Иллюзион. Сказки оживают в полночь

Ирина Муравская, 2020

✔ Регина в роли Марьи Моревны ✔ Генри переквалифицировался в русского народного Ивана-царевича ✔ Лукерья отжала избушку на курьих ножках и заняла место Бабы-Яги ✔ Денис обернулся Финистом-ясным соколом ✔ Влад занял почётное место Кощея, и это далеко не все знакомые нам герои, оказавшиеся против воли втянутыми в параллельную реальность, наполненную нашими старыми-добрыми сказками. Да. Не совсем этого хотел Орлов, заключая с опасным ростовщиком сделку на крови, но древний божок оказался с юмором. Впрочем, Регина теперь принадлежала Владу, так что некромант был доволен. Пока что… Ему ещё только предстоит понять, что если чувства истинные, им не помешает ни расстояние, ни потустороннее вмешательство, а вот за желания и их исполнение придётся платить. И порой самую высокую цену…

Глава четвёртая. Лес невест

Генри проснулся от щекотки в ухо. Он почему-то очень приглянулся лесному кролику. Едва тело пошевелилось, зверёк испугался и дал стрекоча. Атлас довольно потянулся. Порой очень приятно поспать на свежем воздухе. Солнце давно встало, но лиственный навес, под которым он приютился на ночлег, надёжно защищал от солнцепёка. Сытный завтрак и вот он уже снова пустился в дорогу.

Какой это уже был день? Двадцатый? Двадцать первый? Наверное, и неважно. Одно он точно знал ― Серебряное царство осталось позади. Начались нейтральные земли. То ещё местечко. Кого тут только не обитало. Об этих территориях ходили разные слухи. Именно сюда в основном стекалась ищущая приключений неугомонная молодёжь. Те, кто постарше обычно были поумнее и тихо сидели дома.

Вот и болотные топи остались в стороне. Генри, наслышанный о негостеприимной ведьме, живущей в избушке на курьих ножках, благоразумно не стал связываться с нравной старушкой. Решил обойти и угодил в лес невест ― кладезь заколдованных барышень. На любой вкус и цвет. Вот только почему и за что они были прокляты, никто не знал. Тут как рулетка. То реально милую и добрую встретишь, то на такую стерву напорешься, что сразу станет понятно, почему от неё избавились. За такими услугами частенько, кстати, к Баба-Яге и обращались.

— Эй, брат! ― окликнул проходящего мимо Генри высокий плечистый мужик, сидящий на пеньке возле подвешенного на цепях стеклянного гроба и точивший топор. ― Будь другом, поцелуй красавицу, а.

Генри осторожно приблизился. Уж больно интересно было посмотреть, что за красавица такая там лежит. Вот только вместо красавицы на атласных покрывалах сладко похрапывала далеко не миниатюрная девушка. Удивительно, как цепи выдерживали эту… пышку с тройным подбородком.

— Не, спасибо. Я жениться пока не тороплюсь, ― осторожно попятился Атлас, надеясь, что в отместку в него не прилетит топор.

— Ну поцелуй. Жалко тебе что ли? ― жалобно продолжал упрашивать его мужик. ― Уже пятый год тут по очереди с братьями дежурим, никто не хочет. А сестру всё разносит и разносит. Скоро новый гроб придётся делать. На этот раз не хрустальный, а то может не выдержать.

— Проклятье? ― посочувствовал Атлас.

— Гены. Вся в мать пошла. Та тоже в двери не пролазила.

Сдержав рвущийся смех, Генри мирно распрощался с беднягой и поспешил дальше.

— Эй, красавчик, поцелуй меня. Красоткой обернусь, ― квакала ему вслед лягушка в пруду.

— Врёт она всё. Уродина она. А вот я красавица. И готовить умею, ― проквакала другая.

— Рот свой жабий закрыла! ― осадила её первая. ― Я на очереди.

— Сама идиотка. И от тебя воняет тухлятиной. Опять дохлых мальков жрала? ― не осталась в долгу вторая.

Послышался всплеск. Лягушки поплыли устраивать женские разборки. Генри поспешил дальше.

— Не наступи! ― запищала под ногами проезжающая в крохотной карете невеста-мышь, когда он переходил мост.

— Добрый молодец, не подходи мимо. Я царевна, дочь царя морского. Всего тридцать дней и тридцать ночей, и я буду твоей, ― грациозно выгнула шею белоснежный лебедь.

— Спасибо, но мне некогда, ― извинился тот, ускоряя шаг.

— Грубиян! ― сердито всплеснула на прощание крыльями лебедь, от чего во все стороны полетели брызги.

