За синим пламенем свечи. Часть 2. Эксидорская невеста

Ирина Костина

Когда у тебя в руках перстень с картой подземелья, где спрятаны сокровища, трудно удержать себя от стремления их разыскать. Но таинственная страна встретит тебя новыми загадками: грозные властители и безжалостные разбойники, семейные скелеты в шкафу. И ты невольно втянута в чужую войну. Но на чьей ты стороне? Кто тебе друг, а кто враг? Тебе придётся идти до конца, чтоб во всём разобраться…

ЧАСТЬ 2 «ЭКСИДОРСКАЯ НЕВЕСТА»

Глава 1 «Размышления над перстнем»

Перстень лежал на столе. Тайник под плоским камнем был открыт.

Танька сидела, склонившись с большой лупой над извлечённой из тайника картой подземелий Фаталанского замка, и тщательным образом изучала витиеватые ходы. Она уже распознала на крохотной схеме два места, служивших ориентирами: вход из замка через библиотеку, что показала ей госпожа Фиализ, и привычный уже для неё вход из леса через люк.

Отталкиваясь от этих точек, она проследила извилистый путь до того места, где спрятан чудодейственный щиток Святого Паисия. Остальные ходы были не изведаны. Танька потратила не один день, усердно исследуя их, в размышлениях о том, где же могут быть схоронены сокровища?

Но тайна почившего старого герцога Фанисара была надёжно зашифрована, и не поддавалась прочтению. Неудивительно, что его внучка госпожа Фиализ, заполучив в руки перстень, так и не смогла вычислить золотое хранилище, в отсутствие ключа. В разговоре с Танюхой она нечаянно обмолвилась о том, что ключ был не только отмычкой, но и ориентиром. Недостающий в его узоре фрагмент, при наложении на карту, должен был указать место скрытого клада.

Танька постаралась вспомнить, как выглядел ключ? Этакая круглая штуковина, похожая на шестерёнку зубцами вовнутрь. И одного зубца не хватает. Верно, это и есть тот самый «недостающий в узоре фрагмент».

— Ах, Кину, как же я тебя понимаю, — вздохнула она, — Когда ты, владея ключом, находился в такой близости от перстня… Наверняка, предпринял ни одну попытку, чтоб заполучить заветную карту подземелий! Не напрасно же пробился в личные секретари к властительному наследнику. Неужели, при всей твоей изобретательности, ты так и не смог выудить у Фаринальда перстень хотя бы на пару часов?… Ах, да! Перстень-то был всё время у Фиализ! Затем, Фонто-Фер изъял его силой, уличив властительницу в том, что она пособничает заключённому в подземелье Лисандру. И вручил перстень Фаринальду накануне празднования совершеннолетия. А влюблённый Фаринальд, не зная о тайнах перстня, тут же преподнёс его невесте в доказательство преданной любви. Ну, а та незамедлительно избавилась от дорогого подарка, запустив его в темноту сада! После чего перстень перекочевал ко мне и, на какое-то время, канул в безвестность. Разумеется, Кину, тебе так и не довелось подержать в руках эту желанную вещицу.

Танюха ещё раз полюбовалась инкрустированной оправой перстня.

— А, ведь, если подумать… Всего два шага отделяют меня от раскрытия тайны сокровищ! Первый шаг — возвращение в Октерию. И второй — встреча с Кину. И для этого у меня всё есть: и кусочек путеводной свечи, и код для перемещения!

Танька нырнула под кровать, извлекла оттуда круглую жестяную коробку. Вынула тоненький кругляш синей свечи и клочок тетрадного листа, где её рукой торопливо было нацарапано: «20,16,14,19,12».

— Стоп! — сказала она самой себе, ощущая, как внезапно холодеет в груди, — Да ведь это же код для отправления оттуда сюда! А отсюда туда… другой. И он длиннее! Чёрт! Почему же я его не записала?… Я же увидела его только один раз, когда мы с Ферни возвращались в Октерию с лекарствами для Лисандра. Всю дорогу я бубнила про себя эти числа… А потом… Потом я поболтала с Лисандром. Затем встретилась в саду с Кину. После угодила в кабинет к Фонто-Феру и подслушивала его разговоры с Фиализ и Фаринальдом. Потом… Потом такое началось, что у меня из головы напрочь вылетело, что следовало записать эти кодовые числа!

Она взяла ручку:

— Так… Спокойно. Надо сосредоточиться и вспомнить…

Зажмурилась, напрягая память:

— Вспоминай же! Ну!… Что я помню? Что их было больше. Тут пять. А там… шесть или семь. Да, да! Точно не больше семи! И два числа были из этого кода. Или даже три. Какие? Кажется, двенадцать. Точно! Двенадцать и… шестнадцать. И начинался код с шестнадцати. А вот заканчивался числом тридцать три, это я точно помню. И ещё, в этой цепочке было одно число однозначное. Кажется, девять… Нет! Шесть! А остальные? Надо попробовать сначала. Я запоминала на мотив какой-то песенки… Шестнадцать, двенадцать, двадцать… Точно!

Она спешно записала на листке: «16,12,20».

— А дальше? Дальше шесть или девять. Потом ещё каких-то два числа. И в конце тридцать три. Что получилось?

Она посмотрела на запись: «16,12,20,6 (9),..,33»

— Ну, вот! Осталось вспомнить только два числа. Они были двузначные, но меньше двадцати. Это точно! И они не повторялись из первого кода. Так…

Танька выписала в нижнюю строку все варианты: «10,11,13,15,17,18»

— Какие-то из этих. Кажется, восемнадцать и десять. Но вот в какой последовательности? Не могу вспомнить! А, может, семнадцать?

Танюха заметно приуныла. Желанные сокровища, уже кажущиеся такими реальными, стали приобретать вновь призрачные очертания.

— Нет. Нельзя действовать наугад. Надо попытаться найти логику. Ведь купец Паисий Тютрин, наверняка, вложил в числовую комбинацию какой-то смысл. Не случайный же это набор! К тому же загадка не должна быть сложнейшей; ведь купец был обычным человеком, а не выдающимся учёным! И код должен был придумать постой, общечеловеческий…

Танюха ещё несколько минут пристально смотрела на числа:

— Вот, например, почему в кодах нет чисел больше сорока? Допустим, в алфавите, тоже нет чисел больше тридцати трёх. А это идея? Может, быть числа — это зашифрованные буквы? Почему при путешествии в Октерию код длиннее, чем при путешествии в Томск? Да потому, что само слово «Октерия» длиннее! А что, если всё до предела просто?! Число — это порядковый номер буквы?!

Танька схватила листок и настрочила на нём все буквы алфавита. Затем подписала под каждой порядковый номер. И захлопала в ладоши!

— Я гений! Всё верно! Паисий Тютрин не стал заморачиваться! Он выбрал самый простой шифр! И поэтому код попадания в Октерию будет…

Она уверенно вписала недостающие два числа, и получилось: «16,12,20,6,18,10,33».

Танюха прижала к груди листок:

— Да! Теперь я могу отправляться на поиски сокровищ! — она мечтательно зажмурилась, — А как я ими распоряжусь? Я же не намерена отдавать их все Кину. Скорее, поделить их пятьдесят на пятьдесят! Это будет справедливо!

Она открыла глаза и присела на кровати:

— Вернее, это будет совсем несправедливо. Ведь, по праву сокровища принадлежат Фаталане. Но, помнится, Кину, отчаянно противился отдавать их Фаринальду. Даже, если я присвою половину, я не в праве ими владеть.…А что, если отдать свою половину Лисандру? И пусть он построит на них новую Ланерию! С моей стороны это будет благородный поступок.

Мысль Таньке понравилась.

— Решено! Я возвращаюсь в Октерию! Нахожу ланерийцев. И мы вместе отправляемся на поиски Кину. Добудем сокровища. И пусть Кину и Лисандр поделят их между собой. Один построит свой город, а другой — свой! — она вздохнула, — И, может быть, тогда Лургус сменит гнев на милость.

Танюха решительно вытянула из-под кровати пакет с костюмом гвардейца, в котором вернулась из Октерии. Облачилась в него. Затем запаслась фонариком и зажигалкой. Перстень нанизала на верёвочку, и повесила на шею, чтоб избежать прежних ошибок.

Сняла со стены рапиру — подарок губернатора за первое место. Уходя, написала брату записку: «Уехала в Самару к тётке на всё лето» и прилепила магнитиком к холодильнику.

Глава 2 «Правый берег»

Крышка люка привычно поддалась под нажимом рычага, открывая выход в гущу Шелонского леса. Солнце ещё не поднялось над Риалдой, и трава была мокрой и скользкой от росы. Сапоги скользили по откосу так, что Танька чуть не кувыркнулась носом вниз.

Благополучно обогнув луг, она быстрым шагом пересекла деревушку и выбежала на берег. Хорошо, что в фаталанском замке ещё все спят. А крестьян можно не опасаться. Однако, увидев одинокого рыбака, готовящего снасти, на всякий случай Танюха надвинула шляпу пониже:

— Эй, любезный! Доброе утро.

— И Вам моё почтение, господин гвардеец.

— Мне нужна лодка.

— Извините, я не продаю лодку.

— Тогда окажите услугу — переправьте меня на тот берег.

Рыбак смерил её недоверчивым взглядом. Видимо, его смутило, что гвардеец разговаривает женским голосом:

— Я намеревался лишь поставить сеть в заводи вниз по течению. Но, если Вы заплатите три монеты, я готов доставить Вас на правый берег.

Танька пришла в уныние:

— У меня нет денег.

— В таком случае, не тратьте понапрасну моего времени! — нелюбезно заявил он и оттолкнул лодку от берега.

— Подождите! — засуетилась Танька, — Может быть, Вы согласитесь принять в качестве оплаты что-нибудь другое?

— А что у Вас есть?

— У меня…, — она лихорадочно зашарила по карманам, нащупав фонарик и зажигалку, — О! У меня есть одна потрясающая вещица!! Взгляните!

— Что это?

— Фонарик!

— Вы, должно быть, принимаете меня за глупца? Я знаю, как выглядит фонарь! А это — бесполезная железная палочка!

— Что Вы! Она очень, очень полезная! Это механический фонарь без свечей и огнива. Он светит в любое время по вашему желанию от одного только нажатия кнопки. Глядите сами!

И Танюха продемонстрировала действие электрического прибора. Рыбак покрутил в руке железную вещицу. Понажимал сам кнопку. И, убедившись, что свет, действительно, появляется и гаснет по его желанию, примирительно кивнул:

— Так и быть. Садитесь.

— Спасибо!

Сильные руки рыбака уверенно гребли вёслами, и правый берег стремительно приближался. Танька вглядывалась в густой лес, кажущийся непроходимым, и её одолевали страхи:

— Скажите, Вам самому доводилось бывать на том берегу? — спросила она рыбака.

— Никогда.

— Отчего?

— Нет надобности.

— Разве там нет городов?

— Есть. Ситар и Эксидор. Побережье, где я Вас высажу, владения Эксидора.

