Моисей Хасминский. Скульптура и графика

Ирина Михайловна Соловьёва

Книга знакомит с творческой судьбой российского скульптора Моисея Семёновича Хасминского, начавшего реализовывать свой скульпторский талант с начала 50-х годов ХХ столетия. Это было благодатное время, когда дух новизны и изменений, витавший в атмосфере с середины двадцатых годов ХХ века, пронизывал собою всё и вся, наполнял сознание художников новыми идеями и ви́дением. В новой России семимильными шагами шло преображение значимости скульптуры в жизни общества и человека…

В мастерской скульптора

За всю жизнь у Моисея Семёновича было несколько мастерских. Где-то в начале 70-х у него появляется мастерская, теперь уже выделенная ему Союзом художников СССР, в которой он останется творить до конца жизни. Прошло много лет, но по-прежнему каждое утро без выходных и праздников, перед тем, как самой уйти на работу, Клавдия Михайловна, непременно собирала мужу простенький обед, и тот отправлялся в мастерскую, расположенную на улице Вавилова, 69, недалеко от станции метро Профсоюзная на первом этаже обыкновенного жилого дома, и проводил в ней целый день. Вечером он возвращался домой окрылённым и немного подуставшим, что тут поделаешь — годы… Именно мастерская, как ничто иное и стала тем оазисом жизни, позволявшим ему непрестанно пребывать в своей стихии — мире творчества. Менялись времена, исчезали эпохи, покинул политическую карту мира и Советский Союз. Навстречу будущему явилась сегодняшняя Россия, но маленькая лодочка-мастерская неизменно дарила своему хозяину и отдохновение, и полет творческой фантазии, дарила силы, чтобы жить, надеяться и творить. И он творил, творил много, самозабвенно, забывая возраст и усталость, чаще не на заказ, особенно в последние годы, работал по внутренней потребности души и сердца. Оставаясь очень скромным во многом неприметным человеком, Хасминский, казалось, не искал общественного признания и его не интересовали ни слава, ни известность. Он не хотел быть лучше кого-то, а просто «делал своё дело, делал его не для публики, а для каждого отдельного человека, делал по зову души и на совесть, потому что не мог поступить иначе, это был абсолютно осознанный и выбранный им навсегда способ существования. Единственным соперником Моисея в искусстве был, по его словам, только он сам. Критику этот человек воспринимал легко и был внимателен к любому замечанию, относясь к самому себе с максимальной строгостью». Такова природа подлинного интеллигента, человека во всех отношениях терпимого и благорасполагающего, не способного ни на малейшую ложь или какой-либо дурной поступок. А он таким и был, таким я его запомнила в недолгих наших встречах и общении.

Начиная с начала 70-х скульптор увлечён камерной пластикой. Многообразие используемых мотивов, сюжетов и форм сподвигают и его, и его зрителя к внутреннему диалогу с созданным им героем, к совместному обдумыванию смыслов «вечной темы». Стараниями рук художника и его бесконечной фантазией на свет появляются выразительные «Шахматисты» (терракота, соли, рог), «Маркиза» (майолика, белая эмаль, соли), «Маркиз» (бронза), «Портрет мальчика» (известняк), «Хасиды» (керамика, соли), а присутствие камерных работ таких, как «Дама из пласта» (терракота, соли), «Деревянная дама» (дерево, темпера) показывает, как изменчивы художественные вкусы и воззрения мастера.

Рождение этюда

Большинству произведений Моисея Семёновича свойственны глубокая, но при этом сдержанная эмоциональность и лиричность, наряду с выразительной внутренней устремлённостью. Не переставая искать всё новые и новые подходы к реализации своих идей, Хасминский черпал для себя сюжеты из окружающей повседневности и литературы, стараясь идти в ногу со временем и жить теми порывами и намерениями пятидесятых, которыми тогда жила вся страна «в буднях великих строек, в их весёлом шуме, в огнях и звонах…». Тот вдохновенный подъём всей страны, художник старался отражать и в своих произведениях, прорастающих на благодатной почве в его мастерской, являющейся уникальной территорией любого мастера, а потому приглашаю вас побывать там вместе со мной и хоть одним глазком взглянуть на «святая-святых» — рабочее место скульптора, место, где рождались, как первые графические эскизы, так и этюды в их объёмном решении.

