Однажды в лесу, или Колесо Фортуны

Ирина Михеева

Маленький смешной старичок Домовой Евдоким – большой проказник, который любит сочинять и рассказывать сказки своей Хозяйке. Почти все рассказанные им истории, собранные в этой книге, произошли в лесу. Лесные жители, как и люди, любят и заботятся о своих детенышах, могут быть добрыми и злыми, помогать друг другу или отсиживаться в теплой норке…Какие они – герои рассказов Домового – вы увидите на рисунках, которые нарисовала Ирина (конечно, все рисунки одобрены им).

Иллюстратор Ирина Михеева

Редактор Ирина Степанцова

Дизайнер обложки Ирина Михеева

© Ирина Михеева, 2021

© Ирина Михеева, иллюстрации, 2021

© Ирина Михеева, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-5234-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Это случилось очень давно. Так давно, что никто уже и не помнит, когда именно. Седой смешной старичок в сатиновой красной рубашке-косоворотке, в шерстяной вязаной жилетке, побитой молью, отороченной мехом неизвестного животного, в шапке-ушанке и теплых валеночках поселился в маленькой квартирке большого многоэтажного дома.

В том, что он выбрал именно эту квартиру, нет ничего удивительного: именно в ней жила Хозяйка — смешная и добрая, немного волшебница, чуть-чуть сказочница и при этом искусная рукодельница. Сначала он все-таки решил приглядеться к ней, но Хозяйка так пришлась ему по душе, что он не смог пройти мимо. И конечно же, не прошёл. Вы спросите, почему? Да потому что он сам сказочник и волшебник, и при этом — самый настоящий домовой по имени Евдоким.

Они подружились, привыкли друг к другу, стали неразлучны. Но об этом вы могли прочитать в предыдущей книге, которая называется «Сезонные сказки». А в этой вас ждет встреча с новым героем, точнее, героиней — маленькой внучкой Домового, и конечно же, с новыми интересными чудесными историями и сказками, которые Евдоким расскажет, а Хозяйка запишет и нарисует сказочных персонажей.

Однажды зимним вечером, когда за окном спустились сумерки, Домовой и Хозяйка мирно сидели в ее мастерской и вели неспешный разговор.

— А что ты знаешь про Восточный гороскоп? — неожиданно спросил Домовой у Хозяйки. Он увидел на ее столе в капсуле серебряную монету, на которой было изображено Колесо Фортуны.

— А почему ты спрашиваешь?

— Между прочим, не прилично отвечать вопросом на вопрос. Это не культурно. Воспитанные люди так не поступают.

— Ты что, хочешь сказать, что я некультурная? — нахмурилась Хозяйка, поджала губы и строго посмотрела на него: такого обращения к себе она никак не ожидала. Какой-то Домовой будет делать ей замечания!

— Я первый задал тебе вопрос, и изволь на него отвечать.

В этот момент он был похож на строгого пожилого учителя в школе: в круглых очечках, в жилетке с кармашками, из одного из них торчали старинные часы-брегет на цепочке, а из другого — связка ключей, и ему не хватало лишь указки в руках. Вельветовые штаны заправлены в валенки, и только это и выдавало его принадлежность к домовым.

Хозяйка, посмотрев на него, на его забавный вид, рассмеялась от души.

— Да не много. Не увлекаюсь я гороскопами. Тем более Восточными, — всё ещё смеясь и вытирая слезу, ответила она.

— Ну, например, — продолжал допытываться он, — что ты знаешь? — Домовой не отставал и ему хотелось позлить Хозяйку, вывести её из себя, а заодно проверить её знания.

— Вот пристал! Не понимаю, к чему ты клонишь? Я знаю, что в этом гороскопе двенадцати-годичный цикл, и каждый год проходит под знаком одного животного. Человек, рождённый в этот год, получает ряд качеств, присущих этому животному, и влияющих на то, как складывается его судьба.

— И всё? Не густо. Вот я знаю легенду о том, как появился этот гороскоп, — хитро улыбнувшись и думая, что этим удивил её, ответил Домовой и продолжал приставать.

— Не смеши! Это знают все! Про Будду, который перед тем, как покинуть Землю, пригласил животных, пообещав им в награду право раз в 12 лет владеть временем и судьбами! И что целый год будет называться только их именем! И что откликнулись 12 животных, и что они должны были переплыть широкую реку, и что тот, кто приплывёт первым, откроет двенадцати-годичный цикл! И конечно, хитрая крыса всех обманула, прицепилась к хвосту сильного и могучего быка и пока он отряхивался — вот чудак: надо было быстрей бежать, а ему, видите ли, захотелось прилично выглядеть, — крыса и пришла первой. — Хозяйка вся распалилась, раскраснелась, напряглась, вспоминая эту старую, всем известную легенду.

— Ты про это хотел узнать?

— Нет! Это не интересно. Это знают все, даже маленькие дети, — и он взял в руки монетку, раскрутил её на столе. Монетка закружилась и покатилась по столу. — Я про это спрашиваю.

Хозяйка совсем растерялась: «Причём здесь „Колесо Фортуны“ и Восточный гороскоп? Запутал совсем».

А домовой сделал загадочное лицо, уселся за стол, оттеснив Хозяйку, и стал рассказывать сказочную историю, которую он сам и придумал.