— Где же сам город?

— С этой стороны его не видно из-за холма, — пояснил рыбак, — Но в Эксидор я Вас не повезу! Добирайтесь сами! По берегу в обход. Либо напрямую через лес.

— Это далеко?

— Не знаю. Должно быть, к вечеру доберётесь.

— А, если я захочу попасть в Ситар?

— В таком случае Вам придётся пройти сквозь лес и обогнуть Чёрную гору. Это займёт не меньше, чем пару дней.

Танька призадумалась:

— Скажите, любезный, если бы Вам вдруг пришлось бежать из Фаталаны, где бы Вы стали искать укрытия? В Эксидоре или в Ситаре?

Рыбак встревожился:

— Я — честный фаталанин! И мне не зачем искать укрытия в других городах.

— Разумеется. Но, если предположить? — не унималась Танька.

Хозяину лодки пришёлся не по душе разговор. Его стали одолевать подозрительные мысли.

— Две синих свечи назад из Тур-Эльской башни бежал преступник, — вспомнил он, предполагая, что именно такого рода информация должна заинтересовать пассажира, — Его долго разыскивали по всем городам, да так и не нашли. Тогда поговаривали, что он укрылся в Чёрной горе.

— В горе?!

— Там полно заброшенных шахт. А вокруг — болото. Если знать брод, то лучшего места для укрытия не найти.

Теченье было тихое. И лодка быстро и уверенно приближалась к правому берегу. Тем временем, на побережье выскочил человек в широкополой шляпе, закутанный в тёмный плащ. Увидев лодку, он призывно замахал руками.

— Глядите! Вас встречают! — кивнул рыбак.

— Меня?!! — удивилась Танька.

— Не меня же!!

Когда лодка носом почти коснулась каменистого берега, странный человек бросился в воду и, схватившись за борт, протянул Таньке цилиндрический кожаный футляр:

— Слава богу! Наконец-то!! Я боялся, что Вы запоздаете. Держите!!

— Что это?!

— То, о чём договаривались! А теперь немедленно плывите назад!! Они преследуют меня по пятам! И будут тут с минуты на минуту! Торопитесь!!

И он оттолкнул лодку. Сам же стремительно бросился назад в лес. И по шуму за деревьями стало понятно, что там его ждала лошадь. Звяканье сбруи и последующий удаляющийся цокот копыт сказали сами за себя.

— Так что? Мы плывём назад? — спросил рыбак, озираясь по сторонам.

— Нет. Ничего не понимаю. Кто этот человек? И что это такое? — Танька сняла крышку с футляра, заглянула внутрь, — Какие-то бумаги…

— Ну, вот что! Не впутывайте меня в Ваши дела! — разволновался извозчик, — Я Вас не знаю. И, если что — никогда не видел. Слезайте с лодки!

— Да, пожалуйста, — пожала плечами она, — Может, всё-таки пришвартуетесь к берегу? Не хотелось бы замочить ноги.

— Прыгайте в воду. Ваш приятель сказал, что отсюда надо уплывать скорее!

— Он мне никакой не приятель!! Я его впервые вижу!

— Это не моё дело! Слезайте живее, кому говорю!! Мне не нужны неприятности!

— Хорошо, хорошо…

Не успела Танюха перебросить ногу за борт, как на берег из леса выскочили три всадника и окружили лодку, обнажив шпаги и направив их остриём на рыбака и пассажира.

— Именем властителя Эрджеральда, вы арестованы!!!

— Как? И здесь, то же самое! — усмехнулась Танюха, покорно поднимая руки.

— Выходи из лодки!! — скомандовал тот, что был со шрамом на щеке.

— И ты — тоже!! — рявкнул другой офицер, высокий и тучный. Его рык предназначался рыбаку.

— Я не причём! — заголосил рыбак, — Я лишь взялся перевезти этого человека на левый берег. Я ничего не знаю!

— И не надо, — ответил третий, — Достаточно того, что мы видим своими глазами. Сударь! Дайте-ка сюда футляр, что Вы держите в руке.

Танюха не возражала:

— Пожалуйста. Это не мой.

— Разумеется, не Ваш! — язвительно улыбнулся тот.

Он вытряхнул из футляра бумаги и принялся бегло их просматривать.

— Ну, что, Эвар-Си? Это они?! — нетерпеливо выкрикнул первый.

— Они самые!!

— Подлец!! — человек со шрамом бросился в ярости на Таньку, — Чей ты пёс?! Ситара? Фаталаны? Дарданиса? Отвечай!!

Но его неожиданно осадил толстяк:

— Не горячись, Эдрус! — и обратился к Таньке, — Сдайте шпагу, сударь. Вы арестованы. Мы вынуждены сопроводить Вас в замок Эксидор.

— Постойте! Это какое-то недоразумение! — она пыталась выкрутиться из щекотливой ситуации, — Я не знаю, что в этом футляре. Какой-то человек всучил мне его прямо сейчас!

Гвардейцы, переглянувшись, дружно расхохотались.

— Спросите хоть рыбака! — она обратилась к лодочнику — Ну, расскажите им!! Вы же всё видели!

— Этот человек попросил перевезти его из Фаталаны на правый берег, — послушно сказал он, тыкая пальцем в Татьяну, — А тот, другой, ждал его здесь. И, как только мы причалили, он сунул ему этот футляр и скрылся.

— И ничего не сказал? — иронично заметил Эвар-Си.

— Этот спросил: «Что в футляре?». Тот ответил; «То, о чём договаривались». И велел нам убираться поживей! Мол, его преследуют!

Гвардеец перевёл взгляд на Таньку:

— Рыбак говорит правду?

— Верно. Так и было… Но я не знаю этого человека! Клянусь Вам! Я впервые вижу и его, и эти бумаги!

— Зачем Вы прибыли во владения Эксидора?! — неожиданно спросил её толстяк.

Танька замялась:

— Я не стремлюсь именно в Эксидор. Я ещё не знаю. Возможно, я направляюсь в Ситар. Это будет зависеть от обстоятельств.

— Каких?

— Я ищу друзей.

— Он врёт! Он ищет убежища! — выпалил рыбак, — Он спрашивал, как пройти к Чёрной горе! Хочет спрятаться в заброшенных шахтах!!

— Что Вы несёте?!! — возмутилась Танька, — Вы же сами рассказали мне про эти шахты и про то, как там прятался какой-то беглый преступник!

— А для чего Вы у меня это выспрашивали?! — поддел её тот.

— Ясно, для чего! — ответил за неё Эдрус, — Наперёд подыскать место для укрытия!

Танюха поняла, чем больше они говорят, тем сильнее всё оборачивается против неё. И решила воззвать к разуму:

— Послушайте! Господа гвардейцы! Раз уж Вы охотитесь именно за этими бумагами, — она указала на кожаный футляр, — Я вам их отдаю! Забирайте, на здоровье! И на этом расстанемся! Каждый пойдёт своею дорогой. Да?

Толстяк заколыхался от смеха в седле:

— О-хо-хо!! А ты, сударь, шутник!

— Хватит с ним болтать, Бэрт! Эй, ты! Довольно! Сдавай оружие и выходи из лодки!! — кипятился Эдрус, — Иначе мы применим силу!

— В таком случае, я тоже буду драться! — предупредила Танька, ухватывая покрепче шпагу.

— Один против троих?! — Бэрт лениво почесал заросшую щетиной щёку, — Вот чудак!

Танька прищурилась:

— Что ж, давайте проверим!

Приятели переглянулись:

— Это любопытно.

И тоже приготовились к бою. Но битве не суждено было случиться.

Перепуганный насмерть рыбак, не желая быть замешанным в преступном пособничестве, аккуратно подхватил весло, размахнулся и…хлопнул им Таньку по голове.

Она, точно подкошенная, рухнула в воду.

Бэрт лихо выпрыгнул из седла. И подхватил её огромными ручищами, пока она не нахлебалась воды. Шляпа свалилась с её головы, предоставляя на обозрение всем копну огненно-рыжих волос.

— Вот так дела! — ахнул толстяк, — Да это девица!!

— Не может быть!

— Глянь на её дип! — подсказал Эдрус, — Кто она такая, чёрт возьми?!

— «Паула», — прочитал Бэрт, в изумлении переводя взгляд поочерёдно на Эвар-Си и Эдруса, — Что это значит?! Паула?!

— Впервые слышу такое имя!

— Я тоже!

— И — я.

Пока друзья в растерянности разглядывали Таньку, фаталанский рыбак изо всех сил грёб прочь к левому берегу, так бойко, точно все черти ада гнались за ним.

Глава 3 «Пленница»

Танюха открыла глаза и упёрлась взглядом в три лица, склонившихся над нею.

— Очухалась?

— Эй, красавица! Помнишь нас?

— Знатно тебя припечатал твой дружок! Не ожидала?

Она потрогала макушку; слава богу — только шишка. Хорошо, что череп не раскрошил.

Эдрус взял её за руку, где красовался дип:

— Кто нацепил тебе это?! Отвечай!!

— Дипанарий, — пробормотала она.

— Зачем гравировать на дипе несуществующее имя?!

— Хороший вопрос. Непременно спрошу у него, как только встречу.

— Да всё понятно! — кипятился Эдрус, — Хочешь скрыть своё настоящее имя!!

Она протянула руку:

— Помогите мне встать.

Эвар-Си любезно помог ей. Танька обхватила голову руками:

— Кружится…

— Тебе повезло! — хохотнул Бэрт, — Если бы не пышная шевелюра, лежала бы с мозгами наружу!

— Это ненадолго! Эрджеральд наверняка прикажет отрубить ей голову!!

— За что?! — возмутилась Танька.

— Забыла?! Тебя поймали с поличным!! — Эдрус ткнул ей в грудь кожаным футляром.

— Но я не имею к этому никакого отношения! — она убрала спадающие на лицо локоны и внимательно оглядела гвардейцев, — Господа, прошу выслушать меня. Я ничего не знаю о делах, что творятся на вашем побережье. Я прибыла сюда, чтобы разыскать моих приятелей. Они жители Ланерии. Надеюсь, против ланерийцев вы ничего не имеете?

— И снова мимо!

— Ланерийцы?! Ха-ха!! Их нет вообще!

— Ни одного не осталось после того, как город на левом побережье провозгласил себя снова Фаталаной, — сообщил Эдрус.

— Да. В Фаталане тоже так думали. До недавнего времени! — заносчиво сообщила Танюха, — Поймите, я, иронией судьбы, оказалась не в том месте и не в то время. Впрочем, Вы так заинтриговали меня этим таинственным футляром. Может, прольёте свет — что случилось? Вдруг я смогу быть чем-то полезной в разгадке?

Друзья переглянулись.

— Довольно пустой болтовни!! — решительно пресёк разговоры Эдрус, — Бэрт! Сажай её к себе на лошадь. Мы отправляемся в Эксидор!

Толстяк без лишних слов подхватил Таньку обеими руками так, словно в ней не было никакого веса, и усадил впереди себя. Гвардейцы дружно покинули берег, скрывшись в глубине леса.