Генри от греха подальше поспешил покинуть филиал города Иваново. Иначе сидящая на камушке Алёнушка, умоляющая спасти своего братца, который по её же вине обернулся в козлёнка, точно утопила бы его в ближайшей луже. Или в ещё одного козла бы превратила, кто его знает, что там у этой дамочки на уме.

Наконец-то лес закончился, обрываясь так же резко, как и начался. С холма, на котором он стоял, открывался отличный вид. Слева вдалеке виднелись шпили готического особняка злого колдуна, укутанного диким лесом. По центру рыбацкая деревня с выходом на океан. Слева раскинувшееся по далеким просторам Медное царство.

У колдуна ему делать нечего, в рыбацкой деревне тоже особо нечем было заняться, так что выбор пал на город. В городе всегда есть на что посмотреть. И там он ничего ещё не крал. Значит, можно не бояться местной стражи. Решение принято. И как оказалось, роковое. То самое, судьбоносное.

Центр города галдел так, что пройти мимо было невозможно. Причина стала понятна сразу. Ежегодная ярмарка. А это он крайне удачно зашёл. Такие рынки были настоящим раем для ремесленников, которые целый год готовились, чтобы выставить на прилавки шедевры своего мастерства.

Сапожники чинили обувь, брадобреи брили бороды, портные чинили одежду. По рынку, зазывая покупателей, ходили и смешили людей шутками-прибаутками скоморохи. В стороне развернулись балаганы и спектакли. Чуть дальше мужчины развились в кулачном бою.

Рычали живые медведи ― участники шоу. Играла музыка. Выступали актёры. Пелись песни. Атмосфера настоящего праздника. Потому и народу не протолкнуться. Люди обожали подобные мероприятия. Они помогали отвлечься от тяжелых рабочих будней. Сюда приходили всей семьей, наряжались в праздничные одежды, принимали участие в конкурсах, катались на каруселях, покупали различные товары, сладости и гостинцы.

Генри ходил по улице, с улыбкой наблюдая за происходящим. Ему нравилось смотреть на жизнь других. Как они вели себя, не догадываясь, что за ними наблюдают. Естественный смех, естественные улыбки. Горящие глаза здоровенного детины, что с детским восторгом уплетал карамельного петушка. Или вон та девица-прелестница с растрёпанной косой, что во всё горло орала на качелях, пряча лицо в ладонях.

Девичьи крики перекрыл другой. Гортанный. Повизгивающий. Генри пробился через образовавшуюся спинами стену, чтобы понять, что происходит. Очередное представление, но уже не запланированное.

Разодетый в яркие одежды шут, звеня бубенчиками, хрипел и барахтал в воздухе мелкими ножками. Его за горло держала девушка. Мало того, что это было само по себе поразительно, так как ни одна хрупкая барышня не способна вот так кого-то удерживать на вытянутой руке, так ещё и внешний вид странной особы маячил бельмом среди остальных.

Чёрный пиджак, застегнутый на пуговицу и едва прикрывающий пятую точку, короткие шорты и чулки ― наряд не столько закрывал наготу, сколько выставлял её. Длинные волосы растрепались, словно их долго не расчесывали. В прядях застряли веточки и листья.

Кто-то пытался вмешаться и помочь шуту, но девчонка зыркнула на них так, что те попадали на землю, словно их полоснули невидимым ударом хлыста. Генри тоже хотел поспешить на помощь, но не мог оторвать от неё взгляда.

Она гипнотизировала. Задевала струны памяти, вызывая головную боль. Казалось, вот-вот дверца воспоминаний приоткроется и поток хлынет, но нет… Защита держалась. И всё же… Ему кажется, или он уже когда-то видел её?

С тропы после указательного камня Регина и сама не поняла, как завернула в лес. Наверное, чисто интуитивно. Боялась, что на открытой местности Влад быстрее её найдёт, а он, скорее всего, уже заметил пропажу. Собственный полыхающий дом сложно не заметить. Плащ Орлова она выбросила едва ли не сразу (пропитавшаяся некромантией вещь тоже могла её выдать), и теперь зябла. А через несколько часов ещё и усталость начала брать своё.

Понимая, что дальше идти уже не сможет, Фокс призвала стихию и свила себе уютное гнёздышко из ветвей липы прямо на дереве. Там и заночевала, надёжно укрытая настилом, а проснулась поутру от дикого голода. Она же с прошлого обеда кроме вина ничего и не закидывала в желудок.

Вот только с едой возникла проблема: чтобы магия земли взрастила банальное яблоко нужно хотя бы одно зёрнышко, а его у Регины с собой не было. Ничего из ничего расти не может. Магия не терпит халатности, не любит сомнений и уважает завершенность. Всегда. В любом из миров. Это три столпа, на котором существовало, существует и будет существовать волшебство.