Однажды в лесу или Колесо Фортуны

Сказочная слегка ироничная история для взрослых

По поляне в сильном волнении метался Тигр. Огромными прыжками пересекал ее из стороны в сторону. Он то садился, то ложился, никак не мог найти себе места, не мог успокоиться. Да как же можно было успокоиться, если накануне услышал новость. Дятел настучал, а сорока на хвосте разнесла по округе: якобы аист, летевший из Африки, уронил колесо — Колесо Фортуны. Правда, никто не видел, где. Свидетелей не было. И закатилось оно куда-то. Пока никто не нашёл.

Но не все знают, что это за колесо. Это колесо удачи и счастья. Главное — его надо правильно повернуть, и тогда счастье попрёт, только успевай его хватать и удачу не упускать.

— Вот бы его найти, — размышлял Тигр — энергичный, вспыльчивый, волевой, возомнивший себя самым-самым, самым главным в этом лесу. Звери его побаивались. Никто не осмеливался ему перечить, хотя и считали не слишком умным. «Надо скорей созывать совет, и чем скорей, тем лучше. Пусть звери отыщут колесо, пока не поняли, что это такое. А то знаю я их: утащат к себе, заныкают», — раздумывал Тигр про себя.

На поляну тихо и бесшумно выползла Змея. Тигр недолюбливал её и даже слегка побаивался. Она была мудрая и прозорливая. Говорят, даже ясновидящая; как посмотрит в глаза, так и всё про тебя узнает. Тигр поёжился, даже шерсть местами дыбом встала, электричеством раздражённо затрещала. Змея села около него, обвила его задние ноги. Тигр вздрогнул, испугался: «Сейчас загипнотизирует, воли лишит, потеряю авторитет. Этого ещё не хватало», — и он с ужасом отпрянул.

Выдернув лапы, встал, отряхнулся, сел подальше. Вымученно улыбнулся. Змея, свернувшись клубком на пеньке, подперев хвостом голову, зашипела: «Ну что? Я слышала, тут сорока трещала про колесо! Знаешь уже?» — спросила Змея, изысканная интеллектуалка. Она обладала шестым чувством и была очень образована. «Колесо Фортуны — это колесо слепого случая, счастья или несчастья, — тихо продолжила она. — Может принести изобилие, благополучие, подарить удачу, а может повернуть и в другую сторону».

— И что? Да знаю я, наслышан, — ответил Тигр. — Я считаю, что нам это колесо необходимо. Надо найти его! Хочу созвать совет!

— Ну что ж, это правильное решение.

Своенравный и вспыльчивый Тигр сначала выдохнул. А потом, набрав в грудь побольше воздуха, зарычал, что есть мочи. Да так громко, что закачались деревья. Птицы, сидевшие на ветках, в ужасе разлетелись. Мелкие букашки и таракашки замертво рухнули в траву. Страшный рык разнесся эхом по всему лесу, долетая до самых дальних уголков. Его услышали все!

Бык, сдержанный и молчаливый, миролюбиво щиплющий травку на опушке, поднял голову и, задумчиво жуя, подумал: «Что это с ним? Неужто оса укусила? Или кто-то разгневал? Может, проголодался? Вон как рычит! А может, очередная блажь в голову пришла? Надо идти». И поплелся сквозь кусты, топча всё на своём пути, обдумывая, с чего это Тигр рычал.

Кот, сидевший на дереве, спокойный, осторожный, честолюбивый педант, любящий и ценивший себя, услышав рёв, огляделся и решил не торопиться: «На обед к нему я всегда успею!»

Лошадь — честная, статная и болтливая, сразу, не раздумывая, весело и резво поскакала на зов. Эгоистка по натуре, мотнув гривой, фыркнув и взбрыкнув, на бегу подумала: «А вдруг что-то интересное предстоит? Зрелища я люблю. Как же без меня? Иго-го!»

Дракон, энергично размахивая крыльями, пролетал как раз над поляной, опустив головы, а их у него было аж три; из-за этого характер у него был «расстроенный» — тройной. Каждая голова придавала ему свои качества. Например, правая голова всегда была в раздражении, не сдержана на язык: сначала говорит, потом думает. Но советы может дать очень даже полезные. Средняя — та заставляет Дракона быть неудержимым энтузиастом, легко увлекающимся, но гордость очень мешала ему добиться чего бы то ни было путного. Ну а левая делала Дракона настоящим интеллигентом — волевым, выносливым и даже великодушным. Вот такой сложный у него был характер, но в общем-то Дракон был честный и доверчивый, открытый, настолько открытый, что обмануть его ничего не стоило. И многие этим пользовались.

Глянула вниз, дыхнула огнём, правая голова: «Что это с ним?»

Средняя: «Зовёт!»

Левая: «Ну что, приземляемся? Или дальше полетим?»

В это время Тигр посмотрел наверх, увидел Дракона, а не увидеть его было невозможно, грозно рыкнул: «Спускайся! Дело есть!» Дракон не стал перечить, а вдруг и впрямь стоящее дело. Сел на землю, сложив крылья. Головы запыхали огнём.

Тигр проворчал недовольно: «Умерь пыл! А то огнетушитель достану, мало не покажется!»

Дракон успокоился, тихо головами покачал: «А что случилось?» — спросила правая. «Что-то срочное? У нас дел невпроворот», — затараторили остальные.

— Тихо вы! Ишь, разгалделись! Ждём всех! — ответил Тигр, раздражённо размахивая хвостом.

В это время из кустов выбежала Коза, чуть обогнав медлительного Быка. Элегантная, очаровательная, недовольно фыркнула и громко заблеяла: «Что здесь происходит? Что за спешка?»

