Тени прошлого

Ирина Малаховская-Пен, 2021

Екатерина живет и работает в небольшом приморском городке. У нее прекрасные отношения с мужем, дочь учится в МГУ в Москве, она счастлива. Внезапно в ее жизнь вмешивается давно забытое прошлое в лице ее первенца, молодого человека по имени Андрей, много лет назад отданного в чужую семью на усыновление. Стабильная жизнь Екатерины в момент теряет опору и грозит развалиться.

Во время совещания Андрей получил сообщение от матери: «Сынок, срочно приезжай!»

Мать уже несколько недель лежала в хосписе. Точнее, не лежала, а тихо уходила. Как только мама заболела, Андрей перевёз её к себе в Москву. Он вылетел из родительского гнезда рано, сразу после школы. Сходил в армию на год, чтобы окрепнуть духом. После поступил в институт на экономический факультет.

— Почему не наоборот. — смеялась мать. — Сначала отучился бы на свежую память, сразу после школы, а потом уж и в армию.

— Моя память всегда свежа, мамуль. — отвечал Андрей, обнимая мать. — А в армии лучше служить, пока молодой. И физически проще, и вообще.

Его мать была простой деревенской женщиной, всю жизнь работала, воспитывала их с сестрой. Временами боролась с запоями отца. Правда, последние лет семь он не пил. Но мать уже успела надорваться. Она никогда не жаловалась, вот только Андрей понимал, насколько ей тяжело. Нужно было забрать её раньше, пока была здорова. Но у него было много дел. Сначала он учился, потом зарабатывал стартовый капитал, параллельно выбирая себе нишу для бизнеса. И выбрал: страхование. Он начал с простого агента, чтобы изучить вопрос изнутри. Потом быстро стал руководителем отдела, а после и заместителем руководителя компании. Когда понял всю систему и обзавелся клиентами — ушёл из фирмы, чтобы работать на себя. Ему удивительно пёрло. Многие клиенты пожелали и дальше работать с ним. Ох и рисковал тогда Андрей! С минимумом капитала… а клиенты вели своих родственников и друзей к «Этому милому молодому человеку», который возился с каждым, подбирал лучшее, объяснял, рассчитывал, учитывал. И уже через год ему потребовались сотрудники, так как он перестал справляться сам. Сейчас, спустя четыре года, его страховая фирма вполне могла конкурировать с многолетними компаниями, имеющими громкое имя. По крайней мере, на отсутствие клиентов он не жаловался. Сейчас они обсуждали, стоит или нет открыть новый офис у метро Новослободская, так как подвернулось помещение, который знакомый Павла, заместителя Андрея, сдавал в связи со срочным отъездом за смешные для центра деньги. И тут пришло сообщение от мамы. Андрей встревожился потому, что мама никогда не беспокоила его на работе. Ждала, пока он приедет к ней вечером. Никакие деньги не помогли вылечить мать. Но хотя бы обеспечили ей должный уход и обезболивание.

— Паша, закончите без меня?

Заместитель и два начальника отделов уставились на него.

— Что-то случилось? — спросил понимающий Павел.

— Надеюсь, ничего страшного. Но нужно поехать.

— Хорошо, но ты сам-то что думаешь? А то всё больше слушал, я не пойму… берем офис, или нет?

— Расширяться — всегда хорошо. Но с другой стороны… что нам это даст? Сейчас всё в основном в онлайне решается. Ты же понимаешь, что лишнее помещение ничего не дает. Кроме новых трат.

— Тогда может перенести головной офис туда? Там место лучше…

— А вот этого делать не стоит, я думаю.

— Ну, и чего тогда обсуждать без тебя? Всё ясно, офис не берем. Живём, как жили. — Паша приуныл.

Хотел помочь товарищу. Андрей именно на это и ориентировался, когда брал людей. На человечность. Акул зубастых в бизнесе пруд пруди. А людей — раз, два, и обчёлся.

Около метро Автозаводская Андрей бросил машину и пошёл пешком. Трёха стояла намертво. Она всегда тут стояла. На машине по кольцу он ехал бы ещё час, а то и полтора. А так пробежался за десять минут. Аккуратно переоделся в халат и бахилы, поднялся наверх, встретил врача.

— Здравствуйте, Валентин Семенович. Как у нас дела?

— А как у нас дела, Андрей? Я же вам сказал: готовьтесь. Счёт идёт уже на дни.

