Горячий ключ

Ирина Мельникова, 2000

Вертолет сорвался со скалы и рухнул в ущелье. Кто мог знать, что на борт проникнут бандиты и заставят посадить машину в горах, возле базы наркодельцов… Пилот Артем Таранцев порадовался – спаслась большая часть пассажиров, летевших на отдых в санаторий Горячий Ключ. В том числе и красавица Ольга – еще во время полета Артем обратил на нее внимание. Как же теперь выжить в глухой тайге, ведь они остались один на один с бандитами, которым вовсе не нужны свидетели! Но, несмотря на всю сложность ситуации, Артем никак не мог заставить себя не думать об Ольге…

Глава 2

Артем припарковал автомобиль на стоянке, уплатив за сутки вперед. Он всегда оставлял свою «копейку» именно на этой стоянке, потому что здесь его знали и не слишком возмущались, если машина задерживалась и на гораздо больший срок в силу разных приятных, а чаще неприятных обстоятельств. Покинув стоянку, он прошел по длинной аллее, завернул за здание гостиницы и с удивлением обнаружил, что аэропорт ярко освещен. К слову, это был второразрядный аэропорт, который в последние годы почти не принимал большие самолеты, крупные авиакомпании использовали его лишь как полосу для вынужденной посадки или дозаправки топливом, что происходило крайне редко. На памяти Артема — не более десятка раз.

Но для Арсеньева этот аэропорт был главным полем деятельности, хотя он и делил его с еще двумя частными компаниями, одна из которых все еще контролировалась государством и осуществляла рейсы по расписанию в Москву, в краевой центр и в пару-другую соседних городов, а вторая была такой же шарашкиной конторой, как и «АвиаАрс», а значит, и основным ее конкурентом на рынке транспортных услуг населению.

Взяв портфель под мышку и заложив руки в карманы, Артем вразвалочку прошел на летное поле, где перед контрольной вышкой виднелось сероватое тело «Ту-154», того самого, из-за которого и началась вся эта заварушка. Некоторое время Артем молча наблюдал возню под его крылом, потом перевел взгляд на дальний ангар.

Там стояла на заправке «аннушка», на хвосте которой при ярком свете прожекторов даже на расстоянии хорошо была видна эмблема — две заглавные буквы А, переплетенные между собой и художественно оформленные в виде двух островерхих горных пиков.

«Пожалуй, это как раз для меня. Двойное А — анонимные алкоголики всех стран, соединяйтесь! Жаль, что Михалыч таких шуток не понимает», — подумал Артем и усмехнулся. Арсеньев и вправду страшно гордился своей авиакомпанией и по ее поводу никогда не шутил, считая это дурной приметой. Да и вообще он был человеком без юмора, не любил розыгрышей, а насмешки над собой или своим детищем воспринимал как смертельное оскорбление.

Артем вошел в здание аэровокзала и увидел, что там, у окошка справочной, толпятся пассажиры с «тушки», уставшие, грубо разбуженные среди ночи и не по своей воле очутившиеся черт знает где. Голоса их звучали зло и раздраженно, они жаждали возмездия за пережитые страхи и волнения. Артем улыбнулся, быстро взбежал по лестнице на второй этаж и толкнул дверь кабинета Арсеньева.

Геннадий Михайлович сидел за столом, разбирая какие-то документы. Рукава его светлой рубашки были закатаны, круглое лицо лоснилось от пота. Он всегда сильно потел, особенно в чрезвычайных ситуациях, а так как его жизнь сплошь состояла из таких ситуаций, то потел он постоянно и обильно. И казалось странным, что он до сих пор не растаял, как снеговик, а оставался весьма упитанным, с основательным брюшком мужчиной в расцвете сил, чего никак нельзя было сказать о его авиакомпании.

При появлении Таранцева Арсеньев поднял руку в приветствии, буркнул:

— Слава богу, ты здесь! — и вновь уткнулся в бумаги.

— Весьма приятно, когда тебя встречают поцелуями и объятиями, — съязвил Артем.

