Наследник для Охотника

Ирина Лисовская, 2022

– Вы? – Соня шокировано взглянула на незнакомца из ресторана. – Что вы здесь делаете? Мы вас не приглашали! – Я – жених, мне не нужно приглашение, – он подмигнул и улыбнулся своей дьявольской улыбкой. – Что за бред? – прошипела Соня, стараясь не привлекать к ним внимание гостей. – Где Слава? Что вы с ним сделали? – Ничего, – Охотник равнодушно пожал плечами. – Он сам от тебя отказался. Хочешь узнать, за сколько мне тебя продал жених? – Вы врете, Слава не мог от меня отказаться! И я не выйду за вас, даже не мечтайте! – Или ты выходишь за меня, или завтра вся твоя семья окажется на улице, без денег и положения в обществе.

ГЛАВА 3

Соня разнервничалась, как только Охотин завез ее на территорию дома. Даже, скорее, дворца из трех этажей. Выйдя из авто, она оглянулась и отметила слишком высокий забор, поежилась почему-то. Ворота автоматически закрылись, Бессоновой сразу пришла на ум только одна мысль: «Ее заперли, как птичку в золотой клетке».

Пока стояла и осматривалась, заприметила двоих охранников. Они коротко смерили ее заинтересованным взглядом. Всего несколько секунд, и их внимание на этом закончилось. Третий вынырнул из-за дома, оценил ситуацию и так же тихо скрылся. А еще камеры. Они были натыканы везде, куда бы она ни оглянулась — повсюду зоркий глаз.

Кажется, сбежать или незаметно улизнуть из дома Охотника невозможно. Не то чтобы у нее реально хватило смелости, но все же. Что за паранойя у Ярослава? Неужели мания преследования?

— Если все рассмотрела, — он нагло перебил ее мысли, возвращая в жесткую реальность, — идем в дом.

Туда она идти совершенно не горела желанием. Сразу представила себе поток нескончаемых родственников Охотина, которые уже выстроились в шеренгу и ждали. Ждали жертву, у которой вскоре высосут всю кровь.

Такой огромный дом, не может же в нем жить лишь несколько человек?

Тем не менее ей стало любопытно, кем Соню представит хозяин дома. И чем же она ему сможет помочь.

Они вошли, и их встретила звенящая тишина. Вопреки ожиданиям, Соню не ждала шеренга родственников. Казалось, дом абсолютно пуст. Ярослав что, реально живет один? Ну, помимо прислуги, конечно же.

И все же, в доме кто-то был. Пройдя через длинный холл и подходя к лестнице, Соня вдруг услышала торопливые шаги. Она не придала шуму значения, Охотин велел идти прямиком за ним, так и сделала.

— Мама, мамочка!

Соня остановилась и замерла, даже перестала дышать. Медленно обернулась, с опаской. К ней вдруг подбежала маленькая девочка и с наскока вжалась в Бессонову, крепко обняв ее за ноги. Малышка вскинула голову, посмотрела полными слез глазами, от которых у Сони подкосились колени, а сердце сбилось с ритма. Понимая, что легкие начали гореть, она сделала глубокий вдох, но не могла разорвать зрительный контакт с небесными глазами малышки. Было в них что-то чарующее, притягивающее внимание. А еще она не могла не заметить явное сходство малышки… с собой в детстве. У Сони было много фоток в возрасте от шести до десяти лет, некоторые даже до сих пор стояли в спальне на тумбочке. Чем дольше она всматривалась в черты лица ребенка, тем сильнее негодовала. Как такое возможно?

— Ты вернулась, — робко произнесла куколка. — Ты меня больше не бросишь?

Соня совсем растерялась, она ожидала увидеть в доме Охотника кого угодно, но не девочку, перепутавшую ее с мамой.

— Маленькая, я не…

Ярослав мгновенно перебил Соню:

— Золотце, иди в комнату. Мама позже придет к тебе.

— Правда, папочка? — и столько было надежды в голосе, что у Бессоновой встал горький ком в горле.

— Правда.