Человек, всё это время следивший украдкой из-за густого кустарника за тем, как развивались события, вышел из укрытия и удручённо посмотрел им вслед. Затем вернулся в лес. Отвязал коня. И, вскочив в седло, медленно направился по следу всей честной компании, держась на приличном расстоянии, чтобы не оказаться замеченным.

Время приближалось к полудню. Сквозь ветки деревьев жадно палили солнечные лучи, пожирая росу и наполняя воздух влажной истомой. Пели птицы. Травы сочились удушливыми ароматами. В желудке урчало от голода.

Первым не выдержал Бэрт:

— Довольно. Сделаем привал.

— Нас ждёт правитель! — возразил Эдрус.

— До Эксидора ещё часа три! Я умираю с голоду! — пробасил толстяк, — Со вчерашнего вечера в моём желудке не было ни крошки!

Эвар-Си, молча, вынул из-за пояса мушкет. И, прицелившись, пальнул по копошащейся в траве куропатке. Убедившись, что пуля достигла цели, он сообщил:

— Разжигайте костёр, друзья. В самом деле, не плохо бы подкрепиться.

Дым от догорающего костра стелился тяжёлым шлейфом по траве. Перекусив жареным мясом, облокотившись на толстый ствол дуба, Бэрт широко зевнул.

— Не вздумай уснуть!! — недовольно бросил ему Эдрус, хотя сам с трудом боролся со сном; ночь в седле без сна и пищи вымотала и его тоже, — Мы итак потеряли целый час!

— Да, ладно. Не ворчи! — пробубнил тот, с наслаждением скидывая сапоги и вытягивая уставшие ноги, — При любом раскладе мы вернёмся в Эксидор до заката. Бумаги при нас. Подельник схвачен. Ещё один час ничего не изменит. Я должен поспать, иначе свалюсь с лошади прямо в пути…

Молчаливый Эвар-Си, наконец, подал голос:

— Бэрт прав. Мы сутки в седле. Эдрус, надо отдохнуть.

— А кто будет следить за пленницей, если мы все уснём?!

— Надо её привязать к дереву понадёжнее, — широко зевнул Бэрт.

Эдрус снял привязанный к седлу моток верёвки и направился к Таньке:

— Эй, как тебя там? Паула! А ну, сядь спиной к дереву!

Он перевязал её руки за спиной тугим узлом. А затем, для надежности, обмотал верёвку вокруг ствола и спрятал узел.

— Конечно, было бы лучше схватить самого Энунсио! — бубнил он при этом себе под нос, — Его голова на плахе порадовала бы хозяина куда больше! Но хоть что-то всё же лучше, чем совсем ничего.

Он широко зевнул. Прежде, чем привалиться к дереву, затоптал затухающие угли и забросал их землёй. Внимательно огляделся, прислушался:

— Вроде спокойно…

И через мгновенье уже спал.

Танька заёрзала, проверяя, насколько надёжен верёвочный узел. И неожиданно столкнулась взглядом с Эвар-Си. Тот, приподняв поля шляпы, украдкой наблюдал за её стараниями:

— Не трудитесь, — произнёс он тихо, — Эдрус вяжет самые крепкие узлы в Эксидоре.

— Я это чувствую, — вздохнула она и пожаловалась, — Пальцы затекли!

Гвардеец не проявил сочувствия. Лишь прикрыл глаза.

— Послушайте! — шёпотом обратилась к нему Танюха, — Если я правильно поняла, Энунсио — и есть тот человек, что всучил мне этот злополучный футляр?! Да?

Эвар-Си, молча, кинул.

— Кто он такой?

— Секретарь правителя Эксидора.

— А-а…, — с пониманием протянула Танька, — Я уже поняла, что секретари здешних правителей любят действовать за спиной у хозяев, — и, встретив вопросительный взгляд гвардейца, пояснила, — Просто, я уже была знакома с одним из секретарей. Тот тоже вёл двойную игру. А ваш властитель, в самом деле, может меня казнить?

— Непременно.

Танька расстроилась:

— Вот чёрт… И надо же было так вляпаться!

— Не ожидали, что Вас так быстро схватят?

— В отличие от Вас, я знаю наверняка — Энунсио промахнулся! Он вручил футляр первому, кто попался ему на берегу. А это значит, он не знал в лицо связного. Увидев меня, он сказал: «Наконец-то! Я боялся, что Вы запоздаете». А это значит…

— Что это значит? — Эвар-Си заинтересованно приподнял шляпу.

— Это значит, что его настоящий связной действительно запоздал! Зря мы так быстро покинули берег! Возможно, если бы мы затаились в лесу и подождали, то увидели бы того, кто пришёл за похищенными бумагами!

— Хм.

— Скажите Эвар-Си, что в них? Почему секретарь их украл у хозяина?

Он покачал головой:

— Я не знаю.

— Не знаете?! — поразилась Танька, — Но я же помню, Вы вынули их из футляра и сказали «Да. Те самые»!

— Я понял это по почерку властителя.

— Так прочтите их!!

— Зачем?

— Как «зачем»?! — возмутилась Танька, — Чтобы выяснить, кто настоящий заказчик похищения!

— Мне лично, всё равно.

— Вам, да. А мне — нет! Это вопрос моей жизни и смерти!! Cui prodest? Ищи, кому выгодно! По содержанию бумаг, мы поймём, кому могла понадобиться эта информация. И сможем вычислить того, кто подкупил Энунсио. И чей связной должен был явиться на берег для встречи с секретарём-предателем. Ну! Пожалуйста! Неужели Вам самому не хочется знать, кто плетёт заговор против Вашего властителя?!

Эвар-Си поколебался с минуту. Убедился ещё раз в том, что приятели его спят. И вынул из сумки футляр, извлёк из него бумаги. Развернул листы, погрузился в чтение.

— Ну, что там? — изнывала от нетерпения Танька, потирая за спиной онемевшие в верёвках руки.

— Это письмо Эрджеральда правительнице Дарданиса.

— В Дарданисе правит женщина?

— Да, властительница Даянира.

— И что он пишет этой Даянире?

Эвар-Си взял второй лист. Бегло просмотрел его, затем третий и четвёртый листы:

— Если вкратце, то в этом письме Эрджеральд изобличает Сальтвареса — правителя Ситара — в обманах, содеянных им в торговых сделках, что были заключены между Ситаром и Дарданисом. Он прилагает списки с доказательствами мошенничеств.

— Ах, вот что! — Танька наморщила лоб, — Иными словами, ваш правитель собрал компромат на соседа. И хотел «настучал» на него дамочке, рассказав, как тот надул её со всех сторон? Написал, но письмо не отправил.… Либо не успел. Либо чего-то ждал. А тем временем, секретарь-предатель кому-то разболтал об этом письме. И этот кто-то пожелал заполучить его немедленно. Кто? Обманутая Даянира? Или выведенный на чистую воду Сальтварес? Как думаете?

Гвардеец молчал. Танька не унималась:

— Послушайте! Эвар-Си, не могли бы Вы немного рассказать о них?

— О ком?

— О Даянире, Сальтваресе и вашем Эрджеральде. Какие отношения их связывают?

— Думаю, что мог бы. Это не секрет, — не стал возражать тот.

— Расскажите! Пожалуйста!

— Дарданис — это шерстяное царство. У них самые обширные пастбища и самые лучшие овцы. Эксидор — царство охотников. А Ситар — рудокопов. Любого правителя волнуют, прежде всего, размеры владений. А, как известно, расширить границы своих пределов можно двумя способами — войной и заключением брачного союза.

— Согласна.

— Две синих свечи назад властитель Дарданиса умер, и, поскольку его дети несовершеннолетние, городом правит их мать — Даянира. А правители Эксидора и Ситара — вдовцы. И идея — склонить богатую вдову к повторному супружеству пришла в голову обоим одновременно.

— Уже понятнее…

— Должен сказать, что последние несколько лет дела в Эксидоре из ряда вон плохи. Город на грани полного разорения. И выгодная женитьба Эрджеральда могла бы существенно поправить дела. Но что думает сама Даянира? И кому из двоих отдаёт предпочтение? Знать это не в моей власти.

— Ну, теперь всё прояснилось, — кивнула Танька, — Думаю, что Дарданис можно исключить из заказчиков преступления. Ведь Эрджеральд намеревался вскрыть пороки Сальтвареса перед невестой, в надежде устранить соперника.

— Возможно, что это так.

— И он бы, наверняка, сделал это! Но письмо выкрали до того, как оно направилось по адресату! Выгода здесь очевидна. Только одному человеку было крайне важно выкрасть письмо — Сальтваресу!!

Где-то в глубине леса гулко ухнула птица.

Эвар-Си переменился в лице и приложил палец к губам, призывая Таньку к молчанию.

— Что это? — не поняла она.

— Это филин. Нам лучше поспешить к городу, чтоб избежать неприятностей.

— Каких неприятностей?

Но Эвар-Си проигнорировал её вопрос и пошёл будить друзей.

— Надо уходить! Я слышал крик филина! — шёпотом сообщил он обоим.

На удивление, Бэрт тут же поднялся и, без лишних слов, бросился обуваться. Эдрус суетливо замаскировал следы потухшего костра. И отвязал Таньку от дерева.

Она искренне недоумевала, отчего все трое гвардейцев вдруг так переполошились? Они с озабоченным видом спешно покинули поляну, держа лошадей в поводу. Подойдя к опушке, долго стояли, оглядывались и прислушивались прежде, чем выйти из леса на дорогу.

— Тихо как…, — прошептал Эдрус.

— То-то и оно, что тихо.

— Предлагаю взять пленницу к себе на коня, — вполголоса произнёс Эвар-Си, — Если будет погоня, лошадь Бэрта не вынесет двоих.

— Моя лошадь — самая крепкая, — оскорбился толстяк.

— Лошадь — да. Но ты — слишком тяжёл. Извини, дружище.

— Эвар-Си прав! — согласился Эдрус, — Девчонке лучше поехать с ним. И вот что — в случае погони, уходим разными дорогами. Бэрт — по берегу. Я — через овраг. Эвар-Си — вдоль ручья. Встречаемся у мельницы.

— А кто за нами гонится? — недоумевала Танька.

Но Эдрус отмахнулся от неё, как от назойливой мухи и указал на футляр:

— Предлагаю бумаги разделить. В крайнем случае — уничтожить!

Листы писем быстро разошлись между друзьями и исчезли за подкладками их камзолов. Таньку усадили на коня к Эвар-Си, и процессия тронулась в дорогу.

Глава 4 «Погоня»

Ехали рысью в абсолютном молчании. Торопились. Озирались по сторонам. Танька тоже помалкивала, хотя вопросы так и вертелись на языке. Кого они так испугались? Кругом — тишина и ни души! Впрочем, опасения друзей оказались не напрасны.

Не прошло и четверти часа, как позади из леса раздался оглушительный свист. Эдрус тут же скомандовал:

— Расходимся!! — и хлестнул коня.

