Польский этюд. Книга вторая

Ирина Костина

1734 год. События перетекают из Петербурга в Польшу под стены Данцига, который взят в кольцо русской армией во главе с фельдмаршалом Минихом. Цель Миниха – взять в плен несостоявшегося короля Польши – Лещинского, что затаился в стенах Данцига, ожидая помощи французского флота. Но Миниху станут мешать не только открытые действия врагов, но и тайные козни соперников из Петербурга. Зато кадеты Иван и Василий не подкачают и наладят шпионскую сеть в осаждённой крепости.

1733 год

дом графа Бурхарда Христофора Миниха

Явившись с очередным пакетом счетов из Академии в дом фельдмаршала, Микуров неожиданно застал хозяина в сборах.

— А, Василий! — обрадовался тот, — Пойди сюда! Помоги мне сложить карты в тубус. Их следует стянуть потуже… Вот так! Отлично. Теперь возьми верёвку, и перевяжи вон ту стопку книг. Справишься?

— Конечно!

— Дерзай!!

— Христофор Антонович, Вы что, уезжаете?

— Да. В Польшу.

— В Польшу?!

— Скажу тебе по секрету, дружище, на Военном Совете было принято решение — штурмовать Данциг! И это ответственное дело государыня поручила лично мне!! — Миних гордо выпятил грудь.

Поручение императрицы возглавить армию с тем, чтобы захватить Лещинского в Данциге — Миних воспринял с привычным для него оптимизмом, не подозревая, что тем самым всецело удовлетворяет хитрому замыслу Остермана с Бюреном выдворить, наконец, соперника из столицы.

Его честолюбивая натура в любом задании видела возможность испытать себя на прочность и отличиться. И чем сложнее было дело, тем азартнее брался за него Миних! Особенно, если это давало ему возможность превзойти чьи-то иные достижения.

В данном случае, это был генерал Ласси, зарекомендовавший себя опытным командиром и тактиком по ведению боя. Намерение обойти его, доказав собственное превосходство, разжигало в Минихе невероятный энтузиазм! Так уж сложилось, что его постоянно бросали на фронт работы, который не был доделан прежним поручителем; так было с Ладожским каналом и с губернаторством оставленного Петербурга, и с перестройкой военных крепостей, и с введением системы кадетского образования и многими другими делами. И во всех Миних геройски отличился. Подумать только, он ещё ни разу не испытал поражения!

И теперь, пакуя вещи, энергично насвистывая, он нисколько не сомневался, что операция по осаде Данцига и захвату Лещинского будет проведена им блестяще, как и всё остальное. Иначе и быть не может!

Глядя на Микурова, ловко вяжущего узлы на собранных к погрузке вещах, Миних вдруг бодро спросил:

— Эй, Василий! А не хочешь, ли поехать со мной?

Тот отвлёкся от перевязывания книг. Опешил, не поверив ушам:

— Я?! — переспросил он.

— Я могу это устроить.

— Штурмовать Данциг?! — у Василия дыхание перехватило, — Ещё спрашиваете?! Конечно, хочу!!!

— Польский язык выучил?

— Так точно! Говорю, правда, ещё не очень хорошо. Зато всё понимаю!!

— Отлично! Французский знаешь совершенно?

— Да, Ваше высокоблагородие.

— Слышал, что приучил себя в темноте видеть. И по губам издалека речь распознавать.

— Верно!

— Молодчина! С такими навыками в разведке тебе цены не будет!! Так что? Поедешь?

— Вы не шутите?! — усомнился Василий.

Миних весело хлопнул его по плечу:

— А и в самом деле, чего тебе на учебных плацах, прохлаждаться? Стреляешь метко! В драке тебя сам чёрт не одолеет! Решено!! Будешь числиться сержантом при штабе. А там поглядим, на что ты способен. Проявишь себя — по возвращении офицерским чином награжу!

Василий задохнулся от радости, выпрямил спину, расправил грудь:

— Христофор Антонович! Да я… Я не подведу!! — и добавил, — А можно ещё и Лопухина взять! Мы вместе, знаете, какая сила!!

— Знаю! — с укором подметил Миних, — Помню, что вы устроили на празднике перед государыней!!

Василий досадливо сморщил нос:

— Христофор Антонович, этого больше не повторится. Я за Ивана головой ручаюсь! Он не подведёт!!