Геннадий Михайлович эту реплику проигнорировал, но от бумаг оторвался и деловито заговорил:

— Слушай сюда. Я заключил договор с «СибАвиа» на переброску десяти ее пассажиров на дикий курорт Горячий Ключ. Конечно, из Кызыла они добрались бы более цивилизованным способом, на катере, но их устраивает, что мы компенсируем потраченное ими на вынужденную посадку время, и до места они долетят гораздо раньше, чем планировали. Возьмешь первую машину. Ее сейчас заправляют.

Голос Арсеньева звучал подчеркнуто строго, и по тому, как он произнес «заключил договор с „СибАвиа“, Артем понял, что шеф воображает себя сейчас этаким крутым боссом шикарной авиакомпании, раздающим приказы своим подчиненным налево и направо, забыв на эти мгновения о том, кем он был на самом деле, — пожилым отставным летчиком, влачащим скудное существование за счет эксплуатации раздолбанных, списанных, двадцатипятилетней давности армейских вертолетов и столько же отлетавшей бедолаги „аннушки“. Но кем бы и как бы ни был отдан приказ, для Артема Таранцева он оставался прежде всего приказом, который всегда надо выполнять. Поэтому он лишь коротко спросил:

— Кто летит со мной?

— Пашка Дудков.

— Этот наглый молокосос?

— Он, между прочим, не стал спорить с начальством и сразу же согласился лететь, — отрезал Арсеньев.

— В самом деле?

— Он еще не уехал, когда борт «3080-А» приземлился, — объяснил Арсеньев. — И это его идея — перебросить туристов. Он позвонил мне от диспетчеров. Побольше бы мне таких сообразительных, — шеф с упреком посмотрел на Артема, — а то все больше трепачи да любители спиртного попадаются.

Последнюю реплику шефа Артем пропустил мимо ушей, но мысленно пообещал себе непременно расквитаться с Михалычем и за «трепача», и за «любителя спиртного». Вслух же угрюмо заметил:

— В полете от него мало толку.

— Ну, ты, конечно, у нас летчик суперклассный, — без особого воодушевления поддакнул Арсеньев. — Поэтому ты первый, а он всего лишь второй пилот. — Он вперил задумчивый взгляд в потолок. — Когда я установлю связи с «СибАвиа», возьму Дудкова в помощники. Он — парень толковый, соображает, что к чему. А то вы его быстро с панталыку собьете.

У Арсеньева, вне сомнения, появилась мания величия. И Артем подчеркнуто вежливо постарался пресечь наполеоновские замашки начальства:

— У тебя, Михалыч, видать, крыша поехала, если ты всерьез думаешь, что «СибАвиа» предложит тебе подписать договор. Они, конечно, заплатят тебе за перевозку их пассажиров, а потом сделают ручкой и даже не пошлют прощальный поцелуй.

Арсеньев сердито ткнул пальцем в его сторону:

— Тебе платят не за прогнозы, а за то, что ты можешь оседлать вертолет. А шевелить мозгами предоставь мне!

И Артем сдался.

— Что случилось с машиной?

— Кажется, сбои в системе питания. Техники сейчас с ней возятся, проверяют. — Арсеньев взял со стола пачку документов и потряс ими в воздухе. — Тут еще кое-какой груз имеется. Вот бумаги.

Артем помрачнел. Шеф был в своем репертуаре.

— Это же внеочередной рейс, — пробурчал Таранцев недовольно. — Зачем его загружать выше винта?

— Не твое дело. — Геннадий Михайлович настроен был сурово. — Внеочередной это рейс или нет, но ты полетишь с грузом. Черт возьми, сколько раз тебе повторять: если есть чем заполнить «вертушку», зачем гонять ее порожняком?

Артем помрачнел еще больше:

— А я размечтался, думал, что для разнообразия мне на этот раз достанется легкий рейс. Ты же знаешь, у меня всегда перевес, и на каком слове я летаю через перевалы. Ведь у меня вертолет, а не беременная стрекоза.