Бэрт моментально нырнул вправо и исчез за деревьями. Эвар-Си резко ушёл с дороги влево, и они понеслись по узкой извилистой тропе так, что ветер засвистел в ушах.

Однако вскоре в шум ветра стал пробиваться рьяный топот копыт, точно целый табун гнался за ними по пятам.

Им в спину прогремел выстрел. Пуля просвистела рядом. Танюха спиной ощутила, как Эвар-Си прижимается ниже, вынуждая её тоже пригнуться. И в страхе уткнулась лицом прямо в гриву. От конского волоса щекотало в носу и пахло прелой шерстью. Но страх смерти был сильнее. А ещё страшней было неведение.

«Кто эти люди?!» — лихорадочно думала Танька, — «Почему они гонятся за нами? И чего хотят?»

Если учесть, что гвардейцы Эксидора везут её в город, чтобы казнить, то, может быть, эти люди, что преследуют гвардейцев, напротив, могли бы спасти её от злой участи? Но судя по тому, как они отчаянно палят из пистолетов и зычно улюлюкают, перспектива отдаться их власти не сулит ничего хорошего.

Что, если это люди того, кто заказал Энунсио выкрасть письмо у Эрджеральда? Тогда в их глазах Танька — похитительница этих бумаг, которая, хоть и случайно, но присвоила себе футляр! А значит, с ней они пожелают разделаться, как и Эрджеральд! Только гораздо быстрее!

Эвар-Си всадил шпоры в бока коня до крови. Тот рванул быстрее ветра! И, врезавшись в густой ельник, они на некоторое время исчезли из виду преследователей. Неожиданно гвардеец дёрнул поводья и заставил коня уйти в сторону. По скользкой траве они скатились в узкую лощину. Там на дне Эвар-Си одним движением руки приказал Таньке прижаться к земле. Каким-то невероятным усилием принудил коня улечься на бок и зажал ему пасть руками. Конь точно почувствовал, что это их спасение и замер. Все трое, казалось, перестали дышать.

Где-то сверху прогрохотал ожесточённый топот, из-под копыт вырвались комья земли и тяжёлыми брызгами упали в лощину. Но притаившиеся даже не пошелохнулись. Звуки погони: голоса, храп коней и треск ломающихся веток постепенно становились всё тише и, наконец, совершенно стихли. Однако и Танька, и Эвар-Си всё ещё лежали беззвучно и боялись пошевелиться.

И лишь, когда в лесной тиши возобновилось безмятежное птичье пение, Танька позволила себе открыть рот:

— Кажется, опасность миновала.

Эвар-Си, соглашаясь, кивнул и отпустил поводья. Конь встряхнулся и поднялся на ноги. А гвардеец остался лежать на боку.

— Вставайте, — Танюха протянула ему руку.

— Не могу, — тихо отозвался он.

— Почему? Что случилось? — не поняла она.

И тут увидела, что трава вокруг Эвар-Си перепачкана кровью.

— Да Вы ранены!

Танюха подлезла к нему под руку и приподняла гвардейца от земли. Чуть выше правой лопатки зиял след от выстрела.

— Пуля прошла насквозь, — констатировала она, — Не беспокойтесь! Кость, скорей всего, не задета. Это хорошо. Но крови Вы потеряли изрядно. Надо немедленно сделать перевязку!

Поскольку, никаких перевязочных средств в арсенале не было. Таньке пришлось надеть камзол на голое тело, а свою рубашку порвать на бинты. Перебитую руку Эвар-Си она ремнём привязала к груди.

Он смотрел на неё с тревогой:

— Полагаю, Вы сейчас сбежите! Да?

— Хотелось бы! — искренне призналась она.

— Что ж, я не стану Вас за это осуждать.

Они, выдержав паузу, долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, Танька спросила:

— Слушайте, далеко отсюда до мельницы, где Вы условились встретиться?

— Уже нет.

— Рассказывайте!

— Слышите, шум ручья? Если двигаться вниз по его течению, то он приведёт прямо к мельнице.

— Вам надо постараться сесть в седло, — сказала Танька.

— Это будет сложно.

— Ничего. Я Вам помогу.

— А, всё-таки, — прокряхтела она, помогая гвардейцу подняться, — Кто были эти люди, от кого мы бежали?

— Это люди филина.

— Кто это «филин»?

— Эштон-филин — это проклятье Эксидора, — пробормотал Эвар-Си, хватаясь здоровой рукой за луку седла.

Танька изо всех сил подтолкнула его вверх. Тот перекинулся через седло и потерял сознание.

Глава 5 «На мельнице»

Солнце ещё не скрылось за макушками деревьев, когда ручей привёл путников в широкую долину, в центре которой высилась мельница. Рядом ютились хозяйственные сараюшки и изгородь небольшого огорода; очевидно мельник жил не один, а семейством. Танька облегчённо вздохнула — наконец-то пришли!

От крыльца отделились две узнаваемые фигуры и быстрым шагом направились им навстречу.

— Что с Эвар-Си?! — встревожился Бэрт, — Он жив?!

— Его ранили. Он потерял много крови.

— Дружище! — толстяк вынул бесчувственного приятеля из седла и на руках понёс в избу.

Танька без сил опустилась на деревянную скамью, вытянув ноги.

— Кстати! — обратилась она к Эдрусу, вынимая из-за пазухи бумаги, — Это та часть, что была у вашего приятеля. Сожалею, но они слегка испортились.

Эдрус взял у неё листы, перепачканные кровью друга, присоединил их к остальным и спрятал в футляр. Отошёл в сторону, присел на поваленное бревно и долго смотрел на Таньку испытующим взглядом, не произнося ни слова.

— Он жив! — это вернулся радостный Бэрт, потирая руки, — Жив! Я договорился! Мельник даст нам телегу. И сопроводит Эвар-Си до города. Сейчас его жена накладывает ему чистую повязку.

Эдрус продолжал сверлить Таньку суровым взглядом:

— Ты могла сбежать, — сказал он, наконец.

— Могла.

— Почему не сбежала?

Она пожала плечами:

— Не могла же я оставить его умирать в лесу.

— Могла!

— Выходит, что не могла.

— Почему?!

Танька развела руками:

— Потому что это… нормально.

— Что значит — «нормально»? — спросил толстяк Бэрт.

— Это значит — по-человечески, — пояснила она.

— Мне нравится. Забавное слово! «Нормально»! — повторил Бэрт, искренне радуясь, что всё обошлось, и толкнул в бок Эдруса, — Слушай! Эта девчонка спасла Эвар-Си, вернула бумаги. Похоже, она и в правду не причём. Может, отпустим её? Скажем, что сбежала!

Тот метнул в приятеля гневный взгляд исподлобья:

— Нет!! Это будет решать властитель! Вставайте! Пора ехать.

Танька с трудом повернула голову:

— Я совершенно выбилась из сил.

— Значит, сядешь в телегу к мельнику! — крикнул Эдрус, — Но имей в виду! Я поеду позади. И, если ты решишь по пути ускользнуть — выстрелю тебе в спину!!

— Спасибо, что предупредил, — кисло улыбнулась она.

Тот взвинтился:

— Чего он копается, этот мельник?!

И удалился. Бэрт присел на скамью рядом с Танькой:

— Я не могу ему перечить. Он старше меня по званию, — будто извиняясь, сказал он, — К тому же, он — любимчик хозяина. Но Эвар-Си — мой друг. Поэтому я — за тебя!

— Ты — отличный парень, Бэрт! — ответила Танька.

Он по-приятельски хлопнул её по плечу и повторил понравившееся словечко:

— Нормально!

Глава 6 «Решение Эрджеральда»

Эксидор был похож на военную крепость, обнесённую со всех сторон высокой каменной стеной. Никаких построек за пределами стены. Тяжёлые ворота наглухо закрыты.

На стук Бэрта, в сторожевое окошко высунулся охранник. И, лишь признав в лицо гвардейцев властителя, отворил ворота, пропуская всадников и телегу внутрь.

Город произвёл на Таньку мрачное впечатление. В отличие от Фаталаны, где всюду царило оживление и суета, здесь точно всё вымерло. Улочки полупусты. Одинокие прохожие, встретившиеся им на пути, выглядели угрюмо и насторожено. Да и те торопливо исчезали в своих домах, завидев гвардейцев.

Сам замок правителя, показавшийся Таньке серой массивной глыбой, возвышающейся над домами горожан, внутри был унылым и безжизненным. Слуга-привратник, что встретил их у входа, осветил свечой лица прибывших и тихо сообщил:

— Господин властитель ждёт вас.

Повозка с мельником и раненым Эвар-Си осталась у входа. Пропустив Эдруса, Бэрта и Татьяну внутрь, слуга накрепко запер двери на засов и двинулся вперёд, призывая следовать за ним.

На протяжении пути, что они проделали внутри замка, Таньке не удалось ничего рассмотреть. Кругом царил полумрак. Мерцало лишь слабое пламя свечи в руках привратника. А их шаги гулким эхом отдавались в сводах каменных стен.

Спотыкаясь впотьмах, они поднялись по лестнице и миновали узкий коридор. И, наконец, слуга открыл створку двери, за которой брезжил свет.

— Мой властительный господин. Гвардейцы вернулись, — доложил он и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь шире, — Проходите!

Это оказался кабинет, весьма просторный. Его пределы терялись в темноте, не позволяя увидеть всё помещение. На массивном столе, оббитом сукном, высился канделябр с тремя свечами. Пламя выхватило мужскую фигуру, поднявшуюся с кресла в ответ на появление посетителей.

И Танька увидела лицо правителя — бледное, осунувшееся, с проседью в круглой бороде и воспалённым блеском в глазах.

Гвардейцы почтительно сняли шляпы, приветствуя властителя. И Эдрус, молча, протянул ему кожаный футляр. Эрджеральд в нетерпении сорвал крышку, вытянул листы:

— Слава богу! — он бегло проглядел их один за другим, — Где этот негодяй Энунсио?!!

— К сожалению, ему удалось скрыться.

— Почему листы перепачканы?!

— Это кровь Эвар-Си.

Правитель вскинул тревожный взгляд на гвардейцев:

— Что с ним? Он убит?

— Мой господин, — Эдрус сделал шаг вперёд, — На обратном пути мы подверглись преследованию филина. Пришлось разделиться и поделить бумаги между собой. Во время погони Эвар-Си был тяжело ранен. Мы привезли его в замок в повозке мельника.

— Поместите его в комнате на первом этаже! И вызовите лекаря! — распорядился Эрджеральд.

Слуга, стоявший у двери, отвесил поклон и удалился выполнять волю хозяина.

Наконец, в полумраке правитель разглядел Таньку:

— Кто это?

— Эту барышню мы схватили на берегу с футляром для бумаг, — пояснил Эдрус. И, получив от Бэрта локтем в бок, нехотя добавил, — Хоть она и уверяет, что футляр попал к ней по ошибке.

— Вот как?! — Эрджеральд окинул Танюху презрительным взглядом, — Чья она поданная?

— Неизвестно.

— Как это?!

— Взгляните сами, мой господин.