За неимением возможностей пришлось обойтись ягодами: земляничные и ежевичные кусты щедро одаривали Фокс плодами. Наесться ― не наелась, но с голоду не помрёт. Утирая грязный рот рукавом пиджака, она поспешила дальше. Куда глаза глядят. Цели и конкретного места не было ― Регина понятия не имела, что таится за стенами особняка. Главное: подальше.

Слепые блуждания вывели её к берегу. Невероятно красивому, с белоснежным горячим песком и пузырящимися волнами, накатывающими так умиротворенно: одна за другой, одна за другой. На якорях покачивались торговые корабли. Резвые мужички задорно скатывали по трапу бочонки, которые потом перетаскивали на телеги, запряжённые уставшими лошадьми.

Ведомая любопытством, ну и потому что ей всё равно было некуда идти, Фокс отправилась следом за ними, стараясь не обращать внимания на пронизывающие её спину взгляды. Да, она и сама видела, что отличается. Владу было плевать на местные правила и моду, а потому в своём логове он не заморачивался, живя по старым законам: привычная одежда, электричество, туалет. И сейчас эта грандиозная пропасть между параллельными измерениями стала как никогда ощутима.

В городе, куда привели её следы просевших телег, стало ещё хуже. Казалось, всё население высыпалось на улицу, и каждый считал своим долгом таращиться на новенькую, как на бешеного пуделя с динамитной шашкой в зубах. Да, спору нет: наряд Регины рядом с этими целомудренными сарафанами и платочками на голове действительно выглядел нелепо, но такое пристальное внимание действовало на нервы. Она чувствовала, что начинает закипать. Кулаки опасно сжимались.

Музыка всё гремела: играли гусли, трезвонькали балалайки, стучали бубны ― эти звуки раздражали не меньше. Слишком громко. Раздувались на лёгком ветерке шатры, на выстроенном помосте актеры играли спектакль, торгаши заманивали покупателей ароматными запахами. Проходя мимо, голодная Фокс стащила у кого-то остывшую лепёшку.

Продавец хотел было завопить, что нужно платить, но земля угрожающе дрогнула под ним. Со столов просыпался весь его хлебопекарный товар. В ужасе рвя на себе волосы, торгаш забыл о воровке и кинулся ловить своё сокровище, а Регина, как в чём не бывало, продолжила бесцельную прогулку, распихивая локтями самых неторопливых и с аппетитом поедая лепёшку.

Тут её и настиг скоморох. Его тоже заинтересовала внешность незнакомки. Глупец решил затащить её на сцену, чтобы и другие оценили. Ещё и схватил за локоть, от чего остатки скромного завтрака полетели под ноги. В этот момент Фокс окончательно озверела. Она буквально чувствовала, как сгущается ореол черноты вокруг, но уже не могла и не хотела его отгонять. Дурман затягивал. Глаза заволокло тьмой.

Шут гортанно вскрикнул. Пальцы Регины душили его с той же жестокостью, с какой невидимые щупальца душили изнутри её саму. Удавка на горле затягивалась. На её горле. Всё, что она делала с другими, так или иначе, отзывалось в ней. Дышать становилось больно. Фокс чувствовала, как её колотило.

Скоморох уже еле хрипел. Его ноги, облачённые в нелепые сапоги с бубенчиками, подёргивались в предсмертных конвульсиях. Кто-то пытался вмешаться. Она не видела, кто. Всё происходило в тумане. В теле резвился чужой. Именно он сжимал пальцы на шее шута. Он хотел его смерти. Не она.

Когда уже казалось, что всё кончено, кто-то схватил Регину за плечи и с силой рванул на себя. Хватка ослабла. Скоморох рухнул на землю, сипя, кашляя и растирая красное горло. Фокс вынырнула из утаскивающей её на дно воронки, делая блаженный вдох. Перед глазами рябило. Толпящийся вокруг народ слился в единое смазанное пятно. Разноцветную кляксу, которая кружила и кружила в бешеной карусели, вызывая тошноту.

Фокс, пошатываясь, отпрянула назад. Люди расступались, видимо, приняв её за душевнобольную. Даже руки марать не хотели, потому и придержать падающие тело не спешили. Помощь пришла в лице деревянной конструкции, на которой что-то лежало. Кажется, подделки из глины. На подставке сверкнула сталь. Какой-то рабочий инструмент с более-менее острым лезвием. Как шило. Регина схватила его неосознанно и на плетущихся ногах кинулась туда, где свидетелей было меньше.

