Как перевоспитать хулигана

Ирина Муравская, 2021

Руслан Рымарь. Циничный, самовлюблённый засранец с загадочным прошлым, заявившийся к нам в универ посреди семестра. Ясное дело, лакомый кусочек #1. Ведь каждая хорошая девочка мечтает, чтобы плохой мальчик был хорошим только для неё. И я, наверное, тоже, вот только у нас с этим субъектом сразу не заладилось. Увы, стрела амура с треском пролетела мимо. Так я думала ещё буквально вчера, но после того, что случилось сегодня…

Глава 4. Кто ты такой и откуда взялся?

POV Руслан

— Я, конечно, любознательная, но не до такой степени. Без этой информации как-нибудь да переживу.

Ха. На другой ответ, собственно, я и не рассчитывал. Иначе бы попросту разочаровался в Пятнашке. Своей же несговорчивостью она лишь подстёгивает меня и дальше играть на мелодичных струнах её нервишек. Ничего не могу поделать, нравится мне как она кусается: дерзко, но изящно.

Девочка-бунтарка с “высокими моральными принципами” — с каждой минутой ты распаляешь меня всё сильнее. Признаю, этот разгорающийся огонёк заманчив, но тут важно контролировать процесс и не позволить ему перерасти во что-то… такое, откуда будет сложнее выбраться.

— Что ж, — киваю, показывая, что принял её решение к сведению. — Я бы мог начать разглагольствовать и пытаться тебя переубедить, но, честно говоря, мне лень.

Вот это её в ступор ввинчивает, конечно. Идеально. Ровно те эмоции, что я и хотел получить. Положительные, отрицательные — неважно. Главное, они есть. А с этим можно работать.

— Лень. Тебе… лень?

— Ага. Всё равно ни к чему не приведёт. Ты чисто из вредности будешь брыкаться, а я железной терпелкой не отличаюсь. И сразу оговорюсь: романтика-сопли-слюни, это всё мимо. Вообще не по моей части. Просто имей в виду, если где-то я буду слишком резок — это не значит, что конченый. Таков мой стиль.

— И извиняться тоже, как понимаю, не твой стиль?

— Именно. Не заточен я под всю эту ваниль, уж не серчай.

Зелёные глазки недобро щурятся. Хищная лиса под маской овечки, отвечаю.

— Ну и ты в таком случае не серчай, если частенько будешь послан на три весёлые. Таков мой стиль.

— Справедливо. И ещё больше мотивирует. Запретный плод — он тем и сладок, что запретный.

— А. То есть мне надо согласиться и тогда ты отвянешь, переключившись на кого-нибудь другого? Я в деле! Назначай время и место.

Э, хитрюша. Решила так легко отделаться? Не выйдет. Не хочу я переключаться раз уже выбрал. В этом плане считайте меня старомодным.

— Ха, ну уж нет, — строго грожу ей. — Первое слово дороже второго. Отказалась, так что терпи. Считай, с этого момента я становлюсь твоим персональным провидением.

— Да я просто счастлива. Запишу этот день в календаре как праздник, — саркастично фыркает она. Пятнашка так сексуально закатывает глаза, чистая эстетика. А как губки надувает. Так и хочется коснуться их. В идеале поцелуем, но сейчас это чревато. Вокруг слишком много осколков и как-то не улыбается, чтобы один из них впился мне куда-нибудь.

Поэтому ограничиваюсь максимально невинным жестом: пропускаю кончик её косички между пальцев, чуть оттягивая. Лохом буду, но отрицать не стану: в ней определённо что-то есть. И это что-то, наверное, естественность. Красота, не испорченная модными веяниями. Минимум макияжа без нарисованных бровей и накладных ресниц. И эти веснушки… они чертовски соблазнительны.

Пятнашка опускает взгляд на прядь, которой я играю, но не пытается отстраниться. Просто смотрит, после чего наши глаза встречаются. Секунды растягиваются в маленькую вечность, в которой меня так и подмывает всё же рискнуть здоровьем…

— Вам там как, удобно? — над нами вырастает лицо ещё одной официантки, портя весь момент.