— Подойди сюда! — приказал властитель.

И грубо схватив девицу за запястье, поднёс её руку ближе к свече, чтоб прочитать надпись на дипе.

— Паула?!… Что за чушь?! Кто ты такая?

— Господин властитель, я случайно оказалась на берегу в тот момент, когда Ваш беглый секретарь буквально всучил мне этот футляр, ошибочно приняв меня за связного. И моментально скрылся. А в следующее мгновенье Ваши доблестные гвардейцы меня схватили, что называется, с поличным.

— Что ты делала на берегу?

— Я прибыла из Фаталы на поиски ланерийцев.

— Ланерийцев?! Здесь? В Эксидоре?!

— Я не располагаю точными сведениями об их местонахождении.

— Это самая нелепая попытка оправдаться из всех, что мне доводилось слышать! — Эрджеральд стиснул ей запястье, — Признавайся!! Ты из банды Эштона?!

— Я не знаю никакого Эштона! — она попыталась освободить руку, — Вы делаете мне больно!

В эту минуту вернулся слуга:

— Прошу прощения, господин властитель. Эвар-Си помещён в комнату на первом этаже, как Вы приказали. Лекарь сообщил, что он будет жить.

— Отлично! — властитель отпустил Таньку и отдал приказ слуге, — А теперь пригласи сюда дипанария! Живо!

Слуга удалился.

— С кем из вас была эта девица во время погони? — спросил правитель гвардейцев.

— С Эвар-Си.

— Ах, вот как?! И именно он оказался ранен из всех троих?!

— На что Вы намекаете? — возмутилась Танька.

— На то, что люди филина устроили погоню не случайно! Они хотели отбить своего человека и похищенные бумаги!

Эдрус и Бэрт в изумлении посмотрели на Таньку. Она принялась отчаянно защищаться:

— Да Вы что!! Если бы я хотела примкнуть к банде филина, то во время погони у меня были все шансы!! Но я же этого не сделала!

— Это правда, господин властитель, — позволил себе открыть рот Бэрт, — Она могла сбежать, но, вместо этого, спасла жизнь Эвар-Си и привезла его к мельнице.

— Это, должно быть, оттого, что при нём была только часть бумаг! — Эрджеральд обличительно ткнул пальцем в Таньку, — А ты не посмела вернуться к филину, выполнив задание лишь наполовину!!

— Вот ничего себе у Вас фантазия! — всплеснула она руками, — Ну, объясните мне, для чего какому-то лесному бандиту красть у Вас секретные бумаги?

— Чтоб опорочить меня перед Сальтваресом!

Танька задумалась:

— Слушайте, Вы меня, конечно, простите, но… кто он такой, этот Эштон-филин?

И поймала на себе три застывших в изумлении взгляда.

В эту минуту опять вошёл слуга и провозгласил:

— Его Святейшество господин Элчиритас.

— Входите! Мы Вас ждём! — выкрикнул Эрджеральд.

В кабинет вошёл среднего роста человек в белой рясе и красной шапочке-феске, в точности, как у Фонто-Фера. Лицо его хранило спокойствие и благодушие:

— Добрый вечер, мой господин. И Вам, господа Бэрт, Эдрус, — произнёс он, кивая головой всем по очереди, — Приветствую и Вас, милая барышня.

— Друг мой! У нас забавная гостья. Полагаю Вам будет интересно взглянуть на её дип.

— В самом деле? — дипанарий обернулся к Таньке с улыбкой, — Вы позволите?

Она послушно протянула ему руку:

— Пожалуйста.

— Это интересно, — произнёс он, пристально рассматривая браслет, — Дип настоящий, хоть имя на нём и вымышленное.

— Это не подделка? — удивился правитель.

— Нет, — Элчиритас мягко накрыл ладонью танькину руку, — Более того, кажется, я знаю мастера, сделавшего эту гравировку. Поправьте меня, милая барышня, если я окажусь не прав. Это старина Лашуазель!

— Ланерийский дипанарий? — воскликнул Эрджеральд.

— Вы его знаете? — в свою очередь поразилась Танька.

— Тридцать синих свечей назад мы юными учениками вместе с ним сидели за одной партой в Храме Синей Свечи, постигая науки дипанации, — пояснил он, улыбаясь воспоминаниям, — Маленькая завитушка в букве «а» — это его отличительный знак!

Властитель упёр руки в бока:

— А-а! Так ты — ланерийка?!

— Ну, да, — согласилась Танька, решив, что так будет лучше, нежели сочинять небылицы про своё чудесное появление, — Я же Вам сразу призналась, что ищу ланерийцев!

— Отчего тебе дали такое странное имя?

— Я полагаю, мой господин, — вмешался дипанарий, — Что это всего лишь увёртка. Очевидно, гравировать ланерийское имя Лашуазелю было небезопасно.

— О! Как же Вы правы! — поддержала его Танюха.

Появление Элчиритаса внушило ей, наконец, надежду на помилование. И она всячески старалась заручиться его поддержкой.

Тот благосклонно кивнул:

— Значит, старина Лашуазель жив?

— Недели две назад был жив и здоров! И намеревался перебраться сюда, на берег Эксидора!

— Вот как? — удивился тот, — По Октерии ходят разные слухи. И многие из нас уже похоронили всех жителей Ланерии.

— Напрасно! Уверяю вас, что Ланерия очень скоро возродится.

Все присутствующие в кабинете недоверчиво переглянулись. Эрджеральд усмехнулся:

— Кто же возглавит её возрождение? Уж не ты ли, таинственная Паула?!

Танька пожала плечами:

— Зачем я? Для этого есть законный наследник — Лисандр!

— Лисандр жив?! Этого не может быть!!

— Это так.

— Вот так новость!

— Лисандр жив!!

— Где же он скрывается?

— Если Вы меня отпустите, то в скором времени, я это узнаю, — доверительно улыбнулась она.

Но правитель лукаво погрозил ей пальцем:

— Даже не думай! Меня так просто не проведёшь!

— Но послушайте!! — не выдержала она, — Это не справедливо! Бумаги Вам вернули в целости! Вы убедились, что я не причастна к их краже и не состою в сговоре с Вашими врагами! Эвар-Си скоро пойдёт на поправку. Чего Вы ещё от меня хотите?!

— К слову о бумагах, — спохватился Эрджеральд и протянул футляр дипанарию, — Элчиритас, распорядитесь отправить надёжного человека доставить их в Дарданис госпоже властительнице лично в руки. И сделайте это незамедлительно! Пока кто-нибудь ещё не попытался их украсть!

— Хорошо, мой господин.

— Но только не смейте отправлять посыльного через лес! Пусть переправится на лодке до Катлисса. А там, по берегу через Фаталану проследует в Дарданис.

— Это займёт дольше времени, мой господин.

— Зато я буду уверен, что письмо достигнет пункта назначения, а не попадёт в чьи-то грязные руки!!

— Как скажете.

Дипанарий удалился. Танька печально проводила его взглядом и обернулась к правителю:

— А как же я?

— Ты останешься здесь! До тех пор, пока посыльный не вернётся в Эксидор и не уверит меня в том, что письмо Даянире доставлено!

— А, что если ему что-то помешает доставить письмо?

— Если письмо пропадёт по дороге, я прикажу тебя повесить.

— Повесить?! За что? — ахнула она, — Мало ли, что с письмом может приключиться по дороге! Причём тут я?!

— Вот мы и узнаем, причём или не причём!! Бэрт! Проводи нашу гостью на кухню. И скажи Эфиминии, чтоб нашла ей работу.

Танька не верила своим ушам:

— Работу?!!

— Именно!! — рявкнул правитель, — А ты думала, будешь жить тут на дармовщинку?! Бэрт! И пусть Эфиминия глаз с неё не спускает! Иначе я с неё самой три шкуры спущу!

Глава 7 «Прислуга в замке Эксидор»

Кухарка Эфиминия оказалась низкорослой полноватой женщиной с хмурым лицом. В её подчинении на кухне было трое поварят, водонос и угольщик. Все они поглядывали на грозную хозяйку со страхом, и подчинялись ей с полувзгляда.

Поскольку время уже перевалило за полночь, все рабочие кухни вскоре разошлись по своим углам спать. Эфиминия, наущенная правителем относительно новой работницы, смерила её тяжёлым взглядом и скомандовала:

— Будешь спать со мной в комнате.

— Можно мне сперва немного поесть? — вкрадчиво спросила она, — Я перекусила только кусочком жареной куропатки. Это было ещё до полудня.

Кухарка подумала немного. Затем, отперла ключом дверцы буфета и вынула оттуда крынку с молоком и каравай хлеба. Отрезала ломоть и протянула Таньке:

— Садись. Ешь.

Н-да. Не густо. В Фаталанском замке её принимали куда любезнее. Но, делать нечего. Она с удовольствием умяла кусок хлеба, запивая холодным молоком. И покорно поплелась за кухаркой к месту ночлега.

Обстановка в комнате, где обитала Эфиминия, была весьма скудной — кровать, стол и большой сундук. Хозяйка бросила на крышку сундука одеяло и сообщила:

— Спать будешь здесь! Надеюсь, ты не храпишь?

— Нет.

— Учти! Я сплю чутко. Если надумаешь сбежать, тут же услышу!

— Знаете, я сегодня так устала, что бежать нет никаких сил…, — искренне призналась Танька.

Эфиминия смерила её недоверчивым взглядом и сообщила:

— Имей в виду, спать тебе долго никто не даст! Подниму рано! За час до рассвета.

Утро началось с работы. Танька отметила, что во владениях Эфиминии всё было отлажено и работало, как часы. Каждый отлично знал свои обязанности; водонос тут же погрузил на телегу фляги и укатил на берег. Угольщик строгал лучину на растопку. Двое поварят тягали котлы и сковородки. Третий, вооружившись тачкой, ожидал хозяйку, чтобы направиться за продуктами в погреб.

Эфиминия подозвала к себе Таньку:

— Эй, как там тебя?

— Паула.

— Встретишь молочницу. Примешь у неё две бутылки молока. Затем придёт птичница, принесёт яйца. Пересчитаешь, чтобы было ровно пятьдесят. Да смотри, чтоб не подсунула битые!

Едва кухарка удалилась в погреб, как молочница уже стояла у входа на кухню и опасливо таращилась на Таньку.

— Доброе утро! — весело приветствовала она её, — Меня зовут Паула. Я — новая помощница Эфиминии. Она поручила мне принять у Вас молоко. Вас как зовут?

— Эя, — нехотя, пробормотала та.

— Отлично. Как поживаете, Эя?

Но молочница лишь недоверчиво покосилась на неё и стащила тяжёлые бутыли в ивовой оплётке с тележки на пол:

— Проверять будешь?

— А как?

— Эфиминия всегда пробует на вкус, — подсказала та.

— Хорошо. Давай попробуем, — согласилась Танька, откупоривая одну бутыль.

Отлила в кружку молока, отпила. Так как с утра у неё ещё и крошки во рту не было, Танька расплылась в улыбке от удовольствия:

— М-м! Чудесное молоко. Никогда не пила ничего вкуснее!

