Небо на двоих

Ирина Мельникова, 2010

Жизнь редактора глянцевого журнала Ольги Богдановой рухнула – любимый муж Юра бросил ее ради смазливой секретарши! Она уже подумывала наложить на себя руки, когда подруга Любава уговорила Олю уехать в горы и там, в медвежьем углу, забыть о прошлом и найти силы жить дальше. Так Ольга попала в совсем другой мир – завораживающей красоты и настоящих мужчин. Владелец турбазы Вадим был с ней холодно-язвителен, но Оля и не планировала заводить новый роман. А вскоре она узнала: ее обвиняют… в убийстве мужа! Надо срочно вернуться домой и разобраться, что там произошло, но как это сделать без денег и документов – все пропало во время горного обвала!..

Глава 5

Я на рысях бросилась к зеркалу, пригладила ладонью волосы, схватилась за помаду, затем провела пуховкой по лбу и щекам. От волнения на лице выступили капельки пота. Все это время я прислушивалась, не раздастся ли шум лифта? У меня дрожали руки, и чтобы унять эту дрожь, я схватилась за книгу Стига Ларссона, которая с месяц пролежала на тумбочке в прихожей.

Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем раздался звонок. Я перевела дыхание, бросила быстрый взгляд в зеркало и открыла дверь. Я не ошиблась — на пороге стоял Юра. Помолодевший, постройневший, в новом светлом костюме и сиреневой сорочке. Все это стоило уйму денег, тут уж я не могла ошибиться. Так же, как и в оценке новых туфель. Тысячи две долларов…

Я немного удивилась: Юра никогда не был скаредой, но и не превращал одежду в фетиш, но тут мое внимание переключилось на другой объект, который находился за спиной бывшего мужа. Очень молодой и очень хорошенький объект, если так можно назвать высокую и стройную девушку в джинсах и короткой маечке. И даже не видя ее на фотографиях, я бы мигом догадалась, кто такая эта неземная красота, возникшая в проеме дверей с надменной улыбкой на пухлых губах.

Юра прибыл не один. В сопровождении Лизоньки. То ли боялся встречаться с бывшей женой в одиночку, то ли решил добить меня окончательно. В принципе, Лизонька была одета очень скромно, но эта скромность обошлась Юре тоже в немалые деньги. Одни джинсы, наверно, стоили дороже, чем весь новенький прикид мужа. Но не молодость и не красота соперницы сразили меня окончательно.

Лизонька, нисколько не стесняясь, энергично двигала челюстями, с отстраненным видом выдувала пузыри из жвачки, словно ничего, кроме липких пузырей, ее не интересовало. Но, вернее всего, больше одной мысли в хорошенькой головке девушки не задерживалось.

Схватившись за дверную ручку, я застыла на пороге.

— Может, пустишь нас в дом? — скривившись, спросил бывший муж.

И, отодвинув меня в сторону, вошел в квартиру. Следом продефилировала Лизонька.

Тут я, наконец, опомнилась.

— Что происходит? — спросила я высокомерно. — Я пока здесь живу!

— Вот именно, пока! — прыснула Лизонька.

Огромный пузырь лопнул и прилип к ее губам.

— Погоди, дорогая! — Юра ласково коснулся ее руки. И перевел взгляд на меня. — Нужно кое-что обсудить. — И кивнул на вещи в прихожей. — В отпуск уезжаешь? Я вчера в журнал звонил, сказали, что ты взяла очередной…

— Уезжаю, — сухо ответила я, хотя мне очень хотелось врезать Лизоньке по губам, а Юре — по уху.

Но я лишь обошла парочку по дуге и присела на диван.

— Что за дела? И так ли нужно было тащить сюда эту…

Я смерила презрительным взглядом Лизоньку. Но девица — ноль внимания на меня и мой тон — устроилась в кресле напротив и закинула ногу на ногу. И взгляд ее был по-прежнему безмятежным, а жвачка, видно, нескончаемой. Вместо ответа она снова выдула огромный пузырь и со звонким чмоком втянула его в рот.

— Лизонька — моя жена, — с нежностью произнес Юра и посмотрел на нее с неприкрытым обожанием, а затем перевел взгляд на меня, — так что придержи язык!

Я задохнулась от негодования, но взяла себя в руки. И посмотрела на часы.

— Говори, что тебе нужно? Через полчаса за мной заедет машина.

— Понимаешь, — Юра присел на подлокотник кресла и обнял Лизоньку за плечи, — эта квартира слишком большая для тебя. Я вот подумал… У Лизоньки есть квартира, трехкомнатная, правда, не в центре… То есть квартира моя…

Бывший муж стушевался и отвел взгляд.

— Ты ее купил, когда она стала твоей любовницей? — Сердце забилось быстро-быстро от обиды и унижения. — Любовное гнездышко, так сказать?