— Верить не хочется. И потом, как к этому можно подготовиться?

— Она у вас молодец. Вот просто молодец. Далеко не все так справляются, как она. Сегодня вставала, гоняла курильщиков в туалете.

— Вот поэтому мне и трудно поверить, что это — всё.

— Такая коварная болезнь… уж поверьте. Она держится из последних сил. А вы что-то сегодня рано? — врач посмотрел на часы.

— Мама сообщение прислала. Я думал, может ей хуже.

— Да ей уже не будет хуже, Андрей. Просто скоро всё закончится. Ну… я пошел.

Всё закончится… и как ему с этим жить? Надо, наверное, вызвать отца и сестру. Чтобы они могли попрощаться, пока ещё не закончилось. Андрей натянул бодрую улыбку и шагнул в палату.

— Мамуль, привет! Как ты у меня сегодня? — ласково сказал он.

— Присядь… — мать показала на стул.

— Что такое? — Андрей присел. — Не пугай меня!

— У меня нет времени на предисловия, милый…

О, Боже… его мама, которая всю жизнь работала в селе, как каторжная, заговорила литературными словами. Андрею стало жутковато.

— Мама, ты меня пугаешь.

— Поэтому я скажу сразу. Прости, что я это говорю. Прости, что мне приходится. Прости, сынок… — мать залилась слезами.

— Мама, да что произошло!?

— Андрюша, мы с папой… мы усыновили тебя. Тебя родила другая женщина. Прости меня, если сможешь.

— За что?! — оторопело спросил Андрей.

— За то, что не говорила раньше. За то, что сказала. За всё.

Москва. Внуково.

Павел провожал траурно одетого Андрея на самолет. Шеф взял отпуск на неопределенное время. Он только что вернулся с похорон матери, два дня ничем не занимался, кроме каких-то своих личных дел, и вот снова уезжал. Они прекрасно справлялись и без него, просто Андрей так любил своё дело, клиентов фирмы, с таким удовольствием работал… что на него нашло? Повлияла смерть матери? Его как будто подменили. Был одним человеком, а стал совершенно другим. Внезапно. Андрею именно так и казалось сейчас. Что он всегда был кем-то, кого знал с детства. И в одну минуту этот человек исчез. Да просто потому, что и не существовал никогда. А тот, который появился, и, получается, был всё время, — он был совершенно незнаком Андрею. Кто он такой? Что от него ожидать? Мир просто взял и перевернулся с ног на голову. Его собственный мир. То, что было таким важным, оказалось вообще неважным. Зато появилась цель. И это вообще не радовало. Зачем она ему сказала? Ну зачем? Эх, мама-мама. Сказала, и умерла следующим утром. А он остался с этим знанием, как с бомбой под ключицей.

Андрей не успел вызвать в столицу отца и сестру. Он перевёз тело матери на родину, в деревню, и там они большой семьей, со всеми родственниками, похоронили её. Только получалось так, что родственники не были Андрею родными. И тоже всё знали. И молчали всю жизнь. Как вообще его родителям удалось в небольшой деревне сохранить такую тайну — немыслимо!

— Всё будет нормально, не переживай! — прервал его мысли Паша.

— Что? А! Я не переживаю. Я в тебе уверен.

— Зачем ты вообще летишь в Анапу? Я просто не понимаю, что с тобой происходит.

Паша не на шутку волновался за Андрея. Он вообще был такой, эмпатичный парень. Понимать бы ещё, что у Андрея стряслось. Явно дело не только в смерти матери.

— Ой… давай я тебе потом всё расскажу. Сейчас бы самому разобраться. Паш, ты не звони мне без особой нужды. Давай всё сам. Ладно?

— А когда ты вернешься-то?

— Как получится. — пожал плечами начальник и исчез в лабиринте контроля.

Анапа. Аэропорт.

Катя с Сашей провожали дочь на учёбу в Москву. Даша в шутку высказывала недовольство проведенными у предков каникулами.

— Мама, ты откормила меня!

— Как я могла?! Ужас. Ну, ничего, за семестр похудеешь. Когда теперь поешь нормальной домашней еды? На новый год?

— Я пока даже думать об этом не хочу! Сейчас сяду в самолет, и джинсы лопнут. — пожаловалась Даша, обнимая мать.

— В машине же не лопнули. — резонно заметил Саша.

