Ангел сердца

Ирина Мельникова

Вчера у десятиклассницы Нади была обычная жизнь: она ходила в школу с английским уклоном, терпеть не могла математику, по вечерам гуляла с лучшей подругой… Но всё перевернулось, когда в день города в небе появились военные вертолёты. В охватившей горожан панике Надя теряет подругу и слепо следует за неведомо откуда взявшимся парнем, вызвавшемся помочь ей. Подростки укрываются в одном из магазинов, а когда рискуют снова выбраться на свет, понимают, что в городе практически никого не осталось…

Глава 5

Дима застал меня в том состоянии, в котором я меньше всего хотела, чтобы он меня видел. Я быстро стерла слезы, надеясь, что он не успел их заметить, и снова уткнулась в ежедневник.

Так как кресло было всего одно, и никакой другой мебели в комнате не имелось, он попросту сел на ковер неподалеку от меня, по-турецки скрестив ноги, и уставившись на свои сплетенные пальцы.

— Ты была здесь? — тихо спросил он через короткое мгновение.

— Я знала этот дом, — тоже шепотом произнесла я, чувствуя, что мой голос дрожит, — Видела его много раз, потому что в детстве неподалеку жила моя бабушка.

Слезы потекли вновь, хотя мне казалось, что плакать уже нет сил. У меня разболелась голова, я всхлипнула пару раз и разрыдалась вновь, не в состоянии сдерживать себя.

«Я не хочу плакать. Сейчас не время», — твердила про себя, но бесполезно.

Слезы градом катились из моих глаз.

— Прости, — пробормотала я дрожащим голосом, понимая, что лишь разозлю Диму своей плаксивостью.

Нужно быть стойкой, железной леди, походить уверенностью на него самого. Но я девушка, мне шестнадцать, и я не могу вынести эту внезапно обрушившуюся на меня тяжесть.

Пробормотав извинения ещё раз, я резко подскочила с кресла и выскочила на улицу, захлебнувшись свежим вечерним воздухом. На месте не стоялось. Душа требовала успокоения, которое никак не наступало.

Если до этого мне всё ещё казалось, что это ошибка, дурной сон, ненадолго, то теперь убеждать себя в этом стало бессмысленно. На моих глазах убили подростка. На моих глазах на многолюдную площадь спустили взрывчатку. Мир, который я знала и любила, разрушен. И он уже никогда не станет таким, как в моей памяти. Стебачи уничтожили его так же легко, как и яркие витражи в этом доме — раз, и нет, будто не было.

Внезапно я услышала позади себя прерывистое дыхание. Дима оказался рядом так быстро, я даже глазом моргнуть не успела. Он наклонился ко мне и крепко, так, чтобы я не могла вырваться, взял за плечи. На секунду мне даже стало не по себе.

— Не надо вести себя так, будто самые страшные несчастья в истории человечества свалились именно на тебя. Не ты одна потеряла всё. Не ты одна думаешь: за что мне это и что нужно сделать, чтобы эта война наконец закончилась. У тебя есть смысл жить: ты должна найти своих близких. И ты не одна. Ведь могло бы быть хуже!

Дима замолкает. Он понял, что зашел слишком далеко.

— О чем ты?

— Ты знаешь, о чем.

Он пристально посмотрел мне в глаза, и я с трудом выдержала этот взгляд. У него красивые глаза, темно-карие, глубокие, и они притягивают к себе — невозможно отвести взгляд.

Я судорожно вздохнула, представляя, как сейчас он коснется меня губами, и подавляя в себе желание потянуться к нему самой.

Но Дима отстранился, и я вынуждена была подавить внутри себя вздох разочарования.

— Зачем я тебе нужна? От меня одни только проблемы! — горестно произнесла я, чувствуя, что почти успокоилась.

Его короткий монолог, пусть и немного жестокий, подействовал на меня отрезвляюще. Жалеть себя расхотелось.

— Я не могу оставить тебя, — коротко произнес он и, развернувшись, быстрыми шагами вернулся в дом, давая понять, что разговор закончен.