Сюжеты для мелкой пластики («Бабушка с дедушкой», «Отдыхающие» и т.п.) брались из книг и собственной фантазии, но прежде всего конечно же из жизни. Никакое настроение, движение души, ситуация не ускользали от внимательного и пытливого взгляда скульптора. Нередко он делал предварительные зарисовки, но чаще сразу брал пластилин и быстро, почти молниеносно делал этюдную лепку. В его мастерской можно было встретить немало портретов, слепленных с самых обычных людей, случайно встреченных им где-то и сумевших чем-то привлечь его взгляд. Наверное, нам никогда не узнать кто скрывается за скромной девицей, пожилой парочкой сидящей на лавочке или фигурками артистов цирка, но самое главное, что все они на редкость точно сохранили и настроение, и дух своего времени. Нередко Моисей Семёнович и свои личные переживания воплощал в лепке, иногда в реалистичной, иногда в ироничной манере. Каждая работа ему была дорога по-своему. Скажем, «Спящего» он настолько полюбил, что всегда с особым трепетом делал его по несколько раз и в разных вариантах, а Левитана — кроме скульптурного бюст-портрета, лепил ещё и в рост. Для Хасминского Исаак Ильич был не только любимым художником, но и во многом человечным учителем нравственности.

Время не спешит властвовать над глиной и камнем. По сей день эффектна и актуальна его работа «Мирный атом». Выполненная в полный рост фигура учёного, физика-ядерщика, уверенно стоящего на своих широко расставленных ногах и держащего на ладони символ атома, устремив на него свой твёрдый взгляд, словно призывая: атомная энергия должна и будет использоваться только в мирных целях! Мир в те годы стоял на грани ядерной катастрофы, грозящей уничтожению всего живого на земле, которую Советский Союз, благодаря разработкам отечественных учёных не допустил, направив разрушительную силу термоядерной энергии в созидательное русло, создав первые атомные электростанции.

Не менее привлекательна скульптура «Турист», запечатлевшая красивого, атлетически сложенного молодого мужчину в шортах, с опущенным к ногам рюкзаком, пристально вглядывающегося в даль. Художник настолько живо передал эмоциональное состояние человека, что работу можно рассматривать часами. Поза и взгляд юного романтика выражают состояние сосредоточенного выбора, при этом зритель может почувствовать, как пульсирует кровь по жилам у юноши и бьётся его сердце. Его фигура, обдуваемая ветром застыла в естественной позе: мускулистые ноги и крепкие руки, облегающая тонкая тенниска хорошо подчеркивающая рельефный торс и высоко поднятая голова на мощной шее смело и с достоинством устремлены вперед, в будущее. По словам самого Мастера, в работе над образом, помимо пластики предварительного этюда, его полностью поглощала самоценность модели, которой он старался неукоснительно следовать. Воспевая красоту молодости, скульптору удалось передать и здоровье, и физическую силу, исходящие от натуры, а светотеневая моделировка, присущая работам Хасминского, усилила рельефность и подчеркнула хорошую спортивную форму юноши.

Невозможно равнодушно пройти мимо скульптурной группы «Материнство», олицетворяющую собой счастье женщины быть матерью. Ваятель очень точно отражает состояние гордости женщины-матери. Работа динамична и передаёт выразительность эмоций как мамы, так и её детей. В одной руке мать держит малыша, который старается дотянутся до сестрёнки, стоящей по другую сторону рядом с ней, радостно подняв букет цветов. Этим произведением можно любоваться и рассматривать его часами, насколько жизненно и правдоподобно переданы мельчайшие детали: естественно приподнятый ветром край платья женщины, с той стороны, где она старается удержать, ёрзающего на руках малыша, счастливое выражение лица девочки в коротеньком платьице, край которого также приподнят тем же ветерком; непоседливость малыша, сидящего на маминых руках… Моисей Семёнович рассказывает, что изначально эта модель выполнялась для тиражирования. Тогда такая практика была. Имя скульптора на таких статуях или композициях тогда не ставили, за исключением монументальных. Моисей Семёнович вспомнил, как однажды, приехав на отдых в пансионат с семьёй, он вдруг прямо напротив входа в главное здание увидел свою скульптурную группу «Материнство». Этот неожиданный момент поразил его и навсегда остался в памяти.

Монументальное произведение «Воин» посвящено всем павшим в Великую Отечественную войну. На постаменте торжественно застыл молодой воин с автоматом, прижатым к груди. Советский солдат в пилотке со звездой, в плащ-палатке и запылённых сапогах, шедший долгими дорогам войны с 1941 по 1945 год, дошёл до Победы, навечно встав на постамент, как напоминание всем нам, что враг — не пройдёт.

Среди скульпторов и зрителей быстро нашла своё место, став популярной работа Хасминского «Художник Левитан», отлитая им в бронзе. Выполненная в рост фигура живописца, держащего в правой руке кисть, за спиной которого шлейфом, поднятым восходящим потоком вдохновения, читается разноцветная палитра мастера, состоящая из многочисленных мазков, свойственных манере его письма, не оставляла никого равнодушным. Эта скульптура была приобретена закупочной комиссией и в настоящее время находится в Художественном музее города Красноярска.

Слева от Моисея Семёновича объёмный форэскиз «Художник Левитан».