— Нет!! Не на прогулку тебя беру. Сюрпризы мне не нужны! — категорично отрезал фельдмаршал.

Микуров помрачнел. Но Миних не обращал внимание на его настроение и быстро отдавал распоряжения:

— Беги в Академию, собери вещи! Денщика возьми! Без прислуги тебе не обойтись!

— Так точно…

— Да! Воспитателю Шашкову скажешь, что я временно определил тебя в артиллерийский полк к полковнику Беренсу для выполнения ответственных поручений! Я в том тебе сейчас письмо составлю.

Фельдмаршал тут же подвинул чернильницу и, обмакнув перо, быстро застрочил послание:

— Да смотри, никому ни слова — ни про меня! Ни про Польшу!!

— Понял, Ваше высокоблагородие.

Миних посыпал песком написанное и протянул бумагу Василию:

— Сразу после ужина поезжай к нарвской заставе. Там предъявишь это письмо караульному офицеру, и тебя отведут к полковнику Беренсу.

— А кто это?

— Это — я!!! — рассмеялся Миних.

— Как так?!

Он заговорщически поманил пальцем Василия:

— Миссия моя секретная! Поэтому двигаться буду инкогнито! По документам я — полковник Беренс, с войсковыми частями движущийся на помощь генералу Ласси.

— А для чего это?

— Военная стратегия! Чем дольше удастся сохранить эту легенду, тем позже Лещинский узнает о наших наступательных действиях. Это нам даст возможность выиграть время у неприятеля!

— Понял! — кивнул Микуров.

Происходящее кружило ему голову. Подумать только! Настоящий военный поход! Секретная миссия! Неприятель! Разведка! Осада! Штурм! И всё не на учебном плацу, а в действительности!!!

Эх, одно жаль — нельзя взять с собой Лопуха… И нельзя даже рассказать обо всём.

Рыцарская Академия

— Вот это да!! Переходишь в артиллерийский полк на практику? — поразились приятели.

— Сам Миних распорядился?

— Вот свезло-то тебе, Микура!

— И надолго это? — Иван с грустью глядел, как друг собирает в дорожный мешок вещи.

— Не знаю. Как получится, — пожал плечами Микуров.

— Конечно, практика в настоящем артиллерийском полку — это здорово! — завистливо вздохнул Голицын, — Это вам не осада фанерной крепости!!

— Да, уж…

— Микура, ты хоть навещай нас, если будут у тебя увольнительные.

— Обязательно!

— Кто же меня теперь драться будет учить? — посетовал Трубецкой.

— Ничего, Труба! — подмигнул ему Василий, — Вернусь, и продолжим! А пока вон Лопух тебя поучит. Он не хуже моего рапирой владеет. Верно, Лопух?

— Конечно, помогу.

— Я не запомнил, как зовут полковника, в чьё распоряжение ты поступаешь? — переспросил Бергер.

— Беренс.

— Никогда не слышал!

— И я.

— Я — тоже.

Микуров пожал плечами и затянул шнурок на собранном мешке:

— Ну, что ж. Давайте прощаться. Как говорится, не поминайте лихом! Даст бог, ещё увидимся!

И Василий горячо обнял каждого из приятелей.

— Я провожу, — вызвался Лопухин.

Расставаясь у ворот, Василий не удержался:

— Слушай, Лопух! Ты мой самый лучший друг! Поэтому тайн между нами быть не может!

Ванька насторожился:

— Что за тайны?

Микуров поманил его:

— Понимаешь, всего я тебе сказать не могу, так как поклялся молчать! Но…, — он ухватил Ваньку за затылок прижал ближе, и прошептал в лицо, — Одним словом, этот полковник Беренс сегодня уходит с полком в Польшу!!

— В Польшу?!! — Лопухин едва не поперхнулся, — И ты с ним?!

— И я.

— Леший тебя задери! Микура!! Ты идёшь на войну?! Без меня?!!

— Прости, — виновато развёл руками Василий, — Миних приказал мне быть одному.

У Ваньки аж слёзы на глаза навернулись:

— Как же так?! Эх, а ведь мы с тобой мечтали, что будем служить в одном полку! И вместе вступим в свой первый бой!! — выпалил он.

— Обязательно послужим! — ободрительно заверил его Микуров, — И повоюем! На наш с тобой век войн ещё хватит!!