Ноги ходили ходуном, как у пропоицы со стажем. Дважды она едва не упала, но гравитация умудрялась её удержать. Да, судя по проносящимся мимо взглядам, она действительно напоминала пьянчужку. Спрятаться. Нужно спрятаться. И вернуть себе здравый рассудок. Чтобы закончился этот хоровод. Чтобы перестало штормить. Чтобы названый гость в теле ушёл. Оставил её в покое.

Не дошла. Сил уже не было. Фокс сползла вдоль какого-то заборчика, стискивая деревянную рукоятку дрожащей рукой. Скатывающийся со лба пот заливал глаза. Губы дрожали.

— Уходи. Прочь, ― процедила сквозь зубы она, пошатываясь и запрокидывая голову.

Затупленное лезвие инструмента не желало разрезать кожу, лишь слегка полоснуло по запястью. Пришлось, закусив губу, приложить усилия. Сознание заполонила боль. Приятная, пульсирующая. Боль избавления. По руке тонкой струйкой потекла кровь, и Регине казалось, что вместе с ней выходит и сидящая в ней чернота. Словно из раны текли чернила.

Ещё. Нужно ещё. Занесённую кисть перехватили в полёте.

— Не нужно, ― перед глазами замаячило красивое лицо парня. Тёмные волосы у него торчали вихрем, а ярко-синие глаза смотрели с беспокойством… Почему с беспокойством? Какое ему дело до незнакомой девицы?

— Ты не понимаешь… ― её рука настойчиво рвалась завершить начатое, но Генри держал её крепко.

— Возможно. Но я точно знаю, что это не выход. Ты и сама это знаешь, ― Фокс понимала, что он прав, но внутри ещё сражалась за собственную свободу. Её трясло и качало, как наркоманку во время ломки. Но всё же ломка отступала. Медленно, рывок за рывком. Но отступала. ― Вот так, ― Атлас осторожно забрал из ослабевших пальцев шило и зашвырнул куда подальше. ― Хорошо. Лучше? ― Регина неуверенно кивнула. Пропитанные тьмой глаза медленно светлели, возвращая привычный оттенок зелёной листвы. Листвы, попавшей под дождь ― в её глазах стояли слезы.

Генри удивлённо ойкнул, когда ему в грудь уткнулась разревевшаяся голова. Не поспоришь, есть от чего растеряться ― в женских истериках мало кто силён. Атлас со странным чувством дежавю приобнял трясущееся тело. Его рука скользнула к спутанным волосам, ободряюще поглаживая по макушке и попутно вытаскивая застрявшие в них веточки. Фокс было так приятно и спокойно в этих объятиях, однако она заставила себя отстраниться, смущённо подтирая мокрые щеки.

— Всё нормально. Я в норме. Не надо меня жалеть, ― шмыгнула носом она, чувствуя легкое жжение на запястье. Порез стремительно затягивался. Удивительно, но Генри даже бровью не повёл. Регенерация, говорящие щуки, пророчества… Кажется, его в этой жизни уже ничем нельзя было поразить.

— И не думал. Встать сможешь?

— Конечно. Я же не беспомощная.

— Тогда пошли.

— Куда? ― не поняла Регина.

— Куда-нибудь. Тут тебе точно делать нечего. Нужно выйти за пределы города, там проще скрыться. А то кто знает: может самые добропорядочные уже побежали жаловаться на бунтарку, ― он кивнул на её рваные, испачканные землёй чулки. ― Босиком быстро не побегаешь.

Фокс не сопротивлялась, хоть и не знала сидящего на корточках перед ней человека. Кто он: друг или враг? Может, он один из шпионов Влада? Нет. Точно нет. Шпионы Влада воняют могилой и смертью. Этот же парень пах весной, надеждой и солнцем. Звучало странно, но именно такие ассоциации приходили на ум. Но что особенно удивительно, ей почему-то казалось, что этот запах ей ужасно знаком…

Генри торопливо уводил её подальше от людей, тоже не особо понимая, зачем и почему хочет помочь странной девушке. Которой, судя по недавним событиям, помощь была и не нужна, так как она сама неплохо умела постоять за себя. Вот только его буквально тянуло к ней, задевая звонкие колокольчики где-то глубоко-глубоко внутри. Разумеется, Атлас и понятия не имел, что это говорили в нём отголоски борьбы разума с наложенной магией. Заплатка забвения, налепленная на мозг, дала первую, едва уловимую трещину.

Они уже не видели, как наблюдавшая за ними тень откололась от дальней стены и скользнула в противоположную сторону. Прохожие, особенно мужчины, с восторгом глядели вслед шикарной брюнетке в тёмных развивающихся одеждах.

Конец ознакомительного фрагмента.