Несколько секунд я просто молчала, переваривая услышанное. Да, я из числа тех девушек, которые за сказанными словами ищут какой-то ещё, больший смысл. Почему он не может меня оставить? Из чувства жалости? Из чувства долга? Что это, в конце концов? Может быть, он испытывает чувство влюбленности? Только весь его вид и поведение каждую минуту доказывают обратное. Как бы то ни было, пусть останется загадкой. Я слишком много думаю сегодня, а лучше бы пойти спать. Неизвестно ведь, что ждет нас завтра.

Едва я вернулась в дом, как тут же заметила Диму. Он стоял на веранде и, судя по всему, следил за мной. Я растерянно замерла на пороге.

— Там только одна кровать… — Он скользнул по мне взглядом и всё тем же холодно-равнодушным тоном добавил: — Я в кресле переночую.

Возражать я не стала. Тем более что после прошлой бессонной ночи на мешке у меня было дикое желание нормально выспаться, а сделать это можно было лишь на удобной кровати.

Нашарив в темноте выключатель, я внимательно осмотрела комнатку на предмет обнаружения мышей или тараканов, проверила, насколько чистая постель, и только после этого, не расстилая чужое ложе, подложив руки под голову, легла на бок и свернулась калачиком. Я не стала закрывать дверь, мне не хотелось отгораживаться от единственного живого человека неподалеку и снова оставаться одной.

Ночь наступает быстро и вместе с ней приходит холод. Через разбитые окна прорывается ветер, и хотя в комнате, где мне предстоит ночевать, окон нет, я всё равно чувствую эту прохладу.

Немного поворочавшись и поняв, что согреться даже лежа в позе эмбриона — весьма затруднительно, я снова встала и с опаской стала искать вокруг что-нибудь, что могло бы служить одеялом на ближайшую ночь. Копаться в чужих вещах и брать то, что мне не принадлежит не в моих правилах, но чтобы выжить сегодня, мне приходится на них наплевать. Я ела чужую еду, украденную из магазина. Я забралась в окно аптеки и без спроса взяла лекарства. Теперь я копаюсь в чужих вещах в поисках теплого одеяла. Меня тошнит от того, что я вынуждена делать это, но другого выхода нет. Я искренне надеюсь, что это самые ужасные вещи, которые мне предстоит сделать в жизни.

Одеяло находится, и я натягиваю его до подбородка, как будто оно может помочь мне не только согреться, но и укрыться от навязчивых мыслей.

Интересно, каким был хозяин этого дома? Судя по обстановке, можно предположить, что здесь жил одинокий немолодой мужчина. Но, может быть, я ошибаюсь.

На этот раз сон одолевает меня гораздо быстрее. Я заснула почти моментально и проспала безмятежным сном до самого утра.

С рассветом, когда я открыла глаза, мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где я, что я здесь делаю, и что происходит вокруг. Дом с витражами. Дима. Стебачи. Паззлы снова собрались воедино, представляя собой не самое лучшее изображение.

Я приподнялась, свесила ноги с кровати и пару минут просидела так, приводя мысли в порядок. Потом возникла потребность привести в порядок и свой внешний вид. К счастью, в моей сумочке всегда находилась расческа, так как резинками и заколками для волос я пользовалась редко, предпочитая оставлять волосы свободно падающей волной. Расчесавшись и разгладив ладонями лицо после сна, я вышла на кухню, где застала Диму.

— Привет, — сонно пробормотала я.

— Привет, — ничего не выражающим голосом ответил он.

Чем дальше, тем больше меня злила эта его манера безучастного робота. Ведь вчера же, пусть всего на пару секунд, он изменился! Значит, он может быть другим, самим собой, настоящим, испытывать хоть какие-то эмоции и чувства. Может, но не хочет. Да это и не важно. Каждый имеет право выбирать ту маску, в которой ему удобнее. Мне достаточно и того, что я не одна хотя бы физически.

— Как твоя нога? — не отрываясь от закипающего на плите доисторического чайника, спросил он.

— Лучше, — честно ответила я.

Нога и правда почти перестала беспокоить. Я ещё пару раз делала спиртовые примочки, использовала «приобретенную» в аптеке мазь, и опухоль спала, да и боль уже стала не такой невыносимой, хотя полностью опираться на эту ногу я всё ещё не могла.

— Откуда вода?