Тигр зыркнул, она осеклась на полуслове, но только на мгновение: не на ту напал. И ещё громче заголосила, задавая бесконечные вопросы, чем сразу надоела всем, кто был на поляне. Терпеливый Бык, только что подошедший, и тот не выдержал и тихонько боднул её в бок, чтоб остепенилась. Коза вздрогнула, кому же охота быть задетой рогами, и замолчала. Надолго ли? А про себя подумала: «Хм!!! У меня тоже есть рога и бодаться я тоже умею!»

Собачий лай заставил всех повернуться в сторону тропинки. Собака, беспокойная оптимистка, скромная, честная и верная, прибежала вся взмыленная. Вместе с ней бежала Свинья. Они давно подружились, у них был тандем. Добрая, услужливая до крайности, Свинья очень уважала Собаку. Вот они никогда и не расставались.

Свинья в силу своей беззащитности и миролюбивой наивности была так доверчива, что Собака, скептик по натуре, но страж по характеру, нашла в Свинье преданного друга. Им было хорошо вместе. Собака, высунувшая язык, задохнувшаяся от быстрого бега, выскочила в центр поляны, присела на задние лапы, следом — верная Свинья: хрюкнув и гавкнув они поздоровались со всеми.

Тигр, возлежавший на кочке, как на троне, оглядел всех и опять зарычал: «Где все? Почему не спешат? Не дорычишься!!!»

Бык, топтавшийся в кустах с громким пыхтением возопил: «Что разрычался? Оторвал всех от дел? Между прочим, там трава вкусней, чем здесь. Сейчас я сам разозлюсь, ну ты знаешь, что тогда будет!» Бык, при всей его кажущейся сдержанности, в гневе был страшен и ужасен, поэтому лучше его было не волновать. И Тигр об этом, конечно, знал и мирился с этим.

— Кто ещё не присоединился к нам? — спросил он, чуть понизив голос.

— Да многих нет. Обезьяна не пришла. Петуха не вижу, — сказала левая голова Дракона.

— Да тут я! Где ж мне быть, — раздалось кукареканье из-за дерева и послышалось хлопанье крыльев. — Здесь я, здесь! Ну, чуток задержался! Что с того? — гордо подняв голову, поправил гребень и почесал бородку.

Он был Петух-фанфарон. Эгоист, любил лесть, хвалебные дифирамбы. Никогда не стеснялся в выражениях, не доверял никому и полагался только на себя.

— Ну что за спешка? — прокудахтал он, красиво поднимая ноги со шпорами и дефилируя по поляне, похваляясь своим разноцветным оперением, переливающимся на солнце.

— Что за сборище? У меня семья, дети только что вылупились. Мне недосуг тут с вами!

— Шшшшшшш, — грозно прошипела Змея, — молчи и жди!

Обезьяна, притаившаяся на ветке, всё слышавшая — хитрая и озорная — лукаво смотрела на всех с высоты и помалкивала, хотя при её характере это ей удавалось с трудом: «Что лезть на рожон? Ещё успею. Пусть все собираются, а я пока погляжу и послушаю!»

— Кого ещё нет? — опять спросил Тигр, оглядывая животных и обдумывая, как их обмануть так, чтобы они не заметили и ничего не заподозрили. Как их заставить отправиться на поиски колеса; как сделать так, чтобы не утаили, найдя его, и не присвоили себе. Скрытный по натуре, Тигр был подозрителен и недоверчив, а недоверие порождает подозрение. Звери все разные. Что у них на уме? Одним только страхом не заставишь их слушаться.

— Кого ещё нет? — повторил свой вопрос Тигр и тут увидел обезьяний хвост, свисавший с дерева. Его так и подмывало сдернуть её с ветки, стащить эту хитрую шельму.

— Ну-ка слезь! Чего прячешься?

Она неохотно спрыгнула и пристроилась в ногах у Быка, на всякий случай от греха подальше. Головы Дракона тихонько шептались между собой. Правая, косясь на Тигра: «Что-то он темнит, не договаривает!» Средняя: «Ну да, хитрит, кошачья бестия!»

Кот, незамеченный никем, крадучись в траве, старался подобраться поближе и подслушать о чём говорят, разобраться в том, что происходит и зачем собрание. Натура ловкая, изворотливая, но при этом очень скромный и доброжелательный, уравновешенный, сдержанный и утончённый: счастливец, одним словом.

Змея, прошуршав в траве, определила, кого нет, подползла к Тигру и тихо шепнула: «Только Крысы нет! Ну эти грызуны — вечные скандалисты и злословцы, её можем и не дождаться! Пользы от неё ноль!»

Тигр, покрутив головой, грозно пошевелив усами, прорычал: «Нет! Пока все не соберутся, собрание не начнём! Я сказал!»

Звери зашумели, запротестовали. Коза копытами застучала, Бык ногами затопал. Дракон разволновался, огнём запыхтел. У всех дела, семьи, дети, а тут из-за какой-то Крысы мы время теряем! «Может, она вообще и не придет? Что за безобразие!!!» — кричали все.

Тигр вскочил, напрягся. Хищным взглядом остановил зарождающийся бунт, звериные вопли: «Всем тихо! Ждём! Расслабьтесь!» — сказал и улёгся.

А маленькая, шустрая Крыса в это время, не торопясь, бежала по тропинке. И вдруг она увидела в пыли что-то круглое и поблёскивающее: «Что это такое? Монета? Нет! Вроде колесо! А может, всё-таки монета? Вот так удача!»

Оглядевшись по сторонам, пискнула, как могла громко: «Кто потерял?» Но никто ей не ответил.