Молочница оторопела. Очевидно, здесь никогда не отвешивали ей комплиментов.

— Спасибо, госпожа Паула, — процедила она полушёпотом, и губы её тронуло лёгкое подобие улыбки. Она подхватила тележку и покатила её дальше.

— Эя! Удачного Вам дня! — крикнула ей вслед Танька и приветливо помахала рукой.

Молочница от не привычного к себе обращения, засмотрелась на новую работницу и чуть не въехала тележкой в кухонный забор.

Птичница явилась следом с большой корзиной подмышкой. И поставила её на скамью перед Танькой. Пока Танюха перекладывала яйца по плетёным мискам, она внимательно следила за каждым её движением.

— Какие крупные яйца, — похвалила Танька, — И ещё тёплые. Только что из-под курицы?

— А как же! — встрепенулась птичница, — Как собрала, сразу сюда!

— И много у вас куриц? — спросила её Танька, чтоб поддержать разговор.

— Двадцать.

— Должно быть, они у Вас хорошо несутся!

Птичница вдруг побледнела и прижала к груди пустую корзину:

— Да… слава богу. Не жалуемся.

И, подхватившись, стремительно убежала прочь. Танюха скептически поглядела ей вслед:

— Странные они все какие-то…

Вернувшись из погреба, кухарка начала заправлять готовкой, загружая в три высоких котла крупу. Поварята замешивали из теста булки и отправляли их в печь целыми противнями. Танька удивилась огромным объёмам, в которых готовился завтрак:

— Надо же! Я мне, с вечера показалось, будто в замке, кроме правителя, нет никого.

Эфиминия вытерла руки о передник:

— Это верно. При дворе почти никого не осталось.

— Для кого же столько еды?

— Гвардия властителя содержится за счёт придворной кухни. Каша и хлеб — для них. Господин Эрджеральд завтракает поздно; ему я готовлю сама.

После того, как явившиеся дежурные гвардейцы утащили с кухни котлы с предназначавшейся им едой, на кухню собралась прислуга. Их оказалось немного; горничная, прачка, камердинер, садовник и уже знакомый Таньке дворецкий.

Они все дружно уселись за стол вместе с кухаркой, поварятами, угольщиком и водоносом. Таньке тоже было позволено завтракать с ними.

Последняя на кухню вошла высокая угрюмая женщина. На ней было длинное мешковатое платье с передником, а на голове серый платок, повязанный узлом на затылке.

— Здравствуй, Эви! — поприветствовала её кухарка.

Но та, молча, прошла к кастрюле. Нагребла из котла в миску каши с горкой. Отрезала два больших ломтя хлеба. Прихватила крынку молока и, ни слова не говоря, удалилась. Танька заметила, что никого из присутствующих не смутило её поведение. Все продолжили трапезу, перебрасываясь короткими фразами.

— Энунсио так и не нашли, — сказал дворецкий.

— На его месте я бы просил убежища в Ситаре, — заметил водонос.

— Будь ты на его месте, болтался бы в петле!! — резко осадила его Эфиминия.

— А, может, он примкнул к банде филина? — осторожно предположила прачка и ткнула в бок горничную, — Эзл! Ничего не хочешь сказать?!

Та вдруг бросила ложку и подскочила:

— Оставьте меня в покое!! Я ничего не знаю! — и со слезами выбежала прочь.

— Ну, что вы пристали к бедной девочке, — осуждающе покачал головой садовник, — Ей итак нелегко.

— Нам всем нелегко!! — огрызнулась кухарка.

— Не будь такой жестокой, Эфиминия! Девочка искренне рассчитывала, что Энунсио женится на неё. А этот негодяй обокрал хозяина и был таков!

— Нужно быть полной дурой, чтоб верить, будто Энунсио женится на ней! На простой горничной!

— Ну, не всем же быть такой умной, как ты, — садовник ласково обнял кухарку за руку, — Добавь-ка мне каши, голубушка.

Она грубо избавилась от его объятий:

— Обойдёшься! И, вообще! Хватит болтать! Всем пора за работу!

— Эфиминия, ты не забыла про Эвар-Си? — напомнил дворецкий, — Ему нужно отнести завтрак.

Танька встрепенулась:

— Можно я отнесу!

Кухарка смерила её придирчивым взглядом:

— Только, смотри, недолго! Тебя ждут немытые котлы. А затем я покажу тебе печи, из которых следует ежедневно выгребать золу.

Глава 8 «Рассказ о филине-Эштоне»

— Я рад, что властитель проявил к Вам благосклонность, — улыбнулся Эвар-Си.

— То есть заставить меня работать на кухне — это, по-Вашему, проявить благосклонность?! — фыркнула Танька, помогая ему присесть на кровати, и дала в руки миску с кашей.

— Но ведь могло быть и хуже.

— Да! И ещё вполне может быть! — поддакнула она, — Подскажите, сколько займёт времени дорога отсюда по реке на Катлисс, а затем по берегу до Дарданиса?

— Полагаю, дня два.

— Два дня туда! И два — обратно! — она вздохнула, — Выходит, четыре дня мне чистить котлы и выгребать золу из печей?!

— На чём основаны Ваши расчёты?

— Возвращённые бумаги Эрджеральд направил адресату в объезд через Катлисс. А меня оставил в заложниках до возвращения посыльного. Остаётся лишь надеяться, что в пути с ним не случится никакой оказии, иначе — мне несдобровать!

Эвар-Си приложил к губам палец:

— В таком случае, я бы советовал Вам, никому не рассказывать о том, что правитель отправил посыльного.

— А-а… Понимаю! — кивнула она, — Те люди Эштона-филина, что гнались за нами в лесу. Полагаете, они охотятся за письмом? Ваш правитель тоже так считает! И здесь в замке у них могут быть сообщники?

— Вполне могут быть.

— Может, объясните, наконец, кто он такой, этот филин? Все вокруг только о нём и говорят!

Эвар-Си отставил пустую миску, отхлебнул молока из кружки и произнёс:

— Ну, хорошо. История эта произошла пять синих свечей назад и за это время обросла легендами. Я постараюсь рассказать всё так, как помню сам. В то время я начинал службу в звании сержанта. Вы не бывали прежде в Эксидоре?

— Нет.

— Уверен, что он произвёл на Вас тяжёлое впечатление.

— Есть немного, — призналась Танька, — Всё чересчур мрачно! И замок, и люди.

— А ведь так было не всегда! Эксидор был процветающим владением. И очень богатым. На площади устраивались ярмарки. В замке шумели балы. А на улицах города было оживлённо и весело.

— Трудно представить! Что же случилось?

— Эрджеральд рано овдовел, но у него осталась дочь Эстуэль. Она была не только единственным и любимым чадом, но и одной из самых завидных невест в Октерии. Все властители мечтали породниться с Эрджеральдом, чтоб отхватить часть его огромных владений и богатств.

— А Эксидор огромен?

— Я уже говорил о том, что Эксидор — царство охотников. Здесь самые огромные леса с множеством дичи. Поэтому мясо и меховые шкурки всегда были главным богатством этих мест.

— А-а. Понятно.

— Управлял огромным охотничьим хозяйством Эксидора ловчий Эштон. Он был самым уважаемым человеком во владении — вторым, после властителя Эрджеральда. Имел целую деревню охотничьих семей и собственный каменный дом. Так случилось, что юная дочь властителя влюбилась в него. И чувство это было взаимно.

— М-м. Что-то мне подсказывает, что это будет история не о счастливой любви…

— Да. Эштон попросил у властителя руки Эстуэль. Но получил категоричный отказ. У Эрджеральда были иные виды на судьбу единственной дочери. Однако, девица не желала принять волю отца. Она несколько раз бежала из замка к возлюбленному! Но её ловили и возвращали силой. Властитель предлагал Эштону деньги, угрожал и уговаривал отступиться.

— Дайте угадаю! Эштон отказался!

— Наотрез! Эрджеральду пришлось запереть дочь в комнате и приставить к ней охрану. Но всё напрасно! Её очередной побег в дом к ловчему, переполнил чашу терпения отца. Властитель в ярости приказал сжечь деревню Эштона! Разрушить его дом, а самого ловчего казнить на площади!

— Да я смотрю, Ваш Эрджеральд просто душка, — покачала головой Танька.

— Эштон при этом держал себя очень дерзко. Он был разгневан жестоким обхождением властителя с его имением и равнодушием к судьбе собственной дочери.

— Ещё бы.

— Когда Эрджеральд пригрозил, что установит его виселицу напротив окон Эстуэль, ловчий сказал, что тем самым он лишь окажет им услугу в последний раз увидеть друг друга, чем совершенно вывел из себя правителя. И тот распорядился ослепить наглеца до того, как он будет повешен, чтоб перед смертью лишить его возможности видеть Эстуэль.

— Если уж он с собственной дочерью так! Воображаю, что он сделает со мной.

— Перед смертью ослеплённый ловчий публично поклялся, что отомстит властителю за боль, что тот причинил ему и бедняжке Эстуэль. Он обещал расквитаться за каждую пролитую ею слезинку! А весь Эксидор обещал разорить и развеять по ветру, как Эрджеральд поступил с его деревней! Его, стоящего на помосте, слепого и с петлёй на шее, тогда никто не воспринял всерьёз. Но в следующее мгновенье всё переменилось.

— Что же случилось?

— Едва дощатый помост открылся под Эштоном, затягивая петлю у него на шее, как чья-то пуля перебила верёвку. И площадь наполнилась дымом и порохом от выстрелов! Это охотники Эксидора взбунтовались и встали на защиту ловчего, своего господина! Разгорелась перестрелка между гвардией властителя и армией охотников, которая тут же перешла в массовое побоище. Жители в испуге бросились прочь, возникла паника. Вспыхнули пожаром несколько домов горожан! Дым застелил город!

— А что стало потом?

— Когда, наконец, удалось унять суматоху, потушить пожар и утихомирить людей, выяснилось, что тело Эштона пропало! А вместе с ним город покинули все охотники вместе с семьями, спалив свои дома, чтоб никто не мог бы воспользоваться их оставленным жилищем. Улицы были усеяны мёртвыми и ранеными гвардейцами, а так же горожанами, нечаянно попавшими в перестрелку. В один день Эксидор опустел наполовину!

— А ловчий Эштон? Он остался жив?

— Этот вопрос так и остался невыясненным. С тех пор его самого никто из жителей не видел. Но охотники, ушедшие из города, объединились в шайку разбойников, которая и поныне держит в страхе весь Эксидор! Они не позволяют никому охотиться в лесу. И убивают всякого, кто нарушил запрет! Они взяли под свой дозор все дороги, ведущие к Эксидору, и грабят повозки, особенно если товар предназначен для Эрджеральда.

— Почему их называют бандой филина?

— Их условный знак — крик филина, — пояснил Эвар-Си, — Поэтому и их предводителя окрестили филином-Эштоном. Вероятно, им самим пришлось по душе это прозвище, и с тех пор на местах своих преступных деяний они оставляют перо филина или же записку с подписью «Эштон-филин». А однажды подбросили мёртвую птицу с выколотыми глазами.