— Я с утра разведку делал по местности. Тут неподалеку есть небольшая речка, — снимая чайник и наливая воду в кружку с почти выцветшим рисунком, произнес Дима. — После завтрака можем сходить умыться. Сегодня тепло.

Я брезгливо поджимаю губы и ничего не отвечаю. Перспектива мыться в реке в конце сентября, да ещё и при почти незнакомом парне меня не прельщает. Но и обойтись без этой процедуры нельзя. Водопровода здесь нет, а потребность в чистоте никуда не делась.

— У нас кое-что осталось, садись завтракать, — кивнул на свободный стул Дима, и я послушно уселась напротив него. — Я только одну кружку здесь нашел. Будешь чай?

Я отрицательно качнула головой и на этот раз даже не стала скрывать от парня своего брезгливого выражения лица.

— Вообще-то она чистая. Я её промыл хорошенько.

Я ещё раз отрицательно качнула головой и взялась за фрукты. Запасов еды у нас осталось не так много, и я понятия не имею, что будет с нами через день или два, когда мы всё это поедим, поэтому стараюсь быть экономной. Немного утолив голод, встала из-за стола, и замерла, не зная, что делать дальше. Ещё один пустой день — чем его занять? Уходить далеко от дома нельзя, а делать внутри попросту нечего. Собеседник из Димы ещё тот, да и сама я не горю особым желанием откровенничать.

К этому моменту Дима как раз допил чай и произнес:

— Сейчас пойдем. Это недалеко.

И я вспоминаю о речке.

— Вода холодная, — попыталась напомнить ему, но он, конечно, не внял моим доводам.

— Можешь принести себе пару ведер и нагреть на плите. Только мыться всё равно придется на улице, потому что ванной здесь не предусмотрено.

И ведер здесь тоже не предусмотрено. Здесь вообще ничего нет! Я готова взорваться, накричать на него, даже ударить, но только вряд ли это поможет. Дима не виноват в том, что нам обоим приходится терпеть. Он тоже жил в нормальном доме, на всём готовом, и ему тоже нелегко, только, в отличие от меня, от не показывает вида, что ему трудно и создает хорошую мину при плохой игре. Мне этого качества явно не достает.

Сделав глубокий вдох на «раз-два» и выдох на «три-четыре», я немного успокоилась и произнесла совсем другим тоном:

— Ладно, пошли.

Мне не хочется быть истеричкой, тем более за прошедшие сутки я и так показала себя не с лучшей стороны. К тому же я отлично понимала бесполезность сопротивления этому парню. Насколько я успела его узнать, он не из тех, кто идет на попятную, и если он сказал, что мы пойдем к реке, — что ж, ладно.

Дима вытащил откуда-то из-за холодильника несколько цветных тряпок и бросил мне в руки:

— Думаю, это понадобится.

Я с ужасом разглядывала их, подавляя в себе желание откинуть прочь. И где он только достает всё это добро? Вроде чистые. Похоже, это была чья-то одежда: рубашки со срезанными пуговицами (не иначе как Дима с утра постарался?), детское платье. В этом доме жил ребенок — делаю вывод я. Может быть, совсем недавно, всего пару дней назад. А теперь здесь живу я, без разрешения, помимо собственного желания, просто потому, что другого выхода у меня нет.

Дима первым вышел из дома, и я последовала за ним. Дорога достаточно широкая, чтобы идти рядом, но я не догоняла его и шла чуть позади. Я пыталась придумать, как сделать так, чтобы вымыться, чтобы не замерзнуть и не подхватить воспаление легких. И чтобы Дима при этом не видел меня голой.

До речки оказалось всего пять минут ходьбы. Она не выглядела грязной, хотя меня всё равно передергивало при мысли, что мне придется в неё войти. Присаживаясь на корточки, я опустила пальцы в воду и ощутила, какая она холодная.

— Ты в своем уме? Мы заболеем, — уверенно заявила я, поднимаясь на ноги и беспомощно глядя на парня.

— Дело твое. Можешь подождать меня здесь, — стягивая через голову кофту и собираясь проделать то же самое с футболкой, произнес Дима.

Я поспешно отвернулась, чувствуя себя неловко.

— Ладно. Давай сначала ты. Я вон там, подальше, буду ждать.