Малышка долго не отпускала Соню, но в конечном итоге отлипла от ног и отошла. Широко улыбнулась. Только сейчас Бессонова увидела поодаль женщину средних лет, одетую в синюю униформу. Она виновато опустила взгляд и явно боялась гнева Охотина.

— Простите, Ярослав Федорович, не доглядела.

— Уведи дочь в спальню, — приказал он женщине. Вероятно, няне девочки.

Та мигом взяла ее за руку и повела к лестнице. Как только они скрылись из вида, Охотин двинулся дальше, Соня поплелась за ним.

Даже в кабинете, когда уселась в кресло, ее не покидало дурное предчувствие. Та девочка — дочь Ярослава? Но тогда где ее мать? Что-то было во всей этой истории не так, и Соня, кажется, влипла сильнее, чем думала изначально. Как следует подумать о девочке у нее не вышло.

— Ярослав Федорович, — в кабинет зашел мужчина с сединой на висках, — очень рад вас видеть.

Они с Охотиным поздоровались рукопожатием, только тогда он полез в свой портфель и достал бумаги. Одну копию дал Ярославу, а вторую — ей.

У Сони из-за нервозности буквы расплывались перед глазами. Даже моргнув несколько раз, она не смогла сфокусироваться и прочесть текст. Увидела лишь жирную надпись: «Брачный договор».

— Если у вас возникнут вопросы по договору, София Игоревна, я с радостью на них отвечу.

Бессонова проигнорировала любезность от адвоката Охотина. Или юриста, без разницы. Куда больше ее волновала часть с погашением долга отца. Соня насчитала пять страниц, пролистала каждую из них по несколько раз, пытаясь отыскать среди нескончаемого потока букв то, что ей нужно. Вообще, в этом договоре не было никакой конкретики. Что-то там про имущество и еще некоторые нюансы, которые никак не касаются ни ее, ни отца. Только интересы Охотина.

— Это то, что я должна подписать? — Соня выгнула бровь, когда смотрела в равнодушные глаза Охотника.

Она же не дура и прекрасно понимает, что сидит здесь, сейчас, не ради будущей дележки имущества в случае развода.

— Естественно, или ты претендуешь на что-либо, нажитое мною до этого брака?

Гад ухмыльнулся, он виртуозно играл на нервах Сони. Она поджала губы, не стала спорить, а еще раз заглянула в договор. На этот раз девушка отнеслась серьезнее — прочитала все пять страниц, намеренно растягивая время. На последней терпение Охотина треснуло:

— Подписывай и не задерживай человека, — прорычал он, и она могла бы поклясться, что мужчина хотел стукнуть кулаком по столу.

Сдержался. Видимо, не собирался устраивать представление перед адвокатом. Нет уж, необдуманно она свою подпись не поставит. Хотя, судя по содержанию договора, все кристально чисто — она ни на что не имеет права после развода. Могли бы уместить все это и в один лист.

Соня взяла ручку со стола Охотина, но, прежде чем расписаться, аккуратно уточнила:

— Здесь ведь нет скрытого смысла? — взгляд Сони был достаточно красноречив, чтобы мужчина его понял.

— Что вы, София Игоревна… — начал распинаться адвокат, Охотин его резко перебил:

— Конечно, нет, — и даже улыбнулся. — Ты же вышла за меня по любви, а не ради денег, так что подписывай.

Ладно, Бессонова уловила посыл. Не медля, подписала документы, и в этот же момент Охотин поставил свою размашистую подпись на первой копии. Затем они обменялись и повторили снова. Только вот вопрос: для кого этот цирк? Она и не собиралась претендовать на его миллионы, ведь у них было другое условие.

Как только адвокат с жутко довольным видом забрал одну из копий, Ярослав взял со стола мобильник. Набрал кого-то.

— Проводи нашего гостя.

Буквально через минуту на пороге появился охранник, которого она уже видела во дворе дома.

— Идемте, — он поторопил адвоката.

Тот все мешкал и, как Соне показалось, специально тянул время, делая вид, что не может запихнуть документы в портфель.

— Конечно-конечно, — откланялся, наконец, мужичок, — всего доброго, Ярослав Федорович. София Игоревна.