По натуре Крыса была очень бережливой и экономной, поэтому решила не оставлять добро на дороге и, напрягшись изо всех своих малюсеньких сил, подняла монету на ребро и покатила её, толкая носом и труся за ней.

А это была, конечно же, не монета, а Колесо Фортуны — колесо удачи, исполняющее желания и приносящее счастье и благополучие.

Но об этом она даже не догадывалась. Даже представить себе не могла, какая находка ей попалась; не предполагала, что своими лапками схватила удачу за хвост. И может теперь пожелать всё, что захочет, а колесо всё выполнит.

Но она была честная Крыса, решила, что надо показать находку Тигру и всей честной компании. И пусть все решают, что с этим делать.

Ворона с ветки каркнула ей: «Зачем бежишь?»

Крыса посмотрела вверх: «А ты разве не слышала рёв Тигра? Совет собирает!»

— Ну слышала! И что с того? Я не в вашей компании. Мне с вами не по пути. А вот у тебя удача в руках!

— Какая удача? — посмотрев на свои лапки, наивно спросила Крыса. — Какая удача? У меня ничего нет, только монета.

Но ворона уже улетела, больше ничего не сказав.

Крыса заторопилась дальше. Тут камень преградил ей путь. Монета подскочила и упала. Крыса остановилась, с трудом попыталась поднять её и услышала голос Крота, вылезшего на шум из норки.

— Ты куда? — с любопытством спросил он, щурясь подслеповатыми глазами от яркого света.

— Я к своим, — ответила она. — Лучше помоги поднять!

— И ты хочешь отдать ЭТО им всем? Зачем? Держа удачу в руках, ты хочешь ей поделиться?

— Какой удачей? — удивлённо вопросила Крыса. — Тут Ворона каркала про удачу! Теперь ты! Ничего не понимаю!

— Ведь это Колесо! У тебя в руках Колесо. Оно исполняет все желания. Аист потерял! Ты что, ничего не знаешь?

— Нет! Ничего не знаю, — присев от радости и значимости такой находки вымолвила Крыса, — хвостик задрожал, один глаз тиком заморгал от нервности. — Не может быть. И что теперь?

— А что теперь? Можешь не ходить к ним, оставить его себе. Ты же его нашла, — рассудительно ответил прагматичный Крот.

— Нет, нет! — подумала Крыса, — так нельзя. Надо делиться добром и счастьем.

Хозяйственная, расчетливая и экономная, она решила не рисковать, оставив Колесо только себе. Спрячешь его, не утаишь своего счастья, кто-нибудь да и заметит, увидит её удачливость: ведь в лесу ничего не скроешь, везде уши и глаза. И она уверенно прибавила шагу и покатила Колесо.

Звери, истомившиеся, теряющие терпение, уставшие от ожидания и неизвестности, потихоньку начали опять ворчать и роптать. И тут на поляну выкатилось Колесо, за ним — Крыса.

Тигр, ошалев от увиденного, подскочил, весь напрягся, готовый схватить Колесо, а Крыса, выбежав вперёд, запыхавшись, растопырив лапки, громко закричала: «Вот что я нашла, смотрите! Это удача и счастье для всех нас!»

Тигр так и присел на свой хвост: «Не получилось захватить его только себе! Но может, и к лучшему?» — благородно подумал он.

Звери обступили Колесо, разглядывая и недоумевая: что с ним делать и как этим пользоваться?

Наконец мудрая Змея громко прошипела: «Да, это Колесо Фортуны — колесо счастья и удачи! Пусть оно будет общим. И ты, Крыса, нашедшая его первой, откроешь двенадцати-годичный цикл. И Колесо Фортуны будет переходить к каждому из нас год за годом. И пусть оно поворачивается только в ту сторону, где будет полная чаша счастья, благоденствия, здоровья и любви. Пусть все беды и невзгоды обойдут всех нас. Неудачи будут казаться мелкими и никчемными, не стоящими внимания.

Звери обрадовались, захлопали и затопали от таких сказочных пожеланий. И разошлись каждый по своим делам, уверенные, что только их ГОД будет самым-самым, самым лучшим. И в этом им конечно поможет их колесо — Колесо Фортуны!

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Домовой закончил рассказывать сказку, поправил очки и внимательно посмотрел на Хозяйку. Ему было любопытно: понравилось ей или нет?

А она сидела и молчала, даже не шевелилась. «Эк, как её пробрало. Молчит, даже не моргает», — подумал он, слезая со стула. Смешно и неслышно засеменил к двери в своих мягких валеночках, так тихо, что Хозяйка даже и не заметила.

Открывая дверь, Евдоким всё-таки не выдержал, обернулся и вывел её из задумчивости: «Ну ты хоть похвали меня, что ль! Я целый час тут распинался, рассказывал, аж в горле пересохло, а она даже не реагирует! Не слышу слов восхищения!» — и он сунул руку в карман, вынул свои старинные часы, по наследству достались, (а если уж говорить правду, стащил их у каких-то других хозяев, присвоил и никогда с ними не расставался), посмотрел который час.

— Ну, не слышу! Ох! Засиделся я тут с тобой!

Хозяйка вздрогнула: «Уже уходишь?»

— Ухожу! Совсем ухожу! — поджав губки, сказал он. — Не слышу слов восторга!

— Конечно, понравилось. Очень! Очень интересно! — быстро проговорила она, пытаясь его задобрить. Расправила несуществующие складочки на фартуке, ей всё же показалось, что он обиделся.

— Ты надолго уходишь? Когда ждать-то тебя?