Но Ванька молчал и дулся. Василий обнял его обеими руками и крепко прижал к себе:

— Лопух! Дружище!! Не сердись. Мне и самому скверно…

— А ведь мы бы с тобой вдвоём там в Польше могли таких дел наворотить! — пробурчал Иван ему в плечо.

— Ещё бы!!

Лопухин тяжело вздохнул, отпрянул. И примирительно стукнул друга кулаком в грудь:

— Ладно. Чего там! Ступай!

— Ну, прощай… Не держи на меня зла.

— Не буду. А ты не вздумай там под пулю угодить! — пригрозил ему Ванька, — Погибнешь — я тебе этого не прощу!!

дом канцлера А. И. Остермана

— Австрийский посланник маркиз Антонио Ботта д’Адарно, — доложил слуга.

— Проси, — поморщился Остерман, укутывая плотнее ноги шерстяным пледом, маскируя под ним таз с горячей водой и горчичным порошком.

Гость, бросив дворецкому шубу, долго поправлял перед зеркалом примятые кружева и намокшие от снега кудри парика, прежде, чем подняться в кабинет. Имея пристрастие к красивой одежде, Ботта в Петербурге снискал славу модника, был вхож в аристократические дома и модные салоны, любим женским обществом, и дружен с Натальей Лопухиной.

Он, в чьих жилах текла кровь итальянская, французская и немецкая, в равной степени сочетал в себе особенности характера всех своих предков: итальянская импульсивность в нём перемежалась с немецким упрямством и манерностью француза. Все движения его и мимика были полны экспрессии, а речь похожа на непрерывное чтение высокопарной оды. Выдержать час общения с таким человеком Остерман приравнивал к пытке.

— Андрей Иванович! Простите за этот, возможно, несвоевременный визит. Но Вас совершенно невозможно застать во дворце!! — воскликнул он прямо с порога, — Я уже предпринял массу неудавшихся попыток, прежде чем мне сказали, что Вам нездоровится. Как это скверно. Примите мои сочувствия и пожелания в скорейшем выздоровлении! Я обещаю не злоупотреблять Вашим вниманием, дабы не мешать благополучному процессу исцеления, и буду весьма сдержан! Постараюсь изложить суть моего дела наикратчайшим образом, чтоб не утомлять Ваш дипломатический ум долгой и содержательной беседой!

— Буду очень признателен, — отозвался Остерман, скрывая за любезной улыбкой жгучее желание, заткнуть кляпом неутомимого болтуна.

— Вам, конечно известно, что в нынешней ситуации по разделу польского наследства, прусский кайзер Фридрих-Вильгельм уже неоднократно своими действиями или же бездействием выказывал пренебрежение выгодам союза «трёх чёрных орлов» в угоду собственным!

— Разумеется…

— В чём нельзя упрекнуть моего австрийского цесаря Карла! — Ботта сделал славящий жест рукой, будто австрийский цесарь был здесь, — Таким образом, Вы можете делать заключения, Андрей Иванович, что цесарь Карл австрийский верен своим обещаниям!

Канцлер сдержанно кивнул, соглашаясь. Ботта продолжал:

— Из чего я позволю себе сказать, что, в свою очередь, цесарь вправе полагать, что и Вы будете верны своим обещаниям!

— О каких обещаниях идёт речь?

— О принце Антоне-Ульрихе и принцессе Анне Леопольдовне! Мой цесарь считает себя обманутым!!

— Что Вы имеете в виду? — нахмурился Остерман.

— Вы обещали, что своим влиянием склоните государыню предпочесть Брауншвейгского принца в женихи её племяннице и будущей матери будущего наследника!

— Разве это не так?

— Именно! Не так! Принц Антон-Ульрих уже год, как живёт в Петербурге. Но принцесса откровенно избегает его!! А государыня, всякий раз, как я заговариваю о помолвке, замалчивает и уклоняется от ответа!

Остерман поелозил ногами в тазу и вяло пробурчал:

— Но тут Вы сами виноваты.

— Я?!! — вскочил Ботта.

— Кто просил Вас дарить принцессе портрет, который не соответствует настоящему облику принца? — парировал канцлер, — Так что Анна Леопольдовна тоже вправе считать себя обманутой вашим цесарем!!

— Что?… — задохнулся он.