Она даже не успела попрощаться, охранник едва не силком вытащил из кабинета адвоката. Закрыл за собой дверь. Охотин не спешил как-то комментировать ситуацию, а ее аж распирало изнутри от любопытства. Это ведь не то, ради чего Ярослав расстарался заполучить Соню.

Телефон Охотина пиликнул, он прочел сообщение и выдохнул. Отложил гаджет в сторону.

— Извини за этот цирк, — ослабил галстук и расслабленно облокотился на спинку кресла.

Бессонова едва слюной не подавилась от шока. Уставилась на мужчину с непониманием, даже решила, что у нее слуховые галлюцинации. Ярослав пожал плечами, замечая ее удивление.

— Забыл предупредить о нем. Хотя, так даже лучше, — рассуждал, — твое озадаченное выражение лица было бесценным.

Он улыбнулся, но не злобно и не ехидно, а как-то… по-доброму, что ли. Соня совсем растерялась. Странно то, что в такие редкие моменты Бессонова забывалась и даже проникалась к мужчине. Ей пришлось мысленно одернуть себя. Не стоит забывать, что этот человек чем-то запугал Славку и шантажировал ее долгом отца.

— Не волнуйся, брачный договор, который ты подписала, не имеет значения, — то ли успокаивал, то ли пытался сбить с толку.

— Мне плевать на него. Это ваши деньги, и я к ним в любом случае не имею отношения. Хотелось бы понять, что будет с долгом отца и, вообще, зачем я здесь!

— Прекращай уже мне выкать… — Охотник скривился, Соня же пожала плечами. Да ради бога.

Она увидела, как мужчина открыл ящик в столе отпечатком пальца и достал оттуда документы. Передал их Соне, она приняла без колебаний и сразу принялась искать волнующий ее пункт.

— Первые две страницы — мои условия и требования для их выполнения. Вторые две — мои обязательства перед тобой. Могу так же добавить несколько твоих рациональных требований.

Соня не могла так быстро сфокусироваться на условиях, ей нужно время, чтобы внимательно прочесть четыре страницы и только тогда поставить на них автограф. Она не может ущемить себя или пропустить даже малюсенькую деталь. От этого решения зависит не только ее жизнь!

— Хорошо, отложи пока документы, я вкратце объясню, что от тебя потребуется, — он понял, что ей нужно время, поэтому добавил: — После дам ровно двадцать четыре часа, чтобы или согласиться, или отказаться. Брак в любой момент можно аннулировать.

— Ладно, говори, — Соня положила бумажки рядом и мысленно настроилась на нелегкий разговор.

— Самое главное условие — ты должна быть матерью моей дочери. И не просто заменить ее, а быть ею. Словно ты родила ее.

Соня шокировано уставилась на Охотника, а затем звонко рассмеялась. Смеялась долго, аж до слез и боли в животе. Мужчина терпеливо ждал, пока Бессонова успокоится, не злился и не психовал. Просто ждал. Успокоившись, она стерла со щек слезы и, прежде чем ответить, хорошенько подумала. С такой деликатной просьбой она не сможет помочь, и Охотин должен понять чувства Сони.

— Вы… То есть ты хоть понимаешь, о чем просишь? — попыталась достучаться до его разума, но Охотин сидел с каменным выражением лица, будто собирался парировать любые доводы. — Как я могу быть матерью, если еще даже не рожала? Ярослав, мне двадцать три года! У меня нет материнского инстинкта. Я и замуж не хотела, но иначе отец не разрешал нам со Славой жить вместе.

— Я прекрасно понимаю, о чем прошу, — согласился Охотин, даже кивнул головой.

Соня облегченно выдохнула, радуясь, что смогла найти нужные аргументы.

Но она рано обрадовалась.

— У тебя все еще есть выбор и двадцать четыре часа на подписание договора между нами.

Нет, нифига он не понимает, индюк твердолобый. Бессонова снова задумалась. Быть матерью… боже, ее даже передернуло от странной перспективы. И ладно бы это был ее ребенок, но чужой!.. Как его любить, как заботиться? Да она не знает даже элементарных правил, не понимает, как обращаться с детьми, что им нужно и так далее. Или всю грязную работу будет выполнять нянька, а ей останется только заняться мелочами? Едва Соня снова воспаряла духом, как Охотин вдребезги разбил ее призрачную надежду:

— И да, никакой няньки больше не будет. Ты лично займешься воспитанием дочери.