По словам сына Александра, у отца в мастерской была своеобразная зона отдыха, некий островок безмятежности, в виде вечно заваленного нужными вещицами стола и удобного стула, стоящих прямо посередине комнаты, откуда каждый уголок просматривался, как на ладони. Там «отец отдыхал, пил чай, предавался фантазиям и планам, слушал музыку, размышлял, там в этой области покоя на него снисходило вдохновение, зарождались дерзкие замыслы и смелые идеи для новых скульптур».

Каждая работа долго вынашивалась и созревала в душе мастера. Прежде, чем приступить к её исполнению, Моисей внимательно изучал биографию человека, облик и характерные манеры, жесты героя своего будущего произведения; ему нравилось максимально точно передавать не только характер, но и внутренние движения души, при этом, собрав всё в единое целое, он не раз прибегал к своему излюбленному методу «лепке по памяти и по впечатлениям». Тем и хороши его работы, как монументальные, так и скульптурные портреты — в них нет повторов, нет заранее заготовленного трюка, шажка, уловочки, а потому и нет безликости, традиционщины с её, порой, удручающей однообразностью и буквализмом.

Весьма выразителен портрет в бронзе Корнея Чуковского¹⁵, копии которого имеются во многих частных коллекциях. Хасминский изобразил писателя сидящим на маленьком стуле, подчеркнув тем самым и его высокий рост, и некоторую угловатость фигуры, с характерной для Чуковского, эмоционально поднятой вверх его большой кисти правой руки с растопыренными пальцами. Живой, свободной лепкой ваятель передал и свои незабываемые впечатления от встреч с Корнеем Ивановичем, отразив характерные особенности личности Чуковского, своеобразие его жестов, манеры держаться, вести разговор.

Маленький стул для большого человека вполне может указывать и на его писательскую деятельность для детей, и на свойственное ему искусство жить в неудобных обстоятельствах удушливой общественной атмосферы 20-х годов прошлого века, на его поразительную волю и беспримерное стремление к заранее намеченной цели… Моисею Хасминскому удалось найти всё необходимое, чтобы передать сложность и эксцентричность характера Корнея Чуковского, прожившего, как известно, очень непростую жизнь, будто сотканную из неясностей и противоречий.

Скульптура детского писателя Корнея Чуковского

Монументальная скульптура считалась в Советском Союзе мощнейшим и максимально наглядным средством пропаганды и агитации. Творения Моисея Хасминского имели высокую социальную значимость, выполнялись по госзаказу, отливались в металле и бетоне на разных заводах художественного литья. В Москве такие статуи производились в массовом порядке мастерскими ЦПКиО имени Горького, позднее на предприятиях московского товарищества «Росскульптор» (1945—1951), а затем отправлялись во многие города по всей стране. До сих пор существует Комбинат монументальной и декоративной скульптуры в районе метро Бабушкинская. Его история берет начало в 30-х годах прошлого столетия, когда у Экспериментально-производственного комбината монументальной и декоративной скульптуры Московской городской организации Художественного фонда РСФСР, появились первые художественно-производственные площадки в Потылихе, а чуть позже, в пятидесятых, на Соломенной сторожке. Для расширения скульптурного производства в 1962 году был построен целый корпус в Бабушкине. В послевоенное время в стране возводилось много памятников в честь героизма советского народа.

Кроме одиночных фигур воинов и партизан, Хасминский создал и групповые работы на военную тему такие, как «Солдат с девочкой на руках», «Солдат с любимой», «Воин с сидящей рядом старой матерью и ребёнком», а также скульптурную композицию партизан для памятника в Брянске. Произведения Хасминского украшали собой площади, парки и другие общественные места больших и малых городов Советского Союза. К сожалению точные места пребывания такого рода работ особо не отслеживались ввиду их массовости и назвать их местонахождение сейчас затруднительно.

В своих лучших монументальных произведениях Хасминский по-своему сказал большую правду о советском человеке, оставшись на все времена продолжателем гуманизма и высокой культуры, свойственной отечественным ваятелям. Некоторые работы мастера доходили до пяти метров высоты, и как память в архиве семьи скульптора остались их фотографии. В наше время в ряде городов организуются ретроспективные парки советской скульптуры. Не исключено, что где-нибудь на необъятных просторах России в подобном парке можно встретить и работы Моисея Хасминского.

Моисей Семёнович рядом с монументальной скульптурой

Из рассказов друзей известно, что Моисей Семёнович многое любил делать своими руками: плотничал и столярничал. Те, кому удалось побывать в его мастерской хорошо помнят основательную, на совесть сделанную им деревянную лестницу в человеческий рост, с широкими крепкими ступенями, позволяющими работать над скульптурами крупной формы.

