Тайные поклонники Рины

Ирина Муравская, 2021

Последний учебный год. Я думала, ничего интересного в этом рассаднике треша и угара уже не произойдет, да не тут-то было. Случайно найденное сообщение в библиотечной книге оборачивается любопытной перепиской с последующим квест-шоу. Вот только тайный отправитель не желает раскрывать свою личность, несмотря на то, что знает мою. Э, нет, родной. Так не пойдет. Не на ту напал. Ради вселенской справедливости я тоже тебя рассекречу. Тем более что у меня есть один вариант на примете… Вернее, два. Нет, кажется, три. Ой. Что-то я запуталась…

Глава 5. Вальс сосисок и макарошек

Само собой, Чернышевский.

В последнее время он везде. У меня вопрос: как мы раньше-то практически не пересекались в небольшом здании и где перемкнули шестерёнки в его головушке, что он вдруг так рьяно вспомнил о моём существовании?

— Ты? Танцевать? — скептично выгибаю бровь.

— А чего бы нет?

Сама непосредственность.

— А как же тренировки?

— Одно другому не мешает.

— Мешает. Репетиции на них могут накладываться.

— Посмотрим. Давай решать проблемы по мере поступления. Ну так что, берёте новенького?

Вот что-то не горю я энтузиазмом.

— Штат уже полный и всем розданы роли.

Которые никто пока и не думал учить, между прочим. Всё по бумажкам и из-под палки.

— Берём, берём, берём! — радостно переглядываются девчата.

— Да, Ариш. Давай возьмём! Ну пожалуйст-а-а, — прям ожили. Ещё бы. Такой кадр.

В нашей школе он, да и вся волейбольная команда, сродни элите. Которая, между прочим, считает ниже своего достоинства принимать участие в"нелепом дешманском балагане". Так мне было заявлено одним из парней, когда я бегала со списком, собирая народ. А тут нате, явилось чудо. Само просится. Чё ему в спортзале не сидится?

— Да, Ариш, — рука Вадика выныривает ложится на моё плечо. Блин. Чё он такой высокий? Я даже на каблуках рядом с ним шмакодявка. — Давай меня возьмём?

По коже от места соприкосновения до кисти пробегают мурашки. Эй, вы-то откуда? Стряхиваю постороннюю конечность.

— Одним вальсом не отделаешься, — грозно предупреждаю. — Если участвуешь, так по полной. Придётся учить стихи.

— Так роли же уже распределены?

— Распределю ещё раз.

Мне же нечем заняться, ага. Только заново черкать сценарий. Но я не хочу, чтоб он филонил. Это плохо повлияет на коллективную мотивацию. Другие тоже могут встать позу с заявой: ему можно, а мне нельзя? И так крутят носом, невозможно работать. Пару раз уже приходилось задействовать вышестоящее руководство. Потому что меня как авторитет воспринимать никто явно не собирается. Видимо, недостаточно грозно выгляжу.

— Ну раз так, — усмехается Вадик. — Значит, будем зубрить стишки.

— Репутация не подорвётся? Как потом от позора отмоешься?

— Не улавливаю иронии, но если ты про ребят из команды — могу и их припрячь. Замутишь что-нибудь на спортивную тематику.

— Вообще-то… — осекаюсь задумавшись. Парни в форме. С мячами. Под музыку. — Идея хорошая. Но вряд ли они согласятся.

— Это предоставь мне.

— Сможешь уговорить?

— Раз тебя смог, с ними точно проблем не возникнет. Я же тебя уговорил, да? — его улыбка обезоруживает. Хотя бы потому что она… добрая. Открытая. Без второго дна.

Девочки всё шушукаются, активно жестикулируя и кивая. Как глазки у них загорелись. Может хоть филонить перестанут и включатся, наконец, в процесс?

В поисках моральной поддержки нашариваю взглядом Риту, которая незаметно от всех сигналит мне вскинутыми большими пальцами. Тоже одобряет. Она-то с чего? На Чернышевского ей всегда было фиолетово, он не в её вкусе.

Ладно. Раз все"за"…

— Уговорил, — обречённо вздыхаю, хотя идея почти ежедневно пересекаться с ним в актовом зале в ближайшие недели меня больше напрягает, чем радует. Я ж не дура. Я ж понимаю, что он тут не из любви к искусству. — Тогда на сегодня всё, — взъерошиваю волосы, почёсывая затылок. — Смысла нет прогонять начало, если половину менять. Завтра после третьей перемены на том же месте. С урока я всех уже отпросила, — косой взгляд на Вадика. — Почти всех.