— К зиме, раньше и не жди. К Новому году приду, засиделся я у тебя. Устал.

И он по-стариковски сполз со стула, одернул жилеточку, ещё раз посмотрел на свои старинные часы на цепочке, убрал их в кармашек и не спеша засеменил к себе в укрытие, в свой камин, туда, где он отдыхал и набирался сил.

Ведь у каждого должен быть свой тайный уголок, где можно спрятаться от любопытных глаз, где можно подумать, помечтать, ну или, как он, придумать свои новые волшебные истории и сказки.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

И вот наступила Зима. Пришла с Холодом, с крепким Морозом, прихватила сильный Ветер, не забыла про Вьюгу и Метель, Пурга летела за ними следом, заметала, засыпала снегом всё на своём пути. Все зимние родственники примчались на её зов, никто не отказался от приглашения. Ведь без них Зима и не Зима вовсе.

Тучи на небе хмурятся, надувают свои воздушные щеки, закрывают солнце, не дают его теплым лучам достать до земли. Но оно нет-нет, да и прорвет, раздвинет серые тяжелые, полные снежинок облака, да и выглянет ненадолго. В такие солнечные дни дети, да и взрослые тоже, радуются зиме, морозу, солнцу и хорошей погоде.

И в один из таких дней, незадолго до Нового Года, Домовой проснулся в своём закутке — в портале старинного заброшенного камина, потянулся, размял суставы, зевнул и вспомнил, что обещал своей Хозяйке рассказать новые сказки и волшебные истории о Новом годе, об обещаниях, о желаниях и ещё кое о чём интересном.

Тихонько приоткрыв дверь в мастерскую, заглянул и понял, что жизнь идет своим чередом, ничего не поменялось, пока его не было, и похоже, про него забыли.

— Привет! — буркнул он и как можно строже посмотрел на Хозяйку. Вид у него был помятый, выглядел он забавным, но в глубине души был очень рад её видеть, ведь он соскучился и его распирало от придуманных сказок, ему очень хотелось скорей их рассказать. Но он сдерживался, все эмоции спрятал под замок, полагая, что не надо их лишний раз показывать, пусть Хозяйка думает, какой он строгий и серьёзный.

А Хозяйка, услышав знакомый голос, резко повернулась, от радости замахала руками и заулыбалась, увидев в дверном проёме Евдокима.

— Ну наконец-то! Как же я соскучилась! — воскликнула она. — Как же долго тебя не было. Скоро праздники, нужны твои интересные истории и волшебные сказки.

И домовой расплылся от удовольствия, уселся напротив Хозяйки и начал свой рассказ.

Сказка о новогодней ёлочке и злом пауке

Ёлочка стояла в углу комнаты. Дед срубил её и принёс из лесу. Поставил в ведро с песком, прикрепил верёвками к стене, чтобы не упала, и полил водой. А Бабка украсила игрушками из большой коробки, которая хранилась на чердаке и пылилась там целый год. Это были старые-престарые игрушки, местами потёртые, потрескавшиеся от времени: шарики, сосульки, ватные фигурки зверушек и детишек, самоделки из шишек, орехов и высушенных сухофруктов. Повесила немного мишуры да и нехитрую гирлянду с цветными лампочками.

Ёлочка вздохнула, вспомнив, как ещё недавно она мёрзла в глухом лесу, в глубоком снегу среди таких же ёлок, деревьев и кустов. Ещё раз вздохнула, представив, как они там на морозе и ветру: «Бррр!» И зябко поёжилась. Огляделась, покрутила макушкой, звякнула шариками и подумала: «Ах, как мне повезло! Как же здесь уютно и тепло!»

Из разговора Бабки и Деда она поняла, что её принесли не просто так, что скоро большой праздник и она будет главной в доме, что без неё ну никак не обойтись. Приедут дети, внуки. Соберётся большая компания, правда она не понимала значение этого слова. Но ей было очень приятно и радостно, что именно ей уделяют столько внимания. Столько возни вокруг неё. И ей это очень нравилось. А внизу, под нижними ветками, за ведром, спрятали коробки и пакеты — подарками назвали. И Ёлочка загордилась, зазвездилась. Бабка сказала: «Пусть пока тут полежат, пока Новый год не наступит». И якобы эти подарки Дед Мороз принёс и под ёлочку спрятал.

В общем, она самая главная в доме и на будущем празднике. В воздухе витал сладкий дух предвкушения чего-то радостного и приятного.

Луна ярко светила на небе и, заглянув в окно, осветила Ёлочку. Стеклянные игрушки заблестели, лампочки заморгали. Лунная дорожка пробежала по полу и осветила стену напротив.

И тут в тёмном углу что-то зашевелилось, кто-то зло сверкнул глазами. Свечка пузатая, вся оплывшая, парафиновая, воткнутая в железную банку, стояла на подоконнике. Она подняла глаза на Ёлочку и отвернулась. Ёлочка посмотрела в ту сторону, откуда раздался непонятный шорох, блеснула отраженным светом стеклянного шарика.

Из пыльного угла выполз огромный паук, черный, мохнатый, на тонких когтистых лапах. Вид у него был премерзкий, отвратительный и страшный.

— Ну что, — зло прошипел он, — стоишь?

— Стою! — радостно произнесла Ёлочка. — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она. — А вы кто?

— Ну привет. Глупая какая! Ты разве не знаешь, кто я? — удивился Паук.