— Теперь детали не имеют значения! — быстро сориентировался Юра. — Если ты откажешься от доли в этой квартире, я перепишу ту квартиру на тебя. В смысле, оформим дарственные. Ты — мне, я — тебе.

— Как далеко от центра та квартира? — вежливо осведомилась я, не ожидая от предложения ничего хорошего.

— Новостройка, элитка. Метро «Октябрьское поле», — быстро ответил бывший муж. — Но у тебя есть машина…

— Конечно, есть, но ты ведь знаешь, я редко езжу из-за пробок. Предпочитаю добираться на метро.

— Ну, это твои проблемы, — насупился Юра. — В принципе, до метро там две минуты ходьбы.

— Но отсюда я добираюсь до работы за полчаса, а оттуда с пересадками понадобится часа два. — Я продолжала упорствовать, хотя понимала, что все мои доводы напрасны.

— Что ты предлагаешь? — нахмурился Юра. — Разменивать эту квартиру я не собираюсь.

— Похоже, на мои интересы тебе наплевать? — Я встала. — Ладно! Мне пора собираться. Давай обсудим этот вопрос после моего возвращения.

— Куда ты собралась? — поинтересовался Юра.

— На кудыкину гору. — Мне вдруг стало весело. — Вернусь месяца через два, тогда и поговорим.

— Она ж над нами издевается! — неожиданно подскочила на кресле Лизонька. — Она из тебя веревки вьет! — Затем девица окрысилась уже на меня. — Ты, чувырла лохматая! Подписывай документы, кому говорят! А то вообще на улицу вышвырнем!

Я опешила, но тут же пришла в себя.

— Юра, уйми свою жену, — произнесла я с расстановкой. — Я пока здесь хозяйка и имею полное право выставить хамку за дверь.

— Я — хамка? — завопила, как резаная, Лизонька. Лицо ее побагровело. — Да я… Да я тебе…

— Где ты ее откопал? — усмехнулась я, потому что видела: Юре реально стыдно за базарный тон юной супруги. — Небось торговала селедкой на рынке? Других версий у меня нет.

— А ты умная, умная, да? — орала Лизонка: — Посмотри, на кого ты похожа? Да на тебя ж нормальный мужик посмотрит, испугается!

Я определенно могла поспорить насчет «испугается». Нормальные мужики, совсем не слюнтяи, как Юра, на меня заглядывались постоянно. Другое дело, что я их близко не подпускала. Но я ничего не собиралась доказывать девице, чье сознание наверняка сформировалось под влиянием «Дома-2» и пошлых ситкомов.

— Оля, ты же старше, — с укором посмотрел на меня бывший муж. — Она ж еще девчонка.

— Ну да, девчонка. — Я ехидно прищурилась. — А ты по возрасту ей в папы годишься. Или почти в дедушки. Впрочем, твой выбор. Только я считала тебя умнее. Ты ведь финансист. Не просчитывал, кому этот брак выгоднее?

— Я люблю Юру! — снова завопила Лизонька. — А ты его совсем запустила. Только о себе и думала. — И обняв Юру за плечи, чмокнула его в щеку. — Хорошенький мой, сладенький! Ведь она тебя загноила совсем, замучила? — И вдруг, резко сменив тон, деловито сообщила: — Я сейчас вернусь! Но пусть она тебя только тронет!

Воинственно выставив подбородок, Лизонька фыркнула, дернула плечиком в мою сторону и, подхватив рыжую, в цвет своих волос, смахивающую на торбу сумку, выскочила в прихожую, вероятно, подправить поплывшую на ресницах тушь.

Я остолбенела. Выпады Лизоньки меня не расстроили. Что с нее возьмешь, с девчонки с куриными мозгами? Но Юра-то, Юра… Нет, каков негодяй! Как он смел рассказывать гадости? Гадости обо мне, которая все положила на алтарь семейной жизни! Пятнадцать лет выплясывала перед ним, угождала… Кормила, стирала, гладила… В постели бревном не лежала и на головные боли не жаловалась, хотя уставала за день до чертиков… И вот, получила! А я еще надеялась на его возвращение… Плакала, умереть хотела…

Но как кстати оказалась бы моя смерть для этих двоих! Ну, нет, не дождетесь! Я гордо выпрямилась и смерила бывшего мужа презрительным взглядом. Никаких больше слез, уж будьте уверены! И Юре навечно закрыта дорога в мое сердце. Перегорожена забором в два бревна толщиной, а сверху усилена колючей проволокой. Все, пора поставить точку в разговоре. И, мило улыбнувшись, я ее поставила.

— Юра, — сказала я, — измена не бывает безобидной, не обманывай себя. Ты об этом узнаешь, когда изменят тебе. Но, может, ты станешь счастливее, когда постараешься сделать счастливой одну-единственную женщину. Попробуй хоть раз. Это так по-человечески. Двоих ты не осилил. И слава богу! А то я так бы и считала тебя порядочным человеком.