— Превосходно, — даже палец большой вскидываю для убедительности.

— Класс, я рада, — встряхивает та своим малиновым хвостом. — Я, конечно, ничего против не имею, но тут повсюду камеры понатыканы и всякое такое. Не говоря о том, что посторонним сюда низя. Ваську могут оштрафовать, если начальство увидит, поэтому как бы…

Дальше можно не продолжать.

— Понял, — складываю осколки на столешницу и выныриваю обратно к своему бургеру, на нейтральную территорию.

Бельичевская тоже торопливо вскакивает на ноги, отряхивая покрасневшие коленки. Ещё и такая пунцовая. Сгорает от стыда за то, что нас спалили. Хех. Со стороны можно подумать, что нас застукали с поличным за прям-таки непристойными вещами.

— Подменишь, мне в уборную надо, — просит её напарница с хитрой улыбочкой. Очевидно, в ближайшее время Пятнашку ждёт допрос с пристрастием.

— Да-да. Конечно, — суетливо откликаются в ответ, сгребая битое стекло в мусорку. Задёргалась, задёргалась как. — Ай, — по указательному пальцу стекает тонкая струйка крови. Услужливо протягиваю салфетку. — Спасибо, — отвечает предельно вежливо, но на меня больше не смотрит. Куда угодно, только не в мою сторону.

— Пластырь есть?

— В аптечке.

— Во сколько заканчиваешь?

Резкий переход темы всё же заставляет её удивлённо поймать меня в основной фокус.

— Это так важно?

— Я могу подвезти тебя.

— Однозначно нет. Даже не рассчитывай.

— Почему?

— Мы знакомы двенадцать часов, и я должна садиться на твой драндулет, доверив тебе свою безопасность?

Эй, а можно без перехода на личности?

— Вот за драндулет обидно. Этот зверь любому гоночному мотику даст фору, — не просто так, в конце концов, я угрохал в него столько денег и сил. Внешне выглядит он, может, и не первой свежести, но мурчит как котёнок. Никаких нареканий в использовании.

— Видела я как ты водишь, — обсасывая ранку, равнодушно дёргают плечом, роясь в казённой аптечке. Обязательно делать это так эротично? — Прогуляться ночью по тёмному переулку одной и то спокойнее будет.

— Такое заявление белыми нитками сшито. Пока ни один пассажир не пострадал.

— Это должно вселять уверенность?

— Как минимум, избавить от ложных обвинений.

— Допустим. Но первый нюанс остается актуальным. Я знаю тебя меньше суток и доверия за этот период ты не успел заработать.

Какой же ты сложный, орешек. Будем колоть.

— Окей, я тебя услышал, — перегибаюсь через столешницу, заимствуя её блокнот с ручкой из кармана фартука. Размашисто рисую на пустой странице номер телефона и возвращаю на базу. — Короче, запомни: если что надо — звони. В любое время, днём и ночью. Я серьёзно.

На девяносто девять процентов уверен, что предложение пролетит мимо ушей, подстёгиваемое всё той же банальной вредностью, но всё же. Пусть знает, что не настолько я скотина, каким она себе меня уже навоображала. У меня, несомненно, имеется множество отрицательных черт, соберётся на увесистый списочек, однако до морального урода пока далековато.

Кладу рядом с толком нетронутой тарелкой крупную купюру, там хватит и на чаевые, бросаю короткое"пока"и тупо ухожу. На данном этапе мне всё понятно, а оставаться дальше в закусочной — это никакого самоконтроля не хватит любоваться на то, как она там пальчик свой облизывает. Иначе точно зажму где-нибудь в углу.

Возвращаюсь домой не сразу, с час накручивая круги на своём"драндулете"по городу, совершая что-то вроде экскурсионной вылазки. Не первой, само собой, но пока впитываю обстановку лишь зрительно. Хотя, наверное, пора начинать обживаться. Почти месяц мы как здесь, а кроме забегаловок где можно пожрать я ничего толком не видел. Собеседования и то онлайн проходят.