Он думал, что все знают его в лицо и, конечно же, должны дрожать при его появлении. Паук мнил себя сильным и страшным, считал, что никто не сможет с ним справиться, одолеть его. Ведь у него восемь ног и на каждой ноге острый коготь. Стоит ему махнуть ногой, и все попадают от ужаса. А ещё у него есть страшное, секретное оружие — липкая паутина, которой он мастерски владел. Выпускал тонкую липкую нить и оплетал ею всё вокруг. Заденешь эту паутину и всё — пропал. Начнёшь трепыхаться — ещё больше прилипнешь. Вот уж оружие, так оружие, спасения от него уж точно нет. Так считал Паук.

— Праздника ждёшь? — всё ближе и ближе подбираясь к Ёлочке, проговорило чудовище.

— Жду! — весело заговорила она, — жду! Говорят, что меня и принесли для праздника.

— Ну-ну! А чего ты так радуешься?

— Как чего? Ведь это чудесный праздник, так Бабка сказала. И я ей верю, — Ёлочка махнула веткой. — Приедут гости, все будут веселиться. Вон как старики суетятся, готовятся.

— А что потом? Знаешь, что будет потом?

Свечка, прислушавшаяся к разговору, с сожалением посмотрела на Ёлочку. Она уже поняла, к чему клонит этот противный и отвратительный Паук. Ведь она была старой свечой, пожившей и мудрой

.

И эта Ёлочка не первая в этом доме. Ведь Дед всегда под Новый год приносит их из лесу, а Бабка украшает. Ведь ёлка — это символ Нового года.

— А что будет потом? — наивно спросила Ёлочка, ничего не понимая.

— А потом будет конец!

— Конец? Что такое конец?

— Глупая какая. Молодая ещё, — оскалился он. — Дед срубил тебя в лесу и притащил сюда. Обрубил твои корни, — начал жестко объяснять Паук непонятливой Ёлке, — но он сжалился над тобой: поставил в ведро с песком и даже водички налил, чтобы не сразу умерла, помучилась немного. Добренький какой, — противно засмеялся он. — И осталось жить тебе недолго. Кончится праздник — конец веселью. Все гости разъедутся. Дом наконец-то опустеет. Останутся только старики. Ты засохнешь и умрёшь, — злорадно описывал дальнейшую судьбу Ёлки Паук. — Тебя распилят и сожгут в печке.

— Ах! — взмахнула Ёлка ветками от испуга, вообразив, как её будут пилить на кусочки, и посмотрела на печь. Та стояла холодная, накануне старики уехали в город за продуктами. И представила, как её распиленную засунут в пасть печки. — Ох!!! — опять в ужасе воскликнула она и замахала ветками. Игрушки закачались, зазвенели, шишки посыпались на пол и покатились в разные стороны.

— Как же я хочу испортить праздник этим противным людишкам, — зашипел Паук, всё ближе и ближе подползая к Ёлочке. — Как же я не люблю шум, детский смех и веселье.

— Как испортить праздник? Зачем? — зашептала Ёлочка, — в ужасе наблюдая за приближающимся Пауком. — Не надо, — затряслась она, уже и не зная, из-за чего больше переживать: из-за испорченного праздника или из-за своей горькой судьбы.

— Вот оплету тебя своей паутиной, и ты умрёшь ещё до праздника, — засмеялся он и широко расставил лапы.

И тут Свеча не выдержала.

— Ты что, вражина, удумал? Ты что, хочешь нас праздника лишить? — громко закричала она. — Праздник — это здорово, весело и радостно. И меня зажгут. Я тоже буду красивой — яркой и жаркой. Нечего здесь командовать! И не тебе его портить! — и она выпрямилась, вытянулась вся, попыталась вылезти из железной банки. Но это было невозможно, расплавленный парафин намертво приклеил её к стенкам.

— Ха! — скривился он! — И кто мне здесь помешает? Ты что ли, свеча недогорелая? Ну, кто мне здесь противостоит? Я самый сильный. Я самый могучий! Ну, кто на меня? — и он выпятил мохнатую грудь и стукнул себя лапой. Весь растопырился, ощерился, когтями стал царапать пол, оставляя следы. Стал еще противнее и страшнее.

И тут открылась входная дверь. Бабка с Дедом вернулись из города с покупками.

Клубами пара вихрем ворвался морозный воздух. Поднялся сквозняк и сдул противного злого паука. От неожиданности тот не удержался: его закружило, завертело, сквозняк поднял его в воздух, он закувыркался, и восемь когтистых лап не помогли ему хотя бы за что-нибудь зацепиться. Он взлетел. Плюхнувшись на пол, Паук наконец-то встал на ноги, погрозил кулаком и крикнул: «Ничего-ничего, я ещё вернусь!»

Щелкнул выключатель и в комнате стало светло и уютно. Часы-ходики на стене мерно тикали, отсчитывая время. Тут кукушка высунула голову из отверстия над циферблатом и кукукнула восемь раз.

— Что-то мы с тобой в городе закопались, — сказал Дед, посмотрев на часы, — очереди такие огромные в магазинах, я больше туда ни ногой.

— А есть что будешь? — заворчала Бабка.

— А что, нам есть нечего? — удивился Дед. Почесал плешивую макушку и, посмотрев на дальний угол комнаты, увидел огромную паутину — большую, развесистую, пыльную, с прилипшими мухами и комарами. — Бабка, что-то у нас грязно и пыльно в избе. Вон какую паутину сплёл паук, — и он махнул рукой, показывая ей на угол. — Скоро праздник, недолго осталось, а ты избу не прибрала.

