить повторения случившегося.

Доник перевел, Ёнджун кивнул, подошёл к своим, тихо заговорил с ними. Группы людей разошлись в разные части крепости. Все немного успокоились. Минмин закончила обрабатывать рану, дала рекомендации по уходу. От усталости она валилась с ног. Она тихо присела у стены под покосившимся навесом, укуталась в свою лисью шубу и тут же уснула.

Глава 20

Через пару шичень она проснулась от шума, огляделась: фанза, где она задремала, была пуста. Минмин вышла из фанзы: во дворе крепости, у ворот, на оборонительной стене суетились солдаты. Минмин поднялась по ступенькам на стену. Бай Ци, увидев её, поклонился, посторонился, давая ей пройти к полуразрушенным бойницам стены. Перед крепостью уцелевшие нэймэны, выстроившись в ряды небольшими группами, стояли на небольшом отдалении, чуть дальше полета стрелы, видимо, в ожидании приказа атаковать. Минмин тяжело вздохнула.

— Никак не успокоятся? — перевела она взгляд на стоявшего рядом Бай Ци.

— Ваши приказы, гонджу, — ответил он.

— Что у нас осталось? — со вздохом спросила она.

— Пачка петард и хлопушки. Два самострела, немного пороха и дробь.

— Что же, доставай все, что есть, — печально покачала она головой. — Сами напросились, теперь получат по полной.

Он кивнул, развернулся, спустился с крепостной стены. Через некоторое время подошел Хей Ян, принес холщевую сумку с самострелами и остатками пороха, оружие разложили на обзорной площадке над воротами.

— Гонджу, — Хей Ян расфасовал порох по маленьким кожаным мешочкам, протянул один ей, — почему мы сразу не пустили их в ход?

— Во-первых у нас всего два самострела и было десять гранат — этого мало, — ответила гонджу. — Хотя дроби и пороха достаточно, но… если бы мы применили всё сразу… Люди пугаются, но потом, когда страх проходит, они опять лезут… продолжают начатое, не веря в то, что произошло, или забывая… Когда враг нападает разрозненно, использовать оружие, которое может уничтожить большую группу организованных людей — нелогично. Они просто разбежались бы и уже в следующий раз, поняв что происходит, организовали бы свою атаку с учетом пройдённого опыта. В первые разы достаточно было их напугать. Гранаты мы израсходовали…

Она подняла самострел, взяла шомпол и патч.

— Я уже все прочистил, — остановил её Хей Ян.

Она кивнула, отложила шомпол.

— Сейчас, — продолжила объяснять Минмин, — когда они выстроились в плотные ряды и, кажется, ждут приказа к нападению, самопалы нанесут наибольший урон. Петарды и хлопушки прибавят суеты и наведут страх. Но толку от них теперь уже мало. А вот два самострела… Дождитесь, когда нападающие подойдут вплотную к воротам. Дальность стрельбы пять — семь ми… ты знаешь, что я тебе объясняю… — вздохнула Минмин, — я так не хотела применять огнестрельное оружие, но… как говорится: «Напросились! Теперь получите по полной программе!».

Атака не заставила себя ждать. Первым делом полетели стрелы, на стенах крепости солдаты только прикрывались, защищались от стрел. Наученные горьким опытом атакующие продвигались медленно, робко. Сооруженный из бревна таран на подвесных стропилах подкатывался так же медленно, но уверенно. В этот раз они тщательно подготовились. Минмин приказала поджигать залитую у ворот и стен нефть, с крепостной стены полетели стрелы с пылающими наконечниками. Это их затормозило, но ненадолго. Видно они уже разобрались — что к чему и были готовы, шли аккуратно, обходя горящую землю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

85

检校使jiǎnxiào shǐ, инспектор.

86

文字 wénzì, (здесь) иероглиф.

87

分钟 fēnzhōng, минута;