Дыши, Софи, дыши. Раньше я просто вдыхала воздух, сейчас научилась дышать.

Ирина Ниверт

Софи почти тридцать. Её жизнь безупречна – любимый муж, работа, дом. Но всё меняется, когда она узнаёт о недавней смерти своего давно умершего отца и в её жизни появляется маленькая несуществующая девочка Ника.Ника переворачивает всё с ног на голову, шаг за шагом показывая, что идеальная жизнь Софи – просто яркая обложка, за которой скрывается ложь, страх и неприятие себя.Жизнь Софи меняется. Только вот готова ли она к этим изменениям? Иногда иллюзия гораздо приятней правды.

6

В квартире темно. Разбивается посуда на кухне. Мне страшно, я стараюсь выбраться из дома незамеченной.

Мама плачет, а отчим кричит как сумасшедший. Мне нельзя оставлять ее с ним. Но я слишком боюсь.

Затаив дыхание, я натягиваю желтый плащ и пробираюсь к выходу. Задеваю зонт. Он с грохотом падает, я зажмуриваю глаза. Пусть он не услышит, пожалуйста. Но он слышит, со всех ног бежит ко мне и больно хватает за руки.

«Какого хрена ты тут делаешь?» — орет Эд. Я плачу, пытаясь вырваться. Но силы не равны. «Катись отсюда на хрен, чтобы я тебя больше никогда не видел в этой квартире!» — отчим толкает меня и смеясь захлопывает дверь. Я лежу на полу перед закрытой дверью. Папочка, как же мне больно.

Я просыпаюсь в холодном поту, по щекам текут слезы. Понимаю, что уснула прямо на ноутбуке. Оглядываюсь по сторонам и облегченно выдыхаю — Ники нет. Может, она ушла из моей головы? Надеюсь, что так и есть.

Из огромного списка врачей я выбрала двоих специалистов, у которых отличные отзывы и большой опыт работы с… такими как я.

Докатились, я сумасшедшая. Эта мысль даже немного меня веселит, хотя пугает гораздо больше.

Решаю изучить симптомы болезни и быстро набираю запрос в поисковике. Так, что тут у нас?

«Потеря интереса к занятиям, которые раньше приносили удовольствие».

Могу я отнести это к себе? Скорее да. В последнее время я все чаще прогуливаю работу да и такой радости, как прежде, от общения с пациентами не испытываю. Что ж, один бал не в мою пользу.

Я записываю на бумаге странный счет, который я зачем-то веду сама с собой: Софи — 0, Ника — 1. Вместо имени девочки я хотела написать шизофрения, но это слово заставляет меня вздрагивать, лучше пусть будет Ника.

Продолжаю свое увлекательное чтение.

«Частые перепады настроения, депрессии, срывы на родных и близких».

Черт, тут тоже балл не в мою пользу.

Софи — 0, Ника — 2.

«Отрицание действительности, комфортное ощущение внутри собственного мира, отказ от помощи близких».

Я победно киваю, уж этот пункт явно не про меня. Хотя… Кто, как не я, недавно отрицала факты про моего отца, даже после того как прочитала письмо и сотню раз пересмотрела фотографии, присланные Витой? А кто отказался от помощи Лоры в критический момент? Боже, кого я обманываю.

Молча исправляю счет.

Софи — 0, Ника — 3.

Остается последний пункт, и я мысленно скрещиваю пальцы в надежде, что хоть тут победа будет за мной.

«Беседы и споры с несуществующими собеседниками, бред, галлюцинации».

Блеск! Без шансов.

Софи — 0, Ника — 4.

Я несколько секунд смотрю на разгромный счет, а потом заливаюсь смехом.

— Кстати, беспричинный смех тоже один из признаков, — слышу я голос Ники за спиной.

— Ты всегда появляешься внезапно? — спрашиваю я, закатив глаза.

— А что, по-твоему, я должна стучаться в дверь, перед тем как войти? — смеется она. — Тук-тук, это шизофрения, я зайду?

Я пытаюсь сдержать смех, но он абсолютно неуправляем.

— Почему ты пропустила похороны отца? — вдруг серьезным тоном интересуется девочка.

Я поворачиваюсь к ней и замечаю, что она в малиновом платье с бабочками, которое папа купил нам на Рождество.

— Для меня он умер много лет назад, — отвечаю я, стараясь выглядеть равнодушной.

Она закатывает глаза точно так же, как я. Хотя чему я удивляюсь?

— Не ври мне, — произносит Ника. — Ты злишься на него, я знаю.

— Да, я злюсь на него, черт возьми, — громче, чем хотела говорю я, — но я имею на это полное право.

— Да? И почему же? — спрашивает она голосом, который почему-то меня раздражает. Или раздражает не голос?

— Ой, только не надо прикидываться дурочкой, которая ничего не понимает, — рычу я. — Когда тебе надо, ты понимаешь все лучше, чем я. А тут на тебе — почему же? — передразниваю я.

Несколько секунд я молчу, стараясь унять злость, но поздно.

— Да потому что он не умер! — ору я что есть мочи. — Он бросил нас. Бросил! Маму, меня, тебя. Оставил нас с этим дебилом Эдом. Если бы он тогда не ушел, все было бы по-другому. Мне бы не пришлось убегать из дома почти каждый вечер и ютиться где попало; не пришлось бы прятаться в ванной и молиться, чтобы пьяный отчим заснул быстрее, чем выломал дверь; не пришлось таскаться много лет по этим гребаным психологам. Но он, черт его подери, ушел!

Я слегка перевожу дух и продолжаю:

— Я все могу понять — они с мамой перестали друг друга любить, всякое бывает, да и мама не самый простой человек. Но он ведь бросил и меня. За столько лет он ни разу не написал, не позвонил, не приехал. Ни разу! Он погиб для меня тогда, пусть так и остается. — Я тяжело вздыхаю. — Кроме того, я совсем не хочу знакомиться с его новой любимой семьей. Мне они неинтересны.

Конец ознакомительного фрагмента.