Нарисованный мир

Ирина Мельникова

Попасть на необитаемый остров и оказаться в компании трёх незнакомых парней – романтично? Да, если это – твоё желание. А если нет? И даже если однажды ты сумеешь смириться с тем, что мир, в котором теперь нужно жить – ненастоящий, а лишь нарисованный на картине – это тоже не навсегда…

Глава 4

Я ночевала в шалаше, в то время как парни, сославшись на невыносимую духоту, провели ночь снаружи. Сказать, что я спала безмятежным сном — значит, грубо приукрасить реальность. Если я и проваливалась ненадолго в тревожное забвение, то через короткий промежуток времени снова просыпалась, пытаясь понять, где нахожусь и, вспоминая, вновь переживала всю остроту негативных эмоций.

Листья пальм почти не смягчали жесткость земли, и я мечтала о мягкой, уютной постели, как о манне небесной. Непрекращающиеся звуки живой природы извне тоже не располагали к крепкому сну.

Наконец, осознав, что заснуть мне не удастся, я выбралась наружу и осмотрелась. Вокруг было умиротворяюще-красиво. Кругом — насыщенные зеленые краски. И только в моей душе по-прежнему царил сумбур и темно-серые тона безысходности.

Я отправилась в сторону пляжа, ориентируясь на зрительную память. Он находился не очень далеко от шалаша, к нему была протоптана небольшая тропинка. Кроме того, обнаружить океан можно было просто прислушавшись и ориентируясь на шум волн.

Вынырнув из зарослей, я заметила сидящего у самой кромки воды Костю. Он сидел ко мне спиной и был чем-то занят, а потому не замечал моего присутствия до тех пор, пока я не поравнялась с ним и не опустилась рядом.

— О, что-то ты рано, — он беззлобно усмехнулся, вновь переводя взгляд на непонятное сооружение, которое держал в руках. — Доброе утро!

— Не могу заснуть.

— Привыкнешь. Пара дней — и будешь спать как в собственной кровати.

Его слова не внушали доверия, однако я не стала спорить и сконцентрировала внимание на другом:

— Что это у тебя?

— Корзина. Не похоже?

Я окинула пристрастным взглядом грубо сколоченную «бадью» квадратной формы и сделала вывод, что без подсказки вряд ли бы догадалась о том, что это «корзина».

— Знаю, не очень искусная работа, но пока это всё, что мы научились делать, — перехватив мой скептический взгляд, пояснил Костя. — Сегодня пойдем за провизией, а в руках много не унесешь.

— Почему корзина? Говорил бы тогда — ящик.

— Ну, мы как-то привыкли. Пойдешь с нами?

Я почти спросила, куда именно они собираются, но передумала, просто кивнув в ответ. Какая разница, куда? Получше узнать местность, в которой я оказалась, весьма полезно. Да и оставаться здесь одной и маяться от безделья и одиночества — не самая вдохновляющая перспектива.

— А парни? — спросила я, переводя взгляд на мирно дышащий волнами океан. В голове тотчас возникла мысль: «Я ведь даже не коснулась его вод руками».

— Дрыхнут ещё. Но если минут через двадцать не проснутся, пойду их будить. Слушай, будь другом, помоги настелить на дно листьев, — с этими словами Костя протянул мне один из ящиков и несколько листьев.

Всего ящиков было три, и мы быстро справились с этим делом. Пока Костя обматывал чем-то, похожим на водоросли, отошедшие друг от друга ветки и сооружал некое подобие ремешка для каждой из корзин, я укладывала на дно широкие пальмовые листья, стараясь сделать это наиболее эстетично.

— Ну вот, готово. Пойду будить этих обормотов, — окинув взглядом результаты наших трудов, Костя поднялся на ноги и неспеша направился в сторону деревьев.

Я несколько секунд провожала его взглядом, а затем вновь обратила внимание на бескрайний океан, погружаясь в свои невесёлые размышления.

Волны набегали одна на другую, с легким шумом размывали песок на берегу и возвращались обратно. Перистые облака неслись по небу, которое сияло безупречно-голубым цветом. Синяя вечность раскрылась прямо передо мной.

Настоящая мечта — жить среди такой красоты. Но когда это чужая мечта и она случается с тобой не по твоей воле, мечта превращается в угрозу, а мысли и настроение совсем не соответствуют тому, что видишь вокруг. Это больше похоже на красивую клетку, когда ты знаешь, что какой бы замечательной она не была — свобода всё равно лучше.