Они расцеловались, и стояли, смотрели Даше вслед, пока она не скрылась из виду.

— Опять не позвонит, когда приземлится. Никогда не звонит! — сварливо заметила Катя.

— Мать, не придумывай… всё будет в порядке. Утром позвонишь ей сама.

— У тебя завтра выходной ещё?

— Да. Завтра дома еще.

— А мне на работу. — вздохнула Катя, садясь в машину.

— Ничего. Придешь домой, а ужин уже готов. Ты же меня знаешь.

Катя не сомневалась, что не только ужин будет готов. Ещё и накрыто будет, свечи, вино. Сашка любил её и старался привнести романтику в их, уже более, чем двадцатилетние отношения, спасибо ему.

Они приехали домой, навели вместе порядок, поужинали, посмотрели фильм, и занялись сексом. Всё таким же бурным и ярким, как двадцать лет назад. Как же Кате повезло с мужем… как не повезло первый раз, и как повезло во второй. Удивительно даже. Кто бы подумал, что так бывает… Катя думала свои сладкие, томные мысли, засыпая у Саши на плече. Самолёт с Дашей благополучно приземлился в Москве, они посмотрели на сайте. Дочь, конечно, не позвонила. Ничего, завтра Катя позвонит ей с работы, и в сотый раз без надежды на успех скажет, что нельзя быть такой эгоистичной. А Даша заверит её, что, конечно, больше никогда не будет. А потом всё повторится, и это просто жизнь. Отцы и дети. Где-то на этом моменте Катя и уснула.

Утром она встала тихонько, чтобы не будить Сашку. Собралась, позавтракала и вышла из дома. Если бы Сашка проснулся — обязательно бы повез её на работу. Неугомонный. Пусть отдыхает, у него тяжелая работа. Врач на скорой помощи в их небольшом пригороде Анапы, где две бригады в смену на весь городок… сейчас хоть сезон идет на спад, а когда туристы — Сашка просто с ног валится от усталости. Радостная, что ускользнула из дома, не побеспокоив мужа, она вышла из калитки, и увидела на лавочке у соседского забора молодого человека.

Как странно… он ей кого-то напоминал. И вообще, по непонятной причине, от одного вида этого парня у Кати всё перевернулось внутри. Она даже ощутила порыв вернуться домой, и никуда не ходить. Парень пристально смотрел на неё. Катя взяла себя в руки, и пошла на остановку. Спиной она чувствовала на себе тяжелый взгляд. Что за ерунда? Кто это? На вид ему лет двадцать пять, он совершенно точно не местный. Кого же он ей напоминает, так смутно, и так мучительно… и почему он так смотрит на неё. Острым, недобрым взглядом. Прежде чем повернуть за угол, Катя обернулась. Молодой человек не сдвинулся с места, так и сидел на лавочке. И смотрел. Именно на неё. Смотрел так, что было жутко. Катя споткнулась, но продолжила идти. Скрылась от этого странного взгляда за углом, но легче не стало. Доставая в маршрутке кошелек, Екатерина обнаружила, что у неё дрожат руки. Сильно дрожат.

Катя зашла в свой санаторий без опозданий. Часы показывали ровно девять. Администратор Ира прытко вскочила на ноги:

— Доброе утро, Екатерина Викторовна!

— Привет, Ир. Кофе-машину починили?

— Нет ещё. Сегодня мастер придёт. А вы чего-то бледная… вы как чувствуете себя? — забеспокоилась Ира.

— Нормально я себя чувствую, Ир. Спала плохо просто. — её раздражала привычка Иры скатываться с делового общения Бог знает куда. — Столовая открыта?

— Конечно. — удивилась Ира.

Ей тоже не особо по душе была главбухша. Ишь ты, цаца какая. Не по чину ей знать, во сколько столовая открывается.

— Принесите мне оттуда кофе. — Катя прошла в крыло, где находился её кабинет.

Кофе ей принесите. Так бы и плюнула туда! Ира завидовала Катьке. Выглядит молодо, стройная, хоть и лет уже немало. Дочь отправила учиться аж в Москву. Муж пылинки с неё сдувает. И чего в ней такого особенного? Почему всё ей? Ире не приходило в голову, что Дашу не отправляли учиться — поступила сама. Что внешний вид Кати уже какое-то время требует от неё определенных усилий и вложений. И вообще, что она могла знать о Кате? Ира знать не знала, что пережила высокомерная с виду Екатерина в своей прошлой, не такой благополучной жизни.