Не говоря больше ни слова, я отошла в сторону, туда, где на почти облетевшем кусте шиповника притулилась стайка воробьев. Солнце сегодня светило особенно ярко, словно пытаясь частично компенсировать то, что творилось вокруг и в душе, и у меня само собой создалось хорошее настроение. Я любовалась маленькими существами на ветках, опасаясь подойти ближе и спугнуть их, и чувствовала, как улыбка невольно растягивала мои губы. На минуту я умудрилась забыть о том, что где-то там, может быть, всего в нескольких сотнях метров от нас, рыщут стебачи. На минуту у меня получилось забыть о том, что мое будущее сейчас неясно, как никогда. Что я потеряла своих родителей и подругу, и даже не знаю, живы ли они. Что мне голой придется купаться в ледяной речке, чего раньше я никогда не делала.

Я жадно вдохнула чистый воздух и подняла глаза к небу. Это невозможно, но я и правда почувствовала себя счастливой. Всего на короткий миг, я это знала, но так хотелось его продлить.

Небо синее, с тонкими перышками-облачками, как будто невидимый художник случайно махнул пару раз кисточкой с белой краской. Солнце слепило глаза, придавая увядающей природе особое очарование. Заливистый свист воробьев дополнял эту картину звуками жизни. И казалось, будто я осталась одна во всем мире, будто природа вернулась к своему первозданному облику и так будет всегда.

— Ты готова? — услышала я голос за спиной, и на секунду мне показалось, что он не такой отстраненно-холодный, каким был пять минут тому назад.

Поспешно оборачиваясь, я застала неожиданно-умопомрачительную картину. Дима стоял в одних джинсах, без футболки. У меня перехватило дыхание. Кажется, я начала краснеть. Я знала, что должна отвернуться или хотя бы отвести глаза, но не могла себя заставить сделать это. Словно загипнотизированная, я следила, как капли воды стекали по Диминой груди, как они застывали на его крепким плечах и руках, а затем соскальзывали на землю. Его волосы от воды стали ещё темнее. В нем было что-то магическое, он походил на тех прекрасных мужчин, что древние греки запечатлевали в скульптурах. Он был прекрасен.

Вот и ещё один впечатляющий момент. Очень впечатляющий.

«Спокойствие, только спокойствие!» — твердила я себе.

Но, Боже, какой же он прекрасный!

Дима не замечал моего пристального взгляда. Он встряхнул головой, и брызги слетели с его волос. Он подошел ко мне, чтобы взять из моих рук одну из рубашек со срезанными пуговицами, а потом небрежно обтерся ей, словно полотенцем. Он был так близко, что я оказалась не в силах ни о чем больше думать, ничего оценивать, а могла лишь любоваться этим совершенством. Бывают же такие красавцы! И обязательно с дурным характером.

— Ну так пойдешь или нет? — напомнил мне Дима о цели нашего визита сюда, и я легонько встряхнула головой, стараясь вернуть свои мысли в нужное русло.

Дима тем временем успел натянуть футболку, и она кое-где прилипла к ещё не совсем просохшему телу. Я опасалась, что он заметит мой взгляд и поспешно отвела глаза, пробормотав:

— Угу. Только отойди подальше.

Он не произнес ни звука, но я и не ждала ответа. Обойдя парня, приблизилась к воде с замирающим сердцем, но отступать было некуда, другого варианта нет и не предвидится.

Я предусмотрительно отошла от Димы на почтительное расстояние, но всё равно постоянно оглядывалась, чтобы убедиться, что он не подсматривает.

Вода была жутко холодной, и я моментально покрылась гусиной кожей. Мне хотелось поскорее выйти из нее, но я заставила себя ополоснуться ей, а затем, как могла, руками, без шампуня и мыла промыла голову. Я дрожала от холода, но всё равно заставляла себя смывать грязь и дурные воспоминания.

«Говорят, холодная вода закаляет, так что тут одно из двух: либо я подхвачу воспаление легких, либо стану здоровой и выносливой», — убеждала я себя, умываясь. Но всё же не выдержала и трех минут в ледяной речке.