— Нормас, — подмигивают мне. — Я сам себя отпрошу.

— Ну и славно, — вздыхаю ещё более обречённо. — Значит, точно всё. Расходимся. А, Стас, — окликаю зашевелившихся ребят, стекающихся к наваленной куче шмоток. — Что с баннером?

— Заканчиваю. Завтра принесу.

— Ладно, — закидываю сумку на плечо, подмышкой зажимаю стопку бумаг, которые сегодня придётся частично переписывать и ищу на перевёрнутых стульях, стоящих возле окон в два ряда, ключи от зала, вверенные мне под ответственность. — Чё сидишь? — остальные уже у выхода, а вот Рита даже с места не шелохнулась, играя в зрительный пинг-понг. На меня — в сторону. На меня — в сторону. Понятно, на что намекает. Чернышевский стоит где стоял, ковыряясь в телефоне. Тоже не торопится. — Мероприятие окончено. Все свободны, — напоминаю ему.

— Да, слышал, — отвлекается от занятия тот, пряча гаджет в рюкзак. — Я тебя жду.

— Зачем?

— Ловлю возможность. Раз репетиции отменили, у тебя точно есть хотя бы час свободный. Прогуляемся?

От невинного предложения накатывает слабая, но хорошо уловимая волна дрожи. Это… страх? Нет. Растерянность.

— Не могу, — выпаливаю раньше, чем положено. — Я Ритку должна проводить.

— До такси, — подключается Долгорукая, вскакивая на ноги. — Погрузите меня и можешь проводить её дома.

У кого-нибудь есть шоколадка или булка? Заткните ей варежку!

— Это вряд ли, подруга, — выразительно цежу сквозь зубы, намеренно ставя акцент на последнем слове. — Мне ещё в магазин надо. В холодильнике мышка не только повесилась, но и предсмертную записку оставила, выражая свое негодование.

— Вот Черныш и поможет донести пакеты, — светит та лукавой улыбочкой.

Лиса. Она это специально! Ну вот какого фига???

— Черныш? — между тем озадачивается Вадик.

— А чё, тебя так не кличут?

— Если честно, нет.

— Поздравляю. С этого дня будут. Надеюсь, ты не в претензиях.

Ответить ей особо не успевают, Рита разводит бурную деятельность, подгоняя нас к выходу. Слишком уж жизнерадостная и довольная.

— Ты что творишь??? — набрасываюсь гневно на подружку, когда мы первыми выходим на улицу. Чернышевский чуть отстаёт, как бы случайно, но я уверена — специально давая нам возможность переговорить.

— Помогаю! Не забудь спасибо сказать.

— С каких это пор ты за него топишь?

— С недавних! Блин, сама не видишь? Он добровольно вовлёк себя в эту ерунду с последним звонком! Из-за тебя. Уже неоднократно звал… — кавычки пальцами. — "Погулять", чего не предлагал ни одной из наших. До дома, вон, согласился проводить. Догадываешься, что это может значить?

— Что ему скучно? — с надеждой накидываю самый лайтовый вариант.

— Неужели ты правда такая наивная?

— Не наивная. И именно поэтому не очень хочу оставаться с ним вдвоем.

— Что, совсем никак? — Рита задумчиво жуёт нижнюю губу со следами растаявшего шоколада. — Ну давай отделаюсь от него. Если ты пока не готова.

— Не надо.

— Сама отошьёшь?

— Нет.

— Ага. То есть тебе всё-таки интересно!

— Мне странно. И неловко.

— Что неловко? — на горизонте нарисовывается предмет спора.

— Застрять голодным в лифте с соседом. Знаешь, как неловко когда в тишине вдруг начинает урчать? — быстро находится подруга, быстренько переключаясь на GPS-отслеживатель заказанной машины и выпадая из беседы. Умеет она сделать так, чтоб последнее слово всегда оставалось за ней.

Приезжает такси очень уж быстро, могло бы и застрять в пробке, приличия ради. Белый седан с чёрными шашечками уносит предательницу в свой элитный район, я же остаюсь с Вадиком, благословлённая напоследок чмоком в щеку и тихим шёпотом:"жду подробностей".

Подробностей она ждет. Бросила меня на амбразуру и слиняла. А вот ничего не расскажу. Будет знать как подставлять!