Бабка рассердилась на Деда: «Видали? Ты ещё мне указывать будешь! Ты первый увидел — тебе и флаг в руки. Швабра в углу».

Дед опять почесал лысину и покорно пошёл за шваброй. Влез на табуретку, зацепил паутину щёткой, покрутил, и паутина липким комком осталась на швабре. Вот и нет паучьего дома.

Ёлочка радостно вздохнула, игрушки звякнули. Старая свечка повернулась посмотреть, как там в углу. А Паук, рассвирепев от такой наглости, погрозил кулаком и затаил обиду. Он решил отомстить.

Его, такого сильного и страшного, дома лишили. Он забился в щель в полу и стал ждать счастливого случая. Решил не сдаваться: «Я всё равно испорчу вам всем праздник!» — прошипел он из щели.

Ночью, когда все спали, только жёлтая круглая полная луна висела высоко на чёрном небе и ярко светила. Заснеженные деревья тихо стояли, боясь пошевелиться. Мороз крепчал и было очень холодно.

Ёлочка дремала в своём ведре. Вдруг что-то стукнулось в окно. Что-то ударилось. Ёлочка встрепенулась, вытянула макушку: «Что бы это могло быть?» — спросонья подумала она. Пригляделась и ей показалось, что это что-то живое. И она затрясла ветками. Игрушки закачались и зазвенели.

Проснувшийся Дед сонным голосом с печки проскрипел: «Бабка, что-то ударилось в окно! Слыхала?»

Бабка повернулась на другой бок.

— Да проснись же ты, старая. Иди посмотри, что там. Может, дед Мороз нам подарки привез, — пошутил он.

Бабка нехотя поднялась с постели, зажгла свечу, а та обрадовалась, затрещала, засветилась, уж очень ей нравилось, когда её зажигали. Бабка подняла её повыше, чтобы получше разглядеть, что же это всё-таки такое там лежит за окном.

— Ах! — громко вскрикнула она. — Дед, там птица лежит!

— Мёртвая?

— Почем я знаю? От сюда не видать, — недовольно ответила Бабка.

— Ну так сходи, посмотри. Если мёртвая, то это плохая примета — к несчастью, — недовольно пробурчал он и натянул одеяло до подбородка.

Бабка накинула тёплый пуховый платок, сунула ноги в валенки, открыла дверь и шагнула за порог.

— Холодно-то как. Мороз нынче сердится, — подумала она и, подойдя к окну, увидела птичку, лежащую на подоконнике всю в снегу. Взяла её в руки, смахнула налипший снег: «Живая! Слава Богу! Сознание только потеряла! Бедная! Замёрзла!» — прижала к себе и быстро зашагала домой.

В теплой избе обернула птичку шерстяным шарфом и положила на стол.

— Слезай, Дед! Смотри, кто к нам прилетел. Снегирь!

Дед сполз с печки, подошел к столу: «Ну что ж, это хороший знак, раз живая. Пусть у нас пока поживёт, отогреется».

Птичка прижилась! Очухалась. Приободрилась. Сидела в клетке, которую смастерил Дед. Накормлена, напоена. Но ей было тоскливо. Она смотрела в окно, ей так хотелось на волю, к своим собратьям. Ведь скоро праздник, скоро Новый год и они тоже его встречают дружной семьёй.

Паук выполз из щели и потирая лапы, прошипел: «Ну что, попалась? Так тебе и надо!»

Птичка с интересом посмотрела на него сквозь прутья.

— Попалась. Но меня обещали выпустить.

— Ха! — противно гаркнул он. — Как же, отпустят! Обещанного три года ждут. Ты что, этих людишек не знаешь? Я здесь самый умный и всезнающий. — И он стал тихо подкрадываться к клетке.

Ёлочка подала голос: «Это почему ты самый умный?»

— Я самый сильный, значит, и самый умный, — зыркнул он на ёлку, — а ты лучше молчи и не встревай в разговор. Я всё равно испорчу вам всем праздник.

Птичка в клетке покосилась на него глазом.

— И как же ты это сделаешь? — спросила толстая парафиновая свеча в банке.

— Оплету вас всех своей липкой паутиной. Никто со мной не справится. Ты, Ёлка — в ведре, ты, Свечка — в банке. А ты, птица — в клетке, — и он опять противно засмеялся, держась за мохнатый живот.

Птичка спрыгнула с жёрдочки и подскочила к дверке: «Ну-ка повтори! Что-то я плохо тебя расслышала. Подойди поближе!»

Ничего не подозревающий Паук, возомнивший себя бог знает кем — самым умным, самым главным, самым смелым, слишком близко подполз к клетке, птичка просунула голову между прутьев и клюнула Паука. Он даже ойкнуть не успел.

— Вот и нет вредителя. А форсу-то было, — подумала толстая Свеча, но ничего не сказала и отвернулась к окну.

— А гонору — то, — взмахнула Ёлочка ветками. — Вот и нет агрессора.

А про себя подумала: «Как замечательно, что скоро праздник и никто не сможет его испортить. Даже этот мерзкий Паук не смог!»

Дед и Бабка и вся их многочисленная семья весело встретили Новый год. Было шумно, гуляли всю ночь напролет. Зажигали старую свечу в железной банке. Она от счастья ещё больше оплыла, растолстела. Ёлочка вся светилась цветной гирляндой. Поблёскивала старенькими потёртыми стеклянными игрушками. Ходики на стене стрелками весело крутились по циферблату. Каждый час кукушка выглядывала из своего окошка и кукукала — отсчитывала время. Как же было здорово, шумно и весело. Птичку выпустили на волю, и она счастливая улетела в лес к своим сородичам.