Веселые голоса парней вторглись в моё одиночество, заставляя подняться с песка и пойти им навстречу. Наскоро позавтракав всё теми же бананами, мы отправились в путь.

Парни шли быстро, и я едва поспевала за ними. Впрочем, Никита, надо отдать ему должное, приноровился к моему темпу и теперь шагал рядом.

Ноги гудели от непривычно долгой ходьбы, несмотря на удобную обувь. Всё-таки хорошо, что я оделась именно так, а не отправилась на выставку в сарафане и босоножках на каблуке. Грустная улыбка промелькнула на моём лице и тут же исчезла. Думать о том, что происходит сейчас там, где я должна быть, казалось невыносимым. Да и происходит ли что-то? Согласно теории парней, в реальности время застыло, в то время как здесь, в джунглях, я нахожусь уже вторые сутки. Хотя эта теория о замершем времени — лишь предположение.

Никита приподнял длинную ветку, нависшую над тропой, пропуская меня вперёд. Я прошла под ней, случайно задев его плечом и невнятно извинившись. Никита подождал, пока я выпрямлюсь и опустил ветку. Мы пошли дальше.

Мы ни о чем не разговаривали в пути, лишь слушали болтовню шагающих впереди Кости и Влада. Вот уж кто, кажется, действительно наслаждался происходящим. И как можно быть такими оптимистами, когда… Я сделала глубокий вдох, прогоняя тревожные мысли, нависшие надо мной, как пчелиный рой, и постаралась сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Возможно, я должна быть благодарна парням за то, что они меня приняли и за их непринужденные беседы, как будто с нами ничего не случилось, и мы лишь попутчики, которые на несколько дней приехали отдохнуть в далёкую страну.

У каждого своя тактика, как не сойти с ума от происходящего.

Заметив, что мы с Никитой прилично отстаём, Костя и Влад наконец замедлили шаг.

— Ну что вы плетётесь? — скорчив недовольную мину, бросил Влад.

— Ну не у всех же так развиты навыки быстрого шага, переходящего в бег. В отличие от некоторых, раньше мне это было как-то без необходимости, — сострила я.

— Осторожнее, я ведь и обидеться могу, — парировал он. Впрочем, судя по выражению его лица, обижаться он всё-таки не собирался. — Мы навыки быстрой ходьбы, может быть, уже тут развили. Мы же не думали, что нам на голову ещё и девчонка свалится.

— Осторожнее, я ведь могу и обидеться, — заявила я тем же тоном, и атмосфера между нами как-то заметно разрядилась.

Парни засмеялись, и я невольно улыбнулась — впервые за время своего пребывания на острове.

По дороге ребята делились опытом выживания, рассказывая о том, как пережили свои первые дни на острове. Сначала был шок, к нему добавилась жажда, поэтому сидеть на песке и жалеть себя дальше означало обречь себя на мучительную смерть. Они отправились искать пресную воду, шарахаясь от каждого звука, и спустя время нашли ручеёк с родниковой водой. До этого пили сладкий сок, добываемый из стволов финиковых пальм с помощью карманного ножа, сок из фруктов и кокосовое молоко. Пока плод не созрел, орех наполнен прозрачной жидкостью, хорошо утоляющей жажду. Со временем эта жидкость белеет и загустевает. Твёрдую скорлупу кокоса парни тоже приспособили для жизни на острове: разламывая кокос пополам (что было не так уж и просто), они использовали его в качестве посуды.

Постепенно ребята пришли к выводу, что хищных зверей здесь как будто бы не было. Птицы водились во множестве, каких-то неизвестных пород, и, смастерив лук, они иногда могли рассчитывать на вкусный мясной ужин.

Покончив с пустыми надеждами, они стали думать о том, как бы получше наладить здесь жизнь и старались постоянно занимать чем-то руки: строили шалаш, мастерили «корзины», изучали остров, ходили за пропитанием и через день — за пресной водой.

— Человек может вынести всё, — останавливаясь у одной из пальм и доставая карманный нож, подвел итог Костя. — Вот и мы приспосабливаемся. К тому же, если подумать, многие мечтают здесь оказаться и жить вот так: чтобы кругом — отсутствие цивилизации и нетронутая рукой человека природа, чтобы каждый день можно было плавать в открытом океане и никуда не спешить. Разве не так?

Так. Только всё хорошо в меру, и не в том случае, когда ты находишься здесь не по своей воле.

— Откуда у вас нож? — спросила я, наблюдая как ловко Костя проделывает отверстие в стволе пальмы и ждёт, пока оттуда начнет капать сок.