И направилась в прихожую.

— Ты куда? — бросился за мной Юра.

— Я ведь сказала, что уезжаю, — напомнила я и сняла с вешалки куртку.

— Но мы ж ничего не решили! — Юра схватил меня за руку. — Погоди! Подпиши документы. Я даже согласен переехать сюда после твоего возвращения.

— В спешке никаких документов подписывать не буду, — отрезала я и выдернула руку из пальцев, сжавших мое запястье. — Только при свидетелях и у нотариуса. А сначала — я провела помадой по губам, — я посмотрю квартиру. Затем ты оформишь дарственную, если мне та квартира понравится…

Из ванной появилась Лизонька.

— Что ты ее слушаешь? — Ее лицо исказилось, и мне показалось, что Лизонька вот-вот вцепится мне в волосы. — Она ж тебя разводит! На деньги! Заплати ей, пусть она уберется поскорее!

Лиза плаксиво скривила губы и опустила головку на плечо мужа. Правда, ей пришлось слегка согнуть колени.

— Не надо, дорогая. — Юра мягко отстранил Лизоньку и перевел взгляд на меня. — Лизонька нервничает, прости ее, пожалуйста. А так она у меня спокойная и…

— Ласковая, — скривилась я от отвращения.

— Да, ласковая, — с гордостью произнес бывший супруг. И слегка подтолкнул Лизоньку в плечо. — Иди, милая, в гостиную. — Проводив ее взглядом, Юра произнес полушепотом: — Ладно, мы подождем. Ничего страшного. Только позволь, я заберу свои вещи. Обещаю, твоего мы не тронем!

— Забирайте. — Я постаралась вложить в это слово все презрение, которое испытывала. — Но предупреди свою жену, чтобы ничего в экстазе не разбрасывала. На мою постель тоже прошу не ложиться и, тем более, сам понимаешь… Еще заразу оставите!

— Сама зараза! Нужна нам твоя постель! — показалась в дверях Лизонька.

Мерзавка, видно, пряталась за косяком.

— На кресле вон посидела, все джинсы в собачьей шерсти. — Девица брезгливо сморщилась. — Еле отчистила. Развела тут собак!

— И, правда, Оля, — смутился муж, — смотри, вон обои ободраны возле плинтуса. Твоя псина постаралась? И угол в гостиной чем-то испачкан.

— Это не собачка, а я угол описала и обои погрызла, чтобы тебе досадить, — рассмеялась я и, подхватив сумки, уже от порога махнула рукой. — Ладно, прощайте оба! Но долго не задерживайтесь. Мне это неприятно! — И захлопнула за собой дверь.

Но за дверью силы оставили меня окончательно. Чтобы унять слабость в ногах, я присела на сумку и прижала пальцы к вискам. Но раздавшийся рядом старческий голос мгновенно привел меня в чувство:

— Олечка, что с вами? Ключи потеряли?

Надо мной склонилась соседка, бывшая актриса, женщина во всех смыслах воспитанная и доброжелательная.

— Нет, нет, что вы. — Я торопливо поднялась на ноги.

— Но на вас лица нет! Какие-то неприятности?

— Какие у меня могут быть неприятности, Нателла Андреевна? Вот в отпуск уезжаю, — кивнула я на сумки у своих ног. — Надолго!

— Удачи вам, — улыбнулась соседка. И не сдержалась, спросила: — Не помирились с Юрием Валентиновичем?

— Не помирились, — нахмурилась я. — Он успел жениться на молоденькой.

— Ой, беда какая! — горестно всплеснула руками бывшая актриса. — Вы же такая красавица и умница! И чего этим мужчинам нужно? Гоняются за миражами, а потом все равно к старому берегу возвращаются… — Женщина махнула рукой. — Знаю, пережила. Вернее, трех мужей пережила. — И захихикала, отчего седая голова в кудряшках мелко затряслась.

Насмеявшись, Нателла Андреевна вытерла заслезившиеся глаза кружевным платочком.

— А я увидела во дворе машину Юрия Валентиновича, и подумала… Ну, да бог ему судья! Вещи-то забрал?

— Забирает. — Я улыбнулась соседке: — Ну, я побежала… Посматривайте тут иногда на всякий случай, а то, говорят, преступники пустые квартиры по темным окнам вычисляют.

О безопасности квартиры я не беспокоилась, но знала, что теперь Нателла Андреевна будет ходить к моим дверям, как на работу. И это наверняка скрасит серые будни никому не нужной пенсионерки.

— Не сомневайтесь, Оленька! — Актриса с торжественным видом приложила руку к груди. — Присмотрю, как за своей.

Вот на такой бодрой ноте мы и расстались.