— Какое счастье, что есть такой веселый и волшебный праздник! И я на этом празднике самая главная, — думала Ёлка, радостно моргая лампочками и вздрагивая ветками.

Но праздники закончились. Бабка сняла игрушки с Ёлочки и разложила их в старой коробке и убрала на чердак пылиться до следующего года.

И вдруг Ёлочка вспомнила неприятные слова противного Паука: «Кончится праздник. Ты засохнешь и умрёшь. Тебя распилят и сожгут в печи!»

Ей сделалось так грустно и неприятно, ей так не хотелось умирать, что она заплакала.

Дед подошел к Ёлочке, наклонился, чтоб подтащить к себе ведро, в котором она стояла, снял верёвки, которыми она была привязана к стене, укололся иголками и что-то мокрое потекло по его щеке. Проведя рукой, он понял, что это Ёлочка «плачет»: с кончиков иголочек стекают капельки влаги.

— Бабка, смотри, чудо какое! — воскликнул он. — Наша ёлка растёт. Смотри, на кончиках веток появились ростки.

— Как растёт? — удивилась Бабка. — Ты часом не объелся грибов. Глюки у тебя что ли? У неё же нет корней.

— Теперь, видать, есть! — с гордостью сказал Дед. — Молодец какая! Живучая оказалась. Весной пересадим её перед домом.

— Правильно, Дед! И нарядим опять на Новый год…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Здорово! Лес надо беречь и ухаживать за ним, и без разрешения деревья не рубить, а только в специально отведённых местах, где это разрешено, там, где деревья высаживают, выращивают, а потом прореживают и убирают сломанные и поваленные, сгнившие и заболевшие. Лес надо беречь, — повторила Хозяйка, — ведь это легкие нашей Земли, — с умным видом закончила она и посмотрела на Домового.

— О, как ты пафосно сказанула! — поправив очки, ответил Евдоким, — ну тогда послушай ещё одну историю, теперь уже про маленького медвежонка.

Сказка про медвежонка, который не знал, какое желание ему загадать на Рождество

К нам едет Дед Мороз!

Эта весть быстро облетела весь лес. Эхом разнеслась по округе, стремительно заглянув во все потайные уголки. Сорока трещала на каждой ветке, радостно кричала каждому: «Быстро собираемся на поляне! Не задерживаемся. Дед Мороз ждать не будет. У него мало времени!»

Всё зверьё переоделось в праздничные зимние наряды и понеслось на поляну — большую лесную поляну, в центре которой росла огромная ёлка. Кто-то бежал на четырёх ногах, кто-то вприпрыжку по деревьям, а птицы летели на крыльях. Все торопились и боялись опоздать. Ведь приезд Деда Мороза сулит веселье, счастье, радость, развлечения, игры и, конечно, подарки. Его волшебный посох превратит огромную ёлку в красивую сказочную ель, украсит её ледяными сосульками, переливающимися как самоцветы, и самое главное — исполнит любое заветное желание. Какое пожелаешь, то и исполнит.

И только медведица с маленьким медвежонком не слышала крика сороки. Она крепко спала в своей берлоге, посапывала и сосала лапу. Ведь все медведи сосут лапу. Медвежонок, уткнувшийся носом в её теплый бок, мирно дремал, когда ворона громко закаркала и стукнула большим клювом в окно. Медвежонок проснулся, открыл глаза. Тихонько, чтобы не разбудить мать-медведицу выполз из-под одеяла. На цыпочках подошёл к окну, откинул занавеску и увидел ворону, смотревшую на него черным немигающим глазом.

— Выходи! — каркнула она громко и моргнула.

Медвежонок оглянулся на мать: «Нет! Не проснулась!» — выдохнул он, ведь если проснется, будет ворчать, а то ещё и оплеуху отвесит. Мало не покажется. Он был очень послушным медвежонком и очень любил свою строгую мать.

— Не могу! Мама рассердится! Она мне строго-настрого запретила просыпаться до весны. А что, уже весна?

— Глупый! Сегодня Рождество! Этот праздник бывает только один раз в году. И Дед Мороз только один раз приезжает к нам в лес, чтобы исполнить самое заветное желание.

— Я не знал! Мама мне ничего не рассказывала.

— Любое желание исполнит. У тебя есть желание? — спросила ворона.

— Я не знаю, — почесав ухо, ответил медвежонок и тихонько приоткрыл дверь.

Белый искрящийся снег на мгновение ослепил медвежонка. Холод ударил в нос. От неожиданности он отпрянул, но ворона придержала дверь, и медвежонок вывалился в сугроб. Стремительно вскочил на ноги.

— Ой, как холодно, — воскликнул он, — надо одеться!

Он быстро забежал в дом, обмотал шарф вокруг шеи и натянул шапку на уши. «А вдруг мама рассердится?» — опять подумал он и оглянулся на мать, которая перевернулась на другой бок, но так и не проснулась.

— Мне мама строго-настрого запретила просыпаться до весны, — опять повторил медвежонок.

— А ты что, всегда такой послушный? Эх ты! Дед Мороз ждать не будет.

— Дед Мороз! А кто это такой — МОРОЗ? — и он ещё раз повторил это слово, почмокал губами, посмаковал, как будто хотел попробовать его на вкус. «Какое холодное слово, — подумал он, а вслух спросил: Он что, холод и стужу привёз? Может, я лучше дома останусь?»

Конец ознакомительного фрагмента.