Возвращаюсь на нашу хату и обнаруживаю, что мать ещё не пришла. А на улице так-то стемнело. Это только смелые Пятнашки не нуждаются в сопровождении, так что, припарковав железного друга у подъезда, иду пешочком до завода встречать гулёну. Благо недалеко. Работа, конечно, никчёмная и низкооплачиваемая, но хоть какая-то. С её трудовыми навыками и плачевным послужным списком на большее рассчитывать не приходится. Спасибо, что туда взяли.

Я люблю мать, но порядком устал вывозить всё за двоих. Работать с пятнадцати лет, чтобы мы с голоду не подохли — это одно, а когда… Ладно. Всё это херня, прорвёмся. Пока заначка на чёрный день ещё осталась, но с работой надо всё равно решать быстрее. Вот только электронная почта молчит. Неужто никому не нужны программисты на удалёнке?

Почта молчит, зато телефон оживает примерно к полуночи. Признаться, сначала недоверчиво моргаю, на всякий случай перепроверяя, что да, сообщение приходит именно от той, о ком я подумал. Фото в профиле ватцап не врёт.

"Кто ты такой и откуда взялся?"

Ха. Написала. Первой. И ещё будет уверять, что я ей неинтересен. Не надо заливать, рыжик. Не надо заливать.

"Доброе утро, душа моя"

Не отвечает.

"Тебя подвезти до универа?"

Молчание.

"Не ответишь — займу твоё место на английском"

Тишина.

Хм… Кажется, я слегка переоценил свои дедуктивные способности относительно женской психологии. Потому что сейчас лично нихрена не вкуриваю. Сама пишет, и сама же после уходит в подполье. Что за эмоциональный порыв? В сердцах вырвалось, вроде предсмертного хрипа?

"Сейчас пойду в душ, где буду думать исключительно о тебе", отсылаю ей вдогонку к остальным висящим прочитанными сообщениям. Не а. Никакой реакции. Думал, может на это не сдержится и хотя бы озабоченным обзовёт. Не девица, а сплошной знак вопроса в моём алгоритме. Ладно, разберёмся в процессе.

Обманываю Пятнашку лишь немного. В душ-то я реально иду, но лишь после утренней пробежки, давней привычке, въевшейся под корку так прочно, что даже град с ливнем не помеха. И да, действительно думаю о ней, но, вот ведь удивительно, совсем не в скабрезном ключе. Тупо стою под струями воды, пока перед глазами мелькают её рыжие волосы и веснушки. Жесть. Не в ту сторону меня что-то уводит, ох, не в ту.

Когда пригоняю в универ её ещё нет. Или есть, но где-то блуждает со своими старостскими обязанностями. Тут не поймёшь и никак не отследишь. Зато сдерживаю слово, беспрепятственно оккупировав насиженное местечко. Готов даже щебетание пташек за спиной слушать ради новой порции вербальной пикировки, но Бельичевская, с порога заметив меня, спокойно проходит мимо и поднимается на последний ряд. Э, нет. Такого уговора у нас не было.

Подхватываю потрёпанную тетрадь на пружинах, оставшуюся ещё, наверное, со школы и топаю к ней, падая рядом. Ноль реакции, вагон равнодушия. Василиса молча подвигается ближе к вновь дрыхнущему Паштету, чтобы я не касался её плечом.

— Расскажешь, как понимать сей широкий жест? — чтобы лучше её видеть разворачиваюсь вполоборота, для удобства подпирая голову рукой.

— Ты про что? — как ни в чём не бывало отзывается Пятнашка, доставая из рюкзачка, украшенного цветными значками, очечник.

— Про твоё послание и тотальный игнор без объявления войны. Как его расценивать?

— Никак. Написала и написала, — очки в чёрной оправе водружаются на нос. Забавно. Ей идёт. Делают глаза ещё более выразительными.

— Написала, чтобы написать?

— Именно.