— А что стало с дочерью Эрджеральда?

— Не знаю. Правитель надёжно прячет её от банды филина. Её давно уже нет в Эксидоре. Наверняка, она живёт в другом городе. Где-нибудь по ту сторону Риалды.

— Бедная девушка, — сочувственно откликнулась Танька, — Извините меня, Эвар-Си, но в этой истории мне лично более симпатичен Эштон-филин! Нежели ваш Эрджеральд.

— Осторожнее, — он предосудительно покачал головой, — У стен могут быть уши.

— Да ведь здесь нет никого! На весь огромный замок — один правитель с дипанарием, да горстка прислуги!

— Н-да, — вздохнул тот, — Придворные давно разъехались по другим городам. Лишившись основного источника доходов, город постепенно пришёл в упадок. Жители бегут из него. Те, кто остался, чувствуют себя пленниками за высокими стенами. Единственный путь, что пока не представляет угрозы, это река. Из Фаталаны в Эксидор поставляют зерно. Из Дарданиса — шерсть. А самому Эсидору нечего продавать, и потому его ждёт неминуемое разорение. Богатства правителя тают, как снег по весне. Гвардия — и та давно не получает жалования; только еду. Из всей армии Эксидора остался один эскадрон.

— Вот она где! — это явилась разъярённая Эфиминия, — Лясы точит! А котлы кто будет мыть?!

Глава 9 «Загадки Эксидора»

После мойки посуды Эфиминия вручила Таньке ведро, кочергу и веник с совком.

— Идём, покажу тебе печи. Твоя обязанность — чистить их каждое утро после завтрака. А золу будешь высыпать на задний двор.

При дневном свете замок Эксидор выглядел чуточку привлекательнее. Следы его былой роскоши были ещё заметны. Танька по пути с интересом разглядывала огромные люстры, завёрнутые в ткань, остатки красивой мебели, цветные витражи и инкрустированные детали интерьера под толстым слоем пыли.

Они прошли через несколько комнат и оказались в длинном коридоре, стены которого украшала череда портретов в тяжёлых позолоченных рамах. Танька, задрав голову, рассматривала проплывающие мимо лица мужчин и женщин в диковинных нарядах. Предпоследним в этой веренице оказался портрет властителя Эрджеральда и замыкающим — изображение юной девушки в полный рост. Танька невольно остановилась:

— Чей это портрет?

Кухарка неожиданно остановилась и с умилением посмотрела на картину. Голос её сделался трогательным и дрожащим:

— Это Эстуэль. Наша бедная девочка. Красавица.

И она краем передника вытерла слезу.

Танька пристальнее вгляделась в портрет дочери правителя. Ничего особенного. Девица примерно её же возраста, с точно такими же огненно-рыжими крупными кудрями, распущенными по плечам. В белоснежном платье с букетиком белых цветов, которые она нежно прижимала к груди.

— А где она сейчас?

Эфиминия в раз переменилась и сделалась снова строгой и суровой:

— Это тебя не касается!! Чего встала? Пошевеливайся!

Обозначив фронт работы, Эфиминия удалилась на кухню. Печей в замке оказалось не мало; к счастью не все они использовались — и чистке подлежали только те, что разжигались для обогрева жилых помещений на ночь. На первом этаже размещалась прислуга. Рядом с кухней, на женской половине, к жилищу кухарки (где теперь проживала и Танька) примыкали комнаты горничной Эзл и прачки — все три помещения обогревала одна печь, выходящая заслонкой в коридор. Камердинер и дворецкий проживали в другой половине этажа; там тоже была одна печь на две комнаты. Ещё одну пришлось затопить из-за временного размещения с ними по соседству раненого Эвар-Си.

Танька узнала, что угольщик с водоносом и поварята не ночуют в замке, а лишь приходят сюда на службу. А садовник живёт в отдельном домике в конце сада.

На втором этаже замка действовали три печи. Одна из них обогревала ночью покои правителя, другая — комнаты, в которых размещался дипанарий Элчиритас. Третья располагалась в стене возле лестницы, ведущей на третий этаж. Что за помещения она отапливала, было неясно. И Танька из любопытства, прокралась по лестнице наверх и упёрлась в одну — единственную дверь.

Приложила ухо — тишина. Но, едва она повернулась, чтоб уйти, как дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникла грозная фигура служанки по имени Эви, той, что утром не стала завтракать вместе со всеми, а молчаливо нагребла себе каши и ушла.

Её появление было столь внезапным, что Танюха с перепугу, едва не свалилась со ступенек. Да и вид у служанки был, мягко выражаясь, недоброжелательным.

— Чего тебе нужно? — спросила Эви.

Гголос у неё оказался глухим и сиплым, точно она простудилась.

— Н-ничего, — пролепетала в ответ Танька, отступая в страхе назад, — Я чищу печи.

— Печь вон там, под лестницей! — сообщила она и захлопнула дверь.

Ведро, доверху наполненное золой, Танька вытащила на задний двор. И остановилась, чтоб оглядеться и понять, куда следует высыпать печной хлам? Увидела кучу спрессовавшейся золы возле высокого забора, отделяющего задний двор от сада, и уверенно пошла туда.

Подойдя ближе, она услышала чьи-то голоса за забором.

— Значит, завтра на рассвете? — тихо сказал мужчина.

— Да. Две по три, — ответила женщина так же негромко, и добавила, — И, пожалуйста, скажи, чтоб фазана не трогали.

По метнувшимся теням в щелях забора стало ясно, что собеседники разошлись. Один исчез сразу, а другой торопливо пошёл вдоль забора. Танька проследила за ним глазами и увидела, как из-за забора вышла горничная Эзл.

Она тут же столкнулась взглядом с Танькой. На какое-то мгновенье будто растерялась. Но затем, гордо вскинув голову, прошла мимо и скрылась в замке.

После обеда, когда вся посуда была перемыта, Эфиминия недовольно оглядела Таньку с ног до головы:

— Ходишь, как пугало в этом фаталанском гвардейском костюме! Смотреть тошно!

— У меня больше ничего нет.

Кухарка покусала губы:

— Из моих вещей тебе тоже вряд ли что подойдёт, — и окликнула горничную, — Эзл! Может, найдёшь в своих закромах какое-нибудь платье нашей новой прислуге?

— Вот ещё! — огрызнулась та, — Нет у меня ничего лишнего. Сама в обносках хожу!

И, подхватив, корзину с выстиранным бельём, ушла на задний двор.

Кухарка вздохнула. И вдруг, вынула из кармана передника кожаный мешочек, отсчитала из него три монетки и сунула их новой помощнице в ладонь:

— Вот что! Ступай-ка к старьёвщику, да купи себе какое-нибудь платье!

— Хорошо! — обрадовалась та.

— Эй, — прищурилась кухарка, — Смотри! Не вздумай сбежать! Я сейчас велю, чтоб Эйб-садовник тебя сопровождал!

— Не надо, — доверчиво произнесла Танька, — Не волнуйтесь. Не сбегу.

На рынке оказалась только одна лавка старьёвщика. Хозяин скептично поглядел на монеты в руке покупательницы, и вытащил из груды тряпья какой-то поношенный балахон цвета сухой полыни.

— Что это? — скривилась Танька.

— Это то, что я могу предложить за те деньги, что у тебя есть! — сообщил он.

— Н-да… И чем это лучше моего мундира?

— Привет, красавица! — услышала она за спиной радостный бас и обернулась.

— Бэрт! Я так рада тебя видеть!

— Решила принарядиться?

— Да вот. Не знаю. Как тебе? — она показала ему предложенную старьёвщиком хламиду.

— Уф! Ничего страшней не видел! — скривился Бэрт.

Продавец обиженный, забрал балахон назад:

— А что ты хотела за три медных монеты? Платье из бархата с золотой отделкой?!

Гвардеец обнял Таньку за плечо:

— Вот что! Идём отсюда.

— Куда?

— В торговую лавку.

Он привёл её к каменному дому с нарядной вывеской. И распахнул двери:

— Прошу!

Хозяин магазина встрепенулся и бросился им навстречу с угодливым выражением лица.

— Приятель! — по-свойски обратился к нему Бэрт, — Вот юная барышня. Надо бы её приодеть во что-нибудь подобающее!

Тот в восторге прижал руки к груди:

— Не может быть! Неужели в Эксидоре появился кто-то, кто желает приобрести хорошее платье?! — и с умилением уставился на Таньку, — Милая барышня, позвольте на Вас взглянуть? Чудная фигура. Прелестный цвет лица. Снимите шляпу, будьте любезны. Какие восхитительные волосы! А цвет!… Стойте! Я знаю, что Вам предложить!

Окрылённый идеей, он скрылся за занавеской и вернулся оттуда, держа на руках бережно, точно ребёнка, белоснежное шёлковое платье, расшитое жемчугом и кружевами. Танька с Бэртом уставились, как заворожённые.

— Какое красивое! — выдохнула Танюха, едва к ней вернулся дар речи, — Конечно, это совсем не то, что я могу себе позволить… Но оно просто!…Просто…

— Божественно! Не правда ли? — подсказал хозяин магазина, — Желаете примерить?

— А можно?! — она с трепетом погладила ткань с холодными гладкими бусинами.

— Я настоятельно прошу Вас об этом! Ступайте в примерочную. Мои портнихи Вам помогут.

Спустя несколько минут Танюха вернулась, лучась от счастья. Платье село великолепно, будто на неё было сшито. Выпрямив спину и придав лицу властительный вид, она обратилась к застывшим в креслах зрителям:

— Ну? Как я вам?

Бэрт и хозяин магазина переменились в лицах.

— О, господи… — растрогался торговец, — Вы… Вы… Вам очень к лицу! Очень!

А толстяк Бэрт застыл с отвисшей губой. Танюха, довольная собой, вдоволь покружилась перед зеркалом.

— Вам нравится? — в восторге спросил её лавочник, предвкушая выгодную покупку.

— Да, мне нравится! — призналась она, — Но, к сожалению, я не могу его купить.

— Но оно так Вам идёт! Берите!

— Нет.

— Отчего же?!

— Будьте добры, подберите мне платье проще. И не белое, а тёмной расцветки.

— Помилуйте! Отчего же тёмной?

— Мне предстоит в нём работать. На кухне.

— А-а. Понимаю… — кивнул хозяин, — Сейчас. Что-нибудь подберём.

И проскользнул за занавеску.

— Что-то не так? — спросила Танюха, наклоняясь к Бэрту.

Но он так и не смог произнести ничего вразумительного. Только нелепо развёл руками. И пробормотал одно-единственное слово:

— Нормально!

В итоге выбор остановился на платье коричневого цвета их хлопка, отороченном скромным кружевом. Бэрт, расплатился с хозяином магазина и поблагодарил за услуги. Танька в новом платье, приплясывая, вышла на улицу:

— Бэрт! Дружище! Спасибо огромное! Как я смогу тебя отблагодарить?