Особо хочется сказать о детских тематических скульптурных комплексах «Игровых площадках для детей» скульптора, а это и «Три толстяка», и «Цирк», и «Дорожные знаки». Оригинальные и яркие, все они в игровой форме обучали детей с раннего возраста Правилам дорожного движения, а то вдруг волшебным образом ребята, гуляя на улице, неожиданно оказывались в цирке, катались на игрушечных зебрах и пони, воображая себя настоящими циркачами или танцевали на огромном шаре, также легко, как это делала главная героиня, из только что вышедшего на экраны страны и сразу полюбившегося детского фильма «Три толстяка», девочка гимнастка Суок.

Работа над уличными игровыми площадками для детей.

Любимый герой всех советских детей Кроколил Гена.

Через игру, а именно она является ведущей деятельностью детей-дошкольников, они легко постигали правила безопасного перехода улицы, тем самым приобретая необходимые навыки для будущей взрослой жизни. Детские площадки Хасминского сооружались в детсадах, чтобы ребятишки с младых ногтей ориентировались на дорогах. «Жираф, заяц… Я их красил краской ПВА, она очень стойкая и хорошо держится на улице», — поясняет Моисей Семенович.

Скульптор со своей «Алёнушкой!.

Мир волшебства несёт в себе работа «Алёнушка» (гипс), созданная мастером по народной сказке «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка». Тонко переданное художником внутреннее состояние задумчивости и печали героини, дополняется стоящим рядом с ней маленьким братом, превращённым злой колдуньей в козлёнка. Не послушавшись своей сестрицы, он «испил водицы из лужицы, в которой отпечаталось копытце, и превратился в козлёночка»… Особая исполнительская манера автора через общие исходные моменты фиксации внешних и внутренних движений придают скульптуре светящуюся мягкую нежность и одновременно затаённую грусть Алёнушки. Работа хранится в мастерской.

В памяти сына Александра на всю жизнь запечатлелись эпизоды встреч с отцом в его мастерской. Ещё в подростковом возрасте, пусть и не часто, он старался там побывать. Иногда он отвозил отцу скромный обед. Моисей Семёнович любил визиты сына и ждал их. В один из таких приездов, он, усадив сына на старый диван, поставил чайник, включил радио, поймал подходящую под настроение музыкальную волну, выложил бутерброды на стол, порезал овощи и стал угощать сына. Сам Моисей ел мало и старался из привезённого больше отдать сыну. Александру навсегда запомнились «большие, скорее даже огромные руки отца, бережно намазывающие масло на хлеб и трепетно передающие ему угощение».

Как-то раз субботним ранним утром Моисей Семёнович обратился к подрастающем сыну: «Одевайся, мы должны поехать в мастерскую, ты мне очень нужен». Привыкший всегда отзываться на отцовские просьбы, Александр стал охотно собираться, тем более, речь шла о поездке ни куда-то, а на работу в мастерскую отца. Он ещё не догадывался, что тот решил лепить его портрет и в дороге запланировал обязательную уборку стеллажей. Войдя в мастерскую, Моисей по обыкновению широко раздвинул занавески на окнах, посадил сына на диван, привычным движением поставил греться чайник, поймал на ВЭФе любимую музыкальную волну и, достав огромный кусок серого пластилина, водрузил его на скульпторский столик.

У «Портрета сына» слева Александр Хасминский, справа скульптор Дмитрий Тугаринов.

Легко и энергично он стал разминать серую массу руками, с улыбкой и огоньком в глазах поглядывая на ни о чём не догадывающегося сына. Первые минуты он молчал, делая своё дело, а Саша, как всегда с интересом разглядывал многочисленные наброски, висящие на стенах, и вылепленные этюды торсов, голов и бюстов, теснящиеся на полках.

Чайник вскипел, Моисей заварил свой любимый индийский со слоном на коробке, протянул кружку сыну, а сам вернулся на рабочее место. И только тогда, когда отец неожиданно произнёс: «А ты мог бы сейчас не двигаться», Саша смутно догадался и осторожно поинтересовался у отца:

— Пап, а что ты лепишь?

— Потерпи, скоро узнаешь, — ответил увлечённый работой отец и по-доброму, со свойственной ему теплотой, улыбнулся.

Так началась история одной из самых известных и любимых многими работ Моисея Хасминского «Портрет сына» (Портрет Саши), впоследствии, занявшей центральное место в выставочном зале на его персональной выставке.

Примечания

15

Настоящее имя Николай Корнейчуков (1882—1969). Родился «в Петербурге, у Пяти Углов, был крещён Николаем». В метрике следовало имя его матери — «украинской девицы» Екатерины Осиповны Корнейчуковой и страшное тогда слово: незаконнорожденный. С начала литературной деятельности Николай Корнейчуков взял псевдоним «Корней Чуковский», а позже псевдоним Корней Иванович Чуковский стал его настоящим именем, отчеством и фамилией.