— Ты вылетаешь в лучшее время суток. Позже, когда солнце поднимется, будет хуже. В общем, проваливай и не раздражай меня, — сухо сказал Арсеньев и вновь погрузился в чтение бумаг.

Артем вышел из кабинета. На первом этаже аэровокзала толпа рассеялась. Большинство пассажиров, еще более раздраженных, толкалось у входа в кафе или прикорнуло в креслах в зале ожидания.

Но несколько человек продолжали стоять у окошка справочной. Вероятно, это были те, кто спешил поправить здоровье в Горячем Ключе. Это Артем определил по огромному рюкзаку, притулившемуся к ноге одной из женщин. Изучать пассажиров более подробно Артем не собирался. Пассажиры или груз — ему это до лампочки. Он возьмет их на борт, переправит хоть к черту на кулички, высадит, и все — более ничем они ему не интересны.

Ведь не интересуется же водитель автобуса своими пассажирами. А он, полковник Таранцев, кто? Он и есть тот самый водитель воздушного автобуса, извозчик со многими тысячами часов налета, в число которых входит несколько сотен боевых вылетов и тот последний, после которого он, кажется, навечно прописался в этом вонючем городке, в этой вонючей авиакомпании, с ее не менее вонючим проходимцем шефом.

Выйдя из аэровокзала, Артем присел на лавочку, чтобы рассмотреть документы на груз. Арсеньев и на этот раз подтвердил свою репутацию проходимца, подбросив ему пару контейнеров. Артем ужаснулся, увидев, сколько они весят.

Он яростно, хотя и шепотом, выругался. «Когда-нибудь я все-таки накатаю на этого мерзавца телегу, — подумал он злобно, — чтобы ему прищемили одно место за постоянный перегруз. И как еще ему сходят с рук такие наглые нарушения техники безопасности? Не иначе, кому-то на лапу дает, подлец!» Артем небрежно затолкал бумаги во внутренний карман куртки и направился к вертолету.

Пашка был уже там. Он стоял, картинно облокотившись на подвеску, и дымил сигаретой. Увидев командира, выпрямился, затушил о каблук окурок, но с места не сдвинулся. Артем подошел к нему и опустил портфель на землю.

— Груз уже на борту?

Второй пилот ухмыльнулся:

— Как всегда!

— Проверил, как закреплен? Надежно?

— Все о’кей, сеньор Таранцев. Собственноручно все осмотрел и проверил.

— Не кривляйся, — сухо посоветовал ему Артем, — терпеть не могу клоунов, особенно в воздухе. — Он хотел добавить, что еще и не доверяет тем, кто постоянно улыбается, но заметил, что Павел несколько сник после его слов, и решил ограничиться фразой про клоунов. Потому что именно клоуна напоминал ему его нынешний второй пилот своим курносым конопатым носом, густым румянцем на щеках, фланелевой рубахой в крупную красную клетку и до блеска отполированными ботинками на уродливо толстой подошве.

— Как погода? — спросил Артем напарника и посмотрел в небо.

— Вроде ничего, — послал свой взор вслед за командиром молодой балбес, шмыгнув веснушчатым носом.

Артем окинул его ядовитым взглядом и справился:

— Неплохо бы подержать в руках метеосводку, как ты считаешь?

Пашка виновато улыбнулся:

— Сейчас принесу, — и побежал в диспетчерскую.

А Артем подошел к вертолету. Это был «Ми-4» — один из самых удачных советских вертолетов, — верный боевой конь, волею судеб ставший рабочей лошадкой, налетавшей бесчисленные тонно-километры по всей России. Для своего времени это была блестящая машина, но только то время безвозвратно ушло.

«Вертушке» под номером один в хозяйстве Арсеньева пошел уже третий десяток лет. Она была изрядно потрепана слишком большим количеством налетанных часов и плохим обслуживанием. Неполадок и работающих на честном слове систем и приборов было в ней бесчисленное множество, но Артем знал их все как свои пять пальцев. Что, видно, до поры до времени и спасало его от крупных неприятностей.