Когда в бухгалтерию зашла директор, она увидела следующую картинку: Катя сидела за столом, заваленном документами, и держала в руках стакан с кофе. Но кофе она не пила, а залипала в окно. Любовь Валерьевна посмотрела — за окном ничего интересного не было. Катя никак не реагировала на её появление, и Люба заговорила:

— Катя, документы на продление лицензии готовы? У вас?

Катя вздрогнула и пролила пару капель кофе. Слава Богу, не на бумаги. На стол пролила.

— Что? — спросила она с отсутствующим видом.

— Да вытрите вы стол! Сейчас же под бумаги натечет.

— А! Да-да, сейчас. — Катя схватила салфетку и начала бестолково тереть стол. — Документы через пару часов будут.

— Через какую еще пару часов? Мне сейчас их везти надо! Что происходит? — возмутилась Директор.

— Да всё нормально! Задумалась просто.

— Задумалась? Я документы жду, а она тут в Аристотеля играет… бред какой-то! Дома подумаешь, через час чтобы бумаги у меня были.

Директор вышла, хлопнув дверью. Катя помотала головой, разгоняя навязчивые мысли и видения, и принялась за работу. Да что это с ней, правда?

Вечером лавочка около соседей была пуста. Катя даже рассмеялась вслух с облегчением. Ну, сидел тут кто-то с утра… зачем сразу пугаться и что-то себе придумывать? Мало ли кто это был вообще. Катя-то знала причину своего страха, парень слишком пристально смотрел на неё. Это было странно. Ну да мало ли чего странного в жизни бывает! Она заперла за собой калитку и прошла в дом.

— Привет! Ну как отдохнул?

— Отлично! Надеюсь, ты голодная. — Саша помог ей раздеться. — Ну, позвонила Даше? Как она там?

— Не звонила… замоталась, знаешь.

Повисла пауза. Такая плотная, как кулиса в театре.

— Как не звонила!? Да ты ей каждый день звонишь? А уж после перелета… — Саша замер над столом с салатником в руке.

— Я подумала… ей двадцать один год. Ну что я ей всё названиваю? Соскучится — сама позвонит. Я такая голодная! Садись скорей.

Катя предложила посмотреть кино. Какую-нибудь драму. Саша удивился: Катя не любила драмы. Просто не признавала, как жанр. А тут… не позвонила дочери, захотела драму. Что с женой происходит? Однако драму они посмотрели. Легли спать. Кате не спалось. Она крутилась и крутилась, отгоняя от себя какие-то странные мысли, которые лезли к ней вновь и вновь. Как змеи. Настырные ядовитые змеи. Саша в силу профессии спал чутко:

— Кать, чего ты крутишься?

— Да так… думаю я.

— О чём?

— О фильме.

— Нашла о чем думать! — проворчал Саша. — Мало на работе мне бессонных ночей, ты ещё спать не даешь.

Катя подумала, что какая-то ерунда получается. На работе думать нельзя, дома — тоже. А когда и где ей думать-то? Но Сашу похлопала по плечу со словами: «Баю-баюшки-баю». Он тихонько рассмеялся, повернулся и обнял Катю. Она согрелась и уснула в кольце его надежных рук.

Утром Катя уже доделывала макияж, когда Саша проснулся.

— Подожди, отвезу!

— Не надо. Лежи, отдыхай. Тебе в ночь.

— Отвезу!

Саша быстро собрался, вышел прогреть двигатель. Когда они с Катей выехали из ворот, на соседской скамейке снова обнаружился вчерашний молодой человек. Он смотрел на Катю. Также, как вчера. Что за чертовщина? Подойти, и спросить в лоб: «Ты кто?» Внутренний голос шепнул: «Сиди!». Она осталась в машине, напряженная, как струна.

Около санатория Саша притормозил и потянулся поцеловать жену, странно молчащую всю дорогу.

— Что? — подскочила она.

— Ничего. Приехали. Ты не видишь? — да что с ней такое…

— Вижу я всё! Я не слепая! И не надо на меня кричать! — Катя повысила голос, и выскочила из машины, не поцеловав его.

Вечером лавочка была пуста, но Катя знала, что это ни о чем не говорит. Этот странный тип где-то рядом. Она не успела зайти домой, как зазвонил сотовый. Даша:

— Мамуль, ты мне не звонишь! Ты здорова?

