Из 174 в 123: из Челябинска в Сочи

Ирина Кузьменкова, 2022

Про недостатки Сочи: о чем не расскажут другие. Из уст понаехавших и проживших в городе-курорте больше 5 лет. Без восторга, без позитива, без фильтров. Потому что переезжают к морю, а живут с новой реальностью. Про 33 недостатка и 2 достоинства города-курорта. К чему можно привыкнуть, а с чем смириться не получится. Сколько лет понадобится, чтобы стать своим среди чужих, и как жить, если этого не случится.

Собаки

Всё началось с кошки, котят которой съел кот. Сын залетел домой в истерике. Я не могла понять, что случилось. Потому что звучало это странно.

— Мама! Он их съел!

— Кто? Кого?

— Кот съел котят!

Ещё вчера у детей нашего дома случилось событие: бездомная кошка родила котят. Дети соорудили ей дом из коробки, принесли еды и молока и взяли над ней шефство. А уже на следующий день — трагедия. Стоило кошке отойти, из кустов в коробку прыгнул кот и уничтожил потомсто. На глазах у детей. В считаные секунды. Оказывается, так бывает.

Вторую дворовую кошку кто-то спугнул в процессе родов, отчего она забежала в квартиру на первом этаже и родила котят прямо в пододеяльник хозяевам. Они же ничего лучше не придумали, как попросить маленького сына вынести новорожденных в совке и выбросить в мусорные баки. Так одного мы с мужем и обнаружили. Мальчик не донес, уронил на асфальт. Бедный котёнок, обмотанный пуповиной, ползал вокруг плаценты и орал на весь двор.

— Карауль, — сказал муж и побежал искать кормящую кошку. Только нашёл ещё одного котёнка в кустах.

— Мы опаздываем, — напомнила я. Потому что до этого мы просто шли к машине на парковке.

— Ты хочешь, чтобы сын увидел очередную гибель котят? — парировал муж.

Этого я точно не хотела. И даже не подумала об этом. Так муж, в котором до Сочи я не замечала ни любви к животным, ни заботы о братьях наших меньших, предстал передо мной в новом свете.

Собранное по частям семейство (удалось найти только двоих котят и маму-кошку) перенесли в пустую квартиру на продаже, где, как водится, двери не закрываются. Кошку окружили заботой (не без участия местных и наших детей, конечно), потомство выкормили, пристроли, а мать стерилизовали. А потом ещё одну. А потом понадобилась пара десятков тысяч рублей и года полтора, наверное, чтобы выловить всех бездомных кошек, которые безбожно плодились благодаря домашним котам на самовыгуле, пока неконтролируемый рост популяции в нашем дворе удалось сократить. И мы выдохнули.

Но тут случился двортерьер Тимон. Муж познакомился с ним на заказе. Щенок умирал от голода и паразитов. Какой-то добрый человек подобрал его на заправке.

— Выживет так выживет, — решил человек и бросил собаку на произвол судьбы у себя на даче. — На заправке быстрее под машину попадёт.

Поэтому щенок умирал медленно: без еды и воды, поражённый глистами и подкожным клещом, на даче в стадии строительства, куда добрый человек наведывался крайне редко. Соседка через забор, заприметив голодного и больного щенка, взялась его подкармливать. Но к тому моменту он уже настолько ослаб, что медленно, но верно доживал свои последние дни. В таком состоянии застал его муж, когда приехал чинить кондиционер соседке через забор.

Это была первая в жизни мужа собака, в спасении которой он принял участие. И случилось это именно в Сочи. К тому моменту, потренировавшись на кошках, мы уже познакомились с волонтёрами и ветеринарами. Кто помог советом, кто делом, муж — деньгами, трансфером и организацией процесса. А передержку (временное проживание питомца до пристройства) взяла на себя та самая соседка. Добрый человек, который забрал щенка с заправки, не возражал. Всем миром щенка спасли. В итоге Тимон живёт в Германии, и хозяева души в нём не чаят. А мы периодически не без удовольствия следим через социальные сети за этим красивым, благородным, воспитанным псом в красном ошейнике.

Про Умку, худую охотничью чёрную собаку с большими ушами, которая пережила экоубийство, периодически спрашиваю у своего психотерапевта. Экоубийство — это когда убивают в месте, в названии которого есть приставка эко-. Отдыхали мы как-то с мужем в такой эко-деревне. И встретили там сильно беременную собаку. Буквально на сносях. Предложили хозяину сделать ей аборт и стерилизацию. Цена вопроса 3 500 рублей. И даже предложили увезти её на операционный стол. Но хозяин эко-деревни уверено сказал: «Раздадим».