— Мы же бандиты, — усмехнулся он, но тут же добавил серьёзным тоном. — На самом деле, мы никогда не пользовались им при кражах. Я просто носил его с собой на всякий случай, в том числе, когда требовалось поддеть чем-то острым дверной замок.

От упоминания о прошлой, совсем не праведной жизни парней, я невольно поёжилась и постаралась скорее сконцентрироваться на чем-нибудь другом.

— А что это за дерево?

— Финиковая пальма. Попробуй, — с этими словами он протянул мне половинку кокосовой скорлупы, в которую набирал сок, и я осторожно сделала глоток.

— Вкусно.

— А то, — улыбнулся Костя.

После того как мы все утолили жажду, Никиту как самого ловкого отправили лезть вверх на дерево за плодами. Финики росли на пальме огромными светло-красными гроздьями, так что в обязанности Никиты входило аккуратно срезать их и сбрасывать вниз, а в обязанности Кости и Влада — пытаться поймать. Или искать и собирать непосредственно на земле, если поймать не получится. Я старалась держаться от них подальше во время это «удивительного» процесса, потому что парни не столько были заняты добыванием себе пищи, сколько озорством. Никита всё время пытался попасть во Влада или Костю, отщипывая от грозди по одному финику и прищуриваясь для наиболее точного попадания.

— Развиваю меткость рук, — прокомментировал он, прежде чем запустить очередную «ракету».

— Лучше бы ты научился группироваться в полёте, — беззлобно парировал Влад. — А то, знаешь ли, всякое может случиться, когда руками за ствол не держишься.

— По арабскому преданию это дерево обладает волшебными свойствами, в том числе избавлять от дурных мыслей, — прокомментировал Костя. — Может, и в этом случае сработает.

— А ты откуда знаешь? У тебя вроде нет знакомых арабов, — снисходительно взглянул на него Влад.

— Книжки читаю, — хмыкнул Костя.

Когда половина «корзины» была наполнена плодами, Костя решил:

— Хватит. Пошли дальше.

— Э-э, меня-то подождите! — донёсся сверху недовольный голос Никиты, однако парни не обратили на него никакого внимания, на ходу крикнув:

— Догоняй.

Я подняла голову и увидела, как шустро парень перебирает ногами и руками, минуя ветку за веткой как заправский покоритель финиковых пальм.

Следующая остановка была возле банановой плантации. Вообще-то бананы растут не на деревьях, а на травянистых растениях, поэтому не совсем правильно считать их фруктами. Но увидев процесс произрастания своими глазами я поняла, почему многие путают это растение с деревом. Оно действительно напоминало дерево, но его ствол был не деревянным. В длину пальмы достигали около пяти метров. Карабкаться вверх опять отправили Никиту.

Мне нравилась непринуждённая обстановка, царившая в этой компании. Парни перебрасывались острыми, но не обидными шуточками, постоянно подталкивали друг друга плечами, тотчас отскакивая в сторону, чтобы не получить ответный дружеский «жест» и невольно заставляли меня смеяться вместе с ними. А когда я смеялась, мне казалось, что я забываю о том, что происходит на самом деле, и что всё вокруг — этот странный мир — не существует на самом деле.

— Подержи эту курагу. Дай-ка я покажу класс этому юнцу, — опуская ящик с фруктами на землю рядом с Владом, самоуверенно заявил Костя.

— Это финики.

— Да какая разница? А ты, кстати, знаешь, что по-венгерски финики и курага — это одно и то же?

— Ну конечно, — презрительно скривил губы Влад, но все всё равно засмеялись.

— А почему юнцу? Он что, моложе вас? — уточнила я, прикладывая ладонь к глазам от солнца и наблюдая, как Костя забирается на дерево, попутно уклоняясь от летящих в него бананов.

— Вот когда моё дворовое детство пригодилось. Век живи, век учись, — тяжело дыша, не столько потому, что устал, сколько для остроты эффекта, бросил Костя. — А? Чего ты сказала? Мне тут уже плохо слышно. Теперь понимаю, почему Никитос всё время в нас не попадает. Тут и видно плохо, и слышно плохо.

— Слышь ты, — произнес Никита, но его улыбка свидетельствовала о том, что он и сам едва удерживается от смеха.

— Вообще-то самый младший здесь я, — соизволил наконец ответить на мой вопрос один из них — Влад. — Мне шестнадцать. Было, по крайней мере, когда я сюда попал. Сейчас должно было бы уже исполниться семнадцать, но так как здесь время идет, а там — нет… В общем, будем считать, что мне до сих пор шестнадцать. Во-о-от… А этим уже по семнадцать стукнуло.