— Да, дорогая. Всё в порядке.

Она поболтала с дочерью. Разговор был прерван звонком в домофон.

— Даша, я перезвоню.

— Хорошо. — удивленно ответила Даша.

«Пока» — в опустевшую уже трубку. Но долго раздумывать Даше было некогда. Столичная жизнь не оставляет много времени на раздумья.

Катя вышла во двор и открыла калитку. Она не хотела спрашивать через домофон «Кто там?» Она и так знала — кто. Открыв калитку, Катя молча смотрела на парня. Он заговорил сам:

— Вы Соколова Екатерина Викторовна.

— Я.

— В девичестве — Кушлянская. По первому мужу — Серова. Так?

Кате стало дурно. От ситуации в частности и от предчувствия в целом.

— Всё так. Кто вы? Что вам надо?

— А я Черняк Андрей Сергеевич. Ну, здравствуй, мама!

Всё поплыло у неё перед глазами. Ну, а что ты хотела, Катя? Когда-то это должно было случиться… или, ты наивно полагала, что нет, никогда?

В этом его «Здравствуй, мама!» было столько сарказма… даже издёвки какой-то, что у Кати тоже сразу выросли шипы. Чувство вины уступило место сопротивлению и злости:

— Как ты нашёл меня? Откуда ты вообще узнал?

— Мама сказала перед смертью. — он посмотрел на неё с насмешкой. — Моя настоящая мама.

— Понятно. Сочувствую. Но это не объясняет, как ты меня нашел?

— А что тебя находить-то? Расспросил отца. Он дал твои вводные: ФИО, прошлый адрес в Новосибе. Ну, а дальше дело техники. Ты же собственноручно меня им преподнесла. Никакой тайны. — Андрей полез в карман, достал картонное свидетельство старого образца, с зелёной корочкой, открыл. — Видишь, написано: погашено. А тут твои данные. И его. Где он, кстати?

— Кто — он?

— Батя мой. Сергей Серов. Надо же и ему почтение выразить.

— Послушай. — Катя остановила его, упершись ладонью в грудь. — Давай не здесь, пожалуйста!

— А. То есть, ты меня не пригласишь даже?

— Давай завтра. Встретимся на пляже, я скажу, где. Там сейчас уже никого. Погода испортилась. Там и увидимся. Я отвечу на все твои вопросы.

— Да нахрена мне твои ответы! Я просто хотел в глаза тебе посмотреть. В бессовестные. — зло бросил Андрей.

— Ты же ничего не знаешь! — Катя вдруг перестала злиться.

Она сама во всем виновата. Она, и больше никто. Сергей давно умер, значит, ответственность за содеянное на ней. Кате нужно поговорить с ним, раз уж она её нашел. Но не тут… не тут!

— Андрей, я не могу у себя дома с тобой общаться. Я замужем и у меня соседи. Пожалуйста, прошу тебя, давай встретимся завтра. Мне нужно всё тебе объяснить! Мне важно, чтобы ты понял.

— Правда? Тебе пять минут назад было наплевать. А теперь стало важно?

Она умоляюще сложила руки.

— Ладно. — сдался Андрей. — Во сколько завтра.

— Давай часиков в двенадцать. Я кое-что улажу, и приду.

Он согласился, слава Богу! Как же теперь уснуть… совершенно невозможно уснуть после такого. Катя полночи ворочалась с боку на бок, потом встала и приняла снотворное. Когда утром она проснется полусонная, это сработает в плюс к дурному самочувствию, которое Катя планировала использовать, чтобы отпроситься с работы. Когда ей всё же удалось уснуть, она оказалась в странном сне. Какое-то длинное помещение с высокими окнами, серого цвета. Отдаленно напоминает школу. Ни ночь, ни день — не пойми, что. Туман, как в фильме ужасов. И мальчик лет семи. Мальчик называет её мамой, но не позволяет обнять себя.

— Почему? — в отчаянии спрашивает Катя.

— Уже поздно. — с сожалением говорит мальчик.

Все попытки приблизиться к нему с треском проваливаются. Она пытается, идёт, идёт, делает шаги, но остается на месте. Вдруг звенит звонок. Катя оглядывается по сторонам и спрашивает:

— Мы в школе? Это звонок?

Мальчик мотает головой и говорит:

— Будильник.