— Я обещал, что императрица из всех кандидатов остановит свой выбор на Антоне-Ульрихе, — строго напомнил ему Остерман, — И я сдержал обещание! Но я не обещал, что принцесса полюбит его!!

Ботта засуетился:

— Андрей Иванович! Позвольте!! Разве цена, которую австрийский двор заплатил русскому посланнику Карлу Левенвольду и лично Вашему сиятельству, не была достаточно велика?! — он оббежал стол канцлера с другой стороны, — А нынешние действия цесаря в угоду интересам России в поддержку саксонского кандидата на польский престол — разве не достойный вклад в продолжение данного предприятия?!

Но Остерман в ответ на это демонстративно промолчал и плотнее закутался в шерстяной плед.

— Может быть, смирение принцессы и назначение дня помолвки требуют дополнительных вложений? — произнёс Ботта, пристально вглядываясь в непроницаемое лицо русского канцлера, — В таком случае, я готов рассмотреть Ваше предложение. Давайте вести разговор, как деловые люди! Назовите сумму!!

— Помилуйте, Антонио, — развёл руками канцлер, снисходительно усмехаясь, — Не думаете же Вы, что любовь можно купить?!

Но тот триумфально вскинул указательный перст в небо:

— Купить можно всё!!!

И в подтверждение слов он взял со стола небольшой лист бумаги и, обмакнув в чернильницу перо, вывел на нём двузначное число. Однако Остерман даже не потрудился взглянуть на запись, продолжая кутаться в плед и ерзать ногами в тазу.

Подумав, Ботта скрипнул пером, и к записи уверенно добавился ещё один ноль. Канцлер мельком бросил взгляд на запись и безучастно уставился в окно. Антонио посопел и, преодолевая внутреннее сопротивление, приписал ещё один ноль.

— Что Вы от меня хотите? — наконец, осведомился Остерман, лениво подпирая ладонью щёку.

— Повлияйте на Анну Леопольдовну!!!

Канцлер выдержал длинную паузу, демонстрируя собеседнику тягостные размышления и, наконец, сложив пальцы пирамидкой, произнёс:

— Я, безусловно, постараюсь довести до сознания принцессы все достоинства Антона-Ульриха. Но мои старания будут впустую, если сам жених намерен при этом бездействовать!

— Что от него требуется?! — с готовностью откликнулся Ботта, — Говорите!!

Остерман изобразил усталую улыбку:

— Дорогой мой Антонио, мне сорок восемь лет. Я, разумеется, уже забыл, как ухаживал за моей женой. Но, по моему разумению, способы во все времена одни: внимание, комплименты, подарки!

— Да ведь я Вам о том и толкую!! Что Анна Леопольдовна не желает ничего слушать! Не подпускает к себе и не принимает подарки!!! — воскликнул Ботта, отчаянно жестикулируя.

— Значит, подарки были не те! — нравоучительно осадил его Остерман, — Обратите внимание принца на то, что Анну Леопольдовну не соблазнишь цветами и бриллиантами. Этого добра у неё самой полным-полно!

— А чем же?!

— Она — натура романтичная! Самая дорогая ценность для неё — это книги.

— Книги?! — изумился Антонио.

— Да, мой дорогой настойчивый друг! И не просто книги! А книги о любовных приключений. Мой вам совет: пусть Антон-Ульрих ознакомится, как ведут себя герои этих самых книг. И поступает соответствующим образом!

Ботта досадливо покусал губы:

— Всё это звучит весьма сомнительно! И, я уверен, займёт слишком много времени!!

— А куда вы торопитесь?! — удивился канцлер, — Принцессе едва исполнилось пятнадцать!

— И что?

— Принца вашего из Петербурга никто не гонит. Времени у них предостаточно. Так что, рано или поздно, дело неминуемо приведёт к свадьбе!

— Полагаете?! — усомнился Ботта.

— К тому же с такими заботливыми и разумными наставниками, как мы с вами! — убедительно добавил Остерман.

И сам, взяв перо, переправил на листке первую цифру, удвоив тем самым обозначенную сумму, и решительно подвинул листок собеседнику:

— Вот так! — давая понять, что сделка окончена.

Летний сад

Прогуливаясь после обеда по расчищенным дорожкам заснеженного Летнего сада, Аня неожиданно вцепилась в руку подруги:

— Юлия!! Он идёт нам навстречу!!!