— Пустяки! — отмахнулся толстяк, — Ты спасла жизнь моему другу. Считай, что мы квиты!

— Спасибо тебе!

— Кстати, как он себя чувствует?

— Хорошо! Он сегодня позавтракал и пообедал с большим аппетитом. Доктор сказал, что скоро разрешит ему вставать с постели.

— Нормально! — улыбнулся Бэрт, приятельски толкая Таньку в плечо, — Передай ему поклон от меня! И от ребят из эскадрона.

— Непременно.

— Барышня! Барышня! — это их догнал на улице торговец магазина.

И вдруг вручил Танюхе бумажный свёрток:

— Возьмите!

— Что это?

— Белое платье. То, что Вы мерили.

— Что Вы! У меня нет столько денег!!

— Берите. Это подарок, — любезно улыбнулся он.

— Что Вы… Это очень дорогой подарок…

Лавочник горько вздохнул:

— Это платье висит у меня в магазине третью синюю свечу. Вряд ли его уже кто-то купит.

— Почему?

— Времена унылые. Но как только я увидел Вас в нём, я понял, что оно Ваше! Берите! Не отказывайтесь!

— Право, мне неловко…

— Мне кажется, у Вас обязательно скоро появится приятный повод его надеть. Вспомните тогда обо мне добрым словом.

Он приподнял шляпу в знак уважения и ушёл. Они проводили его долгим взглядом.

— Какой странный и милый человек, — сказала Танька.

— Да, — крякнул в кулак Бэрт, — И очень добрый! Поверьте, нынче в Эксидоре это редкость.

Следующее утро было похоже на предыдущее. Угольщик рубил дрова, водонос умчался к реке, поварята суетились у плиты. Эфиминия вдруг обнаружила, что водонос позабыл на кухне ремни, которыми стягивал борта тележки.

— Вот растяпа! — рассердилась она и окликнула новую помощницу, — Эй! Паула! Сбегай-ка живо на берег, да отдай ремни этому недотёпе! Иначе мы к обеду воды не дождёмся! Да смотри, не задерживайся!! Молочница придёт вот-вот!

Танька помчалась бегом по улице вниз к реке. Водонос был сердечно ей благодарен за ремни. И добродушно подсказал, что быстрее вернуться в замок не по улице, а по берегу через сад. И указал тропинку к калитке.

Танюха пошла указанным путём. У входа в сад она заметила, как от пристани замка отчаливают две лодки. На пирсе, провожая их, стоял сам властитель Эрджеральд. А так же дипанарий и несколько гвардейцев. Один из гвардейцев обернулся — это оказался Эдрус. Увидев Таньку у калитки сада, он отделился от остальных и устремился к ней. Она подумала, что он рад встрече и намерен приветствовать старую знакомую. Но ошиблась.

Эдрус бесцеремонно ухватил её за руку повыше локтя и зашипел, раздувая ноздри:

— Что ты здесь делаешь?! Ступай прочь!! Живо!

И, не дав ей ничего сказать, отворил калитку сада, грубо запихнул Таньку внутрь, и подтолкнул:

— Уходи!! Немедленно!!

Огорошенная его поведением, она пустилась бегом по садовой дорожке к кухне. Молочница уже поджидала её у кухни. Сегодня она была не так пуглива, любезно перекинулась парой фраз. И вдруг вынула из холщёвой сумки пару туфель.

— Я заметила, что Вы ходите в сапогах, — смущённо призналась она, — Это, должно быть, неудобно. Не желаете примерить? Это туфли моей дочери. Они ей уже малы. А у Вас я вижу, ножка маленькая.

— Спасибо! — обрадовалась Танька.

Туфли пришлись впору. И Танюха вручила за них молочнице те три медные монеты, что дала ей Эфиминия на платье.

После обеда, когда выдалось свободное время, она проведала Эвар-Си. Доктор разрешил ему встать и выйти ненадолго в сад. Танюха любезно вызвалась его сопроводить.

Присев на скамейку, после мрачной комнаты, он долго щурился от яркого солнца и выглядел беспомощным и забавным. Танька постаралась его развлечь разговорами и не забыла передать поклон от Бэрта. И поведала о том, как он купил для неё платье.

— Дружище Бэрт! — обрадовался Эвар-Си, — Он любит поворчать, у него грозный вид и жуткий бас, но он добрейший человек из всех, кого я знаю! Мы дружим с самых первых дней нашей службы в кавалерии Эксидора. И всё это время он сетует на судьбу и обещает уехать домой в Бристолин!

— Как же он оказался в Эксидоре?

— Бристолин — царство искусств, это родина художников и поэтов, учителей музыки и танцев. И сам Бэрт из семьи архитектора. Но, поскольку у него не нашлось талантов, которые он смог бы развить в Бристолине, отец пожелал сделать из него доблестного воина, и отправил в Эксидор в учебный гвардейский корпус.

— В Эксидор?!

— Да, да, уважаемая Паула! Не смотрите на меня скептично. Я же Вам говорил, что некогда Эксидор был одним из просвещённых городов в Октерии. Да что говорить, и я сам прибыл сюда из Ситара для обучения военной службе!

— Так Вы родом из Ситара?

— Да. Мои родители и по сей день живут там.

— Вот как? Значит, властитель Сальтварес с Эрджеральдом тихо ненавидят друг друга, а Вы, ситарец, несёте службу в Эксидоре?

— Да. И я Вам больше скажу. Мой отец ситарец, а мать эксидорка. Поэтому они и назвали меня в честь своего союза двойным именем Эвар-Си.

— Отчего же вы с Бэртом не вернулись каждый к себе на родину, когда дела в Эксидоре стали плохи?

Он пожал плечами:

— Уверен, однажды так и случится.

— Чего вы ждёте?

— Если вдруг придётся пролить кровь, то каждый из нас встанет на защиту своего родного города.

Глава 10 «Подозрения и догадки»

Новое утро началось с того, что птичница явилась раньше обычного. Встревоженная и налегке. Завидев Таньку, она выпалила с порога:

— Сообщите Эфиминии, что мы с супругом уезжаем из Эксидора! Если в замке ещё кому-то нужны куриные яйца, ищите себе других поставщиков! А мы здесь ни минуты не останемся!

И умчалась. Танюха не успела и рта раскрыть.

Когда молочница прикатила тележку с молоком, Танька проявила любопытство:

— Эя, в городе что-то случилось?

— Как?! Вы ещё не знаете?

— Нет.

Она поманила пальцем её ближе и прошептала:

— Банда филина-Эштона ограбила посыльных властителя! Говорят, они везли ценный груз в Ситар. Жители в смятении. Кое-кто уже пакует вещи!

— Отчего?

— Всем известно, что в последнее время отношения между Ситаром и Эксидором — точно бочка с порохом! Стоит лишь спичку поднести.

— Что это значит?

— Извините, любезная Паула, мне пора идти, — молочница виновато улыбнулась и, подхватив тележку, удалилась.

Завтрак на кухне проходил в понуром молчании. Как всегда, тяжёлой поступью вошла Эви. На этот раз она явилась не с пустыми руками; принесла шаль из мягкой пушистой шерсти и положила её на стол перед кухаркой. Затем набрала в миску каши с горкой, прихватила крынку молока, полбуханки хлеба и, ни слова не говоря, убралась восвояси.

— Спасибо, Эви, — натянуто улыбнулась Эфиминия и развернула шаль. Полюбовалась, погладила её шершавой ладонью и задумчиво пробормотала, — Надеюсь, я успею поносить её этой зимой.

— Успеешь! — откликнулась прачка, — Если встретишь зиму, например, в Катлиссе!

— Ещё чего?! Я не уеду из Эксидора! — угрюмо ответила та.

— А я бы уехала!! — вдруг с вызовом заявила горничная Эзл, поднимаясь из-за стола, — Не понимаю, чего тут ждать?! Уверена, завтра здесь будет гонец от Сальтвареса с недобрыми вестями.

— Ну, и катись!! — гневно отрезала ей Эфиминия, — И братца своего нерадивого прихвати!! А властитель пусть напишет ему рекомендацию о том, какой из него надёжный охранник!!

Эзл надменно поджала губы и выбежала, хлопнув дверью.

— А что говорит Эзвар? — спросил садовник.

— Я слышал, как он докладывал властителю, что напали на них с Лысого Рога, — доверительно сообщил дворецкий, — Охрану постреляли! Кого убили, кого ранили. А затем вплавь добрались до лодок и пришвартовали к берегу.

— Выходит, теперь в Ситар и на лодке не добраться, — посетовала прачка, озабоченно подперев рукой щёку.

— Эзвар был ранен в руку. Его нарочно отпустили, чтоб вернулся в город и доложил обо всём властителю! — досказал дворецкий.

Камердинер уныло покачал головой:

— Ещё пятерых гвардейцев потеряли. Скоро от эскадрона ничего не останется!

— Что с хозяином? — заботливо осведомилась у него Эфиминия.

— Я привёл к нему с утра доктора. Сердце прихватило.

— От таких известий, пожалуй, прихватит.

Все обеспокоенно вздохнули. Посидели, молча, допили молоко и разошлись.

Не успела Танюха перемыть кастрюли после завтрака, как в кухню прибежал дворецкий:

— Паула! Хозяин требует тебя к себе! Давай! Шевелись!

— Что? Неужели вернулся посыльный из Дарданиса? — обрадовалась она, торопливо вытирая руки о холщёвое полотенце.

— Нет.

— Тогда зачем я ему понадобилась?!

Едва она возникла на пороге кабинета, как в её сторону выкинул руку обличительным жестом гвардеец Эдрус:

— Господин властитель! Это она была в то утро на берегу!! Я видел её у калитки сада!!

Танька в недоумении застыла. В кабинете у окна стоял дипанарий. А в кресле с высокой спинкой полусидел, полулежал Эрджеральд. Его бледный вид говорил о том, что он нездоров. Тем не менее, он приподнялся и, обжигая Таньку недобрым взглядом, процедил сквозь зубы:

— Что ты там делала?!

— Ничего. Эфиминия меня послала отнести ремни водоносу. Он забыл их на кухне. Я отнесла.

— Ты шла через сад!! — крикнул Эдрус, подёргивая в гневе усами.

— Так было быстрее. Я торопилась встретить молочницу.

— Ты видела лодки!! — прохрипел Эрджеральд.

— Те, что вы провожали от пристани? Да, видела, — она развела руками.

— Кому ты об этом рассказала?

— Никому.

Эдрус стиснул кулаки:

— Так уж и никому?!

— Признаться, я тут же об этом забыла. Что странного в том, что с пристани отчаливают лодки? У вас есть лодки, есть река — так почему бы лодкам не плавать по реке?

Гвардеец подошёл ближе. И, раздувая в гневе ноздри, выпалил ей в лицо:

— Но это был необычный груз!

— Откуда мне было это знать?! Сегодня от прислуги на кухне я услышала, что лодки были ограблены, а люди убиты. Все уверены, что это дело рук банды филина. Причём тут я?!

Конец ознакомительного фрагмента.