Ну, нет. С нее хватит абсурда. Бессонова вскочила с кресла и ткнула пальцем в Охотина. Она вся кипела изнутри, как чайник, и эмоции отчаянно искали выход. У нее было много красноречивых слов для твердолобого индюка, но больше половины она сразу проглотила. Вдруг на этот раз ей удастся убедить мужчину?

— Знаешь, Охотник, такие решения не принимаются в одностороннем порядке. Ты ничего обо мне не знаешь и не понимаешь, какое у меня отношение к детям. Вдруг я чайлдфри?

Она бы даже могла сказать, что люто ненавидит маленьких сорванцов, но врать — последнее дело.

— Ты даже не дослушала меня до конца! — голос Охотина прогремел, как гром среди ясного неба. — Если бы не крайняя необходимость, я бы никогда в жизни не подпустил к своей дочери незнакомку.

Соня едва не расхохоталась в голос, но сумела себя остановить.

— Тебе было плевать на мои чувства, ты просто хотел облегчить себе жизнь и сделал все так, как привык — попытался купить человека. Но сюрприз! Не все в этой жизни продается и покупается.

— У тебя есть право отказаться, — сухо произнес Охотин, буравя ее тяжелым взглядом. — Но тогда мне тоже нет резона прикрывать жопу твоему отцу. Пусть платит по счетам. Я не заставлял его брать кредиты с ножом у горла, он знал, на что шел и к чему его поспешное решение может привести.

Соня рухнула обратно в кресло, у нее банально подкосились колени. Удар ниже пояса. Чаша весов стремительно меняла положение, и Бессонова не понимала уже, где хорошо, а где плохо. Что же ей делать, какое принять решение?

Девушка знала, что отец не разрешил бы ей взвалить на свои хрупкие плечи семейные проблемы, но и оставить все, как есть, не может. Если конфискуют дом и имущество, то останутся ли у них хоть какие-то деньги, чтобы погасить остальные долги? Сколько их там было — пять? Много…

Даже если она позвонит матери и в лоб задаст вопрос о текущем финансовом положении, об этом сразу узнает отец. А это значит, что он лично приедет и заберет Соню из дома Охотина. А еще непременно наломает дров.

Итак, что она имеет на данный момент: девочка признала в ней мать, Охотин из штанов выпрыгнет, но вынудит Соню снова приползти к нему в любом случае, и она все еще не понимает, почему ей выпала «честь» стать матерью чужому ребенку. Куда, черт возьми, делась ее настоящая мать? У Сони была лишь одна догадка, о которой не хотелось думать.

Интересно, как Охотник видит их дальнейшую жизнь? Он — медийная личность, фигурант сплетен номер один, за ним всегда ведется охота, каждый уважающий себя папарацци мечтает сделать провокационный снимок. Как же долго ей нужно быть в кабале? Год, два? Или это пожизненное заключение? Нет, на последнее она точно ни под каким давлением не согласится, уж лучше банкротство, чем рабство.

— Я не хочу тебя заставлять, — тяжело вздохнув, смиренно заговорил Ярослав, — но, к сожалению, я готов пойти на все, лишь бы помочь дочери. И если, черт возьми, она хочет видеть рядом с собой мать, я это сделаю. Я год не видел ее улыбку, сегодня — это впервые.

Возможно, если бы у Сони были дети, то она прониклась бы. Да, слова были искренними, с вымученным голосом, даже вид у Охотина казался уставшим, с темными кругами под глазами, но что это меняет? Соня не сердобольная натура, чтобы помогать всем подряд, ущемляя при этом свою свободу выбора. У нее ведь не спросили, хочет ли она стать матерью чужому ребенку, тем более ради погашения долга. Поставили перед фактом!

— Тебя вожделеет так много девушек и женщин, выбери одну из них, — вряд ли ей это поможет, но вдруг?