Препод входит в аудиторию и народ поспешно сбавляет звуки. Приходится подстраиваться, тоже понижая тон.

— Меня подразнить?

— А что, получается?

— Непревзойдённо.

— Отлично. Значит, я двигаюсь в правильном направлении.

А, то есть это она специально? Типа, хитрая многоходовочка, нацеленная… а, собственно, на что нацеленная? Да не. Больше чем уверен, она сама уже пожалела, что не сдержалась. Хорохорится же так, чтоб в грязь лицом не ударить. Девочки ведь гордые создания. Слабину показывают только когда им это выгодно.

— И что дальше? Будешь баловать меня по праздникам скупыми поздравлениями и анимационными открытками из тт (прим. авт: Тик-Ток)?

— Может быть, — Пятнашка склоняется над пухлым блоком со съёмными листами, отгораживаясь от меня шторой из волос.

Это она тактично намекает, что всё? Разговор окончен? Не, не пойдёт так. Валяющимся на столешнице карандашом подцепляю пряди. Чтоб не закрывали обзор на пухлые губки и треклятые веснушки, не дающие мне покоя.

— Ты ничего такая, знаешь? — комплимент не ахти какой, но от меня большего ждать и не приходится.

— Знаю. А вот ты не особо.

Ха. Какой комплимент, такая и ответочка. Кусачка. Я в восторге.

— Не прохожу по твоим стандартам?

— Ни по одному из пунктов.

— Например?

— Вежливость. Обходительность. Уважение к собеседнику.

— У-у-у, ну прям идеальный мужчина. Нимба над головой у него не должно быть, не? Огорчу, нужный тебе типаж выродился ещё на этапе формирования социума. Не выдержал конкуренции.

— Возможно.

— Тогда может стоит снизить планку и снизойти до простых смертных?

— Нет, благодарю. Лучше одной, чем с кем попало.

Ну… Такая принципиальность, несомненно, похвальна, но она же генерирует и соответствующие выводы.

— Признавайся, ты ещё девственница?

Худые плечи обалдевше вздрагивают, а кончик гелиевой ручки в нерешительности замирает над страницей.

— Это не твоё дело, — прожигая взглядом конспект огрызаются в ответ. Огрызаются, но при этом отлично видно, насколько ей неловко. Знакомый румянец, заигравший на щеках, выдаёт с потрохами.

— Ясно. Значит, угадал, — что ж, удивлён. Удивлён и впечатлён. Такая красотка и до сих пор невинная? Это парни слепошарые, или она неприступная как стены Алькатраса? — Слушай, ну это круто. В двадцать лет и не опробовать всех прелестей секса. Я тебе даже чутка завидую. Такие приятные открытия впереди. Могу поднатаскать, кстати. Предпочтительно на практике, теория в таком вопросе не приветствуется.

— Грубиян.

— Да где грубость? Всё ведь на добровольной основе, никакого принуждения. Ради благого дела. Когда надумаешь, только маякни. Примчу в тот же миг. Обещаю, сделаем всё красиво и нежно.

— Ты мерзкий… И аморальный… И гадкий… И… — дальше эпитетов не подбирается. Видимо остался один мат, но хорошие девочки не матерятся.

— И при этом чертовски обаятельный? — накидываю свой вариант. — Что ж, не самые худшие оскорбления, которые мне приходилось слышать в свой адрес. С ними можно работать. Как там говорят: от любви до ненависти один шаг и всякое такое, да? — придвигаюсь ближе, одаривая её горячим дыханием и практически касаясь кончиком носа миниатюрного ушка с россыпью серёжек-гвоздиков. — Как думаешь, у нас это сработает, Пятнашка?

Бельичевская не выдерживает и яростно отпихивает меня от себя.

— Ты задрал уже! — разносится гневное на весь кабинет, заставляя всех обернуться в нашу сторону. — И что за дебильная кличка? Я тебе кто, собака?

Не кличка, а вполне себе миленькое прозвище. Собираюсь и ей об этом сказать, но нас перебивает тактичное покашливание преподши.

— Мы вам не мешаем?