А через пару недель увидела фото этой самой собаки в социальной сети у волонтёров: «Прибилась к частной стройке, обрывок верёвки на шее, мастит (воспаление переполненных молочных желёз), истощена, требуется передержка».

Я написала хозяину базы в надежде: ну, вдруг потерялась.

— Как ваша собака?

— Родила. Щенков раздали, — не затягивая разговор, ответил хозяин.

— Не поняла. Им же ещё пару недель от роду должно быть…

— Нашлись люди, не мог препятствовать.

Сомнений не осталось. Хозяин эко-деревни выбрал экоубийство. Вместо экоаборта. А собаку вывели на верёвке в лес и привязали к дереву на верную смерть, как выяснилось позже. К слову, ночь проживания в этом экоместе стоила 3 500 рублей. Одна ночь — одна живая собака. И ноль экоубитых щенков.

Лишённая своих деток, она выкормила щенка, у которого умерла мама при родах. Её взгляд никак не идёт у меня из головы, когда после нескольких дней метаний, ей-таки положили детёныша под мышку. В её умных глазах читался весь смысл жизни, цель существования. А потом мы нашли ей постоянный дом — у моего психотерапевта, которой я рассказала эту историю на сеансе. И если бы Умка могла говорить, то много бы рассказала о своей судьбе. А так сидит и слушает, что рассказывают другие её хозяйке. Смеётся, наверное, над людскими проблемами.

Ли́са — не первая наша подопечная собака, но первая, которую мы оставили себе. Мы познакомились с ней в Нижней Шиловке, куда муж приехал на заказ. Рыжая маленькая косолапая собака с неправильным прикусом, что-то среднее между пикинесом и шпицем и что-то очень близкое к тибетскому спаниелю, появилась в этой дерене буквально перед родами. Сама устроилась в заброшенном гараже и через неделю под машиной родила. Когда мы встретились, она была настолько голодная, что обрадовалась куску хлеба!

А через две недели, когда муж возвращался с очередного заказа из этой деревни, она уже сидела в его машине на пассажирском сиденье в коробке с щенками.

«Как назовём?» — прислал сообщение муж.

Лиса была золотая не только по цвету, но и по характеру. Она появилась в нашей семье в нужное время. На работе у меня шёл высокий сезон. Каждый вечер я мечтала свалить на необитаемый остров и не выключить, а выбросить телефон от своей востребованности. Но дома каждый вечер ждали Лиса и её комочки. Она запрыгивала в кресло, клала голову мне на плечо, и так спокойно становилось. Пару раз вытащила в шесть утра на прогулку вместо работы, один раз в субботу повела нас с дочкой гулять вместо работы опять же, и было мне очень хорошо от происходящего. Настолько, что скоро я решила: такая корова нужна самому.

Вырастить пять щенков оказалось не так страшно, как я думала. Пристроить тоже. Потому что нам помогали волонтёры. Когда забрали последнюю девочку, мы с детьми плакали. Весь вечер. А муж смотрел-смотрел на нас и сказал:

— Не плачь, жена. Не плачьте, дети. Я вам ещё принесу.

Угу, «не простое, а золотое».

Дуню я обещала отпустить на улицу, если не пристроим до окончания каникул. Каникулы закончились. Хозяин не нашёлся. На улицу не отпустили (как?!), но и третьей собаки нам не дано. Думала я тогда.

Дуня — новогодний подкидыш. Появилась во дворе за пару дней до Нового года. Две ночи провела у неравнодушных соседей. А в тот самый вечер, когда соседи больше не смогли предоставить ночлег и мы забрали её к себе, шёл настоящий зимний ливень. Как представлю её и других щенков в такую погоду на улице!

К нам в квартиру она зашла на тонких дрожащих ножках. Она была худая и длинная. И ещё маленькая. К тому моменту у неё даже сосательный рефлекс не прошёл. Каждый раз при виде миски с едой она имитировала сосание. Дуню тоже нашел свой человек. Теперь она москвичка.

Когда мы забирали с улицы покусанную дворовыми собаками таксу Перчика, я рассчитывала, что пристроим за неделю. Он прожил с нами месяц. На самом деле, хозяева нашлись через два дня. Но не захотели забирать беглеца. Да, честно сказать, и отдавать им тоже не хотелось.