— Кто?

— Мориц Карл Линар!!

— М-м. Сколько же прошло времени? Ровно три дня? Да он просто душка! Какое неукоснительное следование французскому этикету!

— Тише! Он уже близко!!

Они остановились, чтоб раскланяться.

— Здравствуйте, Ваше высочество, — приветствовал её саксонский посланник.

— Здравствуйте. Вижу Вы, граф, сегодня тоже решили прогуляться? — лучезарно улыбнулась ему Анна.

— Да. Я уже понял, что солнечные дни в Петербурге так редки, что упускать их — значит совершать большую оплошность.

— Это верное замечание, — Аня сделала вежливый выпад в сторону подруги, — Позвольте представить Вам мою фрейлину Юлианну фон Менгден.

— Очень рад знакомству!

— Знаешь, Юлия, граф Линар долгое время жил в Париже.

— Это так, — подтвердил он.

— И обещал мне рассказать о развлечениях французского двора, — продолжала принцесса, — Ты ведь, наверное, тоже хочешь послушать?

— Несомненно! — искусно подыграла та.

Анна не сводила с Линара влюблённого взгляда:

— Надеюсь, граф, сейчас Вы располагаете достаточным временем?

— Если только Ваше высочество того пожелает.

— Я желаю, — убедительно заверила она его, — И разрешаю Вам присоединиться к нам, чтоб продолжить прогулку.

— Благодарю! — Линар встал между принцессой и фрейлиной, — Дорожки скользки. Могу я предложить вам руку?

Девушки переглянулись и радостно подхватили кавалера под руки с обеих сторон.

Мадам Адеракс, шествующая позади с другими фрейлинами, предосудительно нахмурила лоб, намереваясь вмешаться. Но немного поразмыслив, ничего неприличного в том, что мужчина предложил девушкам опереться на руку, в итоге, не нашла. И вынуждена была смириться.

императорский дворец, апартаменты Анны Леопольдовны

Вернувшись с прогулки, Анна закружилась по комнате и, как была, в меховой накидке и в валенках упала на спину, утопая в мягкой перине и подушках:

— Ах, Юля! Юлечка!! Правда, он великолепен!! Он просто чудо!!! Скажи?

— Да, он интересный собеседник. Ему не откажешь в хороших манерах, — сухо подтвердила Юлия, скидывая шубку и муфту на кушетку, — На то он и дипломат! Иначе грош бы ему была цена.

— Юлия! Да ты злая девчонка!! — пожурила её принцесса, — Ты нарочно дразнишь меня, признайся!! Отчего ты злишься?

Она посмотрела на неё с укором:

— Всю прогулку я пыталась тебя предупредить! Подавала знаки, но ты меня будто не видела!

Анна в ответ душевно обняла подругу:

— Не сердись! Я, и вправду, не видела никого, кроме моего Морица Карла Линара!! А о чём ты хотела меня предупредить?

— Именно об этом! — воскликнула Юлия, всплеснув руками, — Анна, ты смотрела на него, не отрываясь! Поддакивала всему, что он скажет! Это было не подобающе! Это моветон!

— Господи! Неужели я так глупо себя вела?! — она спрятала под ладошками пылающие щёки, — Но я была так счастлива, что не владела собой!! Я смотрела ему в глаза, слушала его голос и немножко сошла с ума…. Но ты права! Впредь я постараюсь этого не допускать.

— Очень на это надеюсь.

— Как думаешь, завтра он придёт в Летний сад? — она обняла себя обеими руками, — Ах! Мне уже снова хочется его увидеть!!!

— Но, Анна, дорогая! Так нельзя! — испуганно воскликнула Юлия.

— Почему?

— Ты ведь не хочешь, чтоб он быстро потерял к тебе интерес?

— Конечно, нет!!!

— Поэтому прогулки после обеда надо прекратить.

Она расстроилась:

— Как?! Почему?!

— Нельзя позволить ему думать, будто покорил тебя с первого взгляда! Пусть он несколько раз придёт в сад и не встретит тебя.

— А-а-а… Не поняла.

— Тебе следует его помучить, — пояснила Юлия, — Заставить беспокоиться, недоумевать: что с тобой? Почему ты не пришла?

— Зачем?