Он знал точно, на что способен изношенный мотор и как выжать из него максимум возможного в разреженном воздухе высокогорья, знал и то, как посадить этот вертолет, чтобы не перегружать ослабленное шасси. И кроме того, он знал, он предчувствовал; что в один прекрасный день вся эта скорбная конструкция перестанет отвечать на его любовь взаимностью и сыграет с ним злую, убийственную шутку где-нибудь над белоснежными отрогами Шапшальского хребта или Кузнецкого Алатау.

Артем влез в вертолет и осмотрел его мрачное нутро. Там было всего двенадцать мест, по шесть друг против друга. Не удобных и мягких кресел «СибАвиа», а жестких кожаных сидений, снабженных ремнями безопасности, — обойтись без них не решался даже Арсеньев, хотя и ворчал что-то о лишней трате денег. В центре салона уже стояли два контейнера.

Артем подошел к ним и рукой попробовал крепежные тросы. Иногда в его воображении возникала кошмарная картина, как разваливается груз в случае неудачного приземления, сметая и круша все на своем пути. В этом случае все пассажиры, имеющие несчастье лететь компанией «АвиаАрс», будут прикончены, раздавлены в лепешку, в лучшем случае изувечены. Артем матюгнулся, обнаружив плохо затянутый узел. Этот раздолбай со своей небрежностью когда-нибудь загонит его в гроб.

Осмотрев груз и закрепив его как положено, Артем прошел в кабину и проверил оборудование и приборы. Механик осматривал снаружи несущий винт. Артем открыл окно и справился, все ли в порядке. Тот сплюнул и провел пальцем по горлу:

— Хреново, командир, но пару раз еще слетаешь!

— Ну что ж, и на этом спасибо, — усмехнулся Артем. Механик тоже хорошо понимал, что вертолет все больше смахивает на гроб с пропеллером, но был таким же подневольным работягой, как и пилоты, летающие на всех машинах «АвиаАрс».

Закончив осматривать приборы, Артем вышел из вертолета и направился в ангар поискать своего давнего приятеля, главного механика Никиту Погорельцева, у которого всегда имелся в запасе глоток-другой для согрева организма — конечно же, вопреки всем распоряжениям Арсеньева и его угрозам разогнать всех алкоголиков к чертовой матери.

С Погорельцевым они сдружились на почве страстной любви к утиной охоте, но отношения поддерживали и в перерыве между охотничьими сезонами. И Артем всячески старался не испортить эти отношения, понимая, что поссориться с главным механиком при нынешнем состоянии дел равнозначно получению бессрочного пропуска в могилевскую губернию.

Он поговорил с Никитой о предстоящем международном матче московского «Спартака», заполнил свою фляжку и, возвращая приятелю бутылку с водкой, сделал из нее быстрый глоток для просветления мозгов, потому что знал: если шеф закусил удила, никакой врачебный контроль не в состоянии будет снять пилота с рейса. Потом Артем вернулся к вертолету, отметив, что небо на востоке зарозовело. Скоро рассвет, значит, пора вылетать!

Пашка был уже в кабине и возился со своим портфелем, не зная, куда его лучше поставить. Увидев Артема, он подал ему промасленный пакет:

— Возьмите, тут я на вашу долю несколько бутербродов в буфете прихватил.

Артем в удивлении приподнял брови, пораженный столь трогательной заботой, поблагодарил кивком и спросил:

— Метеосводку получил?

Пашка подал ему бумаги, и Артем разрешил:

— Можешь поднимать машину.