— Антибиотики? — удивился парень, который приехал за собакой.

— Да, нужно закончить курс, — объясняла дочь, — у него было воспаление ран.

— Это же собака, — искренне удивился он в ответ, и эта фраза подразумевала больше, чем можно себе представить. В этой фразе заложена суть отношения к животным большинства местных жителей.

— Ушёл, значит, ушел, — принял решение бывший хозяин после звонка родителям, во дворе частного дома которых и жил Перчик. Непонятно, как такой маленький пёс вообще выжил с тех пор, как ушёл на самовыгул.

Парень развернулся по направлению к машине. Перчик скулил и рвался за ним. Дочь захлёбывалась в слезах.

— Как? Мама, как так? — рыдала она. — Перчик обрадовался, просился к нему на руки, а он просто оттолкнул его ногой, развернулся и ушёл.

Ну вот так…

Сейчас Перчик живёт у психолога нашей дочери. Её дети копили на породистую собаку, но, прочитав историю Перчика (а истории про всех собак я писала в своих социальных сетях), приняли решение в его пользу. Мы даже не рассчитывали, что его заберут сразу, когда приехали на встречу-знакомство, но в ответ услышали:

— Это осознанное решение.

И Перчик почапал на своих коротких лапках в новый дом.

Что касается нашей семьи, то в Сочи она увеличилась ещё на два питомца (кто бы мог подумать). Теперь у нас йорк Бази, лесная дворянка Ли́са и её дочь Каштанка. Когда-то тот самый последний щенок, а сейчас — собака с поломанной психикой. Трудности пристройства.

Нам вернули её через полгода со словами: «Мы не в ответе за тех, кого приручили». Хорошее в этой истории то, что не выгнали на улицу. Потому что там их и так полно. Мы оказались в ответе за тех, кого вывезли из леса. Оставили и эту собаку себе на передержку. Это стоило нам химчистки двух диванов, двух носков, одной пуговицы, двух теннисных мячиков, четыре внеплановых стирки наматрасника и простыни. Лично я хотела вызвать ей собачьего психиатра. Но вина в этом больше наша, чем её. Уж больно неудачно пристроили, уж больно сильным издевательствам она подверглась в первой семье.

Через два месяца мы её немного воспитали (научили ходить в туалет на улицу, а не в кровать) и пристроили во вторую. Но через три нам её снова вернули. С этой семьей мы общаемся до сих пор. Каштанка всех покорила, но ужиться с котами, частыми гостями и их детьми не смогла.

Каштанка такая особеннная собака, что заслуживет отдельной книги, не то что главы, поэтому просто ограничусь тем, что живёт она с нами уже два года, и мы не теряем надежды её пристроить, ибо она эгоистка по характеру, ей тяжело делить внимание и любовь с кем бы то ни было. Но её единственный и неповторимый человек точно существует и обязательно найдётся. Когда-нибудь. А пока она с нами.

Кстати, старшая дочь, окончила курсы кинолога. Чтобы перевоспитывать Каштанку. Но сначала нужно перевоспитать нас. Животные в семье — это целая наука.

Кто бы мне сказал, что в Сочи вся наша семья с головой окунётся в проблемы бездомных животных! Что они станут существенной частью нашей жизни. Я бы не поверила. Просто в Сочи чрезмерно много кошек и собак. Больших и маленьких, породистых и не очень, потерянных и брошенных, сытых и голодных. Оставаться в стороне невозможно. Муж считал меня безжалостной, когда я поначалу отворачивалась от них. А я просто знала секрет: стоит один раз посмотреть в глаза кошке и, упаси Вселенная, собаке — всё. Ты на крючке.

Онажды, узнав о размере ежемесячных пожертвований мужа волонтёрам, возмущалась:

— Хватит тратить на кошечек и собачек! Всем не поможешь! В мире столько больных детей!

— Детям помогут люди. А собакам собаки не помогут.

С тех пор я смотрю им в глаза. И мне нравится, что наши дети участвуют в помощи бездомным кошечкам и собачкам Сочи. И у них целых три своих собаки! Правда, выгулиают которых они через скандал. Но я уверена, случись что, сын и дочь первые в очереди встанут на защиту, лечение и спасение любого животного.

А много их в Сочи, во-первых, из-за комфортного климата. Во-вторых, из-за отсутствия культуры содержания домашних животных, в-третьих, потому что самовыгул здесь — обычное дело. Особенности менталитета.