— Мне нужна ты, — отрезал Охотник. — Я готов идти на уступки, поэтому, пожалуйста, не вынуждай прибегать к крайним мерам.

— Прекрасно, — психанув, Соня схватила документы со стола.

Встала. Бессонова пока не придумала решение, но оно должно быть. Кто-то говорил, что из каждой ситуации есть как минимум три выхода, она просто их еще не нашла. Тем более у нее все еще есть двадцать четыре часа. За это время ей жизненно необходимо взвесить все «за» и «против».

— Я хочу отдохнуть и переодеться.

Соне уже порядком осточертело сидеть в тесном свадебном платье, оно стесняло каждое движение.

— Хорошо, попрошу прислугу проводить тебя в комнату.

Девушка хотела возразить, но подлый Охотник уже позвонил и отдал распоряжение. Экономка довольно быстро появилась на пороге, Соня уже хотела уходить, но Ярослав вдруг заговорил, и ей пришлось обернуться.

— Внимательно прочитай договор и подумай, стоит ли на самом деле капризничать.

— Как скажешь, милый, — выплюнула она, не заботясь о том, что прислуга все слышит.

А затем вышла и вернулась в холл. Эмоции гудели внутри, словно рой пчел, из-за чего Соня была как на иголках. Она мечтала стать независимой от родителей, а в итоге стала подвластной Охотнику. Прекрасная перспектива.

— Идемте, я покажу вам комнату. Она на третьем этаже.

Женщина была одета в такую же синюю униформу, как и у няни: сверху рубашка, а снизу юбка до колен и удобные балетки. Темные волосы убраны в пучок на голове. Обычная, ничем не примечательная женщина за сорок.

Бессонова замешкалась, ей пришлось приподнять подол платья и идти едва ли не вслепую. Из-за пышной юбки, которую Соня задрала кверху, ничего не было видно. Прошла первый пролет, но на очередной ступеньке, оступившись, Соня поняла, что начинает терять координацию и в порыве паники попыталась схватиться за поручень. Но замешкалась и уже ощутила неприятный выброс адреналина в кровь от чувства неминуемого падения.

А в следующий момент ее поймали за талию сильные руки и прижали к мощной груди. Тяжело дыша, она схватилась пальцами за лацканы пиджака и сжала их в кулаках из-за нервозности. Страх впивался в кожу подобно мелким иголочкам, ей отчаянно захотелось прильнуть к мужчине, усмирить быстрое сердцебиение.

— Подумал вдруг, не должен ли я невесту отнести в спальню на руках?

Соня моргнула несколько раз. Конечно, она понимала, что угодила в руки Охотника, но все равно не смогла отстраниться. У нее все еще тряслись поджилки от мысли о том, что секунду назад едва не скатилась кубарем с лестницы.

Ярослав действительно поднял Соню на руки, и она машинально обвила его шею руками. Уставилась широко раскрытыми глазами, ощущая, как они с Охотником медленно поднимаются наверх.

Прислуга открыла дверь в комнату, и мужчина занес Бессонову в комнату, отпустил на ноги около кровати. Соня рухнула на нее, не в силах устоять на ватных ногах. Бросила рядом с собой документы, которые до этого немного скомкала. Слов не нашлось. Она, как рыба, открывала и закрывала рот, но так и не нашлась, что сказать.

Ярослав вдруг нахмурился, а затем, ничего не говоря, быстро вышел. Соня так и осталась сидеть в шоке и с раскрытым ртом. Почему-то вдруг вспомнилось, как Слава однажды поднял ее на руки, но не смог продержать и полминутки. А Охотин прошел с ней два лестничных пролета. Вау. Других слов она все равно не подберет.

Мысли о несостоявшемся женихе вернули ее с небес на землю. Не стоит забывать, с кем имеет дело! С хитрым и коварным мужланом, у которого вместо сердца ценник. Если он думает, что героический поступок проймет Соню и она без колебаний поставит подпись, то не на ту напал.

Ярослав вернулся, подошел и протянул ей белую рубашку.

— Пока переоденься в это. Я уже дал распоряжение, и через час привезут вещи из твоей старой квартиры.