Он внимательно просмотрел сводку. Слава богу, она была совсем не плохой. Никаких природных катаклизмов, атмосферных фронтов и других отклонений от нормы. Но он знал и то, что метеорологи столь же часто ошибаются, как и дают точные прогнозы. «Фифти-фифти, или угадали, или опять надули!» — подумал он и нахмурился, потому что напряжение внутри его не спадало с того момента, когда в его квартире раздался неожиданный ночной звонок. Это было то самое напряжение, которое никогда не покидало его в воздухе и заставляло его быть всегда начеку. Благодаря ему Таранцев оставался до сих пор жив, тогда как многие из его коллег, даже более опытные летчики, давно уже упокоились с миром, погибнув в менее опасных передрягах, чем те, в которых пришлось побывать ему — военному летчику первого класса, полковнику Артему Егоровичу Таранцеву, получившему орден Красного Знамени в Афганистане и орден Мужества за Чечню. Только кому теперь нужны его награды и подвиги? Разве только его матушке, которая сейчас за тысячи километров от него и рада-радешенька, что ее дорогой сынок летает на местных авиалиниях, хотя и в глуши, но вдали от НУРСов, гранатометов и крупнокалиберных пулеметов.

* * *

Когда вертолет приземлился на площадке перед зданием аэровокзала, Артем заметил небольшую группу пассажиров, возле которых вертелся Арсеньев.

— Проверь, когда закончится посадка, чтобы все как следует застегнули ремни, — приказал Артем напарнику.

— Я не бортпроводница, — с улыбкой парировал тот.

— Приказы будешь отдавать, когда сядешь на мое место, — заметил холодно Артем, — а пока ты должен им подчиняться. И мне бы хотелось, чтобы ты обеспечил безопасность пассажиров значительно лучше, чем сделал это с грузом.

Улыбка моментально исчезла с лица второго пилота. Он встал и вышел в салон. Затем появился Арсеньев и сунул через окно кабины бумаги:

— Подпиши.

Это были документы на вес и топливо. И в графе «вес» Арсеньев опять проставил липовые цифры. Но Артем не стал спорить и расписался.

— Ну, давай! С богом! — Шеф поднял вверх руку с зажатыми в ней бумагами. — Ни пуха тебе, ни пера! — И он удалился в сторону аэровокзала.

— К черту! — буркнул в ответ Артем и посмотрел на возвратившегося напарника. — Все в порядке? — И когда тот кивнул в ответ, приказал: — Включай радио.

Пашка, видно обидевшись, молча выполнил команду. Артем выключил в кабине верхний свет, и сразу стало темно и неуютно, лишь слабо светились приборы.

Только сейчас он вспомнил, что Арсеньев не дал ему номер рейса. «Ну и фиг с ним, диспетчеры, должно быть, в курсе дела». Он включил микрофон и сказал:

— Компания «АвиаАрс». Борт номер один. Спецрейс до Горячего Ключа. Разрешите взлет.

В эфире прорезался слабый голос:

— Диспетчер аэропорта Агбан. Борт номер один. Спецрейс до Горячего Ключа. Взлет разрешаю. Время ноль двадцать пять Москвы.

— Вас понял. Конец связи.

— Артем Егорович. — Пашка снял наушники и повернулся к нему. — Закавыка тут одна получилась…

— Что еще за закавыка? — недовольно проворчал Артем и, взявшись за ручку газа, пошевелил ее. Она поддалась с трудом. — Убери лапы с рычагов! — рявкнул он на Пашку. Затем двинул ручку газа вперед и вдруг увидел на приборной доске несколько пятисотрублевых купюр. И спросил удивленно: — Это что еще такое?

— Калым, — усмехнулся Пашка. — Арсеньев подсадил двух кавказцев до Горячего Ключа. Михалыч говорит, что это вместо аванса. Все-таки лучше, чем ничего…

— Я так понимаю, командира здесь уже не спрашивают, — проворчал Артем, — ты ведь у нас покладистый. С Михалычем у вас полный контакт. А ты подумал, дурья башка, что мы и так с перегрузом идем? Грохнемся при взлете, сгорят твои тыщи ясным пламенем!

— Да ладно, — пробормотал напарник, — в первый раз, что ли? А весь их багаж — коробка то ли сигарет, то ли печенья. При посадке я с них еще натурой сдеру!

— Это я с тебя шкуру сдеру когда-нибудь! — пригрозил Артем, но более миролюбиво, потому что машина пошла вверх и ему стало не до перебранки.

* * *

Уже спустя несколько минут вертолет миновал пригороды и шел над сплошной тайгой, почти вплотную подступавшей к городу.