— Как, зачем?! Пусть терзается догадками! Что случилось? Может, он сказал тебе что-то не то? Или сделал что-то не так? Пусть почувствует себя виноватым! Пусть сам ищёт встречи с тобой!!

–…Понимаю, — натянуто согласилась Аня, и жалостливо оттопырила губу, — Но мне будет так сложно сидеть дома, думая, что он там, в саду, ждёт меня!!

— Тебе придётся потерпеть.

Она сморщила нос:

— А тебе придётся привязать меня к кровати!

— Не волнуйся! Я справлюсь! — весело пообещала Юлия, накрывая её одеялом.

Аня дурашливо забарахталась, выбралась наружу и запустила в подругу подушкой. Громко хохоча, они тут же ввязались в подушечный бой.

В апартаменты деловито вошла мадам Адеракс и в ужасе всплеснула руками:

— Что за бардак вы устроили?! Живо приведите себя в порядок!! Ваше высочество! К Вам принц Антон-Ульрих.

— О! Не-е-е-ет!!! — взвыла Анна, зарываясь в подушки, — Скажи ему, что меня нет!

— Очень смешно, — скривилась воспитательница, — Он видел, как Вы вернулись с прогулки.

— Скажи, что я больна!

Мадам Адеракс покачала головой:

— Вы так громко смеялись, что сказаться больной было бы сейчас верхом неприличия!

— А что, разве нет никакой болезни, от которой хохочут? — поинтересовалась Аня, делая наивное выражение лица.

— Я знаю! — подскочила к ней Юлия, — Называется щекотка!!

И девчонки покатились по кровати, хихикая и щекоча друг друга.

Мадам Адеракс закатила глаза:

— О, mein Gott!… Что за дурачество?! Принц ожидает за дверью! Он всё слышит!!

— Ну, и пусть! Он всё равно, не понимает по-русски!

Мадам Адеракс сурово поджала губы, призывая развеселившихся девиц к порядку:

— Между прочим, он пришёл к Вам не с пустыми руками.

— С полными?! — загибалась от смеха Аня, — Во-о-от с такими ручищами!! Да?!

— Его слуги принесли сундук, — строго уточнила воспитательница.

— Ого!!

— Может, он собрал вещи, чтоб, наконец, уехать в свой Беверн?! — веселилась принцесса, — И зашёл проститься?!

И девчонки снова прыснули, заходясь от хохота.

— Прекратите!!! — рявкнула мадам Адеракс, теряя терпение, — Хватит! Я приглашаю Антона-Ульриха войти. Так что, не успеете принять достойные позы — вам же будет стыдно!

— Ваше высочество, госпожа Анна, разрешите мне, выражая Вам почтение, преподнести этот подарок, — старательно выговорил Антон-Ульрих, указывая на внесённый слугами сундук.

— Что это? — спросила она.

— Извольте взглянуть.

— Хм! — Анна нехотя, подошла к сундуку и небрежно заглянула в него.

Надменная маска мгновенно слетела с её лица:

— Боже мой…, — принцесса опустилась на колени перед сундуком и с благоговением погладила переплёты сложенных в стопки книг. Взяла одну, другую, третью. Голос её дрогнул:

— Расин… Корнель… Скюдери… Что это? Его новый роман? А это? «Карта страны нежности» в форме цветного альбома?! Господи!! Я не верю своим глазам!!

Она прижала к груди книги:

— Никогда не думала, что скажу это, — и обернулась к принцу, — Спасибо! Спасибо большое, Антон-Ульрих!!

Принц, впервые услышав от неё добрые слова, разволновался. Он несколько раз поклонился. И, тиская шляпу, заикаясь, пробормотал:

— Я очень счастлив, Анна,…в-в-видеть, как Вы улыбаетесь.

— Это бесподобный подарок!!

— Благодарю!

Они умолкли. Продолжали смотреть друг на друга и улыбаться.

— Может быть, я как-нибудь, п-п-приглашу Вас прогуляться в саду? — наконец, робко поинтересовался он, — Вы п-позволите?

Аня поняла, что обмен любезностями затянулся, и небрежно дёрнула плечами:

— Возможно. Как-нибудь. Но это случится не скоро.

— Почему? — лицо принца омрачилось.

— Но теперь у меня совсем не будет времени на прогулки! — ответила она, пряча язвительную насмешку, — Ведь я должна буду всё это перечитать!