— Да, я так и не дожил до совершеннолетия. Обидно, — отозвался Костя.

— Тебе ж там не слышно, — задирая голову вверх, прокричал Влад.

— Что надо слышно. А вот насчёт «видно» сомневаюсь, так что на мою меткость особо не рассчитывай. Готов принимать товар?

— Кидай уже давай.

Я предусмотрительно отскочила в сторону, чтобы не попасть под этот «миномётный обстрел», за что тотчас удостоилась комментария Кости:

— Вот это правильно. Раз-два-три, мочи его, Никитос.

Когда ребята наигрались, и когда достаточное количество ещё зеленых бананов было собрано в ящик, мы отправились дальше.

— И что теперь? — поинтересовалась я, разглядывая природу вокруг и удивляясь её красоте.

Я боялась себе признаться, но сейчас мне действительно было хорошо. И казалось, что я попала в какую-то сказочную страну. Побуду здесь немного, а потом самолёт унесёт меня обратно в привычный мир, домой, где серыми и сырыми осенними вечерами я буду согреваться воспоминаниями об этом отдыхе. Я не пыталась себя разуверить, потому что тогда у меня начиналась паника. Зачем лишний раз растравливать душу? Лучше обмануть своё сознание и представить, что всё так и есть.

Наконец мы достигли родника с пресной водой, по направлению к которому и лежал изначально наш путь. Напившись вволю прохладной воды и умыв лицо, я почувствовала себя бодрее после бессонной ночи. К сожалению, набрать с собой воды мы почти не могли, так как унести в кокосовой скорлупе много не представлялось возможным, а «корзины» были сделаны не слишком хорошо, и вода из них проливалась, так что шансов донести до шалаша хотя бы половину не было, а придумать что-то более практичное парни пока не смогли. Хотя, в принципе, это была не проблема, потому что если идти до родника без остановок, которые делали мы, попутно собирая фрукты, то можно было прийти через час. Кроме того, жажду неплохо утоляло кокосовое молоко, так что умереть от обезвоживания нам вряд ли грозило.

На обратном пути парни набрали ещё и кокосов, по какому-то неизвестному мне признаку деля их на «незрелые — для питья» и «зрелые — для еды».

Когда мы вернулись наконец на берег, день, судя по всему, клонился к вечеру. Солнце пекло уже не так сильно, и над океаном вместо воздушных перистых облаков сгущались сумерки.

После столь утомительного путешествия парни решили окунуться в воду. Я же подобного желания не испытывала, наверное, потому, что меня пугала неизвестность перед такой громадой, как океан. Я чувствовала, что по сравнению с этим великим созданием природы я — маленькая, незначительная песчинка, которую при плохом своём настроении он проглотит и не заметит.

— А ты что, плавать не собираешься? — подплывая поближе к берегу, прокричал Влад. — Вода тёплая.

— Верю. Только мне не в чем в воду лезть.

— Чего? — не понял Влад.

— У нас проблема. Мадемуазель забыла прихватить с собой купальные принадлежности, — едва сдерживая улыбку, пояснил Костя, пока я стояла на берегу и мучительно краснела.

— Ну бельё-то есть? — спросил Влад.

Я кивнула, смущаясь ещё больше.

— Тогда в чём проблема? Или тебе помочь?

— Вот ещё! Сама справлюсь, — я гордо развела плечи и повернулась к парням спиной, слыша их довольный смех.

Я быстренько скинула тунику и бриджи и вошла в воду. Плавать я умела и любила. Но плавать в океане… От одной мысли о том, что меня бережно качает на своих волнах огромный, пусть даже и не существующий в реальном измерении океан, казалось мне чем-то волшебным. Его вода действительно была тёплой, успокаивающей не только разгорячённое от жаркого солнца тело, но и уставшую от бесконечных терзаний душу.

Я всё плыла и плыла, пытаясь нагнать уходящее солнце. Сколько же метров воды было подо мной? А надо мной — ясная и прекрасная бесконечность, частичкой которой, пусть крохотной, но живой, была и я — маленьким винтиком огромного механизма — безграничного мира, состоящего из известных, открытых для нас элементов — планет, стран и городов, — и скрытых, не поддающихся описанию и пониманию — таких, как этот мир, в котором я оказалась. В котором оказались мы вчетвером, и который почему-то нас приютил.