— Нам? Нисколько, — великодушно отмахиваюсь. — А мы вам?

— А вы нам самую малость. Не сочтите за наглость, но я была бы крайне признательна, выясняй вы отношения немного тише.

— Да без проблем, — для убедительности дублирую пальцами"ок".

— Премного благодарна. И раз уж у нас зашла такая чудная беседа, не хотите выйти и помочь мне с практической частью материала?

Э, нет. Вот здесь я точно пас. Я пока даже тему не удосужился прочитать на мерцающем проекторном экране.

— Я хочу, — с громким хлопком закрыв блок, Василиса подскакивает на ноги и, не дожидаясь согласия, протискивается к проходу, прихватив вещи. Бросает всё на стынущее от одиночества место в первых рядах и после этого идёт уже непосредственно отвечать. Ну вот, всю веселуху обломали. А ведь день так славно начинался.

Не. Изучение международного этикета делового общения по телефону меня совершенно не вставляет. Как и всё направление в целом, но знакомый, которому я как-то помог поставить систему с нуля по всему его офису, смог выбить мне место лишь сюда. Бесплатное, но стоящее в ведомости как платное. Согласен. Логика странная, но рабочая.

По поводу сдачи сессии тоже словечко замолвлено. Как"блатному"мне только и надо, что принести парочку курсовых. Для галочки. Полная лафа. Вот я сильно и не парюсь. Этот диплом мне всё равно нужен тупо, чтобы был."Закончил высшее учебное"звучит лучше, чем имеется"среднее неполное"и два года шараги, которую пришлось бросить.

Никого ж не станет выяснять причин. Незакончено и всё. Восстановиться не вариант, вот и приходится искать альтернативы. Этот факультет вообще не моя тема, но халява на то и халява. Бери что дают и будь благодарен. Работать я всё равно собираюсь по другому профилю.

По сути, мне можно вообще не появляться в универе. Вчера было что-то вроде визита вежливости: посмотреть, где я"как бы"учусь. И сегодня я совершенно не планировал и дальше тухнуть на парах, но в ход событий вмешалось неуловимое рыжее создание.

Официально заявляю: я здесь исключительно ради неё, а эта егоза при первой возможности слиняла. Только пятки и сверкали. Вот чего, спрашивается, умчалась? Будто домогался, честное слово.

Несложно догадаться, что остаток лекций проходит до унылого тоскливо. Прям ложись к Паштету под бочок и тоже кемарь. Идея заманчивая, но вместо этого залипаю в телефоне, включив через наушники сериал. А ведь мог бы и дома валяться с удобством, вместо того, чтобы отсиживать задницу на жёсткой скамье. Чего не сделаешь ради девушки…

— Наконец-то, — разминая затёкшую спину, с удовольствием хрущу костями когда даётся отбой и весь муравейник резво принимается копошиться. Сейчас ещё бы покурить и жизнь снова заиграет красками. — Вроде храм науки, но я здесь почему-то деградирую.

— Аналогично, — широко зевает проснувшийся Паштет.

— Зачем ты-то сюда прёшься, если всё равно спишь как сурок?

— А как же принимать активное участие в студенческой движухе?

— Где? В кафетерии?

Обалденное времяпрепровождение, ничего не скажешь. Сплетничать и подкрашенный порошок в кипятке хлебать.

— Зачем в кафетерии?! Даешь тусу. Тынц-тынц. Ты, кстати, пойдешь?

— Куда?

Он сам-то понимает, что мелет? Как я должен среди этого набора букв хоть какую-то логическую мысль проследить?

— Хэллоуин, забыл? Наш поток намылился в выходные в клубёшник.

А, ну да. Дебильный праздник, давно превратившийся в законный повод нажраться и словить галюны.

— Ну так пускай мылится. Мне-то что?

Рот у Паштета как у жабы. Такой же широченный, когда растягивается в улыбке.

— Как что? Васёк тоже там будет.

О-о-о. Так это ж совсем другое дело. Что ж он раньше-то не сказал?