Девушка не ответила, но рубашку взяла, она пахла свежестью. Подумать только, распорядился он! Будто точно знал, что Соня согласится с его условиями. Будет ли Слава все еще в квартире? Что он подумает, когда человек Охотина… О черт!

— Прекрасно, какой-то левый мужлан будет рыться в моем нижнем белье! Надеюсь, про прокладки не забудет?!

Ярослав улыбнулся, показывая соблазнительные ямочки, но в этот раз она не попадется на провокацию. Специально скрестила руки на груди, показывая недовольство.

— Я послал за твоими вещами экономку с водителем.

Она моментально сдулась, ответить было нечего. Но все же Слава поймет, что и она его предала. Вышла замуж, не потрудившись хотя бы выяснить, чем его запугали. Но, если положить руку на сердце, Славик ей чужой человек, таких в ее жизни может быть еще много. А родители — одни. И логично, что в первую очередь Соня подумала об их благополучии. Жаль она не знала тогда, какое условие поставит Охотин. Скорее всего, отказала бы еще у алтаря.

— Ответь мне честно, чем ты запугал Славу?

— Ничем.

А она уж грешным делом решила, что между ними немного повысился градус доверия.

— Ну да, конечно, — проворчала и добавила тихо: — Слава хоть и трус, но не предатель.

Однако ироничное выражение Ярослава заставило Бессонову засомневаться. Хмыкнула, только сейчас она вдруг поняла, что у них схожие имена. Ярослав и Станислав. По сути, оба Славы. Боже, о чем она думает прямо сейчас?!

— Я всегда даю людям выбор, и они сами принимают решение.

— Выбор? — Соня рассмеялась. — Или «да», или «да»? Шикарный выбор.

— Зря иронизируешь. Твой бывший жених мог пойти другим путем, но выбрал максимально легкий. Что, конечно же, было мне на руку.

Соня просто мысленно махнула рукой. Она докопается до правды, и тогда все встанет на свои места. Как ни крути, Славу она знала три года, два из которых они прожили под одной крышей. А Охотина видела второй раз в жизни, и поверить ему вот так с ходу — сложно.

— Оставлю тебя одну. Если вдруг понадобится помощь или что-то еще, нажмешь на кнопку «один».

Охотник указал на телефон, стоящий на «базе». Соня отвлеклась разглядыванием аппарата всего с несколькими цифрами на нем, а мужчина в этот момент ушел. Да что она, маленькая, чтобы не обойтись без прислуги?

Однако спустя десять минут мучений с развязками на платье, поняла: помощь ей не помешает.

Взяв в руки телефон (она просто не знала название этому агрегату), просто нажала на цифру «один» и увидела, как загорелся красный индикатор на панели малюсенького экрана.

Ждала недолго, спустя две-три минуты вошла уже другая экономка, но одетая и причесанная, как предыдущая. Может, Соня и не заметила бы разницу, но женщина была чуть полноватой, а та — худощавой. Экономка сразу поняла, что от нее требуется:

— Ох, давайте я вам помогу снять платье.

Избавившись от грузной одежды, девушка аж вздохнула с облегчением. Быстро натянула на себя рубашку, доходящую до середины бедра. Закатывая невероятно длинные рукава, Соня заприметила вышитые инициалы: Я.О. Ярослав Охотин? Ей вдруг стало смешно до ужаса. Что это, пещерные замашки? Пытается таким образом пометить свою территорию?

— Может, вы хотите пообедать?

Нет, кусок не полезет в горло, Соня отрицательно качнула головой. Тем более она опасалась выходить из комнаты. Да еще и в мужской рубашке, под которой только нижнее белье. Хотя больше всего ей было страшно столкнуться с дочерью Ярослава. Как бы там ни было, у нее не каменное сердце. Она прекрасно понимает: лучше вообще не показываться на глаза ребенку, чтобы не травмировать психику еще больше. Пока Соня не примет окончательное решение, уж лучше тихо посидит в комнате.

— Тогда, если еще понадоблюсь, звоните, — и ушла.

Бессонова уселась на кровать, взглянула на скомканные документы. Чем быстрее она их прочтет, тем скорее примет решение.