Сквозь звон очень плохо слышно.

— Что? — кричит она.

— У тебя будильник.

Катя резко села в кровати. Мальчик во сне не был похож на Андрея. Но он точно был её сыном. У Кати оставался в запасе час, а потом нужно будет звонить на работу и отпрашиваться. Да, о Сашке-то она не подумала! Он же скоро вернется с работы… придется уйти из дома и погулять где-то до двенадцати.

Любовь Валерьевна выразила крайнее недовольство тем, что Катя не придет.

— Вы заболели? — неприятным голосом спросила она.

— Нет, просто очень нужно решить кое-какие личные дела.

— Екатерина, это на тебя не похоже. — заметила директор. — Ты вообще на себя последнее время не похожа. Может быть что-то случилось, и я могу как-то помочь?

«Если бы» — грустно усмехнулась Катя про себя, а вслух заверила Любу, что всё в порядке, и она завтра выйдет на работу. Как штык. Ну, или как огурец.

Выйдя из дома, Катя едва не столкнулась с мужем. Спряталась за дерево. Дождалась, пока он въедет во двор, и проскочила свой проулок за минуту. В Краснодарском крае было девять утра, а значит в Новосибирске уже добрых двенадцать. Олег точно не спит. Она набрала номер своего давнего друга, знающего всё про её прошлую жизнь:

— Привет!

— О! Здорово! Как жизнь? — обрадовался Олег.

— Он меня нашёл! — обреченно сообщила Катя.

— Кто — он? — ничего не понял Олег.

— Мой первый сын. Игорь. Но сейчас его зовут Андрей.

— Я помню. Нашёл, и… что? — насторожился Олег.

— И… пришёл ко мне домой! У меня руки трясутся до сих пор. Полночи не спала.

— Сашка знает? Он был дома?

— Не было его, слава Богу. Я кое-как уговорила Андрея увидеться в другом месте. Вот, скоро иду к нему на встречу. Олега, мне ужасно плохо! И страшно! Что, ну вот, что я ему скажу, а?

В трубке повисла пауза. Оно и понятно. Надо еще переварить такое, прежде, чем найти, что ответить.

— Кать, ты расскажешь ему всю правду. Да, она ужасная, эта правда. Болезненная. Неприглядная. Но придётся. Он должен знать, что у тебя не было другого выхода!

Они встретились у моря. Андрей, глядящий на Катю настороженным взглядом. И Катя, готовая ко всему.

— Почему тут?

— Городок маленький. А тут сейчас никого. Я по этому пляжу люблю гулять одна. Думать.

— Видимо, есть о чём подумать, да Катя? — усмехнулся Андрей.

— Смотри, видишь доску на двух камнях? Такая импровизированная лавочка. Идём туда? — игнорируя насмешливый тон Андрея, сказала она.

— Да как скажешь, мне всё равно.

Они присели. Море было спокойным. А погода непривычно холодной для Краснодарского края. Чайки хором и по очереди выкрикивали резкие пронзительные звуки.

— Тут всегда так?

— Что? — не поняла она.

— Птицы кричат?

— А. Это они недовольны похолоданием. Собираются куда-нибудь, где теплее. Я им завидую иногда. Ни паспортов, ни границ…

— Ни флага, ни родины. Ясно всё. Ты мне рассказывать-то что-нибудь будешь? Или зачем я пришёл? — поежившись спросил Андрей.

— Я думала, у тебя есть вопросы… — растерянно сказала Катя.

— Слушай, ты это серьезно сейчас? — разозлился Андрей. — Ты меня двадцать семь лет не видела, а теперь и сказать нечего?

— А что нужно сказать? — сделала невинные глаза Катя. — Прости меня!

— Отлично! Продуктивно, конструктивно! Давай. Рассказывай.

— Что?

— Всё подряд рассказывай. Как так вышло, душа моя? — сарказм плескался в его голосе через край.

Катя сидела, как будто прибитая волной, и думала, что он на всё это имеет право. На сарказм, на презрение, сквозившее в каждом слове. На взгляд, настороженности в котором хватило бы на стаю волчат. Он и есть волчонок, хоть и взрослый парень уже. Злобный, преданный своими, волчонок.

— Я тогда начну издалека. Чтобы тебе всё было понятно. — смиренно сказала Катя. — Только спросить хочу. Можно?

— Валяй.