Сорри, но свиданий я сегодня реально не планировала. О чём вежливо сразу уточняю. Вадим и не настаивает, за что ему отдельная благодарность, так что прямым рейсом выдвигаемся в сторону ближайшего супермаркета.

Идём. Разговариваем. Не чтобы прям оживлённо, но нормально. На отстраненные темы: школы, занятия, концерт. Он спрашивает, я отвечаю. Нормально как бы, но совсем некстати вылезшая откуда-то робость с моей стороны всё равно присутствует.

Хотя к моменту когда я накидываю в корзинку, которую галантно носит мой спутник, замороженные полуфабрикаты, сосиски и хлеб её становится заметно меньше. Поход по магазинам определенно сближает и стирает границы статуса"незнакомцев". Однако туалетную бумагу добавить к покупкам смелости всё же не хватает. Ну, типа, это как-то не клёво. У нас хоть и не свидание, но…

— Да где ж эти бантики?! — злюсь я, бегая глазами по стеллажу.

С полки буквально перед моим носом берут нужную пачку.

— Они?

На самом, блин, видном месте.

— Ага. Спасибо.

Макарошки отправляются на вечеринку к сосискам.

— И какие планы после выпускного? Куда будешь поступать? — продолжает прерванный разговор Чернышевский.

— На журфак. А ты?

— В юридический.

Недоверчиво разворачиваюсь на сто восемьдесят.

— Да ладно?

— Ну да. А что такого?

— Не знаю… Просто была уверена, ты и дальше со спортом свяжешься.

— Я думал об этом, но пока сомневаюсь. Волейбол — это так, увлечение. Но вряд ли смысл жизни.

— А я с детства хотела идти в журналистику, — идём к кассам, выгружая всё на ленту. — Усаживала кукол с плюшевыми игрушками в ряд и устраивала им часовые допросы. У-у-у, у меня там такие страсти кипели. Скандалы, интриги, расследования. Кен был очень недоволен, что Барби крутит шашни на стороне с зайцем. Но на развод не подавал. Любовь зла.

Зарабатываю в ответ звонкий мальчишеский смех.

— Журналистика для тебя идеальный вариант. Ты бойкая, боевая. Умеешь заговаривать зубы.

О, таких комплиментов мне точно ещё не делали.

— В смысле, в любую щель пролезу? — коварно уточняю.

— В мужскую раздевалку так точно.

Хех. Мне ещё долго будут это припоминать? Почему-то когда я едва не подорвала во время лабораторной работы по химии кабинет в восьмом классе об этом быстро все забыли. При том, что брови мои ещё долго отрастали и были отличным поводом для шуточек.

— Это непредвиденные обстоятельства, — сконфужено рассматриваю ценники на паллетах, чувствуя как краснеют щеки. — Если что, в кружок моих интересов не входит подглядывание.

— С твоим плотным расписанием это было бы проблематично.

— Да не такое уж и плотное, — собираю пробитый товар в сумку и расплачиваюсь с продавщицей папиной кредиткой. — Если бы не выпускной год, половина списка отсеялась автоматически. Но без дела сидеть я правда не люблю. Тут не столько вопрос скуки даже. Просто…

— Просто двигатель работает от солнечных батарей и не знает покоя?

— Просто столько всего хочется попробовать, что глупо бездействовать.

— Я поэтому и записался в седьмом классе в команду. Чисто попробовать. А потом втянулся.

— А я думала, потому что девочки любят спортсменов.

— Ну и это тоже. Вообще, спорт мне врачом прописан. В детстве были проблемы по здоровью. Рекомендовали лыжи, но с ними контакта у нас так и не вышло.

Выходим обратно на улицу, а оттуда уже неспеша к дому. Сейчас даже слегка жалею, что живу так близко. Прогулка начинает затягивать, но на большее я пока всё же не готова.

— Можно вопрос? — уже на подходе к подъезду спрашивает Вадик.

— Задавай.

— Что за тема со шрамом?

О-оу.

— А сам не догадываешься?

— Иначе не спросил бы.

— Ну… — я в тупике. Немножко. Если он не"N", то как бы и всё равно. Посмеётся над дурёхой, да забудет. А если"N"? Если Чернышевский — это"N", то он уже по любому сам понял. А раз понял и молчит — очевидно, что признаваться не желает. А значит и мне незачем вдаваться в подробности. Доказательств веских ведь нет, чтоб припереть к стенке. — Долгая история. Откуда, кстати, он у тебя?

Конец ознакомительного фрагмента.