Поспешно выбравшись на берег, я быстренько отжала руками волосы, вытерлась чистой рубашкой и напялила свою одежду. С одеждой пришлось повозиться, так как она липла к каждому сантиметру моего тела и упорно не желала натягиваться. Постепенно справившись и с этой задачей, но не переставая дрожать от холода, я вернулась к Диме. Он стоял у того же куста, где пару минут назад находилась и я, и мне показалось, что в этот момент он испытывал те же самые чувства. Мне вдруг стало жутко неловко, что я нарушаю его личное пространство. Я громко прочистила горло, давая понять о своем присутствии. Дима резко обернулся и уголки его губ слегка приподнялись:

— Да ты героиня, не побоялась холодной воды.

Я догадалась, что он надо мной смеется, и мне это совсем не нравилось.

— У меня не было выбора, — серьезно произнесла в ответ, всем своим видом показывая, что не разделяю его смешливого настроения.

Дима удивленно приподнял брови, но ничего не ответил. Словно играя в пинг-понг, мы перебрасывались редкими фразами, но уже без прежней враждебности, а так, как будто бы встретились два малознакомых человека и пытаются понять, чего стоит каждый из них.

— Ладно, пошли, — наконец произнес Дима, проводя рукой по влажным волосам.

— Может, побудем немного здесь? — неожиданно для себя самой выпалила я.

Мне очень понравилось здесь. В этом месте чувствовалась настоящая жизнь, и притуплялось чувство страха. И даже несмотря на пробирающий до костей холод после ледяной ванны, я не хотела уходить отсюда.

Парень пожал плечами, показывая тем самым, что он не против, и, молча стянув с себя кофту, протянул её мне:

— Оденься.

— Не нужно, всё в порядке.

— Надя, — настаивал он, кажется, впервые назвав меня по имени.

Я взяла его кофту, на секунду случайно касаясь Диминых пальцев. Меня словно обдало горячей волной, и я тотчас забыла и о том, что мне холодно, и о том, что вокруг военные действия пассивного характера. Интересно, что думает и чувствует он, когда прикасается ко мне?

Я натянула кофту на плечи и застегнула на замок под самое горло. Мне сразу стало теплее. Я прикрыла глаза и представила, будто это он сам меня обнимает, и улыбка снова невольно вырвалась наружу. Я только собралась спросить у него, сколько ему лет и где он учится, когда расслышала нечто новое, вплетающееся в уже привычные звуки осени. Это были приглушенные голоса неподалеку. Где-то рядом находились люди.

— Дима, — я с трудом выдавила из себя его имя, и когда мы взглянули друг другу в глаза, то поняли всё без слов.

Это стебачи.

Ужас окутал меня в одну секунду, не оставляя от прежней безмятежности и следа. Я ещё не различала слов, но понимала, что голоса доносятся сзади. Путь к отступлению для нас оказался отрезан.

— Придется вплавь, — коротко бросил Дима, хватая меня за руку и пытаясь тащить в сторону реки.

Но я проявила неожиданное для него упорство и почти не сдвинулась с места.

— Ты чего?

— Я не умею плавать, — призналась со стыдом.

Он округлил глаза словно умение плавать — то, без чего человек не может существовать в принципе. Его выражение лица на миг отразило недоверие, но потом до него дошло.

Я ждала. Я боялась, что он бросит меня здесь, одну. Ведь это разумно — желать спасти свою жизнь. Но он не ушел. Более того, он по-прежнему не выпускал мою руку из своей. Я чувствовала, как его пальцы крепче вплелись в мои и легонько сжали мою руку.

— Ладно, — коротко бросил он, и на его лице отразилась усиленная работа мысли. Не представляю, что можно придумать в такой ситуации. И всё из-за меня! Нужно было идти в наш временный дом сразу же после того, как искупались в реке. А теперь из-за меня мы оба попали в ловушку.

В этот момент я ненавидела себя так сильно, как никогда. У меня даже не было слез, чтобы заплакать.

Конечно, не факт, что мы бы успели дойти, или что именно там нас бы не поджидал «сюрприз»…

И всё-таки я надеялась, что это не они. Не стебачи. Может быть, это наши, люди, которые ищут последних оставшихся в этом городе. Но и эту мысль я тут же забраковала, потому что нас давно уже никто не ищет. Каждый спасает свою жизнь так, как может. Каждый сам за себя. И только мы с Димой всё ещё держимся вместе.