— Что случилось с Тамарой? Молодая же ещё совсем.

— Пятьдесят шесть. Рак.

— Ох… этот рак. Твой отец… Сергей… ну, который биологический. А то у тебя и там, и там Сергей… в общем, тоже рак.

— Давно?

— Да-а. Моложе был, чем ты сейчас. В двадцать семь лет сгорел.

— Соболезную. Ты рассказывать-то будешь?

— Да-да. Буду. Сейчас, соберусь с мыслями.

1991 год. Новосибирск.

Восемнадцатилетняя Катя узнала, что беременна. У них с Сергеем был роман. Роман века, роман школы, роман района. Ни у кого больше не было таких отношений. То страсть в первом попавшемся месте, то скандал с дракой, тоже не выбирая где и как. Школа закончилась год назад, а они остались. Им завидовали, сочувствовали, любили и ненавидели. Но одно было точно: их лавстори была под пристальным вниманием жителей небольшого райончика. Мало кто был занят любовью в их годы. А если и был, то параллельно с нужными и правильными вещами: учебой, работой. Их же роман послужил причиной тому, что ни Катя, ни Сергей не поступили в институт. Но на работу устроились. Вместе. И там находили повод, время и место заниматься любовью и скандалить. Всё шло, ехало, катилось и прикатилось.

— Я беременна. — объявила Катя.

— Не. Мне нельзя дома такое говорить. Меня батя с говном сожрет.

— Ничего, я сама ему скажу. Мне пофигу на твоего батю. Ты сам скоро станешь батей.

— А может аборт? — трусливо спросил Серега.

— Ну, нет! Аборт был год назад, когда врачи не разрешили рожать из-за почек. Кстати, тогда ты меньше боялся отца своего.

— Тогда меня так взгрели за институт, что это бы, наверное, показалось ему мелочью.

— Решено. Я поговорю со своими, и с твоими. Сами мы не справимся. Пусть помогают.

— Хорошо. — согласился Серега.

Получать от отца он жутко боялся. А её, Катю, обижать не боялся. Ей бы тогда задуматься, что хорошего может ждать женщину с человеком, способным ударить. Но она не задумалась. Катя думала о беременности, о родах, о том, что в институт пока не будет поступать, и слава Богу. Ей было интересно и волнительно. Она поговорила со своими родителями, с его, и организовала их с Сергеем свадьбу. Сергей, у которого было хобби — спекуляция, достал Кате какое-то совершенно умопомрачительное свадебное платье. В магазинах ничего подобного было не сыскать. Когда они собирались ехать в ЗАГС, в комнату зашла мама, и ахнула:

— Ты такая красивая…

С матерью у Кати были натянутые отношения, поэтому такой восторг её приятно удивил и растрогал.

— Спасибо, мам.

— Зачем только тебе всё это… восемнадцать лет. Ну какое замужество?! — мать промокнула глаза платком.

— О чём мы говорим, мам? Я беременная. Мне что, без мужа рожать?

Мать махнула на неё рукой, и вышла.

Свадьба прошла весело и громко. Все, кроме Кати, пили шампанское и водку. Молодых поздравляли от души, с дорогими подарками. В отличие от множества своих подруг, Катя никогда не мечтала о свадьбе, не представляла её. И вперёд всех вышла замуж. И праздник удался на славу…

Наши дни, Краснодарский край.

— Ты его любила, получается? — спросил Андрей.

— Очень. Очень любила. Поэтому ты такой красивый получился.

— Ну, да. А дальше?

— И дальше. Ты меня только не торопи… я очень волнуюсь. — Катя полезла в сумку, достала сигареты.

— Ты куришь? — удивился Андрей.

— Больше двадцати лет не курила. — она щёлкнула зажигалкой. — Ну, слушай дальше…

1991 год. Новосибирск

Сергей не мог ужиться с тёщей. Её педагогическая натура стремилась поучать всех и вся круглосуточно — своих учеников в школе ей было мало. Любопытно, что Катю воспитать нормально она так и не смогла. Так воспитать, чтобы дочь соответствовала её ожиданиям. Вместо института Катя крутила любовь. А теперь и вовсе собралась рожать в столь юном возрасте. Марина Яковлевна не уставала внушать беременной дочери, что она всё делает неправильно. Ситуация дома была — хоть из комнаты не выходи. Они и старались не выходить.

Конец ознакомительного фрагмента.